Дан Маркович. Перебежчик

лязгнула. Хрюша в одно мгновение оказался в комнате, и стоял на трех лапах,
а четвертую, заднюю правую, поджимал к животу. В момент испуга нога оказалась
в щели между досками, он рванулся... Кость восстановилась быстро, через
две-три недели он уже ступал на ногу, но кот не человек - ему предстояло
прыгать и убегать от сильных и быстрых котов, нога должна была быть как
новая... Он просидел дома до августа.

Не раз, сидя с ним на
коленях, я размышлял о том, как быстро происходят непоправимые вещи, словно
жизнь состоит из плоскостей и граней, и пока ползешь по одной из плоскостей,
все ничего, но вот достигаешь ребра, одно неуловимое движение и все меняется.
Лязг - и хруст, стук и крик... И Хрюша стал другим котом - он выпал из
своего времени.

Когда он снова появился
на улице, такой же быстрый, нервный, каким был с детства, то не сумел вжиться
в нижнюю жизнь, остался там чужим. Он был сильным, напористым и злым, он
старался - я видел, как он старается, и страшно устает, словно, спрыгнув
с балкона на землю, попадает на чужую планету... Нет, там не все чужое
- были дружественные нам коты и кошки, которых он понимал, а других боялся,
но понимал тоже, попадалась интересная еда у мусоропровода... вообще была
естественная для этого комочка мышц и нервов жизнь. И все-таки, ему тяжело
быть вольным котом, а стать домашним он тоже не смог. А я, сидя рядом с
ним, думал о себе, что мне не нравится быть человеком, и котом не могу
стать, хотя все время пытаюсь.

И вот, Хрюша бежит к нам,
он потолстел к зиме, такой лоснящийся черный поросеночек в бархатной шубке,
с лихо торчащим вверх обрубком хвоста. Страшно озабоченный, подбегает ко
мне, что-то взволнованно объясняет... Надо сказать про эту Хрюшину особенность
- он разговаривает, произносит фразы, иногда целые речи, особенно когда
бежит со мной от девятого по дорожке и ему хочется рассказать мне все,
что произошло вечером, и ночью, и утром... Мы так давно не виделись, столько
за это время всего было! В его текстах нет слов, зато масса разных звуков,
некоторые похожи на короткий лай, другие на громкое мурлыкание... длинные
периоды, произнесенные со страстью. Я говорю ему - "Хрюша, конечно, да,
конечно! Я понимаю тебя!"

10. Хрюшин порядок.

Еще не зима, еще не конец,
еще не начало стремительного спуска в темноту и холод... Сегодня на листьях
снова Макс. Я сразу сую ему кусочек мяса с лекарством от глистов. Он кашляет,
эти твари проходят через легкие, прежде чем развиться в кишечнике. То ушные
клещи, то какие-то вирусы... я не успеваю поворачиваться, мои дикие звери
хватают заразу направо и налево, только успевай... Но главная опасность
- люди. Потом собаки. Только потом болезни. С людьми мне все ясно. Я о
них много передумал всякого, можно сказать, переболел, и больше не хочу
говорить. О собаках тоже говорить неохота, я помогаю им, но требую дружелюбия.
Немного погонять кота никто не запрещает, но не кусать и не душить! Почти
все понимают мои правила, а с теми, кто не понял, приходится разговаривать
отдельно.

Макс моментально глотает
мясо с отвратительно горькой начинкой, и еще облизнулся. Тут же отчаянный
вопль - опаздываю?! - появляется Люська, глазки блестят от алчности, но
время упущено. Впрочем, отнять у Макса не удалось бы - мясо! Все, что угодно
Люська может отнять у Клауса и Макса, но только не сырое мясо... Люська
припустила за нами, не забывая кокетничать с Максом, пихая его боком на
ходу. Макс не понимает таких тонкостей, он относится к Люське по-товарищески,
может огреть лапой, но не выпуская когтей. Они часто сидят рядышком и облизывают
друг друга.

Вот Алиса, Клаус, Хрюша,
Костик, о котором я еще ничего не сказал... толкаясь бегут гурьбой вверх
по лестнице, и я, спотыкаясь, проклиная возраст и коленные суставы, спешу
за ними. Мы должны промчаться, пока не появился кто-нибудь из соседей.
Вот, наконец, наш закуток, и дверь. Из передней в кухню ведет узенький
коридорчик, тут наш хозяин и повелитель Хрюша. Он вообще считает себя хозяином
дома и всем указывает, что можно, что нельзя. А в этом коридорчике он торжествует,
настало его время! Все бегут, спешат на кухню к мискам, только Хрюша сидит
в самом узком месте и не торопится - он раздает оплеухи. Направо, налево...
Все стараются быстрей проскочить, ускользнуть от Хрюшиных крепких лапок,
но не тут-то было! Хрюша редко промахивается. Иногда возражает Макс, он
встает на задние лапы и беспорядочно машет передними, он возмущен... Но
Хрюша бьет ловко и точно, а на Макса напирают те, кому попасть на кухню
важней, чем восстанавливать справедливость; они безжалостно пинают Макса,
и он, наконец, сдается, увлекаемый потоком. Вбежав в просторное помещение
все тут же забывают про Хрюшин порядок и бросаются к еде.

Здесь, несмотря на роль
хозяина и распорядителя, Хрюша почему-то оказывается последним. Как дело
доходит до мисок с едой, - он сзади всех, беспомощно бегает за широкими
спинами и кричит. Его никто не обижает из больших котов, просто тихонько,
незаметно оттесняют: ты наш, но не лезь в серьезную компанию. В мелких
стычках ему дают возможность отвести душу, и терпят оплеухи на кухне, но
как дело серьезней, его словно и нет! Это страшно возмущает его, он бежит
за поддержкой ко мне, у него обиженный вид, курносый носик наморщен...
Он сидит на коленях, бьет обрубком хвоста направо и налево и недовольно
ворчит. Я глажу его и успокаиваю - "ничего, Хрюша, еще найдется кошка,
которая тебя оценит... " Алиса любит его и жалеет, облизывает, когда Хрюша
позволяет ей; если он сильно раздражен, то может и оплеуху залепить. Она
только потрясет головой и не ответит, хотя может хлестнуть незнакомого
кота, есть еще сила у старой кошки. Хрюша для нее сынок-неудачник, хотя,
может, вовсе не ее сын.

Хрюша начал наводить порядок
недавно. Раньше он молча возмущался суетой и шумом в его владениях, а теперь
приступил к делу. С детства на улице ему приходилось хуже всех, его профиль
вызывал недоумение даже у видавших виды - маленький, но не котенок, хвост
вроде бы есть, но очень уж короток... и ведет себя странно - бегает, кричит
и говорит на особенном языке. Тогда еще главным был Вася, большой серый
кот с белыми щеками. Вася бросался на Хрюшу без предупреждения, молча,
и загонял в какую-нибудь щель. Поворачивался и уходил, и на морде у него
было что-то вроде насмешки. Он забавлялся! А бедный Хрюша мчался во весь
дух от Васи, жалобно визжа, выпучив глазенки, и за ним стелилось, блестело
на солнце полной радугой облако мокрой пыли... До ночи просидев в душной
щели, он выползал наружу... или не выползал, я находил его по жалобным
стонам под балконами первого этажа, в узких щелях, среди битого стекла
и всякого мусора, и долго упрашивал выбраться ко мне... Это продолжалось
месяцами. И вдруг в один из дней Вася, коротко глянув на Хрюшу, отвернулся.
Ему стало скучно... но главное, он признал, что существует такой странный
кот, имеет право быть, и не какой-нибудь чужой, а наш, значит нужно защищать
его от пришельцев так же, как других своих. Вася был насмешлив, но справедлив...
Вырос Хрюша, стал быстрей и ловчей старого Васи, но до сих пор, как увидит,
останавливается, и осторожно обходит стороной. А Васе не до него, он занят
своею жизнью; как всякой сильной личности, коту или человеку, все равно,
ему тяжело стареть, но иногда я вижу все тот же короткий взгляд, и мне
чудится усмешка на его изрытой оспинами и шрамами физиономии.

Что же касается Серого,
то когда он появляется, в первый момент на роже глубокое смирение и сладость.
Главное, чтобы я его не замечал. Я и не замечаю, но стараюсь все же отпихнуть
к отдельной миске, подливаю побольше супа, только бы не лез в общую кучу.
Его щербатая физиономия вызывает оторопь у всех, знающих о его бесчинствах
внизу. Там лучше не попадайся Серому... А на кухне главный я, и не допущу
драк.

Если еда вкусна, то раздается
рычание и чавкание, все заняты у мисок, только Алиса, слегка поклевав,
садится в сторонке и смотрит на толпу черных и серых. У нее почти нет голоса,
зато звуки, которые она произносит с закрытым ртом, мелодичны и разнообразны,
так она созывает котят. И все это стадо считает своими котятами, каким-то
чудом выросшими и сохранившимися. Они, действительно, выжили чудом, и каждый,
если б помнил и хотел, рассказал бы довольно печальную историю. Но они
не расскажут, для этого есть я, не совсем кот. Безопасность, еда и тепло
- вот что им нужно от меня. Лучше всего с едой, хотя и плохо. Хуже с теплом,
в подвале теплые трубы... полутеплые... а дома наши батареи еще холоднее
труб, зато есть я, еще одна печка... Еще хуже с безопасностью. Каждый год
у нас потери. Они вольные ребята, но за свободу платят щедро. В этом году
Шурик... Люди спрашивают - "это ваши?" Непонимание! Они не могут быть мои,
они со мной. Мы помогаем друг другу жить. Они имеют право на дом и землю
вокруг него, тем более, на подвалы.

А вот Клауса и Стива сегодня
нет, и это меня беспокоит. Иду искать.

11. Стив.

Темно, камень, земляной
пол, кое-где капает вода, шорохи... Тому, кто не знает подвал, нужен фонарик,
а я по звуку скажу, кто идет, по тени, и в темноте мне спокойней и легче,
я знаю, что мои в безопасности. Со временем я не стал видеть лучше, зато
чувствую острей, и, думаю, стал ближе к котам, чем к людям. А люди сюда
просто так не ходят, заглядывают сантехники по службе, а если застаю других,
то с недобрыми намерениями, это точно. Лучшее, что они могут - кучу наложить,
а потом обвинить котов, хуже, если их волнует мех. Дети - их интересует,
что внутри у кота... И потому мне никогда нет покоя.

Зову своих длинным свистящим
звуком - "с-с-с-с-с..." Какая-то тень, мягкий прыжок, и появляется длинный
совершенно черный кот, никакой тебе желтизны и коричневых пятен. Стив.
Смотрю, не хромает ли он, я каждый раз смотрю. Правую заднюю собрали из
мелких кусочков, кость была размозжена. Пришлось держать его втроем пока
дали наркоз, усыпили, сделали разрез... И остановились - кости нет, черно-багровая
каша с розовыми крапинками... Но кот не может без ноги, и мы собрали розовую
костяную крошку, обломки, слепили мясом и кровяными сгустками, перевязали
все это медной проволокой, и зашили. Принесли домой. А время было весеннее,
и кот, очнувшись, тут же захотел на улицу, к кошкам. До этого мотоцикла,
который сшиб его, у него только-только развернулась любовная история, и
ему обязательно нужно договорить. Нога перевязана, поверх повязки штанина,
подвязанная на животе, а он скачет на трех ногах и требует свободы! Несколько
ночей я уговаривал его, гладил, укладывал к себе на одеяло... Он терпел
минут пять, а потом снова к двери, я за ним... Так я выдержал неделю. А
потом он сбежал, и я отправился его искать. Вечер, апрельский ливень, молнии
- и вдруг отчаянное рычание и визг. Схватились два кота, катаются по земле,
дождь сечет их, шерсть прилипла к телу... Один - Вася, наш главный, светло-серый
могучий кот, второй... черный, тощий как скелет, но бьется отчаянно и не
уступает. Это Стив в своей клетчатой штанине - сипит, отплевывается от
льющейся сверху воды, дышит с хрипом, но не сдается. Вася тоже изрядно
потрепан. Кое-как разнял их, притащил своего домой. Что же будет с лапой?..
Долго не заживала рана, гной... Я колол его антибиотиками, и нога зажила,
стала даже крепче, чем раньше, потому что на месте разбитой кости из обломков
вырос большой костяной шар. Крепкая нога, но потеряла былую ловкость и
гибкость... А Стив обиделся на меня, за то, что держал его дома, причинял
боль, - и ушел к соседям, а потом куда-то стал исчезать и только раз в
неделю появлялся на нашем горизонте. Видя меня, он отворачивался и проходил
мимо... Много лет он был обижен, не хотел меня узнавать, а я смотрел, как
он ходит, и радовался.

Прошли годы, и Стив понемногу
стал забывать обиду, и вспомнил все хорошее, что у нас было с ним. Как
мы нашли его под телегой...

12. Как я познакомился со Стивом.

Как-то ночью в мае, при
свете полной луны я искал Клауса и увидел недалеко от оврага черного кота.
Я позвал его, уверенный, что это Клаус, а он молча стал удаляться, не спеша,
но и не подпуская к себе. Я шел за ним, недоумевая, отчего это Клаус решил
меня подразнить... И вдруг кот исчез, нырнул в трансформаторную будку.
Ничего не поняв, я отправился домой. На следующий вечер я снова увидел
того кота, но тут уж разглядел, что это не Клаус, а какой-то новый молодой
зверь. Жил он не в будке, а рядом с ней, под остовом разбитого грузовика,
нашел там небольшую ступеньку или уступчик, удобное и незаметное место
для ночевки. В теплое время, конечно. Откуда взялся этот кот, я не знал.
Я принялся кормить его, и он быстро привык ко мне, зовешь - и выскакивает
из-под машины, галопом бежит навстречу... Как сейчас вижу молодого Стива,
как быстро он бегал, и радовался, что видит меня. От частых посещений трансформаторной
будки - там он спасался зимой от ледяных ветров - у него были сожжены подушечки
на лапах. Лечили... Потом эта история с ногой.

Поела Алиса, поела Люська,
и вот они, подружки, сидят рядышком, обе серенькие с рыжиной. Люська только
недавно перестала сосать Алису, хотя девке два года! У Алисы были новые
котята, и Люська ревновала, оттесняла малышей и сама сосала мать. Я ругал
ее и оттаскивал силой, а она возмущалась. До сих пор иногда пытается...
В сумерках я часто путаю их, пока не разгляжу хвосты: у Люськи пушистый
длинный хвост, а у Алисы... сами знаете.

Стив попробовал сегодняшнюю
нашу еду, презрительно сощурился - и к двери. Попробуй его не выпустить
- он шипит, рычит и успокоится только, если путь свободен. И уходит не
оглянувшись. А вот Клауса сегодня не было. Завтра день начнется с него,
он главный у меня кот, советчик мой.

13. Клаус - Белоусов, суперкот.

Утром пять градусов выше
нуля, листья светятся каждый своим светом. Снова встречает меня троица
молодых. Первый, конечно, Макс. Вылезает из своей кучи, потягивается, стряхивает
с клочковатой шерсти листья... Каждый день пытаюсь вырывать из него клочья,
он грозит кривым зубом, но не цапает меня... Вот Люська, она по утрам голодна,
орет, и трясет пушистым хвостом как заправский кот, толкает Макса, и они
соревнуются, кто первый впереди меня. Вот и Хрюша, снова спрыгивает с козырька,
брякается об асфальт, подбегает и долго объясняет, как ждал меня, и что
приходил Серый, а он показал ему кузькину мать... Затаился, наверное, и
наблюдал, как тот расхаживает по кухне... Молодые все в сборе. А дома в
дверях меня встречает старина Клаус, или, как я его уважительно называю,
Клаус-Белоусов, суперкот.

Это звание легко не дается.
Первый мой суперкот Феликс многому меня научил, например, высокомерию по
отношению к мелочам жизни, и стойкости к передрягам, которых у нас хватало.
Но о Феликсе еще будет время поговорить.

Клаус большой темно-коричневый
кот. У него круглые желтые глаза, ясные и наивные. Он притворяется наивным,
а на самом деле хитер, настойчив, и коварен, если его обидеть. Ничего не
забывает. Он никогда не воюет из-за мелочей, но если уж становится на тропу
войны, то берегись... У него очень длинный и толстый белый ус - единственный,
и отрастает до большой длины. Без уса он не был бы таким хитрым и мудрым,
я думаю. Поэтому у него второе имя - Белоусов. Он такого же роста как Стив,
самый большой мой кот, но чуть короче его. И таких же объемов, как Серый,
но чуть ниже Серого. Но он славен не ростом, силой или быстротой. Он известен
умом, памятью и осторожностью, которая сочетается со смелостью. Он долго
обдумывает, а потом моментально действует. Вот такой он - суперкот Клаус.

Он, оказывается, тоже
ночевал дома, слышал и видел с балкона, что я иду, как прыгает, голосит
Хрюша, и Макс вылезает из своей кучи, и Люська крутится вокруг меня, пронзительно
пищит... Он не тронулся с места, понимая, что нет смысла суетится, я ведь
сейчас иду наверх, зачем тревожить старые кости?.. А кости, действительно...

Много лет прошло, а я
помню в мелочах этот день. Ему было около года... как Шурику... Я ходил
сюда еще другими путями, по улицам города, подходил к нашим домам со стороны
оврага - там, где мостик. И увидел, что какой-то черный перебежал дорогу
и пропал в высокой траве. Он странно бежал, быстро, но с согнутыми ногами,
так, что брюхо волочилось по земле... С тяжелым чувством я поспешил туда,
и нашел Клауса. Он лежал, подняв голову, как будто отдыхая, и смотрел на
меня, но с места не сдвинулся. Я наклонился, чтобы поднять его - и почувствовал,
что он повисает у меня в руках, как тряпочка. И тут он закричал... Я принес
его, положил на диван. Позвоночник... Он смотрел на меня и тяжело дышал,
но страха в глазах не было. А я плакал, и так мы просидели долго, я ничего
сделать не мог. Недавно умер мой Феликс, а ко мне пришел, неизвестно откуда,
молодой черный котик, как будто хотел заменить старого друга. Я верил,
что это Феликс вернулся ко мне.

Потом он сполз с дивана
и, выгнув спину, сгорбившись, поковылял в ванную, в темный угол, а я шел
за ним и не знал, то ли взять его на руки, то ли оставить в покое... Попытался
поднять, но он заворчал - я сам... Таким он и остался - все сам да сам!

Повезло - он выжил, и
стал большим лохматым котом с перебитым ухом и отчаянными желтыми глазищами.
А у меня появлялись, крутились вокруг все новые и новые, голодные, усталые,
больные... И Клаус отчаянно ревновал, завидовал тем, кто сидел на коленях.
И только когда кругом никого, и тишина, - он прыгает ко мне, долго смотрит
в лицо, приблизившись так, что чувствую его дыхание, вижу все шрамы и царапины,
и сморщенный кусочек левого уха... Он укладывается и урчит так громко,
пронзительно, даже визгливо, что у меня звенит в ушах.

Так вот, Клаус... Сегодня
он снисходительно смотрел, как я разворачивал свой нищенский кулек - остатки
жареной картошки, кусочек творога. Он и не подошел, в то время как свора
молодых рвала и метала, отчаянно толкая друг друга. Клаус умеет находить
еду. Он самый умелый помоечник: никто не может так глубоко раскопать, найти
лакомый кусочек, например, остатки копченой колбасы, которая, оказывается,
не перевелась, а просто исчезла с моего горизонта.

Сзади шорох, и из ванной
комнаты вылезает Алиса. Поперек ванны фанерка, на ней она ночевала, в теплоте
и темноте. Я тут же бросился получше устраивать ее место, бросил на фанерку
теплую тряпку. Она заинтересовалась, прыгнула, стала нюхать... Тряпочка
ей понравилась, и не обращая внимания на картошку, она устроилась дальше
спать.

И с едой сегодня особенно
повезло - соседка, единственная не злобная, принесла вермишелевого супа
со свиными корочками, очень аппетитными. Коты обожают вермишель, лапшу
и прочие продукты из муки, особенно, если в мясном супе! Суп прокис, но
это не помешало нам. Получился праздник. И я вспомнил, что день рождения
у меня, 66 лет. И еще один подарок ! - на кровати, где я сижу и печатаю
эти заметки, спит Стив. Все это время он и не шелохнулся. Осень, старые
коты долго спят, накапливают жирок... Я взгромоздился рядом с ним, он чуть
подвинулся, а потом прижался к моему боку. Во сне он простил меня, а наяву
еще помнил свои мучения. Он медленно, постепенно приближается ко мне, иногда
позволяет себя потрогать, мурлычет, когда глажу... А вот Серый не умеет
мурлыкать. Я вспомнил Серого недаром, ведь он когда-то домашний был.

Теперь Стив рядом, Алиса
в ванной комнате, Хрюша пытался поспорить с печатной машинкой, что гремит
на коленях, но плюнул, отметил все углы комнаты, несмотря на мои просьбы
и угрозы, и убежал на балкон. А вот и Костик... Есть у меня еще один кот.

14. Костик - Константин.

Костик умирал в подвале
от голода. Это странное явление, и страшное - рядом бродят взрослые толстые
коты, обжираются на помойках, находят еду везде, даже под окнами, ходят
из нашего дома в девятый и гораздо дальше, через овраг в город... а эти,
слабые, неокрепшие, умирают, не добравшись до миски с едой. Их отгоняют
сильные, а потом они уже так боятся, что и не подходят, а искать еду не
умеют еще. Костик ходил и шатался, позвоночник с лапами, он появлялся из
темноты, капелька тени, его сдувало ветерком из окон и дверей, он ничего
уже не понимал, только отчаянный звериный инстинкт заставлял его подниматься,
ходить, убегать от врагов... Месяца два я кормил его отдельно, отпихивал
всех взрослых, и он понемногу отошел. А потом заболел странной болезнью,
ею болели все молодые коты. У них подводили задние ноги - заплетались,
и коты двигались словно пьяницы после хорошей дозы. Никто не умер тогда,
и Костик тоже выжил, недаром я старался. Когда он поправился, то убежал
в девятый, там сгорбленная старуха подкармливает всех, кто приходит, и
он у нее кормился до осени, а потом перебежал обратно ко мне. Появился,
и я с трудом узнал его - молодой красавчик с томным взглядом. Но это был
он, весь серый, а на задних ногах два продолговатых пятна, словно темные
подследники надеты. И еще, я знал один его секрет, но об этом позже...
В девятом коты добрей, кошек больше, овраг ближе, а главное, подвал теплей...
и тише, потому что на двери железная решетка, на северном входе, а про
южный, открытый, знают одни старухи да я, и никто туда зря не ходит. Но
все-таки Костик вернулся - старуха кормит скудно, а он вырос, ему стало
не хватать еды. И он вспомнил про меня, как я его спасал... Здесь у него
появились друзья.

Первым другом Костика
стал Клаус. Это была забавная пара - большой, лохматый и толстый пожилой
кот и тоненький юный Костик, они всегда были рядом. Костик всегда искал
Клауса, и тот вечно оглядывался, идет ли Костя... Кто еще мог выхватить
кусок мяса из-под носа у Клауса?.. Потом слегка разошлись их пути. У Клауса
тогда было много любовных дел, а Костика не интересовали кошки. Но зато
появился новый друг, Макс. Его тоже не волновали кошки, он был еще молодой,
к тому же слегка недоразвитый. Теперь они самые верные друзья, и не только
друзья, но об этом позже.

Значит, Костик пришел
и устроился рядом со мной, Стив справа, а он слева... Третьим другом Костика
стала Люська, веселая кошка, и умница.

15. Как приходят кошки...

Люська сегодня сразу убежала,
ей теперь нравится Серый, потащилась искать. Я рад, что замешан наш кот,
ходить недалеко, а то она последнее время увлекалась чужаками - то возникнет
лохматый перс, детсадовский аристократ, то голубоватый из седьмого дома,
а это черт знает где... на высоких ногах, с фиолетовыми наглыми глазами...
Шлюха с восьми месяцев, что поделаешь. В пять она уже освоилась на балконе,
нашла щель в углу и вылезла на козырек, а через несколько дней наблюдений
одолела общий путь вниз. А вот наверх... Трудней всего возвращаться. И
эта малолетка придумала самый головокружительный способ - она поднималась
по кирпичной стене, цепляясь коготками за выемки меж кирпичей, где поменьше
цемента. Фокус Люськи никто повторить не решается - карабкаться по голому
кирпичу!.. Новичкам и дилетантам сначала везет, я знаю это по живописи...
Но она не остановилась на достигнутом, обнаружила еще один путь, но тут
уж судьба усмехнулась - так прыгали до нее почти все. Балкон первого этажа,
под нашим, застеклен, но по краю окна снаружи проложена доска, или карниз,
сантиметров десять шириной, вполне достаточно для кошки. Трудней всего
достичь этого балкона, до него около двух метров. Самый простой вариант
таков - сильный толчок от земли, второй, промежуточный, от гофрированной
жести, которой заделаны балконы, и вы на этом карнизе, а дальше проще -
прыжок на козырек мусоропровода, около метра, а с козырька ко мне на балкон,
через узкую дыру, на этом этапе есть свои тонкости, но они понятны только
котам, в общем, пустяковое дело.

А вот Алиса приходит не
так. Ей сразу не одолеть высокий балкон первого этажа, и она нашла сбоку
уступчик шириной в полкирпича, прыгает на него, отдыхает, вторым прыжком
кое-как достигает карниза, о котором я говорил, отчаянно цепляется за него
лапами и выкарабкивается наверх. Смотреть на ее прыжок и барахтанье я не
в силах... Два года тому назад именно по этому пути она тащила ко мне трех
котят, одного за другим, и не крошечных, а месячных, и крупных. Что мне
было делать... Я примирился, и вот, выросла Люська, шальная, беспутная
кошка, но живая, живая. А Шурик?.. А третий, гигант, сраженный рисовой
кашей?.. Кому-то повезло, кому-то нет, это несправедливо. В гробу я видал
борьбу за выживание, у меня на нее длиннющий зуб, как у нашего Макса.

16. Немного о власти.

Когда я познакомился с
моим главным - Клаусом, со Стивом, и несколько позже с Хрюшей, хозяином
дома был Вася, я уже немного говорил о нем. Теперь он стар и живет в седьмом,
по ту сторону оврага, и только иногда заходит ко мне. Он уже не грозный,
щеки обвисли, исхудал, голова бугристая, за ушами вмятины... Как твоя жена,
Вася?.. Васина серая кошка ушла вместе с ним. Они всегда были рядом, растили
котят, спасали их, пока могли, потом забывали, рожали новых... Эта парочка
рассчитывала только на себя да на подвалы, они сторонились людей. Вася
командовал котами мудро и сурово, гонял молодых, но потом признавал и защищал
от пришлых... Состарился Вася и отошел в тень, все реже выходил из подвала,
а потом и вовсе перекочевал со своей кошкой за овраг, там детский сад и
больше еды. А главным стал у нас темно-серый кот с разными глазами - один
желтый, другой коричневый. Топа. Он всю жизнь прожил в нашем доме, но никто
его не признавал. Он ходил то в девятый, то за овраг, приспособился к тамошним
мискам и не претендовал у нас на власть. И неожиданно оказался самым сильным:
Клаус и Серый еще не выросли, Вася ослаб и ушел, Стив терпеть не мог начальственной
суеты, всегда любил погулять на стороне... Чтобы стать главным, нужна не
только сила, надо верить, что эта земля твоя, на ней живут разные коты
и кошки, и со всеми следует обходиться по котовским правилам. Топа всю
жизнь ходил сам по себе, всего этого не умел, и, как только вырос Серый,
умотал за овраг, показывался сначала, а потом и вовсе исчез. Недавно, я