Страница:
Мастер Насынбаев Жаксыбек.
Среди тружеников фронта: трактористы из рот аэродромного обслуживания, передвинувшие горы снега и разгладившие все морщинки на взлетной полосе; бесподобные фронтовые шоферы, перевезшие в зной, метель и ненастье горы муки, пшена, гречки, шинелей, брюк и телогреек. Это и классные радисты из армейского узла связи Сергей Козлов, Женя Ларионова, Миша Шальман, а из 225-й штурмовой авиадивизии старшина Леонид Фирсов и сержант Николай Свирин; находящиеся в тени хозяйственники - поильцы-кормильцы летающей гвардии, ее добрые гении - доктора, медсестры, санитарки.
Пришел однажды к начальнику лазарета младший лейтенант Борис Телегин и, сверкая орденом Славы, который прикрепил ему на койке командир истребительного полка, сказал "спасибо" всем за то, что выходили его, обожженного и израненного, а персонально нянечке Оле - она поила-кормила с ложечки отчаянного истребителя.
Находил для врачей теплые слова старший на фронте летчик-истребитель Михаил Погорелов, четырежды меченный то осколками, то пулями и столько же раз возвращенный в строй своего полка. А тем более - лейтенант Владимир Дронов: его, контуженного и раненного, увезли с подбитого самолета в лазарет, возвратили слух и зрение, дали "добро" на боевые вылеты.
Мастер по вооружению сержант Жаксыбек Насынбаев обслужил 500 боевых вылетов
Жаль, что ни сестры госпиталя Бондарева и Осипова, ни врач 148-го истребительного авиаполка майор Гавриил Яковлевич Пелипенко, ни пионер медицины в авиации начмед 17-го района авиабазирования Николай Митрофанович Добротворский и его коллега Карп Филимонович Бойченко, ни заботливые доктора армейского госпиталя под номером 45-63, ни даже сам глава медицинской службы армии флагманский врач Е. А. Мещанинов не вели счет возвращенных в строй летчиков.
Но не в счете дело. Летчики знали: если что случится в бою - найдут их в лесах и болотах (на то и дежурят на НП в полной готовности поисковые группы), привезут в свой авиационный лазарет, а там поставят на ноги.
Под ударами войск 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов противник откатывался, используя благоприятные условия местности для обороны на промежуточных рубежах. При этом он нес огромные потери. На исходе сентября 1944 г. армии обоих фронтов находились в 60 километрах от Риги у рубежа "Сигулда". Большего успеха достиг 1-й Прибалтийский фронт. Всего 16 километров отделяли его войска от юго-западной части столицы Латвии. После 24 сентября этот фронт прекратил здесь наступательные действия и начал подготовку к Мемельской операции, которой Ставка Верховного Главнокомандования придавала огромное значение.
3-й и 2-й Прибалтийские фронты, попытавшись прорвать глубоко эшелонированную оборону противника, остановились на занятых рубежах.
В сентябрьских боях действий воздушной армии на рижском направлении суммируются так: "...По авиационному обеспечению произведено 12 455 самолето-вылетов. Танков уничтожено 66, орудий полевой артиллерии 152 (подавлено 200), орудий зенитной артиллерии уничтожено и подавлено 227; в 115 воздушных боях сбито 78 самолетов противника... Разведка войск противника велась непрерывно днем и ночью. Данные авиаразведки передавались непосредственно с борта самолета и принимались в штабах фронта, воздушной армии, армий и корпусов, на НП командующего воздушной армией, расположенного вместе с НП командующего фронтом... Широкое применение получила радиосвязь... Армии фронта при непосредственном содействии дневных и ночных бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей овладели позициями переднего края обороны противника и важными опорными пунктами: Эргли, Одзиена, Плявиняс, Нитауре, Яунпилс, Скривери, Яунелгава и вышли на дальние подступы к Риге"{80}.
Обо всем этом докладывал генерал Саковнин на сборах руководящего состава воздушной армии, организованных командующим по окончании первого этапа наступления. Цель сборов заключалась в том, чтобы разобрать ошибки, учесть опыт боевого использования частей авиации и управления ими при поддержке сухопутных войск, сделать из него нужные выводы перед решающим штурмом Риги.
На рижском направлении наступило затишье. Шла перегруппировка войск и подготовка к новым ударам, которые намечались на 7 октября. Активность авиации несколько снизилась, но вылеты групп штурмовиков и бомбардировщиков не прекратились. Как всегда, напряженно работали воздушные разведчики. Их не касалась оперативная пауза.
События на 3-м и 2-м Прибалтийских фронтах вступили в новую фазу после 5 октября. Именно в этот день, назначенный Ставкой Верховного Главнокомандования, начал успешно осуществлять задуманную операцию 1-й Прибалтийский фронт. 5-я гвардейская танковая армия устремилась к Мемелю и Паланге, выйдя на шестой день наступления к морю. Впоследствии войска противника не смогли прорваться в Восточную Пруссию и были блокированы в Курляндии.
Успехи советских войск на клайпедском направлении благоприятно отразились на боевых действиях 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов. С утра 6 октября они перешли к преследованию противника в связи с его поспешным отходом с занимаемых позиций. Преодолевая рубеж за рубежом, войска обоих фронтов к 10 октября вышли к переднему краю рижского оборонительного обвода, а на второй день вклинились в его оборону.
В первых числах октября командный пункт воздушной армии переместился из Мадоны в Яунелгаву, в 70 километрах от Риги.
5 октября утром пришло предупреждение из штаба фронта о подозрительной суете в стане врага, а в ночь на 6 - приказ о вылетах авиации для участия в преследовании отступающих к Риге фашистских войск.
Чтобы лучше видеть полки дивизии в бою и управлять ими в меняющейся обстановке, на свой передовой КП выехал полковник Литвинов. Штаб 315-й истребительной авиадивизии мог широко использовать радиолокационную станцию "Редут", которая находилась в надежных руках лейтенанта Анатолия Спивака. По сигналу командира летчики поднимались со своих аэродромов, расположенных близ Унгурмуйжа, Куперниеки, Биржи, для отражения налетов вражеской авиации, идущей для прикрытия своих войск. Здесь провела успешный бой с 8 "фокке-вульфами" пара Новокрещенов - Байдужий.
"На колесах" находился командир авиационного корпуса генерал Данилов и все его ближайшие помощники. Сложность управления заключалась в том, что 4, 293 и 148-му авиаполкам корпуса - теперь он назывался 14-м истребительным ставились задачи прикрывать также наступающие войска 3-го Прибалтийского фронта.
На НП командующих 10-й гвардейской, 22-й и 3-й гвардейской армиями находились представители 225-й штурмовой и 188-й бомбардировочной авиадивизий.
Начальник штаба армии генерал Саковнин еще 5 октября направился на НП 19-го гвардейского стрелкового корпуса, которым командовал генерал Андрей Трофимович Стученко. Они были хорошо знакомы по боям на дальних подступах к Риге - штурмовые авиационные полки помогали корпусу в дни сентябрьского наступления. Теперь снова речь шла о взаимодействии летчиков и частей корпуса. Вопросы решались быстро и оперативно: командир корпуса до войны учился в военно-воздушной академии, знал тактику авиации, ее боевые возможности, и Саковиину было легко договариваться с ним.
Снова полки воздушной армии в воздухе. "И летчик видит ширь Балтийскую и башни Риги впереди..."
Разведчики искали и находили отступавшие колонны противника, штурмовики и бомбардировщики, прикрытые истребителями, контролировали шоссейные дороги, обрушивали огонь на эшелоны, направлявшиеся в сторону Риги. Свою лепту внесла и дальняя авиация. О ее налетах на вражеские транспорты в рижском порту 12 октября сообщало Совинформбюро.
Армии 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов наступали. "В 10-й гвардейской армии вперед вырвался 15-й гвардейский стрелковый корпус, - отмечал начальник штаба 2-го Прибалтийского фронта генерал-полковник Л. М. Сандалов. - При поддержке 5-го танкового корпуса он преодолевал одну позицию за другой. Зато соединения, наступающие справа и слева от него, основательно подзастряли. Командарм М. И. Казаков вызвал авиацию. После бомбового удара 19-й гвардейский стрелковый корпус пошел быстрее".
"Вашу армию, - говорил Сандалов 7 октября начальнику штаба 10-й гвардейской армии генерал-майору Н. П. Сидельникову, - поддерживает вся авиация фронта", а 12 октября: "Воздушная армия взяла под контроль шоссе Кекава - Рига. Самолеты беспрерывно бомбили и обстреливали колонны противника, тянувшиеся на северо-запад". И позже, когда войска 2-го Прибалтийского фронта, наступающие медленно, вели тяжелые бои в южной части Задвинья: "Накал боев не спал и тогда, когда на землю легла непроглядная осенняя темень. Даже авиация продолжала действовать"{81}.
Это были летчики 810-го полка, которых вел Иван Башарин. Рядом шли истребители 148-го полка во главе с другом Башарина Владимиром Щербиной. Группа штурмовала с выгоднейших направлений, открывая огонь из всего оружия "илов". Другая группа - из 825-го штурмового полка, ведомая старшим лейтенантом Иваном Лапшиным, нанесла уничтожающие удары по "тиграм" вдоль шоссе Лиелварде - Кегумс.
"Богатую охоту" в районе Сунтажи вел капитан Михаил Соколов, чей самолет узнавался по белогрудой чайке на фюзеляже. Запомнился бой его восьмерки с вражескими истребителями, в котором отличился воздушный стрелок сержант Владимир Николаев.
Были стремительные атаки Алексея Рязанова, Валерия Шмана, внезапное появление Павла Новожилова со своим тезкой Вершининым, снова вылет группы штурмовиков Ивана Башарина, сопровождаемой истребителями 148-го Режицкого авиаполка.
Ранним утром 13 октября штаб воздушной армии получил от генерала Сандалова сообщение, что войска 3-го Прибалтийского фронта форсировали Киш-озеро, вступили в Ригу и полностью овладели ее правобережной частью.
Тем временем 10-я гвардейская армия 2-го Прибалтийского фронта вела яростные бои на подступах к юго-западной окраине города, 130-й Латышский корпус сумел перерезать дорогу Рига - Елгава. 15 октября было освобождено Задвинье. Алый флаг уже реял над столицей Советской Латвии.
По-весеннему выглядели дни поздней осени в свободной Риге, в городах и селах Латвии, на притихших аэродромах. Во многих соединениях был двойной праздник: они получили почетное наименование Рижских. Их заслужили 14-й истребительный авиационный корпус (командир генерал-майор авиации С. П. Данилов), 315-я истребительная авиадивизия (полковник В. Я. Литвинов), 225-я штурмовая авиадивизия (полковник В. А. Корпусов), 188-я бомбардировочная авиадивизия (полковник А. И. Пушкин), 701-й ночной бомбардировочный авиаполк (подполковник П. В. Ключников) и 990-й ночной бомбардировочный авиаполк (майор М. Н. Афанасьев).
Секретарь ЦК Коммунистической партии Латвии Ян Калнберзин писал командованию 2-го Прибалтийского фронта: "...Латышский народ вечно будет помнить, что этой радостью освобождения он обязан Красной Армии.
Кровь, пролитая героическими сынами народов Советского Союза на латышской земле, скрепит дружбу народов братских союзных республик.
Мы гордимся, что в боях за Советскую Родину, за освобождение латвийской земли от немецких извергов лучшие сыны латышского народа, сражающиеся в составе войск 2-го Прибалтийского фронта, проявили образцы беспримерного героизма.
Немеркнущей славой овеет, воспоет в песнях латышский народ доблесть, стойкость и отвагу бойцов и командиров 2-го Прибалтийского фронта..."
В те дни на аэродромы пришла еще одна радостная весть. Выросли ряды Героев Советского Союза - летчиков-штурмовиков воздушной армии. Это звание заслужили в боях за Орел и Брянск, за Советскую Латвию лейтенант К. А. Абазовский, капитан И. Г. Воробьев, капитан И. У. Гринько, старший лейтенант Г. Б. Гофман, старший лейтенант В. И. Догаев, старший лейтенант А. В. Дубенко, майор А. Н. Колбеев, старший лейтенант Л. М. Рощин, старший лейтенант К. А. Рябов, гвардии капитан И. И. Самохвалов.
В этом награждении была еще раз выражена справедливая оценка заслуг штурмовой авиации, тесно взаимодействующей с сухопутными войсками. Размах боевой работы штурмовиков непрерывно возрастал, как и удельный вес "ильюшиных" в Военно-Воздушных Силах. Ни одна сколько-нибудь существенная операция не обходилась без ударов этих грозных машин, обладавших большой огневой мощью.
Но коротки праздники на фронте. Приказ звал в бой. Туда, где яростно сопротивлялись прижатые к морю дивизии фашистской группы армий "Север".
Глава десятая.
Над "Курляндским загоном"
Основная задача, поставленная Ставкой Верховного Главнокомандования в Прибалтике в конце 1944 г., сводилась к тому, чтобы отрезать группу армий "Север", одновременно расчленяя и уничтожая ее по частям.
Трудным оказался путь наступления, суровой борьба на каждом рубеже. Враг сопротивлялся с остервенением, с упорством обреченного.
Здесь, в Прибалтике, советские солдаты сражались не жалея ни крови, ни самой жизни. Бессмертными подвигами насыщены страницы боевой летописи стрелковых и артиллерийских частей, танковых бригад, гвардейских дивизий и корпусов, авиационных полков.
Выполняя поставленные перед ними задачи, Прибалтийские фронты во время осенних полуторамесячных наступательных боев разгромили главные силы группы армий "Север" и загнали противника на Курляндский полуостров. Тогда и пошло - "курляндский загон".
Наступление возобновилось 16 октября.
Велико было желание ликвидировать здесь вражеские войска, но для этого требовались большие силы, а они направлялись Ставкой на решающие направления советско-германского фронта. В первые дни наступательных боев значительных успехов добилась 1-я ударная армия, которая недавно была передана 2-му Прибалтийскому фронту. Она прорвала оборону противника на всю глубину и, продвигаясь вперед, овладела Кемери. Между тем на других участках фронта наступавшие войска остановились и перешли к обороне.
Новый рывок удалось сделать 10-й гвардейской армии 27 октября. Попытка соседей расширить прорыв встретила ожесточенное сопротивление, и наступление не привело к существенным результатам.
И все же группировка противника, состоящая из тридцати с лишним дивизий, была блокирована и не могла играть существенной роли в последующих событиях.
В зимние месяцы 1944/45 г. армии 2-го Прибалтийского фронта провели ряд частных наступательных операций. Действия войск фронта носили ограниченный характер. В них, как и раньше, свое место в строю занимала авиация.
Салдусское направление появилось в оперативных документах штаба армии в середине декабря. Что ни донесение из полков, что ни приказание из дивизий и армии - обязательно упоминается Салдус. В экипажах самолетов его нарекли "паучком", и не только потому, что разветвление дорог, идущих от города в разных направлениях, и впрямь напоминало паучьи щупальца. Летчики, особенно штурмовики, знали, что "паучок" нашпигован зенитной артиллерией, ненавистными "эрликонами", и тщательнейшим образом готовились к каждому вылету, воскрешая в памяти весь свой багаж знаний и опыта маневрирования в зонах огня зенитной артиллерии.
Наступающим на салдусском и тукумском направлениях войскам фронта противостояла достаточно сильная крупная вражеская группировка. 21 декабря против нее начала наступление 10-я гвардейская армия, а через два дня - 1-я и 22-я армии при содействии 19-го танкового корпуса. На воздушную армию наряду с обычными задачами возлагалось обеспечение ввода в прорыв этого корпуса. 360 штурмовиков и бомбардировщиков нанесли массированные удары по узлам сопротивления, а также уничтожали материальную часть на аэродроме Салдус.
Поднялись в воздух девятки Пе-2 188-й бомбардировочной авиадивизии, сопровождаемые к целям истребителями 185-й дивизии, в состав которой входили старые полки 4, 148 и 293-й из истребительного корпуса. Теперь он назывался 14-м истребительным Рижским, включив в себя также 315-ю истребительную Рижскую авиадивизию с ее костяком - 50, 431, 171-м полками.
Пошли на задания группы 225-й Рижской и 214-й Керченской штурмовых авиадивизий. Командующий армией направил основные силы истребительной авиации на прикрытие боевых порядков наступающих войск, а также на патрулирование в районах, где обрабатывали цели штурмовики и бомбардировщики.
Общее число вылетов за дни операции приблизилось к восьми тысячам. Главными объектами ударов авиации, в том числе ночных бомбардировщиков, была вражеская артиллерия и узлы сопротивления. Заставив замолчать почти 500 огневых точек противника (добрую половину из них орудий полевой артиллерии), летчики оказали большую помощь стрелковым дивизиям и танкистам. В общем итоге воздушная армия выполнила свою задачу. Ее боевые действия получили высокую оценку маршала А. М. Василевского.
Сколько было вылетов, похожих вот на эти:
21 декабря командир 214-й штурмовой авиадивизии генерал С. У. Рубанов, находясь на пункте наведения рядом с наблюдательным пунктом командира стрелкового полка, произнес "отлично" в адрес ведущего шестерки "илов" майора В. Н. Опалева за меткий удар штурмовиков по батареям противника в районе высоты 121,1. Такую же оценку заслужил от комдива капитан В. И. Догаев, который со своей четверкой сменил группы 622-го Севастопольского авиаполка.
На второй и на третий день приказы генерала Рубанова слышались в районе близ Зварде и Бирзниеки. Его команды относились к капитанам Б. А. Золотухину и Л. М. Рощину, чьи группы тоже уничтожали зенитные батареи противника. Такие задания приобрели теперь не менее важное значение, чем в свое время борьба истребителей за господство в воздухе.
25 декабря летчики 622-го Севастопольского авиаполка Опалев, Дубенко и Догаев снова проявили себя, штурмуя во главе групп полевую и зенитную артиллерию врага. Они дали возможность пехоте продвинуться вперед, непрерывно воздействуя на оборонительный рубеж противника.
В тот же день, писал офицер штаба 22-й армии майор Силин, четыре пары охотников 190-го Двинского авиаполка - ведущие майор Федор Палехин, старший лейтенант К. Рябов, капитан И. Воробьев, лейтенант А. Шаров - на бреющем полете по маршруту Ауце - Добеле действовали по батареям полевой артиллерии, по окопам и траншеям от Джуксте до Паст.
Штурмовали с малых высот, совершая по 6-8 заходов на цели.
Заслужила одобрение командования боевая работа 187-го отдельного корректировочно-разведывательного авиаполка, которая оказывала неоценимую помощь наземным войскам. Самолеты Ил-2 этого полка с прикрытием и без прикрытия истребителей ежедневно вылетали на задания, барражируя над артиллерийскими позициями противника и передавая непосредственно на радиостанции артиллерийских подразделений команду "Открыть огонь!". Их слушал и контролировал на своем ВПУ главный артиллерийский начальник, в чьей воле было перенацелить самолет-корректировщик на те участки обороны противника, где срочно требовалось огневое воздействие артиллерии. Радиостанции на самолетах работали безукоризненно, и это было залогом успеха каждого вылета экипажа корректировщика.
О подобных успешных вылетах рассказывают документы других полков истребительных, бомбардировочных, разведывательных. В полную силу трудился летный состав 14-го истребительного авиационного Рижского корпуса. За десять дней декабря общий счет сбитых его летчиками фашистских самолетов увеличился на шестьдесят. "Фокке-вульфы" врезались в землю у озера Курземе и под Джуксте, Ауце, Зварде, Яунпилс.
Плодотворным оказалось базирование штурмовиков вместе с истребителями. Они еще дружнее жили и лучше воевали. Не менее крепкой была дружба истребителей с экипажами "петляковых" 188-й бомбардировочной дивизии. Как только назначался вылет девяток пикирующих бомбардировщиков, ведомых полковником Анатолием Пушкиным (а это бывало часто), обязательно шел с ними заместитель командира 293-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза майор Николай Логвиненко. Пушкин и Логвиненко питали друг к другу большое доверие, привязанность. Между ними установилось полное взаимопонимание, без которого нельзя достигнуть эффективной боевой работы бомбардировщиков, их безопасности, обеспечиваемой истребителями.
В штабе воздушной армии создалось самое лучшее мнение о командирах двух спаянных боевых коллективов. И генерал Саковнин выказывал к ним свое особое расположение, не таясь говорил, что можно просто любоваться работой этих деятельных, энергичных, искусных летчиков - командиров Анатолия Ивановича Пушкина и Николая Павловича Логвиненко.
В политические отделы дивизий и армии приходили новые и новые донесения о людях, отличившихся в последнем месяце 1944 г.
Знакомая читателю Надежда Журкина сбила на 45-м вылете свой первый "фокке-вульф".
Ее боевые подруги - связистки прислали ей такое поздравление: "Нам посчастливилось узнать о твоей победе раньше читателей газеты. Телеграмму корреспондента с описанием твоего подвига принимали и передавали мы. Поздравляем тебя, наша боевая подруга, с большим боевым успехом. Верим, что, доколачивая немцев, зажатых между Тукумсом и Либавой, ты умножишь счет своих побед. Сержант Т. Дятлова, красноармейцы З. Резванова и Г. Убайдулина".
Докладывали из штурмовых полков: "...Капитан Владимир Догаев получил задание разведать систему ПВО противника. Вскрыл ее, вызвав огонь на себя... Группа опытного ведущего старшего лейтенанта Михаила Корнилова помогла продвинуться пехоте, заставив замолчать батарею на переднем крае... Герой сегодняшних боев Федор Палехин со своими ведомыми сделал за один вылет восемь заходов на траншеи противника по целеуказаниям станции наведения... По возвращении из 125-го вылета чествовали бессменного ведущего 622-го полка Аркадия Гришина".
Докладывали из ночных бомбардировочных полков: "...Летчица Валентина Пискарева сделала 11 боевых вылетов. Командир эскадрильи 1-го Латышского авиационного полка старший лейтенант Ф. Спрогис слетал десять раз за ночь с максимальной бомбовой нагрузкой.
...Летчик 4-го полка младший лейтенант Молодов М. А., штурман парторг эскадрильи младший лейтенант Беглецов В. Д. вблизи от Салдуса попали в зону лучей шести прожекторов и огня двенадцати орудий малокалиберной зенитной артиллерии. Осколки снаряда повредили мотор и вызвали на самолете пожар. Его удалось потушить скольжением. После второго попадания снаряда машина потеряла управление, вошла в крутую спираль и упала на землю. Летчики с трудом выбрались из-под обломков и услышали голоса подбегающих вражеских солдат. Но над поляной, отвлекая внимание от горевшего По-2, стал кружить второй самолет полка. Экипажу удалось скрыться в лесу. Долго пробирались к линии фронта, часто отлеживались в снегу. И когда уже приблизились к своим, натолкнулись на огонь немецкого патруля. Раненого Беглецова Молодов взвалил на себя и ползком двинулся дальше.
Боевое охранение выручило обоих..."
На трех десятках полевых аэродромов, расположенных один возле другого, день начинался, едва забрезжит тусклый зимний рассвет. Ступая по-медвежьи в своих косматых унтах, спешат к "илам" штурмовики 225-й дивизии. Через считанные минуты отправит первую группу в район Карклес командир 825-го полка майор Степан Акимович Солопов, взлетят их соседи из 118-го гвардейского, напутствуемые подполковником Владимиром Николаевичем Верещинским.
Радио донесет до КП короткие доклады ведущих о полном порядке на маршруте.
На подходе к аэродрому, расположенному близ Бауска, возникнет журавлиный клин "пешек", и тотчас взлетят эскадрильи 171-го истребительного полка, ведомые Ивлевым и Вишняковым. Сигнал из 188-й дивизии был получен десятью минутами раньше, и Ла-5 ожидали на старте появления бомбардировщиков. Встреча состоится по намеченному плану взаимодействия. Группа пойдет в район Салдуса. Она, как всегда, выполнит задание, но с одним экипажем случится беда. Неподалеку от цели его собьют. Ведущий группы доложит об этом по команде, потом в штаб принесут записку, которая потрясет всех однополчан. "Дорогие друзья!
Слева, справа - всюду вокруг меня кипит бой. Я не знаю, где наши, где немцы. Всюду автоматная, винтовочная и пулеметная стрельба. Рвутся мины и артснаряды.
Я до конца выполнил свой долг бойца Красной Армии, воздушного воина и не свернул с пути. Когда надо мной разорвался первый снаряд зенитки, был отбит элерон. Второй снаряд зажег самолет. Мы боролись с огнем, пока он не охватил всю кабину. Тогда пришлось прыгать. Выпрыгнул и Федя. Юрку я не видел, хотя слышал, как штурман передал ему команду прыгать.
Я видел Федю над собой. Он упал где-то рядом. Может быть, он счастливее меня и расскажет вам обо всем. Я кончаю. Сижу в воронке, жду ночи и вижу, как над моей головой проходят эшелоны "петляковых" и "ильюшиных". Я знаю, что если на этом мое участие в бою закончилось, то вы за меня отомстите. Порукой этому - бесстрашный полет идущих надо мной самолетов через разрывы зениток. Николай"{82}.
Этот листок бумаги нашли в кармане гимнастерки летчика капитана Н. Потапова. Он лежал на краю воронки с окровавленной головой, пробитой вражеской пулей.
Обреченная курляндская группировка противника ожесточенно сопротивлялась. В ее ликвидации неизменно принимали участие и авиаторы.
Накануне Нового года заместитель командира 4-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза Алексей Рязанов со своей группой несколько раз вылетал для прикрытия войск. Над окутанным огнем и дымом полем боя истребители то и дело слышали в своих шлемофонах голос ведущего: "Атакуем!" Пять воздушных боев провела группа против "фокке-вульфов". Противнику нанесли потери опытные мастера воздушного боя Александр Марков, Валерий Шман, Виктор Куницын. Они применяли испытанный вертикальный маневр, неизменно оказываясь выше вражеских самолетов, и наверняка поражали их. Так же успешно действовали истребители и в январе 1945 г.
Среди тружеников фронта: трактористы из рот аэродромного обслуживания, передвинувшие горы снега и разгладившие все морщинки на взлетной полосе; бесподобные фронтовые шоферы, перевезшие в зной, метель и ненастье горы муки, пшена, гречки, шинелей, брюк и телогреек. Это и классные радисты из армейского узла связи Сергей Козлов, Женя Ларионова, Миша Шальман, а из 225-й штурмовой авиадивизии старшина Леонид Фирсов и сержант Николай Свирин; находящиеся в тени хозяйственники - поильцы-кормильцы летающей гвардии, ее добрые гении - доктора, медсестры, санитарки.
Пришел однажды к начальнику лазарета младший лейтенант Борис Телегин и, сверкая орденом Славы, который прикрепил ему на койке командир истребительного полка, сказал "спасибо" всем за то, что выходили его, обожженного и израненного, а персонально нянечке Оле - она поила-кормила с ложечки отчаянного истребителя.
Находил для врачей теплые слова старший на фронте летчик-истребитель Михаил Погорелов, четырежды меченный то осколками, то пулями и столько же раз возвращенный в строй своего полка. А тем более - лейтенант Владимир Дронов: его, контуженного и раненного, увезли с подбитого самолета в лазарет, возвратили слух и зрение, дали "добро" на боевые вылеты.
Мастер по вооружению сержант Жаксыбек Насынбаев обслужил 500 боевых вылетов
Жаль, что ни сестры госпиталя Бондарева и Осипова, ни врач 148-го истребительного авиаполка майор Гавриил Яковлевич Пелипенко, ни пионер медицины в авиации начмед 17-го района авиабазирования Николай Митрофанович Добротворский и его коллега Карп Филимонович Бойченко, ни заботливые доктора армейского госпиталя под номером 45-63, ни даже сам глава медицинской службы армии флагманский врач Е. А. Мещанинов не вели счет возвращенных в строй летчиков.
Но не в счете дело. Летчики знали: если что случится в бою - найдут их в лесах и болотах (на то и дежурят на НП в полной готовности поисковые группы), привезут в свой авиационный лазарет, а там поставят на ноги.
Под ударами войск 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов противник откатывался, используя благоприятные условия местности для обороны на промежуточных рубежах. При этом он нес огромные потери. На исходе сентября 1944 г. армии обоих фронтов находились в 60 километрах от Риги у рубежа "Сигулда". Большего успеха достиг 1-й Прибалтийский фронт. Всего 16 километров отделяли его войска от юго-западной части столицы Латвии. После 24 сентября этот фронт прекратил здесь наступательные действия и начал подготовку к Мемельской операции, которой Ставка Верховного Главнокомандования придавала огромное значение.
3-й и 2-й Прибалтийские фронты, попытавшись прорвать глубоко эшелонированную оборону противника, остановились на занятых рубежах.
В сентябрьских боях действий воздушной армии на рижском направлении суммируются так: "...По авиационному обеспечению произведено 12 455 самолето-вылетов. Танков уничтожено 66, орудий полевой артиллерии 152 (подавлено 200), орудий зенитной артиллерии уничтожено и подавлено 227; в 115 воздушных боях сбито 78 самолетов противника... Разведка войск противника велась непрерывно днем и ночью. Данные авиаразведки передавались непосредственно с борта самолета и принимались в штабах фронта, воздушной армии, армий и корпусов, на НП командующего воздушной армией, расположенного вместе с НП командующего фронтом... Широкое применение получила радиосвязь... Армии фронта при непосредственном содействии дневных и ночных бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей овладели позициями переднего края обороны противника и важными опорными пунктами: Эргли, Одзиена, Плявиняс, Нитауре, Яунпилс, Скривери, Яунелгава и вышли на дальние подступы к Риге"{80}.
Обо всем этом докладывал генерал Саковнин на сборах руководящего состава воздушной армии, организованных командующим по окончании первого этапа наступления. Цель сборов заключалась в том, чтобы разобрать ошибки, учесть опыт боевого использования частей авиации и управления ими при поддержке сухопутных войск, сделать из него нужные выводы перед решающим штурмом Риги.
На рижском направлении наступило затишье. Шла перегруппировка войск и подготовка к новым ударам, которые намечались на 7 октября. Активность авиации несколько снизилась, но вылеты групп штурмовиков и бомбардировщиков не прекратились. Как всегда, напряженно работали воздушные разведчики. Их не касалась оперативная пауза.
События на 3-м и 2-м Прибалтийских фронтах вступили в новую фазу после 5 октября. Именно в этот день, назначенный Ставкой Верховного Главнокомандования, начал успешно осуществлять задуманную операцию 1-й Прибалтийский фронт. 5-я гвардейская танковая армия устремилась к Мемелю и Паланге, выйдя на шестой день наступления к морю. Впоследствии войска противника не смогли прорваться в Восточную Пруссию и были блокированы в Курляндии.
Успехи советских войск на клайпедском направлении благоприятно отразились на боевых действиях 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов. С утра 6 октября они перешли к преследованию противника в связи с его поспешным отходом с занимаемых позиций. Преодолевая рубеж за рубежом, войска обоих фронтов к 10 октября вышли к переднему краю рижского оборонительного обвода, а на второй день вклинились в его оборону.
В первых числах октября командный пункт воздушной армии переместился из Мадоны в Яунелгаву, в 70 километрах от Риги.
5 октября утром пришло предупреждение из штаба фронта о подозрительной суете в стане врага, а в ночь на 6 - приказ о вылетах авиации для участия в преследовании отступающих к Риге фашистских войск.
Чтобы лучше видеть полки дивизии в бою и управлять ими в меняющейся обстановке, на свой передовой КП выехал полковник Литвинов. Штаб 315-й истребительной авиадивизии мог широко использовать радиолокационную станцию "Редут", которая находилась в надежных руках лейтенанта Анатолия Спивака. По сигналу командира летчики поднимались со своих аэродромов, расположенных близ Унгурмуйжа, Куперниеки, Биржи, для отражения налетов вражеской авиации, идущей для прикрытия своих войск. Здесь провела успешный бой с 8 "фокке-вульфами" пара Новокрещенов - Байдужий.
"На колесах" находился командир авиационного корпуса генерал Данилов и все его ближайшие помощники. Сложность управления заключалась в том, что 4, 293 и 148-му авиаполкам корпуса - теперь он назывался 14-м истребительным ставились задачи прикрывать также наступающие войска 3-го Прибалтийского фронта.
На НП командующих 10-й гвардейской, 22-й и 3-й гвардейской армиями находились представители 225-й штурмовой и 188-й бомбардировочной авиадивизий.
Начальник штаба армии генерал Саковнин еще 5 октября направился на НП 19-го гвардейского стрелкового корпуса, которым командовал генерал Андрей Трофимович Стученко. Они были хорошо знакомы по боям на дальних подступах к Риге - штурмовые авиационные полки помогали корпусу в дни сентябрьского наступления. Теперь снова речь шла о взаимодействии летчиков и частей корпуса. Вопросы решались быстро и оперативно: командир корпуса до войны учился в военно-воздушной академии, знал тактику авиации, ее боевые возможности, и Саковиину было легко договариваться с ним.
Снова полки воздушной армии в воздухе. "И летчик видит ширь Балтийскую и башни Риги впереди..."
Разведчики искали и находили отступавшие колонны противника, штурмовики и бомбардировщики, прикрытые истребителями, контролировали шоссейные дороги, обрушивали огонь на эшелоны, направлявшиеся в сторону Риги. Свою лепту внесла и дальняя авиация. О ее налетах на вражеские транспорты в рижском порту 12 октября сообщало Совинформбюро.
Армии 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов наступали. "В 10-й гвардейской армии вперед вырвался 15-й гвардейский стрелковый корпус, - отмечал начальник штаба 2-го Прибалтийского фронта генерал-полковник Л. М. Сандалов. - При поддержке 5-го танкового корпуса он преодолевал одну позицию за другой. Зато соединения, наступающие справа и слева от него, основательно подзастряли. Командарм М. И. Казаков вызвал авиацию. После бомбового удара 19-й гвардейский стрелковый корпус пошел быстрее".
"Вашу армию, - говорил Сандалов 7 октября начальнику штаба 10-й гвардейской армии генерал-майору Н. П. Сидельникову, - поддерживает вся авиация фронта", а 12 октября: "Воздушная армия взяла под контроль шоссе Кекава - Рига. Самолеты беспрерывно бомбили и обстреливали колонны противника, тянувшиеся на северо-запад". И позже, когда войска 2-го Прибалтийского фронта, наступающие медленно, вели тяжелые бои в южной части Задвинья: "Накал боев не спал и тогда, когда на землю легла непроглядная осенняя темень. Даже авиация продолжала действовать"{81}.
Это были летчики 810-го полка, которых вел Иван Башарин. Рядом шли истребители 148-го полка во главе с другом Башарина Владимиром Щербиной. Группа штурмовала с выгоднейших направлений, открывая огонь из всего оружия "илов". Другая группа - из 825-го штурмового полка, ведомая старшим лейтенантом Иваном Лапшиным, нанесла уничтожающие удары по "тиграм" вдоль шоссе Лиелварде - Кегумс.
"Богатую охоту" в районе Сунтажи вел капитан Михаил Соколов, чей самолет узнавался по белогрудой чайке на фюзеляже. Запомнился бой его восьмерки с вражескими истребителями, в котором отличился воздушный стрелок сержант Владимир Николаев.
Были стремительные атаки Алексея Рязанова, Валерия Шмана, внезапное появление Павла Новожилова со своим тезкой Вершининым, снова вылет группы штурмовиков Ивана Башарина, сопровождаемой истребителями 148-го Режицкого авиаполка.
Ранним утром 13 октября штаб воздушной армии получил от генерала Сандалова сообщение, что войска 3-го Прибалтийского фронта форсировали Киш-озеро, вступили в Ригу и полностью овладели ее правобережной частью.
Тем временем 10-я гвардейская армия 2-го Прибалтийского фронта вела яростные бои на подступах к юго-западной окраине города, 130-й Латышский корпус сумел перерезать дорогу Рига - Елгава. 15 октября было освобождено Задвинье. Алый флаг уже реял над столицей Советской Латвии.
По-весеннему выглядели дни поздней осени в свободной Риге, в городах и селах Латвии, на притихших аэродромах. Во многих соединениях был двойной праздник: они получили почетное наименование Рижских. Их заслужили 14-й истребительный авиационный корпус (командир генерал-майор авиации С. П. Данилов), 315-я истребительная авиадивизия (полковник В. Я. Литвинов), 225-я штурмовая авиадивизия (полковник В. А. Корпусов), 188-я бомбардировочная авиадивизия (полковник А. И. Пушкин), 701-й ночной бомбардировочный авиаполк (подполковник П. В. Ключников) и 990-й ночной бомбардировочный авиаполк (майор М. Н. Афанасьев).
Секретарь ЦК Коммунистической партии Латвии Ян Калнберзин писал командованию 2-го Прибалтийского фронта: "...Латышский народ вечно будет помнить, что этой радостью освобождения он обязан Красной Армии.
Кровь, пролитая героическими сынами народов Советского Союза на латышской земле, скрепит дружбу народов братских союзных республик.
Мы гордимся, что в боях за Советскую Родину, за освобождение латвийской земли от немецких извергов лучшие сыны латышского народа, сражающиеся в составе войск 2-го Прибалтийского фронта, проявили образцы беспримерного героизма.
Немеркнущей славой овеет, воспоет в песнях латышский народ доблесть, стойкость и отвагу бойцов и командиров 2-го Прибалтийского фронта..."
В те дни на аэродромы пришла еще одна радостная весть. Выросли ряды Героев Советского Союза - летчиков-штурмовиков воздушной армии. Это звание заслужили в боях за Орел и Брянск, за Советскую Латвию лейтенант К. А. Абазовский, капитан И. Г. Воробьев, капитан И. У. Гринько, старший лейтенант Г. Б. Гофман, старший лейтенант В. И. Догаев, старший лейтенант А. В. Дубенко, майор А. Н. Колбеев, старший лейтенант Л. М. Рощин, старший лейтенант К. А. Рябов, гвардии капитан И. И. Самохвалов.
В этом награждении была еще раз выражена справедливая оценка заслуг штурмовой авиации, тесно взаимодействующей с сухопутными войсками. Размах боевой работы штурмовиков непрерывно возрастал, как и удельный вес "ильюшиных" в Военно-Воздушных Силах. Ни одна сколько-нибудь существенная операция не обходилась без ударов этих грозных машин, обладавших большой огневой мощью.
Но коротки праздники на фронте. Приказ звал в бой. Туда, где яростно сопротивлялись прижатые к морю дивизии фашистской группы армий "Север".
Глава десятая.
Над "Курляндским загоном"
Основная задача, поставленная Ставкой Верховного Главнокомандования в Прибалтике в конце 1944 г., сводилась к тому, чтобы отрезать группу армий "Север", одновременно расчленяя и уничтожая ее по частям.
Трудным оказался путь наступления, суровой борьба на каждом рубеже. Враг сопротивлялся с остервенением, с упорством обреченного.
Здесь, в Прибалтике, советские солдаты сражались не жалея ни крови, ни самой жизни. Бессмертными подвигами насыщены страницы боевой летописи стрелковых и артиллерийских частей, танковых бригад, гвардейских дивизий и корпусов, авиационных полков.
Выполняя поставленные перед ними задачи, Прибалтийские фронты во время осенних полуторамесячных наступательных боев разгромили главные силы группы армий "Север" и загнали противника на Курляндский полуостров. Тогда и пошло - "курляндский загон".
Наступление возобновилось 16 октября.
Велико было желание ликвидировать здесь вражеские войска, но для этого требовались большие силы, а они направлялись Ставкой на решающие направления советско-германского фронта. В первые дни наступательных боев значительных успехов добилась 1-я ударная армия, которая недавно была передана 2-му Прибалтийскому фронту. Она прорвала оборону противника на всю глубину и, продвигаясь вперед, овладела Кемери. Между тем на других участках фронта наступавшие войска остановились и перешли к обороне.
Новый рывок удалось сделать 10-й гвардейской армии 27 октября. Попытка соседей расширить прорыв встретила ожесточенное сопротивление, и наступление не привело к существенным результатам.
И все же группировка противника, состоящая из тридцати с лишним дивизий, была блокирована и не могла играть существенной роли в последующих событиях.
В зимние месяцы 1944/45 г. армии 2-го Прибалтийского фронта провели ряд частных наступательных операций. Действия войск фронта носили ограниченный характер. В них, как и раньше, свое место в строю занимала авиация.
Салдусское направление появилось в оперативных документах штаба армии в середине декабря. Что ни донесение из полков, что ни приказание из дивизий и армии - обязательно упоминается Салдус. В экипажах самолетов его нарекли "паучком", и не только потому, что разветвление дорог, идущих от города в разных направлениях, и впрямь напоминало паучьи щупальца. Летчики, особенно штурмовики, знали, что "паучок" нашпигован зенитной артиллерией, ненавистными "эрликонами", и тщательнейшим образом готовились к каждому вылету, воскрешая в памяти весь свой багаж знаний и опыта маневрирования в зонах огня зенитной артиллерии.
Наступающим на салдусском и тукумском направлениях войскам фронта противостояла достаточно сильная крупная вражеская группировка. 21 декабря против нее начала наступление 10-я гвардейская армия, а через два дня - 1-я и 22-я армии при содействии 19-го танкового корпуса. На воздушную армию наряду с обычными задачами возлагалось обеспечение ввода в прорыв этого корпуса. 360 штурмовиков и бомбардировщиков нанесли массированные удары по узлам сопротивления, а также уничтожали материальную часть на аэродроме Салдус.
Поднялись в воздух девятки Пе-2 188-й бомбардировочной авиадивизии, сопровождаемые к целям истребителями 185-й дивизии, в состав которой входили старые полки 4, 148 и 293-й из истребительного корпуса. Теперь он назывался 14-м истребительным Рижским, включив в себя также 315-ю истребительную Рижскую авиадивизию с ее костяком - 50, 431, 171-м полками.
Пошли на задания группы 225-й Рижской и 214-й Керченской штурмовых авиадивизий. Командующий армией направил основные силы истребительной авиации на прикрытие боевых порядков наступающих войск, а также на патрулирование в районах, где обрабатывали цели штурмовики и бомбардировщики.
Общее число вылетов за дни операции приблизилось к восьми тысячам. Главными объектами ударов авиации, в том числе ночных бомбардировщиков, была вражеская артиллерия и узлы сопротивления. Заставив замолчать почти 500 огневых точек противника (добрую половину из них орудий полевой артиллерии), летчики оказали большую помощь стрелковым дивизиям и танкистам. В общем итоге воздушная армия выполнила свою задачу. Ее боевые действия получили высокую оценку маршала А. М. Василевского.
Сколько было вылетов, похожих вот на эти:
21 декабря командир 214-й штурмовой авиадивизии генерал С. У. Рубанов, находясь на пункте наведения рядом с наблюдательным пунктом командира стрелкового полка, произнес "отлично" в адрес ведущего шестерки "илов" майора В. Н. Опалева за меткий удар штурмовиков по батареям противника в районе высоты 121,1. Такую же оценку заслужил от комдива капитан В. И. Догаев, который со своей четверкой сменил группы 622-го Севастопольского авиаполка.
На второй и на третий день приказы генерала Рубанова слышались в районе близ Зварде и Бирзниеки. Его команды относились к капитанам Б. А. Золотухину и Л. М. Рощину, чьи группы тоже уничтожали зенитные батареи противника. Такие задания приобрели теперь не менее важное значение, чем в свое время борьба истребителей за господство в воздухе.
25 декабря летчики 622-го Севастопольского авиаполка Опалев, Дубенко и Догаев снова проявили себя, штурмуя во главе групп полевую и зенитную артиллерию врага. Они дали возможность пехоте продвинуться вперед, непрерывно воздействуя на оборонительный рубеж противника.
В тот же день, писал офицер штаба 22-й армии майор Силин, четыре пары охотников 190-го Двинского авиаполка - ведущие майор Федор Палехин, старший лейтенант К. Рябов, капитан И. Воробьев, лейтенант А. Шаров - на бреющем полете по маршруту Ауце - Добеле действовали по батареям полевой артиллерии, по окопам и траншеям от Джуксте до Паст.
Штурмовали с малых высот, совершая по 6-8 заходов на цели.
Заслужила одобрение командования боевая работа 187-го отдельного корректировочно-разведывательного авиаполка, которая оказывала неоценимую помощь наземным войскам. Самолеты Ил-2 этого полка с прикрытием и без прикрытия истребителей ежедневно вылетали на задания, барражируя над артиллерийскими позициями противника и передавая непосредственно на радиостанции артиллерийских подразделений команду "Открыть огонь!". Их слушал и контролировал на своем ВПУ главный артиллерийский начальник, в чьей воле было перенацелить самолет-корректировщик на те участки обороны противника, где срочно требовалось огневое воздействие артиллерии. Радиостанции на самолетах работали безукоризненно, и это было залогом успеха каждого вылета экипажа корректировщика.
О подобных успешных вылетах рассказывают документы других полков истребительных, бомбардировочных, разведывательных. В полную силу трудился летный состав 14-го истребительного авиационного Рижского корпуса. За десять дней декабря общий счет сбитых его летчиками фашистских самолетов увеличился на шестьдесят. "Фокке-вульфы" врезались в землю у озера Курземе и под Джуксте, Ауце, Зварде, Яунпилс.
Плодотворным оказалось базирование штурмовиков вместе с истребителями. Они еще дружнее жили и лучше воевали. Не менее крепкой была дружба истребителей с экипажами "петляковых" 188-й бомбардировочной дивизии. Как только назначался вылет девяток пикирующих бомбардировщиков, ведомых полковником Анатолием Пушкиным (а это бывало часто), обязательно шел с ними заместитель командира 293-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза майор Николай Логвиненко. Пушкин и Логвиненко питали друг к другу большое доверие, привязанность. Между ними установилось полное взаимопонимание, без которого нельзя достигнуть эффективной боевой работы бомбардировщиков, их безопасности, обеспечиваемой истребителями.
В штабе воздушной армии создалось самое лучшее мнение о командирах двух спаянных боевых коллективов. И генерал Саковнин выказывал к ним свое особое расположение, не таясь говорил, что можно просто любоваться работой этих деятельных, энергичных, искусных летчиков - командиров Анатолия Ивановича Пушкина и Николая Павловича Логвиненко.
В политические отделы дивизий и армии приходили новые и новые донесения о людях, отличившихся в последнем месяце 1944 г.
Знакомая читателю Надежда Журкина сбила на 45-м вылете свой первый "фокке-вульф".
Ее боевые подруги - связистки прислали ей такое поздравление: "Нам посчастливилось узнать о твоей победе раньше читателей газеты. Телеграмму корреспондента с описанием твоего подвига принимали и передавали мы. Поздравляем тебя, наша боевая подруга, с большим боевым успехом. Верим, что, доколачивая немцев, зажатых между Тукумсом и Либавой, ты умножишь счет своих побед. Сержант Т. Дятлова, красноармейцы З. Резванова и Г. Убайдулина".
Докладывали из штурмовых полков: "...Капитан Владимир Догаев получил задание разведать систему ПВО противника. Вскрыл ее, вызвав огонь на себя... Группа опытного ведущего старшего лейтенанта Михаила Корнилова помогла продвинуться пехоте, заставив замолчать батарею на переднем крае... Герой сегодняшних боев Федор Палехин со своими ведомыми сделал за один вылет восемь заходов на траншеи противника по целеуказаниям станции наведения... По возвращении из 125-го вылета чествовали бессменного ведущего 622-го полка Аркадия Гришина".
Докладывали из ночных бомбардировочных полков: "...Летчица Валентина Пискарева сделала 11 боевых вылетов. Командир эскадрильи 1-го Латышского авиационного полка старший лейтенант Ф. Спрогис слетал десять раз за ночь с максимальной бомбовой нагрузкой.
...Летчик 4-го полка младший лейтенант Молодов М. А., штурман парторг эскадрильи младший лейтенант Беглецов В. Д. вблизи от Салдуса попали в зону лучей шести прожекторов и огня двенадцати орудий малокалиберной зенитной артиллерии. Осколки снаряда повредили мотор и вызвали на самолете пожар. Его удалось потушить скольжением. После второго попадания снаряда машина потеряла управление, вошла в крутую спираль и упала на землю. Летчики с трудом выбрались из-под обломков и услышали голоса подбегающих вражеских солдат. Но над поляной, отвлекая внимание от горевшего По-2, стал кружить второй самолет полка. Экипажу удалось скрыться в лесу. Долго пробирались к линии фронта, часто отлеживались в снегу. И когда уже приблизились к своим, натолкнулись на огонь немецкого патруля. Раненого Беглецова Молодов взвалил на себя и ползком двинулся дальше.
Боевое охранение выручило обоих..."
На трех десятках полевых аэродромов, расположенных один возле другого, день начинался, едва забрезжит тусклый зимний рассвет. Ступая по-медвежьи в своих косматых унтах, спешат к "илам" штурмовики 225-й дивизии. Через считанные минуты отправит первую группу в район Карклес командир 825-го полка майор Степан Акимович Солопов, взлетят их соседи из 118-го гвардейского, напутствуемые подполковником Владимиром Николаевичем Верещинским.
Радио донесет до КП короткие доклады ведущих о полном порядке на маршруте.
На подходе к аэродрому, расположенному близ Бауска, возникнет журавлиный клин "пешек", и тотчас взлетят эскадрильи 171-го истребительного полка, ведомые Ивлевым и Вишняковым. Сигнал из 188-й дивизии был получен десятью минутами раньше, и Ла-5 ожидали на старте появления бомбардировщиков. Встреча состоится по намеченному плану взаимодействия. Группа пойдет в район Салдуса. Она, как всегда, выполнит задание, но с одним экипажем случится беда. Неподалеку от цели его собьют. Ведущий группы доложит об этом по команде, потом в штаб принесут записку, которая потрясет всех однополчан. "Дорогие друзья!
Слева, справа - всюду вокруг меня кипит бой. Я не знаю, где наши, где немцы. Всюду автоматная, винтовочная и пулеметная стрельба. Рвутся мины и артснаряды.
Я до конца выполнил свой долг бойца Красной Армии, воздушного воина и не свернул с пути. Когда надо мной разорвался первый снаряд зенитки, был отбит элерон. Второй снаряд зажег самолет. Мы боролись с огнем, пока он не охватил всю кабину. Тогда пришлось прыгать. Выпрыгнул и Федя. Юрку я не видел, хотя слышал, как штурман передал ему команду прыгать.
Я видел Федю над собой. Он упал где-то рядом. Может быть, он счастливее меня и расскажет вам обо всем. Я кончаю. Сижу в воронке, жду ночи и вижу, как над моей головой проходят эшелоны "петляковых" и "ильюшиных". Я знаю, что если на этом мое участие в бою закончилось, то вы за меня отомстите. Порукой этому - бесстрашный полет идущих надо мной самолетов через разрывы зениток. Николай"{82}.
Этот листок бумаги нашли в кармане гимнастерки летчика капитана Н. Потапова. Он лежал на краю воронки с окровавленной головой, пробитой вражеской пулей.
Обреченная курляндская группировка противника ожесточенно сопротивлялась. В ее ликвидации неизменно принимали участие и авиаторы.
Накануне Нового года заместитель командира 4-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза Алексей Рязанов со своей группой несколько раз вылетал для прикрытия войск. Над окутанным огнем и дымом полем боя истребители то и дело слышали в своих шлемофонах голос ведущего: "Атакуем!" Пять воздушных боев провела группа против "фокке-вульфов". Противнику нанесли потери опытные мастера воздушного боя Александр Марков, Валерий Шман, Виктор Куницын. Они применяли испытанный вертикальный маневр, неизменно оказываясь выше вражеских самолетов, и наверняка поражали их. Так же успешно действовали истребители и в январе 1945 г.