Черненко Дэн. Проклятие низвергнутого бога

   – Действительно? – Брови Даптиона поползли вверх, выражая вежливое неодобрение. – И кто же он?
   – Его имя – Ансер.
   Даптион задумался на мгновение, потом нахмурился.
   – Прошу меня извинить, ваше величество, но должен признаться, мне это имя незнакомо. Откуда он?
   – Из Анксы, на юге, – ответил Грас.
   – Понятно... Очень интересно. Со времен нашествия ментеше у нас было немного архипастырей из этой части королевства. Многие короли боялись назначать на ответственные посты южан, думали, что они могли попасть под влияние Низвергнутого.
   – Это меня совсем не беспокоит, – твердо заявил Грас.
   – Не могу не восхититься вашим неустрашимым духом, ваше величество. – Хвала из уст священника в желтой сутане прозвучала как: «Мне кажется, вы сошли с ума, ваше величество». – Какой у этого Ансера сан, осмелюсь поинтересоваться? Уверен, желтую сутану он носить не может, потому что я знаю всех священников равного со мной сана в Аворнисе. Вы собираетесь возвести в должность архипастыря священника в зеленой сутане или даже черной? – Он закрыл глаза, изображая ужас, который якобы вызывала у него одна мысль об этом.
   Грас вздохнул. Он надеялся, что Даптион не вынудит его выдавать все детали так рано, но надежды не оправдались, и у него не было выбора.
   – Ансер получит красную рясу, то есть станет архипастырем Аворниса, как только будет посвящен в сан, – сказал король Аворниса.
   Глаза Даптиона широко раскрылись от изумления.
   – Вы имеете в виду, он... мирянин? – прошептал священник. – Вы собираетесь назначить мирянина на трон архипастыря? Это совсем не соответствует правилам, ваше величество.
   – Возможно, – сказал Грас. – Но он обладает одним качеством, которое перевешивает все остальные.
   – Каким именно? – Священник говорил таким тоном, словно представить себе не мог, какое человеческое качество могло уравновесить принадлежность к светскому, а не церковному обществу.
   – Он – мой сын, – сказал Грас, для которого этот факт был самым главным.
   – Ваш сын? – переспросил Даптион. – Но я думал, что принц Орталис – ваш единственный сын.
   – Принц Орталис – мой единственный законнорожденный сын, – ответил Грас – Ансер... такое иногда случается в жизни. Тем не менее, он член моей семьи, и я намереваюсь заботиться о нем.
   – Вы называете это заботой, ваше величество? – спросил священник. – А как быть с верой?
   – Я думаю, наша вера это переживет, – сказал Грас – У богов тоже есть дети. Не думаю, что король Олор или королева Квила расстроятся, если узнают, что один из моих детей – внебрачный. Королева Эстрилда меня простила. – «Почти», – добавил он про себя.
   – Но... ваше величество! – Даптион пытался выразить свой протест так, чтобы не привести в ярость короля Аворниса. – Назначение... человека, который вел... мирскую жизнь, на пост архипастыря оскорбляет достоинство священников, занимавших этот пост с незапамятных времен.
   – После того как Ансер побудет архипастырем какое-то время, он станет таким же святым, как и другие, или ты так не думаешь? – мягким тоном спросил Грас.
   – Но... – не сдавался Даптион.
   На этот раз Грас перебил его резким вопросом:
   – Ты хочешь сказать, что я не имею права назначить нужного мне человека на пост архипастыря Аворниса? Ты это хочешь сказать?
   – Конечно, нет, ваше величество. – У священника в желтой рясе хватило ума понять, что он затронул весьма деликатный вопрос, но он не мог не продолжить: – Назначение мирского человека на такой пост не имеет прецедентов.
   Грас весело ему улыбнулся.
   – Возможно, не имело, но теперь имеет, не так ли?
 
   Ланиус, как король Аворниса с раннего детства и как потомок многих поколений королей, обладал обостренным чувством собственного достоинства. И это чувство было оскорблено тем, что его незаконнорожденный шурин будет назначен архипастырем Аворниса.
   – Ты когда-нибудь встречалась с Ансером? – спросил он Сосию.
   Жена покачала головой и зевнула, прежде чем ответить. На раннем сроке беременности она постоянно хотела спать.
   – Нет. Ты удивлен? Я знаю, что он существует.
   – А твой отец, его отец, с ним встречался?
   Сосия пожала плечами.
   – Не уверена. Думаю, что не встречался, но поклясться не могу.
   – Как можно назначать практически незнакомого человека на такой ответственный пост?
   – Королей никто не назначает. Они просто появляются, – многозначительно сказала Сосия. Удар был нанесен точно, потому что Ланиус был именно таким королем. – Королевство существовало при хороших королях, при плохих королях и при равнодушных королях, – продолжила жена. – Думаешь, Ансера на посту архипастыря оно не вынесет?
   – Не думаю, – признался Ланиус. – Но разве твой отец не мог назначить лучшего человека, если выбирать должен был именно он?
   – Лучшего в чем? – спросила Сосия.
   – Более мудрого, более набожного, взрослого. Ансер ведь не намного старше меня, верно?
   – Вероятно, – сказала Сосия. – Может быть, отец вкладывает другой смысл в понятие «лучший». Возможно, его больше интересовало то, что Ансер будет предан ему. Семья имеет большое значение для отца. Если ты этого не понял, значит, совсем не знаешь его.
   Ланиус хотел было съязвить по поводу Орталиса, но в последний момент передумал. В словах Сосии был смысл. Преданный только самому себе, Букко угрожал короне и Ланиусу всю свою жизнь. Вместо этого он сказал:
   – Возможно, ты права. Но что я должен сказать этому... Ансеру, когда он появится в городе?
   – Я бы посоветовала: «Добро пожаловать в столицу», а потом добавить: «Желаю успеха на посту архипастыря».
   Других идей у Ланиуса не появилось, и именно эти слова он сказал Ансеру, когда примерно через месяц незаконнорожденный сын Граса приехал с юга.
   – Большое спасибо, ваше величество, – ответил Ансер. Его глаза были огромными от изумления, он до сих пор не мог поверить, что попал в столицу. Юноша был очень похож на Граса, гораздо больше, чем Сосия или Орталис, которые унаследовали черты Эстрилды.
   – Что ты знаешь о церковной иерархии? – спросил Ланиус, наконец, нашедший собственные слова.
   – Не много, – честно признался Ансер. – Я молился... много и часто. Все живущие на юге люди много молятся. Ментеше и Низвергнутый находятся совсем близко, и мы знаем, что боги – единственная наша надежда. Но я никогда не думал, что стану священником, тем более архипастырем... пока отец не приказал мне приехать сюда.
   К удивлению Ланиуса, он оказался открытым и дружелюбным юношей, к которому легко было почувствовать расположение.
   – Тогда чем ты собираешься заниматься? – спросил король.
   – Я был учеником дяди – брата матери. У него своя мельница, самая большая в Анксе. У него четыре дочери, а сына боги не дали, поэтому, скорее всего, мельница когда-нибудь стала бы моей. А еще я люблю охотиться, действительно люблю, отлично стреляю из лука, и мне хотелось бы разводить лошадей, если бы у меня были деньги.
   Ланиус с трудом сдерживал улыбку. Такого... обычного человека он не встречал ни разу.
   – Если у кого-нибудь и есть деньги, чтобы заниматься любимым делом, то у архипастыря Аворниса, – сказал он.
   Глаза Ансера стали еще больше, хотя Ланиус думал, что подобное невозможно.
   – Правда? – взволнованно спросил юноша. – Я об этом понятия не имел. А на охоту ходить я смогу?
   – Если захочешь, – ответил Ланиус – Кто может сказать «нет» архипастырю, кроме короля Аворниса? – Он не стал уточнять, какого именно короля имеет в виду.
   – Правда? – повторил Ансер. – Вы должны понять, ваше величество, я никогда не думал об этом, пока отец не приказал мне приехать сюда. Потом я много думал, но не знал, чем именно мне предстоит заниматься, поэтому в моих мыслях было мало смысла, если вы понимаете, что я имею в виду.
   – А чем, по-твоему, ты будешь заниматься?
   – Тем, что прикажет мне отец, я полагаю. – Улыбка была обезоруживающей. – Именно поэтому он выбрал меня, верно?
   – Вероятно. А что ты сам думаешь об этом?
   – Я согласен. Отец всегда заботился обо мне в силу своих возможностей. Он не делал вид, что меня не существует, как поступают многие мужчины по отношению к своим внебрачным детям. Что еще я мог сделать, как не отплатить ему за его доброту?
   «Преданность», – подумал Ланиус. Грас явно рассчитывал ее получить, а Ансер явно был готов ее предоставить. Он задумался на мгновение, почему не был назначен архипастырем законнорожденный сын, но буквально на мгновение. «Грас не может не хотеть, чтобы Орталис стал королем Аворниса после него. Возможно, он жалеет, что Орталис вырос таким человеком, но, боюсь, все равно хочет, чтобы тот стал королем».
   Ланиус не смог вспомнить, когда ему в голову приходила менее ужасная мысль.
 
   Даже Грас не смог заставить священников сразу назначить Ансера на пост архипастыря, потому что его незаконнорожденный сын никогда не был священником. У людей, посвящавших Ансера в сан и принимавших его в духовенство, были кислые лица, но они обладали достаточным умом, чтобы открывать рты только для того, чтобы произнести полагающиеся по этому случаю молитвы. А Грасу тоже хватило ума, чтобы ничего не сказать об их кислых лицах.
   После посвящения Ансер носил черную сутану в течение одного дня, зеленую – весь следующий и желтую – еще один день. Затем священники могли облачить его в красную сутану, не испытывая угрызений совести. Грас считал, что это стремительная смена одежд и сана не имеет большого значения, но был достаточно мудрым, чтобы не высказать своего мнения по этому поводу. Он никогда не убегал от неприятностей, но и не старался их вызвать, если в этом не было необходимости.
   Ансер широко раскрытыми глазами и с не менее широко открытым ртом смотрел на королевский дворец, огромный собор Аворниса и испытывал благоговейный трепет от столицы, что не могло не вызвать у Граса улыбки. Он еще не понимал, как относится к тому, что его незаконнорожденный отпрыск казался ему милее, чем законнорожденный. Разумеется, об этом не должна знать Эстрилда. Но жена сама спросила его:
   – Ты не думал, что надо было пригласить мать Ансера на церемонию его возведения в сан архипастыря?
   – Нет, – мгновенно ответил Грас, почувствовав, что в вопросе больше шипов, чем у дикобраза на спине.
   – Почему?
   – Потому что я решил, что тебе это не понравится.
   – Ага. – Эстрилда задумалась на мгновение, потом кивнула. – Ты был прав.
   Он уже подумал, что отделался слишком легко для женатого человека, ставшего отцом внебрачного ребенка, но последовал очередной вопрос:
   – А как она выглядит? Я имею в виду мать Ансера.
   Грас мог рассказать ей все до мельчайших подробностей, но, прежде чем успел ответить, буквально в последний момент почувствовал, что и этот вопрос не лишен колючек, просто их лучше спрятали.
   – Ты же знаешь, это было так давно, что я едва ее помню, – ответил он по возможности небрежным тоном. – Кроме того, я достаточно много выпил перед тем, когда все произошло.
   Эстрилда больше не задавала колючих вопросов, поэтому он решил, что дал правильные ответы. Он также решил, что она не знает о его попытке затащить Алсу в постель, после того как колдунья помогла ему подавить восстание графа Корвуса. Если бы она знала, то высказала бы свое мнение, не стесняясь в выражениях, Грас был уверен в этом: жена никогда не отличалась стеснительностью.
   Через пару дней облаченный в красную сутану Ансер явился во дворец.
   – Я стал архипастырем, что я должен делать? – спросил он.
   – Выполнять свои обязанности, – ответил Грас – Не допускать вмешательства священников в политику, им там нечего делать. Кроме этого, все, что захочешь, не позоря себя и свою семью.
   – Я постараюсь, – сказал Ансер. – Но я ничего не знаю о богах, кроме того, чему меня в детстве научили священники в Анксе.
   – Вполне достаточно, – сказал Грас. – Веди себя достойно и добивайся достойного поведения священников. Если обнаружишь, что кто-то из них позорит свой сан, а такие, несомненно, имеются, приходи ко мне, и мы решим, как нам следует поступить.
   Новоиспеченный архипастырь кивнул.
   – Хорошо. Я так и поступлю. Спасибо, ваше величество.
   – Договорились, – сказал Грас, испытывая огромную симпатию к юноше. – Все будет хорошо, только добросовестно относись к своим обязанностям.
   Даже Эстрилда не могла не оценить Ансера.
   – Он... мил, – неохотно признала она.
   – Ты тоже заметила? – спросил Грас. – Кроме того, если повезет, мне не придется лет двадцать – тридцать волноваться о том, кто занимает пост архипастыря и каких бед мне следует от него ожидать. – Ему нравилось решать проблемы так, чтобы они больше не беспокоили его.
   К сожалению, он не мог разобраться с фервингами так же легко, как с назначением архипастыря. Ансер стремился к сотрудничеству, в отличие от свирепого короля Дагиперта. Вместе с весной пришло очередное нашествие с запада.
   – В прошлом году ты сказал мне, что не можешь обрушиться на Дагиперта со всей мощью из-за восстания Корвуса, – сказал Ланиус. – Сейчас никакого восстания нет.
   Грасу не хотелось использовать в войне с Дагипертом все свои силы. Он боялся, что фервинги измотают аворнийскую армию в боях, как это неоднократно случалось. Но ему не хотелось, чтобы зять считал его трусом, тем более весь Аворнис. Поэтому его ответ был таким:
   – Я сделаю все, что в моих силах, ваше величество, чтобы фервинги не смогли разграбить страну, как прежде.
   Ланиуса явно не удовлетворило это заявление.
   – Что именно ты собираешься предпринять? – спросил он.
   Грас не знал и ограничился следующим:
   – Увидишь. Это зависит от того, что предпримет король Дагиперт, понимаешь?
   Он понимал, что такой ответ не мог удовлетворить молодого короля, но Ланиус промолчал. «Он пытается понять, какую свободу действий я определил для себя», – подумал Грас. Ради блага королевства и своего собственного блага он надеялся, что сможет сдержать обещание.
   Генералу Гирундо он посоветовал:
   – Когда выступишь против фервингов, постарайся сделать так, чтобы они все время находились на территории, которую сами опустошали два года подряд. Чем быстрее они почувствуют голод, тем скорее задумаются о возвращении домой.
   – Попытаюсь, – кивнул Гирундо. – Обозом они себя никогда не отягощали, это точно.
   – Ты прав. Предпочитают опустошать местность, словно саранча.
   Гирундо рассмеялся.
   – Смешное сравнение.
   Грас покачал головой.
   – Возможно, оно было бы таким, если бы фервинги не были столь опасны. К сожалению, они опасны.
   В прошлом году мы их разгромили. – Голос генерала звучал очень уверенно. – Не вижу причин, почему мы не можем повторить успех. Мы их побили, солдаты знают, что это возможно. На этот раз нам должно быть легче, а не труднее.
   – Возможно, ты прав. Надеюсь, ты прав, – сказал Грас. – Но тебе не стоит забывать о том, что Дагиперт очень опасен. Он знает, что в прошлом году мы разгромили его фервингов, и можешь быть уверен, у него пар валит из ушей от злости. Он хитер, коварен и исключительно кровожаден. Я удивлюсь, если за зиму он не придумал какой-нибудь подлый способ нам отомстить.
   Гирундо кивнул, потом решил, что, видимо, кивка недостаточно, и низко поклонился.
   – Вы сами достаточно хитры, коварны и кровожадны, ваше величество. Неплохая идея – попытаться заранее понять, что замыслил коварный враг. Люди редко поступают так, как следует. Иначе у священников не осталось бы тем для проповедей.
   – Ты прав, абсолютно прав, – согласился Грас.
   – Может быть, вам следует возглавить армию и на этот раз, ваше величество, – предложил Гирундо. – Вы единственный способны перехитрить Дагиперта.
   Король не собирался идти в поход. Услышав предложение, тем не менее, он задумчиво поскреб подбородок.
   – Может быть, я так и поступлю, пока не думал об этом.
   Король Ланиус вместе с Сосией смотрел, как король Грас выезжал из города Аворнис во главе армии на войну с фервингами.
   – Надеюсь, с ним все будет в порядке, – с тревогой в голосе произнесла Сосия.
   – Я тоже, – сказал Ланиус.
   Его жена надеялась, что с Грасом будет все в порядке, потому что он был ее отцом, и она любила его. Ланиус тоже на это надеялся, потому что в противном случае беда могла случиться с возглавляемой им армией и с королевством Аворнис. Ланиус не любил Граса и не думал, что сможет когда-нибудь полюбить. У него появилось небольшое... нет, достаточно сильное чувство уважения к уму и мужеству тестя.
   Он взглянул на Сосию. Чем больше становился ее живот, тем яснее Ланиус осознавал, что у нее будет ребенок. «Пусть родится сын, – думал он. – Пусть продолжится династия. Об Орталисе буду беспокоиться после рождения сына».
   Солдаты закрыли главные городские ворота. Карета отвезла Ланиуса и Сосию во дворец. На другой карете во дворец вернулись Эстрилда и Орталис. Ланиус умудрялся ладить с шурином, но был рад, что ему не пришлось ехать с ним в одной карете.
   Вернувшись во дворец, Эстрилда и Сосия занялись женскими разговорами. Орталис куда-то ушел по своим делам – Ланиуса никогда не интересовало, по каким именно. А сам он отправился на поиски маршала Лептуруса.
   – Здравствуйте, ваше величество, – сказал командир королевской гвардии, которого Ланиус наконец отыскал в парной. – Стараюсь прогреть старые кости, чтобы не скрипели.
   Ланиус хотел сказать: «Ты совсем не старый», но слова застряли в горле. Они не годились даже для вежливого комплимента. Он оставался крепким человеком, но морщинистая, покрытая возрастными пятнами кожа, лысая голова и белоснежная борода говорили о старости. Ланиуса вдруг посетила тревожная мысль о том, что настанет день, когда то же самое произойдет с ним. Он поежился, словно зима провела вдоль хребта ледяным пальцем.
   – Присаживайтесь. – Суставы маршала Лептуруса хрустнули, когда он сел на мраморную скамью рядом с входом в парную. – Чем могу служить?
   Ланиус сел рядом и посмотрел по сторонам, прежде чем ответить. Слуг нигде не было видно. Он заговорил тихо: к счастью, на слух Лептуруса в отличие от Никатора старость не повлияла.
   – Сейчас, когда Граса нет в городе, я хочу, чтобы ты мне помог в одном деле.
   Командир стражи наклонился к нему.
   – Что ты задумал? Я слушаю. – Он говорил так тихо, что только Ланиус мог его слышать.
   – Я хочу, чтобы ты привез мою мать из Лабиринта. Маршал Лептурус долго смотрел на него, прежде чем ответить, и ответ его был тихим, печальным, но определенным:
   – Нет.
   – Что? – Ланиус не мог припомнить, когда в последний раз Лептурус отвечал подобным образом, по крайней мере, на столь важный вопрос – Скажи, почему, ради всех богов?
   – Ты решил развязать собственную гражданскую войну против Граса? Мы уже говорили об этом, если помнишь.
   – Гражданскую войну? Конечно, нет. Я только хочу освободить мать.
   – Возможно, ты хочешь только этого, но получишь гораздо больше, – печально, но уверенно заверил его Лептурус – Как поступит Грас, узнав, что королева Серфия вернулась в королевский дворец? Не забывай, она действительно пыталась убить его. Грас поймет, что она попытается это сделать еще раз при первой возможности. А ты подумал бы иначе на его месте?
   – Этого можно избежать, – сказал Ланиус. – Действительно можно. Сейчас он – король. Никто не собирается свергать его. Ситуация изменилась.
   Он пытался убедить не только Лептуруса, но и самого себя. Он верил в то, что говорил, старый гвардеец, очевидно, нет.
   – Если ты вернешь свою мать, произойдет одно из двух. Либо она погибнет, возможно, вместе с тобой, в зависимости от развития событий, либо погибнет Грас. Других вариантов быть не может. Я знаю, на который готов поставить.
   – А ты меня не поддержишь? – крикнул Ланиус. Ответ Лептуруса потряс его до глубины души.
   – И не должен, если ты попробуешь осуществить такой глупый план, – ответил Лептурус. – Я не помогу тебе вернуть мать, говорю это сейчас и напрямик. Моя помощь, кстати, ничего не изменит. Ты все равно проиграешь. Серфия погибнет, ты, скорее всего, тоже, и я погибну вместе с вами. Замечательно!
   – Так я отблагодарю ее за то, что она дала мне жизнь? – с горечью в голосе спросил Ланиус. – Позволю состариться в монастыре в Лабиринте?
   Он задал эти вопросы чисто риторически, но, к его удивлению, Лептурус кивнул.
   – Боюсь, что так, ваше величество. И это станет самой лучшей благодарностью. Если ты увезешь ее из Лабиринта, у нее не будет возможности состариться. Именно это я пытаюсь втолковать.
   – Понятно. – Ланиус решил изменить тактику. – Как ты думаешь, она сама захотела бы рискнуть?
   Маршал еще раз удивил его, на этот раз своей улыбкой.
   – Да, захотела бы, готов биться об заклад. Мужества у вашей матери хватит на двоих.
   Он говорил с восхищением.
   Ланиус вдруг подумал, что гвардеец мог быть любовником матери после смерти короля Мергуса. Подобное никогда не приходило ему в голову. Король задумался, как спросить об этом и стоит ли спрашивать вообще, а Лептурус между тем продолжил:
   – Именно поэтому ты должен поступить разумно и оставить ее там, где она находится. Если ты привезешь ее во дворец, это грозит ей смертью. Ты этого хочешь?
   – Конечно, нет. Ты считаешь, у меня нет шансов на победу? Считаешь, мы не можем победить?
   – Ты забыл, как разобрался Грас с Корвусом и Кораксом?
   Ланиус поморщился. Наблюдая за тем, как Грас подавлял мятеж, он убедил себя в том, что победить тестя невозможно. Когда Грас позволил ему вернуться в Аворнис, а сам остался осаждать крепость Корвуса, молодой король не пытался захватить столицу и не пустить в нее отца Сосии. Во-первых, вместе с ним в Аворнис вернулся Никатор с многочисленным отрядом моряков. Во-вторых, он просто побоялся – слишком велика была уверенность в своем поражении.
   Почему сейчас он считал иначе? В голову приходил только один ответ – рядом с ним будет мать. Достаточно ли присутствия королевы Серфии для того, чтобы он смог одержать победу над Грасом? Думая сердцем, он чувствовал, что этого будет достаточно. Думая головой, знал, что нет.
   Лептурус... Командир гвардейцев так и не дал точного ответа на вопрос. Он задал вопрос еще раз:
   – А ты меня не поддержишь?
   Лептурус с сожалением покачал головой.
   – Я хочу, чтобы ты остался в живых, я хочу, чтобы Серфия осталась в живых, и я хочу, чтобы вот эта старая развалина прожила чуть дольше.
   – Будь ты проклят, Лептурус, – устало произнес Ланиус.
   Старик поклонился, словно Ланиус похвалил его. Возможно, так оно и было, хотя Ланиус никогда не сознался бы в этом. Он сжал кулак и стал стучать себя по бедру снова и снова.
   – Хорошо, хорошо. Я ничего не стану делать.
   – Благодарю, ваше величество, благодарю от всего сердца. Ты не пожалеешь.
   – Нет? Я уже жалею.
   Ланиус поднялся с мраморной скамьи и поспешил прочь. Никто, даже человек, знавший его всю жизнь, не должен был видеть, как плачет король.
 
   – В прошлом году мы победили фервингов, – обратился Грас к своим солдатам. – Победили, несмотря на кипевшую гражданскую войну. Сегодня наш тыл в безопасности. Мы должны победить их снова.
   Солдаты восторженно закричали. Король одобрительно кивнул. Он не вполне был удовлетворен боевым составом, но солдаты, по крайней мере, не дрожали перед встречей с Дагипертом, как это бывало раньше.
   – Мы становимся лучше, ваше величество, – сказал генерал Гирундо.
   – Кстати, именно об этом я сейчас думал. – Грас улыбнулся. – Если мы убережем наше войско от поражения, через пару лет у нас будет достаточно боеспособная армия.
   – Э... да. – Гирундо с любопытством взглянул на него. – Очень ободряющие мысли вас посещают. – Он шевельнул плечами, чтобы показать, насколько ободряющими они ему показались.
   – Мы выступили против фервингов. Мы не остались за городскими стенами Аворниса, – сказал Грас. – Всего два года назад мы покорно ждали бы, пока они опустошат местность вокруг города и уберутся восвояси, надеясь, что ущерб будет не слишком велик. Да, я считаю эту мысль ободряющей.
   – Я согласен рассматривать ее так, а не думать о том, что фервинги нанесут нам поражение, – заметил генерал.
   – Если мы будем думать об этом, то сумеем решить, как не допустить такого развития событий. Если не будем думать, то проще вытащить Корвуса из Лабиринта и поставить его во главе нашей армии.
   Со стороны реки мчался отряд всадников.
   – Фервинги! – кричали они. – Огромная армия фервингов!
   Грас посмотрел на Гирундо.
   – Итак, генерал, – сказал он. – Настало время позаботиться о том, чтобы избежать поражения и бойни.
   – Было бы неплохо, если бы у нас все получилось. Трубы отдали команду перестроиться из маршевой колонны в боевой порядок. Солдаты подчинялись сигналам, офицеры выкрикивали приказы, без суеты и спешки или, по крайней мере, без ее внешних проявлений. Грас внимательно наблюдал за ними, и ему нравилось то, что он видел.
   – Они готовы, – сказал он, повернувшись к Гирундо.
   – Мне тоже так кажется, – сказал генерал. – Очень скоро мы узнаем, насколько готовы фервинги.
   Долго ждать не пришлось. Фервинги бросились вперед, тоже перестроившись в боевой порядок. Блестели на солнце наконечники копий, клинки мечей, шлемы и кольчуги. Они завывали как волки и рычали как тигры. Им нравилось сражаться, и это казалось Грасу очень странным. Любовь к сражениям была присуща варварам, ментеше тоже любили воевать.