Чандлер Рэймонд. Долгое прощание

   Неподалеку ожидало еще трое-четверо пассажиров, явно мексиканцы. Больше лететь вроде никто не собирался. Трап уже подогнали к самолету. Но никто не торопился. Затем по трапу спустилась стюардесса-мексиканка и заняла выжидательную позицию. Объявлений по громкоговорителю у них, видимо, не полагалось. Мексиканцы полезли в самолет, но пилот все еще болтал с американцами.
   Рядом со мной стоял большой ?паккард?. Я вылез и заглянул в него ? водительские права лежали на виду. Может быть, когда-нибудь я и научусь не лезть, куда меня не просят. Вытащив голову из окна, я заметил, что высокая женщина смотрит в мою сторону.
   Тут по пыльной щебенке подошел и Терри.
   – Все в порядке, – сказал он. – Прощаемся здесь.
   Он протянул руку, я ее пожал. Вид у него уже был неплохой, только усталый, чертовски усталый.
   Я достал из машины чемодан свиной кожи и поставил его на щебенку.
   Он сердито взглянул на него.
   – Сказано вам, он мне не нужен, – отрезал он.
   – Там бутылка приличной выпивки, Терри. И еще пижама и всякая дребедень. Без опознавательных знаков. Не нужен, сдайте на хранение. Или выбросите.
   – У меня есть свои соображения, – заносчиво объявил он.
   – У меня тоже.
   Внезапно он улыбнулся. Потом подхватил чемодан и другой рукой сжал мне руку выше локтя.
   – Ладно, приятель. Вы начальник. И помните, если придется туго, поступайте как знаете. Вы мне ничем не обязаны. Мы просто выпивали вместе, немножко подружились, и я слишком много болтал про свои дела, Я оставил пять сотенных у вас в банке с кофе. Не сердитесь.
   – Вот это вы зря.
   – Мне и половины своих денег не потратить.
   – Удачи вам, Терри.
   Двое американцев поднимались в самолет. Из аэропорта вышел приземистый малый с широким смуглым лицом и стал махать нам руками и указывать пальцем.
   – Идите на посадку, – сказал я. – Я знаю, что вы не убивали. Потому я и здесь.
   Он весь подобрался и напрягся. Потом, повернувшись к самолету, медленно оглянулся.
   – Мне очень жаль, – сказал он тихо. – Но тут вы ошибаетесь. Я пойду по полю очень медленно. Вы вполне успеете меня задержать.
   Он зашагал вперед. Я смотрел вслед. Малый у аэропорта все еще ждал, но без особого нетерпения, У мексиканцев нетерпение – редкость. Нагнувшись, похлопал по чемодану свиной кожи и улыбнулся Терри. Затем он отступил, и Терри вошел в здание. Скоро он появился из другой двери, там, где таможня.
   Так же медленно он шел по щебенке к трапу. Здесь остановился и посмотрел в мою сторону. Он не помахал. Я тоже. Потом он поднялся в самолет, и трап втянули внутрь.
   Я влез в свой ?олдсмобилъ?, завел его, дал задний ход, развернулся и стал выезжать, со стоянки. Высокая женщина и коротышка остались на поле.
   Женщина достала платок, чтобы помахать. Самолет покатился в дальний конец поля, подымая тучу пыли. Там он развернулся, и моторы взревели на полную катушку. Он двинулся вперед, постепенно набирая скорость.
   Пыль за ним так и клубилась. Потом самолет взлетел. Я смотрел, как он медленно подымается в пыльный воздух и исчезает в чистом синем небе, в юго-восточном направлении.
   Потом я уехал. На границе никто на меня и не взглянул, словно мое лицо заслуживало не больше внимания, чем стрелки на циферблате.

Глава 6

   Дорога от Тихуаны длинная и одна из самых скучных в штате. Тихуана ? никчемное местечко, здесь не интересуются ничем, кроме доллара. Парнишка с огромными грустными глазами, который бочком подбирается к вашей машине и клянчит: ?Пожалуйста, мистер, десять центов?, тут же, без запинки, будет предлагать вам на продажу свою сестренку. Пограничные городишки все на одно лицо, так же, как портовые. Сан Диего? Один из самых красивых заливов в мире, а в нем всего-навсего военный флот и несколько рыбачьих лодчонок.
   Ночью это – сказка. Прибой шелестит нежно, словно старушка, поющая церковный гимн. Но Марлоу некогда – надо домой, считать серебряные ложечки.
   Шоссе на север монотонное, как матросская песня. Въезжаешь в городок, вниз по холму, вдоль берега, потом в другой городок, вниз по холму, вдоль берега.
   Было уже два часа, когда я вернулся, и они ждали меня в темной машине, без опознавательных знаков, без красной мигалки, правда, с двойной антенной, но такие бывают и не на полицейских машинах. Я успел подняться до середины лестницы, когда они вылезли и окликнули меня – обычная парочка в обычных костюмах, с обычной тяжелой неспешностью в движениях, словно весь мир вокруг притих и ждет их указаний.
   – Это вы – Марлоу? У нас к вам разговор.
   Он блеснул мне в глаза значком. Рассмотреть я ничего не успел – это мог быть и значок инспектора по защите растений. Волосы у него были пепельные, вид настырный. Его партнер был высокий, недурен собой, чистенький и какой-то особо противный – бандит с образованием. У них были внимательные и цепкие глаза, терпеливые и выжидающие глаза, холодные и надменные глаза, полицейские глаза. Им такие выдают на параде при выпуске из полицейского училища.
   – Сержант Грин, центральный отдел расследования убийств. Это полицейский сыщик Дейтон.
   Я поднялся к дому и отпер дверь. С полицией большого города рукопожатий не полагается. Сойдет и так.
   Они уселись в гостиной. Я открыл окна, зашелестел ветерок. Беседу вел Грин.
   – Есть такой Терри Леннокс. Знаете его?
   – Иногда выпиваем вместе. Он живет в Энсино, женат на богатой. Дома у него я ни разу не был.
   – Иногда выпиваете, – промолвил Грин. – Как часто, к примеру?
   – ?Иногда? звучит неопределенно. Так оно и есть. Когда раз в неделю, а когда и раз в два месяца.
   – С женой его знакомы?
   – Видел раз мельком, еще до их женитьбы.
   – В последний раз когда и где его видели?
   Я достал из ящика трубку и набил ее. Грин подался вперед, поближе ко мне. Высокий откинулся на спинку, держа наготове шариковую ручку над блокнотом с красным обрезом.
   – Тут мне вроде положено сказать ?А в чем дело??, а вам ответить ?Вопросы задаем мы?.
   – Вот и отвечайте.
   Я раскурил трубку. Табак был сыроват. На раскуривание ушло кое-какое время и три спички.
   – У меня время есть, – сказал Грин, – но ожидать вас пришлось долго. Так что поживее, мистер. Мы знаем, кто вы такой. А вы знаете, что мы не прохлаждаться приехали.
   – Просто вспоминаю, – откликнулся я. – Мы часто заходили к Виктору, реже – в ?Зеленую лампу?, а еще к ?Быку и Медведю?, это местечко в конце Стрипа, подделка под английскую таверну...
   – Хватит вилять.
   – Кого убили?
   Слово взял сыщик Дейтон. Голос у него жесткий, так в нем и слышалось ??Давай без дураков?.
   – Ваше дело отвечать, Марлоу. Мы проводим допрос, как положено.
   Остальное вас не касается.
   Я устал и, наверное, от этого был раздражен. А может, и чувствовал за собой вину. Но этого парня я и так бы возненавидел с первого взгляда. Просто увидал бы его в кафетерии издали – и то сразу бы потянуло двинуть ему по зубам.
   – Пошел бы ты, – посоветовал я ему. – Заливай это малолетним нарушителям.
   Да и те обхохочутся.
   Грин хмыкнул. В лице у Дейтона вроде ничего не изменилось, но он вдруг сделался на десять лет старше и на двадцать лет омерзительнее. Он выдохнул через нос с легким присвистом.
   – Дейтон у нас на юриста учится, – сообщил Грин. – С ним дурака не поваляешь.
   Я медленно встал и подошел к книжному шкафу. Достал переплетный экземпляр уголовного кодекса Калифорнии. Протянул его Дейтону.
   – Покажите, пожалуйста, где здесь написано, что я обязан отвечать на ваши вопросы?
   Он не шевельнулся. Оба мы знали, что он собирается мне врезать. Но он выжидал удобного момента. Значит, не рассчитывал на поддержку Грина, на то, что Грин его покроет.
   Он сказал:
   – Все граждане обязаны помогать полиции. Всеми способами, вплоть до физических воздействий, а в особенности – отвечать на некомпрометирующие их вопросы, которые сочтет нужным задать полиция.
   – В жизни, конечно, так и есть, – заметил я. – Достигается путем прямого или косвенного запугивания. А в законах об этом ничего не сказано. Никто не обязан нигде, никогда и ничего сообщать полиции.
   – Да ладно вам, – нетерпеливо сказал Грин. – Вы же виляете, не видим мы, что ли? Садитесь. Убили жену Леннокса. У них в Энсино, в доме для гостей.
   Леннокс смылся. Во всяком случае, найти его не могут. Вот мы и ищем человека, подозреваемого в убийстве. Довольно с вас?
   Я бросил кодекс в кресло и снова сел на диван напротив Грина.
   – А при чем тут я? Я же сказал – никогда в доме у них не был.
   Грин похлопал себя по ляжкам – верх-вниз – и слегка усмехнулся. Дейтон сидел неподвижно, пожирая меня глазами.
   – А при том, что уж сутки как ваш номер телефона записан на блокноте у него в комнате, – заявил Грин. – Это блокнот-календарь, и вчерашний листок оторван, но на сегодняшнем остались вмятины. Мы не знаем, когда он вам звонил. Мы не знаем, куда он делся, когда и почему. Вот и спрашиваем, чего уж проще.
   – Почему в доме для гостей? – осведомился я, не надеясь на ответ, но он ответил. Он слегка покраснел.
   – Похоже, она там часто бывала. По ночам. С гостями. Прислуге кое-что видно из окон. Машины шныряют взад-вперед, иногда поздно, иногда и очень поздно. Мало вам? Не валяйте дурака. Леннокс – наша кандидатура. Он пошел туда около часу ночи. Дворецкий случайно видел. Вернулся один, минут через двадцать. Больше никто не проходил. Свет все горит. Утром Леннокса поминай, как звали. Дворецкий идет в дом для гостей. Дамочка на постели, голая, как русалка, и между прочим, по лицу он ее опознать не мог. Не было там лица.
   Расквашено подчистую бронзовой статуэткой в виде обезьяны.
   – Терри Леннокс такого бы не сделал, – сказал я. – Конечно, она ему наставляла рога. Это старая история. Она всегда любила гульнуть. Они развелись, потом снова поженились. Наверно, радости ему было мало, но с чего бы он вдруг так взбесился?
   – А вот уж этого никто не знает, – терпеливо пояснил Грин. – Такое все время случается. И с мужчинами, и с женщинами. Парень терпит, терпит, терпит. А потом вдруг – бац! Сам, наверное, не знает, почему на него именно тут накатило. Но факт есть факт, и вот вам покойник. Тут и нам дело находится. Вот мы и задаем вам простой вопрос. А вы кончайте темнить, а то заберем.
   – Ничего он вам не скажет, сержант, – язвительно заметил Дейтон. – Он же законы читает. И думает, как многие, что закон в книжке.
   – Ты давай записывай, – откликнулся Грин, – не напрягай мозги. Будешь паинькой, разрешим тебе спеть ?Матушку Мак-Кри? на полицейской вечеринке.
   – Пошли вы к черту, сержант, при всем уважении к вашему званию.
   – А вы давайте подеритесь, – предложил я Грину. – Он будет падать – я поймаю.
   Дейтон очень аккуратно отложил блокнот и ручку. Встал с радостным блеском в глазах. Подошел ко мне вплотную.
   – Встань, умник. Если я в колледже учился, еще не значит, что на меня может тявкать всякая гнида.
   Я начал подниматься, и не успел – он меня ударил. Влепил мне чистый хук слева, потом справа. В голове у меня раздался звон почище церковного. Я шлепнулся обратно и помотал головой. Дейтон не отходил. Теперь он улыбался.
   – Давай еще разок, – сказал он. – Неудобно ты стоял. Не по правилам.
   Я взглянул на Грина. Он изучал свой большой палец, словно там была заусеница. Я молчал и не двигался, ожидая, когда он поднимет глаза. Если бы я встал, Дейтон заехал бы мне снова. Он так и так мог мне заехать. Но если бы я встал и он меня стукнул, теперь я бы живого места от него не оставил, потому что по ударам стало ясно, что он боксер. Лупил он правильно, но так ему было меня не одолеть.
   Грин сказал рассеянно:
   – Ах ты, наша умница, он только этого и дожидался. Теперь из него слова не вытянешь.
   Потом он поднял глаза и спокойно произнес:
   – Еще раз, для порядка, Марлоу. Когда последний раз видели Терри Леннокса, где, как, о чем говорили и откуда вы сейчас приехали, скажите или нет?
   Дейтон стоял, расслабившись, плотно упираясь ногами в пол. Глаза у него светились мягким, приятным блеском.
   – А как насчет того парня? – полюбопытствовал я, не обращая на него внимания.
   – Какого еще парня?
   – Который был с ней в доме для гостей. Она ведь была голая. Не пасьянс же она там раскладывала.
   – Это потом, когда найдем мужа.
   – Дивно. Неужели будете вкалывать, искать, раз уже знаете, кто убил?
   – Не расколетесь, заберем вас, Марлоу.
   – Как свидетеля?
   – Черта с два как свидетеля. Как подозреваемого. Подозрение в содействии убийству после совершения преступления. Помогли бежать подозреваемому. Думаю, вы отвезли его куда-то. А доказывать мне и не надо.
   Наш хозяин сейчас не в духе. Правила из книжки он знает, но память иногда подводит. Вам несладко придется. Так или иначе, а показания мы от вас получим. Чем больше будете упираться, тем точнее мы будем знать – это то, что нужно.
   – Он на все на это положил, – промолвил Дейтон. – Он ведь книжку читал.
   Для него это все дерьмо.
   – Для всех это дерьмо, – спокойно отозвался Грин. – Но результаты дает.
   Поехали, Марлоу. Забираю вас.
   – Ладно, забирайте, – отозвался я. – Терри Леннокс был мне друг. У меня в эту дружбу кое-что вложено от души, и не так уж мало, чтобы плюнуть на все по приказу полиции. У вас на него уже дело заведено, наверно, вы знаете больше, чем говорите. Против него – мотив, возможность и тот факт, что он удрал. Мотив – чепуха, давно выдохся, это было условие сделки между нами. Я не поклонник таких сделок, но такой уж он парень – слабоватый и очень добрый. Остальное вообще ерунда. Просто, если он узнал, что ее убили, то сообразил, что для вас он прямо подарок. Если будет предварительное слушание дела и меня вызовут, вот тогда мне придется отвечать на вопросы. А вам я отвечать не обязан. Вы вроде славный малый, Грин. Вот напарник ваш, у которого комплекс власти, только и умеет значком щеголять. Если хотите подсидеть меня как следует, дайте ему еще раз меня стукнуть. Я ему карандашик сломаю.
   Грин встал и грустно воззрился на меня. Дейтон не шелохнулся. Такие быстро выдыхаются. Каждый раз должны брать тайм-аут, чтобы погладить себя по головке для бодрости.
   – Я позвоню нашим, – сказал Грин. – Но я знаю, что мне ответят. Дрянь ваше дело, Марлоу. Совсем дрянь. Не путайся, черт побери, под ногами. – Это последнее было адресовано Дейтону. Дейтон отошел и взял свой блокнот.
   Грин подошел к телефону и не спеша снял трубку. На заурядном его лице долгая и неблагодарная служба проложила глубокие складки. В этом-то и беда с полицейскими. Привыкаешь их ненавидеть от души и вдруг натыкаешься на такого, что похож на человека.
   Капитан велел меня привезти и в выражениях не стеснялся.
   Мне надели наручники. Дом обыскивать не стали, проявили небрежность.
   Наверное, решили, что я человек опытный и ничего опасного для себя дома не держу. В чем и ошиблись. Потому что, немного попыхтев, они нашли бы ключ от машины Терри Леннокса. Рано или поздно нашлась бы и машина, они примерили бы к ней ключи и сообразили, что Терри побывал в моем обществе.
   Но, как выяснилось позже, это значения уже не имело. Никакая полиция машину не нашла. Ее украли в ту же ночь, перегнали, вероятно, в Эль Пасо, снабдили новыми ключами и поддельными документами, а потом продали в Мехико-Сити. Обычная процедура. Деньги чаще всего возвращаются сюда в виде героина. Политика добрососедства в представлении жуликов.

Глава 7

   В том году шкипером отдела по расследованию убийств был некто капитан Грегориус, из той породы, что встречается все реже, но еще далеко не вымерла. Преступления они раскрывают при помощи яркого света, удара ногой по почкам, коленом между ног, кулаком в солнечное сплетение и дубинкой по позвоночнику. Полгода спустя его обвинили в лжесвидетельстве, выкинули со службы без суда, а потом его затоптал насмерть здоровенный жеребец у него на ранчо в Вайоминге.
   Но пока что я был его добычей. Он сидел за столом, сняв китель и закатав рукава рубашки почти до плеч. Лыс он был, как колено, и вокруг талии уже заплыл жиром, как всякий мускулистый мужчина в пожилом возрасте. Глаза у него были серые, как рыбья чешуя. Крупный нос покрыт сеткой лопнувших капилляров. Он пил кофе довольно звучно. Короткие сильные руки густо поросли волосами. Из ушей торчали седые пучки волос. Он подвигал что-то у себя на столе и взглянул на Грина.
   Грин сообщил:
   – Против него только то, что разговаривать не хочет, шкипер. Нашли его по телефону. Ездил куда-то, куда – не говорит. Леннокса знает хорошо. Когда видел его в последний раз, тоже не говорит.
   – Ишь, упрямый, – равнодушно молвил Грегориус. – Это мы исправим. – Ему как будто было все равно. Может, и вправду. Видал он таких упрямых. – Тут прокурор почуял уже большие заголовки в газетах. Можно понять, учитывая, кто папаша этой дамочки. Придется этому парню нос почистить.
   Он смотрел на меня, как на окурок или пустой стул, без всякого интереса – так, торчит что-то перед глазами.
   Дейтон почтительно доложил:
   – Совершенно очевидно, что он специально создал ситуацию, которая позволила ему отказаться от допроса. Он цитировал нам статьи закона и вынудил меня нанести ему удар. Признаю нарушение, капитан.
   Грегориус перевел на него тусклые глаза.
   – Легко тебя вынудить, если такому отребью это удалось. Кто снял с него наручники? Грин сказал, что это он.
   – Наденьте обратно, – велел Грегориус. – Туже. Это его подбодрит.
   Грин начал надевать мне наручники.
   – За спину! – рявкнул Грегориус. Грин сковал мне руки за спиной. Я сидел на жестком стуле.
   – Туже, – повторил Грегориус. – Чтоб почувствовал. Грин сделал туже. Руки у меня стали неметь. Наконец Грегориус поглядел на меня.
   – Теперь можешь говорить. Только быстро.
   Я ничего не ответил. Он откинулся иа спинку и усмехнулся. Его рука медленно потянулась к чашке с кофе и обхватила ее. Он слегка подался вперед.
   Чашка дернулась, но я успел свалиться боком со стула. Руки совсем затекли.
   Пальцы не чувствовали ничего, а выше наручников начало болеть.
   Грин помог мне сесть на стул. Спинка и часть сиденья были залиты кофе, но почти вся чашка выплеснулась на пол, – Не любит кофе, – изрек Грегориус. – Ишь, быстрый какой. Хорошая реакция.
   Все молчали. Грегориус оглядел меня рыбьими глазами.
   – У нас тут, мистер, лицензия сыщика стоит не больше визитной карточки.
   Теперь давай свои показания. Сперва устно. Потом запишем. И ничего не пропускать. Значит, полный отчет о передвижениях, с девяти часов вчерашнего вечера. Но полный! Наш отдел расследует убийство, и главный подозреваемый скрылся. Ты с ним связан. Парень застает свою жену с другим и разбивает ей голову вдребезги бронзовой статуэткой. Не оригинально, мы такое уже видали, но сработало. Если ты думаешь, что при таком деле какой-то чертов сыщик может цитировать законы, тебя ждет мало что хорошего. По юридическим книжкам ни один полицейский в стране толку не добивался. У тебя есть информация, мне она нужна. Ты мог бы сказать – ?нет?, а я мог бы тебе не поверить. Но ты даже ?нет? не сказал. Так что дурачком не прикидывайся, дружище. Не пройдет.
   Ну, поехали.
   – А наручники снимете, капитан? – спросил я. – Если я буду давать показания.
   – Возможно. Давай покороче.
   – Если я скажу, что не видел Леннокса все прошлые сутки, не говорил с ним и понятия не имею, где он – это вас устроит, капитан?
   – Возможно, если я поверю.
   – Если я скажу, что видел его, укажу, где и когда, но понятия не имел, что он кого-то убил, и вообще ни о каком преступлении не слышал и не знаю, где он сейчас находится, – это ведь совсем вас не устроит?
   – Если расскажешь подробно, может, я и послушаю. Значит: где, когда, как он выглядел, о чем беседовали, куда он направлялся. Из этого что-нибудь может выйти.
   – С вашими методами, – сказал я, – выйдет только то, что вы сделаете из меня сообщника.
   У него заходили желваки на скулах. Глаза были цвета грязного льда.
   – Ну?
   – Не знаю, – сказал я. – Мне нужно посоветоваться с адвокатом. Я бы хотел помочь. А что если нам вызвать сюда кого-нибудь от прокурора?
   Он издал короткий хриплый смешок. Очень короткий. Потом медленно встал и обошел вокруг стола. Нагнулся ко мне, опираясь толстой рукой о крышку, и улыбнулся. Затем, не меняя выражения лица, ударил меня по шее чугунным кулаком.
   Он бил почти без замаха. У меня чуть не отлетела голова. Во рту стало горько. Вкус желчи смешался со вкусом крови. Не слышно было ничего, кроме дикого шума в голове. Он наклонился поближе, по-прежнему опираясь левой рукой о стол и по-прежнему улыбаясь. Голос его доносился откуда-то очень издалека.
   – Старею. А раньше со мной шутки были плохи. Удар держишь хорошо, приятель. Я с тобой закончил. Вот в городской тюрьме у нас трудятся ребятки, место которым на скотобойне. Может, мы их зря держим, они ведь не такие чистенькие красавчики, как наш Дейтон. У них нет четверых ребятишек и розочек в саду, как у Грина. Они любят развлечься по-своему. Что делать, рабочей силы не хватает. Ну, надумал, что будешь говорить? Сделаешь одолжение?
   – В наручниках не могу, капитан. – От боли я это еле выговорил.
   Он еще ближе подался ко мне, в нос шибанула вонь пота и гнилых газов.
   Потом он выпрямился, обошел вокруг стола и поместил в кресло свой увесистый зад. Взял линейку-треугольник и провел по ней большим пальцем, как по лезвию. Взглянул на Грина.
   – Чего ждете, сержант?
   – Приказа, – выдавил из себя Грин, словно ему звук собственного голоса был противен.
   – Объяснять надо? А еще считаетесь опытным работником. Мне нужны подробные показания о передвижениях этого человека за последние двадцать четыре часа. Пока только за эти сутки. Я хочу знать, что он делал каждую минуту этих суток. Показания, подписанные, заверенные свидетелями и зарегистрированные. Даю на это два часа. Потом доставить его обратно сюда ? чтоб был чистый, аккуратный, без следов. И вот еще что, сержант.
   Он помолчал и бросил на Грина взгляд, от которого покрылась бы инеем свежеиспеченная картофелина.
   – В следующий раз, когда я задам подозреваемому вежливый вопрос, вы не будете здесь маячить с таким видом, будто я ему ухо оторвал.
   – Слушаюсь, сэр, – Грин повернулся ко мне. – Пошли, – хрипло сказал он.
   Грегориус оскалился. Зубы ему не мешало бы почистить, и как следует.
   – Ну, реплику под занавес, приятель.
   – Слушаюсь, сэр, – вежливо отозвался я. – В ваши планы это вряд ли входило, но вы оказали мне услугу. С подачи сыщика Дейтона. Вы решили за меня одну проблему. Никто не любит предавать друзей, но вам я не предал бы и врага. Вы не просто горилла, вы еще и бездарны. Не умеете провести обычный допрос. Я качался на лезвии ножа и меня можно было склонить в любую сторону.
   Но вы оскорбили меня, плеснули кофе мне в лицо и подняли на меня руку, когда я ничем не мог ответить. Теперь я вам не скажу даже, который час на ваших собственных стенных часах.
   По какой-то странной причине он сидел молча и дал мне договорить. Затем ухмыльнулся.
   – Не любишь полицию, дружок. В этом все дело, ищейка, не любишь полицию.
   – Есть такие места, капитан, где на полицию не смотрят с ненавистью. Но в таком месте вы не были бы полицейским.
   Он и это проглотил. Наверно, мог себе это позволить. Вероятно, ему приходилось выслушивать кое-что и почище. Потом у него на столе зазвонил телефон. Он взглянул на него и шевельнул рукой. Дейтон тут же метнулся к столу и снял трубку.
   – Кабинет капитана Грегориуса. Сыщик Дейтон у аппарата.
   Он послушал. Между красивых бровей у него образовалась морщинка. Он тихо сказал:
   – Минуточку, пожалуйста, сэр. Он протянул трубку Грегориусу.
   – Начальник полиции Олбрайт, сэр. Грегориус нахмурился.
   – Да? А этому сопливому ублюдку что нужно? – Он взял трубку, подержал ее и разгладил физиономию. – Грегориус, начальник.
   Он помолчал, слушая.
   – Да, он здесь, у меня, начальник. Задаю ему разные вопросы. Не хочет нам помочь. Отказывается... Как вы сказали? – От внезапной злобы его лицо скривились в тугой узел. Лоб побагровел. Но голос не изменился ни на йоту.?
   Если это прямой приказ, он должен поступить от начальника отдела, сэр...
   Конечно, я подчиняюсь вплоть до подтверждения. Конечно... Да вы что... Никто его и пальцем не тронул. Да, сэр. Слушаюсь.
   Он положил трубку на рычаг. Мне показалось, что рука чуть-чуть дрожала.
   Глаза его скользнули вверх, на меня, потом на Грина.
   – Снимите наручники, – велел он безжизненным голосом.
   Грин отпер наручники ключом. Я потер руки, ожидая иголочек кровообращения.
   – Отправьте его в окружную тюрьму, – медленно произнес Грегориус. – По подозрению в убийстве. Прокурор перехватил у нас это дело. Хорошенькая система.
   Никто не шевельнулся. Грин стоял возле меня, тяжело дыша. Грегориус поглядел на Дейтона.
   – Чего ждешь, розанчик? Мороженого, что ли? Дейтон чуть не захлебнулся.
   – Вы мне ничего не приказывали, шкипер.
   – Говори мне ?сэр?, черт побери! Шкипер я для сержанта и выше. Не для тебя, щенок. Не для тебя. Вон отсюда!
   – Слушаюсь, сэр. – Дейтон быстро вышел за дверь. Грегориус тяжело поднялся, прошел к окну и стал к нам спиной.
   – Давайте, шевелитесь, – пробормотал Грин мне на ухо.
   – Забрать его отсюда, пока я ему башку не пробил, – велел Грегориус в окно.