– Так запомню. Не спросил у Суханова, где он деньги зарабатывал?
– Не до того было.
– После не встречался с ним?
– На похоронах деда Фомы видел. Обнялись крепче родных, но вести разговор о заработках, сам понимаешь, было не к месту. Ты, Дмитрич, насчет этого поговори с моим внуком. Он и в Новосибирске с Германом дружбу не прерывал. Вместе они погуливали.
– Игорь до сих пор не женился?
– Официально – нет, а просто так… ночует у него грудастенькая куколка в белых брючках и в туфельках на высоком каблучке. Журналисткой работает. Эльвира Живанкова подписывается под газетными статьями. Щас покажу… – Купчик открыл справа от руля вещевой ящик и достал из него вчетверо сложенную среднеформатную газету. – Глянь, какой герой там, внутри, напечатан…
Называлась газета «Сибирские вести». Одну из внутренних страниц ее полностью занимал очерк под крупным заголовком «Не стареют душой ветераны». В центре текста красовался портрет Пимена Карповича Купчика. Всю грудь ветерана, от плеча до плеча, украшали ордена, медали и юбилейные значки.
– Это Игорь ко Дню Победы, как маршала Жукова, меня сфотал, а Эльвира с моих слов рассказ настрочила, – с гордостью сказал старик. – Кое-чего от себя приврала. Написала, к примеру сказать, будто штурмовал я Калининград. Но этот город при штурме был немецким и назывался Кенигсберг. Еще насчет картошки насвистела. Дескать, не стареющий душой Пимен Карпович силен и телом. Несмотря на преклонный возраст, он каждую весну копает в своем огороде грядки под картошку. Во-первых, любому деревенскому пацану известно, что на грядках выращивают овощи, но не картофель. Во-вторых, землю для картофельной посадки мне всегда пашет за поллитровку участковый милиции Толя Кухнин. У него для этой цели есть культиватор «Крот» с бензиновым моторчиком. Двадцать минут – и огород готов.
– Про то, как с Фомой пропили парашют, не написала? – улыбнувшись, спросил Голубев.
– Об этом факте я умолчал, хотя, впрочем, мог бы и не стесняться. Дело в том, что на первых порах войны экипаж нашего бомбардировщика основательно пошерстил наступающие немецкие колонны. А лично я, к тому же, умудрился прицельным огнем из крупнокалиберного турельного пулемета поджечь два «Мессершмита». За такие подвиги представили нас к званию Героев Советского Союза. Оружейник Фома Суханов награждению не подлежал, но, узнав о предстоящем событии, предложил досрочно обмыть высокую награду. Достать водку тогда трудно было, однако в соседней с аэродромом деревне бабы-самогонщицы давали за один парашют полное ведро первача. Они из парашютного шелка платья шили. Провернув пустяковую сделку, мы на радостях так гульнули, что вместо награды в штрафной батальон загремели.
– Долго там пробыли?
– До первой крови, пролитой за Родину и товарища Сталина. Нам с Фомой повезло. Через неделю нахождения в штрафбате меня немецкая пуля чиркнула, а Фоме снарядный осколок в ляжку угодил. После излечения в полевом госпитале направили нас в дивизионную разведку. Вот тут мы погеройствовали…
Голубев начал было читать очерк, но Пимен Карпович остановил его:
– Не трать время, дома прочитаешь. Забирай газету.
– Тебе она не нужна? – спросил Слава.
– Игорь мне привез толстую пачку таких газет. Я в каждый дом на нашей улице разнес, и еще с десяток осталось… – Купчик тяжело вздохнул. – Да, крепкий мужик был Фома Суханов. Больше восьмидесяти годов прожил. А внуку его не подфартило долго жить. У тебя, Дмитрич, не возникает вопрос: отчего Герман так скоропостижно убился?
– Возникает, но ответа пока не знаю. Сам-то как думаешь отчего?…
– Думается мне, что Настя Фишкина Герку подвела.
– Знаешь ее?
– За моим огородом жила в небольшой избушке. Теперь просторный особняк купила, где хоть на велике по комнатам катайся. И в коммерции, и в любовных похождениях Настя – баба тертая-перетертая. Пробу негде поставить. Тебе известно, что ее нынешний муж Григорий Зверков имеет уголовное прошлое?
– Известно.
– Не он ли подложил Герману с Настей свинью?
– Каким образом?
– Через блатных дружков. По секрету скажу, от ревности Зверков натурально звереет. Был случай, когда штакетиной от моего забора Гришка так отдубасил Настю за левый уклон, что она больше недели на люди не показывалась.
– О том, что вчера Фишкина поехала с Сухановым, Зверков не знал.
– Знать, возможно, и не знал, но догадывался определенно. Настя ведь раньше в открытую любовь с Германом крутила. Об этом завистливые бабенки на каждом углу судачили и наверняка донесли Гришке.
– Откуда Зверков здесь взялся?
– Где-то в Новосибирске Фишкина его подцепила. Зачуханный был. Настя приодела мужика, откормила. Первое время они хорошо жили. Потом то ли Настя по привычке хвостом закрутила, то ли Гришка в запой ударился, не знаю, но рукопашные схватки стали их любимым занятием.
– О последней встрече с Сухановым Курысько тебе не рассказывал?
– Пожаловался, будто дал Герману в долг триста долларов, а теперь, мол, остался на бобах. Я шибко-то этому не верю.
– Почему?
– Юрик парень компанейский и услужливый, однако насчет одолжения денег прижимист. За копейку он даже в церкви может гулко воздух испортить…
В конце напряженного дня Голубеву удалось через областное Управление ГИБДД установить личность владельца джипа «Тойота Лэнд Крузер Прадо» с «портвейновским» госномером. Им оказался двадцативосьмилетний житель Новосибирска Евгений Мартынович Миончинский – директор спортивного клуба «Юнга», расположенного на берегу Обского водохранилища.
Глава VIII
Глава IX
– Не до того было.
– После не встречался с ним?
– На похоронах деда Фомы видел. Обнялись крепче родных, но вести разговор о заработках, сам понимаешь, было не к месту. Ты, Дмитрич, насчет этого поговори с моим внуком. Он и в Новосибирске с Германом дружбу не прерывал. Вместе они погуливали.
– Игорь до сих пор не женился?
– Официально – нет, а просто так… ночует у него грудастенькая куколка в белых брючках и в туфельках на высоком каблучке. Журналисткой работает. Эльвира Живанкова подписывается под газетными статьями. Щас покажу… – Купчик открыл справа от руля вещевой ящик и достал из него вчетверо сложенную среднеформатную газету. – Глянь, какой герой там, внутри, напечатан…
Называлась газета «Сибирские вести». Одну из внутренних страниц ее полностью занимал очерк под крупным заголовком «Не стареют душой ветераны». В центре текста красовался портрет Пимена Карповича Купчика. Всю грудь ветерана, от плеча до плеча, украшали ордена, медали и юбилейные значки.
– Это Игорь ко Дню Победы, как маршала Жукова, меня сфотал, а Эльвира с моих слов рассказ настрочила, – с гордостью сказал старик. – Кое-чего от себя приврала. Написала, к примеру сказать, будто штурмовал я Калининград. Но этот город при штурме был немецким и назывался Кенигсберг. Еще насчет картошки насвистела. Дескать, не стареющий душой Пимен Карпович силен и телом. Несмотря на преклонный возраст, он каждую весну копает в своем огороде грядки под картошку. Во-первых, любому деревенскому пацану известно, что на грядках выращивают овощи, но не картофель. Во-вторых, землю для картофельной посадки мне всегда пашет за поллитровку участковый милиции Толя Кухнин. У него для этой цели есть культиватор «Крот» с бензиновым моторчиком. Двадцать минут – и огород готов.
– Про то, как с Фомой пропили парашют, не написала? – улыбнувшись, спросил Голубев.
– Об этом факте я умолчал, хотя, впрочем, мог бы и не стесняться. Дело в том, что на первых порах войны экипаж нашего бомбардировщика основательно пошерстил наступающие немецкие колонны. А лично я, к тому же, умудрился прицельным огнем из крупнокалиберного турельного пулемета поджечь два «Мессершмита». За такие подвиги представили нас к званию Героев Советского Союза. Оружейник Фома Суханов награждению не подлежал, но, узнав о предстоящем событии, предложил досрочно обмыть высокую награду. Достать водку тогда трудно было, однако в соседней с аэродромом деревне бабы-самогонщицы давали за один парашют полное ведро первача. Они из парашютного шелка платья шили. Провернув пустяковую сделку, мы на радостях так гульнули, что вместо награды в штрафной батальон загремели.
– Долго там пробыли?
– До первой крови, пролитой за Родину и товарища Сталина. Нам с Фомой повезло. Через неделю нахождения в штрафбате меня немецкая пуля чиркнула, а Фоме снарядный осколок в ляжку угодил. После излечения в полевом госпитале направили нас в дивизионную разведку. Вот тут мы погеройствовали…
Голубев начал было читать очерк, но Пимен Карпович остановил его:
– Не трать время, дома прочитаешь. Забирай газету.
– Тебе она не нужна? – спросил Слава.
– Игорь мне привез толстую пачку таких газет. Я в каждый дом на нашей улице разнес, и еще с десяток осталось… – Купчик тяжело вздохнул. – Да, крепкий мужик был Фома Суханов. Больше восьмидесяти годов прожил. А внуку его не подфартило долго жить. У тебя, Дмитрич, не возникает вопрос: отчего Герман так скоропостижно убился?
– Возникает, но ответа пока не знаю. Сам-то как думаешь отчего?…
– Думается мне, что Настя Фишкина Герку подвела.
– Знаешь ее?
– За моим огородом жила в небольшой избушке. Теперь просторный особняк купила, где хоть на велике по комнатам катайся. И в коммерции, и в любовных похождениях Настя – баба тертая-перетертая. Пробу негде поставить. Тебе известно, что ее нынешний муж Григорий Зверков имеет уголовное прошлое?
– Известно.
– Не он ли подложил Герману с Настей свинью?
– Каким образом?
– Через блатных дружков. По секрету скажу, от ревности Зверков натурально звереет. Был случай, когда штакетиной от моего забора Гришка так отдубасил Настю за левый уклон, что она больше недели на люди не показывалась.
– О том, что вчера Фишкина поехала с Сухановым, Зверков не знал.
– Знать, возможно, и не знал, но догадывался определенно. Настя ведь раньше в открытую любовь с Германом крутила. Об этом завистливые бабенки на каждом углу судачили и наверняка донесли Гришке.
– Откуда Зверков здесь взялся?
– Где-то в Новосибирске Фишкина его подцепила. Зачуханный был. Настя приодела мужика, откормила. Первое время они хорошо жили. Потом то ли Настя по привычке хвостом закрутила, то ли Гришка в запой ударился, не знаю, но рукопашные схватки стали их любимым занятием.
– О последней встрече с Сухановым Курысько тебе не рассказывал?
– Пожаловался, будто дал Герману в долг триста долларов, а теперь, мол, остался на бобах. Я шибко-то этому не верю.
– Почему?
– Юрик парень компанейский и услужливый, однако насчет одолжения денег прижимист. За копейку он даже в церкви может гулко воздух испортить…
В конце напряженного дня Голубеву удалось через областное Управление ГИБДД установить личность владельца джипа «Тойота Лэнд Крузер Прадо» с «портвейновским» госномером. Им оказался двадцативосьмилетний житель Новосибирска Евгений Мартынович Миончинский – директор спортивного клуба «Юнга», расположенного на берегу Обского водохранилища.
Глава VIII
Первое оперативное совещание со сложным ЧП Антон Бирюков обычно начинал с выступления следователя Лимакина, который подробно докладывал о результатах осмотра места происшествия. На этот же раз первое слово было предоставлено Славе Голубеву. Собранная им оперативная информация пока не позволяла выстроить логически обоснованную версию, но давала богатый материал для размышлений. На ее основе уже можно было начинать поиск неприметной на первый взгляд ниточки, ведущей к распутыванию преступного клубка. Особенно привлекло внимание участников опергруппы то обстоятельство, что вроде бы случайная автодорожная авария, где погибли Суханов с Фишкиной, и вооруженное нападение на президента спортивного фонда «Парус» Чешуякова оказались связанными между собой фактами, позволяющими предполагать о явно не простых взаимоотношениях погибших лиц.
– Ты уверен, что Евгений Мартынович Миончинский именно тот Жека, который под нажимом Суханова расплатился с Купчиком за поврежденный «Запорожец»? – спросил Славу Бирюков.
– Если исходить из его имени, то вполне это возможно. Евгений – Женя – Жека. По такой аналогии часто прозвища возникают. Кстати, Антон Игнатьич, клуб «Юнга» действительно существует, – Голубев достал из кармана пиджака взятую у Купчика газету и развернул ее. – На досуге я внимательно посмотрел этот всеядный листок, вышедший накануне Дня Победы. В колонке «Коротко о разном» есть любопытная информация. Читаю: «Как сообщил нашему корреспонденту Эльвире Живанковой господин адмирал Е. М. Миончинский, 9 мая молодые моряки из клуба „Юнга“ проведут на Оби в районе речного вокзала парусные соревнования на шлюпках. Примет участие в водных играх и сам адмирал. На гидроцикле „Бомбардье“ он проведет показательную гонку».
– Это что за гидроцикл с французским именем? – будто очнувшись, удивился судмедэксперт.
– Водный мотоцикл, Боря, – ответил Голубев.
– О времена, о нравы, – насупленно пробурчал Медников. – Господину адмиралу надо командовать на море минимум атомной подводной лодкой, а он по Оби на гидроцикле, как малолетка, гоняет.
– Ему еще всего-то двадцать восемь лет.
– Что-то очень уж молод для адмиральского звания, – сказал следователь Лимакин и повернулся к эксперту-криминалисту Тимохиной. – Лена, как на твой взгляд, можно стать адмиралом в таком возрасте?
– Свадебным – можно, – улыбнулась Тимохина. – А вообще я только по телевизору да в кино адмиралов видела. Все они были, конечно, старше.
Лимакин глянул на Голубева:
– Ты что по этому поводу скажешь?
– Я скажу, что с адмиральским званием наплела корреспондентка Эльвира Живанкова. Судя по очерку о ветеране Купчике, за ней водится привычка отсебятину пороть. Меня, Петя, в этой информации заинтересовал гидроцикл. Не тот ли это «Бомбардье», который за полцены был продан директором спорткомплекса Хватовым без разрешения Чешуякова?…
– Тебя, Вячеслав Дмитриевич, не заинтересовало, что «адмирал», разбив «Запорожца», выражался многоэтажным матом? – отчетливо подчеркнув имя-отчество, спросил Лимакин.
– На этот счет, Петр Михайлович, имею собственное мнение, – в тон следователю ответил Голубев. – При стрессовых ситуациях даже известные российские генералы-политики со смаком употребляют, мягко говоря, ненормативную лексику. Короче, надо безотлагательно встретиться с господином Миончинским.
– Встречаться с ним в первую очередь придется тебе.
– Это мой служебный долг, – с театральной кротостью сказал Слава и посмотрел на Бирюкова. – Так ведь, Антон Игнатьич?
– Так, Вячеслав Дмитриевич, – согласился Бирюков. – Теперь, друзья, давайте послушаем экспертов. Лена, что у тебя интересного?
– Немного, но есть, – ответила Тимохина. – Начну со столкновения мотоцикла с джипом «Сузуки». На поврежденной дверце джипа обнаружены следы эмалевой краски, которая по цвету флюоресценции, запаху продуктов сгорания, качественному химическому составу и отношению к кислотам и щелочам одинакова с краской сухановского мотоцикла. А осколки тонированного стекла, подобранные на месте происшествия, соответствуют стеклам джипа.
– Исходя из таких выводов, можно уверенно считать, что Суханов столкнулся именно с этим «Сузуки»?
– Бесспорно, Антон Игнатьевич, – подтвердила эксперт-криминалист. – Теперь о вооруженном нападении на Чешуякова. Убийство совершено из автомата АК-74, оставленного преступниками в москвичовском кузове. Автомат собран из частей от разных «Калашниковых». Отпечатков пальцев на нем, разумеется, никаких нет. В магазине рожкового типа было тридцать патронов. Все они израсходованы. Стреляли по «Ауди» с расстояния в одиннадцать метров из кузова «Москвича». Основная часть гильз обнаружена в кузове. Стрельба продолжалась около десяти секунд. Обследование показало, что этот автомобиль для перевозки продуктов никогда не использовался. Надпись «Продукты» на фургоне сделана не раньше недели назад, по всей вероятности, для отвода глаз. Все это отражено в моем заключении.
– Филиппенко сейчас выясняет, кто хозяин «Москвича» и каким образом фургон попал к преступникам, – сказал следователь.
Бирюков посмотрел на Медникова:
– Что скажет судебно-медицинский эксперт?
Медников вздохнул:
– Как было принято говорить в советское время, я присоединяюсь к предыдущим ораторам. Скоропостижно убитые господин Чешуяков и его шофер основательно напичканы смертоносным свинцом в виде автоматных пуль в медной оболочке. Смерть убиенных наступила мгновенно. Похоже, что киллер мастерски освоил стрельбу из автомата. Официальное заключение с описанием огнестрельных ранений мною передано господину Лимакину. Умеющие читать могут ознакомиться с подробностями.
– Спасибо, Борис, ознакомимся, – с улыбкой поблагодарил Бирюков и обратился к следователю: – Не пробовал анализировать, связана ли гибель Суханова с нападением на Чешуякова?
– Связь какая-то показушная… – Лимакин повертел в руках половинку сигаретной пачки «Прима» с надписью «Кровь за кровь». – Если верить этой «черной метке», оставленной на месте преступления, то Чешуякова застрелили вроде бы в отместку за смерть Суханова… По заключению автоинспекции, Суханов сам виноват в столкновений с джипом «Сузуки». Спрашивается: за какой же грех скоропостижно, как сказал Борис, убили Чешуякова?… Кроме того, у нас нет никаких подтверждений, что при столкновении с мотоциклом за рулем джипа находился именно Чешуяков. Скорее всего, его вообще там не было. Трудно поверить, чтобы безвинно попавший в автоаварию владелец дорогостоящего автомобиля бросил свое богатство на дороге без присмотра. Для такого поступка нужна очень серьезная причина, но на нее пока даже намека нет.
– Может, среди пассажиров джипа находился кто-то такой, кому было опасно «засвечиваться», – быстро вставил Голубев.
– Кто, например?
– Скажем, криминальный авторитет, находящийся в розыске.
– Ну, высади «авторитета» – и вся недолга. Тут скорее напрашивается предположение, что «Сузуки» на самом деле находился в угоне. Угонщикам «засвечиваться» действительно нельзя. И чужую машину бросить не жалко. По-моему, это самое простое…
– Самое простое, Петр, не всегда самое верное, – возразил Бирюков. – Предположение, согласен, логичное, но замыкаться на нем нельзя. Для начала надо бы разобраться с любовным треугольником Суханов – Фишкина – Зверков…
– В любовных треугольниках один из углов всегда бывает тупой, – не удержался от реплики судмедэксперт.
Голубев живо повернулся к нему:
– Если намекаешь на сожителя Фишкиной, то он не настолько туп, чтобы не замечать левацких привычек подруги. За ловлю кайфа на стороне Зверков крепко рихтовал Настю.
– Если дама заражена вирусом левизны, никакая рихтовка ее не выправит, – Медников подмигнул Тимохиной. – Правда, Лен?
– Не знаю, Боря, никогда налево не ходила.
– И не ходи, Леночка, пока ученые не придумали лекарство от СПИДа.
– Доктор, не уводи нас в сторону, – сказал Бирюков и продолжил разговор с Лимакиным. – Срочно, Петр, отправь официальную повестку в спорткомплекс Хватову. Как только он вернется из Москвы, пусть немедленно явится в прокуратуру.
– Убийство, Антон Игнатьевич, явно заказное.
– Вот и постараемся выяснить у Хватова, кто, кого и за что мог «заказать». Выясним новосибирские связи Германа Суханова. Может быть, Хватов подскажет, кому столь дорога сухановская кровь, что буквально через сутки киллеры отомстили за нее кровью сразу двух человек. Похоже, убийство Чешуякова готовилось давно. Гибель Суханова дала лишь повод осуществить задуманное под видом мести, чтобы навести следствие на ложный след.
– Игнатьич, может, киллеры схалтурили или просто-напросто ошиблись, перепутав «Ауди» Хватова с чешуяковской, – высказал предположение Слава Голубев.
– Профессиональные убийцы, как правило, не халтурят и ошибаются редко. Они наверняка знали не только модель и цвет автомобиля заказанного «объекта», но и госномер его машины. Открывая стрельбу с одиннадцати метров, только близорукий не смог бы разглядеть чистый номерной знак на «Ауди» Чешуякова.
– А если из соображений экономии заказчик нанял дешевых новичков киллерского промысла? Был же у нас в райцентре случай, когда дилетант сгоряча замочил не только жертву, но и родного брата заказчика.
– В таком случае твое предположение заслуживает внимания… – Бирюков, задумавшись, помолчал. – Как бы там ни было, работа нам предстоит очень напряженная.
Следователь достал из папки исписанный с обеих сторон тетрадный лист с подколотыми скрепкой двумя стодолларовыми банкнотами. Показывая его Бирюкову, заговорил:
– Сегодня утром предприниматель Курысько принес мне заявление о том, будто Герман Суханов занял у него триста «баксов». Просит вернуть долг. Серии купюр, приложенных к заявлению, и тех, которые были в сумке Фишкиной, совпадают. И номера их идут последовательно. Что, Антон Игнатьевич, делать с этим заявлением?
– Скажи предпринимателю, что мертвые долгов не возвращают, – опередив Бирюкова, посоветовал судмедэксперт.
Бирюков иронично глянул на Медникова:
– Ох, и ловок же ты, Борис, на подсказки. – И повернулся к Лимакину: – Когда основательно разберемся в запутанном чэпэ, тогда этот вопрос решим.
– Мне, Игнатьич, какие поручения будут? – спросил Голубев.
– Займись вплотную Сухановым.
– Придется ехать в Новосибирск?
– Придется. Работы там непочатый край. Появятся серьезные факты – подключимся мы с Лимакиным…
В кабинет неожиданно вошел начальник районной ГИБДД майор Филиппенко. Поздоровавшись, сел у торца приставного столика и раскрыл планшетку.
– Чем обрадуешь, Григорий Алексеевич? – спросил Бирюков.
– Может, обрадую, а может, огорчу, – Филиппенко достал из планшетки мелко исписанный листок. – Вот вам справочка. Брошенный преступниками «Москвич» принадлежал Анастасии Романовне Фишкиной. На прошлой неделе при посредничестве Зверкова автомобиль продан гражданину Тарабанькину, проживающему в Новосибирске по улице Волочаевской.
– Ты уверен, что Евгений Мартынович Миончинский именно тот Жека, который под нажимом Суханова расплатился с Купчиком за поврежденный «Запорожец»? – спросил Славу Бирюков.
– Если исходить из его имени, то вполне это возможно. Евгений – Женя – Жека. По такой аналогии часто прозвища возникают. Кстати, Антон Игнатьич, клуб «Юнга» действительно существует, – Голубев достал из кармана пиджака взятую у Купчика газету и развернул ее. – На досуге я внимательно посмотрел этот всеядный листок, вышедший накануне Дня Победы. В колонке «Коротко о разном» есть любопытная информация. Читаю: «Как сообщил нашему корреспонденту Эльвире Живанковой господин адмирал Е. М. Миончинский, 9 мая молодые моряки из клуба „Юнга“ проведут на Оби в районе речного вокзала парусные соревнования на шлюпках. Примет участие в водных играх и сам адмирал. На гидроцикле „Бомбардье“ он проведет показательную гонку».
– Это что за гидроцикл с французским именем? – будто очнувшись, удивился судмедэксперт.
– Водный мотоцикл, Боря, – ответил Голубев.
– О времена, о нравы, – насупленно пробурчал Медников. – Господину адмиралу надо командовать на море минимум атомной подводной лодкой, а он по Оби на гидроцикле, как малолетка, гоняет.
– Ему еще всего-то двадцать восемь лет.
– Что-то очень уж молод для адмиральского звания, – сказал следователь Лимакин и повернулся к эксперту-криминалисту Тимохиной. – Лена, как на твой взгляд, можно стать адмиралом в таком возрасте?
– Свадебным – можно, – улыбнулась Тимохина. – А вообще я только по телевизору да в кино адмиралов видела. Все они были, конечно, старше.
Лимакин глянул на Голубева:
– Ты что по этому поводу скажешь?
– Я скажу, что с адмиральским званием наплела корреспондентка Эльвира Живанкова. Судя по очерку о ветеране Купчике, за ней водится привычка отсебятину пороть. Меня, Петя, в этой информации заинтересовал гидроцикл. Не тот ли это «Бомбардье», который за полцены был продан директором спорткомплекса Хватовым без разрешения Чешуякова?…
– Тебя, Вячеслав Дмитриевич, не заинтересовало, что «адмирал», разбив «Запорожца», выражался многоэтажным матом? – отчетливо подчеркнув имя-отчество, спросил Лимакин.
– На этот счет, Петр Михайлович, имею собственное мнение, – в тон следователю ответил Голубев. – При стрессовых ситуациях даже известные российские генералы-политики со смаком употребляют, мягко говоря, ненормативную лексику. Короче, надо безотлагательно встретиться с господином Миончинским.
– Встречаться с ним в первую очередь придется тебе.
– Это мой служебный долг, – с театральной кротостью сказал Слава и посмотрел на Бирюкова. – Так ведь, Антон Игнатьич?
– Так, Вячеслав Дмитриевич, – согласился Бирюков. – Теперь, друзья, давайте послушаем экспертов. Лена, что у тебя интересного?
– Немного, но есть, – ответила Тимохина. – Начну со столкновения мотоцикла с джипом «Сузуки». На поврежденной дверце джипа обнаружены следы эмалевой краски, которая по цвету флюоресценции, запаху продуктов сгорания, качественному химическому составу и отношению к кислотам и щелочам одинакова с краской сухановского мотоцикла. А осколки тонированного стекла, подобранные на месте происшествия, соответствуют стеклам джипа.
– Исходя из таких выводов, можно уверенно считать, что Суханов столкнулся именно с этим «Сузуки»?
– Бесспорно, Антон Игнатьевич, – подтвердила эксперт-криминалист. – Теперь о вооруженном нападении на Чешуякова. Убийство совершено из автомата АК-74, оставленного преступниками в москвичовском кузове. Автомат собран из частей от разных «Калашниковых». Отпечатков пальцев на нем, разумеется, никаких нет. В магазине рожкового типа было тридцать патронов. Все они израсходованы. Стреляли по «Ауди» с расстояния в одиннадцать метров из кузова «Москвича». Основная часть гильз обнаружена в кузове. Стрельба продолжалась около десяти секунд. Обследование показало, что этот автомобиль для перевозки продуктов никогда не использовался. Надпись «Продукты» на фургоне сделана не раньше недели назад, по всей вероятности, для отвода глаз. Все это отражено в моем заключении.
– Филиппенко сейчас выясняет, кто хозяин «Москвича» и каким образом фургон попал к преступникам, – сказал следователь.
Бирюков посмотрел на Медникова:
– Что скажет судебно-медицинский эксперт?
Медников вздохнул:
– Как было принято говорить в советское время, я присоединяюсь к предыдущим ораторам. Скоропостижно убитые господин Чешуяков и его шофер основательно напичканы смертоносным свинцом в виде автоматных пуль в медной оболочке. Смерть убиенных наступила мгновенно. Похоже, что киллер мастерски освоил стрельбу из автомата. Официальное заключение с описанием огнестрельных ранений мною передано господину Лимакину. Умеющие читать могут ознакомиться с подробностями.
– Спасибо, Борис, ознакомимся, – с улыбкой поблагодарил Бирюков и обратился к следователю: – Не пробовал анализировать, связана ли гибель Суханова с нападением на Чешуякова?
– Связь какая-то показушная… – Лимакин повертел в руках половинку сигаретной пачки «Прима» с надписью «Кровь за кровь». – Если верить этой «черной метке», оставленной на месте преступления, то Чешуякова застрелили вроде бы в отместку за смерть Суханова… По заключению автоинспекции, Суханов сам виноват в столкновений с джипом «Сузуки». Спрашивается: за какой же грех скоропостижно, как сказал Борис, убили Чешуякова?… Кроме того, у нас нет никаких подтверждений, что при столкновении с мотоциклом за рулем джипа находился именно Чешуяков. Скорее всего, его вообще там не было. Трудно поверить, чтобы безвинно попавший в автоаварию владелец дорогостоящего автомобиля бросил свое богатство на дороге без присмотра. Для такого поступка нужна очень серьезная причина, но на нее пока даже намека нет.
– Может, среди пассажиров джипа находился кто-то такой, кому было опасно «засвечиваться», – быстро вставил Голубев.
– Кто, например?
– Скажем, криминальный авторитет, находящийся в розыске.
– Ну, высади «авторитета» – и вся недолга. Тут скорее напрашивается предположение, что «Сузуки» на самом деле находился в угоне. Угонщикам «засвечиваться» действительно нельзя. И чужую машину бросить не жалко. По-моему, это самое простое…
– Самое простое, Петр, не всегда самое верное, – возразил Бирюков. – Предположение, согласен, логичное, но замыкаться на нем нельзя. Для начала надо бы разобраться с любовным треугольником Суханов – Фишкина – Зверков…
– В любовных треугольниках один из углов всегда бывает тупой, – не удержался от реплики судмедэксперт.
Голубев живо повернулся к нему:
– Если намекаешь на сожителя Фишкиной, то он не настолько туп, чтобы не замечать левацких привычек подруги. За ловлю кайфа на стороне Зверков крепко рихтовал Настю.
– Если дама заражена вирусом левизны, никакая рихтовка ее не выправит, – Медников подмигнул Тимохиной. – Правда, Лен?
– Не знаю, Боря, никогда налево не ходила.
– И не ходи, Леночка, пока ученые не придумали лекарство от СПИДа.
– Доктор, не уводи нас в сторону, – сказал Бирюков и продолжил разговор с Лимакиным. – Срочно, Петр, отправь официальную повестку в спорткомплекс Хватову. Как только он вернется из Москвы, пусть немедленно явится в прокуратуру.
– Убийство, Антон Игнатьевич, явно заказное.
– Вот и постараемся выяснить у Хватова, кто, кого и за что мог «заказать». Выясним новосибирские связи Германа Суханова. Может быть, Хватов подскажет, кому столь дорога сухановская кровь, что буквально через сутки киллеры отомстили за нее кровью сразу двух человек. Похоже, убийство Чешуякова готовилось давно. Гибель Суханова дала лишь повод осуществить задуманное под видом мести, чтобы навести следствие на ложный след.
– Игнатьич, может, киллеры схалтурили или просто-напросто ошиблись, перепутав «Ауди» Хватова с чешуяковской, – высказал предположение Слава Голубев.
– Профессиональные убийцы, как правило, не халтурят и ошибаются редко. Они наверняка знали не только модель и цвет автомобиля заказанного «объекта», но и госномер его машины. Открывая стрельбу с одиннадцати метров, только близорукий не смог бы разглядеть чистый номерной знак на «Ауди» Чешуякова.
– А если из соображений экономии заказчик нанял дешевых новичков киллерского промысла? Был же у нас в райцентре случай, когда дилетант сгоряча замочил не только жертву, но и родного брата заказчика.
– В таком случае твое предположение заслуживает внимания… – Бирюков, задумавшись, помолчал. – Как бы там ни было, работа нам предстоит очень напряженная.
Следователь достал из папки исписанный с обеих сторон тетрадный лист с подколотыми скрепкой двумя стодолларовыми банкнотами. Показывая его Бирюкову, заговорил:
– Сегодня утром предприниматель Курысько принес мне заявление о том, будто Герман Суханов занял у него триста «баксов». Просит вернуть долг. Серии купюр, приложенных к заявлению, и тех, которые были в сумке Фишкиной, совпадают. И номера их идут последовательно. Что, Антон Игнатьевич, делать с этим заявлением?
– Скажи предпринимателю, что мертвые долгов не возвращают, – опередив Бирюкова, посоветовал судмедэксперт.
Бирюков иронично глянул на Медникова:
– Ох, и ловок же ты, Борис, на подсказки. – И повернулся к Лимакину: – Когда основательно разберемся в запутанном чэпэ, тогда этот вопрос решим.
– Мне, Игнатьич, какие поручения будут? – спросил Голубев.
– Займись вплотную Сухановым.
– Придется ехать в Новосибирск?
– Придется. Работы там непочатый край. Появятся серьезные факты – подключимся мы с Лимакиным…
В кабинет неожиданно вошел начальник районной ГИБДД майор Филиппенко. Поздоровавшись, сел у торца приставного столика и раскрыл планшетку.
– Чем обрадуешь, Григорий Алексеевич? – спросил Бирюков.
– Может, обрадую, а может, огорчу, – Филиппенко достал из планшетки мелко исписанный листок. – Вот вам справочка. Брошенный преступниками «Москвич» принадлежал Анастасии Романовне Фишкиной. На прошлой неделе при посредничестве Зверкова автомобиль продан гражданину Тарабанькину, проживающему в Новосибирске по улице Волочаевской.
Глава IX
По поручению Бирюкова сразу после оперативного совещания Голубев встретился с сожителем Фишкиной, чтобы выяснить подробности его посредничества в продаже «Москвича». Встреча опять состоялась во дворе недавно купленного Настей особняка. На этот раз Зверков был совершенно трезв. Чувствовалось, он сильно напуган и, стараясь, как бы не сказать чего лишнего, очень напряжен. По его словам, с увеличением торгового оборота в магазине «Бытовые товары» Фишкина купила вместительную «Газель», а малогабаритного «Москвича» решила продать. Посредничество Зверкова в этой операции заключалось лишь в том, что он угнал машину из райцентра в Новосибирск на барахолку. Покупателя выбрала сама Настя и документы купли-продажи оформляла она. Сторговались на десяти тысячах.
– Как тот покупатель выглядит? – спросил Голубев.
– Бомжового вида длинный мужик неопределенного возраста, – после затяжной паузы ответил Зверков.
– Откуда у бомжа десять тысяч?
– Об этом Настя у него не спрашивала. За полчаса обстряпала все бумаги, сели мы с ней в такси и – на железнодорожный вокзал.
– Долго Фишкина выбирала покупателя?
– Часа два, наверное, мы с ней простояли. Никто даже не приценялся. «Москвичок», признаться, заезженный был и больших денег не стоил.
– А продали не так уж плохо.
– Настя умела продавать.
– Чем она привлекла покупателя?
Зверков, нервно играя желваками на скулах, достал из пачки «Беломорканала» папиросу и стал разминать ее в дрожавших пальцах. Прикуривая, несколько раз щелкнул зажигалкой. Наконец, глубоко затянувшись, сказал:
– Покупатель сам клюнул.
– Интересно как?
– Вначале «Москвичом» заинтересовались два парня. Первым делом заглянули в кузов. Потом попинали колеса. Попросили, чтобы я завел двигатель, и молча удалились к торговым рядам. Через несколько минут пришли с подвыпившим мужиком. Один из парней сказал ему: «Батя, вот самая подходящая для тебя тачка». Мужик захорохорился, мол, на кой черт такое старье. Парень окрысился: «Не вибрируй, покупай, что говорят». Когда Настя заломила за «Москвича» двадцать тысяч, парень опешил: «Ты чо, шалава, охренела?! Твоему ржавому фургону самое место на городской свалке. Больше пяти кусков за него никакой лопух тебе не отвалит». Настя заюлила мелким бесом и в конце концов уломала покупателей на десяток «кусков». Забрали парни ключи, сели в кабину «Москвича» и уехали.
– «Батю» в кузов посадили?
– После оформления документов я этого «батяню» не видел.
– Куда он пропал?
– Там где-то, где документы оформляют, остался.
– Тебе не показалась такая покупка странной?
– Что мне-то?… Настя всю операцию проворачивала.
После такого ответа пришлось Голубеву расспрашивать Зверкова о парнях. Словесные портреты получились смутными. Оба парня были рослые, физически хорошо развиты: или спортсмены, или переодетые в гражданское спецназовцы. Возрастом – далеко за двадцать. Оба в светлых современных костюмах, в саламандровских туфлях и в полицайках типа «Маде ин не наше» с длинными широкими козырьками. По именам или кличкам друг друга не называли. У одного парня лицо продолговатое, ничем не приметное. Другой, который торговался, а потом сел за руль «Москвича», был круглолицый и смуглый, с наглыми навыкате глазами. Из характерных примет у него Зверкову запомнилась лишь синяя татуировка, изображающая перстень, на среднем пальце левой руки. На вопрос Славы – почему парни заинтересовались «Москвичом» Фишкиной? – Зверков высказал предположение: наверное, потому, что других дешевых фургонов в тот день на барахолке не было.
– Григорий Николаевич, где ты познакомился с Настей? – внезапно спросил Слава.
Зверков поморщился:
– Зачем тебе это?
– Поверь, не для праздного любопытства.
– Думаешь, не я ли Насте с фраером заделал козу?
– Другие так мыслят.
– Кто?
– Военная тайна.
– Жаль. От всей души начистил бы фас этому мыслителю… – Зверков вновь закурил. – С Настей Фишкиной мы снюхались на оптовой базе бытовых товаров. Пока я тянул срок в Хибинах, жена нашла себе другого. Детей у нас не было, жалеть нечего. Оказавшись бездомным, полетел искать счастье подальше от родных мест. Приземлился в Новосибирске. Поторкался туда-сюда насчет работы. Глухо. С судимостью в добрую фирму не берут – несудимые в безработных тусуются. С горем пополам устроился грузчиком на оптовую базу. Заработок – сиротский, но держался изо всех сил. С выпивкой завязал, баб стороной обходил от греха подальше. Нормальные женщины судимых избегают, а к алкашке без бутылки не пойдешь. Где бутылка, там и другая, задругой – третья. Глядишь, и вновь зона замаячила… Больше месяца проишачил, пока Фишкину не встретил. Приехала Настя в «Москвиче» за товаром. Сама – шофер, сама – грузчик. Посмотрел, как энергичная бабенка таскает со склада в кузов «Москвича» тяжелые коробки, и решил помочь. Когда забили кузовок под макушку, Настя протянула мне полсотни. Говорю: «У красивой дамы стыдно деньги брать. Оставь мужу на бутылку». Она белозубо улыбнулась: «Я незамужняя». И словно сто лет знакомого спрашивает: «Ты что здесь делаешь?» – «Строю капитализм с человеческим лицом». – «Хорошо зарабатываешь?» – «Одному на чай без сахара хватает». – «Без семьи живешь, что ли?» – «Холостячу». – «Машину водить умеешь?» – «Умею». – «Водительские права есть?» – «Есть». – «Довези меня в „Москвиче“ до райцентра – не пожалеешь». – «Далеко твой райцентр?» – «В ста километрах». – «Поехали». Таким непредвиденным образом оказался я в здешних местах. Жила Фишкина в небольшой избе. Невзрачной снаружи, но уютной внутри. Мебель современная, японская видеотехника, сервант полный хрусталя, книжные полки, заставленные глянцевыми романами, судя по названиям, сексуального содержания. В Новосибирске я снимал угол у престарелой бабки, ютился в кухне на раскладушке. А тут, как увидал двуспальную кровать с горой подушек, в глазах потемнело. Фишкина захлопотала накрывать стол. Первым делом на столе появилась бутылка коньяка, потом – отменная закусь…
– И понеслась душа в рай? – вставил Голубев.
– А ноги – на кладбище… – Зверков, затягиваясь папиросой, усмехнулся. – Первый тост подняли за знакомство, второй – за удачный рейс. К красивым бабам я всегда относился настороженно. Стеснялся позора, если откажут. В этот раз тоже притих, чтобы на отказ не нарваться. Заметив мою скованность, Настя включила видак с крутой порнухой. Отвернулся, будто такие забавы меня не интересуют. Уставился в сервант с хрусталем, а там между стеклами – фотография обнаженной Насти в позе рембрантовской Данаи. Только евнуха, выглядывающего из-за занавески, нет. Перед застольем этой фотокарточки не было. Когда Фишкина подсунула ее в сервант, не заметил. В захмелевшую башку сразу стукнуло: «Если красавица рекламирует свое тело, отказа не будет». Так оно и вышло. Всю ночь мы с Настей не сомкнули глаз. Выложился я основательно. Весь запас силы, накопленный за годы отсидки, потратил. На заре стал собираться на новосибирскую электричку, чтобы не опоздать к началу рабочего дня. А Настя в чем мама родила, раскинув руки, загородила дверь: «Гриша, ты мне сегодня так много дал! Оставайся у меня навсегда!» Мне бы надо было помахать любвеобильной красавице ручкой, а я, расслабившийся дурак, сел не в свои сани.
– Почему не в «свои»? – спросил Слава.
– Да потому, что секс-гиганта из меня не вышло. Буквально в месяц задыхающаяся от любовной страсти Фишкина умотала до основания. Недостающую потребность Настя стала восполнять на стороне. То у «подруги» заночует, то по «коммерческим делам» на сутки исчезнет. С досады стал прикладываться к бутылке. А когда выпью, дураком становлюсь. От ревности кулаки в ход пускаю. Могу и подручные средства применить в виде подвернувшейся палки или оторванной от забора штакетины. После таких всплесков несколько раз порывался уехать в Новосибирск. Фишкина на коленях просила прощения, умоляла остаться. Проходило немного времени, и старое повторялось сызнова.
– Неужели ей нравилась такая жизнь?
– Рабочая сила Насте была нужна. Ишачил я, как вол. Приходилось по два-три раза в неделю ездить на оптовую базу, тоннами грузить да разгружать коробки с бытовыми товарами.
– С криминальной братвой Фишкина никаких дел не имела? – поинтересовался Голубев.
– Как тот покупатель выглядит? – спросил Голубев.
– Бомжового вида длинный мужик неопределенного возраста, – после затяжной паузы ответил Зверков.
– Откуда у бомжа десять тысяч?
– Об этом Настя у него не спрашивала. За полчаса обстряпала все бумаги, сели мы с ней в такси и – на железнодорожный вокзал.
– Долго Фишкина выбирала покупателя?
– Часа два, наверное, мы с ней простояли. Никто даже не приценялся. «Москвичок», признаться, заезженный был и больших денег не стоил.
– А продали не так уж плохо.
– Настя умела продавать.
– Чем она привлекла покупателя?
Зверков, нервно играя желваками на скулах, достал из пачки «Беломорканала» папиросу и стал разминать ее в дрожавших пальцах. Прикуривая, несколько раз щелкнул зажигалкой. Наконец, глубоко затянувшись, сказал:
– Покупатель сам клюнул.
– Интересно как?
– Вначале «Москвичом» заинтересовались два парня. Первым делом заглянули в кузов. Потом попинали колеса. Попросили, чтобы я завел двигатель, и молча удалились к торговым рядам. Через несколько минут пришли с подвыпившим мужиком. Один из парней сказал ему: «Батя, вот самая подходящая для тебя тачка». Мужик захорохорился, мол, на кой черт такое старье. Парень окрысился: «Не вибрируй, покупай, что говорят». Когда Настя заломила за «Москвича» двадцать тысяч, парень опешил: «Ты чо, шалава, охренела?! Твоему ржавому фургону самое место на городской свалке. Больше пяти кусков за него никакой лопух тебе не отвалит». Настя заюлила мелким бесом и в конце концов уломала покупателей на десяток «кусков». Забрали парни ключи, сели в кабину «Москвича» и уехали.
– «Батю» в кузов посадили?
– После оформления документов я этого «батяню» не видел.
– Куда он пропал?
– Там где-то, где документы оформляют, остался.
– Тебе не показалась такая покупка странной?
– Что мне-то?… Настя всю операцию проворачивала.
После такого ответа пришлось Голубеву расспрашивать Зверкова о парнях. Словесные портреты получились смутными. Оба парня были рослые, физически хорошо развиты: или спортсмены, или переодетые в гражданское спецназовцы. Возрастом – далеко за двадцать. Оба в светлых современных костюмах, в саламандровских туфлях и в полицайках типа «Маде ин не наше» с длинными широкими козырьками. По именам или кличкам друг друга не называли. У одного парня лицо продолговатое, ничем не приметное. Другой, который торговался, а потом сел за руль «Москвича», был круглолицый и смуглый, с наглыми навыкате глазами. Из характерных примет у него Зверкову запомнилась лишь синяя татуировка, изображающая перстень, на среднем пальце левой руки. На вопрос Славы – почему парни заинтересовались «Москвичом» Фишкиной? – Зверков высказал предположение: наверное, потому, что других дешевых фургонов в тот день на барахолке не было.
– Григорий Николаевич, где ты познакомился с Настей? – внезапно спросил Слава.
Зверков поморщился:
– Зачем тебе это?
– Поверь, не для праздного любопытства.
– Думаешь, не я ли Насте с фраером заделал козу?
– Другие так мыслят.
– Кто?
– Военная тайна.
– Жаль. От всей души начистил бы фас этому мыслителю… – Зверков вновь закурил. – С Настей Фишкиной мы снюхались на оптовой базе бытовых товаров. Пока я тянул срок в Хибинах, жена нашла себе другого. Детей у нас не было, жалеть нечего. Оказавшись бездомным, полетел искать счастье подальше от родных мест. Приземлился в Новосибирске. Поторкался туда-сюда насчет работы. Глухо. С судимостью в добрую фирму не берут – несудимые в безработных тусуются. С горем пополам устроился грузчиком на оптовую базу. Заработок – сиротский, но держался изо всех сил. С выпивкой завязал, баб стороной обходил от греха подальше. Нормальные женщины судимых избегают, а к алкашке без бутылки не пойдешь. Где бутылка, там и другая, задругой – третья. Глядишь, и вновь зона замаячила… Больше месяца проишачил, пока Фишкину не встретил. Приехала Настя в «Москвиче» за товаром. Сама – шофер, сама – грузчик. Посмотрел, как энергичная бабенка таскает со склада в кузов «Москвича» тяжелые коробки, и решил помочь. Когда забили кузовок под макушку, Настя протянула мне полсотни. Говорю: «У красивой дамы стыдно деньги брать. Оставь мужу на бутылку». Она белозубо улыбнулась: «Я незамужняя». И словно сто лет знакомого спрашивает: «Ты что здесь делаешь?» – «Строю капитализм с человеческим лицом». – «Хорошо зарабатываешь?» – «Одному на чай без сахара хватает». – «Без семьи живешь, что ли?» – «Холостячу». – «Машину водить умеешь?» – «Умею». – «Водительские права есть?» – «Есть». – «Довези меня в „Москвиче“ до райцентра – не пожалеешь». – «Далеко твой райцентр?» – «В ста километрах». – «Поехали». Таким непредвиденным образом оказался я в здешних местах. Жила Фишкина в небольшой избе. Невзрачной снаружи, но уютной внутри. Мебель современная, японская видеотехника, сервант полный хрусталя, книжные полки, заставленные глянцевыми романами, судя по названиям, сексуального содержания. В Новосибирске я снимал угол у престарелой бабки, ютился в кухне на раскладушке. А тут, как увидал двуспальную кровать с горой подушек, в глазах потемнело. Фишкина захлопотала накрывать стол. Первым делом на столе появилась бутылка коньяка, потом – отменная закусь…
– И понеслась душа в рай? – вставил Голубев.
– А ноги – на кладбище… – Зверков, затягиваясь папиросой, усмехнулся. – Первый тост подняли за знакомство, второй – за удачный рейс. К красивым бабам я всегда относился настороженно. Стеснялся позора, если откажут. В этот раз тоже притих, чтобы на отказ не нарваться. Заметив мою скованность, Настя включила видак с крутой порнухой. Отвернулся, будто такие забавы меня не интересуют. Уставился в сервант с хрусталем, а там между стеклами – фотография обнаженной Насти в позе рембрантовской Данаи. Только евнуха, выглядывающего из-за занавески, нет. Перед застольем этой фотокарточки не было. Когда Фишкина подсунула ее в сервант, не заметил. В захмелевшую башку сразу стукнуло: «Если красавица рекламирует свое тело, отказа не будет». Так оно и вышло. Всю ночь мы с Настей не сомкнули глаз. Выложился я основательно. Весь запас силы, накопленный за годы отсидки, потратил. На заре стал собираться на новосибирскую электричку, чтобы не опоздать к началу рабочего дня. А Настя в чем мама родила, раскинув руки, загородила дверь: «Гриша, ты мне сегодня так много дал! Оставайся у меня навсегда!» Мне бы надо было помахать любвеобильной красавице ручкой, а я, расслабившийся дурак, сел не в свои сани.
– Почему не в «свои»? – спросил Слава.
– Да потому, что секс-гиганта из меня не вышло. Буквально в месяц задыхающаяся от любовной страсти Фишкина умотала до основания. Недостающую потребность Настя стала восполнять на стороне. То у «подруги» заночует, то по «коммерческим делам» на сутки исчезнет. С досады стал прикладываться к бутылке. А когда выпью, дураком становлюсь. От ревности кулаки в ход пускаю. Могу и подручные средства применить в виде подвернувшейся палки или оторванной от забора штакетины. После таких всплесков несколько раз порывался уехать в Новосибирск. Фишкина на коленях просила прощения, умоляла остаться. Проходило немного времени, и старое повторялось сызнова.
– Неужели ей нравилась такая жизнь?
– Рабочая сила Насте была нужна. Ишачил я, как вол. Приходилось по два-три раза в неделю ездить на оптовую базу, тоннами грузить да разгружать коробки с бытовыми товарами.
– С криминальной братвой Фишкина никаких дел не имела? – поинтересовался Голубев.