Страница:
Советские войска под Сталинградом двинулись в наступление, окружили здесь мощную немецко-фашистскую группировку и приступили к ее ликвидации.
В январе 1943 г. с новой силой развернулись бои и на Брянском фронте.
Среди задач, выполняемых в конце 1942 - начале 1943 г. воздушной армией, большое значение приобрели удары по вражеским аэродромам, в первую очередь по курскому аэроузлу, где базировались преимущественно фашистские бомбардировщики. К нему было приковано внимание командующего фронтом.
По приказу командующего в начале октября совершили налет на аэродром Курск-восточный эскадрильи штурмовиков. Чтобы приблизиться к объекту удара, они перебазировались на вспомогательный аэродром. Группы "илов" 225-й штурмовой авиадивизии сопровождали к цели, как обычно, истребители 286-й дивизии.
3 ноября штурмовики выполняли аналогичное задание. На этот раз вылетели три семерки и одна пятерка "илов" под прикрытием десяти "яков". Летчики уничтожили и повредили до 20 "юнкерсов". При этом был подавлен огонь 15 зенитных точек.
Вскоре состоялся еще один налет на тот же аэродром.
Экипажи 32-го бомбардировочного полка 284-й авиадивизии обнаружили, что ежедневно в середине дня здесь приземляются несколько десятков двухмоторных бомбардировщиков. Одновременно они установили, что аэродром прикрывается зенитными батареями и истребителями, патрулирующими на разных высотах. Цель была заманчивой, и, всесторонне оценив обстановку, командующий решил нанести по ней удар группой в составе 14 штурмовиков, сопровождаемых 12 истребителями.
Истребители и штурмовики переместились поближе к линии фронта на полевой аэродром около деревни Хухлово. При постановке боевой задачи генерал Пятыхин использовал фотопланшеты, подготовленные в 32-м авиаполку. На планшете курский аэродром был разбит на участки для индивидуальной обработки целей штурмовиками.
Удар наносился в 15 час. 10 мин. 9 ноября. Первая группа из восьми Ил-2 применяла в интересах второй зажигательные средства. Ею же был подавлен огонь зенитной артиллерии. Вторая группа внезапно атаковала аэродром с другого направления. Истребители противника появились лишь на последнем заходе штурмовиков и были атакованы летчиками 236-й авиадивизии.
"Уничтожено и повреждено 40 самолетов", - доложил штабу армии командир 225-й штурмовой авиадивизии. А из 32-го бомбардировочного полка подтвердили это донесение фотоснимками, сделанными экипажами капитана П. Гаврилова и младшего лейтенанта Г. Брегадзе{4}.
Осенью этот полк часто выполнял задания по разведке. Выделялся среди других экипаж в составе летчика старшего лейтенанта Петра Гаврилова, штурмана старшего лейтенанта Никифора Евтушенко и воздушного стрелка-радиста, начальника связи эскадрильи старшего лейтенанта Дмитрия Никулина. Еще в июле и августе их Пе-2 почти ежедневно появлялся над пунктами Гремячье, Землянск, Верейка, Колпна, Мармыши, Урицкое, над Курском и Касторное.
В разведывательных полетах экипаж безошибочно обнаруживал то склады в лесах, то вражеские танки в копнах ржи и в оврагах, то замаскированные самолеты на аэродромах, не говоря уже об эшелонах на станциях и скоплениях автомашин на погрузке и разгрузке. В нужных случаях штурман нажимал на кнопку бомбосбрасывателя или включал аэрофотоаппараты. Воздушный стрелок-радист передавал ценные сведения о противнике на КП полка, а иногда непосредственно в штаб воздушной армии.
Никто в полку тогда еще не предполагал, что в скором времени новая область боевой деятельности станет для него основной. Но она, без сомнений, вызывала у летчиков и штурманов повышенный интерес. Экипажи находили себя в разведывательных полетах. Это не могло пройти мимо командования, и на исходе ноября, во время реорганизации 284-й бомбардировочной авиадивизии, 32-й полк стал отдельным разведывательным.
Летный состав быстро освоил новую военную специальность. Видно, не только Петру Гаврилову, Захару Иваненко, Никифору Евтушенко, Николаю Сергеенкову, Александру Потанину, Ивану Багричу, но и другим летчикам и штурманам на роду было написано стать воздушными разведчиками.
Боевой коллектив полка прилагал все силы, чтобы зоркими и всевидящими были глаза воздушной армии, добивался точности и оперативности воздушной разведки - этого наиболее маневренного вида разведки.
* * *
Партийный актив воздушной армии собрался впервые в самом начале нового 1943 г. С трудом вместил маленький сельский клуб всех его участников. Сюда прибыли с фронтовых аэродромов те, кто накануне и третьего дня летал в зимнем небе, слыша в наушниках шлемофона голос сидящего теперь рядом товарища.
Здесь было много коммунистов, чей стаж измерялся несколькими неделями. Они получали партийные билеты сразу после штурмовки стоянок "юнкерсов", нескольких удачных вылетов на разведку и фотографирование переднего края обороны противника, воздушного боя. Сюда пришли их техники - самые преданные друзья летчиков, готовые вложить свое сердце в мотор "ила" и "яка", лишь бы подготовленный к вылету самолет дошел до цели и возвратился на свой аэродром. Пришли коммунисты, которые несколько лет назад выступали на собраниях перед ударом по вражеской авиации на Халхин-Голе или слушали напутствия полковника Хулио - советского летчика-истребителя Петра Пумпура, возглавлявшего неустрашимых воздушных бойцов в небе Мадрида и Талаверы.
Здесь находились командиры эскадрилий и полков, комиссары, парторги эскадрилий, коммунисты из штабных партийных организаций, батальонов аэродромного обслуживания и районов авиационного базирования, из армейского полка связи.
Значимость вопросов, обсуждаемых на активе, еще более подчеркивалась присутствием члена Военного совета фронта И. З. Сусайкова и начальника политуправления А. П. Пигурнова.
Речь шла о том, каких результатов добилась воздушная армия в прошедших сражениях с сильным и коварным врагом. Но самое большое внимание актив уделил обсуждению тех задач, которые предстояло решить в ближайшем будущем. Все понимали, что близки новые бои, к ним необходимо тщательно готовиться.
К этому сводилось каждое выступление коммунистов, представляющих на активе партийную организацию воздушной армии.
Еще одно памятное событие произошло в жизни армии за два дня до окончания 1942 г.: заключительный концерт художественной самодеятельности. На сцене, созданной трудами начальника армейского Дома Красной Армии известного кинорежиссера Я. Б. Фрида и его помощника М. И. Сульского, соревновались штурмовики, истребители, разведчики, связисты. Неважно, кто побеждал. Скрипач ли, командир звена Александр Потанин, исполнитель лирических песен лейтенант Саша Оленкин, несравненный гитарист вооруженец Евгений Манов, коллектив 32-го разведывательного полка или хор девушек-связисток. В конце концов выигрывали прежде всего благодарные зрители: летчики, штурманы, механики, связисты, шоферы.
* * *
В морозные январские дни, когда армии Донского фронта уничтожали окруженную под Сталинградом вражескую группировку, развернулось наступление советских войск на Верхнем Дону, состоявшее из двух операций: Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской.
Осуществление второй операции Ставкой возлагалось на войска Воронежского фронта и левого крыла Брянского фронта. Их действия обеспечивали две воздушные армии. Эта операция началась 24 января ударом 40-й армии с юга на Касторное. Используя ее успех, соединения 60-й армии перешли к преследованию вражеских войск, отходящих под угрозой окружения Воронежа, и ранним утром 25 января полностью освободили город.
Затем 60-я и 38-я армии Воронежского фронта нанесли удар на Касторное с юго-востока и северо-востока, а с севера навстречу 40-й армии начала наступать 13-я армия Брянского фронта. 26 января она прорвала оборону противника и стремительно продвигалась вперед. На этом направлении действовала 15-я воздушная армия, усиленная 3-м бомбардировочным корпусом резерва Главного Командования (командир А. З. Каравацкий, замполит А. Г. Рытов). Генерал Пятыхин с оперативной группой расположился на ВПУ (вспомогательном пункте управления) вблизи КП командующего, а авиапредставители - на КП командиров соединений 13-й армии. Цели были распределены накануне по плану взаимодействия с 13-й армией.
Свою задачу выполнил 32-й разведывательный авиаполк. Еще в середине января экипажи этого полка сфотографировали район Касторное. Топографический отдел фронта по снимкам разведчиков изготовил карты целей и до начала операции снабдил ими все части.
В первый день наступления 13-й армии на ВПУ поступило донесение из 32-го разведывательного авиаполка от экипажа Пе-2 старшего лейтенанта П. И. Гаврилова: "На станции Мармыжи пять эшелонов. Два с паровозами под парами. Направление - Касторное". Командующий радировал Обухову: "Срочно выслать "охотников". На второй день тот же экипаж доносил: "Движение до 100 автомашин из Ольховатки в Касторное". Пятыхин вызвал к телеграфному аппарату начальника штаба армии генерала Саковнина. Было принято решение немедленно штурмовать колонну.
...Группы штурмовиков 225-й авиадивизии в четком строю идут в район, где вот-вот должны двинуться вперед полки 13-й армии. Между реками Олым и Кшень к северо-западу от Касторное, по данным разведки, вчера скапливались немецкие танки.
А вот и они. По команде ведущих летчики начинают обработку целей. Основное задание выполнено. Но две пятерки "илов" получают приказ направиться к шоссейной дороге. Там - интенсивное движение, и его нужно парализовать.
Эффективными были вылеты штурмовиков 26 января.
Одних танков уничтожено более двадцати, но самое главное - разрушен мост через реку.
Накануне всю ночь напролет не давали фашистам покоя летчики 284-й дивизии. Командир дивизии подполковник Ф. С. Пушкарев утром доложил командующему о том, что четыре полка на самолетах У-2 бомбардировали колонну механизированных войск противника на марше, аэродромы, железнодорожные станции и командные пункты, подходя к цели с приглушенными моторами. Наиболее подготовленные экипажи сбрасывали на цели зажигательные авиабомбы, остальные с планирования наносили удары по очагам пожаров.
Неутомимы разведчики. Они держат под наблюдением дороги Касторное Курск, Мелехово - Тим, Горшечное - Старый Оскол. Каждый день над районом боевых действий на Верхнем Дону обязательно появляется экипаж Петра Гаврилова. 27 января он обнаруживает 15 "мессершмиттов" на аэродроме к западу от Старого Ос-кола и около пятидесяти автомашин, движущихся из Мармыжей в Липовчик. На другой день после полудня от внимания разведчиков не укрылось 300 автомашин, следующих из Кшени в Мармыжи; 29 января Гаврилов доставляет данные о передвижении войск противника из Тима к развилке дорог у Становое, причем на маршруте отбивает атаки двух Ме-109 в районе Кшень.
Штаб 32-го авиаполка сообщает о том, что стремительно наступающие части 13-й армии гонят врага на запад через Кшень и Тим. В этом направлении по приказу с ВПУ вылетают штурмовики. 810-й авиаполк ведет на цель его командир майор М. И. Сапогов. Ведущий шестерки старшина Шаромов слышит в наушниках знакомый голос:
- Танки и броневики на окраине Мелехово. Атакуйте!
Шаромов переводит "ил" в пикирование, сбрасывает бомбы, затем открывает пулеметно-пушечный огонь. Один за другим ведомые повторяют его маневр, и группа замыкает круг. На земле дымят танки, загораются бронемашины, которые только что своим огнем пытались задержать стрелковую дивизию 13-й армии. Сколько внизу костров? Шесть? Восемь? Двенадцать? Это зафиксируют фотоаппараты, которые впервые установлены на "илах".
Заход за заходом, снаряд за снарядом. На небольшой высоте хорошо видно, как перекрещиваются цветные трассы вблизи домов на окраине населенного пункта, как пехота устремляется вперед. Ни у Шаромова, ни у его ведомых уже нет сомнения в том, что гитлеровцы не сдержат натиск наступающей пехоты. После пятнадцатиминутного пребывания над целью ведущий командует "домой" и разворачивается на свой аэродром. Задание выполнено...
* * *
С самого начала действий 13-й армии большую нагрузку несли истребители 286-й авиадивизии, которой командовал подполковник Иван Иванович Иванов. В те дни вражеская авиация активизировала свои действия, появляясь в воздухе группами по 10-12 самолетов. Не утихали воздушные бои. Противник потерял в них 78 "мессершмиттов".
Генерал Н. П. Пухов и его штаб высоко оценили работу экипажей ночных бомбардировщиков. По отзыву командующего 13-й армией они сыграли также исключительную роль в управлении войсками. Ночники вылетали в любую погоду, действовали безотказно, являясь временами единственным средством связи с далеко выдвинувшимися вперед 132-й и 280-й стрелковыми дивизиями{5}.
Большим успехом наступающих войск был их стремительный прорыв в сторону Касторное. 28 января подвижная группа 13-й армии при содействии частей 38-й и 40-й армий ворвалась в населенный пункт. Поддержка этих войск с воздуха оценивалась так: "Летчикам-истребителям и штурмовикам воздушной армии, принимавшим участие в боях по освобождению Касторное 27-28 января 1943 г., за мужество и отвагу, проявленные в воздушных боях и штурмовках, объявлена благодарность Военного совета Брянского фронта"{6}.
В последующие дни войска Воронежского фронта вели борьбу с окруженной ими юго-восточнее Касторное крупной группировкой немецко-фашистских войск в составе
10 дивизий. Между тем соединения Брянского фронта продолжали продвигаться на запад. К 4 февраля они освободили Золотухино и Щигры. Советским войскам открывался путь для наступления на Курск.
В итоге Воронежско-Касторненской операции был ликвидирован воронежский выступ противника, освобождена большая часть Воронежской и Курской областей, включая города Воронеж, Старый Оскол, Тим, разгромлено более 11 вражеских дивизий. Наступление закончилось окружением, уничтожением и пленением крупной вражеской группировки. Фронт противника оказался прорванным от Ливн до Купянска{7}.
12 февраля 48-я и 13-я армии Брянского фронта вновь перешли в наступление. Их продвижению содействовала 15-я воздушная армия вместе с 3-м бомбардировочным авиакорпусом РГК. Корпус с января 1943 г. находился в оперативном подчинении командующего армией.
Плодотворным было это содружество, продолжавшееся до середины марта. Генерал Пятыхин в одной из своих телеграмм командованию корпуса писал: "Летчикам и техникам Каравацкого, принимавшим участие в боях, за хорошее выполнение задания объявляю благодарность".
В другой телеграмме говорилось: "По наблюдениям и отзывам наземного командования, авиация работала на поле боя отлично. Противник понес большие потери в живой силе и технике"{8}.
К этим телеграммам следует добавить и солдатское "спасибо", адресованное истребителям 286-й авиадивизии, которое не раз передавали им ведущие группы Пе-2, возвращаясь после вылетов в дни наступления из района Преображенское, Глазунове, Похвальное, Заря Жизни.
Глава вторая.
Армия пополняется, армия учится
Весной и ранним летом 1943 г. среди офицеров воздушной армии все чаще и чаще слышалось: "Нашего полку прибыло". И может быть, тогда самым трудным для командования был вопрос о том, где разместить новые летные части: аэродромов явно не хватало.
На фронте повсеместно ощущались коренные сдвиги, происшедшие в производстве советской авиационной техники, которая хорошо зарекомендовала себя в боях и полюбилась летчикам. Никому не приходило в голову подсчитывать, каким будет соотношение сил в воздухе на Курской дуге, - это в свое время сделали в штабах, определив численное превосходство советской авиации более чем в два раза{9}.
Новые силы вливались в организм воздушной армии. Полки, дивизии и подчас корпуса, оснащенные современными самолетами, увеличивали ударную мощь армии, способной поддерживать наземные войска в самых трудных и сложных сражениях.
Полнокровными были не только авиационные части, которые направлялись сюда по приказу Ставки, но также пополненные техникой и летным составом армейские полки, уже проявившие себя в небе над Воронежем и Касторное.
Первой в строй воздушной армии вступила 315-я истребительная авиадивизия, вооруженная самолетами Ла-5 и Як-7. В начале мая ее командир полковник В. Я. Литвинов подробно докладывал генералу Саковнину о боевом составе дивизии.
- Два полка из вашей дивизии, особенно 171-й, нам хорошо знакомы, воевали вместе осенью и зимой, - заметил начальник штаба армии после доклада Литвинова.
Разговор командира дивизии с генералом Алексеем Антоновичем Саковниным продолжался долго. Начальник штаба армии, обладающий отличной памятью, называл имена летчиков, с которыми приходилось встречаться во время прошлогодних боев.
- Иван Вишняков у вас? Его, кажется, величали в шутку "полтора летчика". А "живчик" Костя Соболев?
- Здравствуют и тот и другой. Командуют эскадрильями. Молодежными. Ребята там недавно из училищ и запасных полков, все как на подбор.
Командир дивизии назвал молодежным не один этот полк. Новички преобладали и в других частях дивизии. Вместе с тем встречалось здесь немало людей с большим фронтовым опытом.
Полковник Литвинов, человек строгих правил, требовательный, высоко отзывался о своем непосредственном окружении - образованных, дельных офицерах, которые прошли суровую школу на Волховском фронте. С ними он хорошо сработался и сумел установить ровные, благожелательные отношения. Это в одинаковой мере относилось к штабу во главе с майором А. Я. Ольшвангером, начальнику оперативно-разведывательного отдела майору Г. Д. Сивоплясу; начальнику связи майору А. И. Ильину - очень энергичному, любящему свое дело офицеру; помощнику командира по воздушно-стрелковой службе, коммунисту ленинского призыва майору М. Г. Шишкину. Партийные, дружеские взаимоотношения сложились у командира дивизии с работниками политического отдела, возглавляемого полковником С. В. Бушуевым.
Виктор Яковлевич Литвинов до назначения в 315-ю истребительную авиадивизию успел пройти в авиации большой путь. Его биография летчика-инструктора и командира была типичной для многих офицеров, посланных партией на те участки, где нужны были глубокие специальные военные знания и мудрость практика, приобретенные за долгие годы службы в Военно-Воздушных Силах. Комсомольцем он работал на шахтах Донбасса, по зову сердца пошел в авиацию, учился и учил в Качинской авиашколе таких же романтиков и энтузиастов летного дела, каким был сам. Его напряженный творческий труд, отданный без остатка любимому делу, не мог пройти незамеченным. Признанием заслуг инструктора было выдвижение его на должность командира эскадрильи - участок работы по масштабам Качи большой и сложный.
Тогда одно только упоминание выпускников - "учился в эскадрилье Литвинова" - считалось в строевых частях лучшей аттестацией, как, впрочем, в недалеком будущем документ об окончании Борисоглебской авиашколы за подписью ее начальника - того же Литвинова. Как в былые времена на качинских и борисоглебских аэродромах, теперь проявлялись в полной мере его способности, его организаторский талант.
Кажется, не было человека в управлении дивизии и в полках, авторитет которого он не укреплял бы, хотя предъявлял к каждому жесткие требования, не прощал ни беспечности, ни работы спустя рукава, ни лености, ни безответственности. Уважением и готовностью в любую минуту и любой ценой выполнить командирский приказ отвечали ему все: оператор в штабе, ведущий четверки в самом сложном боевом задании, техник и механик, бодрствующие всю ночь у поврежденного в бою самолета, радист, налаживающий связь с КП армии, оружейница, устанавливающая ящики с патронами в отсеки самолета.
Кого-то он выделял, кого-то считали его "любимчиками", имея в виду командиров Константина Соболева и Василия Савоськина, Федора Гамалия и Алексея Суравешкина, Стефана Ивлева и Ивана Вишнякова. Но их нельзя было не выделять и не любить, когда они летали, учили и водили в бой подчиненных так, что порой нельзя было удержаться, чтобы не обнять по-отцовски. Командир не раз смотрел с ласковой улыбкой на штурманов Александра Шевцова и Николая Баранова, виртуозно работающих в воздухе.
Любимцем Литвинова был и агитатор политотдела капитан Филипп Рябов, потому что в какую эскадрилью ни заявишься, он всегда среди летчиков, возвратившихся из самого пекла, а то устроится с одним из них на койке и заведет доверительный задушевный разговор.
Генерал Саковнин не обмолвился, назвав 171-й истребительный авиаполк старым знакомым. Теперь он входил в состав новой дивизии. В нем преобладала молодежь. Так, из десяти летчиков первой эскадрильи только ее командир Иван Вишняков, заместитель Алексей Гончаров да командир звена старший лейтенант Алексей Нестеренко считались опытными воздушными бойцами, а остальные просто мальчишки с пушком на губах, только слегка "обструганные" строгой военной дисциплиной. Докладывают так: "сержант Иванов", "сержант Григорьев", "сержант Самков". Словно две капли воды, похожи на них ребята в эскадрильях Ивлева и Соболева.
Юрий Иванов - самый юный в полку. Своей внешностью он выделялся среди товарищей. Художник не упустил бы случая нарисовать портрет этого обаятельного паренька с застенчивой детской улыбкой.
Многие недоверчиво оглядывали Юру, когда он прибыл в полк, и начинали деликатный разговор издалека:
- Ты, дружок, какого года рождения?
- Двадцать третьего, - отвечал Юра с чувством собственного достоинства. - А что? Я еще два года назад Московский аэроклуб закончил.
- Не верится что-то. Похоже, только оторвался от мамки, а в военкомате разжалобил начальство или прибавил в метриках пару годков.
Между собой же толковали:
- Может быть, девчонка? Уж очень юн, да и румянец у него девичий.
Сказать о влюбленности сержанта в авиацию - значит сказать мало. Он относился к ней поистине трепетно, жил мечтой о небе. Теперь у Юры был собственный Ла-5, торжественно врученный ему командиром полка подполковником С. И. Орляхиным. Юра прикипел сердцем к машине, искал и находил возможность лишний раз подняться на ней в воздух. Это ему удавалось. Правда, на пропотевшей гимнастерке возникали новые разводы, но это шло ему только на пользу.
Вот почему у него так росли часы налета и так быстро он входил в строй зрелых воздушных бойцов, порой смущаясь от того, что кое в чем опережал своих друзей из нового пополнения. Его не прочь был заполучить напарником любой ведущий, даже Нестеренко, любивший повторять: "Когда надежен щит, тогда боец мечом своим верней врага разит".
Кажутся далекими сейчас строки из пожелтевшей от времени тетрадки-дневника агитатора политического отдела дивизии капитана Филиппа Рябова. Записи сделаны наспех, порой нескладно, но исполнены глубокого смысла.
"Впервые получили новую материальную часть, на которой еще не приходилось воевать (истребители Ла-5). Восторженны отзывы летчиков, которые после каждого вылета с гордостью говорят о своем самолете. Растет вера в самолет и вера в успех.
Важнейшее условие победы истребителя - спайка пары. Воспитание дружбы летчиков в паре проводим всегда, но особенно во время подготовки к решающим боям 1943 г.
Все делается для того, чтобы ведущий и ведомый были максимум времени вместе, чтобы они действительно дружили, чтобы спали рядом, вместе ходила в столовую, вместе посещали танцы, кино и вечера самодеятельности. Наиболее дружные пары ставим в пример, которому должны подражать все летчики. О них говорят на партийных и комсомольских собраниях, пишут в боевых листках, с похвалой отзываются в газетах. И вот плоды: недавно ведомый Шевцова старший сержант Борисов, заметив противника, пристроившегося для атаки командира сзади, смело пошел в лобовую атаку и сорвал вражеский замысел. Ивлев летает в паре с сержантом Голиком, и оба гордятся этим..."
* * *
Славный путь 50-го истребительного авиаполка, которым командовал бывший политработник подполковник Алексей Михайлович Винокуров, начался в первые дни войны, когда разгорелись напряженные бои с фашистской авиацией, обладавшей численным превосходством в воздухе. Особенно трудные испытания выпали на долю летчиков полка зимой 1942 г. на Керченском полуострове. В те дни яркой страницей в историю полка вошел подвиг старшего лейтенанта Е. М. Прокурата, совершившего таран на самолете МиГ-3.
В последнее время этот полк 315-й истребительной авиадивизии пополнился молодыми летчиками - выпускниками училища и переподготовленными в учебно-тренировочном авиационном полку. В нем было не меньше, чем у соседей, опытных, знающих командиров, закаленных в боях ведущих, таких, как капитан Федор Николаевич Гамалий, старший лейтенант Николай Петрович Назаров, штурман капитан Иван Михайлович Игнатьев. Они выделялись летным "почерком", хваткой истребителя, широким кругозором воздушного бойца.
Молодые летчики старшие сержанты Савков, Степанцов, Любченко, Морозов своим обликом, поведением и привычками почти ничем не отличались от друзей, попавших в соседний полк. А лейтенанта Л. Я. Корнакова легко можно было принять за Юру Иванова - такой же кудрявый, чубатый красавец, та же непосредственность, та же влюбленность в авиацию. Только более быстрый, веселый и озорной.
Не успел 50-й полк разместиться на половом аэродроме Проходное, как стало известно, что по приказу командующего фронтом он будет разведывательным. Произошло такое преобразование не без прямого воздействия генерала А. А. Са-ковнина и самого деятельного участия начальника разведотдела штаба армии подполковника И. И. Фатеева. Неожиданная весть была встречена летчиками без особого энтузиазма и вызвала разные кривотолки.
В январе 1943 г. с новой силой развернулись бои и на Брянском фронте.
Среди задач, выполняемых в конце 1942 - начале 1943 г. воздушной армией, большое значение приобрели удары по вражеским аэродромам, в первую очередь по курскому аэроузлу, где базировались преимущественно фашистские бомбардировщики. К нему было приковано внимание командующего фронтом.
По приказу командующего в начале октября совершили налет на аэродром Курск-восточный эскадрильи штурмовиков. Чтобы приблизиться к объекту удара, они перебазировались на вспомогательный аэродром. Группы "илов" 225-й штурмовой авиадивизии сопровождали к цели, как обычно, истребители 286-й дивизии.
3 ноября штурмовики выполняли аналогичное задание. На этот раз вылетели три семерки и одна пятерка "илов" под прикрытием десяти "яков". Летчики уничтожили и повредили до 20 "юнкерсов". При этом был подавлен огонь 15 зенитных точек.
Вскоре состоялся еще один налет на тот же аэродром.
Экипажи 32-го бомбардировочного полка 284-й авиадивизии обнаружили, что ежедневно в середине дня здесь приземляются несколько десятков двухмоторных бомбардировщиков. Одновременно они установили, что аэродром прикрывается зенитными батареями и истребителями, патрулирующими на разных высотах. Цель была заманчивой, и, всесторонне оценив обстановку, командующий решил нанести по ней удар группой в составе 14 штурмовиков, сопровождаемых 12 истребителями.
Истребители и штурмовики переместились поближе к линии фронта на полевой аэродром около деревни Хухлово. При постановке боевой задачи генерал Пятыхин использовал фотопланшеты, подготовленные в 32-м авиаполку. На планшете курский аэродром был разбит на участки для индивидуальной обработки целей штурмовиками.
Удар наносился в 15 час. 10 мин. 9 ноября. Первая группа из восьми Ил-2 применяла в интересах второй зажигательные средства. Ею же был подавлен огонь зенитной артиллерии. Вторая группа внезапно атаковала аэродром с другого направления. Истребители противника появились лишь на последнем заходе штурмовиков и были атакованы летчиками 236-й авиадивизии.
"Уничтожено и повреждено 40 самолетов", - доложил штабу армии командир 225-й штурмовой авиадивизии. А из 32-го бомбардировочного полка подтвердили это донесение фотоснимками, сделанными экипажами капитана П. Гаврилова и младшего лейтенанта Г. Брегадзе{4}.
Осенью этот полк часто выполнял задания по разведке. Выделялся среди других экипаж в составе летчика старшего лейтенанта Петра Гаврилова, штурмана старшего лейтенанта Никифора Евтушенко и воздушного стрелка-радиста, начальника связи эскадрильи старшего лейтенанта Дмитрия Никулина. Еще в июле и августе их Пе-2 почти ежедневно появлялся над пунктами Гремячье, Землянск, Верейка, Колпна, Мармыши, Урицкое, над Курском и Касторное.
В разведывательных полетах экипаж безошибочно обнаруживал то склады в лесах, то вражеские танки в копнах ржи и в оврагах, то замаскированные самолеты на аэродромах, не говоря уже об эшелонах на станциях и скоплениях автомашин на погрузке и разгрузке. В нужных случаях штурман нажимал на кнопку бомбосбрасывателя или включал аэрофотоаппараты. Воздушный стрелок-радист передавал ценные сведения о противнике на КП полка, а иногда непосредственно в штаб воздушной армии.
Никто в полку тогда еще не предполагал, что в скором времени новая область боевой деятельности станет для него основной. Но она, без сомнений, вызывала у летчиков и штурманов повышенный интерес. Экипажи находили себя в разведывательных полетах. Это не могло пройти мимо командования, и на исходе ноября, во время реорганизации 284-й бомбардировочной авиадивизии, 32-й полк стал отдельным разведывательным.
Летный состав быстро освоил новую военную специальность. Видно, не только Петру Гаврилову, Захару Иваненко, Никифору Евтушенко, Николаю Сергеенкову, Александру Потанину, Ивану Багричу, но и другим летчикам и штурманам на роду было написано стать воздушными разведчиками.
Боевой коллектив полка прилагал все силы, чтобы зоркими и всевидящими были глаза воздушной армии, добивался точности и оперативности воздушной разведки - этого наиболее маневренного вида разведки.
* * *
Партийный актив воздушной армии собрался впервые в самом начале нового 1943 г. С трудом вместил маленький сельский клуб всех его участников. Сюда прибыли с фронтовых аэродромов те, кто накануне и третьего дня летал в зимнем небе, слыша в наушниках шлемофона голос сидящего теперь рядом товарища.
Здесь было много коммунистов, чей стаж измерялся несколькими неделями. Они получали партийные билеты сразу после штурмовки стоянок "юнкерсов", нескольких удачных вылетов на разведку и фотографирование переднего края обороны противника, воздушного боя. Сюда пришли их техники - самые преданные друзья летчиков, готовые вложить свое сердце в мотор "ила" и "яка", лишь бы подготовленный к вылету самолет дошел до цели и возвратился на свой аэродром. Пришли коммунисты, которые несколько лет назад выступали на собраниях перед ударом по вражеской авиации на Халхин-Голе или слушали напутствия полковника Хулио - советского летчика-истребителя Петра Пумпура, возглавлявшего неустрашимых воздушных бойцов в небе Мадрида и Талаверы.
Здесь находились командиры эскадрилий и полков, комиссары, парторги эскадрилий, коммунисты из штабных партийных организаций, батальонов аэродромного обслуживания и районов авиационного базирования, из армейского полка связи.
Значимость вопросов, обсуждаемых на активе, еще более подчеркивалась присутствием члена Военного совета фронта И. З. Сусайкова и начальника политуправления А. П. Пигурнова.
Речь шла о том, каких результатов добилась воздушная армия в прошедших сражениях с сильным и коварным врагом. Но самое большое внимание актив уделил обсуждению тех задач, которые предстояло решить в ближайшем будущем. Все понимали, что близки новые бои, к ним необходимо тщательно готовиться.
К этому сводилось каждое выступление коммунистов, представляющих на активе партийную организацию воздушной армии.
Еще одно памятное событие произошло в жизни армии за два дня до окончания 1942 г.: заключительный концерт художественной самодеятельности. На сцене, созданной трудами начальника армейского Дома Красной Армии известного кинорежиссера Я. Б. Фрида и его помощника М. И. Сульского, соревновались штурмовики, истребители, разведчики, связисты. Неважно, кто побеждал. Скрипач ли, командир звена Александр Потанин, исполнитель лирических песен лейтенант Саша Оленкин, несравненный гитарист вооруженец Евгений Манов, коллектив 32-го разведывательного полка или хор девушек-связисток. В конце концов выигрывали прежде всего благодарные зрители: летчики, штурманы, механики, связисты, шоферы.
* * *
В морозные январские дни, когда армии Донского фронта уничтожали окруженную под Сталинградом вражескую группировку, развернулось наступление советских войск на Верхнем Дону, состоявшее из двух операций: Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской.
Осуществление второй операции Ставкой возлагалось на войска Воронежского фронта и левого крыла Брянского фронта. Их действия обеспечивали две воздушные армии. Эта операция началась 24 января ударом 40-й армии с юга на Касторное. Используя ее успех, соединения 60-й армии перешли к преследованию вражеских войск, отходящих под угрозой окружения Воронежа, и ранним утром 25 января полностью освободили город.
Затем 60-я и 38-я армии Воронежского фронта нанесли удар на Касторное с юго-востока и северо-востока, а с севера навстречу 40-й армии начала наступать 13-я армия Брянского фронта. 26 января она прорвала оборону противника и стремительно продвигалась вперед. На этом направлении действовала 15-я воздушная армия, усиленная 3-м бомбардировочным корпусом резерва Главного Командования (командир А. З. Каравацкий, замполит А. Г. Рытов). Генерал Пятыхин с оперативной группой расположился на ВПУ (вспомогательном пункте управления) вблизи КП командующего, а авиапредставители - на КП командиров соединений 13-й армии. Цели были распределены накануне по плану взаимодействия с 13-й армией.
Свою задачу выполнил 32-й разведывательный авиаполк. Еще в середине января экипажи этого полка сфотографировали район Касторное. Топографический отдел фронта по снимкам разведчиков изготовил карты целей и до начала операции снабдил ими все части.
В первый день наступления 13-й армии на ВПУ поступило донесение из 32-го разведывательного авиаполка от экипажа Пе-2 старшего лейтенанта П. И. Гаврилова: "На станции Мармыжи пять эшелонов. Два с паровозами под парами. Направление - Касторное". Командующий радировал Обухову: "Срочно выслать "охотников". На второй день тот же экипаж доносил: "Движение до 100 автомашин из Ольховатки в Касторное". Пятыхин вызвал к телеграфному аппарату начальника штаба армии генерала Саковнина. Было принято решение немедленно штурмовать колонну.
...Группы штурмовиков 225-й авиадивизии в четком строю идут в район, где вот-вот должны двинуться вперед полки 13-й армии. Между реками Олым и Кшень к северо-западу от Касторное, по данным разведки, вчера скапливались немецкие танки.
А вот и они. По команде ведущих летчики начинают обработку целей. Основное задание выполнено. Но две пятерки "илов" получают приказ направиться к шоссейной дороге. Там - интенсивное движение, и его нужно парализовать.
Эффективными были вылеты штурмовиков 26 января.
Одних танков уничтожено более двадцати, но самое главное - разрушен мост через реку.
Накануне всю ночь напролет не давали фашистам покоя летчики 284-й дивизии. Командир дивизии подполковник Ф. С. Пушкарев утром доложил командующему о том, что четыре полка на самолетах У-2 бомбардировали колонну механизированных войск противника на марше, аэродромы, железнодорожные станции и командные пункты, подходя к цели с приглушенными моторами. Наиболее подготовленные экипажи сбрасывали на цели зажигательные авиабомбы, остальные с планирования наносили удары по очагам пожаров.
Неутомимы разведчики. Они держат под наблюдением дороги Касторное Курск, Мелехово - Тим, Горшечное - Старый Оскол. Каждый день над районом боевых действий на Верхнем Дону обязательно появляется экипаж Петра Гаврилова. 27 января он обнаруживает 15 "мессершмиттов" на аэродроме к западу от Старого Ос-кола и около пятидесяти автомашин, движущихся из Мармыжей в Липовчик. На другой день после полудня от внимания разведчиков не укрылось 300 автомашин, следующих из Кшени в Мармыжи; 29 января Гаврилов доставляет данные о передвижении войск противника из Тима к развилке дорог у Становое, причем на маршруте отбивает атаки двух Ме-109 в районе Кшень.
Штаб 32-го авиаполка сообщает о том, что стремительно наступающие части 13-й армии гонят врага на запад через Кшень и Тим. В этом направлении по приказу с ВПУ вылетают штурмовики. 810-й авиаполк ведет на цель его командир майор М. И. Сапогов. Ведущий шестерки старшина Шаромов слышит в наушниках знакомый голос:
- Танки и броневики на окраине Мелехово. Атакуйте!
Шаромов переводит "ил" в пикирование, сбрасывает бомбы, затем открывает пулеметно-пушечный огонь. Один за другим ведомые повторяют его маневр, и группа замыкает круг. На земле дымят танки, загораются бронемашины, которые только что своим огнем пытались задержать стрелковую дивизию 13-й армии. Сколько внизу костров? Шесть? Восемь? Двенадцать? Это зафиксируют фотоаппараты, которые впервые установлены на "илах".
Заход за заходом, снаряд за снарядом. На небольшой высоте хорошо видно, как перекрещиваются цветные трассы вблизи домов на окраине населенного пункта, как пехота устремляется вперед. Ни у Шаромова, ни у его ведомых уже нет сомнения в том, что гитлеровцы не сдержат натиск наступающей пехоты. После пятнадцатиминутного пребывания над целью ведущий командует "домой" и разворачивается на свой аэродром. Задание выполнено...
* * *
С самого начала действий 13-й армии большую нагрузку несли истребители 286-й авиадивизии, которой командовал подполковник Иван Иванович Иванов. В те дни вражеская авиация активизировала свои действия, появляясь в воздухе группами по 10-12 самолетов. Не утихали воздушные бои. Противник потерял в них 78 "мессершмиттов".
Генерал Н. П. Пухов и его штаб высоко оценили работу экипажей ночных бомбардировщиков. По отзыву командующего 13-й армией они сыграли также исключительную роль в управлении войсками. Ночники вылетали в любую погоду, действовали безотказно, являясь временами единственным средством связи с далеко выдвинувшимися вперед 132-й и 280-й стрелковыми дивизиями{5}.
Большим успехом наступающих войск был их стремительный прорыв в сторону Касторное. 28 января подвижная группа 13-й армии при содействии частей 38-й и 40-й армий ворвалась в населенный пункт. Поддержка этих войск с воздуха оценивалась так: "Летчикам-истребителям и штурмовикам воздушной армии, принимавшим участие в боях по освобождению Касторное 27-28 января 1943 г., за мужество и отвагу, проявленные в воздушных боях и штурмовках, объявлена благодарность Военного совета Брянского фронта"{6}.
В последующие дни войска Воронежского фронта вели борьбу с окруженной ими юго-восточнее Касторное крупной группировкой немецко-фашистских войск в составе
10 дивизий. Между тем соединения Брянского фронта продолжали продвигаться на запад. К 4 февраля они освободили Золотухино и Щигры. Советским войскам открывался путь для наступления на Курск.
В итоге Воронежско-Касторненской операции был ликвидирован воронежский выступ противника, освобождена большая часть Воронежской и Курской областей, включая города Воронеж, Старый Оскол, Тим, разгромлено более 11 вражеских дивизий. Наступление закончилось окружением, уничтожением и пленением крупной вражеской группировки. Фронт противника оказался прорванным от Ливн до Купянска{7}.
12 февраля 48-я и 13-я армии Брянского фронта вновь перешли в наступление. Их продвижению содействовала 15-я воздушная армия вместе с 3-м бомбардировочным авиакорпусом РГК. Корпус с января 1943 г. находился в оперативном подчинении командующего армией.
Плодотворным было это содружество, продолжавшееся до середины марта. Генерал Пятыхин в одной из своих телеграмм командованию корпуса писал: "Летчикам и техникам Каравацкого, принимавшим участие в боях, за хорошее выполнение задания объявляю благодарность".
В другой телеграмме говорилось: "По наблюдениям и отзывам наземного командования, авиация работала на поле боя отлично. Противник понес большие потери в живой силе и технике"{8}.
К этим телеграммам следует добавить и солдатское "спасибо", адресованное истребителям 286-й авиадивизии, которое не раз передавали им ведущие группы Пе-2, возвращаясь после вылетов в дни наступления из района Преображенское, Глазунове, Похвальное, Заря Жизни.
Глава вторая.
Армия пополняется, армия учится
Весной и ранним летом 1943 г. среди офицеров воздушной армии все чаще и чаще слышалось: "Нашего полку прибыло". И может быть, тогда самым трудным для командования был вопрос о том, где разместить новые летные части: аэродромов явно не хватало.
На фронте повсеместно ощущались коренные сдвиги, происшедшие в производстве советской авиационной техники, которая хорошо зарекомендовала себя в боях и полюбилась летчикам. Никому не приходило в голову подсчитывать, каким будет соотношение сил в воздухе на Курской дуге, - это в свое время сделали в штабах, определив численное превосходство советской авиации более чем в два раза{9}.
Новые силы вливались в организм воздушной армии. Полки, дивизии и подчас корпуса, оснащенные современными самолетами, увеличивали ударную мощь армии, способной поддерживать наземные войска в самых трудных и сложных сражениях.
Полнокровными были не только авиационные части, которые направлялись сюда по приказу Ставки, но также пополненные техникой и летным составом армейские полки, уже проявившие себя в небе над Воронежем и Касторное.
Первой в строй воздушной армии вступила 315-я истребительная авиадивизия, вооруженная самолетами Ла-5 и Як-7. В начале мая ее командир полковник В. Я. Литвинов подробно докладывал генералу Саковнину о боевом составе дивизии.
- Два полка из вашей дивизии, особенно 171-й, нам хорошо знакомы, воевали вместе осенью и зимой, - заметил начальник штаба армии после доклада Литвинова.
Разговор командира дивизии с генералом Алексеем Антоновичем Саковниным продолжался долго. Начальник штаба армии, обладающий отличной памятью, называл имена летчиков, с которыми приходилось встречаться во время прошлогодних боев.
- Иван Вишняков у вас? Его, кажется, величали в шутку "полтора летчика". А "живчик" Костя Соболев?
- Здравствуют и тот и другой. Командуют эскадрильями. Молодежными. Ребята там недавно из училищ и запасных полков, все как на подбор.
Командир дивизии назвал молодежным не один этот полк. Новички преобладали и в других частях дивизии. Вместе с тем встречалось здесь немало людей с большим фронтовым опытом.
Полковник Литвинов, человек строгих правил, требовательный, высоко отзывался о своем непосредственном окружении - образованных, дельных офицерах, которые прошли суровую школу на Волховском фронте. С ними он хорошо сработался и сумел установить ровные, благожелательные отношения. Это в одинаковой мере относилось к штабу во главе с майором А. Я. Ольшвангером, начальнику оперативно-разведывательного отдела майору Г. Д. Сивоплясу; начальнику связи майору А. И. Ильину - очень энергичному, любящему свое дело офицеру; помощнику командира по воздушно-стрелковой службе, коммунисту ленинского призыва майору М. Г. Шишкину. Партийные, дружеские взаимоотношения сложились у командира дивизии с работниками политического отдела, возглавляемого полковником С. В. Бушуевым.
Виктор Яковлевич Литвинов до назначения в 315-ю истребительную авиадивизию успел пройти в авиации большой путь. Его биография летчика-инструктора и командира была типичной для многих офицеров, посланных партией на те участки, где нужны были глубокие специальные военные знания и мудрость практика, приобретенные за долгие годы службы в Военно-Воздушных Силах. Комсомольцем он работал на шахтах Донбасса, по зову сердца пошел в авиацию, учился и учил в Качинской авиашколе таких же романтиков и энтузиастов летного дела, каким был сам. Его напряженный творческий труд, отданный без остатка любимому делу, не мог пройти незамеченным. Признанием заслуг инструктора было выдвижение его на должность командира эскадрильи - участок работы по масштабам Качи большой и сложный.
Тогда одно только упоминание выпускников - "учился в эскадрилье Литвинова" - считалось в строевых частях лучшей аттестацией, как, впрочем, в недалеком будущем документ об окончании Борисоглебской авиашколы за подписью ее начальника - того же Литвинова. Как в былые времена на качинских и борисоглебских аэродромах, теперь проявлялись в полной мере его способности, его организаторский талант.
Кажется, не было человека в управлении дивизии и в полках, авторитет которого он не укреплял бы, хотя предъявлял к каждому жесткие требования, не прощал ни беспечности, ни работы спустя рукава, ни лености, ни безответственности. Уважением и готовностью в любую минуту и любой ценой выполнить командирский приказ отвечали ему все: оператор в штабе, ведущий четверки в самом сложном боевом задании, техник и механик, бодрствующие всю ночь у поврежденного в бою самолета, радист, налаживающий связь с КП армии, оружейница, устанавливающая ящики с патронами в отсеки самолета.
Кого-то он выделял, кого-то считали его "любимчиками", имея в виду командиров Константина Соболева и Василия Савоськина, Федора Гамалия и Алексея Суравешкина, Стефана Ивлева и Ивана Вишнякова. Но их нельзя было не выделять и не любить, когда они летали, учили и водили в бой подчиненных так, что порой нельзя было удержаться, чтобы не обнять по-отцовски. Командир не раз смотрел с ласковой улыбкой на штурманов Александра Шевцова и Николая Баранова, виртуозно работающих в воздухе.
Любимцем Литвинова был и агитатор политотдела капитан Филипп Рябов, потому что в какую эскадрилью ни заявишься, он всегда среди летчиков, возвратившихся из самого пекла, а то устроится с одним из них на койке и заведет доверительный задушевный разговор.
Генерал Саковнин не обмолвился, назвав 171-й истребительный авиаполк старым знакомым. Теперь он входил в состав новой дивизии. В нем преобладала молодежь. Так, из десяти летчиков первой эскадрильи только ее командир Иван Вишняков, заместитель Алексей Гончаров да командир звена старший лейтенант Алексей Нестеренко считались опытными воздушными бойцами, а остальные просто мальчишки с пушком на губах, только слегка "обструганные" строгой военной дисциплиной. Докладывают так: "сержант Иванов", "сержант Григорьев", "сержант Самков". Словно две капли воды, похожи на них ребята в эскадрильях Ивлева и Соболева.
Юрий Иванов - самый юный в полку. Своей внешностью он выделялся среди товарищей. Художник не упустил бы случая нарисовать портрет этого обаятельного паренька с застенчивой детской улыбкой.
Многие недоверчиво оглядывали Юру, когда он прибыл в полк, и начинали деликатный разговор издалека:
- Ты, дружок, какого года рождения?
- Двадцать третьего, - отвечал Юра с чувством собственного достоинства. - А что? Я еще два года назад Московский аэроклуб закончил.
- Не верится что-то. Похоже, только оторвался от мамки, а в военкомате разжалобил начальство или прибавил в метриках пару годков.
Между собой же толковали:
- Может быть, девчонка? Уж очень юн, да и румянец у него девичий.
Сказать о влюбленности сержанта в авиацию - значит сказать мало. Он относился к ней поистине трепетно, жил мечтой о небе. Теперь у Юры был собственный Ла-5, торжественно врученный ему командиром полка подполковником С. И. Орляхиным. Юра прикипел сердцем к машине, искал и находил возможность лишний раз подняться на ней в воздух. Это ему удавалось. Правда, на пропотевшей гимнастерке возникали новые разводы, но это шло ему только на пользу.
Вот почему у него так росли часы налета и так быстро он входил в строй зрелых воздушных бойцов, порой смущаясь от того, что кое в чем опережал своих друзей из нового пополнения. Его не прочь был заполучить напарником любой ведущий, даже Нестеренко, любивший повторять: "Когда надежен щит, тогда боец мечом своим верней врага разит".
Кажутся далекими сейчас строки из пожелтевшей от времени тетрадки-дневника агитатора политического отдела дивизии капитана Филиппа Рябова. Записи сделаны наспех, порой нескладно, но исполнены глубокого смысла.
"Впервые получили новую материальную часть, на которой еще не приходилось воевать (истребители Ла-5). Восторженны отзывы летчиков, которые после каждого вылета с гордостью говорят о своем самолете. Растет вера в самолет и вера в успех.
Важнейшее условие победы истребителя - спайка пары. Воспитание дружбы летчиков в паре проводим всегда, но особенно во время подготовки к решающим боям 1943 г.
Все делается для того, чтобы ведущий и ведомый были максимум времени вместе, чтобы они действительно дружили, чтобы спали рядом, вместе ходила в столовую, вместе посещали танцы, кино и вечера самодеятельности. Наиболее дружные пары ставим в пример, которому должны подражать все летчики. О них говорят на партийных и комсомольских собраниях, пишут в боевых листках, с похвалой отзываются в газетах. И вот плоды: недавно ведомый Шевцова старший сержант Борисов, заметив противника, пристроившегося для атаки командира сзади, смело пошел в лобовую атаку и сорвал вражеский замысел. Ивлев летает в паре с сержантом Голиком, и оба гордятся этим..."
* * *
Славный путь 50-го истребительного авиаполка, которым командовал бывший политработник подполковник Алексей Михайлович Винокуров, начался в первые дни войны, когда разгорелись напряженные бои с фашистской авиацией, обладавшей численным превосходством в воздухе. Особенно трудные испытания выпали на долю летчиков полка зимой 1942 г. на Керченском полуострове. В те дни яркой страницей в историю полка вошел подвиг старшего лейтенанта Е. М. Прокурата, совершившего таран на самолете МиГ-3.
В последнее время этот полк 315-й истребительной авиадивизии пополнился молодыми летчиками - выпускниками училища и переподготовленными в учебно-тренировочном авиационном полку. В нем было не меньше, чем у соседей, опытных, знающих командиров, закаленных в боях ведущих, таких, как капитан Федор Николаевич Гамалий, старший лейтенант Николай Петрович Назаров, штурман капитан Иван Михайлович Игнатьев. Они выделялись летным "почерком", хваткой истребителя, широким кругозором воздушного бойца.
Молодые летчики старшие сержанты Савков, Степанцов, Любченко, Морозов своим обликом, поведением и привычками почти ничем не отличались от друзей, попавших в соседний полк. А лейтенанта Л. Я. Корнакова легко можно было принять за Юру Иванова - такой же кудрявый, чубатый красавец, та же непосредственность, та же влюбленность в авиацию. Только более быстрый, веселый и озорной.
Не успел 50-й полк разместиться на половом аэродроме Проходное, как стало известно, что по приказу командующего фронтом он будет разведывательным. Произошло такое преобразование не без прямого воздействия генерала А. А. Са-ковнина и самого деятельного участия начальника разведотдела штаба армии подполковника И. И. Фатеева. Неожиданная весть была встречена летчиками без особого энтузиазма и вызвала разные кривотолки.