Dark Window. Время Красной Струны

   - Ва-ва-ва, - проквакал Сухой Паёк, показывая куда-то вправо.
   Я тоже взглянул. Невдалеке лежало тело, окутанное мглистым зеленоватым, как тина, сиянием.
   "Ну, - хотелось сказать мне, - и чего бояться? Даже на плане его нарисовать не забыли, а ты..." Но всё это сказать мне уже не довелось.
   - Пить, - прохрипело тело и покатилось в нашу сторону, оставляя за собой кусочки светящейся лиловой слизи.
   - А-а-а-а! - заорал Колька на весь подвал, и я услышал, как его подошвы резво затопотали вверх по лестнице. Звук получался таким, словно строчил пулемёт.
   Глава 34
   Разборки на свежем воздухе
   Вечер плавно перешёл в ночь. Оставалось каких-нибудь восемь часов до того момента, когда по новёхоньким шестидесяти четырём флагштокам в небеса скользнут странные, но притягательные знамёна. А потом зазвенят невидимые струны, и от знамени к знамени протянутся расходящиеся круги, чёрными проводами перечеркнув небесную голубизну. И к вечеру один из них замерцает красным. Родится новая Красная Струна. Электричка станет неуязвимой. А наше теперешнее заседание превратится в полную бессмыслицу.
   Я зло посмотрел в сторону Сухого Пайка. Если б не он...
   Да, если бы Колька не закричал, то и я бы не испугался. Пускай мёртвое тело дрогнуло и заговорило. Пускай стало перекатываться в нашу сторону. Ну и что? Ведь не со второй же космической скоростью оно к нам приближалось. Успели бы отскочить. А может, и поговорили бы. А может, и никакое это не мёртвое тело, а бедолага, проклятьем определённый в вечные заключённые волшебного подвала. Или в вечные стражи.
   Последнее предположение понравилось мне гораздо меньше. И я разозлился ещё сильнее. На Кольку.
   Ну почему он не стерпел и бросился прочь? Как только он пронёсся мимо девчонок, те мигом перепугались и заскакали следом. Тогда уж и мне пришлось отступить, потому что в одиночку разговаривать со страшными обитателями тёплых глубин казалось совершенно немыслимым делом. И я бежал замыкающим. Бежал, замирая от страха, что сейчас в шею вцепятся ледяные мёртвые пальцы и рванут меня обратно, чтобы уж не выпускать никогда. Я летел, перескакивая по три, по четыре ступеньки, и самым страстным желанием было вырваться из подвала. А сейчас я сидел, пригорюнившись, и жалел, что не сумел остаться.
   Чёрный проём призывно темнел невдалеке от приютившей нас скамейки. Мы туда не смотрели, словно сговорившись. Девочки смотрели вдаль. Я, наливаясь праведным негодованием, смотрел на Сухого Пайка, а он, ссутулившись, разглядывал что-то возле своих сандалет.
   - Дать бы тебе в рыло, Сухой Паёчище, - прошипел я сквозь сжатые зубы, но меня услышали. Девочки разом посмотрели в мою сторону, а Колька втянул голову в плечи, словно уже ждал удара.
   - И хлеборезку бы начистить вот этим вместо "Блендамеда", - сказал я погромче, показывая Кольке кулак. Тот мрачно отвернулся.
   Наше заседание затягивалось. Что делать дальше, никто не знал. Мы позорно отступили, и теперь вся призрачная армия могла плюнуть нам в лица с чувством глубокого морального удовлетворения. Но призрачные бойцы, растворившиеся в ночи, не спешили обратно к своим владениям. А может, они предстают перед взорами приключенцев всего один раз. Я развалился на самой середине сиденья и вспоминал, как перепугался туманного черепа. Но ведь выдержал же! Не сбежал! Справа молчали девочки. Слева на самом краешке скамейки ёрзал отверженный Колька.
   - Есть хочется, - жалобно протянула Инна. - Ужин-то мы пропустили.
   - У меня есть, - вдруг заулыбался Колька и вытащил из кармана апельсин.
   Я хотел высказаться, что нам начхать на подачки предателей, но мимо меня протянулась рука Говоровской и приняла апельсин, как ни в чём не бывало. Тогда я набрал полную грудь воздуха и собрался резко отчитать Говоровскую за упадническое попустительство к неоправдавшим доверия друзьям. Но пока разгромная речь продумывалась, со скамейки вскочила Эрика.
   - А для меня? - весело спросила она.
   Тут у меня аж дух перехватило. А гад этот улыбается ещё шире и протягивает апельсин. И смотрит потом на меня, добавляя своим писклявеньким голосочком.
   - На, Куба, - сказал, но, заметив мой разъярённый вид, тут же добавил. - Если хочешь, конечно.
   И апельсин протянул. А у меня как раз все гневные слова от злости растерялись.
   - Жри сам, - только что и удалось, - жри и подавись.
   Ну, он есть-то не стал, конечно. И Эрика с Говоровской, гляжу, тоже апельсины не чистят. Ага, думаю, проклятый кусок и в горло не лезет. Но уже в следующую секунду я понял, что девчонки притормозили по совершенно иным причинам.
   - Нас четверо, - сказала Эрика. - А апельсинов всего три. Кому-то не хватает.
   - Куба, возьми, - попросила меня Инна. - А Кольке и не надо.
   - Это ещё почему? - рассердилась Эрика.
   - А он сам себя наказал, правда, Куба? - спросила Инна, заглядывая мне в глаза. Я кивнул.
   - Наказал? - усмехнулась Эрика. - Это ещё за что?
   Я гордо хмыкнул, показывая, что тут всё ясно и без всяких объяснений.
   - Ну он же сбежал! - воскликнула Инна, перекатывая в руках упругий оранжевый шар. - Испугался!
   - А ты не испугалась? - жёстко спросила Эрика. - Ты ведь бежала вместе с ним. Если кто и виноват, то мы все. Разом.
   - Если бы Сухпай не драпанул, - сказал я, жутко обидевшись на Эрику. - Я бы остался. И отыскал Красную Струну.
   - Так почему не остался? - металлическим тоном спросила Эрика. Ну, чистая Электричка.
   Я замялся. И в самом деле, ну почему я не остался? Это в подвале всё казалось до омерзения страшным. А теперь посидел на свежем воздухе, успокоился, вот и мучайся от того, что не сделал.
   - Разве ты не испугался? - беседа превращалась в допрос, в пытку, в истязание. Причем, хотелось бы мне добавить, в истязание совершенно невиновных личностей. В то время, как преступники нахально зырили в сторону мерзкой экзекуции.
   - Ну, испугался, - пробурчал я.
   И откуда такие принципиальные выискиваются?! А какой она станет через год? А что с ней произойдёт, когда она дорастёт до второго отряда?
   - Так, давай разберём и тебя. Если ты считаешь себя героем, так почему отказался от подвига? Совершил бы его в одиночку, да рассказал бы нам, боякам, как это всё происходило.
   Я опасливо покосился в сторону подвала. Ну нет, соваться в одиночку туда не следовало. Приходилось идти на компромисс.
   - Ладно, - отогнув уголок рта, презрительно вымолвил я. - С тобой, Сухпай, потом разберёмся, а сейчас...
   - Нет, - прервала меня Эрика. - Разберёмся сейчас. Ты не забыл, что из-за Красной Струны Колька отказался ехать до своей десятой остановки?
   - Я его не просил, - ответили мои губы, а глаза нахально уставились на раскрасневшееся лицо Эрики.
   - Разве? - раскрылись её глаза. - А мне помнится, всё было совершенно иначе. Человек из-за тебя отказался от своего счастья. Человек шёл за тобой, поддерживая с тыла. И если испугался первым, то ты ничуть не лучше, потому что сбежал вместе с ним. Точно такой же паникёр.
   Если бы разговор поменял русло, я бы перехватил инициативу. Я бы сказал Эрике, что милостиво прощу Кольку, если она согласится на всех дискотеках танцевать только со мной. Решать ей. Но похоже, она решила всё гораздо раньше. И теперь пахло не танцами, а взбучкой международного масштаба.
   Колька, козёл, приосанился, будто превратился в самого главного героя, а мной овладело мрачное отчаяние. Хотелось плюнуть на всё и уйти. Я так им и сказал.
   Инна испугано уставилась на меня. Даже Кольку проняло, с него мигом слетела вся наносная бравада. И только Эрика ничуть не удивилась.
   - Я так и думала, что этим закончится, - холодно усмехнулась она. - Кстати, можешь идти. Из лагеря нам сбежать удалось. Подвал мы тоже разыскали. И до Красной Струны нам ничего не мешает добраться и без тебя.
   Либо она не понимала что-то важное, либо я. Набрав воздуха в грудь, я затаил дыхание, зажмурил глаза и сосчитал до тридцати. Когда я выдохнул, голова стала пустой и печальной.
   - Пошутил, - подмигнул я. - И ты, Сух... э-э... Колян, извини. Это у меня от нервов. Я и сам чуть не заорал. Просто мне показалось, что я не сбежал бы, если б ты не завопил. А так, думаю, тоже ещё быстрее тебя...
   Я не договорил. Вместо слов, моя рука тихонько хлопнула Кольку по плечу. Тот сразу заметно приободрился. Если я - командир, то в первую очередь следовало не ругаться, а действовать. Ну, а как ещё мне завоевать расположение Эрики? Теперь кто-то должен был задать вопрос, а я на него ответить. Вопрос задала Говоровская:
   - А как нам пробраться за то синюшное безобразие?
   Очевидно, она имела в виду, ожившее тело, мучившееся от жажды.
   - Легко, - улыбнулся я. - Чего оно желает? Пить! Мы принесём ему пить, а оно пропустит нас. А может быть, - и я снова подмигнул, - оно проведёт нас к самой Красной Струне.
   - А где мы ей пить раздобудем? - осторожно поинтересовалась Инна.
   - Купим, - торжествующе сказал я и вытащил припасённую пятирублёвку. - Ну, давайте, выкладывайте, у кого сколько есть.
   У Эрики нашлось десять копеек, у Инны полтинник. Колька только выразительно похлопал по карманам. Все капиталы ушли на билеты до города.
   - Ничё себе, - возмутился я. - А как вы обратно в лагерь ехать собирались? Билеты они ведь денежек стоят.
   - Я собиралась зайти домой, - сказала Инна.
   - Я тоже, - кивнула Эрика.
   Колька ничего не сказал. Если он и не собирался заходить домой, то об обратной дороге точно не задумывался.
   - Естественно, - скептически хмыкнул я, напирая на не слишком высокий умственный уровень тех, с кем мне довелось искать Красную Струну.
   - Подожди, - спросила Эрика. - Если у тебя всего лишь пятёрка, то как ты сам собирался возвращаться? Билет до лагеря стоит семнадцать-восемьдесят.
   Тут пришлось покраснеть и мне. Но я всегда знал, что лучший выход из постыдной ситуации - немедленные действия.
   - Не беда, - отмахнулся я. - Ничего покупать не будем. Если сушняк умучал товарища из подвала по-настоящему, он привередничать не станет. Нальём воды в бутылку, он и от этого будет на седьмом небе от счастья.
   И я принялся доставать из ближайшей урны пластиковые бутылки. Тщательно изучив извлечённые сокровища, я остановил свой выбор на зелёной двухлитровке "Спрайта".
   - А вода? - напомнила Инна.
   Да, с водой получался напряг. Прошли те времена, когда на улицах выставляли бесплатные фонтанчики с питьевой водой. Но, словно по заказу, мой взгляд упёрся в чёрную змею, обвивавшую ножку соседней скамейки. Не веря удаче, я подскочил туда и вытянул холодный резиновый шланг. Из криво отрезанного горлышка сочилась слабая струйка воды. Не прошло и пяти секунд, а первые капли уже заливисто грохотали по пластиковому дну.
   - Видали, - со значением кивнул я, словно появление шланга являлось исключительно моей заслугой, - а вы говорили.
   Я снова был главным. Во мне снова видели командира. Все скромно ждали, когда я снова поведу их вниз на поиски Красной Струны.
   Глава 35
   А до двери четыре шага...
   Бросает ветер мягкие снежинки
   И по лицу их ласково катает,
   Рождая грусть и горькие слезинки,
   Тихонько песню в уши напевает.
   * * *
   Мягко светится оранжевое время. Время зрелости, словно кожура спелого апельсина. Но впереди посвистывает метель. Первые снежинки уже неподалёку. Всё сильнее ветер. Всё настойчивее холод. И душа в желании найти тепло расстаётся с памятью, позволяя метели запорошивать всё новые и новые участки.
   Время, когда гаснут настоящие имена.
   * * *
   - Пить, - прохрипело неведомое существо.
   Я нагнулся и протянул бутылку с водой, внутренне содрогаясь от ужаса и омерзения. Тело, лежащее у моих ног, может и не умирало когда-то, однако, по всей вероятности, подверглось жесткой операции по сдиранию кожи и большей части мяса. После такого обычно не выживают. Да и оставшаяся плоть предстала мне в весьма подгнившем состоянии. А нюхнули б вы воздух, отравленный испарениями изуродованной твари... Наверное, тогда вы просто попросили бы меня больше не вспоминать об этой встрече.
   Костяные пальцы, на которых ещё чудом удерживались кусочки плоти, сомкнулись, без труда обхватив бутылку одной рукой. Вот ведь загребущий размерчик. Я немедленно выпустил тяжёлый сосуд и отодвинулся на расстояние, казавшееся мне безопасным.
   - Держись, Куба, - в три голоса раздались шепотки группы поддержки, скромно топтавшейся в отдалении у самой лестницы. Им-то легко говорить, а у меня каждый нерв натянулся до предела. Влажно дышащая тьма вокруг. Только гниющее тело озаряет ближайшие просторы мертвенным фосфором. И хлещет себе из горла, будто не пило с доисторических времён. Вода булькала и холодно поблёскивающими сгустками выпрыгивала из бутылки, чтобы закончить свой путь, свалившись в неправдоподобно широкий рот странного существа. Оно гулко глотало, отхаркивалось, похрипывало чем-то в пробитой груди. А я стоял и прикидывал, как нам его обойти и отправиться дальше. Дверь, возле которой на плане нарисовали блестящую молнию, пряталась где-то неподалёку. Сейчас существо напьётся, утихомирится, и мы спокойно пройдём мимо. Не будет же оно рвать на кусочки своих спасителей от жгучей жажды.
   Существо рыгнуло и резким рывком село. И я подумал, что пройти дальше будет не так-то просто. Огромная уродливая голова страшилища клацнула зубами на уровне моей шеи. Нет-нет, оно не бросилось на меня, просто отгрызло пластиковый верх бутыли и принялось хлестать более глубокими глотками. Но к тому, кто зубами мог без особого труда отхватить горлышко двухлитровой ёмкости, я не испытывал особого доверия.
   Положение усложнилось. Однако, подвал же огромный. И если мы по широкой дуге обходя...
   Существо скрипнуло костями и ловко встало на ноги. И я подумал, что самое разумное будет немедленно отступить.
   Бутылка опустела. Ободранный великан отбросил её в непроглядную мглистую даль и очень нехорошо улыбнулся. Сердце испугано ёкнуло. И тут сзади раздался топоток. Враги коварно подобрались с тыла.
   Испугаться по-настоящему я не успел. Слева от меня объявилась Эрика, справа Колька. Затылок поглаживало тёплое дыхание Говоровской.
   - Вам понравилось? - спросила Эрика. Голос её дрожал.
   Великан улыбнулся ещё страшнее и прокашлялся. Витиеватые сгустки слюны разлетелись по сторонам. Один размазался по моей рубахе, и я подумал, что, наверное, вряд ли её когда-нибудь надену ещё раз. Потом страшилище развернулось и противными шлепками шагов удалилось. Мерцающее сияние, напоминающее фосфорный блеск, погасло вдали. Вот тогда и стало понятно, что такое абсолютная тьма.
   - Ну, как водится, - проворчал я. - Напились и ушли. Ни спасибо вам, Егор Ильич, ни до свиданья.
   - Ты же говорил, Куба, что оно отведёт нас к Красной Струне, - подала голос Говоровская.
   - Отведёт, - кивнул я. - Куда-то ещё отведёт. Но ты, - в моём тоне проснулось ехидство, - ещё успеваешь его догнать. Вперёд, Говоровская. Как знать, может, ты достигнешь Красной Струны самой первой.
   Говоровская вздохнула и осталась. Никто не хотел бежать за страшным великаном. Все помнили его весьма недружелюбную улыбку.
   - Хорошо хоть с дороги оно ушло, - сказала Эрика. - Есть у кого-нибудь фонарик?
   - Нету, - подвёл я итоги после минутного молчания. - Но в темноте топтаться тоже толка никакого. Давайте вперёд продвигаться наощупь.
   И я, вытянув руки вперёд, начал обшаривать пустоту.
   - Так мы потеряемся, - сказала Эрика.
   - И что ты предлагаешь? - спросил я, чтобы не молчать. Варианты не придумывались. Мне хотелось немедленно приступить к поискам. Каждая секунда, проведённая в темноте, выбивала частичку уверенности и впускала на освободившееся место кусочек холодного ужаса перед опасностями, затаившимися во мраке.
   - Давайте положим левые руки друг другу на плечо, - сказала Эрика. - Так будет хоть какая-то уверенность, что мы ещё вместе.
   - Лады, - сказал я и принялся извлекать все выгоды из принятого предложения. - Значит, так. Элиньяк идёт за мной, Говоровская следом, группу замыкает Сухой Паёк. Есть возражения?
   Вместо ответа моего плеча коснулась рука Эрики.
   Мы двинулись в путь. Вытянув руки вперёд, я перебирал пальцами и больше всего боялся наткнуться на что-нибудь влажное и липкое. И в то же время я очень хотел отыскать стену. Блуждание по пустоте постепенно опустошало душу. Не давали свалиться в пропасть мерзкого страха только шаги девочек да громкое шарканье Кольки. То ли он неимоверно устал, то ли звуками отгонял свой страх, тоже, наверное, далеко не слабый.
   - Куба, - простонал Сухпай, - ты где?
   - Да тут я, - пришлось отозваться мне. - Впереди, где мне ещё быть?
   - А кто тогда положил руку мне на плечо?
   Я вздрогнул и остановился. Появление дополнительного попутчика путало все карты. Что бы вы думали, нарисовалось у меня в голове? Картинка из романа Стивена Кинга, где группа ребят блуждала по старинным подземельям в поисках злобного существа, маскирующегося под клоуна с отвратительной зубастой пастью. И там тоже на плечо одного легла посторонняя рука. И этот парень погиб в первую очередь. Что случится, если неизвестная рука рванёт Кольку и уведёт его к неминучей погибели?
   - Колька, - тихо сказал я, не переставая продвигаться вперёд. - Ты, главное, Говоровскую не отпускай. Ни за что на свете.
   - Ладно, - плаксиво сказал Колька. И я на него ничуточки не рассердился. Попробуйте-ка сами погулять в потустороннем подвале, когда на твоём плече лежит чья-то лапища.
   И тут пальцы правой руки коснулись стены. Я сначала чуть не умер от страха, а потом меня охватили волны неизъяснимого блаженства. По стеночке мы куда-нибудь да доберёмся. Без всяких сомнений. А ещё, если удалось отыскать стену, то, может быть, в ней скоро встретится и дверь.
   - Царапается, - жаловался Колька.
   - Терпи, - строго отвечал я. - А то, смотри, будешь плакаться, скажу, чтобы оставили тебя одного.
   Колька всхлипнул. Ему сейчас всех страшнее. Но я пугал его специально. Если он меня будет бояться сильнее, то станет слушаться моих приказаний, а не постороннюю руку, невесть что вытворяющую сейчас с его плечом.
   - Царапается, - снова донеслось сзади. Мне показалось, что это говорил уже не Колька. Но я не успел проникнуться ужасом потери. Ладонь зацепила пластину, на которой обнаружилось нечто знакомое и невероятно желанное - клавиша выключателя, которую я немедленно нажал.
   Впереди вспыхнула лампочка и осветила невысокую дверь, обитую мятой жестью, выкрашенной в светло-коричневый цвет. Но я не обрадовался двери. Осторожно повернув голову, с замиранием сердца я посмотрел на Кольку, опасаясь обнаружить вместо него гадко ухмыляющуюся клоунскую рожу.
   Но позади всех стоял Колька. А на плече у него сидела летучая мышь.
   Свет, видимо, испугал её. Распахнув крылья и задев Колькину щеку, она неловко вспорхнула и скрылась в тёмных высотах. Колька присел от страха, но смеяться над ним никому не хотелось.
   Найденному мной выключателю подчинялась не одна лапочка. Кроме наддверной зажглась ещё и у самой лестницы. Ступени нижнего пролёта отсюда виднелись совершенно отчётливо. Не таким уж и огромным оказалось расстояние от лестницы до двери. И совершенно непонятно было, где это мы блуждали столь продолжительное время. Выходило, что мы бродили кругами по центру зала. Теперь обстановка прояснилась, и я почувствовал себя намного спокойнее.
   На каких-то десять секунд.
   А потом спокойствие разлетелось вдребезги.
   Из мглистого угла на нас выдвинулась стая странных чешуйчатых существ. Их головы напоминали кошачьи, если сбрить мех и оклеить серыми чешуйками. В полметра высотой они бесшумно продвигались на задних лапах, а передние протянули в нашу сторону. Даже при тусклом свете я увидел, какие крючья когтей жаждали с нами познакомиться.
   - Ой, - испуганно выдохнула Инна.
   Пришельцы разом повернулись к ней.
   Колька испугано перебежал поближе ко мне и подпёр спиной стену. Головы существ метнулись, следя за Колькиным продвижением. Огромные глаза. Их заполняла сплошная матовая белизна. Не в силах сдержаться, я шмыгнул носом, и внимание чешуйчатых котов переключилось на меня. Я отпрыгнул к самой двери.
   Коты злобно ощерились. Все разом. И меня охватила тоскливая волна собственной никчёмности и беспомощности. Коты зашипели. Они продолжали вышагивать прямо на меня, пройдя мимо девочек. Тогда-то я и догадался.
   - Эй, - крикнул я, перекрывая злющее шипение. - Их глаза разучились видеть в темноте. Они ориентируются по звукам. Отступайте к лестнице, пока я буду их отвлекать.
   Стараясь как можно меньше шуметь, моя команда поспешно отступала. Даже, если какие-то звуки и доносились до ушей чешуйчатых пришельцев, они не могли идти ни в какое сравнение с тем шумом, который производил я. Мои ноги подпрыгивали, стараясь приземлиться с жутким гулом, руки хлопали по стене, зубы скрежетали. А в перерывах я ещё умудрялся свистеть. Коты разозлились не на шутку. Они расположились полумесяцем, отрезав мне отступление. Команда кидала жалобные взгляды в мою сторону, но я грозно мотал головой, предупреждая, что вмешиваться ни в коем случае нельзя. Затем девочки и Сухой Паёк стали далёкими смутными силуэтами. Их застилал туман, белёсый, как глаза когтистых существ, сжимавших полукруг. Внезапно туман разросся и скрыл их тоже. Пространство подвала заполнилось молочным светом. Недозревшим персиком мутно просвечивала далёкая лампочка у лестницы. Я совершенно растерялся.
   Рядом со мной неожиданно возникла высокая фигура. Я бы перепугался не на шутку, но неведомые силы предстали передо мной в виде девушки, закутанной то ли в глухое платье, то ли в плотно облегающий плащ. Удивительное одеяние лучилось миллионами блёсток, словно снег под солнечными лучами.
   - Вот дверь, которую ты так страстно разыскивал, - сказала девушка высоким певучим голосом, и я подумал, что если бы она угодила в парад Эм-Ти-Ви, то вряд ли когда бы опустилась ниже пятой строчки. - Зайди. Испытание тебе досталось наипростейшее. Нажмёшь на Красную Кнопку - доберёшься до Красной Струны.
   И мило так улыбнулась.
   - А вы... - сбился я, но тут же решился спросить. - Вы - хранительница этой двери?
   - Я просто проходила мимо, - мелодичный голос завораживал, словно любимая песня. - Вот и решила тебе помочь. Ведь всем известно, что в одиночку двери не откроешь. Ты смотришь на дверь. Ты думаешь, что это она и есть. А на самом деле сейчас она - лишь обходной путь. Но ты ещё можешь вернуться за своей командой. Остаётся достаточно времени, чтобы повторить попытку.
   - Не, - помотал я головой, кося на притихшую стаю белоглазых. - В обход-то в одиночку можно?
   - Разумеется, - кивнула девушка.
   Мне враз полегчало. А то возвращайся, ищи испуганный народ. Да неизвестно, пропустят ли меня эти грозные кошаки.
   - Значит, можно? - решил уточнить я на всякий случай ещё разочек.
   - Иди, - кивнула девушка.
   Я взялся за прохладную скобу ничем не примечательной стальной ручки, но прежде, чем открыть дверь, посмотрел на девушку ещё разочек. Если б такая вдруг стала нашей отрядной воспитательницей, я бы без разговоров остался бы в лагере ещё месяца на три. И перестал бы так сильно западать на Эрику.
   - Не медли, - голос девушки стал тревожным. - Сейчас перед тобой не самый сложный путь. Когда время перетекает в пространство, не угадаешь, куда попадёшь, если простоишь хотя бы одну лишнюю минуту.
   Вняв предостережениям, я тут же распахнул дверцу. В глаза ударил ослепительный свет. Когда я перешагнул порог, кошачья ватага с противным мявом бросилась мне на спину.
   Глава 36
   Три старушки, три колдуньи
   Три раскидистых тополя. В их тени выстроились кружком три белых пластиковых кресла. С широкого крыльца приземистого особняка, похожего на лагерную библиотеку, чинно спускались три старушки. Яркий солнечный день. И никаких следов ни подвала, ни злющих чешуйчатых котов. Докуда достал, почесав спину, где по неведомым причинам так и не отметились когти белоглазых, я сунул руки в карманы. Мятый билет, пятирублёвка, корпус от будильника, неработающая зажигалка, огрызок карандаша, полпластика жвачки - всё тут же отыскалось на своих местах. Кроме ножичка, которым я расплатился за проезд в двухъярусном автобусе.
   - Прислали, прислали, - обрадовалась худощавая старушка и завальсировала вокруг меня. Ясные голубые глаза сверкали отшлифованными драгоценными камнями.
   - Ну, - сурово осведомилась высокая, располагавшая крючковатым носом и карими раскосыми глазами, - ты готов.
   - Готов? - переспросил я. - К чему готов?
   - Не он, - разочаровано сказала третья, пухленькая, в жёлтом платье с выцветшими алыми розами, из под подола которого выглядывал край белой в чёрный горошек ночнушки. - Раньше они отвечали "Всегда готов!".
   - Может быть, он забыл? - пришла на выручку ясноглазая.
   - Напомним, - хмуро сказала крючконосая. - Держи вот, на твой случай литература специальная имеется.
   И мне вручили тонюсенький журнал. На обложке красовалось "Мурзилка". Под надписью на фоне зимнего декабрьского неба ярко сверкала звезда Спасской башни. Мимо башни двигалась ватага странных пацанов, физии которых напоминали незабвенных Братьев Пилотов. На страницах напечатали историю в картинках, как красногалстучный мальчуган отправился гулять на морской берег. Тут-то его подкараулили отвратные чудовища, схватили и запихали в котёл, под которым весело пылал огонь. А как сварили, так и съели. Грустная такая история. Грустная, но поучительная. Предостерегающая от прогулок по морскому побережью в гордом одиночестве.