Страница:
"Для подкупа, чтобы шкуру спасти, если придется сесть в нашем тылу", подумал подполковник.
Пленный летчик пояснил: "В критический момент подарок матке или русска юнге фрау".
* * *
Незадолго до начала операции 31-я ночная бомбардировочная авиадивизия срочно перебазировалась на правое крыло фронта. С аэродромов, расположенных в районе Тросна, Наумово, Брынь и Маклаки, а вскоре с полевых площадок, близких к линии фронта, стали взлетать экипажи По-2. Маршруты одних пролегали через Желтоухи, Людиново, Рековичи, Олсуфьево, других - через Дятько-во, Любохна, Болва, где продвигалась 11-я армия.
Между полками не существовало строгой разграничительной линии. Маршруты подчас совпадали. Случалось, 998-й или 765-й авиаполки получали задания уничтожать цели там, где вчера работали 990-й и 707-й ночные бомбардировочные полки, а 670-й и 997-й летали попеременно то на Жуковку, то на Бежицу. Экипажи быстро освоили район боевых вылетов, хотя действовали преимущественно в сложных метеорологических условиях: сентябрь не баловал летной погодой, циклон сменялся циклоном, досаждали моросящие дожди, ограничивающие видимость.
Штаб воздушной армии не скупился на задания. Они носили самый разнообразный характер, начиная от действий над полем боя и кончая разведкой на значительную глубину. Генерал Саковнин часто вызывал к телеграфному аппарату полковника Воеводина и давал короткий приказ на разведку или уничтожение вражеских объектов.
Ночников привлекали колонны автотранспорта противника на шоссейных дорогах и эшелоны на железнодорожных станциях Брянск, Почеп, Бежица и Рославль. Как ни маскировался противник, экипажи освещали цели светящимися авиабомбами и метко поражали их. Фотоконтроль подтверждал точность попаданий. Результаты бом-боударов подтверждали также наступающие части и партизанские отряды, которыми полны были Брянские леса.
Экипажам всех шести полков дивизии надолго запомнились эти частые и сложные налеты. К ним каждый был подготовлен на тыловых аэродромах и в предыдущие дни боев. Теперь, имея на счету множество боевых вылетов, они могли идти на самые сложные задания.
Когда командование Брянского фронта убедилось, что бои развиваются успешно и оборона противника в направлении удара 50-й армии не глубока, было принято решение ввести в прорыв 2-й кавалерийский корпус генерал-майора В. В. Крюкова. Конники начали движение, имея своей задачей выйти в районе Жуковки на западный берег Десны, захватить и удержать плацдарм до подхода главных сил 50-й армии. Их прикрывали истребители.
На первых порах все шло по намеченному плану. 11 сентября кавалеристам удалось овладеть Жуковкой, форсировать Десну и создать плацдарм на правом ее берегу. Однако, как отмечал позже генерал М. М. Попов, "немецким войскам, начавшим отход из Людинова и вынужденным прорываться на запад, удалось на какое-то время отрезать кавалерийский корпус от его тылов и наступавших за ними стрелковых дивизий, что причинило нам немало беспокойства"{46}.
Корпус вел упорные бои в условиях острого недостатка боеприпасов. Связь с ним была прервана.
Командир 313-й ночной бомбардировочной авиадивизии полковник Воеводин получил задание непосредственно от генерала Науменко:
- Лучший экипаж направьте в район нахождения корпуса с посадкой. Генерал назвал координаты, показал на карте, где примерно находится кавалерийский корпус. - Летчик лично отвечает за вручение пакета. Вылет с наступлением темноты.
Командир дивизии задумался:
"Кому поручить это задание? До сих пор никто из летчиков не приземлялся ночью в незнакомом месте.
Дмитрий Супонин из 707-го? Надежный летчик, опытнейший, проверенный в сотнях вылетов. А штурман кто?
Миша Егоров - комсорг эскадрильи этого полка? Все отдаст, чтобы выполнить приказ. А может, комсомольцев Таякина и Скорого из 998-го? Чудесные ребята. Совсем недавно привели на аэродром не самолет - решето с кучей пробоин. Как у них, раненных, хватило сил сделать посадку? Нет, нельзя, небось еще не оправились от ран...
Денисова с Розановым из 998-го? Тоже в госпитале... Нет, лучше всего Шмелева со штурманом Зайцевым. Летают долго вместе. Сработались. Понимают друг друга с полуслова. Мастера своего дела..."
Выбор пал на Николая Шмелева и Алексея Зайцева.
Задачу обоим командир дивизии ставит сам. Полковник говорит о том, какое значение придает Военный совет фронта этому вылету в кавалерийский корпус. Советует, показывает по карте примерный маршрут.
- Пакет получите от представителя штаба фронта перед самым вылетом.
Командир дивизии напутствует экипаж:
- Задание выполнить во что бы то ни стало.
Экипаж вылетает, провожаемый командиром полка. В кабине пакет и запасные части к радиостанции, крайне необходимые корпусу.
В такой переделке, как этой ночью, Шмелеву и Зайцеву, кажется, еще не приходилось бывать. Неудача постигла их при первой попытке обнаружить расположение корпуса. Они чуть-чуть не попали в лапы фашистов. Но вторая попытка, сделанная в ту же ночь, увенчалась успехом.
Об этих вылетах рассказал Герой Советского Союза Алексей Дмитриевич Зайцев. "Смеркалось. Проведя необходимую подготовку, полетели. Леса. Кругом леса. Летая над территорией противника на высоте 400-800 метров, мы конников не нашли. На наши сигналы ракетами ответа с земли не получали. Несколько раз нас обстреляли зенитные пулеметы со стороны населенных пунктов и железной дороги.
Горючее было на исходе, и пришлось вернуться на свой аэродром. Доложили о неудаче. Командование дивизии и представители штаба фронта, которые ожидали нас, конечно, были недовольны таким результатом.
Приказано снова лететь и выполнить задачу. Самолет заправили горючим, заклеили в плоскостях дыры, и мы полетели.
Решили пройти над полянами, опушками лесов и берегами рек. Ведь коням необходимы трава и вода.
На наши сигналы ответа не получали. Костров нигде не видели. Коля Шмелев уже стал поглядывать на указатель уровня горючего. В это время, осветив одну поляну в районе между Жуковкой и Олсуфьево, заметили темные движущиеся пятна.
Кони! Дали сигнал. Ответа нет.
Несколько в стороне, на опушке леса, возникали частые вспышки от разрывов снарядов и следы трассирующих пуль. Видимо, там шел бой.
Спустились ниже и ясно увидели лошадей. Решили садиться. Риск большой, но иного выхода не было. Я выпустил несколько белых ракет для осмотра площадки, приготовил пулемет и автомат.
Вот где проявились опыт и знания летчика! При посадке самолет "споткнулся", хотел скапотировать, но, по-видимому, "раздумал" и встал снова на три точки. Мотор не выключили.
От леса к нам бежали какие-то люди. Я направил на них пулемет и крикнул: "Стой!"
"Свои, свои", - послышалось в ответ. В это время неподалеку от самолета разорвались два снаряда. Немцы нас заметили, стали пристреливаться. Но потом обстрел почему-то прекратился.
Подбежали солдаты, офицеры и начали нас обнимать. Нам повезло. Мы сели как раз около штаба конников.
Обменявшись паролями, передали штабистам привезенное имущество и пакеты.
"Вот теперь будет порядок", - заявили друзья.
Части корпуса вели упорные бои в окружении и сейчас пробивались к линии фронта. Опоздай мы на несколько часов, их бы на этом месте не застали. Солдаты помогли нам подтянуть самолет на более удобное место для взлета и наказали, чтобы мы быстрее доставили сухари и боеприпасы.
Кренясь и подпрыгивая, самолет с трудом оторвался от земли.
До своего аэродрома сто с лишним километров, из них 60-70 над территорией противника. Старались лететь над лесами. Но все равно иногда мимо самолета проходили очереди трассирующих снарядов, и пули прошивали перкаль плоскостей. Когда подходили к линии фронта, рядом разорвался зенитный снаряд. Коля Шмелев был ранен в руку, но самолет продолжал вести уверенно. Мне обожгло лицо. Досадные царапины мешали вести ориентировку.
На последних каплях горючего дотянули до своего аэродрома".
Дома командир экипажа с едва сдерживаемым волнением докладывал Воеводину о выполнении задания. Полковник не меньше волновался, когда звонил командующему об успешном завершении важного вылета экипажа 707-го ближнебомбардировочного авиаполка.
Об этом и последующих вылетах ночников начальник штаба 313-й авиадивизии полковник И. Ф. Васюков сделал такую запись: "Путем посадки самолетов в расположении наших конников налаживали живую связь и взаимодействие конной группы с нашими наступающими войсками".
Благодаря мерам, принятым командованием фронта, утром 14 сентября к плацдарму на Десне подошла одна из дивизий 50-й армии, где и соединилась с конницей. "Развитие флангового удара фронта и успех наших соседей, подчеркивал М. М. Попов, - резко изменили обстановку в районе Брянска. Захват и удержание плацдарма на западном берегу Десны 2-м гвардейским кавалерийским корпусом, угроза выхода наших войск в тыл брянской группировки противника вынудили немецкое командование отвести свои дивизии перед фронтом 50, 3 и 11-й армий. Преследуя противника, войска 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта И. И. Федюнинского за два дня - 11 и 12 сентября - с боями преодолели всю полосу брянских лесов и вышли с востока на подступы к Брянску и Бежице. После четырехдневной подготовки, утром 17 сентября, наши войска форсировали реки Болву и Десну, сломили сопротивление противника и с боем овладели Брянском и Бежицей"{47}.
Операция завершилась в соответствии с замыслом командующего войсками фронта генерала армии М. М. Попова. Эту операцию высоко оценивали в Генеральном штабе. В результате ее был освобожден весь массив брянских лесов и сам город. Фланговый удар благоприятствовал успешному наступлению советских войск на других участках Брянского фронта. Преследование противника продолжалось в октябре.
17 сентября 1943 г. был передан приказ Верховного Главнокомандующего генералу армии Попову. В приказе говорилось: "...В боях при форсировании реки Десна и за овладение городами Брянск и Бежица отличились войска генерал-лейтенанта Федюнинского и летчики генерал-лейтенанта авиации Науменко. Особенно отличились... 3-я гвардейская истребительная авиационная дивизия полковника Ухова, 313-я ближнебомбардировочпая авиационная дивизия полковника Воеводина".
Наряду с другими соединениями 3-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, входившая в состав 1-го гвардейского истребительного авиакорпуса, отныне именовалась Брянской, 313-я ближнебомбардировочная Бежицкой.
Москва салютовала победителям.
В другом приказе, датированном 18 сентября, выражалась благодарность 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу за прорыв в тыл противника, форсирование реки Десны и удержание плацдарма до подхода главных сил.
В оборонительном сражении под Курском, где советское командование создало для поддержки наземных войск авиационную группировку, состоящую из трех воздушных армий и соединений авиации дальнего действия (всего около 3000 самолетов), борьба за господство в воздухе завершилась тяжелым поражением вражеской авиации.
В контрнаступлении советских войск участвовало пять воздушных армий в том числе 15-я - и значительные силы авиации дальнего действия (всего свыше 5000 самолетов).
Только при прорыве обороны противника на орловском направлении состоялось более 570 воздушных боев, в которых было сбито 786 вражеских самолетов, что составляло 60 процентов всех уничтоженных самолетов в период контрнаступления {48}.
Начав наступление из районов Орла и Белгорода на Курск, гитлеровцы рассчитывали на победу Германии. Курская битва обернулась для них поражением, предвещая неотвратимую катастрофу фашистского государства и его армии.
Крушению фашистской армии на советско-германском фронте способствовала ударная мощь и эффективные действия советских Военно-Воздушных Сил.
- Свою роль сыграла здесь и наша воздушная армия, - имел все основания говорить начальник штаба генерал А. А. Саковнин, докладывая командованию итоги боевой деятельности летчиков почти за три месяца: от первого взлета разведчиков 99-го гвардейского авиаполка и экипажей 313-й ночной бомбардировочной авиадивизии в направлении Орла до последнего вылета штурмовиков 225-й дивизии на рубежи у реки Сож.
- Ни на одном этапе сражения летчики не подводили своих боевых друзей - пехотинцев, саперов, танкистов, артиллеристов.
Генерал отметил, что использование авиации в интересах наземных войск проводилось в соответствии с планом взаимодействия, исходя из наземной и воздушной обстановки, что авиация, правильно сочетая свои действия с наземными войсками, обеспечила войскам Брянского фронта возможность успешно завершить ликвидацию крупной группировки войск противника на орловско-брянском плацдарме. Вехами четырехсоткилометрового пути были города Мценск, Болхов, Орел, Карачев, Брянск, Бежица, Почеп, Унеча, Клинцы.
Начальник штаба подкрепил свои выводы красноречивыми цифрами. Он назвал 38496 боевых вылетов, проведенных с 11 июля до начала октября 1943 г., 635 воздушных боев, 892 сбитых вражеских самолета и 45 уничтоженных на аэродромах. Привел данные о серьезных потерях противника, составлявших 500 с лишним танков и самоходных орудий, несколько тысяч автомашин, десятки батарей, которые замолчали под огнем "илов", большое количество взорванных складов боеприпасов{49}.
Генерал вспомнил другие, куда более скромные итоги годичной давности, отражающие деятельность воздушной армии на землянском и воронежско-касторненском направлениях, и удовлетворенно улыбнулся:
- Широко же развернулась наша авиация над орловскими полями, которым конца-края нет!
За год фронтовой деятельности армии еще не приходилось оперировать таким количеством боевых вылетов, не вспоминалось столько имен авиаторов и столько поразительных по силе духа и мужества поступков. В каждом бою были герои и подвиги.
Глава шестая.
На дальних подступах к Прибалтике
Успешное наступление войск Брянского фронта завершилось в октябре у реки Сож, и в том же месяце воздушная армия получила приказ перебазироваться на 2-й Прибалтийский фронт{50}. Ее тылам предстоял серьезный экзамен, от исхода которого зависело, как скоро и организованно смогут включиться в боевую работу летчики истребительной, штурмовой, ночной бомбардировочной авиации воздушной армии.
Эта трудная задача усложнялась осенней дождливой погодой, приведшей к распутице на дорогах. Транспортные средства также поизносились в последних боях.
Это учитывали в штабе тыла, составляя план перебазирования, учитывал генерал П. Г. Казаков, подписывая план, и командующий армией, утверждая его. В документе в равной степени предусматривались железнодорожные перевозки и автотранспортные - своим ходом.
Первый шаг должны были сделать комендатуры - передовые отряды районов авиационного базирования, имеющие в своем распоряжении все необходимое - от горючего и боезапаса до продовольствия и технического имущества, - без чего не взлететь ни одному самолету на новом аэродроме.
Но еще раньше отправились в путь подчиненные начальника отдела аэродромного строительства армии инженер-подполковника А. А. Гуринова неутомимые изыскатели под началом инженер-капитана В. С. Гарбузова. Им предстояло найти в том трудном районе поля, пригодные для использования в качестве передовых аэродромов. Ведь к ним должны подходить сносные подъездные пути, на них не должно быть деревьев, кустарников и прочих управление Брянского фронта в управление 2-го Прибалтийского фронта и переместила его на новое оперативное направление.
препятствий. Трудности усугублялись тем, что беспрерывные дожди превратили почву, нередко глинистую и суглинистую, вокруг намеченного района базирования в месиво.
Теперь трудно представить, как удавалось изыскателям найти те нужные "островки", с которых вскоре звучали команды парам, звеньям я эскадрильям: "Вам взлет!"
Недаром командующий воздушной армией щедро награждал изыскателей за каждую "находку", принятую строгим контролером инженер-капитаном В. Н. Бочаровым.
И вот уже командир 17-го района авиационного базирования полковник Е. Ф. Колесниченко дает в Почепе приказ автоколоннам с грузом первой необходимости трогаться в путь. Их возглавляет капитан А. С. Марфунин.
Над колоннами кружит связной самолет старшего лейтенанта Алексея Колпакова. Ему сверху видно все: здесь в колонне разрыв, здесь грузовики вырвались вперед, здесь явно отстают. В таком случае по условному коду даются нужные команды, и порядок восстанавливается.
Одновременно начинает свой путь к Великим Лукам по железной дороге 71-й район авиационного базирования. Эшелоны возглавляют командир района полковник А. В. Сидоренков и начальник штаба подполковник К. И. Рукин.
Немного времени прошло после получения приказа на перебазирование, а четыре из шести полков 313-й ночной бомбардировочной авиадивизии (два полка перешли в резерв Ставки) стартовали со своих аэродромов южнее Бежицы и, ведомые полковником А. А. Воеводиным, взяли курс на Вязьму, а оттуда в район Великих Лук.
Туда же направились четыре полка 284-й авиадивизии.
Опустели аэродромы 2-го истребительного и 3-го штурмового авиакорпусов, улетевших на переформирование, оставили насиженные места 225-я штурмовая и 315-я истребительная авиадивизии, 99-й гвардейский разведывательный полк, а также 11-й смешанный авиакорпус. А 1-й гвардейский истребительный авиакорпус убыл в другую армию.
Считанные часы отводились летчикам для ознакомления с новым районом боевых действий. Время не ждало. Из штаба воздушной армии уже поступали задания.
Дело в том, что 1 ноября войска 2-го Прибалтийского фронта предприняли попытку разгромить идрицкую группировку противника. Разгорелись бои с упорно сопротивлявшимся врагом, усиленным несколькими дивизиями с других участков фронта. Гитлеровцам удалось задержать наши войска.
Используя малейшее улучшение погоды, летчики совершали боевые вылеты на штурмовку и бомбардировку вражеских позиций, а также вели непрерывную разведку и прикрывали с воздуха свои войска в районе Борьково, Шевелево, Шишалово, Борканы, Сенютино.
В последующие дни ноября из-за неблагоприятных метеорологических условий действия авиации свелись к минимуму. Они стали возможными лишь в конце первой декады декабря и проводились в интересах 3-й ударной армии, которая вместе с 6-й гвардейской армией активизировалась западнее и севернее Невеля.
Штурмовики взлетали с аэродромов, расположенных близ Старой Торопы в сотне километров от линии фронта. Из числа немногих этот аэродром был приспособлен для боевой работы.
Хотя противник располагал здесь значительно меньшим количеством авиации, летчикам приходилось держать ухо востро: гитлеровцы действовали коварно, подстерегали одиночные самолеты, внезапно сваливались с высоты на "илов" в момент, когда они выходили из атаки, пытались перехватить штурмовиков до подхода к цели. Тактике врага наши летчики противопоставляли испытанные способы штурмовок и приемы воздушного боя. Случалось, "илы" действовали как истребители, причем небезуспешно.
Во второй половине декабря полки 225-й штурмовой авиадивизии поддерживали наземные войска, ведущие бои западнее и севернее Невеля. В результате была захвачена железная дорога Великие Луки - Невель. 18 декабря командующий 3-й ударной армией дважды за день объявлял благодарность участникам вылетов.
Декабрь был отмечен усилением боевой работы экипажей 284-й бомбардировочной авиадивизии. По числу вылетов своеобразный рекорд установил 4-й ночной ближнебомбардировочный авиаполк.
Часто вылетали на задания экипажи 707-го полка 313-й Бежицкой авиадивизии. Метеорологи начинали "колдовать" в зимних сумерках, когда еще не затихала метель, запуская в небо через каждые пятнадцать минут шары-пилоты. А ближе к полуночи докладывали:
- Ночью будет погода, можно летать.
И тогда над заснеженными площадками всю ночь не смолкал рокот авиационных моторов.
* * *
1943 г. знаменовался победой у Сталинграда и на огненной Курской дуге. Советские воины освободили обширную территорию, такие крупные города, как Орел, Белгород, Харьков, Смоленск и Киев. В ходе войны произошел коренной перелом.
Нелегко давалось продвижение на запад. Противник ожесточенно сопротивлялся. Между тем мощь Красной Армии продолжала расти. Авиация, которую немецко-фашистское командование сбросило со счетов в первые же месяцы войны, продолжала набирать силы и становилась грозной для гитлеровских люфтваффе. В своем новогоднем слове летчикам-истребителям конструктор А. С. Яковлев заявил, что выпуск самолетов его конструкции в сравнении с довоенным периодом возрос в три раза и будет расти. Не ощущалось недостатка и в самолетах других марок: Ил-2, Пе-2 и полюбившихся летчикам "лавочкиных". Очередная партия этих машин уже ожидала в Москве представителей 315-й истребительной авиадивизии, и ее командир приказал готовиться в путь за ними группе летчиков 171-го авиаполка.
На зимнюю кампанию 1944/45 г. Советское Верховное Главнокомандование планировало наступательные действия десяти фронтов. Наступление предполагалось развернуть на обширном фронте от Ленинграда до Черного моря протяженностью более 2,5 тыс. км и на глубину 150-500 км.
План гитлеровского командования на 1944 г. сводился к тому, чтобы стратегической обороной измотать и обескровить Красную Армию, выиграть время в расчете на возникновение политического кризиса в лагере противников Германии. Переход к стратегической обороне был вынужденным, так как для фашистского командования стало очевидным военное превосходство Красной Армии{51}.
Случается же так, улетучится из памяти событие, которое потрясло тебя, которое, казалось бы, многие годы должно стоять перед глазами, неотступным видением следовать рядом по жизненному пути. И наоборот, запомнится надолго другое, на первый взгляд незначительное, которое не нужно выхватывать из прошлого.
Новогодняя елка! Ее, украшенную самодельными разноцветными игрушками, с трудом пронесли через плотные ряды авиаторов, сидящих и стоящих в более чем скромном зале. И она светилась, переливалась огоньками маленьких аккумуляторных лампочек, отражавшихся на орденах, дразнила воображение вчерашних ребят - сегодняшних лейтенантов и сержантов - пряниками, изготовленными руками официанток, поваров и прачек батальонов аэродромного обслуживания.
В эти минуты многие вспомнили матерей, вспомнили родной деревянный домик где-то на окраине Москвы, избу в далеком селе на Урале, хату в Санжарах.
В тот вечер как-то отодвинулись в сторону все пережитые невзгоды, хотя война оставалась рядом и напоминала о себе изуродованными плоскостями самолета, подбитого сегодня, фотографиями друзей, которых не стало во время боев под Орлом и Брянском, фронтовыми песнями...
О желанной победе, летящей на крыльях ветров Сталинграда и Курска, о грядущих боях, без которых не столкнуть врага в пропасть, о том, что всю силу, волю и энергию нужно отдать, чтобы достичь заветной цели, говорил, поздравляя однополчан с наступающим Новым годом, замполит майор Федор Андреевич Кибаль.
Майор вглядывался в лица людей, ставших ему близкими и родными за несколько месяцев службы в полку.
Вот стоит добрейший и отзывчивый, но безжалостный к врагу командир первой эскадрильи Иван Вишняков, работяга и умный воздушный боец. Рядом с ним на диво расчетливый и столь же дерзкий летчик, знаток маневра, командир другой эскадрильи Григорий Трубенко, кто в счете сбитых самолетов успел обогнать, кажется, всех. Кибаль переводит взгляд на комэска Стефана Ивлева, на признанного полкового авторитета, лирика и отличного истребителя Виктора Зорина, на Константина Соболева, на летчика с многообещающими задатками Габдрахмана Маннапова. Здесь же застенчивый на земле, но решительный в воздухе Павел Сузик, бессменный ведомый Соболева Григорий Лоик, первоклассный механик Миша Филатов.
Замполит мысленно пожимает руку каждому из них, произносит проникновенные слова:
- Сражаться вам и побеждать! Пусть хранит вас Родина и любовь народная!
В тот вечер был концерт художественной самодеятельности. Освободили пятачок у самой стены и приладили подмостки. "Артисты" пробрались к ним через предусмотрительно открытое окошко. Не впервые выступали они. Но сегодня, это чувствовали все, превзошли себя. Механик авиационный сержант Пекуровский начал с украинской "Дывлюсь я на небо". Он пел, и ему вполголоса вторили со всех концов зрительного зала.
Оружейница Валя отыскала глазами командира экипажа ее самолета лейтенанта Голика и, не сводя с него взгляда, пела про неугасимый огонек.
Песни Жоры Грачева вызвали бурю восторга, как и выступление Зои Вершининой. Баянисты, кажется, переиграли весь свой репертуар, включая и новинку, разученную лишь вчера.
Пробирались вперед и те, кто не значился в программе.
- Разрешите! - И симоновские стихи будоражили сердца.
- Еще! Еще!
Танцоры свое мастерство сумели показать во всем блеске на второй день при повторении концерта, уже на расширенной сцене. Освободилась площадь, потому что не пришли друзья из 68-го гвардейского полка, которые в новогодний вечер занимали треть зрительного зала. Правда, прослышав о концерте, поспешили в полк гости из штаба дивизии вместе с полковником Литвиновым.
Пленный летчик пояснил: "В критический момент подарок матке или русска юнге фрау".
* * *
Незадолго до начала операции 31-я ночная бомбардировочная авиадивизия срочно перебазировалась на правое крыло фронта. С аэродромов, расположенных в районе Тросна, Наумово, Брынь и Маклаки, а вскоре с полевых площадок, близких к линии фронта, стали взлетать экипажи По-2. Маршруты одних пролегали через Желтоухи, Людиново, Рековичи, Олсуфьево, других - через Дятько-во, Любохна, Болва, где продвигалась 11-я армия.
Между полками не существовало строгой разграничительной линии. Маршруты подчас совпадали. Случалось, 998-й или 765-й авиаполки получали задания уничтожать цели там, где вчера работали 990-й и 707-й ночные бомбардировочные полки, а 670-й и 997-й летали попеременно то на Жуковку, то на Бежицу. Экипажи быстро освоили район боевых вылетов, хотя действовали преимущественно в сложных метеорологических условиях: сентябрь не баловал летной погодой, циклон сменялся циклоном, досаждали моросящие дожди, ограничивающие видимость.
Штаб воздушной армии не скупился на задания. Они носили самый разнообразный характер, начиная от действий над полем боя и кончая разведкой на значительную глубину. Генерал Саковнин часто вызывал к телеграфному аппарату полковника Воеводина и давал короткий приказ на разведку или уничтожение вражеских объектов.
Ночников привлекали колонны автотранспорта противника на шоссейных дорогах и эшелоны на железнодорожных станциях Брянск, Почеп, Бежица и Рославль. Как ни маскировался противник, экипажи освещали цели светящимися авиабомбами и метко поражали их. Фотоконтроль подтверждал точность попаданий. Результаты бом-боударов подтверждали также наступающие части и партизанские отряды, которыми полны были Брянские леса.
Экипажам всех шести полков дивизии надолго запомнились эти частые и сложные налеты. К ним каждый был подготовлен на тыловых аэродромах и в предыдущие дни боев. Теперь, имея на счету множество боевых вылетов, они могли идти на самые сложные задания.
Когда командование Брянского фронта убедилось, что бои развиваются успешно и оборона противника в направлении удара 50-й армии не глубока, было принято решение ввести в прорыв 2-й кавалерийский корпус генерал-майора В. В. Крюкова. Конники начали движение, имея своей задачей выйти в районе Жуковки на западный берег Десны, захватить и удержать плацдарм до подхода главных сил 50-й армии. Их прикрывали истребители.
На первых порах все шло по намеченному плану. 11 сентября кавалеристам удалось овладеть Жуковкой, форсировать Десну и создать плацдарм на правом ее берегу. Однако, как отмечал позже генерал М. М. Попов, "немецким войскам, начавшим отход из Людинова и вынужденным прорываться на запад, удалось на какое-то время отрезать кавалерийский корпус от его тылов и наступавших за ними стрелковых дивизий, что причинило нам немало беспокойства"{46}.
Корпус вел упорные бои в условиях острого недостатка боеприпасов. Связь с ним была прервана.
Командир 313-й ночной бомбардировочной авиадивизии полковник Воеводин получил задание непосредственно от генерала Науменко:
- Лучший экипаж направьте в район нахождения корпуса с посадкой. Генерал назвал координаты, показал на карте, где примерно находится кавалерийский корпус. - Летчик лично отвечает за вручение пакета. Вылет с наступлением темноты.
Командир дивизии задумался:
"Кому поручить это задание? До сих пор никто из летчиков не приземлялся ночью в незнакомом месте.
Дмитрий Супонин из 707-го? Надежный летчик, опытнейший, проверенный в сотнях вылетов. А штурман кто?
Миша Егоров - комсорг эскадрильи этого полка? Все отдаст, чтобы выполнить приказ. А может, комсомольцев Таякина и Скорого из 998-го? Чудесные ребята. Совсем недавно привели на аэродром не самолет - решето с кучей пробоин. Как у них, раненных, хватило сил сделать посадку? Нет, нельзя, небось еще не оправились от ран...
Денисова с Розановым из 998-го? Тоже в госпитале... Нет, лучше всего Шмелева со штурманом Зайцевым. Летают долго вместе. Сработались. Понимают друг друга с полуслова. Мастера своего дела..."
Выбор пал на Николая Шмелева и Алексея Зайцева.
Задачу обоим командир дивизии ставит сам. Полковник говорит о том, какое значение придает Военный совет фронта этому вылету в кавалерийский корпус. Советует, показывает по карте примерный маршрут.
- Пакет получите от представителя штаба фронта перед самым вылетом.
Командир дивизии напутствует экипаж:
- Задание выполнить во что бы то ни стало.
Экипаж вылетает, провожаемый командиром полка. В кабине пакет и запасные части к радиостанции, крайне необходимые корпусу.
В такой переделке, как этой ночью, Шмелеву и Зайцеву, кажется, еще не приходилось бывать. Неудача постигла их при первой попытке обнаружить расположение корпуса. Они чуть-чуть не попали в лапы фашистов. Но вторая попытка, сделанная в ту же ночь, увенчалась успехом.
Об этих вылетах рассказал Герой Советского Союза Алексей Дмитриевич Зайцев. "Смеркалось. Проведя необходимую подготовку, полетели. Леса. Кругом леса. Летая над территорией противника на высоте 400-800 метров, мы конников не нашли. На наши сигналы ракетами ответа с земли не получали. Несколько раз нас обстреляли зенитные пулеметы со стороны населенных пунктов и железной дороги.
Горючее было на исходе, и пришлось вернуться на свой аэродром. Доложили о неудаче. Командование дивизии и представители штаба фронта, которые ожидали нас, конечно, были недовольны таким результатом.
Приказано снова лететь и выполнить задачу. Самолет заправили горючим, заклеили в плоскостях дыры, и мы полетели.
Решили пройти над полянами, опушками лесов и берегами рек. Ведь коням необходимы трава и вода.
На наши сигналы ответа не получали. Костров нигде не видели. Коля Шмелев уже стал поглядывать на указатель уровня горючего. В это время, осветив одну поляну в районе между Жуковкой и Олсуфьево, заметили темные движущиеся пятна.
Кони! Дали сигнал. Ответа нет.
Несколько в стороне, на опушке леса, возникали частые вспышки от разрывов снарядов и следы трассирующих пуль. Видимо, там шел бой.
Спустились ниже и ясно увидели лошадей. Решили садиться. Риск большой, но иного выхода не было. Я выпустил несколько белых ракет для осмотра площадки, приготовил пулемет и автомат.
Вот где проявились опыт и знания летчика! При посадке самолет "споткнулся", хотел скапотировать, но, по-видимому, "раздумал" и встал снова на три точки. Мотор не выключили.
От леса к нам бежали какие-то люди. Я направил на них пулемет и крикнул: "Стой!"
"Свои, свои", - послышалось в ответ. В это время неподалеку от самолета разорвались два снаряда. Немцы нас заметили, стали пристреливаться. Но потом обстрел почему-то прекратился.
Подбежали солдаты, офицеры и начали нас обнимать. Нам повезло. Мы сели как раз около штаба конников.
Обменявшись паролями, передали штабистам привезенное имущество и пакеты.
"Вот теперь будет порядок", - заявили друзья.
Части корпуса вели упорные бои в окружении и сейчас пробивались к линии фронта. Опоздай мы на несколько часов, их бы на этом месте не застали. Солдаты помогли нам подтянуть самолет на более удобное место для взлета и наказали, чтобы мы быстрее доставили сухари и боеприпасы.
Кренясь и подпрыгивая, самолет с трудом оторвался от земли.
До своего аэродрома сто с лишним километров, из них 60-70 над территорией противника. Старались лететь над лесами. Но все равно иногда мимо самолета проходили очереди трассирующих снарядов, и пули прошивали перкаль плоскостей. Когда подходили к линии фронта, рядом разорвался зенитный снаряд. Коля Шмелев был ранен в руку, но самолет продолжал вести уверенно. Мне обожгло лицо. Досадные царапины мешали вести ориентировку.
На последних каплях горючего дотянули до своего аэродрома".
Дома командир экипажа с едва сдерживаемым волнением докладывал Воеводину о выполнении задания. Полковник не меньше волновался, когда звонил командующему об успешном завершении важного вылета экипажа 707-го ближнебомбардировочного авиаполка.
Об этом и последующих вылетах ночников начальник штаба 313-й авиадивизии полковник И. Ф. Васюков сделал такую запись: "Путем посадки самолетов в расположении наших конников налаживали живую связь и взаимодействие конной группы с нашими наступающими войсками".
Благодаря мерам, принятым командованием фронта, утром 14 сентября к плацдарму на Десне подошла одна из дивизий 50-й армии, где и соединилась с конницей. "Развитие флангового удара фронта и успех наших соседей, подчеркивал М. М. Попов, - резко изменили обстановку в районе Брянска. Захват и удержание плацдарма на западном берегу Десны 2-м гвардейским кавалерийским корпусом, угроза выхода наших войск в тыл брянской группировки противника вынудили немецкое командование отвести свои дивизии перед фронтом 50, 3 и 11-й армий. Преследуя противника, войска 11-й армии под командованием генерал-лейтенанта И. И. Федюнинского за два дня - 11 и 12 сентября - с боями преодолели всю полосу брянских лесов и вышли с востока на подступы к Брянску и Бежице. После четырехдневной подготовки, утром 17 сентября, наши войска форсировали реки Болву и Десну, сломили сопротивление противника и с боем овладели Брянском и Бежицей"{47}.
Операция завершилась в соответствии с замыслом командующего войсками фронта генерала армии М. М. Попова. Эту операцию высоко оценивали в Генеральном штабе. В результате ее был освобожден весь массив брянских лесов и сам город. Фланговый удар благоприятствовал успешному наступлению советских войск на других участках Брянского фронта. Преследование противника продолжалось в октябре.
17 сентября 1943 г. был передан приказ Верховного Главнокомандующего генералу армии Попову. В приказе говорилось: "...В боях при форсировании реки Десна и за овладение городами Брянск и Бежица отличились войска генерал-лейтенанта Федюнинского и летчики генерал-лейтенанта авиации Науменко. Особенно отличились... 3-я гвардейская истребительная авиационная дивизия полковника Ухова, 313-я ближнебомбардировочпая авиационная дивизия полковника Воеводина".
Наряду с другими соединениями 3-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, входившая в состав 1-го гвардейского истребительного авиакорпуса, отныне именовалась Брянской, 313-я ближнебомбардировочная Бежицкой.
Москва салютовала победителям.
В другом приказе, датированном 18 сентября, выражалась благодарность 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу за прорыв в тыл противника, форсирование реки Десны и удержание плацдарма до подхода главных сил.
В оборонительном сражении под Курском, где советское командование создало для поддержки наземных войск авиационную группировку, состоящую из трех воздушных армий и соединений авиации дальнего действия (всего около 3000 самолетов), борьба за господство в воздухе завершилась тяжелым поражением вражеской авиации.
В контрнаступлении советских войск участвовало пять воздушных армий в том числе 15-я - и значительные силы авиации дальнего действия (всего свыше 5000 самолетов).
Только при прорыве обороны противника на орловском направлении состоялось более 570 воздушных боев, в которых было сбито 786 вражеских самолетов, что составляло 60 процентов всех уничтоженных самолетов в период контрнаступления {48}.
Начав наступление из районов Орла и Белгорода на Курск, гитлеровцы рассчитывали на победу Германии. Курская битва обернулась для них поражением, предвещая неотвратимую катастрофу фашистского государства и его армии.
Крушению фашистской армии на советско-германском фронте способствовала ударная мощь и эффективные действия советских Военно-Воздушных Сил.
- Свою роль сыграла здесь и наша воздушная армия, - имел все основания говорить начальник штаба генерал А. А. Саковнин, докладывая командованию итоги боевой деятельности летчиков почти за три месяца: от первого взлета разведчиков 99-го гвардейского авиаполка и экипажей 313-й ночной бомбардировочной авиадивизии в направлении Орла до последнего вылета штурмовиков 225-й дивизии на рубежи у реки Сож.
- Ни на одном этапе сражения летчики не подводили своих боевых друзей - пехотинцев, саперов, танкистов, артиллеристов.
Генерал отметил, что использование авиации в интересах наземных войск проводилось в соответствии с планом взаимодействия, исходя из наземной и воздушной обстановки, что авиация, правильно сочетая свои действия с наземными войсками, обеспечила войскам Брянского фронта возможность успешно завершить ликвидацию крупной группировки войск противника на орловско-брянском плацдарме. Вехами четырехсоткилометрового пути были города Мценск, Болхов, Орел, Карачев, Брянск, Бежица, Почеп, Унеча, Клинцы.
Начальник штаба подкрепил свои выводы красноречивыми цифрами. Он назвал 38496 боевых вылетов, проведенных с 11 июля до начала октября 1943 г., 635 воздушных боев, 892 сбитых вражеских самолета и 45 уничтоженных на аэродромах. Привел данные о серьезных потерях противника, составлявших 500 с лишним танков и самоходных орудий, несколько тысяч автомашин, десятки батарей, которые замолчали под огнем "илов", большое количество взорванных складов боеприпасов{49}.
Генерал вспомнил другие, куда более скромные итоги годичной давности, отражающие деятельность воздушной армии на землянском и воронежско-касторненском направлениях, и удовлетворенно улыбнулся:
- Широко же развернулась наша авиация над орловскими полями, которым конца-края нет!
За год фронтовой деятельности армии еще не приходилось оперировать таким количеством боевых вылетов, не вспоминалось столько имен авиаторов и столько поразительных по силе духа и мужества поступков. В каждом бою были герои и подвиги.
Глава шестая.
На дальних подступах к Прибалтике
Успешное наступление войск Брянского фронта завершилось в октябре у реки Сож, и в том же месяце воздушная армия получила приказ перебазироваться на 2-й Прибалтийский фронт{50}. Ее тылам предстоял серьезный экзамен, от исхода которого зависело, как скоро и организованно смогут включиться в боевую работу летчики истребительной, штурмовой, ночной бомбардировочной авиации воздушной армии.
Эта трудная задача усложнялась осенней дождливой погодой, приведшей к распутице на дорогах. Транспортные средства также поизносились в последних боях.
Это учитывали в штабе тыла, составляя план перебазирования, учитывал генерал П. Г. Казаков, подписывая план, и командующий армией, утверждая его. В документе в равной степени предусматривались железнодорожные перевозки и автотранспортные - своим ходом.
Первый шаг должны были сделать комендатуры - передовые отряды районов авиационного базирования, имеющие в своем распоряжении все необходимое - от горючего и боезапаса до продовольствия и технического имущества, - без чего не взлететь ни одному самолету на новом аэродроме.
Но еще раньше отправились в путь подчиненные начальника отдела аэродромного строительства армии инженер-подполковника А. А. Гуринова неутомимые изыскатели под началом инженер-капитана В. С. Гарбузова. Им предстояло найти в том трудном районе поля, пригодные для использования в качестве передовых аэродромов. Ведь к ним должны подходить сносные подъездные пути, на них не должно быть деревьев, кустарников и прочих управление Брянского фронта в управление 2-го Прибалтийского фронта и переместила его на новое оперативное направление.
препятствий. Трудности усугублялись тем, что беспрерывные дожди превратили почву, нередко глинистую и суглинистую, вокруг намеченного района базирования в месиво.
Теперь трудно представить, как удавалось изыскателям найти те нужные "островки", с которых вскоре звучали команды парам, звеньям я эскадрильям: "Вам взлет!"
Недаром командующий воздушной армией щедро награждал изыскателей за каждую "находку", принятую строгим контролером инженер-капитаном В. Н. Бочаровым.
И вот уже командир 17-го района авиационного базирования полковник Е. Ф. Колесниченко дает в Почепе приказ автоколоннам с грузом первой необходимости трогаться в путь. Их возглавляет капитан А. С. Марфунин.
Над колоннами кружит связной самолет старшего лейтенанта Алексея Колпакова. Ему сверху видно все: здесь в колонне разрыв, здесь грузовики вырвались вперед, здесь явно отстают. В таком случае по условному коду даются нужные команды, и порядок восстанавливается.
Одновременно начинает свой путь к Великим Лукам по железной дороге 71-й район авиационного базирования. Эшелоны возглавляют командир района полковник А. В. Сидоренков и начальник штаба подполковник К. И. Рукин.
Немного времени прошло после получения приказа на перебазирование, а четыре из шести полков 313-й ночной бомбардировочной авиадивизии (два полка перешли в резерв Ставки) стартовали со своих аэродромов южнее Бежицы и, ведомые полковником А. А. Воеводиным, взяли курс на Вязьму, а оттуда в район Великих Лук.
Туда же направились четыре полка 284-й авиадивизии.
Опустели аэродромы 2-го истребительного и 3-го штурмового авиакорпусов, улетевших на переформирование, оставили насиженные места 225-я штурмовая и 315-я истребительная авиадивизии, 99-й гвардейский разведывательный полк, а также 11-й смешанный авиакорпус. А 1-й гвардейский истребительный авиакорпус убыл в другую армию.
Считанные часы отводились летчикам для ознакомления с новым районом боевых действий. Время не ждало. Из штаба воздушной армии уже поступали задания.
Дело в том, что 1 ноября войска 2-го Прибалтийского фронта предприняли попытку разгромить идрицкую группировку противника. Разгорелись бои с упорно сопротивлявшимся врагом, усиленным несколькими дивизиями с других участков фронта. Гитлеровцам удалось задержать наши войска.
Используя малейшее улучшение погоды, летчики совершали боевые вылеты на штурмовку и бомбардировку вражеских позиций, а также вели непрерывную разведку и прикрывали с воздуха свои войска в районе Борьково, Шевелево, Шишалово, Борканы, Сенютино.
В последующие дни ноября из-за неблагоприятных метеорологических условий действия авиации свелись к минимуму. Они стали возможными лишь в конце первой декады декабря и проводились в интересах 3-й ударной армии, которая вместе с 6-й гвардейской армией активизировалась западнее и севернее Невеля.
Штурмовики взлетали с аэродромов, расположенных близ Старой Торопы в сотне километров от линии фронта. Из числа немногих этот аэродром был приспособлен для боевой работы.
Хотя противник располагал здесь значительно меньшим количеством авиации, летчикам приходилось держать ухо востро: гитлеровцы действовали коварно, подстерегали одиночные самолеты, внезапно сваливались с высоты на "илов" в момент, когда они выходили из атаки, пытались перехватить штурмовиков до подхода к цели. Тактике врага наши летчики противопоставляли испытанные способы штурмовок и приемы воздушного боя. Случалось, "илы" действовали как истребители, причем небезуспешно.
Во второй половине декабря полки 225-й штурмовой авиадивизии поддерживали наземные войска, ведущие бои западнее и севернее Невеля. В результате была захвачена железная дорога Великие Луки - Невель. 18 декабря командующий 3-й ударной армией дважды за день объявлял благодарность участникам вылетов.
Декабрь был отмечен усилением боевой работы экипажей 284-й бомбардировочной авиадивизии. По числу вылетов своеобразный рекорд установил 4-й ночной ближнебомбардировочный авиаполк.
Часто вылетали на задания экипажи 707-го полка 313-й Бежицкой авиадивизии. Метеорологи начинали "колдовать" в зимних сумерках, когда еще не затихала метель, запуская в небо через каждые пятнадцать минут шары-пилоты. А ближе к полуночи докладывали:
- Ночью будет погода, можно летать.
И тогда над заснеженными площадками всю ночь не смолкал рокот авиационных моторов.
* * *
1943 г. знаменовался победой у Сталинграда и на огненной Курской дуге. Советские воины освободили обширную территорию, такие крупные города, как Орел, Белгород, Харьков, Смоленск и Киев. В ходе войны произошел коренной перелом.
Нелегко давалось продвижение на запад. Противник ожесточенно сопротивлялся. Между тем мощь Красной Армии продолжала расти. Авиация, которую немецко-фашистское командование сбросило со счетов в первые же месяцы войны, продолжала набирать силы и становилась грозной для гитлеровских люфтваффе. В своем новогоднем слове летчикам-истребителям конструктор А. С. Яковлев заявил, что выпуск самолетов его конструкции в сравнении с довоенным периодом возрос в три раза и будет расти. Не ощущалось недостатка и в самолетах других марок: Ил-2, Пе-2 и полюбившихся летчикам "лавочкиных". Очередная партия этих машин уже ожидала в Москве представителей 315-й истребительной авиадивизии, и ее командир приказал готовиться в путь за ними группе летчиков 171-го авиаполка.
На зимнюю кампанию 1944/45 г. Советское Верховное Главнокомандование планировало наступательные действия десяти фронтов. Наступление предполагалось развернуть на обширном фронте от Ленинграда до Черного моря протяженностью более 2,5 тыс. км и на глубину 150-500 км.
План гитлеровского командования на 1944 г. сводился к тому, чтобы стратегической обороной измотать и обескровить Красную Армию, выиграть время в расчете на возникновение политического кризиса в лагере противников Германии. Переход к стратегической обороне был вынужденным, так как для фашистского командования стало очевидным военное превосходство Красной Армии{51}.
Случается же так, улетучится из памяти событие, которое потрясло тебя, которое, казалось бы, многие годы должно стоять перед глазами, неотступным видением следовать рядом по жизненному пути. И наоборот, запомнится надолго другое, на первый взгляд незначительное, которое не нужно выхватывать из прошлого.
Новогодняя елка! Ее, украшенную самодельными разноцветными игрушками, с трудом пронесли через плотные ряды авиаторов, сидящих и стоящих в более чем скромном зале. И она светилась, переливалась огоньками маленьких аккумуляторных лампочек, отражавшихся на орденах, дразнила воображение вчерашних ребят - сегодняшних лейтенантов и сержантов - пряниками, изготовленными руками официанток, поваров и прачек батальонов аэродромного обслуживания.
В эти минуты многие вспомнили матерей, вспомнили родной деревянный домик где-то на окраине Москвы, избу в далеком селе на Урале, хату в Санжарах.
В тот вечер как-то отодвинулись в сторону все пережитые невзгоды, хотя война оставалась рядом и напоминала о себе изуродованными плоскостями самолета, подбитого сегодня, фотографиями друзей, которых не стало во время боев под Орлом и Брянском, фронтовыми песнями...
О желанной победе, летящей на крыльях ветров Сталинграда и Курска, о грядущих боях, без которых не столкнуть врага в пропасть, о том, что всю силу, волю и энергию нужно отдать, чтобы достичь заветной цели, говорил, поздравляя однополчан с наступающим Новым годом, замполит майор Федор Андреевич Кибаль.
Майор вглядывался в лица людей, ставших ему близкими и родными за несколько месяцев службы в полку.
Вот стоит добрейший и отзывчивый, но безжалостный к врагу командир первой эскадрильи Иван Вишняков, работяга и умный воздушный боец. Рядом с ним на диво расчетливый и столь же дерзкий летчик, знаток маневра, командир другой эскадрильи Григорий Трубенко, кто в счете сбитых самолетов успел обогнать, кажется, всех. Кибаль переводит взгляд на комэска Стефана Ивлева, на признанного полкового авторитета, лирика и отличного истребителя Виктора Зорина, на Константина Соболева, на летчика с многообещающими задатками Габдрахмана Маннапова. Здесь же застенчивый на земле, но решительный в воздухе Павел Сузик, бессменный ведомый Соболева Григорий Лоик, первоклассный механик Миша Филатов.
Замполит мысленно пожимает руку каждому из них, произносит проникновенные слова:
- Сражаться вам и побеждать! Пусть хранит вас Родина и любовь народная!
В тот вечер был концерт художественной самодеятельности. Освободили пятачок у самой стены и приладили подмостки. "Артисты" пробрались к ним через предусмотрительно открытое окошко. Не впервые выступали они. Но сегодня, это чувствовали все, превзошли себя. Механик авиационный сержант Пекуровский начал с украинской "Дывлюсь я на небо". Он пел, и ему вполголоса вторили со всех концов зрительного зала.
Оружейница Валя отыскала глазами командира экипажа ее самолета лейтенанта Голика и, не сводя с него взгляда, пела про неугасимый огонек.
Песни Жоры Грачева вызвали бурю восторга, как и выступление Зои Вершининой. Баянисты, кажется, переиграли весь свой репертуар, включая и новинку, разученную лишь вчера.
Пробирались вперед и те, кто не значился в программе.
- Разрешите! - И симоновские стихи будоражили сердца.
- Еще! Еще!
Танцоры свое мастерство сумели показать во всем блеске на второй день при повторении концерта, уже на расширенной сцене. Освободилась площадь, потому что не пришли друзья из 68-го гвардейского полка, которые в новогодний вечер занимали треть зрительного зала. Правда, прослышав о концерте, поспешили в полк гости из штаба дивизии вместе с полковником Литвиновым.