Страница:
Н. Я. Бичурин успел передать все свои бесценные коллекции и рукописи в различные научные учреждения и архивы России. Только Казанской духовной академии, согласно описи 1891 года, он подарил "136 названий книг в 219 томах, 16 рукописей, из коих одна - История Китая, переведенная с китайского языка, в 7 томах, 15 названий различных карт, изображений и планов и два портрета, из коих один самого жертвователя..."
Кончина его была медленной и страшной. Когда он слег, монахи обобрали его до нитки, оставив только ветхую рясу. Н. С. Моллер, навестившая его незадолго до смерти, увидела, что лежит он, парализованный, в грязном белье под рваным одеялом. Умирающий проговорил:
"Обижают... не кормят... забыли... не ел". Посетительница подивилась тяжелому запаху и приподняла одеяло. "Правая нога, распухшая, в пролежинах, и по ней ползали мелкие белые черви, умирающий лежал в нечистотах". Вошел суровый и мрачный старик монах: "Зачем вы здесь? Уйдите!" - "Я внучка".- "У монашествующей братии земных родных не бывает. У них только один отец небесный". - "Он умирает, просит есть, покормите его". - "Об этом не беспокойтесь. Отец Иакинф уже покончил все земные расчеты, он соборован, его ждет пища небесная".
Никиты Яковлевича Бичурина не стало 11 мая 1853 года. Иероглифы на черном обелиске значат: "Постоянно прилежно трудился над увековечившими (его) славу историческими трудами"...
О нем существует большая литература, научная и беллетристическая, появившаяся в основном в наше время, к ней я отсылаю любознательного читателя, а из собственных трудов Бичурина в этом веке была переиздана "Китайская грамматика" (1908 год), да незадолго перед тем напечатано в Пекине "Описание религии ученых с приложением чертежей, жертвенного одеяния, утвари, жертвенников, храмов и расположения в них лиц, столов и жертвенных вещей во время жертвоприношения, составленное трудами монаха Иакинфа в 1844 году". А перед 200-летием со дня рождения ученого наши востоковеды извлекли из архивов одну из рукописей Н. Я. Бичурина и подготовили "Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии". Солидный том в семьсот пятьдесят страниц вышел в Чебоксарах в 1960 году тиражом тысяча экземпляров...
Размышляя над прошлым и будущим России и Китая, Н. Я. Бичурин однажды написал: "Представляя в уме минувшие события, полагаю - ничто не может возмутить братского согласия великих народов"...
Заканчивая эту конспективную вставку о ярчайшей фигуре нашего востоковедения, хочу вспомнить и о достойном преемнике Н. Я. Бичурина. Четверть века в разные годы прожил в Пекине Петр Иванович Кафаров, он же отец Палладий, изучая языки, литературу, историю религий Востока. Оставил труды о жизни Будды, раннем хри^ стиадсгве в Кита^, китайско-русский словарь и много других, участаовгГл в этнографических и археологических изысканиях и умер по пути из последней экспедиции в Уссурийский край. П. И. Кафарову мировая культура обязана тем, что он первым из европейцев обнаружил в китайских библиотеках замечательный памятник монгольской литературы "Сокровенное сказание", оценил его, перевел на русский и напечатал в 1866 году в скромных и малозаметных "Трудах членов Российской духовной миссии в Пекине". Это был литературный и научный подвиг, потому что тексты "Юань-час би-пга", кроме китайского перевода, содержали еще запись на монгольском языке уйгурским алфавитом и тоническую передачу монгольского подлинника условными китайскими знаками, а события "Сокровенного сказания" сличались с параллельными сведениями из других средневековых источников. К сравнительно небольшому тексту отец Палладий вынужден был сделать шестьсот переводческих уточнений и примечаний! Есть в этой поэмехронике места трудные, малопонятные, есть протокольно ясные, есть истинно поэтические строки и страницы, мифы и правда...
13
Организованная Чингиз-ханом орда теперь могла существовать только при условии непрерывных захватнических, грабительских войн, и в этом таилась одна из причин будущего краха его империи. Четыре года Чингиз-хан собирает силы, тщательно готовится, изучает первого, собственно, внешнего противника и, когда все было предусмотрено, провокационно оскорбляет посла восточных соседей - на его глазах плюет в сторону чжурчжэньской границы. Это означало войну, и войну большую.
И вскоре она грянула. Десятки лет чжурчжэни возводили на своих северо-западных границах укрепления - стены из камней и глины, валы, рвы и крепости, а непосредственно перед нашествием успели подновить все сооружения. Укрепленная линия тянулась на полторы тысячи километров и охранялась специальными войсками, но разве мог в каком-нибудь одном месте пограничного вала слабый отряд сдержать массированный удар орды, собравшейся со всех западных степей? И все же Субудай не решился атаковать этот защитный вал, опасаясь быстрого подтягивания оборонительных резервов, обошел укрепления с юга и вырвался, выражаясь по-современному, на оперативный простор.
Яростно сражались чжурчжэни-воины под руководством умелых и опытных полководцев, но в открытом поле, где только и выигрывались войны, Субудай, используя маневренность конницы, умел уклоняться от степного сражения, если не был уверен в превосходстве своих сил и успехе, зато учинял жестокую бойню, когда удавалось, исключив всякий риск, создать подавляющее преимущество в численности войск. В самом начале войны перешли на его сторону сто тысяч киданей-воинов, и в 1212 году на сопках Маньчжурии основные цзиньские воинские соединения были разгромлены. Однако у Субудая и других военачальников орды в тот период объявилась одна слабость - они еще не умели брать городов, и чжурчжэни, героически сражаясь на валах и крепостных стенах, выдерживали долгие осады, распыляли силы врага стремительными вылазками. Субудай досконально изучил китайский и чжурчжэньский опыт осадной войны, внес в него кое-что свое, однако, несмотря ни на что, война затягивалась. Орда не смогла взять штурмом столицы государства Яньцзина и отошла на запад.
Перед лицом смертельной опасности правительство приняло меры для сплочения разноплеменного населения государства. Китайцы, кидани и представители всех остальных нечжурчжэньских, даже самых малочисленных этнических групп страны - бохайцев, будиту, зеле, еладу, гудянь, мао, мэнгу, мудянь, сяма, улусу, сумадянь, ширюй, чжули, цилу, худунь и других могли не только сделать военную или гражданскую карьеру, но и добиться в условиях военного времени большего, о чем ясно и кратко говорится в правительственном указе 1213 года: "Инородцы, удостоенные чинов и наград, составляют одно целое с народом династии - с чжурчжэнями". Вскоре чужеплеменников начали допускать к экзаменам для получения военных чинов, а еще через год за отличие в боях они стали получать такие же титулы, каких до этого удостаивались только чжурчжэни.
Война омертвляла страну. Торговые связи ее прервались, один за другим исчезали с лица земли города, пала восточная столица империи-Ляоян. Государственные дороги приходили в негодность, оросительные системы, десятилетиями создаваемые трудом миллионов крестьян, разрушались, поля зарастали дурниной. Современный советский исследователь истории чжурчжэньского государства Цзинь М. В. Воробьев пишет: "Цзиньское правительство в 1214 г. попробовало откупиться от монголов, приняв жестокие условия, но монгольская знать хотела только одного - войны и добычи..." В следующем году пал Яньцзин (Пекин). Хорезмские послы, прибывшие туда вскоре, писали: "Везде были видны следы страшного опустошения, кости убитых слагали целые горы; почва местами была рыхлой от человеческого жира; гниение трупов породило смертельные заболевания".
Однако свалить одним набегом, а потом многолетней изнурительной войной государство, в котором проживали десятки миллионов людей, орде не удалось. Его лишь удалось обессилить, запугать жестокостями, частично раздробить и полностью изолировать на международной арене. Кроме значительной части киданей на государство Цзинь одновременно с ордой напали тангуты, с которыми чжурчжэни потом сражались долгих десять лет, внутри страны вспыхнуло восстание так называемых "краснокафтанников". Китайская Южная Сун отказалась платить дань чжурчжэням сразу же, как только началась на севере эта большая война, и правители Цзинь не смогли больше получить податей ни дипломатическими способами, ни силой оружия. В 1218 году сунцы официально отказались быть данниками слабеющего государства чжурчжэней, возник зародыш еще одной большой войны. В том же году стали данниками Чингиз-хана уйгуры, жившие на западе от чжурчжэией, в следующем - корёсцы на востоке.
Чингиз-хан был прожженным политиканом и дипломатом, а также умел использовать опыт и знания разноплеменных советников. Обескровив своего ближайшего и самого сильного врага, окружив его враждебными народами, он не счел нужным тратить силы в тяжелой и затяжной войне с отчаянно сопротивлявшимся противником, если главную свою цель - грабительскую добычу - мог получить в другом месте и с меньшими потерями, покорив очередной более слабый народ.
В данном случае это были меркиты, частью, очевидно, откатившиеся на запад во главе с ханом Куду(Худу) под защиту кипчаков. Одни средневековые источники датируют начало этой второй войны с меркитами годом Быка 1215-м, другие приводят скрупулезно точные сведения:
"9 февраля - 10 марта 1217 года". "В этом году Чингизхан направился из страны Хитай к (своему) коренному Юрту, а Субудай-бахадура послал на войну с племенем меркит. Для этого он укрепил повозки, подбив (их) железом, чтобы они не сломались в труднопроходимых горах, лежащих на том пути". Реляции о войне с меркитским ханом Куду предельно коротки: "Они пошли и взяли Куду", а "от этого племени не осталось и следа".
Путь на запад был расчищен, и Чингиз-хан немедленно двинулся туда - к плодородным долинам и богатым городам Хорезма, очевидно поручив Субудаю срочное формирование нового ударного войска. "Это войско было то,- пишет Рашид-ад-Дин,- предводителями которого Чингизхан назначил Субэдай-бахадура и Тукучара из племени Кунгират, и то, которое он посылал на войну с Куду". Впереди был Самарканд. Султан Мухаммед Хорезмшах успел поставить на его укрепление более двухсот тысяч человек. Они усилили крепостную стену, обнесли ее рвом, залитым водой. В городе было двадцать боевых слонов. Султан, однако, предпочел бросить город на милость аллаха, бежал, и Чингиз послал за ним в погоню три тумена во главе с Субудаем, Чжэбе и Тукучаром, которые "с 30 тысячами отважных воинов переправились вброд через Пяндишеб и пошли по следам султана, расспрашивая о нем и разыскивая его следы".
Любознательный Читатель. Мы далеко уклонились от чжурчжэньского государства Цзинь и Руси...
- Согласен, но нас ведет военная карьера Субудая. Кроме того, международная политика, как и сейчас, всегда связывала множество народов. И - главное - для дальнейшего путешествия в прошлое нам надо получше знать, с каким противником встретились наши предки поздней осенью 1237 года.
- Но чем объясняются непрерывные победы захватчиков?
- Причин, объясняющих неизменные и безоговорочные победы организованной кочевой орды над ее жертвами, существовало множество. Ну, ослабленность, феодальная раздробленность средневековых евроазиатских государств - это само собой, но были и чисто военные, стратегическо-тактические объяснения: внезапность нападений, массированные удары многочисленного войска по земледельческим и скотоводческим районам, по торговым и ремесленническим центрам, основное население которых не было профессионально военными людьми, широкое использование повальных "облав" в сельских местностях, пленных для штурма городов, китайских камнеметательных машин; и, так сказать, идеологические: обожествление ордой своего великого хана, преследующего якобы мессианскую цель, захватывающую воображение,- покоряя Вселенную, дойти до "последнего моря", принципиальное дипломатическое и военное коварство, отбрасывающее ради достижения победы все человеческие и международные нормы, презирающее правила воинского рыцарства и естественное для многих тогдашних народов благородное снисхождение победителей к побежденным, культ жестокости и насилия, царящий в разноплеменных войсках захватчиков и грабителей, вынуждавший побежденных становиться орудием победителен. "Победители геройствовали силами покоренных народов",свидетельствуют средневековые китайские историки.
Расширяющийся клин завоеваний захватил Среднюю Азию, земли афганцев и персов. Субудай, как всегда, скакал резвее и дальше других. Многие страны и народы на века запомнили его кровавый след, потому что далеко не все встречные города покорялись подавляющему превосходству орды, и в этом случае верный пес Чингиза не уступал своему хозяину в жестокости. К югу от Тегерана, на скрещении важных караванных путей Востока, стоял большой город персов Кум. Субудай и Чжэбе "перебили всех тамошних жителей, а детей увели в полон".
От нашествия страдал прежде всего народ, часто бросаемый султанами, ханами и богатеями на произвол судьбы. Когда Субудай дошел до Дамгана, "население города укрылось в окружающих горах, а простой люд и чернь остались в городе и не выразили монголам покорности. Монголы перебили их сборище". Из Ирана авангардные орды направились в Закавказье и в каждой местности, попадавшейся на пути, по своему всегдашнему обыкновению, учиняли избиение и грабеж. В пограничных районах Грузни они перебили десять тысяч человек, но в леса и ущелья не пошли - вернулись на юг зимовать. Должно быть, этой зимой-передышкой Субудай снесся с Чингизом, тоже находившимся в военном походе. Согласно китайской "Юань-ши", он даже как будто опережал завоевательные планы хозяина: "В год под циклическими знаками 1223 Субутай представил Чингизу доклад, в котором просил послать его против кипчаков". Получил, очевидно, согласие, и вот орда снова в Грузни, чье воинство успело собраться и приготовилось достойно встретить врага. Субудай, однако же, использовал против этого сильного, воодушевленного крайней необходимостью защиты родины войска давний прием степной войны - оперативный простор в одной из широких грузинских долин, сильную засаду, обманное "паническое" отступление, последующее окружение и уничтожение стесненного в беспомощную кучу противника. Рашид-ад-Дин описывает, что Чжэбе укрылся в засаду, "а Субудай с войском пошел вперед. В самом начале сражения монголы бежали; гурджии пустились их преследовать. Чжэбе вышел из засады; их захватили в середину и в один момент перебили тридцать тысяч гурджиев". Вслед за этим проход через Дербент, столкновение с кипчаками, Калка.
Китайская "Юань-ши" посвящает Субудаю, единственному полководцу орды, отдельную биографию, но лишь скороговоркой сообщает о его победе над кипчаками и объединенной ратью русских князей Ми-чисы-лао (то есть Мстиславами.-В: Ч.), которых Субудай "одним боем заставил сдаться"...
Дипломатические и военные подробности событий на Калке мы позже разберем, уточнив, что называет китайский хронист "сдачей". В той же биографии Субудаю приписывается мысль о последующей организации войска:
"Субудай представил затем Чингизу доклад о том, чтобы образовать особый корпус из... меркитов, найманей, кераитов, хангинцев и кипчаков, на что последовало согласие Чингиза". Может, это действительно был какой-то особый ударный корпус, а может, просто давний принцип формирования войск орды был зафиксирован с двадцатилетним запозданием. Для нас важно другое средневековые историки дружно, в один голос, подчеркивают заслуги главного полководца Чингиза, и конечно, не без оснований. Именно под его командованием орда, мгновенно покончившая с государством Хорезмшахов, стремительно, как смерч, рванулась в Персию и Закавказье, всюду сея смерть, растоптала селения северокавказских народов, потом половецкие становища, овладела Крымом и Причерноморьем, разгромила соединенное воинство русских и половцев.
Субудая после Калки якобы догнал приказ Чингиза - повернуть морды коней на восток. Рейд по богатым странам Востока дал главное - добычу в виде золота и других драгоценностей, которая уже, наверное, обременяла конников, да и в Монголию один за другим приходили под конвоем вереницы рабов, караваны и обозы с Запада. А перед Субудаем снова, как в стране чжурчжэней, оказались хорошо укрепленные города, и он узнал, конечно, от пленных, разведки, да уже и по собственному опыту, что эти неприятели хоть и доверчивы, но "чрезвычайно круты", как сказано об "орусах" в "Юань-чао би-ши". Разведывательный рейд на запад был более чем успешно завершен, и если вправду последовал такой приказ великого хана, то был он отдан и по другой важной причине - на Дальнем Востоке назревали тревожные международные события, за которыми Чингиз, очевидно, внимательно следил.
Государство чжурчжэней постепенно набирало силу. Когда Субудай уезжал оттуда, цзиньское правительство еще располагало армией в миллион воинов, рассредоточенной, правда, в многочисленных гарнизонах и по всем своим очень протяженным и неспокойным границам. Главные же ее регулярные части и народные ополчения были брошены на войну с тангутским государством Си Ся, подвижными отрядами западных пришельцев, разбойничающими на больших и малых дорогах, с многочисленными войсками Южной Сун и продажными полководцами, перебегающими от одного хозяина к другому. Почти вся территория Цзинь и пограничные районы сопредельных государств превратились в кровавое поле бесконечного и хаотичного сражения. Но государство чжурчжэней еще жило и напрягало все силы, чтоб сохранить себя. Действовал вышколенный чиновничий аппарат, проводились новые и новые рекрутские наборы, патриотически настроенные военные готовились к решительным боям, на безопасном севере предпринимались усилия для поисков руд и создания промышленных центров, пополняющих боевой арсенал. На берегах и островах Амура и Уссури, на отрогах Сихотэ-Алиня возводились новые крепости со сложными фортификационными сооружениями - башнями, валтангами и барбетами для подъема и установки катапульт, с максимальным использованием защитных свойств рек, болот, сопок и гор.
В распоряжении чжурчжэней было еще одно оружие, столетний опыт применения которого восхищает современных исследователей,- бескровный, самый разумный и дешевый способ разрешения международных противоречий дипломатия. О том, что чжурчжэньские дипломаты прилагают усилия для прекращения затяжной войны с тангутами, Чингизу, конечно, доносили, и он предвидел скорый ее конец. Китайская Сун, отказавшаяся было платить дань чжурчжэням, безуспешно пыталась выступить против них в союзе с тангутами и тоже готова была принять новые предложения Цзинь. Создавалась совершенно иная политическая и военная ситуация, в которой был нужен Субудай.
Любознательный Читатель. Действительно, исторические судьбы Руси оказались связанными с судьбами государства чжурчжэней.
- Да! Ведь в другой ситуации монгольская верхушка могла заранее послать уставшему корпусу Субудая свежие подкрепления, чтобы напасть на русские земли еще в 1223-1224 годах, сразу после Калки. Застоявшихся коней и безработных любителей легкой наживы можно было в тот год по Великой Степи собрать множество... Была еще одна причина, заставившая Чингиз-хана летом 1223 года отозвать Субудая с дальнего запада. У чжурчжэней появилось новое мощное оружие - взрывающиеся снаряды.
- Простите, тогда огнестрельного оружия еще нигде в мире не было!
- Это верно, однако чжурчжэни уже обладали самым сильным по тем временам оружием огненного боя. Н. Я. Бичурин полтора века назад переводил-цитировал: "В сие время нючженцы (то есть чжурчжэни.- В. Ч.) имели огненные баллисты, которые поражали подобно грому небесному. Для сего брали чугунные горшки, наполняли порохом и зажигали огнем. Сии горшки сожигали на пространстве 120 футов в окружности и огненными искрами пробивали железную броню... Еще, кроме сего, употребляли летающие огненные копья, которые, быв пускаемые через зажигание пороха, сожигали за 10 от себя шагов. Монголы сих только двух вещей боялись".
Патроны с горящей смесью посылались в гущу врагов с помощью стрел, сильных луков и самострелов, а "огненные горшки", прожигающие латы,катапультами. Причем чжурчжэням принадлежит изобретение дистанционного боевого устройства - снаряд с горючим составом долетал до цели, взрываясь там, где надо, и тогда, когда надо. Может, "огневые взрывчатые снаряды", появившиеся у чжурчжэней в 1221 году, и были те самые "чугунные горшки" с дистанционными устройствами, что пришли на смену устаревшим глиняным кувшинам? И еще узнал Чингиз, что в 1222 году цзиньское правительство издало указ об интенсивном развитии орошаемого земледелия и на просторных рисовых полях вновь пошла в рост главная пища чжурчжэньского солдата. Наверно, его обеспокоило и последнее событие в стане набирающего силу врага - умер император Удабу и на престол вступил молодой Ниньясу, который сразу же повел тонкую дипломатическую игру с тангутским государством Си Ся с целью оторвать его от монголов, быстро подготовил соглашение о прекращении военных действий с Южной Сун, а корёсцы, оценив ситуацию, намеревались, по всем признакам, отвергнуть монгольский протекторат и прекратить с Чингиз-ханом вассальные отношения. Короче, повторяю, там нужен был Субудай, который, однако, по пути на Керулен дал гигантский крюк в несколько тысяч километров.
- Куда? Зачем?
- Он не мог пойти назад по своему кровавому следу - через горные ущелья и разоренные города Востока или напрямую, через Великую Степь, населенную враждебными и многочисленными кипчаками, которые, объединившись, могли невежливо потребовать дележа богатой добычи у переправ через широкие реки. Кроме того, Субудай рассматривал свой бросок на запад как разведку боем и, исходя из такой цели, решил обогатиться новыми сведениями о землях, лежащих в бассейне Волги, попутно подкрепившись свежей добычей. Он сделал стремительный рейд на северо-восток, напал на болгар, оказался в ловушке, потерял часть добычи и воинов, но все же благополучно унес ноги. Гигантская удавка захлестнула полмира.
- В Волжской Болгарин Субудай потерпел единственное свое поражение?
- Нет. Позже споткнулся о Козельск.
- Разве он там был?
- Да. Правда, до Козельска нам еще далеко... А пока последуем в монгольские степи, чтобы продолжить жизнеописание Субудая. В 1224 году, когда Чингиз-хан и Субудай вернулись домой, военные действия между чжурчжэнями и китайцами были прекращены, тангутское государство Си Ся заключило с Цзинь официальный мирный договор, а Коре, отгородившее свой полуостров мощной оборонительной системой, явно готовилось освободиться от данничества. Весь 1225 год эмиссары собирали по степям, формировали, вооружали, приучали к жесточайшей дисциплине многотысячное войско. Скорее всего, командовал организацией дела Субудай со своим уже огромным военным опытом. И, казалось, само небо помогало ему - до берегов Керулена дошла с востока радостная весть о неслыханной беде, постигшей чжурчжэней.
Экономической основой жизни государства Цзинь была великая Хуанхэ, перешедшая еще по договору 1142 года в полное его владение. Она служила главным транспортным средством в широтном направлении, а по гребням плотин и створам двадцати пяти шлюзов и понтонным мостам шли поперечные грузопотоки. Другой такой большой реки и столь освоенной человеческим трудом не существовало тогда на планете. Ни с чем не сравнимым было ее сельскохозяйственное значение - полностью зарегулированный сток Хуанхэ обеспечивал водой огромные орошаемые площади. Особой заботой чжурчжэньского правительства, создавшего специальную палату водного надзора и водного транспорта, была охрана и содержание плотин Хуанхэ: искусственные сооружения реки сторожили войска чжурчжэней, а в 1189 году, например, судя по докладу министерства общественных работ, на возведении и ремонте ее плотин трудилось свыше шести миллионов человек!
Жизнь и стабильность реки обеспечивал мир на ее берегах, а мира там не было уже пятнадцать лет. И вот в 1225 году - не то из-за ослабления надзора за плотинами, не то из-за непредусмотренных чрезмерных отложений лёссовой взвеси в районах искусственно замедленного течения-Хуанхэ изменила русло и ввергла страну в хозяйственную катастрофу непоправимых масштабов.
А в следующем году, кульминационном по негативным хозяйственно-экономическим последствиям, огромная конная орда снова вторглась в страну, одновременно расправившись с государством тангутов.
Любознательный Читатель. Мы его как-то обошли стороной. Когда оно образовалось?
- За полтора века до основания государства чжурчжэней, в 982 году, одновременно, кстати, с образованием Русского многонационального централизованного государства со столицей в Киеве... Тангуты создали сильное самостоятельное государство, выдержавшее семь больших войн с дочжурчжэньским северокитайским государством Сун, две-с киданями, побеждавшее в сражениях уйгуров, тибетцев и чжурчжэней. Еще в самом начале века Чингиз-хан несколько раз нападал на Си Ся. В 1209 году он, организовав ложное бегство и заманив врага в засаду, разгромил пятидесятитысячную тангутскую армию, взял огромный выкуп, а дочь царя Бурхана - в жены. И вот в декабре 1226 года последнее страшное поражение войск тангутов, длительная осада городов и столицы. Осенью 1227 года Чингиз-хан умирает среди кровавого ристалища, а его орда, проводив хана к месту погребения и убивая все живое на пути, тут же буквально стирает с лица земли государство тангутов. Люди, города, храмы, школы - все было уничтожено без остатка и навсегда, как и оригинальная культура этого народа.
Кончина его была медленной и страшной. Когда он слег, монахи обобрали его до нитки, оставив только ветхую рясу. Н. С. Моллер, навестившая его незадолго до смерти, увидела, что лежит он, парализованный, в грязном белье под рваным одеялом. Умирающий проговорил:
"Обижают... не кормят... забыли... не ел". Посетительница подивилась тяжелому запаху и приподняла одеяло. "Правая нога, распухшая, в пролежинах, и по ней ползали мелкие белые черви, умирающий лежал в нечистотах". Вошел суровый и мрачный старик монах: "Зачем вы здесь? Уйдите!" - "Я внучка".- "У монашествующей братии земных родных не бывает. У них только один отец небесный". - "Он умирает, просит есть, покормите его". - "Об этом не беспокойтесь. Отец Иакинф уже покончил все земные расчеты, он соборован, его ждет пища небесная".
Никиты Яковлевича Бичурина не стало 11 мая 1853 года. Иероглифы на черном обелиске значат: "Постоянно прилежно трудился над увековечившими (его) славу историческими трудами"...
О нем существует большая литература, научная и беллетристическая, появившаяся в основном в наше время, к ней я отсылаю любознательного читателя, а из собственных трудов Бичурина в этом веке была переиздана "Китайская грамматика" (1908 год), да незадолго перед тем напечатано в Пекине "Описание религии ученых с приложением чертежей, жертвенного одеяния, утвари, жертвенников, храмов и расположения в них лиц, столов и жертвенных вещей во время жертвоприношения, составленное трудами монаха Иакинфа в 1844 году". А перед 200-летием со дня рождения ученого наши востоковеды извлекли из архивов одну из рукописей Н. Я. Бичурина и подготовили "Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии". Солидный том в семьсот пятьдесят страниц вышел в Чебоксарах в 1960 году тиражом тысяча экземпляров...
Размышляя над прошлым и будущим России и Китая, Н. Я. Бичурин однажды написал: "Представляя в уме минувшие события, полагаю - ничто не может возмутить братского согласия великих народов"...
Заканчивая эту конспективную вставку о ярчайшей фигуре нашего востоковедения, хочу вспомнить и о достойном преемнике Н. Я. Бичурина. Четверть века в разные годы прожил в Пекине Петр Иванович Кафаров, он же отец Палладий, изучая языки, литературу, историю религий Востока. Оставил труды о жизни Будды, раннем хри^ стиадсгве в Кита^, китайско-русский словарь и много других, участаовгГл в этнографических и археологических изысканиях и умер по пути из последней экспедиции в Уссурийский край. П. И. Кафарову мировая культура обязана тем, что он первым из европейцев обнаружил в китайских библиотеках замечательный памятник монгольской литературы "Сокровенное сказание", оценил его, перевел на русский и напечатал в 1866 году в скромных и малозаметных "Трудах членов Российской духовной миссии в Пекине". Это был литературный и научный подвиг, потому что тексты "Юань-час би-пга", кроме китайского перевода, содержали еще запись на монгольском языке уйгурским алфавитом и тоническую передачу монгольского подлинника условными китайскими знаками, а события "Сокровенного сказания" сличались с параллельными сведениями из других средневековых источников. К сравнительно небольшому тексту отец Палладий вынужден был сделать шестьсот переводческих уточнений и примечаний! Есть в этой поэмехронике места трудные, малопонятные, есть протокольно ясные, есть истинно поэтические строки и страницы, мифы и правда...
13
Организованная Чингиз-ханом орда теперь могла существовать только при условии непрерывных захватнических, грабительских войн, и в этом таилась одна из причин будущего краха его империи. Четыре года Чингиз-хан собирает силы, тщательно готовится, изучает первого, собственно, внешнего противника и, когда все было предусмотрено, провокационно оскорбляет посла восточных соседей - на его глазах плюет в сторону чжурчжэньской границы. Это означало войну, и войну большую.
И вскоре она грянула. Десятки лет чжурчжэни возводили на своих северо-западных границах укрепления - стены из камней и глины, валы, рвы и крепости, а непосредственно перед нашествием успели подновить все сооружения. Укрепленная линия тянулась на полторы тысячи километров и охранялась специальными войсками, но разве мог в каком-нибудь одном месте пограничного вала слабый отряд сдержать массированный удар орды, собравшейся со всех западных степей? И все же Субудай не решился атаковать этот защитный вал, опасаясь быстрого подтягивания оборонительных резервов, обошел укрепления с юга и вырвался, выражаясь по-современному, на оперативный простор.
Яростно сражались чжурчжэни-воины под руководством умелых и опытных полководцев, но в открытом поле, где только и выигрывались войны, Субудай, используя маневренность конницы, умел уклоняться от степного сражения, если не был уверен в превосходстве своих сил и успехе, зато учинял жестокую бойню, когда удавалось, исключив всякий риск, создать подавляющее преимущество в численности войск. В самом начале войны перешли на его сторону сто тысяч киданей-воинов, и в 1212 году на сопках Маньчжурии основные цзиньские воинские соединения были разгромлены. Однако у Субудая и других военачальников орды в тот период объявилась одна слабость - они еще не умели брать городов, и чжурчжэни, героически сражаясь на валах и крепостных стенах, выдерживали долгие осады, распыляли силы врага стремительными вылазками. Субудай досконально изучил китайский и чжурчжэньский опыт осадной войны, внес в него кое-что свое, однако, несмотря ни на что, война затягивалась. Орда не смогла взять штурмом столицы государства Яньцзина и отошла на запад.
Перед лицом смертельной опасности правительство приняло меры для сплочения разноплеменного населения государства. Китайцы, кидани и представители всех остальных нечжурчжэньских, даже самых малочисленных этнических групп страны - бохайцев, будиту, зеле, еладу, гудянь, мао, мэнгу, мудянь, сяма, улусу, сумадянь, ширюй, чжули, цилу, худунь и других могли не только сделать военную или гражданскую карьеру, но и добиться в условиях военного времени большего, о чем ясно и кратко говорится в правительственном указе 1213 года: "Инородцы, удостоенные чинов и наград, составляют одно целое с народом династии - с чжурчжэнями". Вскоре чужеплеменников начали допускать к экзаменам для получения военных чинов, а еще через год за отличие в боях они стали получать такие же титулы, каких до этого удостаивались только чжурчжэни.
Война омертвляла страну. Торговые связи ее прервались, один за другим исчезали с лица земли города, пала восточная столица империи-Ляоян. Государственные дороги приходили в негодность, оросительные системы, десятилетиями создаваемые трудом миллионов крестьян, разрушались, поля зарастали дурниной. Современный советский исследователь истории чжурчжэньского государства Цзинь М. В. Воробьев пишет: "Цзиньское правительство в 1214 г. попробовало откупиться от монголов, приняв жестокие условия, но монгольская знать хотела только одного - войны и добычи..." В следующем году пал Яньцзин (Пекин). Хорезмские послы, прибывшие туда вскоре, писали: "Везде были видны следы страшного опустошения, кости убитых слагали целые горы; почва местами была рыхлой от человеческого жира; гниение трупов породило смертельные заболевания".
Однако свалить одним набегом, а потом многолетней изнурительной войной государство, в котором проживали десятки миллионов людей, орде не удалось. Его лишь удалось обессилить, запугать жестокостями, частично раздробить и полностью изолировать на международной арене. Кроме значительной части киданей на государство Цзинь одновременно с ордой напали тангуты, с которыми чжурчжэни потом сражались долгих десять лет, внутри страны вспыхнуло восстание так называемых "краснокафтанников". Китайская Южная Сун отказалась платить дань чжурчжэням сразу же, как только началась на севере эта большая война, и правители Цзинь не смогли больше получить податей ни дипломатическими способами, ни силой оружия. В 1218 году сунцы официально отказались быть данниками слабеющего государства чжурчжэней, возник зародыш еще одной большой войны. В том же году стали данниками Чингиз-хана уйгуры, жившие на западе от чжурчжэией, в следующем - корёсцы на востоке.
Чингиз-хан был прожженным политиканом и дипломатом, а также умел использовать опыт и знания разноплеменных советников. Обескровив своего ближайшего и самого сильного врага, окружив его враждебными народами, он не счел нужным тратить силы в тяжелой и затяжной войне с отчаянно сопротивлявшимся противником, если главную свою цель - грабительскую добычу - мог получить в другом месте и с меньшими потерями, покорив очередной более слабый народ.
В данном случае это были меркиты, частью, очевидно, откатившиеся на запад во главе с ханом Куду(Худу) под защиту кипчаков. Одни средневековые источники датируют начало этой второй войны с меркитами годом Быка 1215-м, другие приводят скрупулезно точные сведения:
"9 февраля - 10 марта 1217 года". "В этом году Чингизхан направился из страны Хитай к (своему) коренному Юрту, а Субудай-бахадура послал на войну с племенем меркит. Для этого он укрепил повозки, подбив (их) железом, чтобы они не сломались в труднопроходимых горах, лежащих на том пути". Реляции о войне с меркитским ханом Куду предельно коротки: "Они пошли и взяли Куду", а "от этого племени не осталось и следа".
Путь на запад был расчищен, и Чингиз-хан немедленно двинулся туда - к плодородным долинам и богатым городам Хорезма, очевидно поручив Субудаю срочное формирование нового ударного войска. "Это войско было то,- пишет Рашид-ад-Дин,- предводителями которого Чингизхан назначил Субэдай-бахадура и Тукучара из племени Кунгират, и то, которое он посылал на войну с Куду". Впереди был Самарканд. Султан Мухаммед Хорезмшах успел поставить на его укрепление более двухсот тысяч человек. Они усилили крепостную стену, обнесли ее рвом, залитым водой. В городе было двадцать боевых слонов. Султан, однако, предпочел бросить город на милость аллаха, бежал, и Чингиз послал за ним в погоню три тумена во главе с Субудаем, Чжэбе и Тукучаром, которые "с 30 тысячами отважных воинов переправились вброд через Пяндишеб и пошли по следам султана, расспрашивая о нем и разыскивая его следы".
Любознательный Читатель. Мы далеко уклонились от чжурчжэньского государства Цзинь и Руси...
- Согласен, но нас ведет военная карьера Субудая. Кроме того, международная политика, как и сейчас, всегда связывала множество народов. И - главное - для дальнейшего путешествия в прошлое нам надо получше знать, с каким противником встретились наши предки поздней осенью 1237 года.
- Но чем объясняются непрерывные победы захватчиков?
- Причин, объясняющих неизменные и безоговорочные победы организованной кочевой орды над ее жертвами, существовало множество. Ну, ослабленность, феодальная раздробленность средневековых евроазиатских государств - это само собой, но были и чисто военные, стратегическо-тактические объяснения: внезапность нападений, массированные удары многочисленного войска по земледельческим и скотоводческим районам, по торговым и ремесленническим центрам, основное население которых не было профессионально военными людьми, широкое использование повальных "облав" в сельских местностях, пленных для штурма городов, китайских камнеметательных машин; и, так сказать, идеологические: обожествление ордой своего великого хана, преследующего якобы мессианскую цель, захватывающую воображение,- покоряя Вселенную, дойти до "последнего моря", принципиальное дипломатическое и военное коварство, отбрасывающее ради достижения победы все человеческие и международные нормы, презирающее правила воинского рыцарства и естественное для многих тогдашних народов благородное снисхождение победителей к побежденным, культ жестокости и насилия, царящий в разноплеменных войсках захватчиков и грабителей, вынуждавший побежденных становиться орудием победителен. "Победители геройствовали силами покоренных народов",свидетельствуют средневековые китайские историки.
Расширяющийся клин завоеваний захватил Среднюю Азию, земли афганцев и персов. Субудай, как всегда, скакал резвее и дальше других. Многие страны и народы на века запомнили его кровавый след, потому что далеко не все встречные города покорялись подавляющему превосходству орды, и в этом случае верный пес Чингиза не уступал своему хозяину в жестокости. К югу от Тегерана, на скрещении важных караванных путей Востока, стоял большой город персов Кум. Субудай и Чжэбе "перебили всех тамошних жителей, а детей увели в полон".
От нашествия страдал прежде всего народ, часто бросаемый султанами, ханами и богатеями на произвол судьбы. Когда Субудай дошел до Дамгана, "население города укрылось в окружающих горах, а простой люд и чернь остались в городе и не выразили монголам покорности. Монголы перебили их сборище". Из Ирана авангардные орды направились в Закавказье и в каждой местности, попадавшейся на пути, по своему всегдашнему обыкновению, учиняли избиение и грабеж. В пограничных районах Грузни они перебили десять тысяч человек, но в леса и ущелья не пошли - вернулись на юг зимовать. Должно быть, этой зимой-передышкой Субудай снесся с Чингизом, тоже находившимся в военном походе. Согласно китайской "Юань-ши", он даже как будто опережал завоевательные планы хозяина: "В год под циклическими знаками 1223 Субутай представил Чингизу доклад, в котором просил послать его против кипчаков". Получил, очевидно, согласие, и вот орда снова в Грузни, чье воинство успело собраться и приготовилось достойно встретить врага. Субудай, однако же, использовал против этого сильного, воодушевленного крайней необходимостью защиты родины войска давний прием степной войны - оперативный простор в одной из широких грузинских долин, сильную засаду, обманное "паническое" отступление, последующее окружение и уничтожение стесненного в беспомощную кучу противника. Рашид-ад-Дин описывает, что Чжэбе укрылся в засаду, "а Субудай с войском пошел вперед. В самом начале сражения монголы бежали; гурджии пустились их преследовать. Чжэбе вышел из засады; их захватили в середину и в один момент перебили тридцать тысяч гурджиев". Вслед за этим проход через Дербент, столкновение с кипчаками, Калка.
Китайская "Юань-ши" посвящает Субудаю, единственному полководцу орды, отдельную биографию, но лишь скороговоркой сообщает о его победе над кипчаками и объединенной ратью русских князей Ми-чисы-лао (то есть Мстиславами.-В: Ч.), которых Субудай "одним боем заставил сдаться"...
Дипломатические и военные подробности событий на Калке мы позже разберем, уточнив, что называет китайский хронист "сдачей". В той же биографии Субудаю приписывается мысль о последующей организации войска:
"Субудай представил затем Чингизу доклад о том, чтобы образовать особый корпус из... меркитов, найманей, кераитов, хангинцев и кипчаков, на что последовало согласие Чингиза". Может, это действительно был какой-то особый ударный корпус, а может, просто давний принцип формирования войск орды был зафиксирован с двадцатилетним запозданием. Для нас важно другое средневековые историки дружно, в один голос, подчеркивают заслуги главного полководца Чингиза, и конечно, не без оснований. Именно под его командованием орда, мгновенно покончившая с государством Хорезмшахов, стремительно, как смерч, рванулась в Персию и Закавказье, всюду сея смерть, растоптала селения северокавказских народов, потом половецкие становища, овладела Крымом и Причерноморьем, разгромила соединенное воинство русских и половцев.
Субудая после Калки якобы догнал приказ Чингиза - повернуть морды коней на восток. Рейд по богатым странам Востока дал главное - добычу в виде золота и других драгоценностей, которая уже, наверное, обременяла конников, да и в Монголию один за другим приходили под конвоем вереницы рабов, караваны и обозы с Запада. А перед Субудаем снова, как в стране чжурчжэней, оказались хорошо укрепленные города, и он узнал, конечно, от пленных, разведки, да уже и по собственному опыту, что эти неприятели хоть и доверчивы, но "чрезвычайно круты", как сказано об "орусах" в "Юань-чао би-ши". Разведывательный рейд на запад был более чем успешно завершен, и если вправду последовал такой приказ великого хана, то был он отдан и по другой важной причине - на Дальнем Востоке назревали тревожные международные события, за которыми Чингиз, очевидно, внимательно следил.
Государство чжурчжэней постепенно набирало силу. Когда Субудай уезжал оттуда, цзиньское правительство еще располагало армией в миллион воинов, рассредоточенной, правда, в многочисленных гарнизонах и по всем своим очень протяженным и неспокойным границам. Главные же ее регулярные части и народные ополчения были брошены на войну с тангутским государством Си Ся, подвижными отрядами западных пришельцев, разбойничающими на больших и малых дорогах, с многочисленными войсками Южной Сун и продажными полководцами, перебегающими от одного хозяина к другому. Почти вся территория Цзинь и пограничные районы сопредельных государств превратились в кровавое поле бесконечного и хаотичного сражения. Но государство чжурчжэней еще жило и напрягало все силы, чтоб сохранить себя. Действовал вышколенный чиновничий аппарат, проводились новые и новые рекрутские наборы, патриотически настроенные военные готовились к решительным боям, на безопасном севере предпринимались усилия для поисков руд и создания промышленных центров, пополняющих боевой арсенал. На берегах и островах Амура и Уссури, на отрогах Сихотэ-Алиня возводились новые крепости со сложными фортификационными сооружениями - башнями, валтангами и барбетами для подъема и установки катапульт, с максимальным использованием защитных свойств рек, болот, сопок и гор.
В распоряжении чжурчжэней было еще одно оружие, столетний опыт применения которого восхищает современных исследователей,- бескровный, самый разумный и дешевый способ разрешения международных противоречий дипломатия. О том, что чжурчжэньские дипломаты прилагают усилия для прекращения затяжной войны с тангутами, Чингизу, конечно, доносили, и он предвидел скорый ее конец. Китайская Сун, отказавшаяся было платить дань чжурчжэням, безуспешно пыталась выступить против них в союзе с тангутами и тоже готова была принять новые предложения Цзинь. Создавалась совершенно иная политическая и военная ситуация, в которой был нужен Субудай.
Любознательный Читатель. Действительно, исторические судьбы Руси оказались связанными с судьбами государства чжурчжэней.
- Да! Ведь в другой ситуации монгольская верхушка могла заранее послать уставшему корпусу Субудая свежие подкрепления, чтобы напасть на русские земли еще в 1223-1224 годах, сразу после Калки. Застоявшихся коней и безработных любителей легкой наживы можно было в тот год по Великой Степи собрать множество... Была еще одна причина, заставившая Чингиз-хана летом 1223 года отозвать Субудая с дальнего запада. У чжурчжэней появилось новое мощное оружие - взрывающиеся снаряды.
- Простите, тогда огнестрельного оружия еще нигде в мире не было!
- Это верно, однако чжурчжэни уже обладали самым сильным по тем временам оружием огненного боя. Н. Я. Бичурин полтора века назад переводил-цитировал: "В сие время нючженцы (то есть чжурчжэни.- В. Ч.) имели огненные баллисты, которые поражали подобно грому небесному. Для сего брали чугунные горшки, наполняли порохом и зажигали огнем. Сии горшки сожигали на пространстве 120 футов в окружности и огненными искрами пробивали железную броню... Еще, кроме сего, употребляли летающие огненные копья, которые, быв пускаемые через зажигание пороха, сожигали за 10 от себя шагов. Монголы сих только двух вещей боялись".
Патроны с горящей смесью посылались в гущу врагов с помощью стрел, сильных луков и самострелов, а "огненные горшки", прожигающие латы,катапультами. Причем чжурчжэням принадлежит изобретение дистанционного боевого устройства - снаряд с горючим составом долетал до цели, взрываясь там, где надо, и тогда, когда надо. Может, "огневые взрывчатые снаряды", появившиеся у чжурчжэней в 1221 году, и были те самые "чугунные горшки" с дистанционными устройствами, что пришли на смену устаревшим глиняным кувшинам? И еще узнал Чингиз, что в 1222 году цзиньское правительство издало указ об интенсивном развитии орошаемого земледелия и на просторных рисовых полях вновь пошла в рост главная пища чжурчжэньского солдата. Наверно, его обеспокоило и последнее событие в стане набирающего силу врага - умер император Удабу и на престол вступил молодой Ниньясу, который сразу же повел тонкую дипломатическую игру с тангутским государством Си Ся с целью оторвать его от монголов, быстро подготовил соглашение о прекращении военных действий с Южной Сун, а корёсцы, оценив ситуацию, намеревались, по всем признакам, отвергнуть монгольский протекторат и прекратить с Чингиз-ханом вассальные отношения. Короче, повторяю, там нужен был Субудай, который, однако, по пути на Керулен дал гигантский крюк в несколько тысяч километров.
- Куда? Зачем?
- Он не мог пойти назад по своему кровавому следу - через горные ущелья и разоренные города Востока или напрямую, через Великую Степь, населенную враждебными и многочисленными кипчаками, которые, объединившись, могли невежливо потребовать дележа богатой добычи у переправ через широкие реки. Кроме того, Субудай рассматривал свой бросок на запад как разведку боем и, исходя из такой цели, решил обогатиться новыми сведениями о землях, лежащих в бассейне Волги, попутно подкрепившись свежей добычей. Он сделал стремительный рейд на северо-восток, напал на болгар, оказался в ловушке, потерял часть добычи и воинов, но все же благополучно унес ноги. Гигантская удавка захлестнула полмира.
- В Волжской Болгарин Субудай потерпел единственное свое поражение?
- Нет. Позже споткнулся о Козельск.
- Разве он там был?
- Да. Правда, до Козельска нам еще далеко... А пока последуем в монгольские степи, чтобы продолжить жизнеописание Субудая. В 1224 году, когда Чингиз-хан и Субудай вернулись домой, военные действия между чжурчжэнями и китайцами были прекращены, тангутское государство Си Ся заключило с Цзинь официальный мирный договор, а Коре, отгородившее свой полуостров мощной оборонительной системой, явно готовилось освободиться от данничества. Весь 1225 год эмиссары собирали по степям, формировали, вооружали, приучали к жесточайшей дисциплине многотысячное войско. Скорее всего, командовал организацией дела Субудай со своим уже огромным военным опытом. И, казалось, само небо помогало ему - до берегов Керулена дошла с востока радостная весть о неслыханной беде, постигшей чжурчжэней.
Экономической основой жизни государства Цзинь была великая Хуанхэ, перешедшая еще по договору 1142 года в полное его владение. Она служила главным транспортным средством в широтном направлении, а по гребням плотин и створам двадцати пяти шлюзов и понтонным мостам шли поперечные грузопотоки. Другой такой большой реки и столь освоенной человеческим трудом не существовало тогда на планете. Ни с чем не сравнимым было ее сельскохозяйственное значение - полностью зарегулированный сток Хуанхэ обеспечивал водой огромные орошаемые площади. Особой заботой чжурчжэньского правительства, создавшего специальную палату водного надзора и водного транспорта, была охрана и содержание плотин Хуанхэ: искусственные сооружения реки сторожили войска чжурчжэней, а в 1189 году, например, судя по докладу министерства общественных работ, на возведении и ремонте ее плотин трудилось свыше шести миллионов человек!
Жизнь и стабильность реки обеспечивал мир на ее берегах, а мира там не было уже пятнадцать лет. И вот в 1225 году - не то из-за ослабления надзора за плотинами, не то из-за непредусмотренных чрезмерных отложений лёссовой взвеси в районах искусственно замедленного течения-Хуанхэ изменила русло и ввергла страну в хозяйственную катастрофу непоправимых масштабов.
А в следующем году, кульминационном по негативным хозяйственно-экономическим последствиям, огромная конная орда снова вторглась в страну, одновременно расправившись с государством тангутов.
Любознательный Читатель. Мы его как-то обошли стороной. Когда оно образовалось?
- За полтора века до основания государства чжурчжэней, в 982 году, одновременно, кстати, с образованием Русского многонационального централизованного государства со столицей в Киеве... Тангуты создали сильное самостоятельное государство, выдержавшее семь больших войн с дочжурчжэньским северокитайским государством Сун, две-с киданями, побеждавшее в сражениях уйгуров, тибетцев и чжурчжэней. Еще в самом начале века Чингиз-хан несколько раз нападал на Си Ся. В 1209 году он, организовав ложное бегство и заманив врага в засаду, разгромил пятидесятитысячную тангутскую армию, взял огромный выкуп, а дочь царя Бурхана - в жены. И вот в декабре 1226 года последнее страшное поражение войск тангутов, длительная осада городов и столицы. Осенью 1227 года Чингиз-хан умирает среди кровавого ристалища, а его орда, проводив хана к месту погребения и убивая все живое на пути, тут же буквально стирает с лица земли государство тангутов. Люди, города, храмы, школы - все было уничтожено без остатка и навсегда, как и оригинальная культура этого народа.