Чапек Карел. О черни, Путевые заметки

   Итак, театральные декорации состоят:
   1. Из "практикаблей", то есть разных ступенек, лесенок, пьедесталов, помостов и подставок, из "двадцаток" и "пятидесяток", разборных лесов и всяких других приспособлений, которые в целом называются объемным оборудованием сцены.
   2. Из задников и "горизонтов" - это те громадные полотна, что висят в глубине сцены.
   3. Из "стояков", то есть декораций, натянутых на рамы, которые крепятся к полу.
   4. Из поддуг, софитов и арок, которые тоже представляют собой размалеванный холст, свисающий с колосников на специальных тросах.
   5. Из драпировок.
   6. Из разных дополнительных кулис, назначение которых - прикрывать выход за сцену.
   Вот и все. Из этих-то досок, планок и тряпок надо создать миры, просторы, воздушные замки и всякое диво дивное. И когда на генеральной репетиции все это хозяйство уже красуется на сцене, подвешенное, привинченное к полу, подпертое планками, "косячками" и еще пахнущее древесиной и клеем, - внизу, в партере, сияет мастер сцены. Он не замечает актеров, не слышит, о чем говорится на сцене, - он переживает за все свои "стояки", "косячки", ступеньки и задники.
   - Здорово, а? - говорит он с обоснованной гордостью.
   И когда вы, зрители премьер, ворчите, что антракт уж очень затянулся, - надо бы вам заглянуть на поле брани мастера сцены. Занавес еще не опустился до пола, а сорок рук уже хватают "стояки" и "практикабли" и начинают "сымать декорации". Подвесные полотна взвиваются к потолку, бутафор швыряет в корзину свой реквизит, драпировщик скатывает "овры, поднимая тучи пыли, мебельщики уносят столы и стулья, под ногами у, вас, звякнув, открывается люк и - эй, берегись! - с колосников уже низвергается на головы людей новый "горизонт". Уже принесены другие стены, драпировщик прибивает портьеры, осветители тянут свои кабели через сцену, опять прибегает бутафор с корзиной, мебельщики волокут другие столы и шкафы.
   - Живо, живо!
   - Отстаньте вы сейчас с этим делом!
   - Берегись!
   - Ой, батюшки!
   - Береги голову!
   - Катись ты отсюда со стремянкой!
   - Франта, подержи!
   - Что ты делаешь, дурень?!
   - Привинти же!
   - С дор-р-роги!
   - А это куда деть?
   - Ой, она падает!
   - Чтоб тебе пусто было, олух ты этакий!
   - Я ж вам вчера говорил...
   - Делайте, делайте, черт вас дери!
   - Куда ты его привертываешь?..
   Бац! - в самом деле что-то повалилось; просто чудо, что никого не пришибло.
   - Берегись, люк открыт!
   - Сторонись, сторонись!
   - Прочь со сцены!
   - Уберите это!
   - Он сломался...
   - Лесенку сюда!
   - Так не будет держаться...
   - Спустите-ка ее...
   - А, черт, кто взял мой молоток?
   - Тут надо малость отпилить.
   Бим-м-м!-Сценариус дал первый звонок.
   - Черт подери, этак не годится!
   - Тут надо поставить косячок.
   - Оставь, как есть!
   - Убери, живо!
   Актеры уже на сцене.
   - А где же мое шитье?
   - Дверь-то не закрывается!
   - Этот стул стоял не здесь!
   - Дайте мне это письмо, живо, живо!
   - Я сегодня не доиграю до конца!
   - Батюшки, шаль-то моя где?
   - Роль-то я - ни в зуб толкнуть...
   - Бим-м-м! - Занавес поднимается медленно и неотвратимо. Святый боже, лишь бы ничего не стряслось до конца акта!
   РАБОЧИЕ СЦЕНЫ
   Этот народ, как известно, больше всего занят в антрактах. Во время премьеры они толкутся у кулис, глядят на сцену, балагурят и прикидывают, когда окончится спектакль. На остальных спектаклях они режутся в карты или лежат на лавках в своей дежурке. За полминуты до конца акта им дают звонок, и они, топоча сапожищами, устремляются на сцену, где как раз заканчивается лирический диалог.
   - Ребята, сымай декорации!
   МЕБЕЛЬЩИКИ
   Большую часть времени "мебельщики" проводят на складах и в мастерских мебели, где сложены изрядно потертые троны, деревенские стулья, гарнитуры в стиле Людовиков XV и XVI с драной обивкой, античные ложа, готические алтари, комоды, этажерки, камины, гробы и вообще все, на чем люди когда-либо сидели, ели или возлежали.
   Однако античное ложе не называют здесь античным ложем, а говорят: "То канапе, что играло в "Камо грядеши".
   Гарнитур в стиле Людовика XVI лаконично именуют "те стулья, что играли в "Испытании властителя" (или еще в какой-нибудь пьесе). В театре каждая вещь имеет свои приметы; например, в гардеробе висит "сюртук, в котором сам Биттнер[Биттнер Иржи (1846-1903)-известный чешский актер.] играл в "Гордецах"; или можно разыскать "ботфорты, что играли в "Отелло"...
   КОСТЮМЕРЫ
   Костюмеры и костюмерши обитают в пошивочной, в бесконечных костюмерных или в артистических уборных. В театральном гардеробе можно было бы экипировать весь пражский гарнизон, правда, довольно разномастно. Вы найдете здесь облачения для тридцати римских сенаторов, дюжину монашеских сутан, четыре кардинальские и одну папскую мантию, полное обмундирование для полусотни римских воинов, включая и мечи и каски, для двадцати чешских ходов[Ходы - так называют чехов, населяющих область, пограничную с Германией.], семерых средневековых пехотинцев, двух-трех палачей, нескольких Онегиных; здесь висят в ряд бархатные и шелковые придворные, испанские гранды в тыквообразных панталонах; высятся целые кипы широкополых шляп для пастухов и мушкетеров, гроздья шлемов и военных кепи, папахи и боярские шапки, кучи кожаных лаптей, чувяков и другой деревенской обуви, башмаки, сапоги и испанские ботфорты, мечи, сабли, палаши, рапиры и шпаги, пояса и портупеи, конская сбруя, воротникижабо, эполеты и перевязи, латы и щиты, трико, меха и шелка, кожаные штаны, рубахи и домино, гусарские мундиры и расшитые шнурами чешские "патриотические сюртуки", - в общем, громадный и никчемный гардероб, где есть все и где никогда не найдешь именно того, что нужно. Почтенные старые костюмы сшиты из добротных дорогих тканей; ныне шьют из бумажного подкладочного материала или из мешковины, подкрашивают ее, подмалевывают, и готово! Но, боже мой, какой у них вид вблизи!
   У Костюмеров есть свой критерий спектакля: - Пустяковая пьеса, ни одного переодевания!
   РАЗНЫЕ РАБОТНИКИ
   В театре есть механик, истопник и уборщицы, а кроме того, обычно пожилой дядя по фамилии Калоус, или Новотный, или что-нибудь в этом роде; никто не знает, зачем он тут и что делает; обычно он ходит за пивом. Где-то в подземельях есть еще несколько человек, которых никто никогда не видывал.
   Наверное, я еще упустил кого-нибудь; ведь театр - организм сложный и. до сих пор не изученный.
   АБОНИРОВАННЫЕ ЗРИТЕЛИ
   Они тоже в известной мере относятся к театральному инвентарю и делятся на "абонентов понедельника, вторника, среды" и. т. д. "Субботние абоненты" считаются самыми, покладистыми, "понедельничные", говорят, задумчивы и холодны. У каждой группы свой темперамент, вкусы и лл.чаые симпатии-.
   "СВОЙ АВТОР"
   Это автор, который пишет только для "своего театра" и обычно "кроит роли на актеров". За это пользуется известными привилегиями, - например, может зайти покурить в актерскую уборную.
   ЗРИТЕЛИ ГЕНЕРАЛЬНЫХ РЕПЕТИЦИЙ
   Их не приглашают на генеральную репетицию, как это принято в Париже. Это скорее так называемые "незваные гости". Они торчат на каждой генеральной репетиции, но никто не знает, кто они, - потому что в зрительном зале тьма, - и, как сюда попали, ибо доступ "строго запрещен". Это тихое, загадочное племя, которое не шуршит конфетными кульками и даже, кажется, не скучает, глядя на сцену.
   Перевод
   Д. ГОРБОВА
   Рисунки И. Чапека
   КАК РАЗБИВАТЬ САДЫ
   Есть несколько способов разбивать сады: лучший из них - поручить этодело садовнику. Садовник насажает вам всяких там жердей, прутьев и веников, называя их кленами, боярышником, сиренью, - древесными, кустарниковыми и прочими растительными видами. Потом станет рыться в земле, перевернет ее всю вверх тормашками и опять утрамбует, наделает из шлака дорожек, понатыкает в землю какой-то вялой ботвы, объявив ее многолетниками, посеет на месте будущего газона семян, называя их английским рожениом, лисохвостом, гречкой, а потом уйдет, оставив сад бурым и голым, как в первый день творения. Только напомнит вам, чтобы вы каждый день всю эту глину тщательно поливали, а когда взойдет трава - велели привезти песку для дорожек. Ну, ладно.
   Некоторые думают, что поливать сад очень просто, - особенно, если есть шланг. Но скоро обнаруживается, что шланг - существо необычайно коварное и опасное, пока не приручен: он крутится, прыгает, изгибается, пускает под себя пропасть воды и с наслаждением полощется в грязи, которую сам развел; потом бросается на человека, который собрался поливать, и обвивается вокруг его ноги; приходится наступить на него; тогда он становится на дыбы и обвивается человеку вокруг поясницы и шеи; и пока схваченный его кольцами вступает с ним в единоборство, как со змеей, чудовище подымает кверху свое медное рыло, извергая мощную струю воды - прямо в окна, на свежевыстиранные занавески. Тут надо энергично схватить его за голову и потянуть что есть силы; бестия рассвирепеет и начнет струить воду уже не из рыла, а возле гидранта и откуда-то прямо из тела. На первый случай нужны трое, чтобы кое-как с ним справиться; все они покидают поле сражения мокрые, по уши в грязи. Что же касается сада, то местами он превратился в топкие лужи, а в других местах трескается от жажды.
   Если вы будете совершать эту операцию каждый день, то через две недели вместо травы покажутся сорняки. Это - одна из тайн природы: отчего из самого лучшего семенного материала вместо травы вырастает какое-то буйное, колючее былье? Может быть, для того чтобы получился хороший газон, нужно сеять сорняки? Через три недели газон густо зарос чертополохом и всякой нечистью, ползучей либо уходящей корнями в землю на целый локоть. Станешь ее вырывать, - она обламывается у самого корешка либо захватывает с собой целую груду земли. Выходит так: чем гаже поросль, тем она сильней цепляется за жизнь.
   Между тем в результате некоего таинственного химического процесса шлак дорожек превратился в самую мазкую, липкую глину, какую только можно себе представить.
   Но так или иначе, сорняки из газонов нужно выпалывать. Полешь, полешь, оставляя позади будущий газон в виде голой желтой глины, какой она была в первый день творения. Только в двух-трех местечках проступает что-то вроде зеленоватой плесени, что-то зыбкое, реденькое, похожее на пушок. Сомнений нет, это травка. Ты ходишь вокруг нее на цыпочках, отгоняешь воробьев. А пока таращишь глаза на землю, уже распустились первые листочки на кустах крыжовника и красной смородины: весна всегда подкрадывается незаметно.
   И твое отношение к окружающему изменилось.
   Идет дождь - ты говоришь, что он поливает сад; светит солнце - оно это делает не просто так, а освещает сад; наступает ночь, ты радуешься, что наступил отдых для сада.
   Придет день, когда ты откроешь глаза и увидишь: сад стоит зеленый, высокая трава сверкает росой, из гущи розового куста выглядывают тяжелые темнокрасные бутоны. А деревья разрослись, стоят развесистые, тенистые, с пышными кронами, дыша ароматной прелью в сыром полумраке. И ты уже не вспомнишь о нежном, голом, буром садике тех дней, о робком пушке первой травки, о скудном проклевывании первых листочков, обо всей этой глинистой, бедной, трогательной красоте только что разбитого сада...
   Ну, ладно; теперь надо поливать, полоть, выбирать из земли камни...
   КАК ПОЛУЧАЕТСЯ САДОВОД
   Вопреки ожиданиям садовод получается не из семени, черенка, луковицы, клубня или путем прививки, а в результате опыта, под влиянием среды и природных условий.
   В детстве я относился к отцовскому саду недоброжелательно, даже вредительски, так как мне запрещалось ходить по клумбам и рвать незрелые плоды.
   Ну вот, как Адаму в раю было запрещено ходить по грядкам и срывать плоды с древа познания добра и зла, оттого что они были еще незрелые; но Адам - совсем как мы, дети, - нарвал себе незрелых плодов, за что и был изгнан из рая. И с тех пор плоды древа познания остаются и останутся впредь незрелыми.
   Пока человек в цвете молодости, он думает, что цветы - это что-то такое, что вдевают себе в петлицу и преподносят девушкам. Он не имеет ни малейшего представления о том, что цветы - нечто зимующее, требующее окапывания, унаваживания, поливки, пересаживания, подрезки, подстрижки, подвязывания, удаления сорняков и плодников, засохших листьев, тлей и грибка. Вместо того чтобы перекапывать клумбы, он бегает за девушками, тешит свое тщеславие, пользуется благами- жизни, которые созданы не им, вообще ведет себя как разрушитель. Для того чтобы стать садоводом-любителем, нужно достичь известной зредости, так сказать, отцовского возраста. Кроме того, нужно иметь свой сад. Разбить его обычно поручают садовнику-профессионалу, с тем чтобы ходить туда после работы любоваться цветочками и слушать пенье птичек. Но в один прекрасный день захочется и самому посадить цветок: у меня так было раз с бессмертником. При этом - через какую-нибудь царапину или еще как - в кровь тебе попадет немножко земли, а с ней - нечто вроде инфекции, или отравы, - и стал человек отчаянным садоводом. Коготок увяз - всей птичке пропасть.
   А иногда садовод получается в результате заразы, занесенной от соседей. Увидел ты, скажем, что у них смолянка зацвела. "Черт возьми!-думаешь. - А почему бы ей не цвести и у меня? Еще лучше расцветет!" С этого момента садовод становится все больше и больше рабом своей страсти, питаемой дальнейшими успехами и подстегиваемой дальнейшими неудачами.
   В нем зарождается коллекционерский азарт, побуждающий его выращивать все растения по алфавиту - от Асаепы до Zauschneri'n; а впоследствии развивается фанатизм специалиста, превращающий человека, до тех пор вполне вменяемого, в розомана, георгиномана или какого-нибудь другого исступленного маньяка...
   А иные, став жертвой страсти к декорированию, беспрестанно перестраивают и перепланировывают свой сад, подбирают оттенки, перегруппировывают кусты и, подстрекаемые так называемым творческим беспокойством, не дают ничему стоять и расти на своем месте. Пусть никто не думает, будто садоводство- занятие буколическое и располагающее к размышлениям. Это - ненасытная страсть, как все, за что ни возьмется человек обстоятельный.
   Скажу еще, как узнать настоящего садовода.
   - Обязательно приходите ко мне, - говорит он.Я хочу показать вам свой сад.
   Вы пришли к нему, чтобы сделать ему приятное, и обнаруживаете его заднюю часть, воздвигающуюся где-то между многолетниками.
   - Иду, - кидает он через плечо. - Только посажу вот.
   - Ради бога, не беспокойтесь, - любезно отвечаете вы.
   Через какое-то время он, видимо, кончил сажать, во всяком случае выпрямился, испачкал вам руку и, весь сияя гостеприимством, говорит: Пойдемте, я покажу вам. Садик небольшой, но...
   Минуту! - прерывает он сам себя и, наклонившись над куртиной, выдергивает несколько травинок.Идем. Я покажу вам Dianthus Musalae. Что-то особенное... Господи, забыл здесь разрыхлить!
   Спохватившись, он опять начинает рыться в земле.
   Через четверть часа выпрямляется снова.
   - Да, да, - говорит он. - Я хотел показать вам свои колокольчики. Campanula Wilsonae. Это самые лучшие, какие только... Погодите, только подвяжу вот этот Delphinium...
   Подвязав, он вспоминает: - Ах да, вы хотите посмотреть на Erodium. Минутку, - уже снова ворчит он. - Надо пересадить эту астру: ей тут тесно.
   Тут вы уходите на цыпочках, предоставляя его задней части возвышаться среди многолетников.
   Встретив вас еще раз, он опять скажет вам: - Обязательно приходите посмотреть: у меня расцвела роза Перне. Бесподобно! Придете? Только без обмана!
   Что ж, ладно. Давайте навещать его: посмотрим, как протекает его год.
   ЯНВАРЬ САДОВОДА
   "Даже в январе нельзя сидеть сложа руки", - говорится в пособиях по садоводству. И это на самом деле так; потому что в январе садовод главным образом ухаживает за погодой.
   Погода вообще - дело хитрое: она никогда не бывает такой, как надо. У нее всегда - то перелет, то недолет. Уровень температуры никогда не соответствует среднему за сто лет: обязательно хоть на пять градусов, да выше или ниже. Осадки - то на десять миллиметров ниже нормального, то на двадцать миллиметров выше; коли не сушь, так сырость.
   И если даже люди, которым, в общем, до всего этого дела нет, имеют столько оснований жаловаться на погоду, то как же должен чувствовать себя садовод! Выпадет мало снегу, садовод с полным правом сетует на его недостаток; навалит много - становится страшно, как бы он не обломил ветви у можжевельника и рододендронов. Совсем нет снега - опять беда: губительны сухие морозы. Настанет оттепель - садовод проклинает сопровождающие ее безумные ветры, у которых скверная привычка раскидывать хвойные и другие покрытия по саду; да еще того гляди - чтоб им пусто было! - какое-нибудь деревце ему поломают.
   Начнет вдруг в январе светить солнце, садовод хватается за голову: кусты раньше времени нальются соком. Дождь пойдет - тревога за альпийские растения; сухо - сердце сжимается при мысли о рододендронах и андромедах. А ведь ему так мало надо: просто - с первого до тридцать первого января ноль целых девять десятых градуса ниже нуля, сто двадцать семь миллиметров снежного покрова (легкого и по возможности свежего), преобладание облачности, штиль либо умеренный ветер с запада; и все в порядке.
   Но не тут-то было: о нас, садоводах, никто не думает, никто не спрашивает, как нам надо. Оттого и идет все вкривь и вкось на этом свете.
   Хуже всего садоводу в морозы без снега. Тогда земля затвердевает и сохнет с каждым днем, с каждой ночью все глубже и глубже. Садовод думает о корешках, замерзающих в земле, мертвой и твердой, как камень; о ветках, пронизываемых насквозь сухим ледяным ветром; о мерзнущих почках, в которые растение упаковало осенью все свои пожитки. Если бы садовод знал, что это поможет, он надел бы на свой падуб собственный пиджак, а на можжевельник брюки.
   Ради тебя я с удовольствием сниму свою рубашку, черноморская азалийка; тебя, длужиха, я накрою своей шляпой; а для тебя, красноглазка, остаются только мои носки; вот возьми, пожалуйста.
   Существуют разные уловки, как поладить с погодой и повлиять на нее. Например, как только я решусь надеть на себя все, что у меня есть самого теплого из одежды, так сейчас же становится тепло.Точно гак же наступает оттепель, если соберется компания для лыжной экскурсии в горы. И когда кто-нибудь напишет газетную статью, где говорится о морозе, о здоровом румянце на лицах, о хороводах конькобежцев на катках и других явлениях такого рода, то едва эту статью начнут набирать в типографии,опять-таки сразу наступает оттепель, и люди читают статью, а на дворе снова мокреть, дождь и термометр показывает восемь выше нуля. И читатель говорит, что в газетах все врут, морочат голову; ну вас с вашими газетами!
   Наоборот, проклятия, упреки, заклинания, воздевание рук, восклицания "брр!" и прочие магические действия на погоду влияния не оказывают.
   Что касается январской растительности, то самой примечательной ее разновидностью являются так называемые цветы на стеклах. Для пышного их расцвета требуется, чтобы у вас в комнате надышали хоть немного водяных паров; если же воздух совершенно сух, вы не выведете на окнах самой жалкой елочки, не говоря уже о цветах. Далее необходимо, чтобы в окне была где-нибудь щель, откуда дует: именно тут и распускаются цветы из льда. Лучше всего они цветут у бедняков: у богатых окна закрываются слишком плотно.
   В ботаническом отношении цветы из льда отличаются тем, что это, собственно говоря, не цветы, а просто ботва. Ботва, напоминающая цикорий, петрушку и листья сельдерея; затем - всевозможные лопухи из семейства Cynaroeephalae, Carduaceae, Dipsaceae, Acanthaceae, Umbelliferae и проч., ее можно также сравнить с такими видами, как остропестр или волчец, купавка, осот, нотабазис, чертополох, белица, репейник, ворсянка, дикий шафран, бадель, и еще некоторыми колючими растениями, с перистыми, зубчатыми, раздвоенными, кружевными, фестончатыми и бахромчатыми листьями; иногда она похожа на ветви папоротника или листья пальм, иногда на иглы можжевельника; но цветов не имеет.
   Итак, пособия по садоводству утверждают,видимо, для утешения, - что "даже в январе садоводу нельзя сидеть сложа руки". Прежде всего будто бы можно обрабатывать почву, которая будто бы крошится от мороза. И вот уже на Новый год садовод кидается в сад - обрабатывать почву. Он набрасывается на нее с заступом; после напряженных усилий ему удается сломать заступ, потому что земля тверда, как корунд. Он продолжает свои попытки, вооружившись мотыгой; в результате его упорства у мотыги переламывается рукоять. Он. хватает кирку и при помощи ее повреждает луковицы тюльпанов, которые сам посадил осенью. Остается только одно средство: пустить в ход молоток и долото; но этот способ обработки почвы - очень медленный и скоро надоедает.
   Неплохо бы, пожалуй, разрыхлять ее динамитом, но у садоводов редко бывает динамит. Ладно, предоставим это дело оттепели.
   Да вот и она. И садовод спешит в сад, чтобы завершить обработку почвы. Через некоторое время он тащит ее к себе в дом, налипшую на сапоги, так как сверху она оттаяла.
   Тем не менее он делает радостное лицо и твердит, что земля уже раскрывается. Нужно только "произвести кое-какие подготовительные работы к наступающему сезону".
   "Если у тебя в подвале сухо, приготовь цветочной земли, хорошенько смешай ее с прелыми листьями, компостом, перегнившим коровьим навозом, и добавь немного песку". Превосходно! Только вот беда: в подвале -кокс и уголь; всюду эти женщины насуют своей домашней дребедени!.. Разве что в спальне чернозему навалить...
   "Используй зимнее время для ремонта бельведерчика, павильончика, беседки". Правильно; только нет у меня ни бельведерчика, ни павильончика, ни беседки. "И в январе можно класть дерн..." Было бы куда; может, в прихожей или на чердаке? "Главное, следи за температурой в оранжерее". И рад бы следить, да оранжереи нету... От всех этих пособий по садоводству мало толку.
   Так что выходит: ждать и ждать. Господи, какой январь длинный! Поскорей бы февраль...
   - Думаешь, в феврале уже можно что-нибудь делать в саду?
   - Ну, не в феврале, так хоть в марте.
   И вдруг, совершенно неожиданно для садовода, без того чтобы он пальцем пошевелил, у него в саду распускаются крокусы и подснежники.
   СЕМЕНА
   По мнению одних, в землю надо вносить древесный уголь, тогда как другие это оспаривают; некоторые рекомендуют немного желтого песку - на том основании, будто бы в нем содержится железо; но другие от этого предостерегают-и как раз из тех соображений, что в нем содержится железо. Одни считают необходимым чистый речной песок, другие - обыкновенный торф, третьи - древесные опилки. Короче говоря, подготовка почвы к посеву представляет собой великую тайну и колдовской обряд. К почве надо подбавлять мраморной пыли (но где ее взять?), трехлетнего коровьего навоза (причем неясно, идет ли речь о навозе коров-трехлеток или о навозе, пролежавшем три года), щепотку свежей кротовины, толченной в порошок, необожженного кирпича, лабского (ни в коем случае не влтавского) песка, трехлетней парниковой земли, да еще, пожалуй, перегноя золотого папоротника и горсть земли с могилы повешенной девушки. Все это надо хорошенько смешать (з новолуние, полнолуние или в ночь под Филиппа и Иакова, на это в садоводческой литературе нет указаний), и когда вы насыпете этой чудодейственной земли в цветочные горшки (вымоченные в воде, простоявшей три лета на солнце, причем на дно каждого надо положить вываренный черепок и кусок древесного угля, против чего, впрочем, некоторые авторитеты возражают), когда вы все это проделаете, соблюдая при этом сотню предписаний, в корне друг другу противоречащих, чем весь этот обряд до крайности осложняется, можете приступить к делу, то есть к посеву.
   Что касается семян, то некоторые из них похожи на нюхательный табак, другие на светленькие, бледные гниды, третьи на блестящих темно-коричневых блох без ножек. Есть среди них плоские, как монетки, круглые, будто налитые, тонкие, как иголки; есть крылатые, колючие, пушистые, голые и волосатые; крупные, как прусаки, и мелкие, как пылинки в солнечном луче. Могу засвидетельствовать, что каждый вид отличается от другого, и все вызывают удивление: жизнь сложна. Из того вон большого хохлатого страшилища должна появиться низенькая, сухая колючка, а из этой желтой гниды будто бы подымется огромный толстый котиледон. Что тут скажешь? Просто не верится.
   Ладно, вы посеяли. Поставили горшки в тепловатую воду и накрыли их стеклом. Занавесили окна, чтобы не било солнце, и закрыли их, чтобы в комнате установилась парниковая сорокаградусная температура. Все в порядке. Теперь для каждого посеявшего наступает пора энергичной, напряженной деятельности, то есть ожидания. Обливаясь потом, без пиджака и жилетки, затаив дыхание, склоняется ожидающий над своими цветочными горшками, словно вытягивая взглядом ростки, которые вот-вот должны пробиться.
   Первый день нет ни малейших признаков всходов; и ожидающий всю ночь ворочается с боку на бок на постели, томясь в ожидании утра.
   На другой день таинственная почва порождает пятнышко плесени. И ожидающий уже радуется, видя в этом пятнышке первый след жизни.
   На третий день вылезает что-то на длинной белой ножке и начинает расти как сумасшедшее. Ожидающий начинает чуть не громко ликовать - дескать, вот оно! - и беречь этот первый маленький побег, как зеницу ока.