— А нигде, — Рыбаков пожал плечами. — Правильно Димыч говорит.
— Жиды уничтожили? — предположил сообразительный Ортопед.
— Не, Мишель, не жиды, — Денис чуть приоткрыл боковое стекло «мерседеса». — Их просто-напросто никогда не существовало. Сейчас это уже вынуждены даже специалисты по проблеме холокоста признать. Все вопли о планах фюрера по истреблению иудеев — фикция. Послевоенные выдумки...
— Что, нигде даже словечка нет? — огорчился Грызлов, надеявшийся на то, что можно будет почитать первоисточники и выписать оттуда пару полезных цитат.
— Не-а... Есть документы о том, что в Третьем Рейхе одобряли сионистское движение и даже помогали расчищать палестинские территории для еврейских поселений, потому и с англичанами на Ближнем Востоке махались. Но вот бумаг о том, что кому-то из руководства тогдашней Германии приходило в голову планировать уничтожение именно пархатых, не существует. Хотя иудеи, в принципе, входили в список «неполноценных рас», генетическое смешение с которыми нежелательно... Вместе со славянами, кавказцами, французами, балканскими народами и прочими «унтерменшами» [50]. Однако, «нежелательность» и избирательная зачистка — разные вещи. Спонтанные погромы, конечно, были. Куда ж без них? Тем не менее, общегерманского приказа вырезать евреев или набивать их в концлагеря не было... Если б был, то, зная педантичность немцев, сынов Соломоновых ликвидировали бы месяца за три. Всех, подчистую. И не было бы никакого Израиля... А так — мы имеем то, что имеем.
— Жидкам сейчас туго приходится, — общительный и стоящий на аналогичных с Ортопедом позициях Комбижирик поддержал разговор, имея в виду очередные взрывы палестинских террористов-самоубийц в израильских кафе и на дискотеках.
— А что ж ты хотел? — Денис открыл перчаточный ящик и достал запечатанную оранжевую пачку «Camel medium». — У арабов терпение лопнуло. Евреи им всё обещали, что уйдут с оккупированных территорий, но вместо этого стали новые поселения строить, да еще и ужесточать политику по отношению к гастарбайтерам [51]. Палестинцы и не стерпели... Им терять нечего, житуха и так не фонтан, а посредством самоподрыва можно семью на десять лет вперед обеспечить. Родственники камикадзе капусту на следующий день получают, даже если полицейские исполнителя завалят до того момента, как он взорвется.
— Двадцать штук зеленью — смешные деньги, — заявил Ортопед, весьма осведомленный в вопросах финансирования интифады. — Но ведь и за них, блин, на смерть идут...
— Это для тебя смешные, — возразил Рыбаков. — Там это целое состояние, два дома купить можно, машину и на мебель с едой еще останется. Плюс не забывай о том, что самоубийца тут же становится национальным героем, как и все его родственники...
— На фиг нужен такой героизм, — констатировал Комбижирик. — Жмуру [52] без разницы, герой он или не герой...
— Не скажи, брателло, — не согласился подкованный Михаил. — Для мусульманина посмертный престиж, блин, не менее важен, чем при жизни. Вот ты ж, Гоша, тоже, типа, хочешь, чтоб на твоей могиле не крестик какой-нибудь занюханный стоял, а стела гранитная.
— Я что-то туда не тороплюсь, — хмуро отреагировал Георгий. — Мне и здесь неплохо...
— Не, я в общем плане.
— И в общем не хочу. Мне, блин, прыжков на мотоцикле с обрыва хватило...
Денис развеселился, вспомнив прошлогодние приключения двух верных корешей.
Выезд на пикник, в котором приняли участие почти все члены братанского коллектива, сопровождался массой полуспортивных состязаний, ибо Ортопед с Комбижириком прибыли на него не на обычных и даже в чем-то приевшихся внедорожниках, а на спортивных мотоциклах «Kawasaki ZX 12-R Ninja» и «Suzuki GSX-R1000». После обильного полдника с морем разнообразных горячительных напитков, было решено слегка расслабиться и погонять на сверкающих разноцветным лаком двухколесных монстрах, способных достигать скорости в сто километров в час всего за две с половиной секунды.
Мотоциклы опробовали все и почти все остались довольны.
Исключением был Парашютист [53], которого изрядно укачало.
После езды по прямой дистанции и «змеек» между деревьями некто вбросил в сознание масс удивительную своей новизной мысль о том, что достойным финалом выходного дня было бы соревнование между владельцами байков в том, кто из них дальше прыгнет с обрыва в речку. Победитель забирал мотоцикл проигравшего.
Спустя пять минут идея охватила всех собравшихся, и Ортопед с Комбижириком отъехали от обрыва метров на пятьсот, чтобы как следует разогнаться.
Стартовали по очереди.
Жребий прыгать первым выпал Собинову. Браток как следует порычал двигателем, вызывая одобрительные вопли зрителей, пригнулся и понесся навстречу судьбе.
К моменту отрыва колес от твердой поверхности «кавасаки» Комбижирика уже набрал больше ста пятидесяти километров в час и остановиться браток не мог.
А зря.
Ибо, пока он готовился к своему историческому прыжку, по реке тихо дрейфовала баржа с углем, оказавшаяся аккурат перед взмывшим с обрыва «спортсменом».
Двести пятнадцать килограммов веса мотоцикла и сто двадцать Гоши Собинова, помноженные на скорость в сорок два метра в секунду, вызвали эффект попадания в кучу угля крупнокалиберного снаряда. На многие сажени вверх взметнулись куски антрацита, баржа содрогнулась, ее штурман получил инфаркт, а прошедший насквозь Комбижирик вылетел с противоположной стороны кучи уже без мотоцикла и плюхнулся на песчаную отмель.
Ортопед всего этого не видел, ибо его отвлек какой-то местный житель с красным бантом в петлице кургузого пиджачка, приставший с просьбами добросить его до деревни. Добродушный Михаил не стал отказывать аборигену, к тому же припомнив, что инерции движущейся конструкции дополнительный вес не помеха, а вроде как бы даже наоборот, и пригласил тщедушного старичка сесть на свободное место.
Полет Ортопеда в связи с наличием у него за спиной непредусмотренного правилами соревнований пассажира вызвал не меньший фурор.
Крик аборигена услышали жители всех деревень в радиусе десяти километров, а Миша был дисквалифицирован справедливым Кабанычем, исполнявшим роль рефери. Естественно, после того, как сломавшего себе три ребра Ортопеда и лишившегося рассудка председателя районной ячейки КПРФ выковыряли из злополучной кучи угля...
— Да хорошо тогда отдохнули, — мечтательно произнес Ортопед, чуть притормозил и мигнул дальним светом, сгоняя с дороги застывшего посередине проселка огромного лося.
Боксер тяжело вздохнул, как это умеют делать только большие служебные псы, прогнулся назад, посмотрел на хозяев своими печальными карими глазами и принял прежнюю позу, не сдвинувшись ни на миллиметр.
— Ричи! — подал голос хозяин дома.
Пес навострил коротко купированные уши, пару раз вильнул тем, что осталось от хвоста, показывая, что он всё слышит, но даже не соизволил поднять голову.
Под одеялом завозилась карликовый пудель Даша и попыталась пролезть между Ксенией и Денисом, дабы занять свое законное место на подушке.
— Дарья! — Рыбаков выставил ладонь, преграждая путь серебристому недоразумению на четырех лапах. — Ты пять минут можешь спокойно полежать?
Пуделиха сделала вид, что не расслышала собственное имя, лизнула Дениса в руку и продолжила ползком ввинчиваться между хозяевами.
— Так, меня это достало, — Рыбаков сел, уперся обеими руками в круп посапывающего Ричарда и спихнул того на пол. — Ричи, место!
Боксер недовольно фыркнул и растянулся на полу в метре от кровати, положив тяжелую морду на вытянутые передние лапы. Денис откинулся обратно на подушку.
— Отвечаю на твой вопрос, — Рыбаков отодвинул свернувшуюся клубком Дашу и обнял жену. — Видимо, послезавтра. Прибавляем денек-другой на подготовку — и можно проводить сделку. Ортопед уже руки потирает, верещит, что так евреев еще никто не наказывал... Я ему сказал, чтобы не забегал вперед. Клиенты хитроседалищные, в последний момент могут все попытаться переиграть.
— Правильно сказал, — сонно пробормотала Ксения.
ГЛАВА 2
21 марта 2002 года
В отсутствие подполковника Козявкина руководство бестолковыми сотрудниками тридцать пятого РОВД взял на себя начальник отдела уголовного розыска майор Балаболко, недавно вышедший из психиатрической больницы имени Кащенко, где проходил лечение от белой горячки на специальном, созданном исключительно для работников милиции, прокуратуры и суда, отделении. Отделение всегда было переполнено, и попасть туда вовремя, до наступления необратимых последствий считалось большой удачей.
Последний приступ «делириум тременс» [54], в процессе которого начальник ОУРа едва не застрелил двух своих сослуживцев, принятых им за замаскированных под хомо сапиенсов инопланетных захватчиков-инсектоидов, был у майора девятым по счету за пятнадцать лет работы в органах правопорядка. Но сие отнюдь не было рекордом даже в масштабе РОВД. Например, дознаватель Землеройко только за истекший год трижды заскакивал на «белого коня», что по усредненным данным значительно перекрывало достижения Балаболко.
Злой и перманентно трезвый майор, который накануне так и не смог прорваться на рабочее место, остановленный запертой дверью с табличкой «Переучет» и облитый кем-то чернилами из окна третьего этажа, в связи с чем был вынужден весь день отмываться в ванной собственной квартиры, устроил страдавшим с похмелья подчиненным грандиозный разнос и представил выстроенным в неровную шеренгу покачивавшимся операм, дознавателям и патрульным лысого и низкорослого терапевта. Доктор также выразил недовольство тем фактом, что вчера его не пустили в РОВД, и пообещал подойти к оценке физического состояния милиционеров совершенно беспристрастно, что могло привести к массовому увольнению сотрудников по причине наличия у большинства из них цирроза печени, синдрома умственной отсталости и иных сильных алкоголических и психологических изменений в организмах.
Понявший сие Балаболко попросил медика не перегибать палку и признать годными всех, намекнув на то, что правильные диагнозы в карточках будут щедро оплачены.
Доктор для вида немного поупирался, зачем-то побубнил о «клятве Гиппократа», но быстро сдался и позволил проводить себя в выделенный под осмотровую отдельный кабинет. Майор свистнул трех наиболее крепких пэпээсников и приказал им устроить шмон на местном вещевом рынке, добыв для врача минимум пять тысяч рублей и десяток бутылок коньяку.
На входную дверь РОВД опять была водружена табличка «Переучет», а имевшиеся в наличии сотрудники расселись на стульях в порядке живой очереди вдоль коридора под бдительным оком назначенного ответственным за соблюдение порядка командира взвода ППС Пасюка.
— Не, — выдохнул Паниковский [55], выволакивая из багажного отсека зеленого «Range Rover 4. 0 HSE» плоский деревянный ящик. — Это мина. Штатовская. Мы таких сорок штук привезли...
— Прыгающая? — деловито осведомился Ортопед, вскрывая очередную коробку.
— Угу, — Мизинчик захлопнул дверь своего внедорожника. — С дистанционным управлением. Пока кнопочку на пульте не нажмешь, на боевой взвод не встанет... Там маленькая такая антенна есть, видишь?
— Точно, есть! — радостно сказал Грызлов, повертев в руках цилиндр, и коснулся пальцем трехсантиметрового тонкого штырька. — Зеленая, как травинка...
— Вот она только и торчит из земли, — сообщил Мизинчик. — Со стороны вообще незаметна.
— Хорошая вещь, — оценил Ортопед. — И сколько отгрузили?
— По полтонны за каждую, — покачал головой Паниковский.
— Дороговато, — заметил Садист.
— Вы что, сдурели тут в одночасье? — наконец вмешался Рыбаков. — Зачем нам мины?
— Как же без них? Периметр обставим, — изрек Мизинчик. — Ни одна тварь не пройдет.
— А если эти самые твари на машинах поедут? — язвительно спросил Денис. — Мины-то противопехотные...
— А верно! — сообразил Паниковский. — Надо было противотанковые еще брать.
— Возьмем, не вопрос, — Мизинчик пожал широченными плечами. — Хоть, блин, противокорабельные.
Рыбаков тяжело вздохнул и сел на еще нераспечатанную коробку.
Тяга братков к превращению любого мероприятия в крупно— или мелкомасштабную боевую операцию была неистребима.
То Армагеддонец [56] пальнет из гранатомета «Муха» [57] по будочке инструментального контроля Госавтоинспекции за то, что те из свойственной ментозаврам жадности слишком долго проверяли тормозную систему его джипа, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку и по легкому срубить деньжат с торопящегося по своим делам братана, то Сережа Александров по кличке Тулип [58], полученной за случившуюся на заре юности драку со взводом ОМОНа в цветочных рядах Сытного рынка, из которой Тулип вышел победителем, установит в кузове пикапа крупнокалиберный пулемет НСВ «Утес» [59] и польет очередями ряды ларьков у метро, в одном из которых ему подсунули пиво «Сибирская корона» с истекшим сроком годности, что привело к трехдневному запою, то Парашютист, словно во оправдание своего прозвища, имеющего некоторое отношение к авиации, наймет прогулочный вертолет, загрузит в него пару тяжелых сумок, прикажет летунам подлететь к определенному дому в элитном поселке и начнет через приоткрытую боковую дверь бросать вниз извлекаемые из сумок бомбочки со слезоточивым газом, радостно наблюдая за мечущимся по своему участку жадюгой-банкиром, отказавшим достойному пацану в безвозвратном кредите, то радостный Нефтяник, купивший по случаю весьма актуальную в Питере амфибию «Фокс» [60] с неснятым вооружением и полным боезапасом, выедет на ней в белые ночи на стрелку Васильевского острова, протаранит несущиеся на перехват милицейские машины да уплывет куда-нибудь в сторону Петропавловской крепости, пугая мечущихся по набережной «людей в сером» [61] очень одиночными и неприцельными выстрелами из пушки...
— Так не пойдет, — Денис грозно посмотрел на Паниковского, любовно поглаживавшего ребристый бок изделия американских мастеров. — Мины верните на базу. Взрывчатки тут и без вас достаточно...
— Но... — попытался возразить Мизинчик.
— Никаких «но»! — Рыбаков отрицательно мотнул головой. — Мы договаривались, что сработаем чисто... А ваша инициатива приведет к тому, что мы все окрестности трупами завалим. Мишель, не скалься! — Денис погрозил кулаком заулыбавшемуся Ортопеду. — Помимо столь милых твоему большому и доброму сердцу иудейских трупов, может образоваться некоторое количество покойников из числа местных жителей... Нам это надо?
— Не надо, — согласился Садист.
— Вот видите...
— Ну, блин, а если попрут, как тараканы? — Ортопед попытался отстоять запавшую ему глубоко в душу идею о минировании подходов к месту будущей сделки.
— Кто попрет? — язвительно спросил Рыбаков.
— Жиды...
— Здесь тебе не Израиль, — Денис намеренно поставил ударение на второе «и», — тута жидов в большом количестве не водится... Максимум приедет с десяток обрезанных особей. А их мы и так нейтрализуем. Тебя одного хватит...
— Они с мусорами пытаются договориться, — сообщил Мизинчик, все же пытаясь найти оправдание планам по минированию местности.
— Мы это предполагали, — спокойно отреагировал Рыбаков.
— Ну, это... — Кузьмичев почесал пятерней в затылке. — Вот мы и решили, блин, подготовиться достойно.
— То есть — проводим операцию под кодовым наименованием «Смерть легавым и пейсатым»? — язвительно осведомился Денис. — Или мы всё же денежку решили срубить?
— Денежку, — печально согласился Ортопед.
— Ну, вот и хорошо, — Рыбаков потер руки. — А захочешь отдохнуть, Мишель, съезди в Палестину. Там как раз заваруха очередная начинается, такие как ты, будут сильно востребованы... Бери Циолковского — и вперед. У него ж там, если память мне не изменяет, дружбаны в «Хамазе» [62]?
Ортопед обречено кивнул.
Андрей Королев по кличке Циолковский действительно имел обширные связи с ближневосточными террористами. Причем связи эти никак не были связаны с коммерческой деятельностью или поддержкой Циолковским палестинской интифады и иных народноосвободительных движений. Просто Королеву сильно везло на знакомство с бородатыми резкими парнями из боевых ячеек «Мучеников Аль-Аксы» [63], «Хезболлаха» [64], «Черного сентября» [65], и других аналогичных организаций. Будучи в вояжах за границей, Циолковский вечно влипал в истории, то оказываясь втянутым в какую-нибудь антиизраильскую манифестацию, заканчивающуюся непременной дракой с местной полицией, то забредая в арабский кабачок именно в тот момент, когда там собирали самодельную бомбу, то сидючи в одной камере с задержанными по подозрению в подготовке теракта палестинскими или баскскими боевиками.
— Жиды уничтожили? — предположил сообразительный Ортопед.
— Не, Мишель, не жиды, — Денис чуть приоткрыл боковое стекло «мерседеса». — Их просто-напросто никогда не существовало. Сейчас это уже вынуждены даже специалисты по проблеме холокоста признать. Все вопли о планах фюрера по истреблению иудеев — фикция. Послевоенные выдумки...
— Что, нигде даже словечка нет? — огорчился Грызлов, надеявшийся на то, что можно будет почитать первоисточники и выписать оттуда пару полезных цитат.
— Не-а... Есть документы о том, что в Третьем Рейхе одобряли сионистское движение и даже помогали расчищать палестинские территории для еврейских поселений, потому и с англичанами на Ближнем Востоке махались. Но вот бумаг о том, что кому-то из руководства тогдашней Германии приходило в голову планировать уничтожение именно пархатых, не существует. Хотя иудеи, в принципе, входили в список «неполноценных рас», генетическое смешение с которыми нежелательно... Вместе со славянами, кавказцами, французами, балканскими народами и прочими «унтерменшами» [50]. Однако, «нежелательность» и избирательная зачистка — разные вещи. Спонтанные погромы, конечно, были. Куда ж без них? Тем не менее, общегерманского приказа вырезать евреев или набивать их в концлагеря не было... Если б был, то, зная педантичность немцев, сынов Соломоновых ликвидировали бы месяца за три. Всех, подчистую. И не было бы никакого Израиля... А так — мы имеем то, что имеем.
— Жидкам сейчас туго приходится, — общительный и стоящий на аналогичных с Ортопедом позициях Комбижирик поддержал разговор, имея в виду очередные взрывы палестинских террористов-самоубийц в израильских кафе и на дискотеках.
— А что ж ты хотел? — Денис открыл перчаточный ящик и достал запечатанную оранжевую пачку «Camel medium». — У арабов терпение лопнуло. Евреи им всё обещали, что уйдут с оккупированных территорий, но вместо этого стали новые поселения строить, да еще и ужесточать политику по отношению к гастарбайтерам [51]. Палестинцы и не стерпели... Им терять нечего, житуха и так не фонтан, а посредством самоподрыва можно семью на десять лет вперед обеспечить. Родственники камикадзе капусту на следующий день получают, даже если полицейские исполнителя завалят до того момента, как он взорвется.
— Двадцать штук зеленью — смешные деньги, — заявил Ортопед, весьма осведомленный в вопросах финансирования интифады. — Но ведь и за них, блин, на смерть идут...
— Это для тебя смешные, — возразил Рыбаков. — Там это целое состояние, два дома купить можно, машину и на мебель с едой еще останется. Плюс не забывай о том, что самоубийца тут же становится национальным героем, как и все его родственники...
— На фиг нужен такой героизм, — констатировал Комбижирик. — Жмуру [52] без разницы, герой он или не герой...
— Не скажи, брателло, — не согласился подкованный Михаил. — Для мусульманина посмертный престиж, блин, не менее важен, чем при жизни. Вот ты ж, Гоша, тоже, типа, хочешь, чтоб на твоей могиле не крестик какой-нибудь занюханный стоял, а стела гранитная.
— Я что-то туда не тороплюсь, — хмуро отреагировал Георгий. — Мне и здесь неплохо...
— Не, я в общем плане.
— И в общем не хочу. Мне, блин, прыжков на мотоцикле с обрыва хватило...
Денис развеселился, вспомнив прошлогодние приключения двух верных корешей.
Выезд на пикник, в котором приняли участие почти все члены братанского коллектива, сопровождался массой полуспортивных состязаний, ибо Ортопед с Комбижириком прибыли на него не на обычных и даже в чем-то приевшихся внедорожниках, а на спортивных мотоциклах «Kawasaki ZX 12-R Ninja» и «Suzuki GSX-R1000». После обильного полдника с морем разнообразных горячительных напитков, было решено слегка расслабиться и погонять на сверкающих разноцветным лаком двухколесных монстрах, способных достигать скорости в сто километров в час всего за две с половиной секунды.
Мотоциклы опробовали все и почти все остались довольны.
Исключением был Парашютист [53], которого изрядно укачало.
После езды по прямой дистанции и «змеек» между деревьями некто вбросил в сознание масс удивительную своей новизной мысль о том, что достойным финалом выходного дня было бы соревнование между владельцами байков в том, кто из них дальше прыгнет с обрыва в речку. Победитель забирал мотоцикл проигравшего.
Спустя пять минут идея охватила всех собравшихся, и Ортопед с Комбижириком отъехали от обрыва метров на пятьсот, чтобы как следует разогнаться.
Стартовали по очереди.
Жребий прыгать первым выпал Собинову. Браток как следует порычал двигателем, вызывая одобрительные вопли зрителей, пригнулся и понесся навстречу судьбе.
К моменту отрыва колес от твердой поверхности «кавасаки» Комбижирика уже набрал больше ста пятидесяти километров в час и остановиться браток не мог.
А зря.
Ибо, пока он готовился к своему историческому прыжку, по реке тихо дрейфовала баржа с углем, оказавшаяся аккурат перед взмывшим с обрыва «спортсменом».
Двести пятнадцать килограммов веса мотоцикла и сто двадцать Гоши Собинова, помноженные на скорость в сорок два метра в секунду, вызвали эффект попадания в кучу угля крупнокалиберного снаряда. На многие сажени вверх взметнулись куски антрацита, баржа содрогнулась, ее штурман получил инфаркт, а прошедший насквозь Комбижирик вылетел с противоположной стороны кучи уже без мотоцикла и плюхнулся на песчаную отмель.
Ортопед всего этого не видел, ибо его отвлек какой-то местный житель с красным бантом в петлице кургузого пиджачка, приставший с просьбами добросить его до деревни. Добродушный Михаил не стал отказывать аборигену, к тому же припомнив, что инерции движущейся конструкции дополнительный вес не помеха, а вроде как бы даже наоборот, и пригласил тщедушного старичка сесть на свободное место.
Полет Ортопеда в связи с наличием у него за спиной непредусмотренного правилами соревнований пассажира вызвал не меньший фурор.
Крик аборигена услышали жители всех деревень в радиусе десяти километров, а Миша был дисквалифицирован справедливым Кабанычем, исполнявшим роль рефери. Естественно, после того, как сломавшего себе три ребра Ортопеда и лишившегося рассудка председателя районной ячейки КПРФ выковыряли из злополучной кучи угля...
— Да хорошо тогда отдохнули, — мечтательно произнес Ортопед, чуть притормозил и мигнул дальним светом, сгоняя с дороги застывшего посередине проселка огромного лося.
* * *
— Скоро закончите? — промурлыкала верная боевая подруга Дениса, положив мужу голову на плечо и отпихивая ногой развалившегося по центру кровати огромного тигрового боксера. — Ричард, имей совесть!Боксер тяжело вздохнул, как это умеют делать только большие служебные псы, прогнулся назад, посмотрел на хозяев своими печальными карими глазами и принял прежнюю позу, не сдвинувшись ни на миллиметр.
— Ричи! — подал голос хозяин дома.
Пес навострил коротко купированные уши, пару раз вильнул тем, что осталось от хвоста, показывая, что он всё слышит, но даже не соизволил поднять голову.
Под одеялом завозилась карликовый пудель Даша и попыталась пролезть между Ксенией и Денисом, дабы занять свое законное место на подушке.
— Дарья! — Рыбаков выставил ладонь, преграждая путь серебристому недоразумению на четырех лапах. — Ты пять минут можешь спокойно полежать?
Пуделиха сделала вид, что не расслышала собственное имя, лизнула Дениса в руку и продолжила ползком ввинчиваться между хозяевами.
— Так, меня это достало, — Рыбаков сел, уперся обеими руками в круп посапывающего Ричарда и спихнул того на пол. — Ричи, место!
Боксер недовольно фыркнул и растянулся на полу в метре от кровати, положив тяжелую морду на вытянутые передние лапы. Денис откинулся обратно на подушку.
— Отвечаю на твой вопрос, — Рыбаков отодвинул свернувшуюся клубком Дашу и обнял жену. — Видимо, послезавтра. Прибавляем денек-другой на подготовку — и можно проводить сделку. Ортопед уже руки потирает, верещит, что так евреев еще никто не наказывал... Я ему сказал, чтобы не забегал вперед. Клиенты хитроседалищные, в последний момент могут все попытаться переиграть.
— Правильно сказал, — сонно пробормотала Ксения.
ГЛАВА 2
КИСЛОТНО-СВОЛОЧНОЙ БАЛАНС
«Вчера узбекские хакеры впервые пытались войти в сеть и взломать чей-нибудь сервер.
Десятерых из одиннадцати входивших убило сразу. 220 вольт — это не шутки...»
Из газеты «Невский братан»,
21 марта 2002 года
В отсутствие подполковника Козявкина руководство бестолковыми сотрудниками тридцать пятого РОВД взял на себя начальник отдела уголовного розыска майор Балаболко, недавно вышедший из психиатрической больницы имени Кащенко, где проходил лечение от белой горячки на специальном, созданном исключительно для работников милиции, прокуратуры и суда, отделении. Отделение всегда было переполнено, и попасть туда вовремя, до наступления необратимых последствий считалось большой удачей.
Последний приступ «делириум тременс» [54], в процессе которого начальник ОУРа едва не застрелил двух своих сослуживцев, принятых им за замаскированных под хомо сапиенсов инопланетных захватчиков-инсектоидов, был у майора девятым по счету за пятнадцать лет работы в органах правопорядка. Но сие отнюдь не было рекордом даже в масштабе РОВД. Например, дознаватель Землеройко только за истекший год трижды заскакивал на «белого коня», что по усредненным данным значительно перекрывало достижения Балаболко.
Злой и перманентно трезвый майор, который накануне так и не смог прорваться на рабочее место, остановленный запертой дверью с табличкой «Переучет» и облитый кем-то чернилами из окна третьего этажа, в связи с чем был вынужден весь день отмываться в ванной собственной квартиры, устроил страдавшим с похмелья подчиненным грандиозный разнос и представил выстроенным в неровную шеренгу покачивавшимся операм, дознавателям и патрульным лысого и низкорослого терапевта. Доктор также выразил недовольство тем фактом, что вчера его не пустили в РОВД, и пообещал подойти к оценке физического состояния милиционеров совершенно беспристрастно, что могло привести к массовому увольнению сотрудников по причине наличия у большинства из них цирроза печени, синдрома умственной отсталости и иных сильных алкоголических и психологических изменений в организмах.
Понявший сие Балаболко попросил медика не перегибать палку и признать годными всех, намекнув на то, что правильные диагнозы в карточках будут щедро оплачены.
Доктор для вида немного поупирался, зачем-то побубнил о «клятве Гиппократа», но быстро сдался и позволил проводить себя в выделенный под осмотровую отдельный кабинет. Майор свистнул трех наиболее крепких пэпээсников и приказал им устроить шмон на местном вещевом рынке, добыв для врача минимум пять тысяч рублей и десяток бутылок коньяку.
На входную дверь РОВД опять была водружена табличка «Переучет», а имевшиеся в наличии сотрудники расселись на стульях в порядке живой очереди вдоль коридора под бдительным оком назначенного ответственным за соблюдение порядка командира взвода ППС Пасюка.
* * *
— Ого! — Денис огладил ладонью ребристый бок темно-серого пластмассового цилиндра, лежавшего на дне коробки с электронным оборудованием, доставленного Пашей Кузьмичевым по кличке Мизинчик. — Что это? Объемный датчик?— Не, — выдохнул Паниковский [55], выволакивая из багажного отсека зеленого «Range Rover 4. 0 HSE» плоский деревянный ящик. — Это мина. Штатовская. Мы таких сорок штук привезли...
— Прыгающая? — деловито осведомился Ортопед, вскрывая очередную коробку.
— Угу, — Мизинчик захлопнул дверь своего внедорожника. — С дистанционным управлением. Пока кнопочку на пульте не нажмешь, на боевой взвод не встанет... Там маленькая такая антенна есть, видишь?
— Точно, есть! — радостно сказал Грызлов, повертев в руках цилиндр, и коснулся пальцем трехсантиметрового тонкого штырька. — Зеленая, как травинка...
— Вот она только и торчит из земли, — сообщил Мизинчик. — Со стороны вообще незаметна.
— Хорошая вещь, — оценил Ортопед. — И сколько отгрузили?
— По полтонны за каждую, — покачал головой Паниковский.
— Дороговато, — заметил Садист.
— Вы что, сдурели тут в одночасье? — наконец вмешался Рыбаков. — Зачем нам мины?
— Как же без них? Периметр обставим, — изрек Мизинчик. — Ни одна тварь не пройдет.
— А если эти самые твари на машинах поедут? — язвительно спросил Денис. — Мины-то противопехотные...
— А верно! — сообразил Паниковский. — Надо было противотанковые еще брать.
— Возьмем, не вопрос, — Мизинчик пожал широченными плечами. — Хоть, блин, противокорабельные.
Рыбаков тяжело вздохнул и сел на еще нераспечатанную коробку.
Тяга братков к превращению любого мероприятия в крупно— или мелкомасштабную боевую операцию была неистребима.
То Армагеддонец [56] пальнет из гранатомета «Муха» [57] по будочке инструментального контроля Госавтоинспекции за то, что те из свойственной ментозаврам жадности слишком долго проверяли тормозную систему его джипа, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку и по легкому срубить деньжат с торопящегося по своим делам братана, то Сережа Александров по кличке Тулип [58], полученной за случившуюся на заре юности драку со взводом ОМОНа в цветочных рядах Сытного рынка, из которой Тулип вышел победителем, установит в кузове пикапа крупнокалиберный пулемет НСВ «Утес» [59] и польет очередями ряды ларьков у метро, в одном из которых ему подсунули пиво «Сибирская корона» с истекшим сроком годности, что привело к трехдневному запою, то Парашютист, словно во оправдание своего прозвища, имеющего некоторое отношение к авиации, наймет прогулочный вертолет, загрузит в него пару тяжелых сумок, прикажет летунам подлететь к определенному дому в элитном поселке и начнет через приоткрытую боковую дверь бросать вниз извлекаемые из сумок бомбочки со слезоточивым газом, радостно наблюдая за мечущимся по своему участку жадюгой-банкиром, отказавшим достойному пацану в безвозвратном кредите, то радостный Нефтяник, купивший по случаю весьма актуальную в Питере амфибию «Фокс» [60] с неснятым вооружением и полным боезапасом, выедет на ней в белые ночи на стрелку Васильевского острова, протаранит несущиеся на перехват милицейские машины да уплывет куда-нибудь в сторону Петропавловской крепости, пугая мечущихся по набережной «людей в сером» [61] очень одиночными и неприцельными выстрелами из пушки...
— Так не пойдет, — Денис грозно посмотрел на Паниковского, любовно поглаживавшего ребристый бок изделия американских мастеров. — Мины верните на базу. Взрывчатки тут и без вас достаточно...
— Но... — попытался возразить Мизинчик.
— Никаких «но»! — Рыбаков отрицательно мотнул головой. — Мы договаривались, что сработаем чисто... А ваша инициатива приведет к тому, что мы все окрестности трупами завалим. Мишель, не скалься! — Денис погрозил кулаком заулыбавшемуся Ортопеду. — Помимо столь милых твоему большому и доброму сердцу иудейских трупов, может образоваться некоторое количество покойников из числа местных жителей... Нам это надо?
— Не надо, — согласился Садист.
— Вот видите...
— Ну, блин, а если попрут, как тараканы? — Ортопед попытался отстоять запавшую ему глубоко в душу идею о минировании подходов к месту будущей сделки.
— Кто попрет? — язвительно спросил Рыбаков.
— Жиды...
— Здесь тебе не Израиль, — Денис намеренно поставил ударение на второе «и», — тута жидов в большом количестве не водится... Максимум приедет с десяток обрезанных особей. А их мы и так нейтрализуем. Тебя одного хватит...
— Они с мусорами пытаются договориться, — сообщил Мизинчик, все же пытаясь найти оправдание планам по минированию местности.
— Мы это предполагали, — спокойно отреагировал Рыбаков.
— Ну, это... — Кузьмичев почесал пятерней в затылке. — Вот мы и решили, блин, подготовиться достойно.
— То есть — проводим операцию под кодовым наименованием «Смерть легавым и пейсатым»? — язвительно осведомился Денис. — Или мы всё же денежку решили срубить?
— Денежку, — печально согласился Ортопед.
— Ну, вот и хорошо, — Рыбаков потер руки. — А захочешь отдохнуть, Мишель, съезди в Палестину. Там как раз заваруха очередная начинается, такие как ты, будут сильно востребованы... Бери Циолковского — и вперед. У него ж там, если память мне не изменяет, дружбаны в «Хамазе» [62]?
Ортопед обречено кивнул.
Андрей Королев по кличке Циолковский действительно имел обширные связи с ближневосточными террористами. Причем связи эти никак не были связаны с коммерческой деятельностью или поддержкой Циолковским палестинской интифады и иных народноосвободительных движений. Просто Королеву сильно везло на знакомство с бородатыми резкими парнями из боевых ячеек «Мучеников Аль-Аксы» [63], «Хезболлаха» [64], «Черного сентября» [65], и других аналогичных организаций. Будучи в вояжах за границей, Циолковский вечно влипал в истории, то оказываясь втянутым в какую-нибудь антиизраильскую манифестацию, заканчивающуюся непременной дракой с местной полицией, то забредая в арабский кабачок именно в тот момент, когда там собирали самодельную бомбу, то сидючи в одной камере с задержанными по подозрению в подготовке теракта палестинскими или баскскими боевиками.