- Мощная аппаратура у Бори, - уважительно произнес Найденов, глядя в сторону дворцовой мечети, за которой в тени высоких густых деревьев и располагались аппартаменты главы государства. По постам не пойду, вздремну полчасика,-- решил он, после чего повернулся к казарме и, разморенный жарой, вяло стал подниматься по ступенькам входа, над которым висел фанерный транспарант, где красным по желтому было написано: '' Гвардеец! Бдительно стой на страже южных рубежей нашей Родины!''
Г Л А В А 14 .
...Самое трудное было - утопить литровые бутылки ''Русской'' на дне бассейна. Ледяная вода обжигала, а просто бросить их в воду было жалко могли разбиться. Решили бросить жребий на пальцах:
- Считаем с меньшего, - на кого упадет, тот и ныряет!
Под всеобщее ржание выпало на именинника.
- Мужики, я же не смогу нырнуть, меня вода вытолкнет! - прибалтийский акцент Матулявичуса почему-то хорошо вписывался во всеобщее веселье.
- Да, комплекция у тебя генеральская!--одобрительно хлопал его по пухлым плечам мужик, о котором Олегов знал, что зовут его Степан, звание майор КГБ, а должность--что-то вроде ''повара-дегустатора''.
Второй раз выпало на Олегова.
- Так и должно быть, ныряет самый молодой! - перекрикивая всех завопил кто-то восторженно. Олегов со своим званием старшего лейтенанта действительно оказался самым молодым.
Зажав в руках два пузыря, он по ступенькам стал спускаться в воду, взвизгивая от холода. Он пытался сесть на дно, но это не получилось, вода вытолкнула его, тогда он предпринял вторую попытку: нырнув, взбрыкнул ногами над поверхностью воды. Взвизгивая от холода и чихая от набравшейся в рот воды, он выскочил из бассейна, проглотил очень кстати поданную рюмку водки и бросился в раскаленную парилку, на ходу растирая гусиную кожу рук.
Кампания с удовольствием поглазела на две литровые бутылки ''Русской'', которые, чуть пошевеливаясь, ждали своей участи на мраморном мозаичном дне бассейна, и двинулась к выходу отрабатывать повестку дня.
Плов, шашлыки, салаты были великолепны. Однако, как уже многими было замечено, в Афгане водка била в голову быстрее и сильнее, быть может оттого, что при недостатке витаминов и преобладании консервированных продуктов, организм теряет закалку. Так, во всяком случае, объяснял себе причину своего опьянения Олегов. Пьянка есть пьянка, но кто ж меня за язык тянул, спрашивал себя потом он.
Подвыпив, офицеры забыли о принадлежности к разным министерствам, заговорили о службе, забыв прекрасных дам. Начало положил тост Чернова, начальника штаба батальона, постоянно улыбавшегося здоровяка, выращивавшего в штабе двух котов:
- Выпьем за укрепление воинской дисциплины!
Тост с восторгом был принят, следующий провозгласил именинник:
- Выпьем за укрепление резины бандажа правого переднего опорного катка боевой машины десанта!
- Римас! А сколько их всего?! Водки хватит?
- Хватит! Еще и на укрепление орудия 2А28 хватит! - важно отвечал Матулявичус, разливая по стаканам коньяк ''Наполеон'' афганского производства - мутную жидкость в пузатой бутылке с подозрительным осадком на дне.
Мужики из охраны со смехом рассказывали, как откровенно спят в креслах у покоев Бабрака Кармаля афганские офицеры ХАДа, всецело полагаясь на советских коллег. Чуть понизив голос, наперебой, они с таинственным видом описывали кровавое устранение Амина, обещали, что после банкета, если будут стоять на ногах, покажут зашпаклеванные дыры от пуль в стенах и расскажут, кого и как здесь пристрелили.
Черт дернул Олегова рассказать, как командир соседней роты, подвыпив, пытался выйти из дворца, а его не пускал часовой...
-... Пусти, сволочь, ты почему капитана не пускаешь? - грозно вопрошал тот, пытаясь ударить часового по каске ручной гранатой с уже разогнутыми усиками.
- Товарищ капитан, подождите, сейчас начальник караула придет, - со страхом отвечал солдат, боязливо косясь на гранату. Начальник караула, зная, что в пятой роте банкет по случаю прибытия из Союза замены командиру одного из взводов, на свой страх и риск приказал часовому первого поста под аркой главных дворцовых ворот не выпускать пьяных офицеров.
Подоспевший старший лейтенант пытался уговорить капитана отдать гранату.
- Нет, она мне нужна! - твердо ответил тот, неуверенно держась на ногах, и решительно двинулся в противоположную сторону от ворот - к апартаментам Бабрака Кармаля.
Проходя мимо, Олегов с интересом тогда глазел, как уже на пороге '' девятки'' начкару удалось отобрать гранату и отправить пьяного капитана в роту...
... Физиономии у кэгэбэшников после рассказа стали скучными, на время беседа угасла, но стопка-другая алкоголя опять растопила сковавший было всех лед осторожности и служебного долга...
Очнулся Олегов от холодной воды, которою ему плеснули прямо в лицо.
- Подохнуть мог бы в этом пекле, - тормошил его кто-то. Олегов и не помнил, как забрался в парилку, он лишь помнил, что полез освежиться в бассейн.
Ледяная вода и какие-то минуты сна чуть отрезвили его и придали бодрости.
- Пошли, еще выпьем!
- Может кап-кап на опохмел оставим? - озабоченно спросил практичный Матулявичус.
- Опохмел с меня! Пьем! - гордо сказал Олегов, с трудом удерживаясь от искушения достать и хрустнуть пачкой купюр. От этого опрометчивого жеста его удержало лишь то что он, как и все, сидел за столом завернувшись в простыню, форма же лежала в предбаннике.
Дверь открылась, и в духоту трапезной вошел мужчина в костюме, при галстуке и с автоматом неизвестной Олегову конструкции.
- Ну, тут у вас дым коромыслом! Кто на ногах держится? Опять экскурсия привалила...
- Я пойду, мне все равно скоро на дежурство, - вызвался смуглый, азиатского вида парень из охраны. Он оказался вполне трезв, что Олегова очень удивило. Вроде бы, пил со всеми, подумал он. Олегов знал, что этот парень попал в госбезопасность, отучившись семь лет в мединституте на хирурга.
- Можно и мне? - спросил Олегов.
- Валяй, только не шатайся, - великодушно разрешил тот.
Они вышли из бани, прошли через широкий прохладный зал, увешанный картинами, мимо пульта сигнализации, где сидел дежурный, и через колоннаду вышли к мечети, утопающую в зелени. Там их ждало человек пятнадцать. Олегов присмирел, увидев, что на погонах меньше двух больших звезд нет ни у кого, за исключением четверых, стоявших поодаль.
Смуглый подошел к ним, там же стоял замполит полка, подполковник Джафаров, который подозрительно глянул на Олегова, но отойти от тех четверых, как видно , не решился.
В дни, когда Бабрака Кармаля не было в Кабуле, во дворце нередко появлялись экскурсии. Комиссии из Союза летели друг за другом нескончаемым потоком, порой очень отвлекая командиров полков и дивизий от работы. В воздушно-десантной дивизии иногда применялся трюк: высоких проверяющих отправляли в полк, охранявший резиденцию. Полк, в свою очередь, отправлял их во дворец, который охранял второй батальон. Во дворце же проверяющим устраивали экскурсию, после которой старались подсунуть на подпись акт проверки, состряпанный своими силами за неделю до предстоящей проверки. На этот раз это была делегация Главного медицинского управления.
-- Я думал, хотя бы здесь мух не будет,-- услышал Олегов разочарованный голос одного из медиков
-- Размечтался...В районе аэродрома удвоение плотности каждый год...Здесь еще более-менее...
Осмотрев сад во внутреннем дворике, где в кроне вековой чинары пряталась пара попугаев, экскурсия двинулась в канцелярию президента. На крыльце с мраморными ступеньками все скучковались, стараясь не заслонять двух чугунных пушечек по краям, и фотограф сделал пару снимков.
Офицеры восхищенно оглядывали мрамор, картины, хрусталь, отделку красного дерева, осторожно ступали по толстым упругим коврам, пытались руками потрогать подарки президенту, расставленные в вестибюле, особенно макет какого-то корабля, стоявший у мраморной лестницы. Наверху, в канцелярии президента, в широком зале с огромными окнами образовалась очередь. Фотограф, старший лейтенант, терпеливо щелкал ''Зенитом'' полковников и генералов, по очереди садившихся в кресло президента за массивный полированный стол.
- Подожди минутку,-- тучный подполковник сделал озабоченное выражение лица, выхватил из подставки на столе самую красивую авторучку, левой рукой подпер голову и с драматической ноткой, под всеобщий смех, глядя в объектив, произнес:
- Что делать с это страной?!
Следующий, без опознавательных знаков на погонах, сел в кресло с императорским достоинством.
- Прапорщик, ты рожден быть президентом!
Судя по восхищенной реплике, сидевший в кресле был генерал-лейтенантом. Остальные, садясь в президентское кресло, также старались проявить индивидуальность, принимая оригинальные позы.
Когда поток претендентов на президентское кресло иссяк, Олегов окликнул фотографа
- Серега! Меня сделай!
Серега ухмыльнулся, кивнул головой и щелкнул камерой, целясь объективом в Олегова, небрежно опиравшегося на огромный глобус. Вошел замполит полка, Олегов вздрогнул и, стараясь не выдавать свой хмель, стал сосредоточенно мерить пятерней расстояние на глобусе.
- Ты что здесь делаешь? - с ненавистью спросил Джафаров.
- Да вот смотрю, что до Цейлона, оказывается, ближе, чем до Москвы...
- А ну, пошел отсюда!
Обиженно пожав плечами, Олегов двинулся к выходу, решив не пререкаться . Он шел и думал о далеком Цейлоне, о том, что хорошо было бы хотя бы одним глазком глянуть на кокосовые пальмы и белых слонов, на худой конец, просто искупаться в Индийском океане.
Он спустился по залитым солнцем мраморным белым ступеням, на ходу коснулся шершавого теплого чугуна пушки у стены и медленно побрел сквозь густую тень аллеи. Впереди, сквозь арку дворцовых ворот виднелся кусочек безоблачного синего неба, под ним - острые зубцы далекого восточного хребта с белыми шапками ледников на вершинах, а еще ниже--клочок городского месива дорог, стен, мечетей.
Настроение у Олегова было приподнятое, он чувствовал себя свободным человеком на перекрестке--куда хочу, туда и пойду.
... А между тем, он уже давно не шел, а ехал, причем в трамвае, в том смысле, что рельсы его судьбы были уже с железной неизбежностью проложены, вот только из-за обилия поворотов невозможно было предугадать маршрут, на котором ему еще предстояло увидеть и кокосовые пальмы и слонов...
Г Л А В А 15 .
Днем хотелось пить, ночью хотелось женщину, и все время хотелось в Союз. Это были константы, постоянные составляющие для всех. Найденову еще хотелось получить орден.
Батальон воевал мало, шансы на подвиг были мизерные. Оставалась одна надежда - тащить до посинения лямку службы, пока, наконец, комбат не скажет: ''Ладно, пиши на себя наградной...''
Однако на пути к ордену лежало много подводных камней, один из них храпел на соседней кровати. Разгульное поведение Олегова в последнее время комбат ставил в вину Найденову.
- В одной комнате живете, к тому же по должности должны взяться за него...
- Так ведь и по должности , и по званию мы наравне?!
- Ничего не знаю, - раздражался комбат, - вас в политучилище учили, что нужно делать: заслушайте на партсобрании, объявите выговор...
Найденов уныло слушал и вспоминал, как в Новосибирском политучилище на третьем курсе они на партсобрании взвода привлекли к партответственности Сашу Ситникова за то, что тот признался взводному лейтенанту Комкову о ночной пьянке взвода в казарме.
- А если не можете удержать, так следите за тем, чтобы он лишнего не пил.
- Если б он со мной пил...
- А это только вам минус, - ехидничал комбат, - участвуйте, с участием замполита пьянка превращается в политическое мероприятие.
Входная дверь вдруг скрипнула, открываясь, тусклая лампа дежурного освещения в коридоре высветила коренастую фигуру и рыжеватые усики старшего лейтенанта Бабенкова, командира взвода соседней роты, размещавшейся этажом выше. Несмотря на конопатую физиономию и светлые волосы, Бабенков утверждал, что он кореец, в доказательство чего порой потчевал друзей то черепаховым супом, то запеченным в углях дикобразом, то, что было ужаснее всего, жарким из собак, бегавших по полку.
- Мишуня, вставай, нам пора, - ласково потряс Бабенков плечо Олегова.
Мишуня что-то промычал в ответ, но не проснулся.
- Ну-ка вставай, завтра обижаться будешь, - более решительно встряхнул его Бабенков.
- Завтра мне в патруль, - пробормотал Олегов.
- То завтра, а сейчас - в другое место.
- Какое?
- Такое, - ответил Бабенков и осторожно глянул на неподвижно лежащих на своих кроватях Найденова и прапорщика Медведко, старшину роты. Четвертая кровать пустовала, ее хозяин, техник роты Маслов, был в ночном патруле.
Олегов тяжело поднялся и стал вяло одеваться.
-- Ты в чем?
-- Одевай кроссовки. Не забудь деньги, влетим - не откупишься в сухую.
Вот сволочь, - подумал Найденов и понял, что надо вмешаться, иначе утром опять выслушивать упреки комбата за слабое политическое руководство.
- Вы куда?
Олегов и Бабенков замерли.
- Если не секрет, вы куда? - уже с раздражением повторил вопрос Найденов.
- Да так, к друзьям в офицерский модуль решили сходить, - беспечно ответил Бабенков.
- Кстати, я тоже собирался сходить в модуль, - желчно произнес Найденов, быстро одеваясь и нашаривая под кроватью свои кроссовки производства города Кимры, своей тяжестью и прочностью намного превосходившие любые кроссовки западного производства.
- А ведь это неприлично, у нас вот подарок для друзей, а у тебя? Бабенков блеснул в лунном свете бутылкой.
- У него тоже пузырь в ящике, пусть берет и идем все вместе, - встрял в разговор сонный Олегов.
- Гм, - Бабенков озадаченно было примолк, но тут же добавил, - это меняет дело. Пошли.
При свете луны и ярких звезд дворец казался сказочным. Бесшумно ступая, они вышли через ворота и пошли вдоль крепостной стены, огибая толстые башни с узкими черными дырами бойниц. Оглядываясь по сторонам и напряженно вслушиваясь в шорохи ночного сада, они вышли к воротам резиденции. Огромные, чугунного литья ворота были надежно приперты боевой машиной пехоты, вместо замка.
- Где дежурный? - негромко окликнул Бабенков солдата в каске и бронежилете с автоматом наперевес, стоявшего в густой тени каменной колонны.
- В комнате отдыха...
Дежурным по КПП стоял сверхсрочник из оркестра, на разводе игравший на трубе. Сейчас он сидел за столом и безуспешно пытался поймать московское радио. Сделать это было нелегко, препятствовали горные хребты, тропосфера и не очень обжитый советскими радиостанциями диапазон японского ''Шарпа''
- Привет!
- Вечер добрый!
- Какой ночной пароль в городе ночью? - обменявшись приветствиями сразу взял быка за рога Бабенков.
- До четырех - Дексабз - ДэШэКа, а после...
- Достаточно!...
Протиснувшись в узкую щель между створками ворот и броней боевой машины, они бодро зашагали по дороге. Найденов волновался, обычно в город выбирались только на машине, в кузове должны были сидеть два автоматчика, и все четверо, включая водителя и старшего, должны были иметь бронежилеты, каски, автомат и три снаряженных магазина. Сейчас же они шли пешком, ночью, без оружия. Лишь оттопыривались карманы у Олегова и Найденова, но там лежала водка , неприятно царапая горлышком в паху.
- Надеюсь, ты понимаешь, что мы в госпиталь идем?--со смешком спросил Бабенков.
- Естественно, - буркнул Найденов. Он это понял сразу, как только от дворца Бабенков повел их в сад, а не через строевой плац к офицерскому модулю.
- Шурик, мы пешком или на такси? - очнулся Олегов, до этого он шел зевая и покачиваясь, дневной хмель до сих пор не выветрился.
- Мишуля, конечно на такси, - заверил его Бабенков, - а вот и оно.
Они приблизились к самому оживленному днем перекрестку города, за которым сразу начинался торговый квартал Спендзар. Ночью же на нем стояла лишь БМД рядом с безжизненным фонтаном.
- Дриш! - ночную тишину разорвал истошный вопль афганского постового.
- Иди ты...! - матерщиной отозвался Олегов, - Братьев по оружию не узнаешь, что ли?
Узнав братьев, постовой опустил ствол автомата с примкнутым штыком. Сердце у Найденова колотилось, он думал о том, что постовой мог, да и должен был выстрелить, а ночной выстрел в Кабуле никого бы не удивил. Вот и сейчас то с одной, то с другой стороны города слышались редкие выстрелы. Мощные прожектора с трех господствующих над Кабулом высот тут же вскидывались, стараясь нашарить, взять в перекрестие место беспорядков, что бы тут же, забыв о нем, взмахнуть лучом, как дубинкой, над другим районом города.
- Как дела, Мосол? - приветственно взмахнул рукой Бабенков, пнув при этом ногой консервную банку из-под каши, съеденной, как видно, не так давно патрульными прапорщика Мосолова, начальника ночного патруля на посту N 2.
- Какие люди, и без конвоя?!--ласково, нараспев произнес Мосолов.
- Подвези, - задушевно попросил Бабенков.
- Не могу, я на посту, - твердо ответил Мосолов и, уловив момент, когда Найденов отвернется, скорчил недоуменную рожу, кивнув в сторону замполита, мол, чего его взяли?
Бабенков сокрушенно вздохнул и сказал, обращаясь к своим спутникам:
- Парни, у него чувство долга, а у нас что есть?
- У нас есть все, - решительно произнес Олегов и стал карабкаться на броню.
- Эй, землячки, а ну-ка под броню, сейчас поедем! - скомандовал Мосолов своим патрульным. Откинув крышку десантного отделения, они тяжело, путаясь в бронежилетах, забрались внутрь. Бабенков захлопнул за ними люк и сел на него.
- Мишуля, доставай, мы должны чем-то жертвовать. Товарищ, например, жертвует принципами, должны и мы расколоться...
- Ближе к телу, - зевнул Олегов и, привстав, вытащил бутылку водки, Посуда есть?
- Сейчас, - Мосолов открыл командирский люк, на котором сидел, - Эй, землячки, ну-ка, подкотельник дайте.
Из подкотельника пилось плохо, отдавало алюминием, к тому же губы свело от обжигающего питья, не вся водка проскользнула до горла, немного заструилось по подбородку.
... Осевая линия дороги была выложена какими-то металлическими кнопками, похожими на забитые по капсюль в асфальт гильзы от снарядов, задевая их, гусеницы боевой машины выбивали искры. Выдавив педаль подачи топлива ''до полика'', водитель-механик, высунув голову из люка, напряженно вглядывался в ночную улицу.
Бархатный нежный ночной воздух бил в лицо, Бабенков сидел на башне, пытаясь что-то рассказывать сквозь грохот Мосолову, Олегов, развалившись на левом борту, глазел на нависающую над кварталом гору с телевышкой на вершине и ступеньками глиняных домиков у подножья. Найденов по правому борту, крепко держась за ремни, которыми крепились ящики с запасным боекомплектом, рассматривал убогий интерьер квартир, окна которых беззастенчиво светились ввиду отсутствия занавесок, выдавая отсутствие шкафов и шифоньеров.
- Кстати, а что такое ''тейлор'' по нашему? - спросил вдруг Олегов, перегнувшись к Найденову, это слово на этой улице часто встречалось на вывесках.
- Портной, - крикнул ему Найденов.
Олегов понимающе кивнул головой и засмеялся.
- Ты чего?
- Стало быть, Элизабет Тейлор в переводе на русский звучит как ''Лиза Портнова''!
У ворот центрального госпиталя стоял бронетранспортер. Не притормаживая, они промчались мимо, свернули за угол и остановились у обшарпанного двухэтажного здания.
- За мной! - Бабенков первым проскользнул в темную подворотню, Мосолов, махнув на прощание рукой, умчался. Олегов шел пошатываясь, беспечно размахивал бутылкой водки. На него напала смешливость.
- Замполит, ты взял презервативы?
- Заткнись, - пробурчал Найденов. Он чувствовал себя неуютно в этом грязном дворике, где, судя по вывеске на входе, ремонтировали автомобили ''фольксваген''.
Двор был завален ржавым хламом, следов, свидетельствовавших, что днем здесь кипит деловая жизнь, не было. Он чувствовал себя нелепо в этом ночном походе. Сейчас выпьют и пойдут к бабам, подумал он, а я что должен делать? Следить, чтобы Мишка не перебрал? Или нужно было, как Павлику Морозову, тормознуть их на входе?
Бабенков загромыхал у стены, подкатывая поближе железную бочку.
- Потише! - прошипел Найденов, ему показалось, что Бабенков нарочно производит много шума. Тот не ответил, вскарабкался на кирпичную стену и сел.
Влез и Найденов, вдвоем они втащили на стену Олегова. По ним скользнул луч прожектора, на мгновение высветив кусты и деревья вдоль аллей и длинные невысокие госпитальные здания.
- Спрыгиваем? - в полголоса спросил Найденов.
- Подожди, глянь, какой пейзаж, какие звезды... - Бабенков лениво произнес это и с блаженной улыбкой уставился в небо. Олегов, разинув рот, недоумевая, отчего вдруг на его друга напала сентиментальность, стал рассматривать небо. Небо было обычным, безоблачным, звезды светили так ярко, что, наверное, позволяли работать приборам ночного видения без инфракрасной подсветки. Еле слышно где-то высоко в небе жужжал с погашенными огнями вертолет-корректировщик артиллерийского огня, готовый вызвать артиллерийский огонь на головы упрямых ''духов'', беспокоивших сон жителей Кабула каждую ночь ракетными обстрелами. На другом конце города, в Хархане, где глиняные домики карабкались на предгорья, огоньки в окнах плавно переходили к звездным огням, силуэта горы не было видно, поэтому возникало странное ощущение , будто звездный ковер на горизонте подвернули, расстелив часть его и на земле.
Найденов испытывал беспокойство, ему казалось безрассудным вот так сидеть на кирпичной стене и болтать ногами, ведя глупые разговоры. Он решил было взять инициативу на себя, как вдруг из густой тени внизу раздалось;
- Стой, стрелять буду!
И вслед за окриком лязгнул затвор, посылая патрон в патронник. Найденов замер от страха, проклиная собственную нерешительность и авантюризм Бабенкова, а вконец окосевший Олегов сердито огрызнулся:
- Ты что ж, падла, затвор дергаешь?! По уставу рано, мы не убегаем! Драть вас, соляру, надо...
- Тихо, Миша, - успокоил его Бабенков и вежливо обратился к невидимому часовому, - Мужик, мы сдаемся, готовы подвергнуться задержанию. Доложи начальнику караула.
Послышался треск кустов, что-то стукнуло и они услышали приглушенное:
- Але! Это третий пост, я тут троих задержал, пришлите смену...
Через несколько минут дежурная смена во главе с сержантом вела их под конвоем в караульное помещение, расположенное рядом с главными воротами.
- Какие люди! - всплеснул руками начальник караула, старший лейтенант-пехотинец, увидев Бабенкова, и насмешливо добавил, - и на свободе...
- Имею ценные сведения. Прошу нас допросить, - с достоинством в голосе ответил Бабенков и скосил глаз в сторону двух караульных, сонно передвигавших за столом шашки.
- Пройдемте, - кивнул головой пехотинец и жестом указал на дверь с надписью:'' Начальник караула''
- Минеральной водички нету, Шурик? Что-то во рту сушит, - спросил Бабенков и начкара.
- Это у тебя от собачатины!--рассмеялся Олегов. Он уже достал недопитую бутылку и крутил головой по сторонам, высматривая стаканы.
- Ты, наверное, всех собак в полку сожрал, - улыбнулся Шурик.
- Еще не всех, - довольно ответил Бабенков, ему очень льстила репутация знатока корейской кухни.
- Расскажи, как хотел сожрать овчарку начальника штаба полка! захохотал Олегов. Стаканы он уже нашел.
- Да я и не собирался , - скромно похлопал длинными светлыми ресницами Бабенков, - просто как-то про его овчарку Геру сказал, что она достигла молочной зрелости...
- А сколько это? - с любопытством спросил начкар.
- Да она еще девушка, ей всего десять месяцев, - махнул рукой Бабенков, и продолжал, - Так это дошло, то есть, мои слова, дошли до подполковника Мальцева, так он мало того, что на меня накричал, так еще на построении полка тряс справками, что, мол, собака зарегистрирована в посольстве СССР, прошла все прививки и стоит на довольствии. А после чего добавил, что они с Герой посовещались и, она решила, что для того, чтобы не распространялись гнусные домыслы, она, Гера, отказывается от положенного ей мяса и готова питаться объедками...
- Собака, что ли, сказала?
- Да нет, хозяин ее, но с ее слов. Ну, подняли...
Осторожно чокнувшись, чтобы не было слышно в комнате бодрствующей смены, они звякнули стаканами и выпили, по очереди запивая пузырящимся нарзаном.
В дверь постучали.
- Товарищ старший лейтенант, какой-то полковник из штаба армии...
- Мужики, сидеть, как мыши, - старлей схватил со стола корку хлеба зажевать запах алкоголя.
- На, под язык положишь, - протянул ему маленький серебристый шарик Бабенков. Тот взял, благодарно кивнул головой и выбежал из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
- Что, полковник тоже к бабам?--шепотом спросил Олегов, неверными руками разливая водку по стаканам.
- В штабе армии свой цветник есть. Миша, а тебе не много будет? Мы ведь к женщинам собрались.
- Я, как стеклышко.. - буркнул Олегов. Его уже мутило, день был слишком насыщенным. Он чувствовал, что испытанный способ - два пальца в рот, ничего не даст, алкоголь уже в крови. Бесшабашную веселость сменило чувство досады: он с его финансовыми возможностями должен суетиться ночью, вместо того, чтобы спать спокойно, да еще и опасаться какого-то полковника, который бубнил за дверью:
- Взвод усиления поставьте у задних ворот, и повыше бдительность, сегодня обещают очень неспокойную ночь...
Г Л А В А 14 .
...Самое трудное было - утопить литровые бутылки ''Русской'' на дне бассейна. Ледяная вода обжигала, а просто бросить их в воду было жалко могли разбиться. Решили бросить жребий на пальцах:
- Считаем с меньшего, - на кого упадет, тот и ныряет!
Под всеобщее ржание выпало на именинника.
- Мужики, я же не смогу нырнуть, меня вода вытолкнет! - прибалтийский акцент Матулявичуса почему-то хорошо вписывался во всеобщее веселье.
- Да, комплекция у тебя генеральская!--одобрительно хлопал его по пухлым плечам мужик, о котором Олегов знал, что зовут его Степан, звание майор КГБ, а должность--что-то вроде ''повара-дегустатора''.
Второй раз выпало на Олегова.
- Так и должно быть, ныряет самый молодой! - перекрикивая всех завопил кто-то восторженно. Олегов со своим званием старшего лейтенанта действительно оказался самым молодым.
Зажав в руках два пузыря, он по ступенькам стал спускаться в воду, взвизгивая от холода. Он пытался сесть на дно, но это не получилось, вода вытолкнула его, тогда он предпринял вторую попытку: нырнув, взбрыкнул ногами над поверхностью воды. Взвизгивая от холода и чихая от набравшейся в рот воды, он выскочил из бассейна, проглотил очень кстати поданную рюмку водки и бросился в раскаленную парилку, на ходу растирая гусиную кожу рук.
Кампания с удовольствием поглазела на две литровые бутылки ''Русской'', которые, чуть пошевеливаясь, ждали своей участи на мраморном мозаичном дне бассейна, и двинулась к выходу отрабатывать повестку дня.
Плов, шашлыки, салаты были великолепны. Однако, как уже многими было замечено, в Афгане водка била в голову быстрее и сильнее, быть может оттого, что при недостатке витаминов и преобладании консервированных продуктов, организм теряет закалку. Так, во всяком случае, объяснял себе причину своего опьянения Олегов. Пьянка есть пьянка, но кто ж меня за язык тянул, спрашивал себя потом он.
Подвыпив, офицеры забыли о принадлежности к разным министерствам, заговорили о службе, забыв прекрасных дам. Начало положил тост Чернова, начальника штаба батальона, постоянно улыбавшегося здоровяка, выращивавшего в штабе двух котов:
- Выпьем за укрепление воинской дисциплины!
Тост с восторгом был принят, следующий провозгласил именинник:
- Выпьем за укрепление резины бандажа правого переднего опорного катка боевой машины десанта!
- Римас! А сколько их всего?! Водки хватит?
- Хватит! Еще и на укрепление орудия 2А28 хватит! - важно отвечал Матулявичус, разливая по стаканам коньяк ''Наполеон'' афганского производства - мутную жидкость в пузатой бутылке с подозрительным осадком на дне.
Мужики из охраны со смехом рассказывали, как откровенно спят в креслах у покоев Бабрака Кармаля афганские офицеры ХАДа, всецело полагаясь на советских коллег. Чуть понизив голос, наперебой, они с таинственным видом описывали кровавое устранение Амина, обещали, что после банкета, если будут стоять на ногах, покажут зашпаклеванные дыры от пуль в стенах и расскажут, кого и как здесь пристрелили.
Черт дернул Олегова рассказать, как командир соседней роты, подвыпив, пытался выйти из дворца, а его не пускал часовой...
-... Пусти, сволочь, ты почему капитана не пускаешь? - грозно вопрошал тот, пытаясь ударить часового по каске ручной гранатой с уже разогнутыми усиками.
- Товарищ капитан, подождите, сейчас начальник караула придет, - со страхом отвечал солдат, боязливо косясь на гранату. Начальник караула, зная, что в пятой роте банкет по случаю прибытия из Союза замены командиру одного из взводов, на свой страх и риск приказал часовому первого поста под аркой главных дворцовых ворот не выпускать пьяных офицеров.
Подоспевший старший лейтенант пытался уговорить капитана отдать гранату.
- Нет, она мне нужна! - твердо ответил тот, неуверенно держась на ногах, и решительно двинулся в противоположную сторону от ворот - к апартаментам Бабрака Кармаля.
Проходя мимо, Олегов с интересом тогда глазел, как уже на пороге '' девятки'' начкару удалось отобрать гранату и отправить пьяного капитана в роту...
... Физиономии у кэгэбэшников после рассказа стали скучными, на время беседа угасла, но стопка-другая алкоголя опять растопила сковавший было всех лед осторожности и служебного долга...
Очнулся Олегов от холодной воды, которою ему плеснули прямо в лицо.
- Подохнуть мог бы в этом пекле, - тормошил его кто-то. Олегов и не помнил, как забрался в парилку, он лишь помнил, что полез освежиться в бассейн.
Ледяная вода и какие-то минуты сна чуть отрезвили его и придали бодрости.
- Пошли, еще выпьем!
- Может кап-кап на опохмел оставим? - озабоченно спросил практичный Матулявичус.
- Опохмел с меня! Пьем! - гордо сказал Олегов, с трудом удерживаясь от искушения достать и хрустнуть пачкой купюр. От этого опрометчивого жеста его удержало лишь то что он, как и все, сидел за столом завернувшись в простыню, форма же лежала в предбаннике.
Дверь открылась, и в духоту трапезной вошел мужчина в костюме, при галстуке и с автоматом неизвестной Олегову конструкции.
- Ну, тут у вас дым коромыслом! Кто на ногах держится? Опять экскурсия привалила...
- Я пойду, мне все равно скоро на дежурство, - вызвался смуглый, азиатского вида парень из охраны. Он оказался вполне трезв, что Олегова очень удивило. Вроде бы, пил со всеми, подумал он. Олегов знал, что этот парень попал в госбезопасность, отучившись семь лет в мединституте на хирурга.
- Можно и мне? - спросил Олегов.
- Валяй, только не шатайся, - великодушно разрешил тот.
Они вышли из бани, прошли через широкий прохладный зал, увешанный картинами, мимо пульта сигнализации, где сидел дежурный, и через колоннаду вышли к мечети, утопающую в зелени. Там их ждало человек пятнадцать. Олегов присмирел, увидев, что на погонах меньше двух больших звезд нет ни у кого, за исключением четверых, стоявших поодаль.
Смуглый подошел к ним, там же стоял замполит полка, подполковник Джафаров, который подозрительно глянул на Олегова, но отойти от тех четверых, как видно , не решился.
В дни, когда Бабрака Кармаля не было в Кабуле, во дворце нередко появлялись экскурсии. Комиссии из Союза летели друг за другом нескончаемым потоком, порой очень отвлекая командиров полков и дивизий от работы. В воздушно-десантной дивизии иногда применялся трюк: высоких проверяющих отправляли в полк, охранявший резиденцию. Полк, в свою очередь, отправлял их во дворец, который охранял второй батальон. Во дворце же проверяющим устраивали экскурсию, после которой старались подсунуть на подпись акт проверки, состряпанный своими силами за неделю до предстоящей проверки. На этот раз это была делегация Главного медицинского управления.
-- Я думал, хотя бы здесь мух не будет,-- услышал Олегов разочарованный голос одного из медиков
-- Размечтался...В районе аэродрома удвоение плотности каждый год...Здесь еще более-менее...
Осмотрев сад во внутреннем дворике, где в кроне вековой чинары пряталась пара попугаев, экскурсия двинулась в канцелярию президента. На крыльце с мраморными ступеньками все скучковались, стараясь не заслонять двух чугунных пушечек по краям, и фотограф сделал пару снимков.
Офицеры восхищенно оглядывали мрамор, картины, хрусталь, отделку красного дерева, осторожно ступали по толстым упругим коврам, пытались руками потрогать подарки президенту, расставленные в вестибюле, особенно макет какого-то корабля, стоявший у мраморной лестницы. Наверху, в канцелярии президента, в широком зале с огромными окнами образовалась очередь. Фотограф, старший лейтенант, терпеливо щелкал ''Зенитом'' полковников и генералов, по очереди садившихся в кресло президента за массивный полированный стол.
- Подожди минутку,-- тучный подполковник сделал озабоченное выражение лица, выхватил из подставки на столе самую красивую авторучку, левой рукой подпер голову и с драматической ноткой, под всеобщий смех, глядя в объектив, произнес:
- Что делать с это страной?!
Следующий, без опознавательных знаков на погонах, сел в кресло с императорским достоинством.
- Прапорщик, ты рожден быть президентом!
Судя по восхищенной реплике, сидевший в кресле был генерал-лейтенантом. Остальные, садясь в президентское кресло, также старались проявить индивидуальность, принимая оригинальные позы.
Когда поток претендентов на президентское кресло иссяк, Олегов окликнул фотографа
- Серега! Меня сделай!
Серега ухмыльнулся, кивнул головой и щелкнул камерой, целясь объективом в Олегова, небрежно опиравшегося на огромный глобус. Вошел замполит полка, Олегов вздрогнул и, стараясь не выдавать свой хмель, стал сосредоточенно мерить пятерней расстояние на глобусе.
- Ты что здесь делаешь? - с ненавистью спросил Джафаров.
- Да вот смотрю, что до Цейлона, оказывается, ближе, чем до Москвы...
- А ну, пошел отсюда!
Обиженно пожав плечами, Олегов двинулся к выходу, решив не пререкаться . Он шел и думал о далеком Цейлоне, о том, что хорошо было бы хотя бы одним глазком глянуть на кокосовые пальмы и белых слонов, на худой конец, просто искупаться в Индийском океане.
Он спустился по залитым солнцем мраморным белым ступеням, на ходу коснулся шершавого теплого чугуна пушки у стены и медленно побрел сквозь густую тень аллеи. Впереди, сквозь арку дворцовых ворот виднелся кусочек безоблачного синего неба, под ним - острые зубцы далекого восточного хребта с белыми шапками ледников на вершинах, а еще ниже--клочок городского месива дорог, стен, мечетей.
Настроение у Олегова было приподнятое, он чувствовал себя свободным человеком на перекрестке--куда хочу, туда и пойду.
... А между тем, он уже давно не шел, а ехал, причем в трамвае, в том смысле, что рельсы его судьбы были уже с железной неизбежностью проложены, вот только из-за обилия поворотов невозможно было предугадать маршрут, на котором ему еще предстояло увидеть и кокосовые пальмы и слонов...
Г Л А В А 15 .
Днем хотелось пить, ночью хотелось женщину, и все время хотелось в Союз. Это были константы, постоянные составляющие для всех. Найденову еще хотелось получить орден.
Батальон воевал мало, шансы на подвиг были мизерные. Оставалась одна надежда - тащить до посинения лямку службы, пока, наконец, комбат не скажет: ''Ладно, пиши на себя наградной...''
Однако на пути к ордену лежало много подводных камней, один из них храпел на соседней кровати. Разгульное поведение Олегова в последнее время комбат ставил в вину Найденову.
- В одной комнате живете, к тому же по должности должны взяться за него...
- Так ведь и по должности , и по званию мы наравне?!
- Ничего не знаю, - раздражался комбат, - вас в политучилище учили, что нужно делать: заслушайте на партсобрании, объявите выговор...
Найденов уныло слушал и вспоминал, как в Новосибирском политучилище на третьем курсе они на партсобрании взвода привлекли к партответственности Сашу Ситникова за то, что тот признался взводному лейтенанту Комкову о ночной пьянке взвода в казарме.
- А если не можете удержать, так следите за тем, чтобы он лишнего не пил.
- Если б он со мной пил...
- А это только вам минус, - ехидничал комбат, - участвуйте, с участием замполита пьянка превращается в политическое мероприятие.
Входная дверь вдруг скрипнула, открываясь, тусклая лампа дежурного освещения в коридоре высветила коренастую фигуру и рыжеватые усики старшего лейтенанта Бабенкова, командира взвода соседней роты, размещавшейся этажом выше. Несмотря на конопатую физиономию и светлые волосы, Бабенков утверждал, что он кореец, в доказательство чего порой потчевал друзей то черепаховым супом, то запеченным в углях дикобразом, то, что было ужаснее всего, жарким из собак, бегавших по полку.
- Мишуня, вставай, нам пора, - ласково потряс Бабенков плечо Олегова.
Мишуня что-то промычал в ответ, но не проснулся.
- Ну-ка вставай, завтра обижаться будешь, - более решительно встряхнул его Бабенков.
- Завтра мне в патруль, - пробормотал Олегов.
- То завтра, а сейчас - в другое место.
- Какое?
- Такое, - ответил Бабенков и осторожно глянул на неподвижно лежащих на своих кроватях Найденова и прапорщика Медведко, старшину роты. Четвертая кровать пустовала, ее хозяин, техник роты Маслов, был в ночном патруле.
Олегов тяжело поднялся и стал вяло одеваться.
-- Ты в чем?
-- Одевай кроссовки. Не забудь деньги, влетим - не откупишься в сухую.
Вот сволочь, - подумал Найденов и понял, что надо вмешаться, иначе утром опять выслушивать упреки комбата за слабое политическое руководство.
- Вы куда?
Олегов и Бабенков замерли.
- Если не секрет, вы куда? - уже с раздражением повторил вопрос Найденов.
- Да так, к друзьям в офицерский модуль решили сходить, - беспечно ответил Бабенков.
- Кстати, я тоже собирался сходить в модуль, - желчно произнес Найденов, быстро одеваясь и нашаривая под кроватью свои кроссовки производства города Кимры, своей тяжестью и прочностью намного превосходившие любые кроссовки западного производства.
- А ведь это неприлично, у нас вот подарок для друзей, а у тебя? Бабенков блеснул в лунном свете бутылкой.
- У него тоже пузырь в ящике, пусть берет и идем все вместе, - встрял в разговор сонный Олегов.
- Гм, - Бабенков озадаченно было примолк, но тут же добавил, - это меняет дело. Пошли.
При свете луны и ярких звезд дворец казался сказочным. Бесшумно ступая, они вышли через ворота и пошли вдоль крепостной стены, огибая толстые башни с узкими черными дырами бойниц. Оглядываясь по сторонам и напряженно вслушиваясь в шорохи ночного сада, они вышли к воротам резиденции. Огромные, чугунного литья ворота были надежно приперты боевой машиной пехоты, вместо замка.
- Где дежурный? - негромко окликнул Бабенков солдата в каске и бронежилете с автоматом наперевес, стоявшего в густой тени каменной колонны.
- В комнате отдыха...
Дежурным по КПП стоял сверхсрочник из оркестра, на разводе игравший на трубе. Сейчас он сидел за столом и безуспешно пытался поймать московское радио. Сделать это было нелегко, препятствовали горные хребты, тропосфера и не очень обжитый советскими радиостанциями диапазон японского ''Шарпа''
- Привет!
- Вечер добрый!
- Какой ночной пароль в городе ночью? - обменявшись приветствиями сразу взял быка за рога Бабенков.
- До четырех - Дексабз - ДэШэКа, а после...
- Достаточно!...
Протиснувшись в узкую щель между створками ворот и броней боевой машины, они бодро зашагали по дороге. Найденов волновался, обычно в город выбирались только на машине, в кузове должны были сидеть два автоматчика, и все четверо, включая водителя и старшего, должны были иметь бронежилеты, каски, автомат и три снаряженных магазина. Сейчас же они шли пешком, ночью, без оружия. Лишь оттопыривались карманы у Олегова и Найденова, но там лежала водка , неприятно царапая горлышком в паху.
- Надеюсь, ты понимаешь, что мы в госпиталь идем?--со смешком спросил Бабенков.
- Естественно, - буркнул Найденов. Он это понял сразу, как только от дворца Бабенков повел их в сад, а не через строевой плац к офицерскому модулю.
- Шурик, мы пешком или на такси? - очнулся Олегов, до этого он шел зевая и покачиваясь, дневной хмель до сих пор не выветрился.
- Мишуля, конечно на такси, - заверил его Бабенков, - а вот и оно.
Они приблизились к самому оживленному днем перекрестку города, за которым сразу начинался торговый квартал Спендзар. Ночью же на нем стояла лишь БМД рядом с безжизненным фонтаном.
- Дриш! - ночную тишину разорвал истошный вопль афганского постового.
- Иди ты...! - матерщиной отозвался Олегов, - Братьев по оружию не узнаешь, что ли?
Узнав братьев, постовой опустил ствол автомата с примкнутым штыком. Сердце у Найденова колотилось, он думал о том, что постовой мог, да и должен был выстрелить, а ночной выстрел в Кабуле никого бы не удивил. Вот и сейчас то с одной, то с другой стороны города слышались редкие выстрелы. Мощные прожектора с трех господствующих над Кабулом высот тут же вскидывались, стараясь нашарить, взять в перекрестие место беспорядков, что бы тут же, забыв о нем, взмахнуть лучом, как дубинкой, над другим районом города.
- Как дела, Мосол? - приветственно взмахнул рукой Бабенков, пнув при этом ногой консервную банку из-под каши, съеденной, как видно, не так давно патрульными прапорщика Мосолова, начальника ночного патруля на посту N 2.
- Какие люди, и без конвоя?!--ласково, нараспев произнес Мосолов.
- Подвези, - задушевно попросил Бабенков.
- Не могу, я на посту, - твердо ответил Мосолов и, уловив момент, когда Найденов отвернется, скорчил недоуменную рожу, кивнув в сторону замполита, мол, чего его взяли?
Бабенков сокрушенно вздохнул и сказал, обращаясь к своим спутникам:
- Парни, у него чувство долга, а у нас что есть?
- У нас есть все, - решительно произнес Олегов и стал карабкаться на броню.
- Эй, землячки, а ну-ка под броню, сейчас поедем! - скомандовал Мосолов своим патрульным. Откинув крышку десантного отделения, они тяжело, путаясь в бронежилетах, забрались внутрь. Бабенков захлопнул за ними люк и сел на него.
- Мишуля, доставай, мы должны чем-то жертвовать. Товарищ, например, жертвует принципами, должны и мы расколоться...
- Ближе к телу, - зевнул Олегов и, привстав, вытащил бутылку водки, Посуда есть?
- Сейчас, - Мосолов открыл командирский люк, на котором сидел, - Эй, землячки, ну-ка, подкотельник дайте.
Из подкотельника пилось плохо, отдавало алюминием, к тому же губы свело от обжигающего питья, не вся водка проскользнула до горла, немного заструилось по подбородку.
... Осевая линия дороги была выложена какими-то металлическими кнопками, похожими на забитые по капсюль в асфальт гильзы от снарядов, задевая их, гусеницы боевой машины выбивали искры. Выдавив педаль подачи топлива ''до полика'', водитель-механик, высунув голову из люка, напряженно вглядывался в ночную улицу.
Бархатный нежный ночной воздух бил в лицо, Бабенков сидел на башне, пытаясь что-то рассказывать сквозь грохот Мосолову, Олегов, развалившись на левом борту, глазел на нависающую над кварталом гору с телевышкой на вершине и ступеньками глиняных домиков у подножья. Найденов по правому борту, крепко держась за ремни, которыми крепились ящики с запасным боекомплектом, рассматривал убогий интерьер квартир, окна которых беззастенчиво светились ввиду отсутствия занавесок, выдавая отсутствие шкафов и шифоньеров.
- Кстати, а что такое ''тейлор'' по нашему? - спросил вдруг Олегов, перегнувшись к Найденову, это слово на этой улице часто встречалось на вывесках.
- Портной, - крикнул ему Найденов.
Олегов понимающе кивнул головой и засмеялся.
- Ты чего?
- Стало быть, Элизабет Тейлор в переводе на русский звучит как ''Лиза Портнова''!
У ворот центрального госпиталя стоял бронетранспортер. Не притормаживая, они промчались мимо, свернули за угол и остановились у обшарпанного двухэтажного здания.
- За мной! - Бабенков первым проскользнул в темную подворотню, Мосолов, махнув на прощание рукой, умчался. Олегов шел пошатываясь, беспечно размахивал бутылкой водки. На него напала смешливость.
- Замполит, ты взял презервативы?
- Заткнись, - пробурчал Найденов. Он чувствовал себя неуютно в этом грязном дворике, где, судя по вывеске на входе, ремонтировали автомобили ''фольксваген''.
Двор был завален ржавым хламом, следов, свидетельствовавших, что днем здесь кипит деловая жизнь, не было. Он чувствовал себя нелепо в этом ночном походе. Сейчас выпьют и пойдут к бабам, подумал он, а я что должен делать? Следить, чтобы Мишка не перебрал? Или нужно было, как Павлику Морозову, тормознуть их на входе?
Бабенков загромыхал у стены, подкатывая поближе железную бочку.
- Потише! - прошипел Найденов, ему показалось, что Бабенков нарочно производит много шума. Тот не ответил, вскарабкался на кирпичную стену и сел.
Влез и Найденов, вдвоем они втащили на стену Олегова. По ним скользнул луч прожектора, на мгновение высветив кусты и деревья вдоль аллей и длинные невысокие госпитальные здания.
- Спрыгиваем? - в полголоса спросил Найденов.
- Подожди, глянь, какой пейзаж, какие звезды... - Бабенков лениво произнес это и с блаженной улыбкой уставился в небо. Олегов, разинув рот, недоумевая, отчего вдруг на его друга напала сентиментальность, стал рассматривать небо. Небо было обычным, безоблачным, звезды светили так ярко, что, наверное, позволяли работать приборам ночного видения без инфракрасной подсветки. Еле слышно где-то высоко в небе жужжал с погашенными огнями вертолет-корректировщик артиллерийского огня, готовый вызвать артиллерийский огонь на головы упрямых ''духов'', беспокоивших сон жителей Кабула каждую ночь ракетными обстрелами. На другом конце города, в Хархане, где глиняные домики карабкались на предгорья, огоньки в окнах плавно переходили к звездным огням, силуэта горы не было видно, поэтому возникало странное ощущение , будто звездный ковер на горизонте подвернули, расстелив часть его и на земле.
Найденов испытывал беспокойство, ему казалось безрассудным вот так сидеть на кирпичной стене и болтать ногами, ведя глупые разговоры. Он решил было взять инициативу на себя, как вдруг из густой тени внизу раздалось;
- Стой, стрелять буду!
И вслед за окриком лязгнул затвор, посылая патрон в патронник. Найденов замер от страха, проклиная собственную нерешительность и авантюризм Бабенкова, а вконец окосевший Олегов сердито огрызнулся:
- Ты что ж, падла, затвор дергаешь?! По уставу рано, мы не убегаем! Драть вас, соляру, надо...
- Тихо, Миша, - успокоил его Бабенков и вежливо обратился к невидимому часовому, - Мужик, мы сдаемся, готовы подвергнуться задержанию. Доложи начальнику караула.
Послышался треск кустов, что-то стукнуло и они услышали приглушенное:
- Але! Это третий пост, я тут троих задержал, пришлите смену...
Через несколько минут дежурная смена во главе с сержантом вела их под конвоем в караульное помещение, расположенное рядом с главными воротами.
- Какие люди! - всплеснул руками начальник караула, старший лейтенант-пехотинец, увидев Бабенкова, и насмешливо добавил, - и на свободе...
- Имею ценные сведения. Прошу нас допросить, - с достоинством в голосе ответил Бабенков и скосил глаз в сторону двух караульных, сонно передвигавших за столом шашки.
- Пройдемте, - кивнул головой пехотинец и жестом указал на дверь с надписью:'' Начальник караула''
- Минеральной водички нету, Шурик? Что-то во рту сушит, - спросил Бабенков и начкара.
- Это у тебя от собачатины!--рассмеялся Олегов. Он уже достал недопитую бутылку и крутил головой по сторонам, высматривая стаканы.
- Ты, наверное, всех собак в полку сожрал, - улыбнулся Шурик.
- Еще не всех, - довольно ответил Бабенков, ему очень льстила репутация знатока корейской кухни.
- Расскажи, как хотел сожрать овчарку начальника штаба полка! захохотал Олегов. Стаканы он уже нашел.
- Да я и не собирался , - скромно похлопал длинными светлыми ресницами Бабенков, - просто как-то про его овчарку Геру сказал, что она достигла молочной зрелости...
- А сколько это? - с любопытством спросил начкар.
- Да она еще девушка, ей всего десять месяцев, - махнул рукой Бабенков, и продолжал, - Так это дошло, то есть, мои слова, дошли до подполковника Мальцева, так он мало того, что на меня накричал, так еще на построении полка тряс справками, что, мол, собака зарегистрирована в посольстве СССР, прошла все прививки и стоит на довольствии. А после чего добавил, что они с Герой посовещались и, она решила, что для того, чтобы не распространялись гнусные домыслы, она, Гера, отказывается от положенного ей мяса и готова питаться объедками...
- Собака, что ли, сказала?
- Да нет, хозяин ее, но с ее слов. Ну, подняли...
Осторожно чокнувшись, чтобы не было слышно в комнате бодрствующей смены, они звякнули стаканами и выпили, по очереди запивая пузырящимся нарзаном.
В дверь постучали.
- Товарищ старший лейтенант, какой-то полковник из штаба армии...
- Мужики, сидеть, как мыши, - старлей схватил со стола корку хлеба зажевать запах алкоголя.
- На, под язык положишь, - протянул ему маленький серебристый шарик Бабенков. Тот взял, благодарно кивнул головой и выбежал из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
- Что, полковник тоже к бабам?--шепотом спросил Олегов, неверными руками разливая водку по стаканам.
- В штабе армии свой цветник есть. Миша, а тебе не много будет? Мы ведь к женщинам собрались.
- Я, как стеклышко.. - буркнул Олегов. Его уже мутило, день был слишком насыщенным. Он чувствовал, что испытанный способ - два пальца в рот, ничего не даст, алкоголь уже в крови. Бесшабашную веселость сменило чувство досады: он с его финансовыми возможностями должен суетиться ночью, вместо того, чтобы спать спокойно, да еще и опасаться какого-то полковника, который бубнил за дверью:
- Взвод усиления поставьте у задних ворот, и повыше бдительность, сегодня обещают очень неспокойную ночь...