Страница:
С 17 по 24 августа летчики воздушной армии совершили 1754 самолето-вылета, половину из них истребители{72}.
Но этим не ограничились действия воздушной армии. Без паузы она переключилась на поддержку 10-й гвардейской и 42-й армий, которые по приказу командующего фронтом начали наступать в общем направлении на Вецпиебалга и Юмурда с целью отвлечения контратакующих сил противника из района Эргли. Для авиационного обеспечения наземных войск выделялось 585 самолетов; в течение пяти дней до 29 августа они совершили более 2000 самолето-вылетов{73}.
Укрепив занятые рубежи, войска фронта начали готовиться к новым боям. Теперь уже за Ригу.
Рижское направление занимало важное место в стратегических планах Верховного Главнокомандования. К участию в наступлении привлекались все три Прибалтийских фронта; воздушным армиям надлежало прикрывать сосредоточение и развертывание ударных группировок этих фронтов и содействовать их продвижению.
Рижскому направлению уделяло огромное внимание и фашистское командование. Об этом свидетельствовала глубоко эшелонированная оборона противника. Его войска оборудовали несколько мощных оборонительных рубежей под названием "Валга", "Цесис" и "Сигулда"; из двух полос состоял рижский оборонительный обвод; южнее Западной Двины на подступах к Риге проходили три основных рубежа и городской обвод{74}.
Ставкой Верховного Главнокомандования стратегическая наступательная операция в Прибалтике планировалась на фронте 500 километров, как одна из крупнейших по своему размаху в летне-осенней кампании 1944 г. "...Всхолмленный рельеф местности, система рек, озер и болот, - говорится в одном из документов армии, - создавали противнику благоприятные условия для построения глубоко эшелонированной обороны с отдельными узлами сопротивления, оборудованными укреплениями полевого типа, окопами полного профиля, траншеями, дзотами, расположенными на обратных скатах и в складках местности, противотанковыми рвами и другими инженерными сооружениями. Наличие большого количества лесных массивов позволяло скрытно перебрасывать и сосредоточивать живую силу и технику"{75}.
В первой половине сентября части противника вели оборонительные бои западнее Гулбене, Цесвайне, восточнее Эргли, западнее Гостини, реки Западная Двина. Его авиация базировалась главным образом на аэродромах Риги и Тукумса.
Суть решения командующего фронтом заключалась в том, чтобы фронтальным ударом 42-й и 3-й ударной армий при содействии части сил 10-й гвардейской и 22-й армий прорвать вражескую оборону на участке озеро Юмурда, Сауснея и разгромить противостоящую группировку.
Отсюда вытекали и задачи воздушной армии. Конкретно они заключались в том, чтобы в подготовительный период произвести фотографирование обороны противника в направлении главного удара, доразведку и изучение целей авиации ведущими групп бомбардировщиков и штурмовиков; дезорганизовать перевозки противника и подход его резервов. В процессе операции непрерывными
Массированными бомбардировочными и штурмовыми ударами уничтожать артиллерийские и минометные батареи, живую силу в траншеях, разрушать опорные пункты и узлы сопротивления. Прикрыть наземные войска и действия своей авиации на поле боя. Непрерывно вести ближнюю и дальнюю разведку.
Для выполнения этих задач командованием армии выделялось 592 самолета, в том числе 180 штурмовиков и 160 истребителей. Соотношение сил сторон было 1 : 2,4 в нашу пользу, что обеспечивало удержание ранее завоеванного господства в воздухе. Соединения и части воздушной армии базировались на аэродромах, находящихся в 20-40 километрах от линии фронта.
Операция полностью обеспечивалась материально-техническими средствами - достаточным количеством боеприпасов, соответствующими сортами горючего и прочим.
Дальняя разведка в интересах фронта и армии возлагалась на 99-й гвардейский авиаполк, ближняя - на 50-й истребительный авиаполк.
* * *
...Взлетел Пе-2 99-го разведывательного авиаполка. На карте штурмана гвардии старшего лейтенанта П. И. Хрусталева проложен замысловатый маршрут. Подчеркнуты названия пунктов Аватыня, Вренцаня, Катриня и мызы Лелякане. Экипажу предстоит фотографирование площади переднего края обороны противника.
Павел Хрусталев первым применил в полку способ перспективного фотографирования, и его по праву считали самым опытным в этом деле.
Погода 7 сентября выдалась отличная, и съемка получилась на славу. Разведка вскрыла 20 артбатарей, 10 противотанковых орудий, 5 минометных батарей, 80 пулеметных точек, два километра противотанкового рва, более 20 разных складов.
В сентябре Павел Хрусталев летал часто, почти ежедневно. Самым сложным по условиям погоды и по содержанию задачи, полученной экипажем непосредственно от генерала Науменко, был его сотый по счету вылет в первый день наступления.
Пришлось идти на высоте не больше шестисот метров, опускаясь и до ста. Заданный район разведки находился в глубине обороны противника. Теперь Хрусталев едва успевал отмечать на карте: шоссейная дорога из Гружи на Цесис - 115 автомашин, из Лодзине на Иерики - 125 автомашин, на железнодорожной станции Иерики - 4 эшелона, Лимбажи - 2...
Экипаж разведывательного самолета возвращался на свой аэродром из района Риги. Только что воздушный стрелок-радист Надежда Журкина закончила передавать на КП полка радиограмму такого содержания:
"Станция Рига - до 30 эшелонов, 16 паровозов. На аэродроме 110 самолетов. В порту 19 транспортных кораблей. Колонна с юга к Риге 130 автомашин".
Дальние разведчики уже успели побывать здесь. Но такое донесение было получено впервые. Командир полка немедленно доложил о результатах разведки начальнику штаба армии, а генерал Саковнин - штабу ВВС.
Разведывательные полеты в этот район были продублированы во второй половине дня.
* * *
Приказ исходил лично от генерал-полковника авиации Науменко. Наступление только начиналось, и противник подтягивал резервы для контратак. Имелись агентурные сведения от латышских партизан о появлении новых танковых частей в районе западнее Эргли. Но где именно?
На этот вопрос могли и должны были дать ответ разведчики 50-го истребительного авиаполка.
Подполковник А. М. Винокуров послал на задание пару: Ивана Пронякина и Николая Концевича.
Взлетев с аэродрома утром, летчики взяли курс на Эргли. В наушниках начальника штаба полка Л. П. Казанкова, сидящего у радиостанции, послышался негромкий голос ведущего: "Следую к цели". "Вас понял", - ответил подполковник и сразу уступил место у радиостанции Винокурову: ясно, что за этой разведкой будет следить командир, а на НП армии - генерал Науменко.
С маршрута лейтенант еще несколько раз доложил: "Нормально", причем каким-то безразличным тоном. Но Винокуров понял: пара еще не долетела до заданного района. Но вот голос ведущего резко изменился, в нем почувствовались радостные нотки. Пронякин чуть не вскрикнул: "Вижу следы коробочек... В лесу скопление машин... Квадрат... - и назвал номер. Потом: - Следую домой".
Вместо обычного: "Вас понял, разрешаю", раздались слова: "Я "Береза". Назовите число танков". Это вмешался в переговоры генерал Науменко.
Конечно, командующему нужно было знать количество танков. Ответ мог подсказать, каковы замыслы противника, а главное - какие силы авиации направить немедленно к этому лесу близ мызы Катриня.
И разведка продолжалась. Трижды усложненная. Что только не делал с самолетом Пронякин, чтобы сосчитать танки! Ведомый повторял все его движения.
Рядом с самолетами, впереди, выше их мгновенно возникали черные зловещие клубки и шапки, проскакивали стайками трассирующие пули и снаряды. Огонь с земли достигал высшего предела - его вели из "эрликонов", танков, из всех видов оружия.
Теперь просматривался весь лес: танки угадывались под кучей веток, стояли на недавно пробитых ими тропах, прижимались борт к борту на краях полян.
Считать и считать. Пронякин менял направление полета, делал змейку, перекладывая самолет с крыла на крыло, круто виражил.
"Пора докладывать". Ведущий нажал на кнопку передатчика, успел произнести позывной. Но в этот момент несколько снарядов прошили кабину. И все-таки в последнее мгновение он выдохнул еще одно слово. Его должны были понять на НП командующего. Понял и Винокуров на своем КП.
Потребовались считанные минуты, чтобы по приказу из штаба армии поднялись в воздух все полки 188-й бомбардировочной авиадивизии и девятками направились к лесу, над которым погиб лейтенант Иван Пронякин из пятерки "краснозвездных".
Событие, происшедшее в начале наступления 2-го Прибалтийского фронта, изложено в штабных документах так: "Разведчики-истребители 15 сентября 1944 г. своевременно вскрыли подход танковой дивизии противника по дорогам от мызы Скуене через мызу Катриня на Вимбас, от мызы Нитауре через мызу Аннас на мызу Огре, от мызы Клидене через Яунмуйжа на Расас и сосредоточившихся для нанесения контрудара в районе лесов Гобаскрогс. Своевременное вскрытие подходящих к полю боя танковых резервов противника дало возможность авиационному командованию немедленно организовать штурмовые и бомбардировочные удары для их уничтожения, а наземному командованию принять соответствующие меры по усилению войск, действующих на гобаскрогском направлении.
Высылаемые в последующие дни истребители-разведчики 50-го иап 315-й иад в условиях сильного противодействия с земли и в воздухе давали информацию о действиях указанной танковой дивизии противника, по которой наносились мощные удары авиации.
В общем итоге контратака 250 танков противника на данном направлении была сорвана, а танковая дивизия вследствие значительных потерь введена в бой не была и вынуждена 17 сентября начать отход в западном направлении на Мадлиену.
Разведывательные данные экипажей истребителей разведчиков 50-го иап 315-й иад были высоко оценены командующим фронтом и командующим воздушной армией"{76}.
Когда был освобожден район, с воздуха и на земле начались поиски самолета лейтенанта Ивана Пронякина. К великому огорчению, его не нашли. Не вырос в лесу обелиск. Но память об этом разведчике-истребителе навсегда осталась в сердцах его однополчан.
Событие, происшедшее в районе Гобаскрогских лесов, в известной мере отражало ожесточенный характер боевых действий, развернувшихся на рижском направлении начиная с 14 сентября. Здесь одновременно перешли в наступление ударные группировки 1, 2 и 3-го Прибалтийских фронтов.
На 2-м Прибалтийском фронте события разворачивались так.
С рассветом 14 сентября после обработки переднего края и тактической зоны обороны ночными бомбардировщиками 284-й и 313-й авиадивизий и также после мощной артиллерийской подготовки и массированных бомбардировочно-штурмовых ударов войска перешли в наступление на участке озеро Юмурда, мыза Сауснея. (Ближайшей их задачей был выход на рубеж Иерики, Нитауре, Мадлиена, Скривери.)
Противник оказывал упорное сопротивление, вводя в бой на некоторых участках резервы, переброшенные с других фронтов.
На третий день операции вследствие понесенных значительных потерь в живой силе и технике немецко-фашистские войска перешли к подвижной обороне и частично начали отход в западном направлении.
Авиация воздушной армии на этом этапе непрерывными массированными ударами групп бомбардировщиков и штурмовиков уничтожала вражескую живую силу и технику на переднем крае и в тактической глубине обороны, разрушала отдельные очаги и узлы сопротивления, уничтожала резервы. Группами истребителей прикрывала боевые порядки наших войск. Вела борьбу с авиацией противника и разведку.
В первые дни наступления наши войска продвигались медленно, метр за метром прогрызая вражескую оборону, выталкивая противника с оборонительных рубежей. Подчас приходилось переносить удары на новое направление.
Но вот к 17 сентября 22-й и 3-й ударным армиям, действующим совместно с 5-м танковым корпусом, удалось добиться значительного успеха. Прорвав оборону противника между Эргли и Плявиняс, они продвинулись на 20 километров.
Затем по решению командующего фронтом генерала армии А. И. Еременко основные силы были сосредоточены к северу от железной дороги Эргли - Рига с той целью, чтобы собранная на узкой полосе в кулак артиллерия и авиация могли подавить огневые средства противника во всей глубине его обороны. Командующий воздушной армией тогда же отдал приказ о перебазировании большинства частей на передовые аэродромы.
Через несколько дней ударная группировка войск фронта при поддержке авиации протаранила оборонительную полосу "Цесис" и форсировала реку Огре. Прорыв расширялся. На правом фланге 22-й армии успешно действовал 130-й Латышский корпус. За 22 сентября брешь достигла 100 километров. За несколько дней до стремительного рывка 5-го танкового корпуса к станции Таурупе по вражеским эшелонам на этой станции нанесла мощный удар 188-я бомбардировочная авиадивизия.
Недолго оставался на одном месте вспомогательный пункт управления, на котором находился генерал-полковник авиации Науменко с офицерами штаба. Сегодня ВПУ - близ КП 10-й гвардейской, завтра - 22-й армии, потом снова на направлении 10-й гвардейской. В зависимости от обстановки. Планы командования фронта в соответствии с коррективами Ставки претерпевали изменения, и место командующего воздушной армией было там, где концентрировались усилия войск.
* * *
Одна переписка как нельзя лучше отражает взаимоотношения людей земли и неба. Ее начал ефрейтор Павлюченко в день, когда войска освободили Кокнесе. "Я хочу, чтобы мое письмо прочитали летчики. Пусть знают, что о них говорят наши пехотинцы, которые отвоевывают с жестокими боями захваченную немцами советскую землю.
Проходил у нас последний бой. Немцы закрепились. Их надо было вышибать с каждой высотки, из каждого леска. Артиллерии и минометов у них было очень много. Нам надо было прорвать оборону и двигаться вперед. Утром слышим: моторы гудят - это наши самолеты. Считаем: десять, двадцать, идут и идут. На сердце радостно стало, прямо хоть "ура" кричи. Немцы начали бить из зениток, но разве наших летчиков остановишь?..
Дали они жару немцам. Тут у нас такое настроение, чтобы скорее вперед. И всегда так: как наши самолеты появляются, они нам силу прибавляют...
Летчики, конечно, не видят, что они сделали, а мы проходим и все видим. Мы видим, где орудия подбиты, где немцы побиты: вот это работа, вот это летчики - молодцы... Идешь и знаешь, что тебя поддержат, что летчики с воздуха помогут".
Ответ летчиков не задержался.
В нем говорилось: "...Похвалу мы считаем для себя высшей наградой. На войне благодарность друга превыше всего.
Вчера истребители под командованием лейтенанта Куницына вели групповой бой с ФВ-190, которые пытались напасть на штурмовиков и помешать им бить засевших на своих огневых позициях немецких пехотинцев и артиллеристов. В этом бою только один летчик Калинин сбил двух ФВ-190, третьего вогнал в землю Куницын.
Пусть друзья пехотинцы знают, что штурмуют врага на переднем крае летчики гвардии майора Сафонова, гвардии капитанов Кожухова и Поющева, Героя Советского Союза капитана Башарина, старшего лейтенанта Курыжева, капитанов Соколова, Самохвалова.
В одном из боевых вылетов гвардейцы Сафонов, Ковалев, Рябошапка, а всего группа в 20 самолетов, поражали артиллерию противника. Под ожесточенным огнем зенитчиков храбро действовал Сафонов. Он трижды заходил на артиллерийскую батарею противника, пока не уничтожил ее. В другом бою в тот же день гвардии майор Сафонов уничтожил немецкую реактивную установку... Ежедневно делая по нескольку боевых вылетов, наши летчики-штурмовики уничтожают по 10-25 артиллерийских орудий и минометов...
Пусть смелее идет в бой родная пехота. Наша сила - в единых действиях на поле боя. Совместными ударами с земли и с воздуха мы скоро очистим всю Советскую Прибалтику от фашистской нечисти".
Под письмом подписи: Герой Советского Союза майор Илья Шмелев (на счету 25 сбитых самолетов), Герой Советского Союза майор Алексей Рязанов (па счету 25 сбитых самолетов), Герой Советского Союза капитан Иван Степаненко (на счету 26 сбитых самолетов противника), гвардии старший лейтенант Александр Полунин (совершил 85 успешных вылетов на штурмовку), лейтенант Константин Снегирев (совершил 56 успешных боевых вылетов){77}.
Ивана Сафонова украшали его дела. Имя майора упоминалось почти ежедневно: "Вел группу Сафонов", "Удар штурмовиков-гвардейцев, ведомых Сафоновым", "Группа Сафонова уничтожила орудия и минометы на высоте Н.". Сделал Сафонов очень много, и больше всего на том направлении, которое в эти дни было главным для войск фронта.
Не меньше заслуг было и у других героев боев за Ригу, чьи имена перечислены в тексте письма пехотинцам и в подписях, - всех, кто сражался под грозовым латвийским небосводом и кто, оставаясь на земле, делал возможными их взлеты.
Широко было известно имя Михаила Соколова - дерзкого и умного штурмовика. Он начинал свой боевой путь в 810-м штурмовом. Потом воевал в 825-м. Иван Башарин летал в 810-м штурмовом, в августе стал Героем Советского Союза. Башаринская восьмерка - не редкий гость над немецкими батареями, расположенными на высотах Видземе. Шестерка капитана Александра Полунина тоже. Этого командира эскадрильи 118-го гвардейского авиаполка после августовских вылетов называли мастером штурмовых ударов.
Алексей Поющев - однополчанин Полунина. С 14 сентября у него не проходило ни одного дня без вылетов. В 225-й штурмовой авиадивизии трудно удивить летчиков мужеством в бою. Оно у них в крови. А Алексея, самого молодого командира эскадрильи, заслуженно выделяли, ставили на первое место.
7 сентября подполковник В. Н. Верещинский подписал наградной лист с такими заключительными словами: "За образцовое выполнение боевых заданий, за проявленный героизм, мужество и отвагу, за произведенные 93 успешных боевых вылета на самолете Ил-2, за образцовое руководство эскадрильей, которая произвела 425 успешных вылетов, представляю тов. Поющева Алексея Ивановича к высшей правительственной награде - присвоению звания Героя Советского Союза"{78}.
...Идет наступление, и все вокруг дышит огнем. События в воздухе и на аэродромах мелькают, как кинокадры.
Где-то над Скривери или Нитауре произошел пятнадцатиминутный бой Ордина, в котором он сбил на виду у бойцов два немецких самолета, Получасовой бой вели "яки", ведомые Бузиновым, с двумя десятками "фокке-вульфов".
Командир эскадрильи Давид Элизбарович Тавадзе праздновал в Прибалтике две важных даты в жизни: присвоение звания Героя Советского Союза и сотый вылет на "иле". Он вел на цели западнее Эргли двенадцать штурмовиков и оторвался от группы, чтобы вызвать огонь зенитных батарей на себя. Искусный маневр, совершенный в разрывах снарядов, давал летчикам возможность отбомбиться без помех.
Группа истребителей Василия Петровича Гущина в районе Ледмане отражала атаку десяти "фокке-вульфов" на девятку "петляковых". Возвратились домой без потерь, сбив двух фашистов.
Там же, над Ледмапе, четверка Алексея Константиновича Рязанова вела бой с вражескими истребителями, угрожающими группе штурмовиков. Первым добился успеха ведущий пары старший лейтенант Усиков, вторым - Рязанов, третьим - его верный спутник в боях летчик-огонь лейтенант Валерий Шман. А штурмовики спокойно работали над целью.
"Атакуем!" - подал команду майор Илья Шмелев своим ведомым в тот момент, когда большая группа "фокке-вульфов" приближалась к десяти "илам". Это было слышно по радио ведущему штурмовиков капитану Иосифу Самохвалову. "Круг!" - быстро приказал он, и группа начала обработку цели. А неподалеку вспыхнул воздушный бой. За несколько минут штурмовики успели сделать пять заходов на цель. В воздушном бою сбил противника молодой летчик Иван Кошевой, потом майор Шмелев. Но вот возникла угроза командиру полка Александру Маркову, и Кошевой бросился к нему. Жизнь командира была спасена. Только Кошевому пришлось покинуть самолет на критической высоте. Все эти летчики из 185-й истребительной авиадивизии. Она сражалась здесь под командованием полковника Георгия Николаевича Зайцева.
188-я бомбардировочная авиадивизия, возглавляемая Героем Советского Союза полковником Анатолием Ивановичем Пушкиным, воевала умело. Бомбардировщики летали к переправам на реке Огре, в районы Роплайни и Го-баскрогс, к озерам Юмурда и Пулгосна на бомбардировку противника, отступающего из Таурупе на Сунтажи и Мадлиену.
Полки дивизии появлялись там, где воздушная армия по приказу командующего фронтом поддерживала всеми силами наступление 10-й гвардейской армии, пробивая ей путь к Огре, и в полосе 3-й ударной армии севернее Плявиняс.
Боевая работа дивизии оценивалась высоко. Из штаба 110-го стрелкового корпуса писали: "Самолетами Пе-2 плотно прикрыли районы западнее Эргли, в результате чего интенсивность огня противника резко снизилась, и пехота получила возможность продвинуться вперед".
* * * "На этот раз снова на помощь пришли бомбардировщики Пе-2, после налета которых, по показанию пленных, пехота противника была настолько подавлена, что частично разбежалась, бросив огневые средства... Наши стрелковые части, используя эффект бомбардировки, сделали рывок и вскоре овладели пунктами Таурупе, Дакстэне и Яункейпене. Заместитель начальника штаба 110-го ск полковник Талызин. Начальник оперативного отдела подполковник Михайлов".
Командующий воздушной армией писал в своем приказе: "За хорошую организацию боевых действий и личное участие в вылетах на боевые задания в составе групп, способствовавших повышению эффективности ударов по противнику, командиру 188-й бад полковнику Пушкину, штурману гвардии майору Покрошинскому, командиру 650-го бап майору Вдовину... объявляю благодарность"{79}.
Более двух лет прошло с тех пор, как началась на Брянском фронте боевая деятельность воздушной армии. В первых же вылетах близ Землянска десятки летчиков проявили героизм и отвагу, в первые же часы фронтовой жизни на аэродромах беззаветно трудились славные помощники летчиков. Так появлялись в строю воздушных бойцов правофланговые. Теперь умножились их ряды.
Редко кому в полках и дивизиях, во всей армии не были известны имена героев боев под Орлом и в Прибалтике, их подвиги, приближающие час победы. Знали, как сражался над Латвией командир эскадрильи 431-го истребительного авиаполка Алексей Семенович Суравешкин, которому на латвийской земле вручили новый Як-3 с дарственной надписью колхозницы Саратовской области Анны Сергеевны Селивановой. Шла молва, что в его арсенале сто приемов воздушного боя и обычно он применяет сто первый. Молва, не лишенная основания. Суравешкина называли самым скромным из самых дерзких летчиков. Так воевал в этом полку и Николай Федосеевич Баранов. Знали Степана Алексеевича Неменко, командира эскадрильи 825-го штурмового авиаполка, хотя бы по таким трем вылетам: первому - к станции Эргли, откуда майор довел свою группу до аэродрома, невзирая на то что его машина была подбита и изранена огнем зенитной артиллерии; второму - через два дня, 17 сентября, в район Салгани, где атаки его шестерки штурмовиков заставили смолкнуть вражеские батареи, третьему - на исходе месяца к Яунпилсу. Там удар "илов" был особенно метким, и диалог станции наведения "Сверло-2" с ведущим закончился словами: "Отлично, благодарю".
Такими же словами командир 1-го Латышского авиационного полка майор Кирш благодарил на полевом аэродроме один из лучших экипажей - летчика Арвида Брандта и штурмана Серафима Козлова за то, что им удалось подавить огонь нескольких артиллерийских батарей. Вес бомб, сброшенных ими за последнее время, перевалил за 25 тысяч килограммов.
Знали ведущею Ивана Гринько из 190-го штурмового авиаполка, такого же уважаемого здесь летчика, как его командиры и боевые товарищи Иван Бахтин, Давид Тавадзе, Иван Воробьев, Константин Рябов, Константин Абазовский. Говорили за себя 120-й вылет Гринько, совершенный 17 сентября, и последующий - в район Варжа, Сунтажа - подлинный образец для летчика-штурмовика по способам нанесения удара и по его результатам.
В полках и дивизиях чествовали лучших летчиков, передовые экипажи самолетов, техников и механиков, шоферов и трактористов, чей труд на фронте был образцовым.
Находились веские поводы для празднования. Например, вторая сотня второй тысячи боевых вылетов ночника Сергея Ульмелькальма, коллективная победа летчиков 171-го истребительного полка - они сбили в первый день наступления десять вражеских самолетов. Сотый вылет в составе группы майора Стефана Ивлева, миллионная листовка, сброшенная командиром звена 638-го ночного бомбардировочного авиаполка Ильей Липтуга. Десятитысячный снаряд, выпущенный из пушек своего "ила" Иваном Ивановичем Бабкиным - одним из лучших воздушных стрелков 810-го штурмового авиаполка.
Вели свой счет и земные братья героев неба Латвии, без них не взлететь экипажу, не сразить врага в бою. Этот счет был более скромный, но не менее весомый. Сколько надо было потрудиться мастеру по авиавооружению сержанту Насынбаеву, чтобы в стартовке появились в сентябре такие стихи:
В жаркой схватке пушки, пулеметы
Не откажут, не сдадут вовек,
Коль проверил их перед полетом
Но этим не ограничились действия воздушной армии. Без паузы она переключилась на поддержку 10-й гвардейской и 42-й армий, которые по приказу командующего фронтом начали наступать в общем направлении на Вецпиебалга и Юмурда с целью отвлечения контратакующих сил противника из района Эргли. Для авиационного обеспечения наземных войск выделялось 585 самолетов; в течение пяти дней до 29 августа они совершили более 2000 самолето-вылетов{73}.
Укрепив занятые рубежи, войска фронта начали готовиться к новым боям. Теперь уже за Ригу.
Рижское направление занимало важное место в стратегических планах Верховного Главнокомандования. К участию в наступлении привлекались все три Прибалтийских фронта; воздушным армиям надлежало прикрывать сосредоточение и развертывание ударных группировок этих фронтов и содействовать их продвижению.
Рижскому направлению уделяло огромное внимание и фашистское командование. Об этом свидетельствовала глубоко эшелонированная оборона противника. Его войска оборудовали несколько мощных оборонительных рубежей под названием "Валга", "Цесис" и "Сигулда"; из двух полос состоял рижский оборонительный обвод; южнее Западной Двины на подступах к Риге проходили три основных рубежа и городской обвод{74}.
Ставкой Верховного Главнокомандования стратегическая наступательная операция в Прибалтике планировалась на фронте 500 километров, как одна из крупнейших по своему размаху в летне-осенней кампании 1944 г. "...Всхолмленный рельеф местности, система рек, озер и болот, - говорится в одном из документов армии, - создавали противнику благоприятные условия для построения глубоко эшелонированной обороны с отдельными узлами сопротивления, оборудованными укреплениями полевого типа, окопами полного профиля, траншеями, дзотами, расположенными на обратных скатах и в складках местности, противотанковыми рвами и другими инженерными сооружениями. Наличие большого количества лесных массивов позволяло скрытно перебрасывать и сосредоточивать живую силу и технику"{75}.
В первой половине сентября части противника вели оборонительные бои западнее Гулбене, Цесвайне, восточнее Эргли, западнее Гостини, реки Западная Двина. Его авиация базировалась главным образом на аэродромах Риги и Тукумса.
Суть решения командующего фронтом заключалась в том, чтобы фронтальным ударом 42-й и 3-й ударной армий при содействии части сил 10-й гвардейской и 22-й армий прорвать вражескую оборону на участке озеро Юмурда, Сауснея и разгромить противостоящую группировку.
Отсюда вытекали и задачи воздушной армии. Конкретно они заключались в том, чтобы в подготовительный период произвести фотографирование обороны противника в направлении главного удара, доразведку и изучение целей авиации ведущими групп бомбардировщиков и штурмовиков; дезорганизовать перевозки противника и подход его резервов. В процессе операции непрерывными
Массированными бомбардировочными и штурмовыми ударами уничтожать артиллерийские и минометные батареи, живую силу в траншеях, разрушать опорные пункты и узлы сопротивления. Прикрыть наземные войска и действия своей авиации на поле боя. Непрерывно вести ближнюю и дальнюю разведку.
Для выполнения этих задач командованием армии выделялось 592 самолета, в том числе 180 штурмовиков и 160 истребителей. Соотношение сил сторон было 1 : 2,4 в нашу пользу, что обеспечивало удержание ранее завоеванного господства в воздухе. Соединения и части воздушной армии базировались на аэродромах, находящихся в 20-40 километрах от линии фронта.
Операция полностью обеспечивалась материально-техническими средствами - достаточным количеством боеприпасов, соответствующими сортами горючего и прочим.
Дальняя разведка в интересах фронта и армии возлагалась на 99-й гвардейский авиаполк, ближняя - на 50-й истребительный авиаполк.
* * *
...Взлетел Пе-2 99-го разведывательного авиаполка. На карте штурмана гвардии старшего лейтенанта П. И. Хрусталева проложен замысловатый маршрут. Подчеркнуты названия пунктов Аватыня, Вренцаня, Катриня и мызы Лелякане. Экипажу предстоит фотографирование площади переднего края обороны противника.
Павел Хрусталев первым применил в полку способ перспективного фотографирования, и его по праву считали самым опытным в этом деле.
Погода 7 сентября выдалась отличная, и съемка получилась на славу. Разведка вскрыла 20 артбатарей, 10 противотанковых орудий, 5 минометных батарей, 80 пулеметных точек, два километра противотанкового рва, более 20 разных складов.
В сентябре Павел Хрусталев летал часто, почти ежедневно. Самым сложным по условиям погоды и по содержанию задачи, полученной экипажем непосредственно от генерала Науменко, был его сотый по счету вылет в первый день наступления.
Пришлось идти на высоте не больше шестисот метров, опускаясь и до ста. Заданный район разведки находился в глубине обороны противника. Теперь Хрусталев едва успевал отмечать на карте: шоссейная дорога из Гружи на Цесис - 115 автомашин, из Лодзине на Иерики - 125 автомашин, на железнодорожной станции Иерики - 4 эшелона, Лимбажи - 2...
Экипаж разведывательного самолета возвращался на свой аэродром из района Риги. Только что воздушный стрелок-радист Надежда Журкина закончила передавать на КП полка радиограмму такого содержания:
"Станция Рига - до 30 эшелонов, 16 паровозов. На аэродроме 110 самолетов. В порту 19 транспортных кораблей. Колонна с юга к Риге 130 автомашин".
Дальние разведчики уже успели побывать здесь. Но такое донесение было получено впервые. Командир полка немедленно доложил о результатах разведки начальнику штаба армии, а генерал Саковнин - штабу ВВС.
Разведывательные полеты в этот район были продублированы во второй половине дня.
* * *
Приказ исходил лично от генерал-полковника авиации Науменко. Наступление только начиналось, и противник подтягивал резервы для контратак. Имелись агентурные сведения от латышских партизан о появлении новых танковых частей в районе западнее Эргли. Но где именно?
На этот вопрос могли и должны были дать ответ разведчики 50-го истребительного авиаполка.
Подполковник А. М. Винокуров послал на задание пару: Ивана Пронякина и Николая Концевича.
Взлетев с аэродрома утром, летчики взяли курс на Эргли. В наушниках начальника штаба полка Л. П. Казанкова, сидящего у радиостанции, послышался негромкий голос ведущего: "Следую к цели". "Вас понял", - ответил подполковник и сразу уступил место у радиостанции Винокурову: ясно, что за этой разведкой будет следить командир, а на НП армии - генерал Науменко.
С маршрута лейтенант еще несколько раз доложил: "Нормально", причем каким-то безразличным тоном. Но Винокуров понял: пара еще не долетела до заданного района. Но вот голос ведущего резко изменился, в нем почувствовались радостные нотки. Пронякин чуть не вскрикнул: "Вижу следы коробочек... В лесу скопление машин... Квадрат... - и назвал номер. Потом: - Следую домой".
Вместо обычного: "Вас понял, разрешаю", раздались слова: "Я "Береза". Назовите число танков". Это вмешался в переговоры генерал Науменко.
Конечно, командующему нужно было знать количество танков. Ответ мог подсказать, каковы замыслы противника, а главное - какие силы авиации направить немедленно к этому лесу близ мызы Катриня.
И разведка продолжалась. Трижды усложненная. Что только не делал с самолетом Пронякин, чтобы сосчитать танки! Ведомый повторял все его движения.
Рядом с самолетами, впереди, выше их мгновенно возникали черные зловещие клубки и шапки, проскакивали стайками трассирующие пули и снаряды. Огонь с земли достигал высшего предела - его вели из "эрликонов", танков, из всех видов оружия.
Теперь просматривался весь лес: танки угадывались под кучей веток, стояли на недавно пробитых ими тропах, прижимались борт к борту на краях полян.
Считать и считать. Пронякин менял направление полета, делал змейку, перекладывая самолет с крыла на крыло, круто виражил.
"Пора докладывать". Ведущий нажал на кнопку передатчика, успел произнести позывной. Но в этот момент несколько снарядов прошили кабину. И все-таки в последнее мгновение он выдохнул еще одно слово. Его должны были понять на НП командующего. Понял и Винокуров на своем КП.
Потребовались считанные минуты, чтобы по приказу из штаба армии поднялись в воздух все полки 188-й бомбардировочной авиадивизии и девятками направились к лесу, над которым погиб лейтенант Иван Пронякин из пятерки "краснозвездных".
Событие, происшедшее в начале наступления 2-го Прибалтийского фронта, изложено в штабных документах так: "Разведчики-истребители 15 сентября 1944 г. своевременно вскрыли подход танковой дивизии противника по дорогам от мызы Скуене через мызу Катриня на Вимбас, от мызы Нитауре через мызу Аннас на мызу Огре, от мызы Клидене через Яунмуйжа на Расас и сосредоточившихся для нанесения контрудара в районе лесов Гобаскрогс. Своевременное вскрытие подходящих к полю боя танковых резервов противника дало возможность авиационному командованию немедленно организовать штурмовые и бомбардировочные удары для их уничтожения, а наземному командованию принять соответствующие меры по усилению войск, действующих на гобаскрогском направлении.
Высылаемые в последующие дни истребители-разведчики 50-го иап 315-й иад в условиях сильного противодействия с земли и в воздухе давали информацию о действиях указанной танковой дивизии противника, по которой наносились мощные удары авиации.
В общем итоге контратака 250 танков противника на данном направлении была сорвана, а танковая дивизия вследствие значительных потерь введена в бой не была и вынуждена 17 сентября начать отход в западном направлении на Мадлиену.
Разведывательные данные экипажей истребителей разведчиков 50-го иап 315-й иад были высоко оценены командующим фронтом и командующим воздушной армией"{76}.
Когда был освобожден район, с воздуха и на земле начались поиски самолета лейтенанта Ивана Пронякина. К великому огорчению, его не нашли. Не вырос в лесу обелиск. Но память об этом разведчике-истребителе навсегда осталась в сердцах его однополчан.
Событие, происшедшее в районе Гобаскрогских лесов, в известной мере отражало ожесточенный характер боевых действий, развернувшихся на рижском направлении начиная с 14 сентября. Здесь одновременно перешли в наступление ударные группировки 1, 2 и 3-го Прибалтийских фронтов.
На 2-м Прибалтийском фронте события разворачивались так.
С рассветом 14 сентября после обработки переднего края и тактической зоны обороны ночными бомбардировщиками 284-й и 313-й авиадивизий и также после мощной артиллерийской подготовки и массированных бомбардировочно-штурмовых ударов войска перешли в наступление на участке озеро Юмурда, мыза Сауснея. (Ближайшей их задачей был выход на рубеж Иерики, Нитауре, Мадлиена, Скривери.)
Противник оказывал упорное сопротивление, вводя в бой на некоторых участках резервы, переброшенные с других фронтов.
На третий день операции вследствие понесенных значительных потерь в живой силе и технике немецко-фашистские войска перешли к подвижной обороне и частично начали отход в западном направлении.
Авиация воздушной армии на этом этапе непрерывными массированными ударами групп бомбардировщиков и штурмовиков уничтожала вражескую живую силу и технику на переднем крае и в тактической глубине обороны, разрушала отдельные очаги и узлы сопротивления, уничтожала резервы. Группами истребителей прикрывала боевые порядки наших войск. Вела борьбу с авиацией противника и разведку.
В первые дни наступления наши войска продвигались медленно, метр за метром прогрызая вражескую оборону, выталкивая противника с оборонительных рубежей. Подчас приходилось переносить удары на новое направление.
Но вот к 17 сентября 22-й и 3-й ударным армиям, действующим совместно с 5-м танковым корпусом, удалось добиться значительного успеха. Прорвав оборону противника между Эргли и Плявиняс, они продвинулись на 20 километров.
Затем по решению командующего фронтом генерала армии А. И. Еременко основные силы были сосредоточены к северу от железной дороги Эргли - Рига с той целью, чтобы собранная на узкой полосе в кулак артиллерия и авиация могли подавить огневые средства противника во всей глубине его обороны. Командующий воздушной армией тогда же отдал приказ о перебазировании большинства частей на передовые аэродромы.
Через несколько дней ударная группировка войск фронта при поддержке авиации протаранила оборонительную полосу "Цесис" и форсировала реку Огре. Прорыв расширялся. На правом фланге 22-й армии успешно действовал 130-й Латышский корпус. За 22 сентября брешь достигла 100 километров. За несколько дней до стремительного рывка 5-го танкового корпуса к станции Таурупе по вражеским эшелонам на этой станции нанесла мощный удар 188-я бомбардировочная авиадивизия.
Недолго оставался на одном месте вспомогательный пункт управления, на котором находился генерал-полковник авиации Науменко с офицерами штаба. Сегодня ВПУ - близ КП 10-й гвардейской, завтра - 22-й армии, потом снова на направлении 10-й гвардейской. В зависимости от обстановки. Планы командования фронта в соответствии с коррективами Ставки претерпевали изменения, и место командующего воздушной армией было там, где концентрировались усилия войск.
* * *
Одна переписка как нельзя лучше отражает взаимоотношения людей земли и неба. Ее начал ефрейтор Павлюченко в день, когда войска освободили Кокнесе. "Я хочу, чтобы мое письмо прочитали летчики. Пусть знают, что о них говорят наши пехотинцы, которые отвоевывают с жестокими боями захваченную немцами советскую землю.
Проходил у нас последний бой. Немцы закрепились. Их надо было вышибать с каждой высотки, из каждого леска. Артиллерии и минометов у них было очень много. Нам надо было прорвать оборону и двигаться вперед. Утром слышим: моторы гудят - это наши самолеты. Считаем: десять, двадцать, идут и идут. На сердце радостно стало, прямо хоть "ура" кричи. Немцы начали бить из зениток, но разве наших летчиков остановишь?..
Дали они жару немцам. Тут у нас такое настроение, чтобы скорее вперед. И всегда так: как наши самолеты появляются, они нам силу прибавляют...
Летчики, конечно, не видят, что они сделали, а мы проходим и все видим. Мы видим, где орудия подбиты, где немцы побиты: вот это работа, вот это летчики - молодцы... Идешь и знаешь, что тебя поддержат, что летчики с воздуха помогут".
Ответ летчиков не задержался.
В нем говорилось: "...Похвалу мы считаем для себя высшей наградой. На войне благодарность друга превыше всего.
Вчера истребители под командованием лейтенанта Куницына вели групповой бой с ФВ-190, которые пытались напасть на штурмовиков и помешать им бить засевших на своих огневых позициях немецких пехотинцев и артиллеристов. В этом бою только один летчик Калинин сбил двух ФВ-190, третьего вогнал в землю Куницын.
Пусть друзья пехотинцы знают, что штурмуют врага на переднем крае летчики гвардии майора Сафонова, гвардии капитанов Кожухова и Поющева, Героя Советского Союза капитана Башарина, старшего лейтенанта Курыжева, капитанов Соколова, Самохвалова.
В одном из боевых вылетов гвардейцы Сафонов, Ковалев, Рябошапка, а всего группа в 20 самолетов, поражали артиллерию противника. Под ожесточенным огнем зенитчиков храбро действовал Сафонов. Он трижды заходил на артиллерийскую батарею противника, пока не уничтожил ее. В другом бою в тот же день гвардии майор Сафонов уничтожил немецкую реактивную установку... Ежедневно делая по нескольку боевых вылетов, наши летчики-штурмовики уничтожают по 10-25 артиллерийских орудий и минометов...
Пусть смелее идет в бой родная пехота. Наша сила - в единых действиях на поле боя. Совместными ударами с земли и с воздуха мы скоро очистим всю Советскую Прибалтику от фашистской нечисти".
Под письмом подписи: Герой Советского Союза майор Илья Шмелев (на счету 25 сбитых самолетов), Герой Советского Союза майор Алексей Рязанов (па счету 25 сбитых самолетов), Герой Советского Союза капитан Иван Степаненко (на счету 26 сбитых самолетов противника), гвардии старший лейтенант Александр Полунин (совершил 85 успешных вылетов на штурмовку), лейтенант Константин Снегирев (совершил 56 успешных боевых вылетов){77}.
Ивана Сафонова украшали его дела. Имя майора упоминалось почти ежедневно: "Вел группу Сафонов", "Удар штурмовиков-гвардейцев, ведомых Сафоновым", "Группа Сафонова уничтожила орудия и минометы на высоте Н.". Сделал Сафонов очень много, и больше всего на том направлении, которое в эти дни было главным для войск фронта.
Не меньше заслуг было и у других героев боев за Ригу, чьи имена перечислены в тексте письма пехотинцам и в подписях, - всех, кто сражался под грозовым латвийским небосводом и кто, оставаясь на земле, делал возможными их взлеты.
Широко было известно имя Михаила Соколова - дерзкого и умного штурмовика. Он начинал свой боевой путь в 810-м штурмовом. Потом воевал в 825-м. Иван Башарин летал в 810-м штурмовом, в августе стал Героем Советского Союза. Башаринская восьмерка - не редкий гость над немецкими батареями, расположенными на высотах Видземе. Шестерка капитана Александра Полунина тоже. Этого командира эскадрильи 118-го гвардейского авиаполка после августовских вылетов называли мастером штурмовых ударов.
Алексей Поющев - однополчанин Полунина. С 14 сентября у него не проходило ни одного дня без вылетов. В 225-й штурмовой авиадивизии трудно удивить летчиков мужеством в бою. Оно у них в крови. А Алексея, самого молодого командира эскадрильи, заслуженно выделяли, ставили на первое место.
7 сентября подполковник В. Н. Верещинский подписал наградной лист с такими заключительными словами: "За образцовое выполнение боевых заданий, за проявленный героизм, мужество и отвагу, за произведенные 93 успешных боевых вылета на самолете Ил-2, за образцовое руководство эскадрильей, которая произвела 425 успешных вылетов, представляю тов. Поющева Алексея Ивановича к высшей правительственной награде - присвоению звания Героя Советского Союза"{78}.
...Идет наступление, и все вокруг дышит огнем. События в воздухе и на аэродромах мелькают, как кинокадры.
Где-то над Скривери или Нитауре произошел пятнадцатиминутный бой Ордина, в котором он сбил на виду у бойцов два немецких самолета, Получасовой бой вели "яки", ведомые Бузиновым, с двумя десятками "фокке-вульфов".
Командир эскадрильи Давид Элизбарович Тавадзе праздновал в Прибалтике две важных даты в жизни: присвоение звания Героя Советского Союза и сотый вылет на "иле". Он вел на цели западнее Эргли двенадцать штурмовиков и оторвался от группы, чтобы вызвать огонь зенитных батарей на себя. Искусный маневр, совершенный в разрывах снарядов, давал летчикам возможность отбомбиться без помех.
Группа истребителей Василия Петровича Гущина в районе Ледмане отражала атаку десяти "фокке-вульфов" на девятку "петляковых". Возвратились домой без потерь, сбив двух фашистов.
Там же, над Ледмапе, четверка Алексея Константиновича Рязанова вела бой с вражескими истребителями, угрожающими группе штурмовиков. Первым добился успеха ведущий пары старший лейтенант Усиков, вторым - Рязанов, третьим - его верный спутник в боях летчик-огонь лейтенант Валерий Шман. А штурмовики спокойно работали над целью.
"Атакуем!" - подал команду майор Илья Шмелев своим ведомым в тот момент, когда большая группа "фокке-вульфов" приближалась к десяти "илам". Это было слышно по радио ведущему штурмовиков капитану Иосифу Самохвалову. "Круг!" - быстро приказал он, и группа начала обработку цели. А неподалеку вспыхнул воздушный бой. За несколько минут штурмовики успели сделать пять заходов на цель. В воздушном бою сбил противника молодой летчик Иван Кошевой, потом майор Шмелев. Но вот возникла угроза командиру полка Александру Маркову, и Кошевой бросился к нему. Жизнь командира была спасена. Только Кошевому пришлось покинуть самолет на критической высоте. Все эти летчики из 185-й истребительной авиадивизии. Она сражалась здесь под командованием полковника Георгия Николаевича Зайцева.
188-я бомбардировочная авиадивизия, возглавляемая Героем Советского Союза полковником Анатолием Ивановичем Пушкиным, воевала умело. Бомбардировщики летали к переправам на реке Огре, в районы Роплайни и Го-баскрогс, к озерам Юмурда и Пулгосна на бомбардировку противника, отступающего из Таурупе на Сунтажи и Мадлиену.
Полки дивизии появлялись там, где воздушная армия по приказу командующего фронтом поддерживала всеми силами наступление 10-й гвардейской армии, пробивая ей путь к Огре, и в полосе 3-й ударной армии севернее Плявиняс.
Боевая работа дивизии оценивалась высоко. Из штаба 110-го стрелкового корпуса писали: "Самолетами Пе-2 плотно прикрыли районы западнее Эргли, в результате чего интенсивность огня противника резко снизилась, и пехота получила возможность продвинуться вперед".
* * * "На этот раз снова на помощь пришли бомбардировщики Пе-2, после налета которых, по показанию пленных, пехота противника была настолько подавлена, что частично разбежалась, бросив огневые средства... Наши стрелковые части, используя эффект бомбардировки, сделали рывок и вскоре овладели пунктами Таурупе, Дакстэне и Яункейпене. Заместитель начальника штаба 110-го ск полковник Талызин. Начальник оперативного отдела подполковник Михайлов".
Командующий воздушной армией писал в своем приказе: "За хорошую организацию боевых действий и личное участие в вылетах на боевые задания в составе групп, способствовавших повышению эффективности ударов по противнику, командиру 188-й бад полковнику Пушкину, штурману гвардии майору Покрошинскому, командиру 650-го бап майору Вдовину... объявляю благодарность"{79}.
Более двух лет прошло с тех пор, как началась на Брянском фронте боевая деятельность воздушной армии. В первых же вылетах близ Землянска десятки летчиков проявили героизм и отвагу, в первые же часы фронтовой жизни на аэродромах беззаветно трудились славные помощники летчиков. Так появлялись в строю воздушных бойцов правофланговые. Теперь умножились их ряды.
Редко кому в полках и дивизиях, во всей армии не были известны имена героев боев под Орлом и в Прибалтике, их подвиги, приближающие час победы. Знали, как сражался над Латвией командир эскадрильи 431-го истребительного авиаполка Алексей Семенович Суравешкин, которому на латвийской земле вручили новый Як-3 с дарственной надписью колхозницы Саратовской области Анны Сергеевны Селивановой. Шла молва, что в его арсенале сто приемов воздушного боя и обычно он применяет сто первый. Молва, не лишенная основания. Суравешкина называли самым скромным из самых дерзких летчиков. Так воевал в этом полку и Николай Федосеевич Баранов. Знали Степана Алексеевича Неменко, командира эскадрильи 825-го штурмового авиаполка, хотя бы по таким трем вылетам: первому - к станции Эргли, откуда майор довел свою группу до аэродрома, невзирая на то что его машина была подбита и изранена огнем зенитной артиллерии; второму - через два дня, 17 сентября, в район Салгани, где атаки его шестерки штурмовиков заставили смолкнуть вражеские батареи, третьему - на исходе месяца к Яунпилсу. Там удар "илов" был особенно метким, и диалог станции наведения "Сверло-2" с ведущим закончился словами: "Отлично, благодарю".
Такими же словами командир 1-го Латышского авиационного полка майор Кирш благодарил на полевом аэродроме один из лучших экипажей - летчика Арвида Брандта и штурмана Серафима Козлова за то, что им удалось подавить огонь нескольких артиллерийских батарей. Вес бомб, сброшенных ими за последнее время, перевалил за 25 тысяч килограммов.
Знали ведущею Ивана Гринько из 190-го штурмового авиаполка, такого же уважаемого здесь летчика, как его командиры и боевые товарищи Иван Бахтин, Давид Тавадзе, Иван Воробьев, Константин Рябов, Константин Абазовский. Говорили за себя 120-й вылет Гринько, совершенный 17 сентября, и последующий - в район Варжа, Сунтажа - подлинный образец для летчика-штурмовика по способам нанесения удара и по его результатам.
В полках и дивизиях чествовали лучших летчиков, передовые экипажи самолетов, техников и механиков, шоферов и трактористов, чей труд на фронте был образцовым.
Находились веские поводы для празднования. Например, вторая сотня второй тысячи боевых вылетов ночника Сергея Ульмелькальма, коллективная победа летчиков 171-го истребительного полка - они сбили в первый день наступления десять вражеских самолетов. Сотый вылет в составе группы майора Стефана Ивлева, миллионная листовка, сброшенная командиром звена 638-го ночного бомбардировочного авиаполка Ильей Липтуга. Десятитысячный снаряд, выпущенный из пушек своего "ила" Иваном Ивановичем Бабкиным - одним из лучших воздушных стрелков 810-го штурмового авиаполка.
Вели свой счет и земные братья героев неба Латвии, без них не взлететь экипажу, не сразить врага в бою. Этот счет был более скромный, но не менее весомый. Сколько надо было потрудиться мастеру по авиавооружению сержанту Насынбаеву, чтобы в стартовке появились в сентябре такие стихи:
В жаркой схватке пушки, пулеметы
Не откажут, не сдадут вовек,
Коль проверил их перед полетом