Страница:
Я рассмеялся.
– Да нет, никакого негодования ты не вызовешь. За мной все время, куда ни погляди, постоянно кто-то увязывается.
– Это соответствует истине. Было хождение слухов, что за тобой по уши влюблены множество машин разного происхождения. А на планете, где находится много узлов Космострады, нами было замечено, что вокруг тебя находится на плаву большое количество фекальных масс, если выражаться метафорически.
– Да-да, именно это и произошло, – сказал я, – продолжай.
– Как раз в это время наши научные индивидуумы наконец сообразили, что же такое происходит внутри черного кубика.
– Да что ты!
– Да-да, они наконец стали вкладывать в этот объект определенный смысл. Их понимание – я хотел бы особенно внести ясность в этот вопрос – далеко от полноты, однако они вот-вот раскусят этот плод орехового дерева... если ты меня вникаешь.
– Вникаю, вникаю, – ответил я. – Так что же это такое?
– Увы, Джейк, как я уже тебе сообщил, в науке я, к сожалению, понимаю меньше, нежели упоминаемый у вас моржовый хрен. Однако, все-таки. Они находится в обладании гораздо большим количеством знания, нежели я, и она часто посещала различные конференции касательно именно данного предмета. Я попробую, чтобы она с вами поговорила, если вам это сейчас удобно. Пожалуйста, не прерывай связи...
– Погоди, Рагна, – перебил его я. – У нас тут есть кое-кто, у кого есть тоже немалое количество этих самых знаний, как ты сказал. Пусть он поговорит с Они, но попозже, ладно? Мы тут по колено в безобразии. И мне очень хотелось бы понять, куда они нас тащат.
– У нас те же самые проблемы и задачи. В наших машинах тоже полный публичный дом, как вы выражаетесь. Ладно, Джейк. Мы собираемся пока слезть с твоих ушей и поймаем тебя дальше по дороге чуть позже. Пока мы не приехали к месту назначения, желаем всем нашим добрым друзьям неплохой жизни! Пока!
– Порядок! – ответил я.
– Господи, – простонал Роланд, – где эти мартышки выучили жаргон шоферюг?
– Понятия не имею, – ответил я, – может быть, вытащили из наших компьютерных словарей.
Я оглянулся.
– Где все остальные?
– Там, на корме, – ответил Роланд. – Там больше места. И нам тут просторнее. Но если тебе кажется, что у нас тут хаос, то загляни в трейлер...
– Ладно, ребята, – сказал Сэм по всем громкоговорителям в тяжеловозе. – Как насчет того, чтобы убрать всю дрянь? Мы когда-нибудь на это способны?
– Мне нравится местоимение «мы», – издевательски осклабился я.
– Хе-хе-хе...
Все попытки связаться по радио с «дорожными жуками» потерпели фиаско. Мы могли только догадываться, куда нас в конце концов тащат, и сперва наши мозги только тем и были заняты, что строили догадки. «Жуки» выволокли нас из подземного гаража, протащили через ближайший портал, потом по цепочке весьма бесцветных и непримечательных планет. Большую часть времени мы провели за уборкой безобразия, воцарившегося после невесомости.
Карла мы освободили от уборочных терзаний. Мошонка у него раздулась до размеров грейпфрута, и он испытывал ужасные страдания. Все, что я мог для него сделать – это накачать его гидроморфоном и кортизоном и надеяться на лучшее. Карл рассказал им все, что он сам знал, ему не было причины молчать или скрывать что-либо. Они просто ему не поверили. К концу, однако, ему показалось, что они уже были близки к тому, чтобы поверить в его историю о том, как его похитило летающее блюдце, но он не был уверен в том, что они действительно могли бы ему поверить. К счастью, пусть и по непонятным причинам, вмешались «дорожные жуки». Лори пришла в страшное состояние, по очереди горько и безудержно рыдая и швыряя в переборку чем попало и грозя совершить садистские хирургические операции над теми сукиными детьми, которые терзали ее милого. Через денек-другой Карлу полегчало, и она малость поуспокоилась.
Уборка продолжалась три дня. Мы провели инвентаризацию и нашли, что ничего у нас не пропало. Машина Шона и Лайема была цела и невредима, как, разумеется, и машина Карла. Но теперь шевроле было надежно укрыто за Ариадной Шона и Лайема, и это, конечно, было лучше. Может быть, настанет момент, когда нам понадобится поскорее вытащить шевроле из трейлера. Теперь я даже жалел, что в какой-то момент заставил Карла въехать в трейлер на машине. Вот и говори после этого о плохом планировании – я тоже совершил свою долю промахов.
Когда стало ясно, что нам придется путешествовать весьма долго, мы разработали себе режим дня, к которому приспособились быстро. Мы ели и спали по очереди, по очереди несли вахту у панели управления, более или менее справляясь с ведением хозяйства. Тринадцать душ и тел, живущих в тяжеловозе с трейлером, делают совместное проживание высоким искусством. Тяжеловоз, конечно, не маленький, но, если принять во внимание все машины, которые в него въехали, места для проживания оставалось весьма немного. Постоянно кто-то кому-то наступает на ноги, кто-то кому-то вгоняет локоть в ребра, а очередь в туалет занимать надо было в письменном виде по особому разрешению. Тем не менее настал момент, когда Дарла и я оказались наедине в кормовой кабине. Я воспользовался моментом, чтобы кое-что у нее выяснить.
– Уилкс сказал мне, вернее, его аналог сказал мне, что он ничего не слышал про черный кубик, пока не увидел его сам глазами Сэма тут, в тяжеловозе. Ты что-нибудь понимаешь?
Дарла слегка подняла брови и сказала:
– Могу только догадываться. Но и догадка в данном случае хороша. Иначе он не стал бы так отчаянно охотиться на Винни на борту «Лапуты». Он понятия не имел, что у меня есть кубик. И никто об этом не знал.
– Никто, кроме человека, который его тебе дал. Кто был этот человек?
– Он мертв. Его звали Пааво, и он был мне очень хорошим другом. Он погиб в перестрелке, из которой мне удалось выбраться живой. Это было на Кси Бу.
– Ты уверена, что он мертв?
– Пааво всегда клялся, что живым в руки колониальным властям не дастся.
– Ты сама видела, как он погиб, или ты слышала об этом из надежного источника?
– Нет. Это важно?
Я кивнул.
– Мне кажется, да. Я хотел бы точно узнать, в какой момент власти узнали о существовании кубика.
– Мне всегда казалось, что они узнали, проведя дельфийскую серию над Мареной Миллер.
– Наверное, – сказал я. – Но когда это было? Когда ее арестовали? Сэм и я не можем найти в наших архивах ничего, что давало бы нам точную дату – что неудивительно, потому что это, скорее всего, было тайным арестом.
– Наверняка так оно и есть. Но почему расклад событий по времени тебе так важен?
– Давай сперва разберемся с кое-чем еще. – Я откинулся назад и оперся плечами о переборку. – Ты никогда не рассказывала мне в подробностях, что случилось на ранчо телеологистов в ту ночь, когда меня увели. После этого, разумеется.
Она пожала плечами.
– Я сдалась, а они забрали нас всех.
– Ты, значит, была с телеологистами все время до тех пор, пока Петровски не взял тебя на допрос?
– Нет, сперва меня забрали в больницу и перевязали ожоги. Я на этом настаивала, и они нехотя согласились. Мне кажется, один из милиционеров крепко напал на меня. Я после этого так и не увидела телеологистов, до тех пор, пока мы не встретились снова на улице в Максвеллвилле. – Она нахмурилась и покачала головой. – Странно. Я-то ожидала найти их в отделении милиции или, по крайней мере, убедиться, что их задерживали, допрашивали, ну что-то в этом роде. Потом оказалось, что менты вроде как ими и не особенно интересовались.
Я мысленно отметил про себя этот факт, потом сказал:
– Ладно. Теперь насчет Петровски. Он не знал, что у тебя есть кубик?
– Вот это меня бесконечно удивило. Он даже не стал обыскивать мой рюкзак. – Дарла саркастически хмыкнула, потом странно улыбнулась. – Разумеется, к моему делу у него был личный интерес.
– Даже если и так, если бы он знал, что у тебя есть кубик, он бы обыскал тебя и нашел его. Разве нет?
– Да, – кивнула она головой. – Наверняка.
Я сплел пальцы вместе и закинул руки за голову.
– Значит, Петровски не знал про черный кубик, и Уилкс тоже не знал, если он снова не врет. У меня вопрос: кого же власти послали, чтобы кубик заполучить? Кто тот человек, который представляет во всем этом интересы властей?
Дарла долго раздумывала над этим.
Потом она сказала:
– В этом деле есть много белых пятен. Григорий совершенно точно действовал на свой страх и риск. Его карьера была погублена. Я ее погубила. Они ничего бы ему не сказали. И наверняка он ничего не знал. Он расследовал твое дело просто для порядка.
Она подумала еще.
– Но, может быть, это вопрос хронологии. Тот, кого послали забрать у тебя кубик, просто разминулся с тобой во времени.
– Или с тобой.
– Со мной?
– Ну да, – ответил я. – Ты же была и остаешься беглецом от закона. Может быть, власти совершенно точно знали, у кого кубик, и они знали об этом все время. Кубик был у тебя, и они тебя поймали! На Максвеллвилле! Может быть, что именно там пересеклись пути властей и Петровски. Григорий с огромным трудом пытался добиться содействия властей в тех краях. Полиция не хотела ему помогать. Но он был офицером высокого ранга, и прежде чем Рейли, формальный глава тамошних властей, мог получить разрешение убрать Петровски с дороги, на нас напал мой таинственный двойник. Или кто-то там нам помог освободиться.
Дарла прикусила губу и медленно покачала головой.
Я посмотрел на потолок.
– Опять-таки, я могу и ошибаться. Но в последнее время у меня нарастает чувство, что чего-то тут не хватает. Или кого-то. Кого-то, кто подшивается пока под совсем другого человека.
Дарла озадаченно посмотрела на меня. Потом и ей в голову пришла эта поразительная мысль.
– Ты хочешь сказать... один из телеологистов?
Я наклонился вперед.
– Интересно, что тебе это пришло в голову, – сказал я.
Глаза ее расширились от изумления и недоверия.
– Да нет, не могут они...
Потом лицо у нее вытянулось, а плечи поникли. На лице у нее появилось выражение такой абсолютной и полной усталости, что она даже прислонилась ко мне, ища поддержки.
– Ох, Джейк, я никогда во всем этом не разберусь. Одно время мне казалось, что я понимаю все происходящее, но теперь... мне кажется, что я ничего не понимаю. Я просто ничего не знаю.
– Я тоже, – ответил я ей. – Очень трудно разобраться в парадоксе.
Мы сидели не шевелясь. Тяжеловоз, казалось, был необычно тих. Никаких звуков мотора, никаких голосов рядом с нами. Только вечное посвистывание воздуха, пока нас тащили по очередной планете, по чужим ветрам.
Потом я обнаружил, что плечо у меня влажное. Я поднял пальцем подбородок Дарлы и увидел, как большая круглая слеза скатывается у нее по щеке.
– Что случилось, Дарла?
Она вытерла слезу и выпрямилась.
– Мне надо кое-что тебе сказать, – ответила она. – Я беременна.
Летя откуда-то из будущих вечностей, мимо нас свистел ветер. Холодный и мрачный.
– Как это ты могла?..
Она безрадостно и невесело рассмеялась.
– Как?
– Я хочу сказать, как же ты до этого допустила?
– Я на исходе действия трехлетней пилюли. Я не в такой ситуации, чтобы спокойненько отправиться в клинику и получить еще одну. Они страшно дорогие, ты же знаешь. Особых шансов залететь у меня не было – у меня еще оставался месяц восьмидесятипроцентной надежности, а после него – месяц шестидесятипроцентной... но... – она пожала плечами. – Такие вещи случаются, это известно.
– Какая у тебя задержка?
Она покачала головой.
– Это не имеет значения. У меня в рюкзаке тест на определение ранней беременности. Я знала через сорок восемь часов. – Меланхолическая улыбка озарила ее лицо. – Может быть, это предыдущая ночь, но, по-моему, это та ночь на пляже.
Тогда я ее поцеловал. Не знаю, почему. Может быть, просто потому, что я любил ее.
«Дорожным жукам» надо было бы организовать собственный бизнес по правильной организации дорожного движения. Наше путешествие было невероятно ровным, сверхъестественно быстрым и плавным. Планеты проносились мимо настолько быстро, что невозможно было долго глядеть из иллюминаторов и не получить головокружения. Лори, Джон и Лайем слегли от дорожной болезни, которую, к счастью, легко было вылечить теми лекарствами, которые были в нашей аптечке. Роланду, кажется, поездка нравилась. Он проводил целые часы на сиденье стрелка, выглядывая в окошки, загадочно улыбаясь. Я бы сказал, непроницаемо улыбаясь.
Прошла неделя.
Время от времени мы вылетали на очередную планету гараж. В первый раз, когда это произошло, мы решили, что наконец прибыли к месту назначения, – но нет, «жуки» прогнали нас через еще один портал, и наше судьбоносное путешествие продолжалось.
Мы проводили часть времени в болтовне, раздумывая над тем, почему «жуки» засунули шайку Мура обратно в их машины, но Волошиных загнали вместе с нами. Мы в конце концов пришли к выводу, что «жуки» чувствовали, что люди делились на две враждующие фракции, и, как обычно, хотели просто снизить вероятность возможных осложнений. Кроме того, они проверили все машины, обыскали их весьма оригинальным образом и обнаружили, что в машине Волошиных мало еды, поэтому на долгое путешествие засунули их вместе с нами. «Жуки» были суровы, но справедливы. Это сказал Джон, и я рассмеялся, потому что это напомнило мне какой-то старинный анекдот.
Однако мы заткнулись, когда Юрий рассказал нам насчет черного кубика. Он четыре дня трепался с Они насчет этого предмета, перемыл этой теме косточки, как хотел, потом созвал что-то вроде конференция. Вот что он нам сказал:
– Если я только правильно понял то, что Они мне говорила, кубик – один из самых странных предметов во вселенной. – Тут он рассмеялся.
– Странный выбор слов, и сейчас вы поймете, почему я смеюсь. Собственно говоря, это даже не объект в прямом смысле слова. Он сделан почти что из ничего... буквально из ничего. Он просто представляет собой пространство. Пространство внутри пространства. Пространство снаружи пространства – это наш континуум, наша вселенная. А то, которое внутри... – он почесал бороду и сгорбился. – Там другое пространство.
– Ты хочешь сказать, что там целая вселенная? – спросил Джон.
Юрий откинулся в своем кресле и засунул руки в карманы.
– Может быть, эта вселенная менее, чем в световом годе отсюда.
– Всего в световом годе, – ахнула Сьюзен, потом стала обмахиваться рукою, притворяясь, что испытала огромное облегчение. – А я-то напугалась...
– Как такое вообще может быть? – потребовал объяснить Джон. – Ты хочешь сказать, что ее... уменьшили?
– Сложили, – сказал Юрий. – Это наиболее вероятно. Ее складывали и перегибали по многим измерениям несколько раз. – Он убрал руку и вывернул карман наизнанку. – Представьте это себе таким образом. – Он сделал складку на кармане. – Теперь повторяйте такие складки все время, и вскоре у вас не останется места, куда можно было бы сунуть руку. Но ведь карман все еще существует, правда же?
– Понятно, – сказал Джон. – По крайней мере, кажется, что понятно.
– Ну, все-таки это чистой воды спекуляции ахгиррских ученых.
– А они основывают на чем-нибудь свою гипотезу? – спросил я.
– Поток непосредственных, сырых данных, кажется, исходит от самого кубика. Не могу представить себе, какой источник энергии выдает эти данные, а может быть, как раз та энергия, которая и превращается в данные, может выйти наружу. Она проявляется в форме крайне редкого, почти экзотического излучения. А второй компонент этого излучения – обыкновенные радиосигналы.
– Значит, – заметил я, – эта вселенная теряет энергию.
– Да. Опять же, при первом рассмотрении, эти данные не представляют особого смысла. Ахгирры сперва тоже ничего не поняли, пока у кого-то не возникло правильных ассоциаций, и тогда этот кто-то посмотрел в космологические справочники. Те числовые величины, которые выходят наружу из кубика, и состояние энергии, к которому относятся эти величины, представляют собой примерно то же самое, что, по мнению космологов, существовало на очень ранних стадиях нашей вселенной.
– Ты имеешь в виду Большой Взрыв? – спросила потрясенная Дарла.
– Нет, задолго до того, как произошел Большой Взрыв. Прежде, чем была создана материя, и энергии тоже было весьма немного. Почти никакой энергии или материи. – Он повернулся на водительском сиденье к своей спутнице жизни. – Никто из нас по-настоящему не разбирается в этих вопросах, но Зоя больше занималась этим предметом, нежели я.
Зоя вздохнула.
– Не знаю, с чего начать. – Она слабо улыбнулась, потом сказала: – Давайте я попробую объяснить таким путем. В области теоретической физики все последнее столетие прошло в сражениях с самыми основными понятиями. Среди них была и фундаментальная природа материи как таковой, и особенности самого предмета. Если упростить до идиотизма, то в настоящее время все пришли к соглашению, что пространство связано в узлы. Вихри, матрицы – называйте их как хотите... – Она нахмурилась и потерла лоб. – Нет, попробую снова. Представьте себе такое положение вещей, при котором...
Она снова надолго задумалась.
– Можете вы представить себе облако математических точек, которые с помощью случайных процессов сами располагаются в порядке, который может очертить геометрическое пространство?
При этом они так выскочили совершенно из ничего, из абсолютной случайности! И можете вы себе представить это ограниченное пространство, это совершенно пустое метрическое обрамление, которое при всем при том еще проходит эволюционные изменения, случайные флуктуации, которые вынуждают его завязываться в узлы на определенных участках? Теперь представьте себе эти узлы как сгустки энергии. А поскольку материя эквивалентна энергии... – она подняла ладонь. – Ради бога. Как я уже сказала, это до идиотизма упрощено. Но пока что вы меня понимаете? То, что я описываю, примерно изображает, как вселенная могла быть создана из ничего.
– И это, – сказал Юрий, – как раз то, что, по мнению ахгирров, происходит внутри черного кубика. По крайней мере, это их самая лучшая гипотеза.
Мы все посидели, прислушиваясь к шуму воздуха за окном.
– Это почти непостижимо, – сказал Джон.
– Вот именно, – ответил Юрий. – Вот именно.
– Мне кажется, что идея вполне хороша, – заметила Сьюзен. – Яйцо, Из Которого Вылупится Вселенная. – Она посмотрела на всех нас, восторженно улыбаясь. – Вот что такое кубик. Это инкубатор вселенной.
– Интересно, уж не нашей ли, – задумчиво протянул Роланд.
Прошла еще неделя.
Потом еще одна.
Дни были бесцветные, скучные, их можно было различить только по каким-то новым фрагментам беседы или крохотному событию. Я не могу вспомнить их, кроме весьма немногих.
Однажды Сьюзен сказала мне:
– Я знаю, ты все еще любишь Дарлу. Я знаю, что это не имеет ничего общего с тем, что она ждет ребенка. Вы двое... не знаю. Вы предназначены для чего-то. И это что-то больше вас обоих, сильнее. – Она сморщила нос. – Звучит, правда, совсем мелодраматически. Ей-богу, не знаю, как можно это правильно выразить.
Я спросил:
– Это говорит та Сьюзен, которая исповедует телеологический пантеизм?
Она закинула руку мне за голову, нагнула мое лицо к себе и поцеловала меня.
– Это говорит та Сьюзен, которая тебя любит.
Был еще день, когда Дарла обронила за столом мимолетное замечание, которое нам обоим показалось таким смешным – не могу вспомнить, что такое это было, – и мы хохотали над ним так, как давно не хохотали. А когда мы наконец угомонились, щеки у нее горели, лицо лучилось радостью, а глаза сияли, в них словно горело по свечечке, которые зажигаются только тогда, когда на сердце весело.
И потом Лори заставила меня почувствовать себя страшно старым, когда сказала мне, что я напоминаю ей ее дедушку, который воспитывал ее до тех пор, пока ей не исполнилось пять лет, и которого она ясно помнила. (Правда, под нажимом она призналась, что дедушке было всего-навсего около тридцати восьми лет, когда она родилась.)
А потом грызня, которую затеяли Волошины из-за зубной щетки. Поскольку их личные вещи все еще оставались в их машине, им не хватало многих интимных вещей. Лайем сделал им щетки из щепочек, запас которых был у него в трейлере, а саму щетину придумал сделать из очень жесткого синтетического волокна. Откуда он его взял, так и осталось неизвестным. Юрий потерял свою щетку, а Зоя отказалась делиться с ним своей, при этом отругав его как следует за его безалаберность. Они не разговаривали потом три дня.
Один из людей Мура как-то стал вызывать кого-нибудь на дорожной частоте Космострады. Бог знает почему, и почему ему показалось, что с ним хоть кто-то захочет разговаривать – по-моему, это был Краузе, но я могу и ошибаться, – он почему-то спросил у нас, как у нас с едой. Я спросил в ответ, как у них с едой. Он сказал, что еда подходит к концу. Я ему ответил, что искренне надеюсь, что то, что у них осталось, заражено ботулизмом. Он поблагодарил меня и отключился. Он не стал вызывать нас снова.
Сьюзен и Дарла вроде как заключили неписаное перемирие. Сьюзен что-то пошутила, и Дарла рассмеялась. Сьюзен нерешительно посмотрела на нее и тоже рассмеялась. Потом они стали смеяться вместе. Все же они сохраняли уважительную дистанцию в отношениях. Они обе оставались настороже.
Потом Рагна как-то высказался:
– О, Джейк, мой друг, я печально рассматриваю теперешнюю ситуацию и нахожу ее недостойной даже экскрементов быка.
Джон, который просидел битый час с кубиком на ладони, глядя на него во все глаза. А потом он поднял взгляд на меня и спросил:
– Разве такое возможно? Разве такое может быть?
Я ему не ответил.
Как-то я зашел в кабину и нашел там Роланда на его излюбленном посту, где он глядел, не отрываясь, в инопланетную ночь.
– Джейк, подойди-ка, посмотри на это.
Я уселся на водительское сиденье.
– Что такое?
– Посмотри на небо.
Я посмотрел. Звезд на небе было очень мало, а с одной стороны неба их вроде как не было вовсе.
– Мы на краю Галактики, – сказал Роланд. Он указал вправо. – Вон там уже начинается межгалактическое пространство. Ничто. Теперь посмотри туда, где звезды. Видишь за ними блистающее облако? Это край галактического диска.
Я увидел своими глазами и согласился.
– Мы все время пролетали через планеты. Иногда по обе стороны есть звезды, тогда невозможно определенно что-то обнаружить. Но эта планета принадлежит звезде на самом краю Галактики.
Мне подумалось в этот миг, что телеологисты должны культивировать чувство неизбежного. Чувство судьбы. Лицо Роланда прямо-таки сияло этим чувством, и он озарил меня улыбкой человека, который наслаждается тем, что встретится с неизбежным.
– Вот оно, Джейк, – сказал он, – мы ехали по ней все это время. Мы на Космостраде Красного Предела.
Я торжественно посмотрел на него и кивнул.
– Я знаю, – сказал я. – И на нашей скорости, по-моему, у нас не займет много времени, чтобы доехать до конца дороги.
– Да нет, никакого негодования ты не вызовешь. За мной все время, куда ни погляди, постоянно кто-то увязывается.
– Это соответствует истине. Было хождение слухов, что за тобой по уши влюблены множество машин разного происхождения. А на планете, где находится много узлов Космострады, нами было замечено, что вокруг тебя находится на плаву большое количество фекальных масс, если выражаться метафорически.
– Да-да, именно это и произошло, – сказал я, – продолжай.
– Как раз в это время наши научные индивидуумы наконец сообразили, что же такое происходит внутри черного кубика.
– Да что ты!
– Да-да, они наконец стали вкладывать в этот объект определенный смысл. Их понимание – я хотел бы особенно внести ясность в этот вопрос – далеко от полноты, однако они вот-вот раскусят этот плод орехового дерева... если ты меня вникаешь.
– Вникаю, вникаю, – ответил я. – Так что же это такое?
– Увы, Джейк, как я уже тебе сообщил, в науке я, к сожалению, понимаю меньше, нежели упоминаемый у вас моржовый хрен. Однако, все-таки. Они находится в обладании гораздо большим количеством знания, нежели я, и она часто посещала различные конференции касательно именно данного предмета. Я попробую, чтобы она с вами поговорила, если вам это сейчас удобно. Пожалуйста, не прерывай связи...
– Погоди, Рагна, – перебил его я. – У нас тут есть кое-кто, у кого есть тоже немалое количество этих самых знаний, как ты сказал. Пусть он поговорит с Они, но попозже, ладно? Мы тут по колено в безобразии. И мне очень хотелось бы понять, куда они нас тащат.
– У нас те же самые проблемы и задачи. В наших машинах тоже полный публичный дом, как вы выражаетесь. Ладно, Джейк. Мы собираемся пока слезть с твоих ушей и поймаем тебя дальше по дороге чуть позже. Пока мы не приехали к месту назначения, желаем всем нашим добрым друзьям неплохой жизни! Пока!
– Порядок! – ответил я.
– Господи, – простонал Роланд, – где эти мартышки выучили жаргон шоферюг?
– Понятия не имею, – ответил я, – может быть, вытащили из наших компьютерных словарей.
Я оглянулся.
– Где все остальные?
– Там, на корме, – ответил Роланд. – Там больше места. И нам тут просторнее. Но если тебе кажется, что у нас тут хаос, то загляни в трейлер...
– Ладно, ребята, – сказал Сэм по всем громкоговорителям в тяжеловозе. – Как насчет того, чтобы убрать всю дрянь? Мы когда-нибудь на это способны?
– Мне нравится местоимение «мы», – издевательски осклабился я.
– Хе-хе-хе...
Все попытки связаться по радио с «дорожными жуками» потерпели фиаско. Мы могли только догадываться, куда нас в конце концов тащат, и сперва наши мозги только тем и были заняты, что строили догадки. «Жуки» выволокли нас из подземного гаража, протащили через ближайший портал, потом по цепочке весьма бесцветных и непримечательных планет. Большую часть времени мы провели за уборкой безобразия, воцарившегося после невесомости.
Карла мы освободили от уборочных терзаний. Мошонка у него раздулась до размеров грейпфрута, и он испытывал ужасные страдания. Все, что я мог для него сделать – это накачать его гидроморфоном и кортизоном и надеяться на лучшее. Карл рассказал им все, что он сам знал, ему не было причины молчать или скрывать что-либо. Они просто ему не поверили. К концу, однако, ему показалось, что они уже были близки к тому, чтобы поверить в его историю о том, как его похитило летающее блюдце, но он не был уверен в том, что они действительно могли бы ему поверить. К счастью, пусть и по непонятным причинам, вмешались «дорожные жуки». Лори пришла в страшное состояние, по очереди горько и безудержно рыдая и швыряя в переборку чем попало и грозя совершить садистские хирургические операции над теми сукиными детьми, которые терзали ее милого. Через денек-другой Карлу полегчало, и она малость поуспокоилась.
Уборка продолжалась три дня. Мы провели инвентаризацию и нашли, что ничего у нас не пропало. Машина Шона и Лайема была цела и невредима, как, разумеется, и машина Карла. Но теперь шевроле было надежно укрыто за Ариадной Шона и Лайема, и это, конечно, было лучше. Может быть, настанет момент, когда нам понадобится поскорее вытащить шевроле из трейлера. Теперь я даже жалел, что в какой-то момент заставил Карла въехать в трейлер на машине. Вот и говори после этого о плохом планировании – я тоже совершил свою долю промахов.
Когда стало ясно, что нам придется путешествовать весьма долго, мы разработали себе режим дня, к которому приспособились быстро. Мы ели и спали по очереди, по очереди несли вахту у панели управления, более или менее справляясь с ведением хозяйства. Тринадцать душ и тел, живущих в тяжеловозе с трейлером, делают совместное проживание высоким искусством. Тяжеловоз, конечно, не маленький, но, если принять во внимание все машины, которые в него въехали, места для проживания оставалось весьма немного. Постоянно кто-то кому-то наступает на ноги, кто-то кому-то вгоняет локоть в ребра, а очередь в туалет занимать надо было в письменном виде по особому разрешению. Тем не менее настал момент, когда Дарла и я оказались наедине в кормовой кабине. Я воспользовался моментом, чтобы кое-что у нее выяснить.
– Уилкс сказал мне, вернее, его аналог сказал мне, что он ничего не слышал про черный кубик, пока не увидел его сам глазами Сэма тут, в тяжеловозе. Ты что-нибудь понимаешь?
Дарла слегка подняла брови и сказала:
– Могу только догадываться. Но и догадка в данном случае хороша. Иначе он не стал бы так отчаянно охотиться на Винни на борту «Лапуты». Он понятия не имел, что у меня есть кубик. И никто об этом не знал.
– Никто, кроме человека, который его тебе дал. Кто был этот человек?
– Он мертв. Его звали Пааво, и он был мне очень хорошим другом. Он погиб в перестрелке, из которой мне удалось выбраться живой. Это было на Кси Бу.
– Ты уверена, что он мертв?
– Пааво всегда клялся, что живым в руки колониальным властям не дастся.
– Ты сама видела, как он погиб, или ты слышала об этом из надежного источника?
– Нет. Это важно?
Я кивнул.
– Мне кажется, да. Я хотел бы точно узнать, в какой момент власти узнали о существовании кубика.
– Мне всегда казалось, что они узнали, проведя дельфийскую серию над Мареной Миллер.
– Наверное, – сказал я. – Но когда это было? Когда ее арестовали? Сэм и я не можем найти в наших архивах ничего, что давало бы нам точную дату – что неудивительно, потому что это, скорее всего, было тайным арестом.
– Наверняка так оно и есть. Но почему расклад событий по времени тебе так важен?
– Давай сперва разберемся с кое-чем еще. – Я откинулся назад и оперся плечами о переборку. – Ты никогда не рассказывала мне в подробностях, что случилось на ранчо телеологистов в ту ночь, когда меня увели. После этого, разумеется.
Она пожала плечами.
– Я сдалась, а они забрали нас всех.
– Ты, значит, была с телеологистами все время до тех пор, пока Петровски не взял тебя на допрос?
– Нет, сперва меня забрали в больницу и перевязали ожоги. Я на этом настаивала, и они нехотя согласились. Мне кажется, один из милиционеров крепко напал на меня. Я после этого так и не увидела телеологистов, до тех пор, пока мы не встретились снова на улице в Максвеллвилле. – Она нахмурилась и покачала головой. – Странно. Я-то ожидала найти их в отделении милиции или, по крайней мере, убедиться, что их задерживали, допрашивали, ну что-то в этом роде. Потом оказалось, что менты вроде как ими и не особенно интересовались.
Я мысленно отметил про себя этот факт, потом сказал:
– Ладно. Теперь насчет Петровски. Он не знал, что у тебя есть кубик?
– Вот это меня бесконечно удивило. Он даже не стал обыскивать мой рюкзак. – Дарла саркастически хмыкнула, потом странно улыбнулась. – Разумеется, к моему делу у него был личный интерес.
– Даже если и так, если бы он знал, что у тебя есть кубик, он бы обыскал тебя и нашел его. Разве нет?
– Да, – кивнула она головой. – Наверняка.
Я сплел пальцы вместе и закинул руки за голову.
– Значит, Петровски не знал про черный кубик, и Уилкс тоже не знал, если он снова не врет. У меня вопрос: кого же власти послали, чтобы кубик заполучить? Кто тот человек, который представляет во всем этом интересы властей?
Дарла долго раздумывала над этим.
Потом она сказала:
– В этом деле есть много белых пятен. Григорий совершенно точно действовал на свой страх и риск. Его карьера была погублена. Я ее погубила. Они ничего бы ему не сказали. И наверняка он ничего не знал. Он расследовал твое дело просто для порядка.
Она подумала еще.
– Но, может быть, это вопрос хронологии. Тот, кого послали забрать у тебя кубик, просто разминулся с тобой во времени.
– Или с тобой.
– Со мной?
– Ну да, – ответил я. – Ты же была и остаешься беглецом от закона. Может быть, власти совершенно точно знали, у кого кубик, и они знали об этом все время. Кубик был у тебя, и они тебя поймали! На Максвеллвилле! Может быть, что именно там пересеклись пути властей и Петровски. Григорий с огромным трудом пытался добиться содействия властей в тех краях. Полиция не хотела ему помогать. Но он был офицером высокого ранга, и прежде чем Рейли, формальный глава тамошних властей, мог получить разрешение убрать Петровски с дороги, на нас напал мой таинственный двойник. Или кто-то там нам помог освободиться.
Дарла прикусила губу и медленно покачала головой.
Я посмотрел на потолок.
– Опять-таки, я могу и ошибаться. Но в последнее время у меня нарастает чувство, что чего-то тут не хватает. Или кого-то. Кого-то, кто подшивается пока под совсем другого человека.
Дарла озадаченно посмотрела на меня. Потом и ей в голову пришла эта поразительная мысль.
– Ты хочешь сказать... один из телеологистов?
Я наклонился вперед.
– Интересно, что тебе это пришло в голову, – сказал я.
Глаза ее расширились от изумления и недоверия.
– Да нет, не могут они...
Потом лицо у нее вытянулось, а плечи поникли. На лице у нее появилось выражение такой абсолютной и полной усталости, что она даже прислонилась ко мне, ища поддержки.
– Ох, Джейк, я никогда во всем этом не разберусь. Одно время мне казалось, что я понимаю все происходящее, но теперь... мне кажется, что я ничего не понимаю. Я просто ничего не знаю.
– Я тоже, – ответил я ей. – Очень трудно разобраться в парадоксе.
Мы сидели не шевелясь. Тяжеловоз, казалось, был необычно тих. Никаких звуков мотора, никаких голосов рядом с нами. Только вечное посвистывание воздуха, пока нас тащили по очередной планете, по чужим ветрам.
Потом я обнаружил, что плечо у меня влажное. Я поднял пальцем подбородок Дарлы и увидел, как большая круглая слеза скатывается у нее по щеке.
– Что случилось, Дарла?
Она вытерла слезу и выпрямилась.
– Мне надо кое-что тебе сказать, – ответила она. – Я беременна.
Летя откуда-то из будущих вечностей, мимо нас свистел ветер. Холодный и мрачный.
– Как это ты могла?..
Она безрадостно и невесело рассмеялась.
– Как?
– Я хочу сказать, как же ты до этого допустила?
– Я на исходе действия трехлетней пилюли. Я не в такой ситуации, чтобы спокойненько отправиться в клинику и получить еще одну. Они страшно дорогие, ты же знаешь. Особых шансов залететь у меня не было – у меня еще оставался месяц восьмидесятипроцентной надежности, а после него – месяц шестидесятипроцентной... но... – она пожала плечами. – Такие вещи случаются, это известно.
– Какая у тебя задержка?
Она покачала головой.
– Это не имеет значения. У меня в рюкзаке тест на определение ранней беременности. Я знала через сорок восемь часов. – Меланхолическая улыбка озарила ее лицо. – Может быть, это предыдущая ночь, но, по-моему, это та ночь на пляже.
Тогда я ее поцеловал. Не знаю, почему. Может быть, просто потому, что я любил ее.
«Дорожным жукам» надо было бы организовать собственный бизнес по правильной организации дорожного движения. Наше путешествие было невероятно ровным, сверхъестественно быстрым и плавным. Планеты проносились мимо настолько быстро, что невозможно было долго глядеть из иллюминаторов и не получить головокружения. Лори, Джон и Лайем слегли от дорожной болезни, которую, к счастью, легко было вылечить теми лекарствами, которые были в нашей аптечке. Роланду, кажется, поездка нравилась. Он проводил целые часы на сиденье стрелка, выглядывая в окошки, загадочно улыбаясь. Я бы сказал, непроницаемо улыбаясь.
Прошла неделя.
Время от времени мы вылетали на очередную планету гараж. В первый раз, когда это произошло, мы решили, что наконец прибыли к месту назначения, – но нет, «жуки» прогнали нас через еще один портал, и наше судьбоносное путешествие продолжалось.
Мы проводили часть времени в болтовне, раздумывая над тем, почему «жуки» засунули шайку Мура обратно в их машины, но Волошиных загнали вместе с нами. Мы в конце концов пришли к выводу, что «жуки» чувствовали, что люди делились на две враждующие фракции, и, как обычно, хотели просто снизить вероятность возможных осложнений. Кроме того, они проверили все машины, обыскали их весьма оригинальным образом и обнаружили, что в машине Волошиных мало еды, поэтому на долгое путешествие засунули их вместе с нами. «Жуки» были суровы, но справедливы. Это сказал Джон, и я рассмеялся, потому что это напомнило мне какой-то старинный анекдот.
Однако мы заткнулись, когда Юрий рассказал нам насчет черного кубика. Он четыре дня трепался с Они насчет этого предмета, перемыл этой теме косточки, как хотел, потом созвал что-то вроде конференция. Вот что он нам сказал:
– Если я только правильно понял то, что Они мне говорила, кубик – один из самых странных предметов во вселенной. – Тут он рассмеялся.
– Странный выбор слов, и сейчас вы поймете, почему я смеюсь. Собственно говоря, это даже не объект в прямом смысле слова. Он сделан почти что из ничего... буквально из ничего. Он просто представляет собой пространство. Пространство внутри пространства. Пространство снаружи пространства – это наш континуум, наша вселенная. А то, которое внутри... – он почесал бороду и сгорбился. – Там другое пространство.
– Ты хочешь сказать, что там целая вселенная? – спросил Джон.
Юрий откинулся в своем кресле и засунул руки в карманы.
– Может быть, эта вселенная менее, чем в световом годе отсюда.
– Всего в световом годе, – ахнула Сьюзен, потом стала обмахиваться рукою, притворяясь, что испытала огромное облегчение. – А я-то напугалась...
– Как такое вообще может быть? – потребовал объяснить Джон. – Ты хочешь сказать, что ее... уменьшили?
– Сложили, – сказал Юрий. – Это наиболее вероятно. Ее складывали и перегибали по многим измерениям несколько раз. – Он убрал руку и вывернул карман наизнанку. – Представьте это себе таким образом. – Он сделал складку на кармане. – Теперь повторяйте такие складки все время, и вскоре у вас не останется места, куда можно было бы сунуть руку. Но ведь карман все еще существует, правда же?
– Понятно, – сказал Джон. – По крайней мере, кажется, что понятно.
– Ну, все-таки это чистой воды спекуляции ахгиррских ученых.
– А они основывают на чем-нибудь свою гипотезу? – спросил я.
– Поток непосредственных, сырых данных, кажется, исходит от самого кубика. Не могу представить себе, какой источник энергии выдает эти данные, а может быть, как раз та энергия, которая и превращается в данные, может выйти наружу. Она проявляется в форме крайне редкого, почти экзотического излучения. А второй компонент этого излучения – обыкновенные радиосигналы.
– Значит, – заметил я, – эта вселенная теряет энергию.
– Да. Опять же, при первом рассмотрении, эти данные не представляют особого смысла. Ахгирры сперва тоже ничего не поняли, пока у кого-то не возникло правильных ассоциаций, и тогда этот кто-то посмотрел в космологические справочники. Те числовые величины, которые выходят наружу из кубика, и состояние энергии, к которому относятся эти величины, представляют собой примерно то же самое, что, по мнению космологов, существовало на очень ранних стадиях нашей вселенной.
– Ты имеешь в виду Большой Взрыв? – спросила потрясенная Дарла.
– Нет, задолго до того, как произошел Большой Взрыв. Прежде, чем была создана материя, и энергии тоже было весьма немного. Почти никакой энергии или материи. – Он повернулся на водительском сиденье к своей спутнице жизни. – Никто из нас по-настоящему не разбирается в этих вопросах, но Зоя больше занималась этим предметом, нежели я.
Зоя вздохнула.
– Не знаю, с чего начать. – Она слабо улыбнулась, потом сказала: – Давайте я попробую объяснить таким путем. В области теоретической физики все последнее столетие прошло в сражениях с самыми основными понятиями. Среди них была и фундаментальная природа материи как таковой, и особенности самого предмета. Если упростить до идиотизма, то в настоящее время все пришли к соглашению, что пространство связано в узлы. Вихри, матрицы – называйте их как хотите... – Она нахмурилась и потерла лоб. – Нет, попробую снова. Представьте себе такое положение вещей, при котором...
Она снова надолго задумалась.
– Можете вы представить себе облако математических точек, которые с помощью случайных процессов сами располагаются в порядке, который может очертить геометрическое пространство?
При этом они так выскочили совершенно из ничего, из абсолютной случайности! И можете вы себе представить это ограниченное пространство, это совершенно пустое метрическое обрамление, которое при всем при том еще проходит эволюционные изменения, случайные флуктуации, которые вынуждают его завязываться в узлы на определенных участках? Теперь представьте себе эти узлы как сгустки энергии. А поскольку материя эквивалентна энергии... – она подняла ладонь. – Ради бога. Как я уже сказала, это до идиотизма упрощено. Но пока что вы меня понимаете? То, что я описываю, примерно изображает, как вселенная могла быть создана из ничего.
– И это, – сказал Юрий, – как раз то, что, по мнению ахгирров, происходит внутри черного кубика. По крайней мере, это их самая лучшая гипотеза.
Мы все посидели, прислушиваясь к шуму воздуха за окном.
– Это почти непостижимо, – сказал Джон.
– Вот именно, – ответил Юрий. – Вот именно.
– Мне кажется, что идея вполне хороша, – заметила Сьюзен. – Яйцо, Из Которого Вылупится Вселенная. – Она посмотрела на всех нас, восторженно улыбаясь. – Вот что такое кубик. Это инкубатор вселенной.
– Интересно, уж не нашей ли, – задумчиво протянул Роланд.
Прошла еще неделя.
Потом еще одна.
Дни были бесцветные, скучные, их можно было различить только по каким-то новым фрагментам беседы или крохотному событию. Я не могу вспомнить их, кроме весьма немногих.
Однажды Сьюзен сказала мне:
– Я знаю, ты все еще любишь Дарлу. Я знаю, что это не имеет ничего общего с тем, что она ждет ребенка. Вы двое... не знаю. Вы предназначены для чего-то. И это что-то больше вас обоих, сильнее. – Она сморщила нос. – Звучит, правда, совсем мелодраматически. Ей-богу, не знаю, как можно это правильно выразить.
Я спросил:
– Это говорит та Сьюзен, которая исповедует телеологический пантеизм?
Она закинула руку мне за голову, нагнула мое лицо к себе и поцеловала меня.
– Это говорит та Сьюзен, которая тебя любит.
Был еще день, когда Дарла обронила за столом мимолетное замечание, которое нам обоим показалось таким смешным – не могу вспомнить, что такое это было, – и мы хохотали над ним так, как давно не хохотали. А когда мы наконец угомонились, щеки у нее горели, лицо лучилось радостью, а глаза сияли, в них словно горело по свечечке, которые зажигаются только тогда, когда на сердце весело.
И потом Лори заставила меня почувствовать себя страшно старым, когда сказала мне, что я напоминаю ей ее дедушку, который воспитывал ее до тех пор, пока ей не исполнилось пять лет, и которого она ясно помнила. (Правда, под нажимом она призналась, что дедушке было всего-навсего около тридцати восьми лет, когда она родилась.)
А потом грызня, которую затеяли Волошины из-за зубной щетки. Поскольку их личные вещи все еще оставались в их машине, им не хватало многих интимных вещей. Лайем сделал им щетки из щепочек, запас которых был у него в трейлере, а саму щетину придумал сделать из очень жесткого синтетического волокна. Откуда он его взял, так и осталось неизвестным. Юрий потерял свою щетку, а Зоя отказалась делиться с ним своей, при этом отругав его как следует за его безалаберность. Они не разговаривали потом три дня.
Один из людей Мура как-то стал вызывать кого-нибудь на дорожной частоте Космострады. Бог знает почему, и почему ему показалось, что с ним хоть кто-то захочет разговаривать – по-моему, это был Краузе, но я могу и ошибаться, – он почему-то спросил у нас, как у нас с едой. Я спросил в ответ, как у них с едой. Он сказал, что еда подходит к концу. Я ему ответил, что искренне надеюсь, что то, что у них осталось, заражено ботулизмом. Он поблагодарил меня и отключился. Он не стал вызывать нас снова.
Сьюзен и Дарла вроде как заключили неписаное перемирие. Сьюзен что-то пошутила, и Дарла рассмеялась. Сьюзен нерешительно посмотрела на нее и тоже рассмеялась. Потом они стали смеяться вместе. Все же они сохраняли уважительную дистанцию в отношениях. Они обе оставались настороже.
Потом Рагна как-то высказался:
– О, Джейк, мой друг, я печально рассматриваю теперешнюю ситуацию и нахожу ее недостойной даже экскрементов быка.
Джон, который просидел битый час с кубиком на ладони, глядя на него во все глаза. А потом он поднял взгляд на меня и спросил:
– Разве такое возможно? Разве такое может быть?
Я ему не ответил.
Как-то я зашел в кабину и нашел там Роланда на его излюбленном посту, где он глядел, не отрываясь, в инопланетную ночь.
– Джейк, подойди-ка, посмотри на это.
Я уселся на водительское сиденье.
– Что такое?
– Посмотри на небо.
Я посмотрел. Звезд на небе было очень мало, а с одной стороны неба их вроде как не было вовсе.
– Мы на краю Галактики, – сказал Роланд. Он указал вправо. – Вон там уже начинается межгалактическое пространство. Ничто. Теперь посмотри туда, где звезды. Видишь за ними блистающее облако? Это край галактического диска.
Я увидел своими глазами и согласился.
– Мы все время пролетали через планеты. Иногда по обе стороны есть звезды, тогда невозможно определенно что-то обнаружить. Но эта планета принадлежит звезде на самом краю Галактики.
Мне подумалось в этот миг, что телеологисты должны культивировать чувство неизбежного. Чувство судьбы. Лицо Роланда прямо-таки сияло этим чувством, и он озарил меня улыбкой человека, который наслаждается тем, что встретится с неизбежным.
– Вот оно, Джейк, – сказал он, – мы ехали по ней все это время. Мы на Космостраде Красного Предела.
Я торжественно посмотрел на него и кивнул.
– Я знаю, – сказал я. – И на нашей скорости, по-моему, у нас не займет много времени, чтобы доехать до конца дороги.
22
Примерно через четыре недели после начала путешествия «дорожные жуки» согнали нас на обочину для того, чтобы мы остановились и передохнули. Может быть, это и нельзя так назвать, но сделано это было для того, чтобы люди с Высокого Дерева могли бы похоронить Кори Уилкса. Видимо, напряжение и мучения путешествия оказались ему не по силам.
Однако они его не хоронили. Нам пришлось заняться этим.
Мы остановились посреди самого красивого пейзажа, который я когда-либо видел. Это могла даже быть сама Земля так красиво там было.
– Может быть, так оно и есть, – сказал Роланд. – Мы же понятия не имеем, где мы находимся: в пространстве или во времени. – Он показал на горную цепь, чьи снежные шапки виднелись над горизонтом. – Это вполне могут быть Пиренеи два миллиона лет назад. Или Аппалачи.
– Я бы охотно заключил пари, – сказал Юрий, – что мы куда дальше. Собственно говоря, на много миллиардов лет. Это может быть планета или звезда, которая жила и погибла за миллиарды лет до того, как солнце Земли засветилось в глазу вселенной.
– Эй, они выходят! – завопил Карл.
Шон примчался в кабину с кучей оружия, но люди, которые вышли из машины Мура, не могли даже попытаться на нас напасть. Толстяк Джофф и двое других тащили вялое тело Кори Уилкса. Они бросили его, словно кучу мусора, примерно в метре или двух от обочины, потом вернулись в свою машину и захлопнули люки. Мне хотелось бы знать, по своей ли воле они так поступили или по приказу «дорожных жуков».
Я вызвал их по радио и спросил:
– Он начал уже потихоньку попахивать, – сказал мне толстяк. – Поэтому мы попросили разрешения открыть люки и выкинуть его, пока едем. А вместо этого «жуки» остановились.
– Они вам ответили?
– Нет, они просто остановились, и мы обнаружили, что можем открыть люки.
– Ладно, спасибо.
– Порядок, не за что.
– А разве «жуки» не боялись, что люди убегут? – спросил Роланд.
– Куда, скажи на милость? – спросил Шон, показывая на бескрайние пространства роскошных лугов, меж которыми там и сям вздымались купы деревьев. Все это выглядело весьма привлекательным и манящим, но делать там особо было нечего.
– Верно.
– У этих патрульных существ должен быть свой разум, – заметила Зоя.
– У них есть приказ позаботиться о нас, – сказала Лори так, словно знала, в чем дело.
Однако они его не хоронили. Нам пришлось заняться этим.
Мы остановились посреди самого красивого пейзажа, который я когда-либо видел. Это могла даже быть сама Земля так красиво там было.
– Может быть, так оно и есть, – сказал Роланд. – Мы же понятия не имеем, где мы находимся: в пространстве или во времени. – Он показал на горную цепь, чьи снежные шапки виднелись над горизонтом. – Это вполне могут быть Пиренеи два миллиона лет назад. Или Аппалачи.
– Я бы охотно заключил пари, – сказал Юрий, – что мы куда дальше. Собственно говоря, на много миллиардов лет. Это может быть планета или звезда, которая жила и погибла за миллиарды лет до того, как солнце Земли засветилось в глазу вселенной.
– Эй, они выходят! – завопил Карл.
Шон примчался в кабину с кучей оружия, но люди, которые вышли из машины Мура, не могли даже попытаться на нас напасть. Толстяк Джофф и двое других тащили вялое тело Кори Уилкса. Они бросили его, словно кучу мусора, примерно в метре или двух от обочины, потом вернулись в свою машину и захлопнули люки. Мне хотелось бы знать, по своей ли воле они так поступили или по приказу «дорожных жуков».
Я вызвал их по радио и спросил:
– Он начал уже потихоньку попахивать, – сказал мне толстяк. – Поэтому мы попросили разрешения открыть люки и выкинуть его, пока едем. А вместо этого «жуки» остановились.
– Они вам ответили?
– Нет, они просто остановились, и мы обнаружили, что можем открыть люки.
– Ладно, спасибо.
– Порядок, не за что.
– А разве «жуки» не боялись, что люди убегут? – спросил Роланд.
– Куда, скажи на милость? – спросил Шон, показывая на бескрайние пространства роскошных лугов, меж которыми там и сям вздымались купы деревьев. Все это выглядело весьма привлекательным и манящим, но делать там особо было нечего.
– Верно.
– У этих патрульных существ должен быть свой разум, – заметила Зоя.
– У них есть приказ позаботиться о нас, – сказала Лори так, словно знала, в чем дело.