всепоглощающей зелени... Март. К вечеру цвет сгущается, кисть шире, небрежней,
проходит в один заход и землю, и небо... Если кто-то придумал это, то был
неплохим дизайнером: набросал симпатичное пространство, снабдил его почти
непрерывным временем и разнообразными связями вещей. Но как художник он
никуда! - рядом с гениальными сочетаниями попросту безвкусные цвета и тона.
Здесь есть, что отобрать, или вспомнить, а, может, придумать... - и все
объединить, чтобы подчеркнуть цельность замысла.
Дома все, кроме Стива.
Серый крутится возле Алисы, кажется, успокоился и не трогает наших. А Стив...
он огорчил меня в первый момент, жаль расставаться с легендой. Нет, просто
он настоящий кот, а не фигура на ходулях! Но слишком уж высокомерен...
Сегодня ты сильный, а завтра слабее слабых. Нет в этом мире ни счастья,
ни воли, ни покоя, ни справедливости, но иногда встречается сочувствие.
Плюс один, лед не тает,
небо равномерно обложено серым с желтизной, довольно теплые тона... Макс
разгуливает по границе девятого и десятого, увидев меня бросился наперерез,
через ледяные бугры, в которых запеклась трава. У подъезда из кустов выпрыгивает
Люська, из подвального окошка выкарабкался заспанный Хрюша. На горизонте
Алиса, за ней Серый, кажется, он всем нам объявил перемирие и только лохматый
дурень с вечно высунутым языком вызывает его неодобрение. Максу с его зубом
трудно мыться, и шерсть постоянно сбивается в крупные твердые клочья. Я
вырываю их, когда он в хорошем настроении, сейчас это бывает редко.
Люська прыгает в ящик,
там в тесноте сидят кошка-мать и четверо котят, как они все уместятся?..
Я пытаюсь доказать великовозрастной дылде, что она лишняя - не получается,
она упорно пробирается, втискивается в эту теснотищу! А что скажет на это
Алиса? А вот Алисе понравилось, и котята притихли. Теперь из ящика выглядывают
две очень похожие кошки, они сидят, прижавшись друг к дружке, а между ними,
извиваясь, проползают котята, и тоже не возражают. Люська принялась вылизывать
котят... и кормит их! И смотрит на меня новыми глазами, глазищами - попробуй,
отними!.. Сначала я думал, что игра, потом вижу - нет, в самом деле сосут,
и довольны... Странное дело! Неужели обе родили в одну ночь?.. И какие
у кого тогда котята?.. Не дотягиваю я до котовской мудрости, смотрю - все
довольны, и ухожу, плотно прикрыв дверь. Однако, подозреваю, что и Серый
мало что понял.
Смотрю сверху за Максом,
ему надоела граница и он отправился в девятый подвал. Вижу, где он сворачивает,
как обошел мусорщицу, выпрыгнул на дорожку, пошел вдоль дома... Я делал
бы точно также! Он скрылся за углом, а я остался доволен собой. Нет, все-таки
я не безнадежный кот!..
Устал я от зимы, холода,
всяких там преодолений, картин и прочего, и надеялся, что кривая времени
плавно вынесет нас к лету. Но смерть черно-белого и особенно исчезновение
моего Костика сильно ударили меня. Каждый день я спускался в подвалы -
в нашем, девятом доме, и даже в восьмой зашел, хотя там совсем чужие коты...
Вдруг встречу нашего Костю, может, удрал, испугался Серого?.. С чего бы,
он никогда его не боялся... Но все равно, я искал объяснений, и худшего
не хотел признавать... Все напрасно, подвалы молчат, живые живут, бегают,
дерутся, а Костика нет. Надо ждать, я знаю, коты возвращаются.
Но, видимо, этого было
мало, и произошла еще одна неприятная история, на этот раз полностью по
моей вине.
Я пришел как обычно, никого
не встретил и поднялся к себе. Дверь в кухню была закрыта. Я вышел на балкон,
чтобы сверху обозреть всю котовскую ситуацию - кто, где, кого нет... Охватив
единым взглядом, очень многое можно понять в котовской жизни, как, впрочем,
и в картинах... И вдруг страшный визг и рев за стеной! Из кухонной форточки
на балкон вылетает Хрюша и, не глядя по сторонам, торопливо улепетывает
вниз. Затем в форточке показался Клаус... и тут же на край вспрыгивает
Серый, они стоят лицом к лицу и не собираются уступать друг другу. Две
изрытые шрамами опухшие от драк и дебошей морды, черная и серая, две пары
немигающих глаз... Как было бы славно, если б они подружились! Наступил
бы покой и мир в наших домах и подвалах... Но что поделаешь, даже я со
своими полукотовскими мозгами такого представить себе не могу, ведь это
коты, а не какие-нибудь педерасты...
Конечно, я не мог не вмешаться.
- Разве мы так договаривались?
Я впускаю тебя, здесь Алиса, котята, которых ты почему-то считаешь своими...
А черный, а рыжий откуда, Сергей?.. Клаус мой старый друг, и я не позволю...
Одним словом, я размахнулся
и шлепнул Серого по спине, не сильно, но достаточно, чтобы эта туша свалилась
на балкон. Он тут же исчез в щели. Я выглянул на козырек, он стоял и смотрел
наверх. Ну, я сказал ему еще пару слов, и он испугался. Нет, я замахнулся,
хотя в руке ничего не было! Он шарахнулся - и оступился.
Никогда не видел, чтобы
так падал кот! Тогда я понял, что он был не в себе, нервы не выдержали.
Всего-то метра четыре, но он всем телом шмякнулся на край балкона первого
этажа, падал дальше, врезался в деревце, столь любимое Костиком... и, наконец,
достиг земли. Упал-то он на все лапы, но оказалось, что одна повреждена.
Не глядя наверх, он похромал в сторону подвала, то поджимая ногу, то пытаясь
ступить на нее, и это плохо ему давалось.
Я испугался. Я не хотел!
Я думал, что, как обычно, шлепну и помиримся! И так получилось... В сущности,
я давно восхищался им, но не мог показать это перед своими друзьями. Я
был в сложном положении, а теперь оно стало еще сложней, ведь мой поступок
был истинно человеческим, то есть, свинским... Не одевшись, я выбежал посмотреть,
что случилось. Серый сидел у мусора, при виде меня не испугался, просто
смотрел, как я приближаюсь. На левой передней лапе, выше сустава темная
полоса, словно кость изнутри прорвала мясо... Неужели сломана? Я сел рядом
с ним на ступеньку, протянул руку, он вздрогнул, но не двинулся с места.
Я начал гладить его голову, спину, понемногу, незаметно пробираясь к лапе...
Он не боялся. Кость сверху - цела! Кость ниже - вот она! Может быть, ничего?
Я осторожно взял его за бока и посадил на колени. Он не сопротивлялся,
но весь напрягся, когти впились мне в кожу... Я гладил его, и говорил,
какой он чудесный кот, что я виноват... и много еще разных слов, которые
не запомнил, да и что говорить об этом... Мне было тяжело, и стыдно перед
ним. Я жалел, что возник на этой земле человеком, и теперь совершенно бессилен,
со своим дурацким разумом и прочими штучками, которыми принято гордиться.
- Но почему, зачем ты
гоняешь наших?..
- А зачем они явились
на кухню, смотреть, что ли, котят? Знаю я эти смотрины...
Что я мог ответить ему?
Что наши никогда не обижали котят, ни черных, ни рыжих, все так любили
Шурика... Но откуда ему знать. Я гладил его, и молчал.
И он молчал. Вдруг я услышал
странный звук - будто что-то тарахтело и перекатывалось у него внутри,
как в испорченной кукле, которая когда-то говорила "мама..." А потом он
засипел, и прерывисто, глотая звуки - заурчал. И сам удивился этому грубому
и неумелому подобию мурлыкания - встрепенулся, спрыгнул с колен и похромал
прочь. Я видел, что он поджимает ногу, но иногда все же опирается, значит,
кость цела?.. Я все забыл - и как он прокусил ухо Клаусу, и чуть не довел
до голодной смерти Макса, и продолжает его преследовать... Мы разберемся,
разберемся, только были бы живы!
Плюс три, орут грачи, желтые
и коричневые пятна отвоевывают пространство у белил с сажей... Подойдя
к дому я увидел, как по карнизику первого этажа пробирается черный лохматый
кот. Клаус, наверное... Он увидел меня, остановился. И я узнал Макса. Запрыгнул
наверх! Дальше уже ерунда, он знает... Он стоял и думал, что делать. "Иди
наверх, я сейчас..." Но это было слишком для его и так натруженных мозгов
- он прыгнул вниз и догнал меня. Хрюша выскочил из-под лестницы, хрипло
и взволнованно объясняя, что, вот, кошки нет... В его головенке не умещалось,
ведь была, была!.. "Все хорошее быстро кончается, Хрюша," - вот все, что
я мог сказать ему. На лестнице я думал о Сером, придет ли, как его нога...
В дверях меня встречают Клаус, Алиса и Костик, а сзади скромно стоит наш
Серый. Рана затягивается, он прочно опирается на все четыре. Обошлось...
"Теперь ты наш, Серый, больше не буду тебя гонять. Но и ты пойми... " Макс,
завидев Серого, хотел было удариться в бега, но я уговорил его посидеть
в комнате. Он нехотя, но согласился.
Собрались все, только
Стива не было. Но, наверное, судьба, котовская во всяком случае, пихнула
меня под ребро локтем. Мы услышали за окном собачий гомон; какие-то маленькие,
судя по голосам, шавки, собрались кучей и гавкали. Я вышел на балкон и
увидел большого черного кота, он шел через лужайку к нам. Вокруг него суетились
пять или шесть собачонок, пытались ухватить задние лапы, спереди напасть
не осмеливались. Стив шел не торопясь, лениво отбиваясь от них, но я видел,
как быстро они наглеют, и нападут все сразу... Так и случилось, все смешалось
в один бешеный комок, черное среди желтого, серого и белого... Стив дрался
молча. Клубок распался, я видел, что ему здорово досталось, он прижался
к земле и был готов к новой атаке.
Я выбежал из дома. Лужайка
еще не очистилась от снега, кое-где торчали ледяные бугры, под ногами скрипела
старая трава. Сверху было видней, теперь я знал только, куда бежать, но
не видел ни Стива, ни собачек, только слышал их прерывистый лай и рычание.
Если б я был человеком,
то не бежал бы так быстро, в моем возрасте это опасно.
Если б я был котом, то
бежал бы резвей!
И тут я поскользнулся,
взмахнул руками... и грохнулся на ледяные кочки. Так боялся упасть всю
зиму, и надо же - весной! Нашел-таки время и место! Сознание не оставило
меня, только на миг мир сдвинулся, дрогнул, один из быстротекущих моментов
выпал, короткий, но важный... Я поднялся и с изумлением обнаружил, что
левая рука словно набита ватой, двигается тяжело и медленно, а кожа...
чувствует прикосновение, но как через толстую перчатку. Ноги работали,
и я поковылял туда, где надеялся спасти своего восьмого кота. От моего
громкого падения и проклятий, на которые я не скупился, шавки разбежались,
а Стив остался на месте. Он высокомерно посмотрел на меня и начал зализывать
бок, из которого был вырван огромный клок шерсти, и сочилась кровью глубокая
царапина...
Не слишком ли много для
одного-двух дней?.. Зато теперь ясно, что зима кончилась. И мы живы.
проходит в один заход и землю, и небо... Если кто-то придумал это, то был
неплохим дизайнером: набросал симпатичное пространство, снабдил его почти
непрерывным временем и разнообразными связями вещей. Но как художник он
никуда! - рядом с гениальными сочетаниями попросту безвкусные цвета и тона.
Здесь есть, что отобрать, или вспомнить, а, может, придумать... - и все
объединить, чтобы подчеркнуть цельность замысла.
Серый крутится возле Алисы, кажется, успокоился и не трогает наших. А Стив...
он огорчил меня в первый момент, жаль расставаться с легендой. Нет, просто
он настоящий кот, а не фигура на ходулях! Но слишком уж высокомерен...
Сегодня ты сильный, а завтра слабее слабых. Нет в этом мире ни счастья,
ни воли, ни покоя, ни справедливости, но иногда встречается сочувствие.
небо равномерно обложено серым с желтизной, довольно теплые тона... Макс
разгуливает по границе девятого и десятого, увидев меня бросился наперерез,
через ледяные бугры, в которых запеклась трава. У подъезда из кустов выпрыгивает
Люська, из подвального окошка выкарабкался заспанный Хрюша. На горизонте
Алиса, за ней Серый, кажется, он всем нам объявил перемирие и только лохматый
дурень с вечно высунутым языком вызывает его неодобрение. Максу с его зубом
трудно мыться, и шерсть постоянно сбивается в крупные твердые клочья. Я
вырываю их, когда он в хорошем настроении, сейчас это бывает редко.
там в тесноте сидят кошка-мать и четверо котят, как они все уместятся?..
Я пытаюсь доказать великовозрастной дылде, что она лишняя - не получается,
она упорно пробирается, втискивается в эту теснотищу! А что скажет на это
Алиса? А вот Алисе понравилось, и котята притихли. Теперь из ящика выглядывают
две очень похожие кошки, они сидят, прижавшись друг к дружке, а между ними,
извиваясь, проползают котята, и тоже не возражают. Люська принялась вылизывать
котят... и кормит их! И смотрит на меня новыми глазами, глазищами - попробуй,
отними!.. Сначала я думал, что игра, потом вижу - нет, в самом деле сосут,
и довольны... Странное дело! Неужели обе родили в одну ночь?.. И какие
у кого тогда котята?.. Не дотягиваю я до котовской мудрости, смотрю - все
довольны, и ухожу, плотно прикрыв дверь. Однако, подозреваю, что и Серый
мало что понял.
ему надоела граница и он отправился в девятый подвал. Вижу, где он сворачивает,
как обошел мусорщицу, выпрыгнул на дорожку, пошел вдоль дома... Я делал
бы точно также! Он скрылся за углом, а я остался доволен собой. Нет, все-таки
я не безнадежный кот!..
всяких там преодолений, картин и прочего, и надеялся, что кривая времени
плавно вынесет нас к лету. Но смерть черно-белого и особенно исчезновение
моего Костика сильно ударили меня. Каждый день я спускался в подвалы -
в нашем, девятом доме, и даже в восьмой зашел, хотя там совсем чужие коты...
Вдруг встречу нашего Костю, может, удрал, испугался Серого?.. С чего бы,
он никогда его не боялся... Но все равно, я искал объяснений, и худшего
не хотел признавать... Все напрасно, подвалы молчат, живые живут, бегают,
дерутся, а Костика нет. Надо ждать, я знаю, коты возвращаются.
мало, и произошла еще одна неприятная история, на этот раз полностью по
моей вине.
не встретил и поднялся к себе. Дверь в кухню была закрыта. Я вышел на балкон,
чтобы сверху обозреть всю котовскую ситуацию - кто, где, кого нет... Охватив
единым взглядом, очень многое можно понять в котовской жизни, как, впрочем,
и в картинах... И вдруг страшный визг и рев за стеной! Из кухонной форточки
на балкон вылетает Хрюша и, не глядя по сторонам, торопливо улепетывает
вниз. Затем в форточке показался Клаус... и тут же на край вспрыгивает
Серый, они стоят лицом к лицу и не собираются уступать друг другу. Две
изрытые шрамами опухшие от драк и дебошей морды, черная и серая, две пары
немигающих глаз... Как было бы славно, если б они подружились! Наступил
бы покой и мир в наших домах и подвалах... Но что поделаешь, даже я со
своими полукотовскими мозгами такого представить себе не могу, ведь это
коты, а не какие-нибудь педерасты...
Я впускаю тебя, здесь Алиса, котята, которых ты почему-то считаешь своими...
А черный, а рыжий откуда, Сергей?.. Клаус мой старый друг, и я не позволю...
и шлепнул Серого по спине, не сильно, но достаточно, чтобы эта туша свалилась
на балкон. Он тут же исчез в щели. Я выглянул на козырек, он стоял и смотрел
наверх. Ну, я сказал ему еще пару слов, и он испугался. Нет, я замахнулся,
хотя в руке ничего не было! Он шарахнулся - и оступился.
так падал кот! Тогда я понял, что он был не в себе, нервы не выдержали.
Всего-то метра четыре, но он всем телом шмякнулся на край балкона первого
этажа, падал дальше, врезался в деревце, столь любимое Костиком... и, наконец,
достиг земли. Упал-то он на все лапы, но оказалось, что одна повреждена.
Не глядя наверх, он похромал в сторону подвала, то поджимая ногу, то пытаясь
ступить на нее, и это плохо ему давалось.
Я думал, что, как обычно, шлепну и помиримся! И так получилось... В сущности,
я давно восхищался им, но не мог показать это перед своими друзьями. Я
был в сложном положении, а теперь оно стало еще сложней, ведь мой поступок
был истинно человеческим, то есть, свинским... Не одевшись, я выбежал посмотреть,
что случилось. Серый сидел у мусора, при виде меня не испугался, просто
смотрел, как я приближаюсь. На левой передней лапе, выше сустава темная
полоса, словно кость изнутри прорвала мясо... Неужели сломана? Я сел рядом
с ним на ступеньку, протянул руку, он вздрогнул, но не двинулся с места.
Я начал гладить его голову, спину, понемногу, незаметно пробираясь к лапе...
Он не боялся. Кость сверху - цела! Кость ниже - вот она! Может быть, ничего?
Я осторожно взял его за бока и посадил на колени. Он не сопротивлялся,
но весь напрягся, когти впились мне в кожу... Я гладил его, и говорил,
какой он чудесный кот, что я виноват... и много еще разных слов, которые
не запомнил, да и что говорить об этом... Мне было тяжело, и стыдно перед
ним. Я жалел, что возник на этой земле человеком, и теперь совершенно бессилен,
со своим дурацким разумом и прочими штучками, которыми принято гордиться.
гоняешь наших?..
на кухню, смотреть, что ли, котят? Знаю я эти смотрины...
Что наши никогда не обижали котят, ни черных, ни рыжих, все так любили
Шурика... Но откуда ему знать. Я гладил его, и молчал.
странный звук - будто что-то тарахтело и перекатывалось у него внутри,
как в испорченной кукле, которая когда-то говорила "мама..." А потом он
засипел, и прерывисто, глотая звуки - заурчал. И сам удивился этому грубому
и неумелому подобию мурлыкания - встрепенулся, спрыгнул с колен и похромал
прочь. Я видел, что он поджимает ногу, но иногда все же опирается, значит,
кость цела?.. Я все забыл - и как он прокусил ухо Клаусу, и чуть не довел
до голодной смерти Макса, и продолжает его преследовать... Мы разберемся,
разберемся, только были бы живы!
и коричневые пятна отвоевывают пространство у белил с сажей... Подойдя
к дому я увидел, как по карнизику первого этажа пробирается черный лохматый
кот. Клаус, наверное... Он увидел меня, остановился. И я узнал Макса. Запрыгнул
наверх! Дальше уже ерунда, он знает... Он стоял и думал, что делать. "Иди
наверх, я сейчас..." Но это было слишком для его и так натруженных мозгов
- он прыгнул вниз и догнал меня. Хрюша выскочил из-под лестницы, хрипло
и взволнованно объясняя, что, вот, кошки нет... В его головенке не умещалось,
ведь была, была!.. "Все хорошее быстро кончается, Хрюша," - вот все, что
я мог сказать ему. На лестнице я думал о Сером, придет ли, как его нога...
В дверях меня встречают Клаус, Алиса и Костик, а сзади скромно стоит наш
Серый. Рана затягивается, он прочно опирается на все четыре. Обошлось...
"Теперь ты наш, Серый, больше не буду тебя гонять. Но и ты пойми... " Макс,
завидев Серого, хотел было удариться в бега, но я уговорил его посидеть
в комнате. Он нехотя, но согласился.
Стива не было. Но, наверное, судьба, котовская во всяком случае, пихнула
меня под ребро локтем. Мы услышали за окном собачий гомон; какие-то маленькие,
судя по голосам, шавки, собрались кучей и гавкали. Я вышел на балкон и
увидел большого черного кота, он шел через лужайку к нам. Вокруг него суетились
пять или шесть собачонок, пытались ухватить задние лапы, спереди напасть
не осмеливались. Стив шел не торопясь, лениво отбиваясь от них, но я видел,
как быстро они наглеют, и нападут все сразу... Так и случилось, все смешалось
в один бешеный комок, черное среди желтого, серого и белого... Стив дрался
молча. Клубок распался, я видел, что ему здорово досталось, он прижался
к земле и был готов к новой атаке.
еще не очистилась от снега, кое-где торчали ледяные бугры, под ногами скрипела
старая трава. Сверху было видней, теперь я знал только, куда бежать, но
не видел ни Стива, ни собачек, только слышал их прерывистый лай и рычание.
то не бежал бы так быстро, в моем возрасте это опасно.
бежал бы резвей!
взмахнул руками... и грохнулся на ледяные кочки. Так боялся упасть всю
зиму, и надо же - весной! Нашел-таки время и место! Сознание не оставило
меня, только на миг мир сдвинулся, дрогнул, один из быстротекущих моментов
выпал, короткий, но важный... Я поднялся и с изумлением обнаружил, что
левая рука словно набита ватой, двигается тяжело и медленно, а кожа...
чувствует прикосновение, но как через толстую перчатку. Ноги работали,
и я поковылял туда, где надеялся спасти своего восьмого кота. От моего
громкого падения и проклятий, на которые я не скупился, шавки разбежались,
а Стив остался на месте. Он высокомерно посмотрел на меня и начал зализывать
бок, из которого был вырван огромный клок шерсти, и сочилась кровью глубокая
царапина...
одного-двух дней?.. Зато теперь ясно, что зима кончилась. И мы живы.
Пущино. 12 июня 1997г.