Страница:
("повторяю", "как я уже говорил", "как сообщалось выше", "о чем уже известно
читателю" и так далее) или обещаниями, не всегда выполняемыми, рассказать о
чем-то подробнее, неоднократными возвращениями к уже изложенному материалу,
причем при повторном изложении иногда возникают детали, противоречащие ранее
сообщенным фактам.
Все эти особенности повествования заслужили противоречивые оценки
критиков. Одни (прежде всего те, кто считал дневник трудом историческим)
упрекали Дефо в спешке и неряшливости изложения. Другие видели в этом
вершину художественного мастерства, сознательное стремление создать образ
неумелого, неискушенного рассказчика задолго до "Тристрама Шендн" Стерна.
У читателя "Дневника" возникают и другие неожиданные ассоциации со
Стерном, но об этом позднее. А в большинстве эпизодов в стиле повествования
нет ничего стернианского: он сух и тем более потрясает трагичностью событий,
чем скупее и беспристрастнее о них сообщается. Как сказал профессор
Кембриджского университета Дж. Г. Плам, ""Дневник Чумного Года" - это
"повесть ужасов, изложенная великим мастером реалистического рассказа"
{Plumb J. H. Op. cit. P. IX.}. Действительно, здесь обо всем говорится скупо
и сухо: и о детях, сосущих грудь уже умерших матерей, и о покойниках,
которых некому вытащить из дому, чтобы предать земле, и о чудовищных ямах -
общих могилах, куда ночью вповалку бросают тела умерших, и о нестерпимых
муках во время болезни, и о варварских методах лечения...
Эта сухость стиля, подчас воспринимаемая как душевная черствость самого
автора, в значительной мере свойственна всем романам Дефо. Парадоксальным
образом его проза, несмотря на обилие подробностей, а подчас и громоздкость
стиля, производит впечатление простоты, лаконизма, кристальной ясности.
Перед читателем лишь констатация фактов - пусть даже и небывало
детализованная для своего времени, - а пояснения, описания душевных движений
сведены к минимуму и, как правило, неподробны, непластичны, заменены
отпиской: "неизъяснимо", "неописуемо", "неподвластно перу". Вот, к примеру,
эпизод из "Дальнейших приключений Робинзона Крузо" - описание смерти верного
Пятницы: "...в него полетело около трехсот стрел - он служил им единственной
мишенью, - и, к моему неописуемому огорчению, бедный Пятница был убит. В
бедняка попало целых три стрелы, и еще три упало возле него: так метко
дикари стреляли!" {Дефо Даниэль. Робинзон Крузо. Academia, M.; А, 1924. С.
658.} Чарлз Диккенс впоследствии скажет, что в мировой литературе не было
ничего более бесчувственного, чем описание смерти Пятницы {Письмо Диккенса к
Уолтеру Сэведжу Лэндору от 5 июля 1856 года; цит. по: Диккенс Ч. Собр. соч.
в 30 т. М., 1963. Т. 30. С. 66.}.
Однако лаконизм в описании эмоций не означает, что Дефо не передает
душевного состояния героев, не воспроизводит атмосферы гнетущего ужаса,
окутавшей чумной город. Часто он пользуется для этого какой-нибудь одной, но
впечатляющей деталью: "Другая телега была найдена в огромной яме на
Финбери-Филдс; перевозчик не то помер, не то, бросив ее, сбежал, а лошади
подошли слишком близко к краю, телега упала и потянула за собой лошадей.
Полагали, что и перевозчик был там и его накрыло телегой, так как кнут
торчал среди мертвых тел; но ручаться, по-моему, за это нельзя".
Этот кнут, возвышающийся над грудой трупов, напоминает своей лаконичной
жутью деталь из "Робинзона", когда герой, разыскивающий у берегов
необитаемого острова своих товарищей по несчастью, находит лишь два непарных
башмака.
Однако именно в "Дневнике" Дефо подчас более патетичен, чем в других
своих произведениях, и некоторые сценки могли бы служить (а может, и
послужили!) моделью автору "Сентиментального путешествия". Таков, например,
эпизод, повествующий о встрече рассказчика с лодочником, трогательно
радеющим о своем заболевшем семействе; по тональности он столь близок к
"чувствительному" роману конца века, что хочется привести его здесь для
наглядности:
"Как не мог я сдержать слез, когда услышал историю этого человека, так
не мог сдержать и своего желания помочь ему. Поэтому я окликнул его:
- Послушай, друг, пойди-ка сюда, потому что я твердо верю, что ты
здоров, и я могу рискнуть приблизиться к тебе. - Тут я вытащил руку, которую
до того держал в кармане. - Вот, поди позови свою Рейчел еще раз и дай ей
эту малость. Господь никогда не покинет семью, которая так в него верует.
С этими словами я дал ему еще четыре шиллинга, попросил положить их на
камень и снова позвать жену.
Никакими словами не опишешь благодарности бедняги, да и сам он мог ее
выразить лишь потоками слез, струившихся по щекам. Он позвал жену и сказал,
что Господь смягчил сердце случайного прохожего, и тот, услыхав об их
положении, дал им все эти деньги, и гораздо большее, чем деньги, сказал он
ей. Женщина тоже жестами выразила свою признательность и нам и Небу, потом с
радостью унесла приношение; и думаю, что за весь тот год не потратил я денег
лучшим образом".
Но, возможно, художественное чутье подсказывает Дефо, что его
"Дневнику" не хватает сюжетности. И шорник, извинившись перед читателем, на
долгое время уходит со сцены, уступив место героям огромной вставной
новеллы, повествующей о злоключениях трех лондонцев, отправившихся в
провинцию, чтобы спастись от чумы. Их попытка жить независимо, обособившись
от остального мира, чтобы избегнуть заразы, чем-то напоминает "робинзонаду"
первого романа Дефо, но опять же робинзонаду коллективную.
Как истинно великий художник, Дефо расширяет границы эстетического
восприятия действительности - в "Робинзоне Крузо", как никогда до того,
"главный художественный акцент сделан на будничных занятиях рядового
человека" {Watt I. The Rite of the Novel. Pensum Books, 1977. P. 82.}.
"Странные и удивительные приключения" Робинзона связаны прежде всего с его
повседневными трудами и заботами - изготовлением мебели, обжигом горшков,
устройством жилья, выращиванием посевов, приручением коз...
И здесь, во вставной новелле "Дневника Чумного Года", внимание
читателей приковано к массе мелких бытовых подробностей коллективного быта
небольшой группы беженцев. Почти с такой же степенью детализации, как и в
"Робинзоне", рассказывается, как эти беженцы обосновались в лесу, строят
дом, мастерят очаг, оборудуют постели, пытаются выпечь хлеб...
Вероятным источником сюжета о трех лондонцах была реальная история трех
жителей Гамбурга, покинувших родной город во время чумы 1712-1713 годов в
Германии. Рассказ об этом событии был помещен в упоминавшейся выше книге
доктора Мида, хорошо известной Дефо. В жизни история эта закончилась
трагически - гибелью всех ее участников. Но Дефо, в принципе не боявшемуся
ужасов, в данном случае не нужна была трагическая развязка. Пафос этой
новеллы, как и пафос "островной части" первого романа Дефо, заключен в
убеждении, что люди способны противостоять стихийному бедствию. Многое в
жанровой специфике "Дневника" позволяет с уверенностью сказать, что перед
нами художественный текст. И в то же время солидные историки, такие,
например, как Дж. М. Тревельян в своей "Социальной истории Англии",
ссылаются на него как на надежный исторический труд. Историки по-своему
правы: большинство фактических материалов "Дневника" на поверку оказались
документально точными (что, однако, отнюдь не умаляет его
художественности!). Для того чтобы воссоздать безыскусственный, неумелый,
подчас косноязычный рассказ шорника Г. Ф., Дефо изучил немало исторических
свидетельств времен чумы и воспроизвел содержащиеся в них сведения подчас
почти дословно {См. об этом подробнее примечания к настоящему изданию.}.
Назовем лишь некоторые из его источников. Помимо классического труда
Фукидида, посвященного описанию чумы в Афинах в 430 году до нашей эры, это в
основном исторические документы, связанные с лондонской чумной эпидемией
1665 года: газетные сообщения (и прежде всего, публиковавшиеся в них
еженедельные сводки смертности); распоряжения лорд-мэра и Совета олдерменов,
включенные в роман Verbatim; труды врачей, свидетелей чумной эпидемии 1665
года ("Наука о заразных заболеваниях, или Исторический отчет о лондонской
чуме 1665 года" (1665) доктора Натаниэля Ходжсона, "Трактат о заразных
заболеваниях" (1665) доктора Богхерста, "Краткий отчет о чуме" (1665)
доктора Кемпа); брошюры и памфлеты, вызванные к жизни ужасными событиями той
поры (брошюра Винсента "Грозный глас Господен в столице" (1667), анонимный
памфлет "Несколько серьезных возражений против практикуемого в Англии
запирания зараженных домов. В форме обращения несчастных, пораженных чумой,
к их здоровым собратьям, пребывающим на свободе" (1665) и памфлет "Голгофа,
или Зеркало для Лондона" (1665), подписанный лишь инициалами "Дж. В.").
Дефо широко использует приведенные во всех этих сочинениях факты,
вплоть до отдельных неточностей, перекочевавших в "Дневник" из некоторых
указанных выше исследований, особенно из труда доктора Ходжсона, скрытых
цитации из которого в "Дневнике" довольно много.
Одним из излюбленных способов создания иллюзии достоверности у автора
"Робинзона Крузо" было введение в текст всяческих описей, реестров,
перечней: сколько и каких вещей удалось спасти с севшего на мель корабля,
сколько и каким способом убито индейцев, сколько и какие запасы
продовольствия сделаны на сезон дождей и т.д. Сама монотонность и
деловитость этих перечней создает иллюзию достоверности - вроде бы, зачем
так скучно выдумывать?
А в "Дневнике Чумного Года" автор и не утруждает себя выдумкой: все
цифры в многочисленных сводках смертности и других таблицах со
статистическими данными подлинные и, по утверждению историков, точные, то
есть совпадают, за несколькими редкими исключениями, с цифрами официальных
отчетов того времени.
Если взглянуть на "Дневник Чумного Года" сквозь призму современных
литературных тенденций, то становится ясно, что "Дефо во многом опередил
время, создав свою книгу. Он проложил дорогу создателям будущих
художественных произведений на документальной основе, которые получили столь
широкое признание во второй половине XX века" {Подгорский А. В. "Дневник
Чумного Года". Д. Дефо и документальный жанр в английской литературе начала
XVIII века // Взаимодействие жанров в художественной системе писателя. М.,
1982. С. 88.}.
Дж. М. Тревильян считает, что "Дефо первым усовершенствовал искусство
репортера; и даже его романы, такие как "Робинзон Крузо" и "Молль Флендерс",
являются репортажами о повседневной жизни - на пустынном ли острове или в
воровском притоне" {Тревельян Дж. М. Социальная история Англии. С. 312.}.
Эту мысль с еще большим основанием можно отнести к "Дневнику Чумного Года",
где есть "двуединая правда - правда обстоятельного и кропотливого
исторического документа и высшая правда - та, что принадлежит творческой
фантазии" {Burgess A. Op. cit. P. 19.}.
"Дневник Чумного Года" вышел в свет 17 марта 1722 года в Лондоне
небольшим томиком (287 страниц) форматом в 1/8 часть листа. Второе издание
было опубликовано уже после смерти автора братьями Т. и Дж. Нобл в 1754
году. Текст остался нетронутым, однако название было изменено и звучало:
"История Великой Лондонской чумы 1665 года. Содержащая наблюдения или
воспоминания о самых замечательных событиях, как общественных, так и сугубо
личных, которые произошли в то ужасное время..." Были также сняты заголовок
спусковой полосы и колонтитулы "Воспоминания о чуме". Третье издание,
опубликованное теми же издателями и во всех отношениях повторяющее второе,
появилось в 1769 году.
Предлагаемый перевод выполнен по наиболее авторитетному в
текстологическом отношении английскому изданию: Danel Defoe. A Journal of
the Plague Year (The Shakespeare Head Edition of the Novels and Selected
Writings of Daniel Defoe). Oxford, 1928. Это издание воспроизводит, за
исключением очевидных опечаток, первое издание "Дневника". В русском
переводе не соблюдены лишь две особенности первого издания, которые обычно
не воспроизводятся и в современных английских изданиях "Дневника", - не
сохранено написание с заглавных букв всех существительных и не выделены
курсивом все упоминаемые в произведении топонимы.
1 ...из Леванта... - Левант (ист.) - общее название стран, прилегающих
к восточной части Средиземного моря. Англия издавна вела торговлю со
странами Леванта; с 1592 г. существовала даже Левантская торговая компания,
основанная слиянием Турецкой компании (1581) и Венецианской компании (1583),
импортировавшей фрукты и вина из Венеции. Левантская компания проводила
торговые операции в Европе, Сирии и Месопотамии, она просуществовала до 1821
г.
2 ...из Кандии... - Кандия (ист.) - название, данное арабами острову
Крит, который они завоевали в IX-X вв.; название происходит от
одноименного города, основанного арабами на этом острове.
3 Газеты в те дни еще не издавались... - Как полагает Уотсон Николсон
(см. Послесловие), Дефо сознательно сделал ложное утверждение: ведь сам он
при создании "Дневника" пользовался, и весьма широко, информацией,
помещаемой в газетах того времени, и прежде всего в "Ньюз" ("Новости") и
"Интеллидженсер" ("Осведомитель"), издаваемых Роджером Д'Эстранжем
(1616-1704); в первой из них с начала июня 1665 г. печатались еженедельные
сводки смертности, помещались и другие, самые разнообразные, материалы,
которыми мог воспользоваться Дефо при создании "Дневника": новости политики,
торговли, сообщения о погоде, об урожаях, о благотворительных
пожертвованиях, о распространении чумы по другим районам Англии;
существенно, как отмечает У. Николсон, и то, что в газете приводились всякие
случаи из жизни (анекдоты, как их тогда называли), связанные с Лондонской
чумой.
Другим известным газетчиком был Генри Маддингтон (род. 1629), один из
самых знаменитых журналистов XVII в., издававший с 1659 г. "Парлиментари
интеллидженсер" ("Парламентский осведомитель") и "Меркуриус публикус"
("Общественный Меркурий"). Им же в 1665 г., в период, когда двор в связи с
чумной эпидемией находился в Оксфорде (см. примеч. 49), было начато издание
"Оксфорд гэзетт", которая позднее преобразовалась в "Лондон гэзетт",
существующую и поныне.
4 ...меры, долженствовавшие воспрепятствовать распространению заразы...
- Имеются в виду брошюры типа той, которая была выпущена во время эпидемии:
"Необходимые указания по предотвращению заразы и лечению чумы" (1665). Дефо,
как и авторы этой брошюры, трактуют чуму прежде всего не как Божью кару,
против которой все усилия людей бесплодны, а как заразную болезнь, с каковой
следует бороться рациональными научными методами.
5 Друри-Лейн. - Название улицы восходит к семейству Друри, которое в
тюдоровские времена жило здесь в большом особняке; театр, носящий это имя,
был первоначально ареной для петушиных боев. В театр он был превращен при
Якове I, затем, при Карле II, перестроен Томасом Киллингрю, получившим на
него патент в 1662 г.; во время Великого лондонского пожара 1666 г. сгорел и
вновь был отстроен К. Реном в 1674 г.
6 ...двух докторов и хирурга... - В те времена хирурги (surgeons) в
медицинской иерархии стояли ниже врачей (physiciens), но выше аптекарей (см.
примеч. 138). Лишь в 1745 г. хирурги, принадлежавшие до того к тому же цеху,
что и цирюльники, образовали собственную корпорацию. Об этом размежевании с
огорчением говорит цирюльник Патридж, персонаж романа Генри Филдинга
"История Тома Джонса-найденыша": "Вы напомнили мне о жестоком разобщении
двух связанных между собой братств, губительном для них обоих, как и всякое
разъединение, по старинной пословице: "Vis imita fortior ("соединенные силы
мощнее"), и найдется немало представителей того и другого братства, которые
способны их совместить. Какой удар это был для меня, соединяющего в себе оба
звания!" (книга VIII, гл. VI).
7 ...признаки страшной болезни... - В Чумной Год свирепствовала
бубонная форма чумы, характеризующаяся увеличением лимфатических узлов в
паху, реже - под мышками и на шее, где образуется чумной бубон. Заболевание
сопровождается резкой интоксикацией всего организма, поражением нервной и
сердечно-сосудистой систем, высокой температурой, рвотой, бредом.
Встречалась, судя по описаниям Дефо, и смертельная форма легочной и бубонной
чумы, которую именовали "Черной Смертью"; название это связано с черными
пятнами, проступавшими на коже жертвы, в народе эти пятна называли просто
"знаками".
8 ...сведения передали приходскому служке... - в Англии XVII в. приход
был и церковным округом со своей собственной церковью и священником, и
административной единицей государственного управления, входящей в более
крупное подразделение - "сотню" - округ графства со своим судом. В каждом
приходе были свои церковные старосты, попечители по призрению бедных,
констебли, церковные служки, бидлы (см. примеч. 124), могильщики, звонари и
прочие. Приходский служка - назначаемое приходским советом или священником
должностное лицо, в чьи обязанности входит ведение канцелярских дел, а также
участие в богослужении. До 1921 г. эта должность была пожизненной.
9 ...в приходе Сент-Джайлс... - В Лондоне было два прихода с таким
названием: один с приходской церковью Св. Эгидия на полях
(Сент-Джайлс-ин-де-Филдс), довольно густонаселенный район неподалеку от
Холборна, другой - с церковью Св. Эгидия в Крипплгейте - неподалеку от
одноименных городских ворот (см. примеч. 45). В данном случае речь идет о
первом из названных приходов. Джайлс - английская форма имени Эгидий; св.
Эгидий (конец VII - нач. VIII в.) считался покровителем калек и прокаженных.
10 Сент-Эндрюс (Холборн) - приход вне стен Сити с церковью Св. апостола
Андрея в Холборне, западном районе города; название этого района было
связано с протекавшей там речушкой Хоулбурн, которая в своем нижнем течении
переходила в речку Флит (см. примеч. 185).
11 ...обычное число похорон значительно возросло, - Еженедельные сводки
с данными смертности Дефо мог приводить по многим источникам: по газетам
(см. примеч. 3), по выпущенному в 1665 г. приходским служкою Джоном Беллом
собранию еженедельных сводок: "Напоминание о Лондонской чуме"; материал
этого издания был в том же году включен в сочинение Джона Гонта "Размышления
над еженедельными сводками" (книга была переиздана в 1720 г.); кроме того, в
библиотеке Дефо была книга, посвященная Лондонской чуме - "Великое
испытание, постигшее Лондон", там тоже содержался статистический материал.
12 Сент-Брайдс - приход вне стен лондонского Сити с приходской церковью
Св. Бригитты (453-523); Церковь существовала с VI в., но неоднократно
разрушалась и перестраивалась; восстановлена в восьмой раз в 1957 г.; Брайд
- английская форма имени Бригитта.
13 Сент-Джеймс (Кларкенуэлл) - один из "внешних" приходов Миддлсекса
(т. е. расположенный вне городских стен) с церковью Св. Иакова, дважды
подвергавшейся реконструкции - около 1790 г. и в конце XIX в.; однако
скульптуры XVI в. сохранились и поныне. Кларкенуэлл - район Лондона, с
севера примыкающий к Сити (см. примеч. 16). Название происходит от колодца
(англ. "well"), рядом с которым лондонские приходские служки (англ.
"clerck") обычно устраивали свои представления (миракли).
14 ...в прошлый чумной мор 1656 года. - Вероятно, в первом издании
"Дневника" была допущена опечатка в дате, воспроизводившаяся в позднейших
изданиях, так как последняя серьезная вспышка чумы - до эпидемии 1665 г. -
наблюдалась в Лондоне в 1636 г. (это же подтверждает и текст самого
"Дневника", см. ниже). Согласно сводкам смертности, в 1656 г. в Лондоне от
чумы погибло всего 6 человек, т. е. не больше, чем в несколько
предшествующих и последующих лет, тогда как в 1636 г. погибших было 10 400
человек. Вот как характеризует это событие известный английский историк Дж.
М. Тревельян: "Более слабая вспышка чумы была также в 1636 году. Затем для
Лондона наступил тридцатилетний период сравнительного иммунитета <...> В
1665 году разразилась последняя вспышка, и хотя она унесла не больше
лондонских жителей, чем некоторые из ее предшественниц, чума произвела
большее впечатление, потому что теперь она появилась во время более развитой
культуры, комфорта и безопасности, когда о таких бедствиях меньше
вспоминали, меньше их ожидали" ("Социальная история Англии". М., 1959. С.
307).
15 Сент-Клемент-Дейнз - один из приходов Вестминстера (см. примеч. 41),
с церковью Св. Климента Датского, существующей с IX в.; согласно преданию,
датчанам, изгнанным из Лондона королем Альфредом (ок. 849 - ок. 900), было
разрешено селиться в этом пригороде, в случае если они были женаты на
англичанках; построенная ими церковь была разрушена Лондонским пожаром 1666
г., отстроена К. Реном и вновь пострадала во время Второй мировой войны;
реставрирована в 1957 г.
16 ...Сити... внутри городских стен... - Лондонский Сити - исторический
центр города, расположен на левом берегу Темзы. Ограничивающая его
набережная простирается от Тауэра почти до самого Темпла (см. примеч. 53).
Сити был обнесен городской стеной с воротами (англ. "gate"): Олдгейт,
Бишопсгейт, Мургейт, Крипплгейт, Олдерсгейт, Ньюгейт, Ладгейт и вдоль Темзы
- Боугейт, Нортгейт, Биллингсгейт. Само английское слово "city", в отличие
от "town" и "borough", означало местопребывание епископа или главный город
его епархии. "Town" назывался город, имеющий церковь (или церкви), а также
постоянный рынок. Отличительной чертой "borough" было то, что этот город или
городок имел свое парламентское представительство.
17 Сент-Мэри-Вулчерч. - Приход с этой церковью находился внутри стен
Сити.
18 ...в... прилегающих к нему слободах... - Слободы (ист.) - районы,
прилегающие к Сити, на которые распространялись привилегии Сити.
19 ...учиненном мировым судьей... - Институт мировых судей был учрежден
в Англии Актом 1361 г. Избирались они в то время только из рыцарей и джентри
и обязаны были проводить квартальные сессии четыре раза в год. Не было
законов, точно указывающих сферу юрисдикции мировых судей. В XVI в. в их
полномочия входило такое количество административных функций, что их стали
называть "королевской прислугой на все случаи жизни". Должность была
пожизненной, считалась почетной, и обязанности выполнялись безвозмездно. От
мировых судей не требовалось специального юридического образования. Они
должны были обладать лишь "здравым смыслом", "пониманием принципов права и
уважением к ним", а также знанием местных нравов и обычаев. С 1590 г.
мировые судьи могли действовать единолично, совместно с коллегами и
коллективно - во время заседаний квартальных сессий. Действуя единолично,
судья имел право посадить подозреваемого в тюрьму до судебного
разбирательства, наказывать штрафом или колодками виновных в богохульстве,
пьянстве, бродяжничестве, непосещении церкви, несоблюдении воскресного
покоя, а также вызывать на квартальные сессии приходских чиновников, плохо
исполняющих свои обязанности. Большинство полномочий мировых судей было
упразднено в 1889 г.
20 ...по просьбе лорд-мэра... - Мэр - самое высокое должностное лицо в
городе. В Лондоне институт мэров существовал с 1191 г. Юрисдикция мэра
распространялась на Сити и прилегающие к нему слободы. В других приходах
административная власть принадлежала мировым судьям (поэтому-то лорд-мэр мог
только "просить" мирового судью учинить в Сент-Джайлсе более тщательное
расследование). Мэр лондонского Сити (которого часто называли мэром
Лондона), как и главы муниципальной власти некоторых других городов Англии
(Бирмингема, Лидса, Манчестера, Ливерпуля, Йорка) и Северной Ирландии,
получал титул лорда. Мэр председательствует на заседаниях городского совета,
состоящего из олдерменов, имеет широкий круг полномочий и большой штат
подчиненных ему чиновников.
21 Вуд-стрит - букв.: Лесная улица, находится в пределах Сити.
22 Фенчерч-стрит - улица в Сити между Ломбард-стрит и Олдгейт (Старыми
воротами); ее название можно перевести как "улица, где стоит церковь на
болоте".
23 Крукт-Лейн - Кривой переулок, находится в Сити.
24 В Саутуэрке... - Саутуэрк - район в южной части Лондона, на правом
берегу Темзы, там находится Саутуэркский собор (XII в.) - после
Вестминстерского аббатства самое известное готическое здание столицы. С Сити
Саутуэрк связан Лондонским мостом. Изначально этот район назывался
Баро-оф-Саутуэрк, поэтому в неофициальной речи его называли просто Баро:
таким образом слово "баро", означающее городок, предместье, имеющее
парламентское представительство, превратилось в имя собственное. Дефо в
"Путешествии по всему острову Великобритания" справедливо предрекает расцвет
этому району, который он поочередно именует то Баро, то Саутуэрк; "Ньюингтон
протягивает руку на север и почти соединяется с Саутуэрком, так что его
нельзя назвать в собственном смысле самостоятельным городом, а только баро,
и когда - а многие утверждают, что это уже началось, - поля Сент-Джорджиса
покроются улицами и площадями, пройдет совсем немного времени, и Ньюингтон,
Ламбет и Баро все вместе составят один Саутуэрк".
25 ...Я жил за Олдгейт - примерно на полдороге между Олдгейт-Черч и
Уайтчепл-Барз... - Олдгейт - старейшие ворота Сити, существовавшие в
Лондонской стене со времен римского завоевания; в начале XVII в. эти ворота
были снесены и на их месте сооружены новые, просуществовавшие до середины
XVIII в.; главная улица квартала - Олдгейт-Хай-стрит - частично выходит за
читателю" и так далее) или обещаниями, не всегда выполняемыми, рассказать о
чем-то подробнее, неоднократными возвращениями к уже изложенному материалу,
причем при повторном изложении иногда возникают детали, противоречащие ранее
сообщенным фактам.
Все эти особенности повествования заслужили противоречивые оценки
критиков. Одни (прежде всего те, кто считал дневник трудом историческим)
упрекали Дефо в спешке и неряшливости изложения. Другие видели в этом
вершину художественного мастерства, сознательное стремление создать образ
неумелого, неискушенного рассказчика задолго до "Тристрама Шендн" Стерна.
У читателя "Дневника" возникают и другие неожиданные ассоциации со
Стерном, но об этом позднее. А в большинстве эпизодов в стиле повествования
нет ничего стернианского: он сух и тем более потрясает трагичностью событий,
чем скупее и беспристрастнее о них сообщается. Как сказал профессор
Кембриджского университета Дж. Г. Плам, ""Дневник Чумного Года" - это
"повесть ужасов, изложенная великим мастером реалистического рассказа"
{Plumb J. H. Op. cit. P. IX.}. Действительно, здесь обо всем говорится скупо
и сухо: и о детях, сосущих грудь уже умерших матерей, и о покойниках,
которых некому вытащить из дому, чтобы предать земле, и о чудовищных ямах -
общих могилах, куда ночью вповалку бросают тела умерших, и о нестерпимых
муках во время болезни, и о варварских методах лечения...
Эта сухость стиля, подчас воспринимаемая как душевная черствость самого
автора, в значительной мере свойственна всем романам Дефо. Парадоксальным
образом его проза, несмотря на обилие подробностей, а подчас и громоздкость
стиля, производит впечатление простоты, лаконизма, кристальной ясности.
Перед читателем лишь констатация фактов - пусть даже и небывало
детализованная для своего времени, - а пояснения, описания душевных движений
сведены к минимуму и, как правило, неподробны, непластичны, заменены
отпиской: "неизъяснимо", "неописуемо", "неподвластно перу". Вот, к примеру,
эпизод из "Дальнейших приключений Робинзона Крузо" - описание смерти верного
Пятницы: "...в него полетело около трехсот стрел - он служил им единственной
мишенью, - и, к моему неописуемому огорчению, бедный Пятница был убит. В
бедняка попало целых три стрелы, и еще три упало возле него: так метко
дикари стреляли!" {Дефо Даниэль. Робинзон Крузо. Academia, M.; А, 1924. С.
658.} Чарлз Диккенс впоследствии скажет, что в мировой литературе не было
ничего более бесчувственного, чем описание смерти Пятницы {Письмо Диккенса к
Уолтеру Сэведжу Лэндору от 5 июля 1856 года; цит. по: Диккенс Ч. Собр. соч.
в 30 т. М., 1963. Т. 30. С. 66.}.
Однако лаконизм в описании эмоций не означает, что Дефо не передает
душевного состояния героев, не воспроизводит атмосферы гнетущего ужаса,
окутавшей чумной город. Часто он пользуется для этого какой-нибудь одной, но
впечатляющей деталью: "Другая телега была найдена в огромной яме на
Финбери-Филдс; перевозчик не то помер, не то, бросив ее, сбежал, а лошади
подошли слишком близко к краю, телега упала и потянула за собой лошадей.
Полагали, что и перевозчик был там и его накрыло телегой, так как кнут
торчал среди мертвых тел; но ручаться, по-моему, за это нельзя".
Этот кнут, возвышающийся над грудой трупов, напоминает своей лаконичной
жутью деталь из "Робинзона", когда герой, разыскивающий у берегов
необитаемого острова своих товарищей по несчастью, находит лишь два непарных
башмака.
Однако именно в "Дневнике" Дефо подчас более патетичен, чем в других
своих произведениях, и некоторые сценки могли бы служить (а может, и
послужили!) моделью автору "Сентиментального путешествия". Таков, например,
эпизод, повествующий о встрече рассказчика с лодочником, трогательно
радеющим о своем заболевшем семействе; по тональности он столь близок к
"чувствительному" роману конца века, что хочется привести его здесь для
наглядности:
"Как не мог я сдержать слез, когда услышал историю этого человека, так
не мог сдержать и своего желания помочь ему. Поэтому я окликнул его:
- Послушай, друг, пойди-ка сюда, потому что я твердо верю, что ты
здоров, и я могу рискнуть приблизиться к тебе. - Тут я вытащил руку, которую
до того держал в кармане. - Вот, поди позови свою Рейчел еще раз и дай ей
эту малость. Господь никогда не покинет семью, которая так в него верует.
С этими словами я дал ему еще четыре шиллинга, попросил положить их на
камень и снова позвать жену.
Никакими словами не опишешь благодарности бедняги, да и сам он мог ее
выразить лишь потоками слез, струившихся по щекам. Он позвал жену и сказал,
что Господь смягчил сердце случайного прохожего, и тот, услыхав об их
положении, дал им все эти деньги, и гораздо большее, чем деньги, сказал он
ей. Женщина тоже жестами выразила свою признательность и нам и Небу, потом с
радостью унесла приношение; и думаю, что за весь тот год не потратил я денег
лучшим образом".
Но, возможно, художественное чутье подсказывает Дефо, что его
"Дневнику" не хватает сюжетности. И шорник, извинившись перед читателем, на
долгое время уходит со сцены, уступив место героям огромной вставной
новеллы, повествующей о злоключениях трех лондонцев, отправившихся в
провинцию, чтобы спастись от чумы. Их попытка жить независимо, обособившись
от остального мира, чтобы избегнуть заразы, чем-то напоминает "робинзонаду"
первого романа Дефо, но опять же робинзонаду коллективную.
Как истинно великий художник, Дефо расширяет границы эстетического
восприятия действительности - в "Робинзоне Крузо", как никогда до того,
"главный художественный акцент сделан на будничных занятиях рядового
человека" {Watt I. The Rite of the Novel. Pensum Books, 1977. P. 82.}.
"Странные и удивительные приключения" Робинзона связаны прежде всего с его
повседневными трудами и заботами - изготовлением мебели, обжигом горшков,
устройством жилья, выращиванием посевов, приручением коз...
И здесь, во вставной новелле "Дневника Чумного Года", внимание
читателей приковано к массе мелких бытовых подробностей коллективного быта
небольшой группы беженцев. Почти с такой же степенью детализации, как и в
"Робинзоне", рассказывается, как эти беженцы обосновались в лесу, строят
дом, мастерят очаг, оборудуют постели, пытаются выпечь хлеб...
Вероятным источником сюжета о трех лондонцах была реальная история трех
жителей Гамбурга, покинувших родной город во время чумы 1712-1713 годов в
Германии. Рассказ об этом событии был помещен в упоминавшейся выше книге
доктора Мида, хорошо известной Дефо. В жизни история эта закончилась
трагически - гибелью всех ее участников. Но Дефо, в принципе не боявшемуся
ужасов, в данном случае не нужна была трагическая развязка. Пафос этой
новеллы, как и пафос "островной части" первого романа Дефо, заключен в
убеждении, что люди способны противостоять стихийному бедствию. Многое в
жанровой специфике "Дневника" позволяет с уверенностью сказать, что перед
нами художественный текст. И в то же время солидные историки, такие,
например, как Дж. М. Тревельян в своей "Социальной истории Англии",
ссылаются на него как на надежный исторический труд. Историки по-своему
правы: большинство фактических материалов "Дневника" на поверку оказались
документально точными (что, однако, отнюдь не умаляет его
художественности!). Для того чтобы воссоздать безыскусственный, неумелый,
подчас косноязычный рассказ шорника Г. Ф., Дефо изучил немало исторических
свидетельств времен чумы и воспроизвел содержащиеся в них сведения подчас
почти дословно {См. об этом подробнее примечания к настоящему изданию.}.
Назовем лишь некоторые из его источников. Помимо классического труда
Фукидида, посвященного описанию чумы в Афинах в 430 году до нашей эры, это в
основном исторические документы, связанные с лондонской чумной эпидемией
1665 года: газетные сообщения (и прежде всего, публиковавшиеся в них
еженедельные сводки смертности); распоряжения лорд-мэра и Совета олдерменов,
включенные в роман Verbatim; труды врачей, свидетелей чумной эпидемии 1665
года ("Наука о заразных заболеваниях, или Исторический отчет о лондонской
чуме 1665 года" (1665) доктора Натаниэля Ходжсона, "Трактат о заразных
заболеваниях" (1665) доктора Богхерста, "Краткий отчет о чуме" (1665)
доктора Кемпа); брошюры и памфлеты, вызванные к жизни ужасными событиями той
поры (брошюра Винсента "Грозный глас Господен в столице" (1667), анонимный
памфлет "Несколько серьезных возражений против практикуемого в Англии
запирания зараженных домов. В форме обращения несчастных, пораженных чумой,
к их здоровым собратьям, пребывающим на свободе" (1665) и памфлет "Голгофа,
или Зеркало для Лондона" (1665), подписанный лишь инициалами "Дж. В.").
Дефо широко использует приведенные во всех этих сочинениях факты,
вплоть до отдельных неточностей, перекочевавших в "Дневник" из некоторых
указанных выше исследований, особенно из труда доктора Ходжсона, скрытых
цитации из которого в "Дневнике" довольно много.
Одним из излюбленных способов создания иллюзии достоверности у автора
"Робинзона Крузо" было введение в текст всяческих описей, реестров,
перечней: сколько и каких вещей удалось спасти с севшего на мель корабля,
сколько и каким способом убито индейцев, сколько и какие запасы
продовольствия сделаны на сезон дождей и т.д. Сама монотонность и
деловитость этих перечней создает иллюзию достоверности - вроде бы, зачем
так скучно выдумывать?
А в "Дневнике Чумного Года" автор и не утруждает себя выдумкой: все
цифры в многочисленных сводках смертности и других таблицах со
статистическими данными подлинные и, по утверждению историков, точные, то
есть совпадают, за несколькими редкими исключениями, с цифрами официальных
отчетов того времени.
Если взглянуть на "Дневник Чумного Года" сквозь призму современных
литературных тенденций, то становится ясно, что "Дефо во многом опередил
время, создав свою книгу. Он проложил дорогу создателям будущих
художественных произведений на документальной основе, которые получили столь
широкое признание во второй половине XX века" {Подгорский А. В. "Дневник
Чумного Года". Д. Дефо и документальный жанр в английской литературе начала
XVIII века // Взаимодействие жанров в художественной системе писателя. М.,
1982. С. 88.}.
Дж. М. Тревильян считает, что "Дефо первым усовершенствовал искусство
репортера; и даже его романы, такие как "Робинзон Крузо" и "Молль Флендерс",
являются репортажами о повседневной жизни - на пустынном ли острове или в
воровском притоне" {Тревельян Дж. М. Социальная история Англии. С. 312.}.
Эту мысль с еще большим основанием можно отнести к "Дневнику Чумного Года",
где есть "двуединая правда - правда обстоятельного и кропотливого
исторического документа и высшая правда - та, что принадлежит творческой
фантазии" {Burgess A. Op. cit. P. 19.}.
"Дневник Чумного Года" вышел в свет 17 марта 1722 года в Лондоне
небольшим томиком (287 страниц) форматом в 1/8 часть листа. Второе издание
было опубликовано уже после смерти автора братьями Т. и Дж. Нобл в 1754
году. Текст остался нетронутым, однако название было изменено и звучало:
"История Великой Лондонской чумы 1665 года. Содержащая наблюдения или
воспоминания о самых замечательных событиях, как общественных, так и сугубо
личных, которые произошли в то ужасное время..." Были также сняты заголовок
спусковой полосы и колонтитулы "Воспоминания о чуме". Третье издание,
опубликованное теми же издателями и во всех отношениях повторяющее второе,
появилось в 1769 году.
Предлагаемый перевод выполнен по наиболее авторитетному в
текстологическом отношении английскому изданию: Danel Defoe. A Journal of
the Plague Year (The Shakespeare Head Edition of the Novels and Selected
Writings of Daniel Defoe). Oxford, 1928. Это издание воспроизводит, за
исключением очевидных опечаток, первое издание "Дневника". В русском
переводе не соблюдены лишь две особенности первого издания, которые обычно
не воспроизводятся и в современных английских изданиях "Дневника", - не
сохранено написание с заглавных букв всех существительных и не выделены
курсивом все упоминаемые в произведении топонимы.
1 ...из Леванта... - Левант (ист.) - общее название стран, прилегающих
к восточной части Средиземного моря. Англия издавна вела торговлю со
странами Леванта; с 1592 г. существовала даже Левантская торговая компания,
основанная слиянием Турецкой компании (1581) и Венецианской компании (1583),
импортировавшей фрукты и вина из Венеции. Левантская компания проводила
торговые операции в Европе, Сирии и Месопотамии, она просуществовала до 1821
г.
2 ...из Кандии... - Кандия (ист.) - название, данное арабами острову
Крит, который они завоевали в IX-X вв.; название происходит от
одноименного города, основанного арабами на этом острове.
3 Газеты в те дни еще не издавались... - Как полагает Уотсон Николсон
(см. Послесловие), Дефо сознательно сделал ложное утверждение: ведь сам он
при создании "Дневника" пользовался, и весьма широко, информацией,
помещаемой в газетах того времени, и прежде всего в "Ньюз" ("Новости") и
"Интеллидженсер" ("Осведомитель"), издаваемых Роджером Д'Эстранжем
(1616-1704); в первой из них с начала июня 1665 г. печатались еженедельные
сводки смертности, помещались и другие, самые разнообразные, материалы,
которыми мог воспользоваться Дефо при создании "Дневника": новости политики,
торговли, сообщения о погоде, об урожаях, о благотворительных
пожертвованиях, о распространении чумы по другим районам Англии;
существенно, как отмечает У. Николсон, и то, что в газете приводились всякие
случаи из жизни (анекдоты, как их тогда называли), связанные с Лондонской
чумой.
Другим известным газетчиком был Генри Маддингтон (род. 1629), один из
самых знаменитых журналистов XVII в., издававший с 1659 г. "Парлиментари
интеллидженсер" ("Парламентский осведомитель") и "Меркуриус публикус"
("Общественный Меркурий"). Им же в 1665 г., в период, когда двор в связи с
чумной эпидемией находился в Оксфорде (см. примеч. 49), было начато издание
"Оксфорд гэзетт", которая позднее преобразовалась в "Лондон гэзетт",
существующую и поныне.
4 ...меры, долженствовавшие воспрепятствовать распространению заразы...
- Имеются в виду брошюры типа той, которая была выпущена во время эпидемии:
"Необходимые указания по предотвращению заразы и лечению чумы" (1665). Дефо,
как и авторы этой брошюры, трактуют чуму прежде всего не как Божью кару,
против которой все усилия людей бесплодны, а как заразную болезнь, с каковой
следует бороться рациональными научными методами.
5 Друри-Лейн. - Название улицы восходит к семейству Друри, которое в
тюдоровские времена жило здесь в большом особняке; театр, носящий это имя,
был первоначально ареной для петушиных боев. В театр он был превращен при
Якове I, затем, при Карле II, перестроен Томасом Киллингрю, получившим на
него патент в 1662 г.; во время Великого лондонского пожара 1666 г. сгорел и
вновь был отстроен К. Реном в 1674 г.
6 ...двух докторов и хирурга... - В те времена хирурги (surgeons) в
медицинской иерархии стояли ниже врачей (physiciens), но выше аптекарей (см.
примеч. 138). Лишь в 1745 г. хирурги, принадлежавшие до того к тому же цеху,
что и цирюльники, образовали собственную корпорацию. Об этом размежевании с
огорчением говорит цирюльник Патридж, персонаж романа Генри Филдинга
"История Тома Джонса-найденыша": "Вы напомнили мне о жестоком разобщении
двух связанных между собой братств, губительном для них обоих, как и всякое
разъединение, по старинной пословице: "Vis imita fortior ("соединенные силы
мощнее"), и найдется немало представителей того и другого братства, которые
способны их совместить. Какой удар это был для меня, соединяющего в себе оба
звания!" (книга VIII, гл. VI).
7 ...признаки страшной болезни... - В Чумной Год свирепствовала
бубонная форма чумы, характеризующаяся увеличением лимфатических узлов в
паху, реже - под мышками и на шее, где образуется чумной бубон. Заболевание
сопровождается резкой интоксикацией всего организма, поражением нервной и
сердечно-сосудистой систем, высокой температурой, рвотой, бредом.
Встречалась, судя по описаниям Дефо, и смертельная форма легочной и бубонной
чумы, которую именовали "Черной Смертью"; название это связано с черными
пятнами, проступавшими на коже жертвы, в народе эти пятна называли просто
"знаками".
8 ...сведения передали приходскому служке... - в Англии XVII в. приход
был и церковным округом со своей собственной церковью и священником, и
административной единицей государственного управления, входящей в более
крупное подразделение - "сотню" - округ графства со своим судом. В каждом
приходе были свои церковные старосты, попечители по призрению бедных,
констебли, церковные служки, бидлы (см. примеч. 124), могильщики, звонари и
прочие. Приходский служка - назначаемое приходским советом или священником
должностное лицо, в чьи обязанности входит ведение канцелярских дел, а также
участие в богослужении. До 1921 г. эта должность была пожизненной.
9 ...в приходе Сент-Джайлс... - В Лондоне было два прихода с таким
названием: один с приходской церковью Св. Эгидия на полях
(Сент-Джайлс-ин-де-Филдс), довольно густонаселенный район неподалеку от
Холборна, другой - с церковью Св. Эгидия в Крипплгейте - неподалеку от
одноименных городских ворот (см. примеч. 45). В данном случае речь идет о
первом из названных приходов. Джайлс - английская форма имени Эгидий; св.
Эгидий (конец VII - нач. VIII в.) считался покровителем калек и прокаженных.
10 Сент-Эндрюс (Холборн) - приход вне стен Сити с церковью Св. апостола
Андрея в Холборне, западном районе города; название этого района было
связано с протекавшей там речушкой Хоулбурн, которая в своем нижнем течении
переходила в речку Флит (см. примеч. 185).
11 ...обычное число похорон значительно возросло, - Еженедельные сводки
с данными смертности Дефо мог приводить по многим источникам: по газетам
(см. примеч. 3), по выпущенному в 1665 г. приходским служкою Джоном Беллом
собранию еженедельных сводок: "Напоминание о Лондонской чуме"; материал
этого издания был в том же году включен в сочинение Джона Гонта "Размышления
над еженедельными сводками" (книга была переиздана в 1720 г.); кроме того, в
библиотеке Дефо была книга, посвященная Лондонской чуме - "Великое
испытание, постигшее Лондон", там тоже содержался статистический материал.
12 Сент-Брайдс - приход вне стен лондонского Сити с приходской церковью
Св. Бригитты (453-523); Церковь существовала с VI в., но неоднократно
разрушалась и перестраивалась; восстановлена в восьмой раз в 1957 г.; Брайд
- английская форма имени Бригитта.
13 Сент-Джеймс (Кларкенуэлл) - один из "внешних" приходов Миддлсекса
(т. е. расположенный вне городских стен) с церковью Св. Иакова, дважды
подвергавшейся реконструкции - около 1790 г. и в конце XIX в.; однако
скульптуры XVI в. сохранились и поныне. Кларкенуэлл - район Лондона, с
севера примыкающий к Сити (см. примеч. 16). Название происходит от колодца
(англ. "well"), рядом с которым лондонские приходские служки (англ.
"clerck") обычно устраивали свои представления (миракли).
14 ...в прошлый чумной мор 1656 года. - Вероятно, в первом издании
"Дневника" была допущена опечатка в дате, воспроизводившаяся в позднейших
изданиях, так как последняя серьезная вспышка чумы - до эпидемии 1665 г. -
наблюдалась в Лондоне в 1636 г. (это же подтверждает и текст самого
"Дневника", см. ниже). Согласно сводкам смертности, в 1656 г. в Лондоне от
чумы погибло всего 6 человек, т. е. не больше, чем в несколько
предшествующих и последующих лет, тогда как в 1636 г. погибших было 10 400
человек. Вот как характеризует это событие известный английский историк Дж.
М. Тревельян: "Более слабая вспышка чумы была также в 1636 году. Затем для
Лондона наступил тридцатилетний период сравнительного иммунитета <...> В
1665 году разразилась последняя вспышка, и хотя она унесла не больше
лондонских жителей, чем некоторые из ее предшественниц, чума произвела
большее впечатление, потому что теперь она появилась во время более развитой
культуры, комфорта и безопасности, когда о таких бедствиях меньше
вспоминали, меньше их ожидали" ("Социальная история Англии". М., 1959. С.
307).
15 Сент-Клемент-Дейнз - один из приходов Вестминстера (см. примеч. 41),
с церковью Св. Климента Датского, существующей с IX в.; согласно преданию,
датчанам, изгнанным из Лондона королем Альфредом (ок. 849 - ок. 900), было
разрешено селиться в этом пригороде, в случае если они были женаты на
англичанках; построенная ими церковь была разрушена Лондонским пожаром 1666
г., отстроена К. Реном и вновь пострадала во время Второй мировой войны;
реставрирована в 1957 г.
16 ...Сити... внутри городских стен... - Лондонский Сити - исторический
центр города, расположен на левом берегу Темзы. Ограничивающая его
набережная простирается от Тауэра почти до самого Темпла (см. примеч. 53).
Сити был обнесен городской стеной с воротами (англ. "gate"): Олдгейт,
Бишопсгейт, Мургейт, Крипплгейт, Олдерсгейт, Ньюгейт, Ладгейт и вдоль Темзы
- Боугейт, Нортгейт, Биллингсгейт. Само английское слово "city", в отличие
от "town" и "borough", означало местопребывание епископа или главный город
его епархии. "Town" назывался город, имеющий церковь (или церкви), а также
постоянный рынок. Отличительной чертой "borough" было то, что этот город или
городок имел свое парламентское представительство.
17 Сент-Мэри-Вулчерч. - Приход с этой церковью находился внутри стен
Сити.
18 ...в... прилегающих к нему слободах... - Слободы (ист.) - районы,
прилегающие к Сити, на которые распространялись привилегии Сити.
19 ...учиненном мировым судьей... - Институт мировых судей был учрежден
в Англии Актом 1361 г. Избирались они в то время только из рыцарей и джентри
и обязаны были проводить квартальные сессии четыре раза в год. Не было
законов, точно указывающих сферу юрисдикции мировых судей. В XVI в. в их
полномочия входило такое количество административных функций, что их стали
называть "королевской прислугой на все случаи жизни". Должность была
пожизненной, считалась почетной, и обязанности выполнялись безвозмездно. От
мировых судей не требовалось специального юридического образования. Они
должны были обладать лишь "здравым смыслом", "пониманием принципов права и
уважением к ним", а также знанием местных нравов и обычаев. С 1590 г.
мировые судьи могли действовать единолично, совместно с коллегами и
коллективно - во время заседаний квартальных сессий. Действуя единолично,
судья имел право посадить подозреваемого в тюрьму до судебного
разбирательства, наказывать штрафом или колодками виновных в богохульстве,
пьянстве, бродяжничестве, непосещении церкви, несоблюдении воскресного
покоя, а также вызывать на квартальные сессии приходских чиновников, плохо
исполняющих свои обязанности. Большинство полномочий мировых судей было
упразднено в 1889 г.
20 ...по просьбе лорд-мэра... - Мэр - самое высокое должностное лицо в
городе. В Лондоне институт мэров существовал с 1191 г. Юрисдикция мэра
распространялась на Сити и прилегающие к нему слободы. В других приходах
административная власть принадлежала мировым судьям (поэтому-то лорд-мэр мог
только "просить" мирового судью учинить в Сент-Джайлсе более тщательное
расследование). Мэр лондонского Сити (которого часто называли мэром
Лондона), как и главы муниципальной власти некоторых других городов Англии
(Бирмингема, Лидса, Манчестера, Ливерпуля, Йорка) и Северной Ирландии,
получал титул лорда. Мэр председательствует на заседаниях городского совета,
состоящего из олдерменов, имеет широкий круг полномочий и большой штат
подчиненных ему чиновников.
21 Вуд-стрит - букв.: Лесная улица, находится в пределах Сити.
22 Фенчерч-стрит - улица в Сити между Ломбард-стрит и Олдгейт (Старыми
воротами); ее название можно перевести как "улица, где стоит церковь на
болоте".
23 Крукт-Лейн - Кривой переулок, находится в Сити.
24 В Саутуэрке... - Саутуэрк - район в южной части Лондона, на правом
берегу Темзы, там находится Саутуэркский собор (XII в.) - после
Вестминстерского аббатства самое известное готическое здание столицы. С Сити
Саутуэрк связан Лондонским мостом. Изначально этот район назывался
Баро-оф-Саутуэрк, поэтому в неофициальной речи его называли просто Баро:
таким образом слово "баро", означающее городок, предместье, имеющее
парламентское представительство, превратилось в имя собственное. Дефо в
"Путешествии по всему острову Великобритания" справедливо предрекает расцвет
этому району, который он поочередно именует то Баро, то Саутуэрк; "Ньюингтон
протягивает руку на север и почти соединяется с Саутуэрком, так что его
нельзя назвать в собственном смысле самостоятельным городом, а только баро,
и когда - а многие утверждают, что это уже началось, - поля Сент-Джорджиса
покроются улицами и площадями, пройдет совсем немного времени, и Ньюингтон,
Ламбет и Баро все вместе составят один Саутуэрк".
25 ...Я жил за Олдгейт - примерно на полдороге между Олдгейт-Черч и
Уайтчепл-Барз... - Олдгейт - старейшие ворота Сити, существовавшие в
Лондонской стене со времен римского завоевания; в начале XVII в. эти ворота
были снесены и на их месте сооружены новые, просуществовавшие до середины
XVIII в.; главная улица квартала - Олдгейт-Хай-стрит - частично выходит за