Де Ченси Джон. Автострада запредельности

   – Я ем, ем!
   – Извини, Лори, не хотела ничего наставительного говорить.
   – Ох, все в порядке, извини.
   Мы все смотрели на то, как Винни осторожно откусила кусочек плода, который держала в руке, покатала его на языке. Неплохо. Она стала деловито жевать и сунула остальной кусок в рот.
   Мы все посмотрели друг на друга и пожали плечами.
   Джон откинулся назад.
   – Ну что ж, – сказал он, чтобы начать беседу.
   – Да, вот именно, – повторил за ним Роланд.
   – Что вы, ребята, собираетесь теперь делать? – спросил я.
   – Я как раз думал, – начал было Джон.
   – Мне кажется, запахло горелым, – пробормотала Лори. Мне подумалось, что она решила про себя, что Джон – надутый гусак, что, в какой-то степени, так и было.
   Сьюзен хихикнула, а Роланд улыбнулся, прежде чем ответить:
   – Я стою за то, чтобы оставаться с Джейком. Мне кажется, что если ты проанализируешь все наши возможности, то окажется, что это самый лучший вариант.
   – Погодите-ка, – предостерег Джон, поднимая руку. – Почему нам не подумать про то, какие возможности у нас есть, а потом уже говорить?
   – Тут все связи, какие можно себе представить, – твердо заявил Роланд. – Как мне кажется, все идет так, как записано в Плане.
   – Я в этом не уверен.
   – Но это же вполне очевидно.
   – Боюсь, что для меня нет, – сказал мягко Джон. – Прости, Роланд.
   Роланд вздохнул.
   – Мне думается, что моя задача – показать тебе, как все задумано в Плане.
   – Я очень хочу поучиться у тебя, Роланд. Честное слово. Но... пожалуйста, давай поучимся друг у друга взаимно. Хорошо?
   Роланд кивнул.
   – Ты прав. А я в последнее время что-то стал слишком назидателен. – Он примирительно улыбнулся Джону. – Давай посмотрим, какой выбор у нас в такой ситуации есть.
   – Ну что ж, для начала... – Джон ударил ладонью по столу. – Мы можем попытаться найти планету, откуда рикксиане запускают свои корабли. Мы сможем тогда попасть в земной лабиринт именно таким образом.
   Еще один способ попасть обратно туда, откуда ты пришел, через портал, который, как полагают, ведет только в одну сторону: поехать туда через обычное пространство. Там, в земном лабиринте, никто об этом не знает, и рикксиане, вероятно, очень постарались, чтобы и дальше их тайна оставалась тайной, видимо, чтобы защитить свою монополию в торговле с внешними мирами, хотя у них могли быть и другие причины. Я не знаю никакой другой расы, которая трудилась бы над созданием межпланетных кораблей. Космострада сделала их совершенно лишними. Рикксиане, видимо, сохранили бы свою монополию в этой области, даже если бы все абсолютно знали, чем они тут занимаются.
   – Это стоило бы разведать, даже хотя бы просто для того, чтобы испробовать все варианты и устранить остатки сомнений, – вставил я, – но я не стал бы все равно возлагать на это какие-либо надежды. Сколько у вас денег?
   Джон бросил на меня кислый взгляд.
   – Джейк...
   – Прости. Просто хотел тем самым показать вам, что проезд на межпланетном корабле должен влететь в копеечку. Даже если они и берут пассажиров, в чем я начинаю сомневаться. Кроме того, если все-таки берут, очередь на эти корабли должна быть немалая. Из того немногого, что я знаю про строение космических кораблей, вес и пространство – это главные критерии.
   – А разве Уилкс не говорил, что собирается именно так уехать? – спросил Джон.
   – Я бы не стал принимать то, что говорит Уилкс, на веру, без не только крупицы соли, а целого вагона. Может, он врал, а может, и нет. Так что имейте это в виду. Он был, а если жив, то и остается, одним из самых влиятельных людей со связями, которых я знаю. Он мог вполне устроить себе особую сделку с кем-то из космонавтов.
   – Может быть... – Джон побарабанил пальцами по столу. – Хорошо, не знаю точно, как быть, может, мы могли бы найти работу и отработать деньги на проезд, обратиться к рикксианам и самим заключить с ними сделку. Попросить их справедливо рассудить наш особый случай.
   Кончики рта Сьюзен кисло опустились.
   – Да уж, у нас такая слезливая, страшно трогательная история.
   – Я просто перечисляю наши возможности, Сьюзен.
   – Да ну тебя, Джон. Ладно, не обращай на меня внимания.
   – Пожалуйста, потерпи меня. Теперь, если вернуться на Плеск...
   – Я бы не стал туда возвращаться, – вставил я.
   – Ну хорошо, не Плеск, какое-нибудь другое место. Например, тут. Всегда есть возможность поселиться здесь или же на такой планете, где мы сможем основать колонию.
   – Мы-то трое? – скептически сказал Роланд.
   – Трое, или двое, или даже один человек, Роланд. Разве не в этом заключается суть телеологического пантеизма?
   Роланд согласился с высказыванием, кивнув головой.
   Джон еще пару минут размышлял, потом продолжил:
   – Я понимаю, что ты хочешь сказать. Мы будем отрезаны от остальных. Никаких фондов, никакого общения, никакой связи с нашей группой на Хадидже или же с организацией на Земле. Будет трудно.
   – Весьма. Нет денег, нет непосредственных возможностей их получить, нет места, где можно было бы жить, кроме как вместе с Джейком. Нам нужны припасы еды и литература для центра чтения...
   Джон повернулся ко мне.
   – Мне кажется, мы уже говорили тебе, что в наши правила входит не обращать никого в нашу веру. Но в то же время одна из наших главных задач заключается в том, чтобы основать и поддерживать читальню и консультативный центр по вопросам нашей религии. Вот то, что мы собирались сделать, когда по несчастью связались с милицией там, на Голиафе. После того, как мы собирались посетить нашего друга в больнице, мы как раз хотели поехать в мэрию и поговорить о том, что хотели бы снять небольшой магазинчик с витриной в городе, чтобы там и основать читальню.
   Сьюзен о чем-то напряженно думала.
   – А как насчет того, чтобы отправить с космическим кораблем послание домой? Если бы только мы могли дать знать Стену или кому-нибудь из наших, что с нами случилось...
   – Да, – сказал Джон, эта мысль осенила его в первый раз. – Да, это замечательная мысль! Не знаю, почему я сам об этом не подумал! Мы просто должны попробовать каким-нибудь образом сообщить нашей общине, что произошло. Если мы только сможем сообщить нашему обществу, что здесь, по другую сторону портала, что-то есть...
   – Опять же, – сказал я, – вы можете попробовать, но я сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится. Похоже на то, что рикксиане не хотят, чтобы кто-нибудь узнал про внешние миры. Они, возможно, вполне охотно перевезут обратно Уилкса, но это может быть лишь потому, что он принимал такое активное участие в операциях с лекарствами. И, кроме того, я всерьез сомневаюсь, что они занимаются почтовыми перевозками.
   Джон и Сьюзен сразу обмякли и поникли.
   – Я не стал бы на вашем месте терять надежду, – поспешил я добавить. Мне не хотелось слишком нажимать на них, потому что я знал, что те слова, которые мне придется говорить им дальше, очень ударят по ним. – Мы же ничего точно не знаем. А самое главное – мы не уверены в том, что кто-нибудь из нас находится в безопасности во внешних мирах.
   Лицо Сьюзен резко побледнело.
   – Что ты хочешь этим сказать, Джейк?
   Хотя я почти был пьян, я все-таки думал над нашим положением.
   – Прежде всего, мы не знаем, что случилось с «Лапутой». – Я повернулся к Лори. – Что произошло бы, если бы пиратские акватерранцы захватили корабль?
   – Не знаю. Такого раньше никогда не случалось.
   – Ты не представляешь себе, что произошло бы в таком случае с пассажирами?
   – Нет, но я сказала бы, что от арфи можно ожидать в этом случае всего, чего угодно, даже самого ужасного. Некоторые из них вполне ничего, но есть и такие...
   – Но корабль раньше всегда отбивал эти атаки, верно?
   – Правильно.
   – Значит, – продолжал я, поворачиваясь снова к Джону и его собратьям по вере, – существует вполне обоснованная возможность того, что все, кто был на борту этого судна и жаждал моей крови, в добром здравии и благополучии, и продолжают свои кровожадные намерения воплощать в жизнь. Все вы в опасности, потому что вы связаны со мной. И это относится и к Лори... и Карлу.
   Джон медленно покачал головой, на лице его отразились усталость и бесконечное терпение.
   – Но ведь наверняка во внешних мирах существует место, где мы могли бы спрятаться. Я просто не могу поверить...
   – Спрятаться? От ретикулянцев?
   Трое телеологистов переглянулись, потом посмотрели на меня.
   – Мне очень не хотелось об этом говорить, – сказал я, – но мы должны исходить из предположения, что отныне мы все являемся священной добычей.
   Это на несколько минут совершенно прекратило наш разговор. Я припомнил, что пока не связывался с Сэмом.
   – Давно пора, – услышал я его голос.
   – Прости. Мы обсуждали, что нам делать. Мне кажется, что все согласны, что пока нам надо держаться всем вместе.
   – Хорошая мысль.
   – И еще мы должны узнать, что случилось с тем кораблем, с «Лапутой». Есть ли тут какой-нибудь эфир в смысле новостей?
   – Никаких коммерческих или правительственных станций. Но тут есть весьма неплохая развлекательная сеть и любительские радиостанции. Я все каналы прослушиваю. Насчет «Лапуты» пока ничего.
   – Ну что же, между этой планетой и Плеском довольно много общения и торговли, а паром выполнял жизненно важную задачу. Если бы он затонул или пропал без вести, наверняка это составило бы сенсацию. Что-нибудь да сказали бы...
   – Правильно. Я продолжу прослушивание. Оставь ключ на связи, ладно?
   – Конечно. – Я положил ключ на стол и включил микрокамеру, чтобы ему было на что смотреть.
   – Приятное местечко, – откликнулся Сэм. – Жратва приличная?
   – Роскошная, – ответила ему Дарла.
   Кто-то в толпе празднующих встал и держал речь. Он был как и все остальные: плотного сложения, растрепанные пышные волосы, фланелевая рубашка в клетку и джинсовые штаны.
   – Джентльмены, джентльмены! И леди, если можно так сказать, – он двусмысленно ухмыльнулся и погладил свою жесткую рыжую бороду.
   Неприличные звуки из толпы.
   – Хочу призвать это собрание объединенного братства Буджума и сестричества Снарка к порядку!
   Крики, возгласы, аплодисменты.
   – Порядок! А ну-ка, потише! Эй, сержант-секретарь, будьте любезны проследить, чтобы со всеми нарушениями регламента поступали согласно уставу этой организации!
   Что-то грузное и огромное в овчинном жилете встало и грозно обвело взглядом зал. Он не встретил сопротивления. Зал замолк.
   – Благодарю вас, брат Флаэрти. – Туша уселась, а рыжебородый как следует приложился к своей кружке, осушив ее до конца. – Бар закрыт! – объявил он, стукнув кружкой по столу.
   – Э-э-э-э!!!
   – Вразумись, старина!
   – Плевать нам на это! У нас три кувшина!
   Он не обратил внимания на выкрики.
   – Теперь приглашаю брата Финча прочесть отчет о последнем собрании.
   Еще один лесоруб, пошатываясь, поднялся на ноги.
   – Долбаное дурацкое собрание призвал к порядку председатель брат Фитцгор. Были зачитаны отчеты о последнем гребанем дурацком собрании. Ничего нового, ничего старого. Долбаное дурацкое собрание было отложено, и мы все напились как гребаные скунсы-вонючки.
   Брат Финч тяжело плюхнулся на место.
   – Благодарю брата Финча за этот четкий, деловой отчет и подведение итогов наиболее важных событий последнего собрания. Ставлю на голосование вопрос о том, чтобы принять отчет брата Финча без поправок и дополнений.
   – Поддерживаем!
   – Поддерживаем!
   – Предложение было поддержано, и таким образом постановляем занести отчет брата Финча в анналы общества без поправок. Могу ли я сделать это, не ставя вопрос на голосование?
   Кто-то встал.
   – Я возражаю против того, чтобы отчет о предыдущем собрании был точно таким, как и отчет о позапрошлом собрании, и вообще, чтобы отчеты были похожи, как близнецы! Собственно говоря, это вечно один и тот же отчет!
   Фитцгор угрожающе поднял бровь.
   – Вы ставите под сомнение точность отчета брата Финча?
   – Да нет, отчет вполне правильный по сути. Я только возражаю против его оригинальности и литературного стиля.
   – В обязанности брата Финча не входит быть оригинальным, ему вменяется в обязанность четко регистрировать факты без пристрастия! – проревел Фитцгор. – А что касается стиля, мне думается, что брат Финч в своей прозе почти сравнялся с Гомером по части применения эпитетов!
   – Почти с кем сравнялся?
   – Кто такой Эпитет?
   – Во всяком случае, – небрежно продолжал Фитцгор, – ваши возражения не принимаются во внимание.
   – Это вам не суд. Я требую, чтобы мои возражения занесли в протокол.
   – Пусть будет так, – согласился Фитцгор, – пусть наши протоколы отразят, что брат Маклэйрд возразил против литературного стиля брата Финча или отсутствия такового у брата Финча.
   – У меня куда-то пропал гребаный карандаш, – сказал брат Финч.
   Кто-то бросил в него карандашом. Финч аккуратно поймал его, разломил пальцами и бросил в того, кто ему швырнул орудие письма.
   – Кто, черт возьми, эти пугала? – спросил Сэм.
   – Есть новые вопросы на повестке? – спросил Фитцгор.
   – У меня нарыв на заднице!
   – Есть старые вопросы?
   – Тот самый нарыв у меня на заднице!
   Хохот и вой.
   – Предлагаю отложить собрание или закрыть его! – прокричал кто-то.
   – Поскольку никаких новых вопросов не было предложено членами общества, то я хотел бы предложить уважаемому собранию закрыть его, если уважаемое собрание ничего не имеет против.
   – В соответствии с правилами регламента, председатель всегда должен ставить на голосование вопрос о закрытии собрания, если предложение о закрытии поступило только от одного члена общества!
   – Только не тогда, – огрызнулся Фитцгор, – когда председатель может превратить задницу вышеуказанного члена общества в кровавую кашу в любой момент, когда ему будет удобно!
   – Ты превратишь и целый эскадрон береговой охраны?
   Тост в честь береговой охраны.
   – Эти вопросы могут быть улажены потом, но что касается насущных моментов...
   – Жду тебя снаружи через пять минут, Фитцгор.
   – Почту за честь, – признал Фитцгор. – Как я говорил...
   – Ну, только не снова-здорово. В прошлый раз они так надрались, что не видели друг друга, и толком замахнуться не могли.
   – Как я уже говорил!!! – проревел Фитцгор. Потом он прочистил горло и вытер пот со лба рукавом.
   – Братья и сестры! – сказал он тихо. – Не так уж часто... я хотел сказать, что для нас беспрецедентный случай, что среди нас есть гость... – он сделал паузу для вящего эффекта, видя, что головы присутствующих вертятся в поисках необыкновенной персоны, – ...нечасто среди нас появляется лицо такого эпического значения, но тем не менее оно здесь.
   – Кто? – спросил кто-то из присутствующих. Но все глаза устремились на меня.
   – Космострада, – продолжал Фитцгор гнусавым голосом, – изобилует легендами, мифами, фантастическими рассказами, апокрифами и прочей белибердой, большую часть из которых нельзя не то что принимать на веру, но даже близко подпускать к своим ушам.
   – У меня такое ощущение, что меня сейчас стошнит, – объявил Сэм по каналу связи.
   – Но редчайшим случаем является, когда человек получает почетную возможность восхитительного наслаждения встречи с героем одной из таких легенд во плоти. Как бы там ни было, такая честь постигла и нас с вами, братья и сестры. Могу ли осмелиться представить вам – и прошу, чтобы вы присоединились к моему тосту во здравие великого героя.
   – Ты же сам закрыл долбаный бар, ты, козел!
   Фитцгор наполнил свою кружку из ближайшего кувшина.
   – Тогда я открываю его снова.
   Все подняли кружки.
   – Присоединитесь ко мне во здравие этого гиганта из легенд, короля Космострады, человека, который провел машину сквозь бушующие огни нарождающейся вселенной, и выжил, чтобы рассказать вам поразительную повесть...
   Он повернулся ко мне лицом.
   – Леди и джентльмены, могу ли представить вам... ДЖЕЙКА МАКГРОУ!

4

   Честно сказать, я не помню всего того, что творилось тогда, той ночью. Я знаю, что дикое количество алкоголя проникло каким-то образом в мой организм. События, в моем восприятии, стали, как бы сказать... расплывчатыми. Фитцгор и его соотечественники оказались замечательными собутыльниками. Просто восхитительными собутыльниками. Они поставили всем выпивку. Потом мы им всем поставили выпивку. Потом все купили всем по стаканчику. И тогда только началась серьезная пьянка. В какой-то момент я понял, что в моем поле зрения очутилась кружка пива высотой в три ладони. Они называли ее Громовой Чашей Бробдингнега ^[3].
   Я ее выпил.
   Это было уже довольно поздно – как мне кажется. А до этого мы все говорили и говорили. Они хотели знать все про меня, про карту Космострады, про все на свете. Я представил им Винни. Она и есть карта, сказал я им. Прекрасно, ответили мне они. Давайте-ка дадим ей карандаш и бумагу и посмотрим, что она может. Карандаш и бумага немедленно появились. Винни стала демонстрировать свое умение, при этом она очень походила на приготовишку в старшей группе детсадика, который только что учится писать. Розовый язычок ее торчал наружу, когда она заполняла страницу за страницей спиралями и прочими геометрическими фигурами, связанными между собой линиями.
   – Господи, – сказал Фитцгор, – это же местная группа звезд! Так оно и должно выглядеть! – Он погладил буйную безумную поросль своей рыжей бороды. – Черт побери, если бы у нас на этой планете была библиотека, мы могли бы достать книги, чтобы это проверить. – Он опрокинул в глотку свою пивную кружку. – Если бы у нас на этой планете были книжки...
   – Мне кажется, у меня есть несколько книг по астрономии в тяжеловозе, собственно говоря, там должен быть целый ящик. Правильно, Сэм?
   – Угу, наша накладная на груз говорит мне, что у нас на борту целый ящик книг-кассет. Но ведь не хочешь же ты вытаскивать их все сюда.
   – Естественно, хочу!
   – Боже, да оставь ты все эти вопросы в покое!
   – Джейк, – сказал Роланд, – может быть, попозже, когда мы все протрезвеем. Этот рисунок, должно быть, представляет местную группу звезд. Посмотри, вот Магеллановы Облака... и... посмотри... как раз тут должны были бы быть Андромеда и Мерсье-34...
   – А кто не трезв?
   – А эти две такие пушистые точки, вероятно. Лесс-2 и 1. Вон там галактики Скульптора и Форнакса...
   – Кому нужны всякие там книжки, – сказал беззубый лесоруб с сильным стриновским акцентом, – когда у тебя есть этот вот знайка?
   – Роланд сам по себе книга.
   – Спасибо, Сьюзи. А все эти линии, – продолжал Роланд, – это дороги Космострады. Но самый интересный вопрос сводится вот к чему. Что за крупная дорога, которая вливается вот отсюда и продолжается вот сюда? Кажется, это одна из главных артерий Космострады.
   – Очень может быть, – сказал Фитцгор. – Посмотрите на все эти штуки, которые нарисовала Винни. А могут ли все эти галактические группы быть соединены дорогой?
   – Я бы сказал, что так и должно быть, – ответил Роланд. – А вот эти рисунки, похожие на облака...
   – Метагруппы, – сказал я.
   – А это что за зверь такой? – спросил меня кто-то из толпы.
   – Группы групп. Супергруппы галактик, все они доступны с помощью единой дорожной системы.
   – И куда она идет, интересно? – вслух подумал один из лесорубов.
   – До самого предела, долбаного предела, парень.
   – Чего-чего?
   – Начала всех начал, – выдохнул Фитцгор. – Самая колыбель всего, что было рождено.
   – Это как же так получается?
   – Когда ты смотришь на вселенную, – читал ему лекцию Роланд, хотя и произносил слова что-то уж очень старательно, настолько он был пьян, – на слабые облака галактик, ты смотришь обратно сквозь время. Относительность, скорость света и все такое прочее. Когда ты смотришь действительно далеко-далеко, туда, куда самые изорщ... изрощ... извращ... словом, самые хитрые приборы могут достать... – он рыгнул. – Извините. Иными словами, если посмотреть в самый хитрый телескоп, то там особо много не увидишь. Ты просто смотришь в такие места, в такие времена, когда вселенная была совсем не такой, как раньше, когда она была радикально иной. До того еще, как сформировались галактики. Тебя словно отбрасывает к пределу видимой, постижимой вселенной, за тот предел, где все сдвинуто в красную сторону спектра настолько, что становится почти невидимым. Это и есть красный предел.
   – Тут я что-то за тобой не поспеваю.
   – Это азы космологии, – снизошел Роланд, причем его тон подразумевал, что любой шестилетний ребенок сочтет, что это просто мелочи и чепуха.
   – Да, разумеется, – сказал Фитцгор больше себе самому, чем обращаясь к кому-либо. – Стоит проскочить сквозь портал, и ты идешь как бы обратно через время. Если ты едешь по дороге, которая ведет в самые дальние просторы космоса, дорога, которая ведет тебя прыжками быстрее скорости света...
   – То в конце концов, – продолжил за него Роланд, – ты придешь к тому моменту, где начинается поток времени.
   – Тот самый большой взрыв, который породил Галактику, – сказал один из лесорубов.
   – Абсолютно верно, если Космострада простирается до такой степени.
   – А как такое может быть? – спросил кто-то.
   – Понятия не имею, – сказал Роланд, – но на Космостраде поговаривают, что как раз Джейк и обнаружит, как это оно делается.
   – Я никуда не еду, – сказал я. – Я слишком пьян, чтобы сесть за руль.
   Вообразите себе, как поднимается тесто для буханки хлеба в четырех измерениях, хлеба с изюмом.
   Вы этого не сможете сделать. Невозможно вообразить себе что-либо в четырех измерениях, но попробовать все-таки стоит.
   По мере того, как тесто поднимается, расстояние между изюминками увеличивается, поскольку увеличивается объем теста. Представьте себе, что каждая изюминка – это галактика, и у вас будет прекрасная иллюстрация к теории расширяющейся вселенной, которую в первый раз выдвинули века полтора назад. Теперь представьте себе, что в раздувающемся объеме теста чем дальше изюминки друг от друга, тем выше их скорость удаления друг от друга. Это просто срабатывает в геометрической прогрессии. В настоящей вселенной происходит так, что эти галактики или группы галактик могут находиться на таком удалении друг от друга, что их скорости относительно друг друга можно измерить в процентах от скорости света. Благодаря эффекту Допплера, свет от этих отдаленных объектов сдвинут в красную сторону спектра, что означает, что длина волны света от этих объектов уменьшилась в смысле частоты к красному концу спектра. То же самое происходит, когда мы слышим звуковые волны от проезжающего мимо гудка автомобиля. Вы слышите, как тон гудка повышается с приближением и понижается с удалением автомобиля. Он словно уменьшается по частоте. Свет тоже приходит к нам со своими частотами. Видимая часть спектра построена таким образом, что голубой – это самые высокие частоты, а красный – самые низкие. Удаляющиеся от нас галактические скопления постепенно, благодаря эффекту Допплера, смещаются в пределы красного света. Красный сдвиг. Чем дальше они от нас, тем больше свет от них смещается в красную сторону спектра. Как сказал Роланд, астрономы могут в наши дни заглянуть довольно далеко, используя нейтринную астрономию и гравитационное сканирование. Как только минуешь протогалактические ядерные объекты, которые традиционно называются квазарами, вообще почти ничего нельзя разглядеть. Все, что находится на таком расстоянии, становится удаляющимся красным призраком, который стремительно убегает из наших пределов почти со скоростью света. На этих расстояниях человек может заглянуть за красные пределы вселенной. Если можно представить себе, что у вселенной есть граница, то это она и есть. Но есть и что-то за этими пределами.
   Возьмите любую точку отсчета в сегодняшней вселенной, вообще любое место. Если оттуда начать путешествие в любую сторону – вот это надо все время помнить – на скорости, которая превышает скорость света – и вы начнете двигаться обратно во времени. Если достаточно далеко уехать, можно добраться до самого края. Если перевалить за предел – можно свалиться как раз в момент Создания Мира.
   Я тщательно вглядывался в карты Винни. Действительно, существовала крупная артерия, которая соединяла метагруппы. Роланд и я стали с помощью Винни соединять листы в одно целое.
   – Видишь, Джейк? Межгрупповая дорога вливается сюда на Андромеде и выходит обратно в том же месте. Давай назовем ее межгалактической сквозной Космострадой.
   – А если ты по ней едешь, – сказал я, – то едешь... полгодика. Местная группа соединена с другими галактическими скоплениями? Или мы просто едем своим собственным путем?
   – Не знаю. У нас масса времени, чтобы это проверить. Может оказаться и так, что внутригалактическая дорога и межгалактическая на этом отрезке становятся одной и тон же дорогой.
   – О'кей. Тогда, чем бы ни была эта большая дорога, мы должны поехать по трансгалактическому расширению на Андромеду, чтобы на нее выехать. По дороге мы проезжаем через эти маленькие шаровидные галактики. Ты не знаешь, как их называют?
   – Это просто номера в новом общем каталоге. Не могу запомнить, как их называют.
   – Неважно. Ладно, вот тут ты выезжаешь на Андромеду. Видимо, в этот момент ты можешь сделать выбор – поехать ли по местным дорогам в эти галактики или перепрыгнуть в следующие группы или метагруппы, какими бы они ни были.