очень-то подходит слово "надежный" - кажется, там так написано?
- Ну, хоть что-нибудь они мне будут платить? - сказал я.
- А по возрасту ты имеешь право работать? - спросил Ларри.
- Мне уже шестнадцать... скоро будет.
- Ну тогда валяй попробуй, - посоветовал Ларри.
И вот на следующее утро я отправился в зоомагазин, открыл дверь и
вошел. Невысокий, легкий, смуглый человечек в огромных роговых очках
вприпрыжку подлетел ко мне через весь магазин.
- С добрым утром, с добрым утром, с добрым утром, сэр! - сказал он. -
Чем могу служить?
- Вы... М-м-мм... Вам нужен помощник? - сказал я.
- Помощник? - повторил он. - Вы что же, хотите взяться за эту работу?
- М-м-мм... да, - сказал я.
- А опыт у вас есть? - недоверчиво спросил он.
- О, громадный опыт, - сказал я. - Я всегда возился с пресмыкающимися,
рыбами и всякой всячиной. У меня и сейчас ими вся квартира набита.
Маленький человек посмотрел на меня.
- Сколько вам лет? - спросил он.
- Шестнадцать... почти семнадцать, - соврал я.
- Видите ли, - сказал он. - Платить вам очень много мы не сможем. В
нашем магазине невероятно большие текущие расходы. Но для начала я мог бы
вам предложить полтора фунта.
- Согласен, - сказал я. - Когда приступать?
- Лучше всего начать с понедельника, - сказал он. - По-моему, с
понедельника удобнее - я успею оформить ваши документы. А то у нас с вами
такая путаница выйдет... Кстати, меня зовут мистер Ромили.
Я назвал свое имя, мы довольно торжественно пожали друг другу руки, да
так и стояли, молча глядя друг на друга. Мне стало ясно, что мистеру Ромили
еще не случалось никого нанимать на работу и он был не совсем уверен, что
соблюдены все формальности. Надо было его выручать.
- Может быть, вы мне просто покажете магазин, - предложил я. - И заодно
расскажите, пожалуйста, что мне нужно будет делать.
- Вот это прекрасная мысль! - воскликнул мистер Ромили. - Прекрасная
мысль!
Он принялся порхать по магазину, взмахивая руками, как бабочка
крыльями, и показал мне, как чистить большой аквариум, как бросать мучных
червей в клетки лягушек и жаб и где хранятся щетки и метелки, которыми
подметают пол. В просторном подвале под магазином хранились запасы корма для
рыб, сачки и другой инвентарь, и еще под краном, из которого капала вода,
мокло в большой банке что-то напоминающее на первый взгляд сырое баранье
сердце.
При ближайшем рассмотрении это оказался тугой комок нитевидных червей -
тубифексов. Эти светло-красные червячки - любимый корм не только для рыб, но
и для некоторых пресмыкающихся и земноводных.
Оказалось, что кроме очаровательных существ, красовавшихся на витрине,
в магазине было множество других животных: в разных ящиках сидели жабы,
ящерицы, черепахи и блестящие, будто лакированные змеи, а в аквариумах
отдувались мокрые лягушки и шевелили бахромчатыми, похожими на вымпелы,
хвостами тритоны. После нескольких месяцев, проведенных в сухом, пыльном и
бесплодном Лондоне, этот магазин - для меня, по крайней мере - был настоящим
раем.
- Ну вот, - сказал мистер Ромили, когда мы уже все посмотрели. -
Начнете с понедельника, да? Ровно в девять. И пожалуйста, не опаздывайте!
Я, конечно, не сказал мистеру Ромили, что только безвременная смерть
помешает мне быть здесь ровно в девять часов утра в понедельник.
И вот в понедельник без десяти девять я уже расхаживал под окнами
магазина, пока не появился сам мистер Ромили в длинном черном пальто и
черной шляпе, мелодически позванивая связкой ключей.
- С добрым утром, с добрым утром, - пропел он. - Очень рад, что вижу
вас вовремя. Отличное начало!
Мы вошли в магазин, и я сразу же приступил к работе: сначала нужно было
протереть почти совершенно чистый пол, а потом накормить рыбок небольшими
комками извивающихся тубифексов. Очень скоро я понял, что добрейший мистер
Ромили не имеет никакого представления о привычках и нуждах своих
подопечных. Почти все клетки были устроены в высшей степени неудобно для
обитателей, да и аквариумы, по правде сказать, тоже. Кроме того, мистер
Ромили придерживался теории, что если животное приняло какой-либо корм хоть
один раз, то его можно продержать на этой пище всю остальную жизнь. Я решил,
что придется заняться оформлением клеток и вообще надо немного облегчить
жизнь наших питомцев, но я знал, что здесь необходима осторожность, потому
что мистер Ромили, сказать по правде, был самый настоящий консерватор.
- Мистер Ромили, а что, если ящерицам и жабам вместо мучных червей дать
что-нибудь новенькое? - спросил я однажды.
- Новенькое? - повторил мистер Ромили, и глаза его за стеклами очков
округлились. - А что именно?
- Для разнообразия можно попробовать хотя бы мокриц, - сказал я. - Я
всегда кормил своих рептилий мокрицами.
- Вы в этом уверены? - спросил мистер Ромили.
- Абсолютно уверен, - сказал я.
- Но им это не повредит, а? - спросил он испуганно.
- Нет, - сказал я. - Они обожают мокриц. Разнообразная пища гораздо
полезнее.
- Но где же мы их достанем? - уныло спросил мистер Ромили.
- Да их полно в любом парке. Хотите, я попробую набрать немного?
- Ну, хорошо, - неуверенно сказал мистер Ромили. - Только если вы
абсолютно уверены, что это им не повредит.
Я пошел в парк после обеда и вернулся с большой банкой, доверху набитой
мокрицами. Хранил я их в мокрых листьях внизу, в подвале. Когда мне
показалось, что лягушкам и жабам приелись мучные черви, я дал им попробовать
сочных мокриц. Поначалу мистер Ромили заглядывал в клетки с таким
перепуганным видом, словно боялся, что все наши амфибии и рептилии
передохли. Но когда он убедился, что они не только благоденствуют, но и
начинают поквакивать в своих клетках, его восторгу не было границ.
После этого я занялся двумя очень крупными и кроткими леопардовыми
жабами из Северной Африки. Дело в том, что мистер Ромили представлял себе
Северную Африку в виде бескрайней пустыни, над которой день и ночь пылает
солнце и температура никогда не опускается ниже сорока градусов в тени, если
там вообще бывает тень. Поэтому он заточил этих бедняг в крошечный террариум
со стеклянной стенкой, над которым ослепительно сияли две мощные
электрические лампы. Несчастные жабы сидели на голом белом песке - ни
единого камешка, чтобы спрятаться от жгучего света, - и только ночью, когда
мы отключали весь свет в магазине, температура там немного падала. От всего
этого глаза у них стали мутными - казалось, что они страдают катарактой, -
кожа высохла и потрескалась, а подошвы лапок воспалились. Я знал, что одно
упоминание о столь вопиющем новшестве, как пересадка жаб в другую клетку,
повергнет мистера Ромили в священный ужас, и поэтому попробовал исподволь
создать жабам немного более сносные условия. Для начала я стащил на кухне у
мамы немного оливкового масла, дождался, пока мистер Ромили уйдет на
обеденный перерыв, и натер маслом обеих жаб. Кожа у них перестала
трескаться. Потом я достал в аптеке мазь - пришлось объяснить, к немалому
удовольствию аптекаря, для кого она понадобилась, - и намазал им лапки. Это
немного помогло, но все же лапки у них еще болели. Еще я достал мазь
"Золотой глазок", которую обычно прописывают собакам, и обработал жабьи
глаза - мазь оказалась чудодейственной. Каждый день, когда мистер Ромили
уходил обедать, я устраивал им теплый душ, и они просто блаженствовали. Они
сидели, благодушно раздувая горлышко и моргая глазами, и, если я слегка
передвигал струю, они сами ползли по клетке, чтобы снова забраться под душ.
Однажды я положил в клетку горсть мха, и обе жабы тут же закопались в него.
- Взгляните-ка, мистер Ромили, - указал я, неплохо разыгрывая
удивление. - Я случайно бросил мох в клетку к жабам, а им, кажется,
понравилось.
- Мох? - переспросил мистер Ромили. - Мох? Но ведь они живут в пустыне.
- Мне кажется, что в пустыне местами все же встречается хоть немножечко
зелени, - ответил я.
- Но я считал, что там сплошной песок, - сказал мистер Ромили. -
Сплошной песок. Насколько хватает глаз.
- Да нет... По-моему, там и кактусы растут, и вообще... - сказал я. -
Вы только посмотрите, как им это нравится.
- Нравится-то нравится, - сказал мистер Ромили. - Так вы считаете, что
мох надо оставить?
- Конечно, - сказал я. - А может, положить еще чуть-чуть?
- Надеюсь, что это им не вредно. А они не могут заглотнуть его и
подавиться? - спросил он опасливо.
- Нет, не думаю, - успокоил я его.
И с этого самого дня мои милые жабы могли не только зарываться в мох,
но и сидеть на влажной подстилке, и лапки у них вскоре совсем поджили.
Вслед за этим я обратил внимание на рыб. Конечно, они обожали
тубифексов, но я чувствовал, что им тоже не помешало бы разнообразие в пище.
- А что, если дать рыбкам немного дафний? - осторожно предложил я
мистеру Ромили.
Дафнии - такие мелкие водяные рачки; их нам обычно присылали с фермы,
поставлявшей в магазин для продажи свою продукцию - водоросли, улиток и
пресноводную рыбу. Любители всегда покупали у нас маленькие баночки дафний,
чтобы кормить своих рыбок.
- Дафний? - сказал мистер Ромили. - Кормить их дафниями? А разве они их
едят?
- А если они их не едят, то зачем мы продаем их людям на корм для
рыбок? - спросил я.
Мистер Ромили был сражен этим логическим доводом.
- А ведь вы правы, - сказал он. - Вы правы. У нас там осталось немного
в подвале. Завтра как раз пришлют новых. Попробуйте дать им немножко и
посмотрите, что получится.
Я бросил примерно по столовой ложке дафний в каждый аквариум, и рыбки
набросились на них с таким же воодушевлением, как жабы и лягушки на мокриц.
Я задумал еще мероприятие, но тут требовался тонкий расчет - мне
хотелось как можно красивее оформить аквариумы. А эту работу мистер Ромили
неукоснительно и упорно выполнял сам. По-моему, она ему не особенно
нравилась, но он, очевидно, полагал, что в круг его обязанностей как
старшего сотрудника "фирмы" входит и оформление витрин.
- Мистер Ромили, - сказал я однажды, - мне сейчас как раз нечего
делать, и покупателей нет. Не разрешите ли мне украсить один аквариум?
Хочется поучиться делать это так же хорошо, как вы.
- Что вы, - ответил мистер Ромили и даже покраснел. - Не так уж хорошо
я это умею...
- О, я считаю, что у вас прекрасно получается... И мне очень хочется
научиться.
- Ну, разве что маленький аквариум... - сказал мистер Ромили. - Я дам
вам несколько советов по ходу дела. Так... посмотрим, посмотрим... Ага, вон
тот аквариум с моллинезиями. Его давно пора почистить. Пересадите их в
другой аквариум, а этот опорожните и хорошенько промойте. Начнем сначала,
хорошо?
Я выловил маленьким сачком всех рыбок, похожих на блестящие черные
маслины, и перенес их в свободный аквариум. Потом я вылил воду, выскреб
аквариум дочиста и окликнул мистера Ромили.
- Так... - начал он. - Насыпьте на дно немного песочку, камней... и,
пожалуй, немного - м-м-м, валлиснерии, например, вон в тот уголок.
- А нельзя ли мне самому попробовать? - спросил я. - Мне... м-м-мм -
мне кажется, я так лучше научусь, если буду делать все сам. А когда я кончу,
вы посмотрите и скажете, что я сделал не так.
- Превосходная мысль, - сказал мистер Ромили и побрел к своей кассе,
предоставив меня самому себе.
Это был всего-навсего маленький аквариум, но я работал над ним в поте
лица. Я построил высокие дюны из серебристого песка. Я воздвиг игрушечные
скалы. Я насадил рощи валлиснерий, где будут резвиться стайки моллинезий.
Потом я осторожно налил в аквариум воду, а когда она согрелась до нужной
температуры, пересадил в него рыбок и позвал мистера Ромили посмотреть на
мою работу.
- Боже! - сказал он, глядя на аквариум. - Боже правый!
Он бросил на меня взгляд, в котором сквозило что-то вроде
разочарования; мне даже показалось, что ему неприятно, что у меня так хорошо
получилось. Я почувствовал, что надо спасать положение.
- Вам... вам действительно нравится? - спросил я.
- Это... просто замечательно! Замечательно! Ума не приложу, как вы
этого добились.
- Я справился с этим только потому, что учился у вас, мистер Ромили, -
сказал я. - Если бы вы меня не учили, у меня бы вовсе ничего не вышло.
- Ну что вы, что вы, - отвечал мистер Ромили, розовея. - Однако я
заметил, что вы добавили кое-что от себя.
- Да я все это перенял, глядя на вас, - сказал я.
- Гм-мм. Весьма похвально, весьма похвально, - сказал мистер Ромили.
На следующий день он спросил меня, не хочу ли я оформить еще один
аквариум. И я понял, что выиграл битву и при этом ухитрился не обидеть
мистера Ромили.
Но мне отчаянно хотелось заняться тем огромным аквариумом, который
стоял у нас в витрине. Он был фута четыре с половиной в длину и глубиной два
фута шесть дюймов, и мы держали в нем массу ярких разноцветных рыбок. Но я
твердо знал, что мне пока еще нельзя переступать границы дозволенного.
Поэтому сначала я оформил несколько небольших аквариумов, и, когда мистер
Ромили окончательно привык к тому, что я этим занимаюсь, я завел разговор о
большом аквариуме на витрине.
- Можно мне попытаться сделать вот этот? - спросил я.
- Что? Украшение нашей витрины? - сказал он.
- Да, - ответил я. - Его давно... давно пора... хотя бы почистить. Вот
я и подумал, что вы, может быть, разрешите мне кое-что там переделать?
- Ну, не знаю, - сказал мистер Ромили с сомнением в голосе. - Прямо не
знаю. Это ведь работа не простая, знаете ли. И стоит он на самом виду. Он
больше всего привлекает покупателей.
Он был совершенно прав; только покупателей привлекал не сам аквариум, а
юркие стайки рыбок, играющих всеми цветами радуги. Едва ли их могли заманить
декораторские ухищрения мистера Ромили, от которых дно аквариума больше
всего напоминало развороченный пустырь.
- Я только попробую, можно? - сказал я. - А не выйдет - переделаю все
по-старому. Я... я даже готов работать в выходной день.
- Ну зачем же! - мистер Ромили даже возмутился. - Нельзя просиживать
целые дни в четырех стенах. Вы еще так молоды... вам нужно побегать,
поразвлечься. Ну, так и быть, попробуйте, а там посмотрим.
На это дело у меня ушел почти целый день - приходилось еще обслуживать
покупателей, которые заходили купить тубифексов, дафний, а иногда и
древесную лягушку, чтобы пустить ее в свой пруд, или что-нибудь другое. Я
трудился над этим гигантским аквариумом как одержимый. Я нагромоздил пологие
дюны из песка и мощные скалы из прекрасного гранита. В долинах среди
гранитных скал я раскинул леса валлиснерий и еще более нежных и пушистых
водорослей. А по поверхности пустил маленькие белые цветы, которые плавали в
воде, как крошечные белые кувшинки. За камнями и песком я скрыл
обогреватель, термостат и аэратор - красотой они не блистали. Когда же я
снова пустил в аквариум сверкающих алых меченосцев, блестящих черных
моллинезий, серебряных молоточков и горящих, как праздничная иллюминация,
неоновых тетра и взглянул со стороны на дело рук своих, должен признаться, я
был глубоко потрясен собственной гениальностью. К моему огромному
удовольствию, мистер Ромили пришел в неописуемый восторг.
- Изумительно, изумительно! - воскликнул он. - Просто изумительно!
- Недаром говорится, мистер Ромили, что хорошему ученику нужен хороший
учитель, - сказал я.
- О, вы мне льстите, вы мне льстите, - сказал он, игриво грозя мне
пальцем. - В данном случае ученик превзошел своего учителя.
- Ну, этого я бы не сказал. Но надеюсь, когда-нибудь смогу сравняться с
вами.
С тех пор мне было разрешено оформлять все аквариумы и все клетки.
Между нами говоря, я уверен, что мистер Ромили почувствовал большое
облегчение, когда избавился от утомительного занятия - вымучивать из себя
какие-то идеи при полном отсутствии художественного вкуса.
После недолгих поисков я выбрал маленькое кафе неподалеку от магазина и
обычно обедал там, тем более что там оказалась славная официантка, которая
за пару добрых слов приносила мне всегда больше сосисок, чем полагалось на
одну порцию, и неизменно предупреждала меня о смертельной опасности,
таившейся в сегодняшнем ирландском рагу. Однажды, отправляясь обедать, я
открыл самый короткий путь в свое кафе. Это была узкая улочка между большими
магазинами и высокими домами. Она была вымощена булыжником, и стоило мне
свернуть туда, как я чувствовал, что переношусь в старый диккенсовский
Лондон. Часть улочки была окаймлена деревьями, а дальше тянулся ряд
маленьких лавчонок. Тогда-то я и сделал открытие: у нас не единственный
зоомагазин в этом районе. Я набрел на владения Генри Беллоу.
Грязноватое окно его лавочки занимало не больше шести квадратных футов
и уходило фута на два в глубину. Сверху донизу оно было уставлено маленькими
клеточками, и в каждой из них сидели одна-две птички: зяблики, овсянки,
чижи, канарейки или попугайчики. Под клетками окно было покрыто толстым
слоем шелухи и птичьего помета, но сами клеточки были безукоризненно
вычищены: на каждой из них красовались пучок салата или зеленая веточка, а
также белая этикетка, на которой неровными печатными буквами была выведена
надпись: "Продано". Стеклянная дверь лавочки была занавешена пожелтевшим от
старости тюлем, а за стеклом висела картонка с готической надписью: "Добро
пожаловать". Обратная сторона этой картонки, как мне предстояло узнать, с
той же вежливостью извещала: "Сожалеем, но сегодня закрыто".
Торопясь по неровной мостовой к своим сосискам, я ни разу не видел,
чтобы хоть один покупатель входил в эту дверь или выходил из нее. Вообще
можно было подумать, что в этой лавке все вымерли, и только птички в окне
время от времени сонно перепархивали с жердочки на жердочку. Проходили
недели, и меня стало разбирать любопытство: почему это люди не забирают
птичек, которых они купили? Быть того не могло, чтобы разные владельцы
тридцати с лишним разнообразных птичек вдруг, все как один, решили, что они
им ни к чему. А если уж произошло такое маловероятное событие, то почему не
сняты ярлычки с надписью "Продано"? В обеденный перерыв мне никогда не
хватало времени, чтобы расследовать эти таинственные обстоятельства. Но
однажды мне наконец повезло. В тот день мистер Ромили порхал по всему
магазину, мурлыча: "Я пчелка трудовая...", а потом спустился в подвал, и
оттуда внезапно донесся душераздирающий вопль. Я заглянул вниз, соображая,
что я там наделал или недоделал.
- Что случилось, мистер Ромили? - осторожно спросил я. Мистер Ромили
показался внизу, держась руками за голову в совершенном отчаянии.
- Ах, я тупица! - выговорил он речитативом. - Безмозглый, безмозглый,
безмозглый тупица!
Поняв, что я тут ни при чем, я несколько приободрился.
- А что случилось? - спросил я заботливо.
- Тубифексы и дафнии! - трагически воскликнул мистер Ромили, снимая
очки и лихорадочно протирая стекла.
- Наверно, запасы кончились?
- Вот именно, - произнес мистер Ромили похоронным голосом. - Какая
глупость с моей стороны! Какая вопиющая небрежность! Выгнать меня нужно.
Нет, другого такого тупицу не сыскать...
- А разве их нельзя достать еще где-нибудь? - спросил я, прерывая
словесное самобичевание мистера Ромили.
- Но их же всегда присылают с фермы, - возопил мистер Ромили, как будто
я был посторонний и нуждался в объяснении. - Их присылают каждую неделю,
когда я заказываю. А я - я, безнадежный идиот, - я забыл их заказать!
- Но разве их нельзя достать в другом месте? - спросил я.
- А гуппи, и меченосцы, и черные моллинезии - они ждут не дождутся
своих тубифексов, - продолжал мистер Ромили, преисполняясь истерической
жалости к самому себе. - Они так о них мечтают! Нет, я не смогу взглянуть
рыбкам в глаза! У меня кусок в горле застрянет, когда я увижу их бедные
мордочки за стеклом...
- Мистер Ромили, - решительно перебил я. - Можно ли достать тубифексов
где-нибудь еще, кроме фермы?
- А? - сказал мистер Ромили, уставившись на меня. - В другом месте? Но
их же всегда присылают с фермы... Погодите, погодите... Я начинаю
понимать... Да-да.
Он с трудом взобрался по деревянной лесенке, вытирая пот со лба, и
вылез наверх с видом единственного человека, оставшегося в живых после
обвала в шахте. Он окинул комнату блуждающим, трагическим взглядом.
- Но где же? - произнес он наконец в отчаянии. - Где?
Я взял инициативу в свои руки.
- Может, у Беллоу? - сказал я.
- Беллоу? Беллоу? - повторил он. - Абсолютно неделовой человек. Торгует
птицами. Вряд ли у него что-нибудь найдется.
- Но ведь попытка не пытка, - сказал я. - Может, я все-таки схожу
узнаю?
Мистер Ромили задумался.
- Ну, ладно, - сказал он наконец, отворачиваясь от рыбок, которые
сурово глядели на него через стекла аквариумов, - возьмите десять шиллингов
в кассе и возвращайтесь поскорее.
Он дал мне ключ от кассы, упал на стул и скорбно уставился на свои
начищенные до блеска ботинки. Я открыл кассу, взял бумажку в десять
шиллингов, заполнил чек: "10 шил. - тубифекс", положил его в кассу, запер ее
и сунул ключ в бесчувственную руку мистера Ромили. Не прошло и минуты, как я
уже протискивался в толпе покупателей, глазеющих на витрины; я торопился к
лавочке Беллоу по широкому тротуару, а громадные красные автобусы громыхали
мимо с целой свитой такси и других машин. Я добрался до маленькой улочки,
свернул за угол - и меня внезапно обняла мирная тишина. Грохот автобусов,
шарканье подошв, визг тормозов и кряканье клаксонов заглохли, стали почти
прекрасными, как отдаленный рокот прибоя.
С одной стороны улочки шла гладкая, потемневшая от копоти стена; с
другой стороны железная ограда оберегала маленький церковный дворик.
Какой-то благородный человек насадил здесь ряд платанов. Они склонялись
через ограду, зеленой кровлей осеняя улочку, и по их пятнистым стволам
гусеницы пяденицы совершали дальние и трудные переходы по коре, упорно
стремясь к какой-то им самим неведомой цели. Там, где кончалась платановая
аллея, начинался ряд торговых лавок. Их было всего шесть, и все они были
крошечные, но каждая изо всех сил старалась выглядеть достойно.
Вот "Клемистра. Дамские моды" - и в окне довольно странная горжетка,
которая, видимо, служила главной приманкой. От одного вида этой горжетки со
стеклянными глазами и собственным хвостом в зубах у любого противника
вивисекции, случись ему проходить мимо, остановилось бы сердце. Дальше
располагался "Гномик. Легкие завтраки, чай и закуски", а потом, перекусив,
вы могли перейти к "А.Уоллету. Табак", где в витрине не было ничего, кроме
реклам сигарет и трубок, а в самом центре красовался крикливый плакат,
рекламирующий трубочный табак. Я быстро миновал эти лавки, прошел мимо
"Уильяма Дровера. Агента по продаже недвижимости", где было множество
прелестных рисунков в коричневатых тонах с изображением уютных жилищ, мимо
двери, довольно сурово и несколько неожиданно украшенной одиноким
нежно-розовым унитазом, - "М. и Р. Драмлин. Водопроводчики" - до самого
конца ряда, где выцветшая вывеска над дверью просто и без выкрутас извещала:
"Генри Беллоу, специалист по пернатым". Наконец-то, подумал я, настал час,
когда я проникну в эту лавку и, может быть, разгадаю тайну птиц, живущих в
клетках с надписью: "Продано". Но когда я подошел к лавке, произошло нечто
непредвиденное. Высокая, нескладная женщина в костюме из клетчатой шерсти и
дурацкой тирольской шляпке с пером, опередив меня на какую-то секунду,
уверенным шагом подошла к двери с объявлением "Добро пожаловать", открыла ее
и прошла внутрь под мелодичный звон колокольчика. Я был потрясен. Первый раз
за все это время я увидел покупателя, входящего в одну из этих лавчонок. Мне
так хотелось посмотреть, что там произойдет, что я бросился вперед и
проскочил в дверь, пока звон колокольчика еще не замер.
Внутри было почти совсем темно, и мы с дамой в тирольской шляпке
оказались пойманными, как моль в пыльной паутине. Мы ждали, что кто-нибудь
поспешит обслужить нас, услышав мелодичный звон колокольчика. Но напрасно:
нас окружало полное безмолвие, если не считать слабого чириканья птиц в окне
или внезапного шороха перьев, когда какаду, сидевший в углу, встряхнулся, -
с таким звуком расправляют неглаженое белье. Хорошенько встряхнувшись,
попугай склонил головку набок и сказал очень тихо и совершенно равнодушно:
"Привет, привет, привет".
Мы ждали, кажется, целую вечность, хотя, может быть, прошло всего
несколько секунд. Мои глаза постепенно привыкли к полутьме. Я разглядел
небольшой прилавок, а за ним ящики с птичьим кормом, ракушками и другими
необходимыми для птиц припасами; к прилавку были прислонены большие мешки с
коноплей, просом и семечками. На одном из мешков сидела столбиком белая
мышь, поглощая семена с лихорадочной поспешностью - так застенчивый гость в
большой компании грызет палочки с сыром.
Я уже подумывал, не хлопнуть ли мне дверью, чтобы колокольчик зазвонил
еще раз, как вдруг очень большая и очень старая охотничья собака вышла из
двери позади прилавка и торжественно проковыляла через лавку, помахивая
хвостом. Следом появился человек - видимо, сам мистер Беллоу. Это был
высокий, плотный старик с огромной шапкой курчавых седых волос и густыми
щетинистыми усами, похожими на дикие заросли терновника. Казалось, что там
может угнездиться целая стая птиц. Из-под лохматых бровей сквозь стекла
очков в золотой оправе поблескивали маленькие голубые глазки, яркие, как
незабудки. Двигался он с величавой медлительностью, словно большой
обленившийся тюлень. Выйдя из-за прилавка, он слегка поклонился.
- Ну, хоть что-нибудь они мне будут платить? - сказал я.
- А по возрасту ты имеешь право работать? - спросил Ларри.
- Мне уже шестнадцать... скоро будет.
- Ну тогда валяй попробуй, - посоветовал Ларри.
И вот на следующее утро я отправился в зоомагазин, открыл дверь и
вошел. Невысокий, легкий, смуглый человечек в огромных роговых очках
вприпрыжку подлетел ко мне через весь магазин.
- С добрым утром, с добрым утром, с добрым утром, сэр! - сказал он. -
Чем могу служить?
- Вы... М-м-мм... Вам нужен помощник? - сказал я.
- Помощник? - повторил он. - Вы что же, хотите взяться за эту работу?
- М-м-мм... да, - сказал я.
- А опыт у вас есть? - недоверчиво спросил он.
- О, громадный опыт, - сказал я. - Я всегда возился с пресмыкающимися,
рыбами и всякой всячиной. У меня и сейчас ими вся квартира набита.
Маленький человек посмотрел на меня.
- Сколько вам лет? - спросил он.
- Шестнадцать... почти семнадцать, - соврал я.
- Видите ли, - сказал он. - Платить вам очень много мы не сможем. В
нашем магазине невероятно большие текущие расходы. Но для начала я мог бы
вам предложить полтора фунта.
- Согласен, - сказал я. - Когда приступать?
- Лучше всего начать с понедельника, - сказал он. - По-моему, с
понедельника удобнее - я успею оформить ваши документы. А то у нас с вами
такая путаница выйдет... Кстати, меня зовут мистер Ромили.
Я назвал свое имя, мы довольно торжественно пожали друг другу руки, да
так и стояли, молча глядя друг на друга. Мне стало ясно, что мистеру Ромили
еще не случалось никого нанимать на работу и он был не совсем уверен, что
соблюдены все формальности. Надо было его выручать.
- Может быть, вы мне просто покажете магазин, - предложил я. - И заодно
расскажите, пожалуйста, что мне нужно будет делать.
- Вот это прекрасная мысль! - воскликнул мистер Ромили. - Прекрасная
мысль!
Он принялся порхать по магазину, взмахивая руками, как бабочка
крыльями, и показал мне, как чистить большой аквариум, как бросать мучных
червей в клетки лягушек и жаб и где хранятся щетки и метелки, которыми
подметают пол. В просторном подвале под магазином хранились запасы корма для
рыб, сачки и другой инвентарь, и еще под краном, из которого капала вода,
мокло в большой банке что-то напоминающее на первый взгляд сырое баранье
сердце.
При ближайшем рассмотрении это оказался тугой комок нитевидных червей -
тубифексов. Эти светло-красные червячки - любимый корм не только для рыб, но
и для некоторых пресмыкающихся и земноводных.
Оказалось, что кроме очаровательных существ, красовавшихся на витрине,
в магазине было множество других животных: в разных ящиках сидели жабы,
ящерицы, черепахи и блестящие, будто лакированные змеи, а в аквариумах
отдувались мокрые лягушки и шевелили бахромчатыми, похожими на вымпелы,
хвостами тритоны. После нескольких месяцев, проведенных в сухом, пыльном и
бесплодном Лондоне, этот магазин - для меня, по крайней мере - был настоящим
раем.
- Ну вот, - сказал мистер Ромили, когда мы уже все посмотрели. -
Начнете с понедельника, да? Ровно в девять. И пожалуйста, не опаздывайте!
Я, конечно, не сказал мистеру Ромили, что только безвременная смерть
помешает мне быть здесь ровно в девять часов утра в понедельник.
И вот в понедельник без десяти девять я уже расхаживал под окнами
магазина, пока не появился сам мистер Ромили в длинном черном пальто и
черной шляпе, мелодически позванивая связкой ключей.
- С добрым утром, с добрым утром, - пропел он. - Очень рад, что вижу
вас вовремя. Отличное начало!
Мы вошли в магазин, и я сразу же приступил к работе: сначала нужно было
протереть почти совершенно чистый пол, а потом накормить рыбок небольшими
комками извивающихся тубифексов. Очень скоро я понял, что добрейший мистер
Ромили не имеет никакого представления о привычках и нуждах своих
подопечных. Почти все клетки были устроены в высшей степени неудобно для
обитателей, да и аквариумы, по правде сказать, тоже. Кроме того, мистер
Ромили придерживался теории, что если животное приняло какой-либо корм хоть
один раз, то его можно продержать на этой пище всю остальную жизнь. Я решил,
что придется заняться оформлением клеток и вообще надо немного облегчить
жизнь наших питомцев, но я знал, что здесь необходима осторожность, потому
что мистер Ромили, сказать по правде, был самый настоящий консерватор.
- Мистер Ромили, а что, если ящерицам и жабам вместо мучных червей дать
что-нибудь новенькое? - спросил я однажды.
- Новенькое? - повторил мистер Ромили, и глаза его за стеклами очков
округлились. - А что именно?
- Для разнообразия можно попробовать хотя бы мокриц, - сказал я. - Я
всегда кормил своих рептилий мокрицами.
- Вы в этом уверены? - спросил мистер Ромили.
- Абсолютно уверен, - сказал я.
- Но им это не повредит, а? - спросил он испуганно.
- Нет, - сказал я. - Они обожают мокриц. Разнообразная пища гораздо
полезнее.
- Но где же мы их достанем? - уныло спросил мистер Ромили.
- Да их полно в любом парке. Хотите, я попробую набрать немного?
- Ну, хорошо, - неуверенно сказал мистер Ромили. - Только если вы
абсолютно уверены, что это им не повредит.
Я пошел в парк после обеда и вернулся с большой банкой, доверху набитой
мокрицами. Хранил я их в мокрых листьях внизу, в подвале. Когда мне
показалось, что лягушкам и жабам приелись мучные черви, я дал им попробовать
сочных мокриц. Поначалу мистер Ромили заглядывал в клетки с таким
перепуганным видом, словно боялся, что все наши амфибии и рептилии
передохли. Но когда он убедился, что они не только благоденствуют, но и
начинают поквакивать в своих клетках, его восторгу не было границ.
После этого я занялся двумя очень крупными и кроткими леопардовыми
жабами из Северной Африки. Дело в том, что мистер Ромили представлял себе
Северную Африку в виде бескрайней пустыни, над которой день и ночь пылает
солнце и температура никогда не опускается ниже сорока градусов в тени, если
там вообще бывает тень. Поэтому он заточил этих бедняг в крошечный террариум
со стеклянной стенкой, над которым ослепительно сияли две мощные
электрические лампы. Несчастные жабы сидели на голом белом песке - ни
единого камешка, чтобы спрятаться от жгучего света, - и только ночью, когда
мы отключали весь свет в магазине, температура там немного падала. От всего
этого глаза у них стали мутными - казалось, что они страдают катарактой, -
кожа высохла и потрескалась, а подошвы лапок воспалились. Я знал, что одно
упоминание о столь вопиющем новшестве, как пересадка жаб в другую клетку,
повергнет мистера Ромили в священный ужас, и поэтому попробовал исподволь
создать жабам немного более сносные условия. Для начала я стащил на кухне у
мамы немного оливкового масла, дождался, пока мистер Ромили уйдет на
обеденный перерыв, и натер маслом обеих жаб. Кожа у них перестала
трескаться. Потом я достал в аптеке мазь - пришлось объяснить, к немалому
удовольствию аптекаря, для кого она понадобилась, - и намазал им лапки. Это
немного помогло, но все же лапки у них еще болели. Еще я достал мазь
"Золотой глазок", которую обычно прописывают собакам, и обработал жабьи
глаза - мазь оказалась чудодейственной. Каждый день, когда мистер Ромили
уходил обедать, я устраивал им теплый душ, и они просто блаженствовали. Они
сидели, благодушно раздувая горлышко и моргая глазами, и, если я слегка
передвигал струю, они сами ползли по клетке, чтобы снова забраться под душ.
Однажды я положил в клетку горсть мха, и обе жабы тут же закопались в него.
- Взгляните-ка, мистер Ромили, - указал я, неплохо разыгрывая
удивление. - Я случайно бросил мох в клетку к жабам, а им, кажется,
понравилось.
- Мох? - переспросил мистер Ромили. - Мох? Но ведь они живут в пустыне.
- Мне кажется, что в пустыне местами все же встречается хоть немножечко
зелени, - ответил я.
- Но я считал, что там сплошной песок, - сказал мистер Ромили. -
Сплошной песок. Насколько хватает глаз.
- Да нет... По-моему, там и кактусы растут, и вообще... - сказал я. -
Вы только посмотрите, как им это нравится.
- Нравится-то нравится, - сказал мистер Ромили. - Так вы считаете, что
мох надо оставить?
- Конечно, - сказал я. - А может, положить еще чуть-чуть?
- Надеюсь, что это им не вредно. А они не могут заглотнуть его и
подавиться? - спросил он опасливо.
- Нет, не думаю, - успокоил я его.
И с этого самого дня мои милые жабы могли не только зарываться в мох,
но и сидеть на влажной подстилке, и лапки у них вскоре совсем поджили.
Вслед за этим я обратил внимание на рыб. Конечно, они обожали
тубифексов, но я чувствовал, что им тоже не помешало бы разнообразие в пище.
- А что, если дать рыбкам немного дафний? - осторожно предложил я
мистеру Ромили.
Дафнии - такие мелкие водяные рачки; их нам обычно присылали с фермы,
поставлявшей в магазин для продажи свою продукцию - водоросли, улиток и
пресноводную рыбу. Любители всегда покупали у нас маленькие баночки дафний,
чтобы кормить своих рыбок.
- Дафний? - сказал мистер Ромили. - Кормить их дафниями? А разве они их
едят?
- А если они их не едят, то зачем мы продаем их людям на корм для
рыбок? - спросил я.
Мистер Ромили был сражен этим логическим доводом.
- А ведь вы правы, - сказал он. - Вы правы. У нас там осталось немного
в подвале. Завтра как раз пришлют новых. Попробуйте дать им немножко и
посмотрите, что получится.
Я бросил примерно по столовой ложке дафний в каждый аквариум, и рыбки
набросились на них с таким же воодушевлением, как жабы и лягушки на мокриц.
Я задумал еще мероприятие, но тут требовался тонкий расчет - мне
хотелось как можно красивее оформить аквариумы. А эту работу мистер Ромили
неукоснительно и упорно выполнял сам. По-моему, она ему не особенно
нравилась, но он, очевидно, полагал, что в круг его обязанностей как
старшего сотрудника "фирмы" входит и оформление витрин.
- Мистер Ромили, - сказал я однажды, - мне сейчас как раз нечего
делать, и покупателей нет. Не разрешите ли мне украсить один аквариум?
Хочется поучиться делать это так же хорошо, как вы.
- Что вы, - ответил мистер Ромили и даже покраснел. - Не так уж хорошо
я это умею...
- О, я считаю, что у вас прекрасно получается... И мне очень хочется
научиться.
- Ну, разве что маленький аквариум... - сказал мистер Ромили. - Я дам
вам несколько советов по ходу дела. Так... посмотрим, посмотрим... Ага, вон
тот аквариум с моллинезиями. Его давно пора почистить. Пересадите их в
другой аквариум, а этот опорожните и хорошенько промойте. Начнем сначала,
хорошо?
Я выловил маленьким сачком всех рыбок, похожих на блестящие черные
маслины, и перенес их в свободный аквариум. Потом я вылил воду, выскреб
аквариум дочиста и окликнул мистера Ромили.
- Так... - начал он. - Насыпьте на дно немного песочку, камней... и,
пожалуй, немного - м-м-м, валлиснерии, например, вон в тот уголок.
- А нельзя ли мне самому попробовать? - спросил я. - Мне... м-м-мм -
мне кажется, я так лучше научусь, если буду делать все сам. А когда я кончу,
вы посмотрите и скажете, что я сделал не так.
- Превосходная мысль, - сказал мистер Ромили и побрел к своей кассе,
предоставив меня самому себе.
Это был всего-навсего маленький аквариум, но я работал над ним в поте
лица. Я построил высокие дюны из серебристого песка. Я воздвиг игрушечные
скалы. Я насадил рощи валлиснерий, где будут резвиться стайки моллинезий.
Потом я осторожно налил в аквариум воду, а когда она согрелась до нужной
температуры, пересадил в него рыбок и позвал мистера Ромили посмотреть на
мою работу.
- Боже! - сказал он, глядя на аквариум. - Боже правый!
Он бросил на меня взгляд, в котором сквозило что-то вроде
разочарования; мне даже показалось, что ему неприятно, что у меня так хорошо
получилось. Я почувствовал, что надо спасать положение.
- Вам... вам действительно нравится? - спросил я.
- Это... просто замечательно! Замечательно! Ума не приложу, как вы
этого добились.
- Я справился с этим только потому, что учился у вас, мистер Ромили, -
сказал я. - Если бы вы меня не учили, у меня бы вовсе ничего не вышло.
- Ну что вы, что вы, - отвечал мистер Ромили, розовея. - Однако я
заметил, что вы добавили кое-что от себя.
- Да я все это перенял, глядя на вас, - сказал я.
- Гм-мм. Весьма похвально, весьма похвально, - сказал мистер Ромили.
На следующий день он спросил меня, не хочу ли я оформить еще один
аквариум. И я понял, что выиграл битву и при этом ухитрился не обидеть
мистера Ромили.
Но мне отчаянно хотелось заняться тем огромным аквариумом, который
стоял у нас в витрине. Он был фута четыре с половиной в длину и глубиной два
фута шесть дюймов, и мы держали в нем массу ярких разноцветных рыбок. Но я
твердо знал, что мне пока еще нельзя переступать границы дозволенного.
Поэтому сначала я оформил несколько небольших аквариумов, и, когда мистер
Ромили окончательно привык к тому, что я этим занимаюсь, я завел разговор о
большом аквариуме на витрине.
- Можно мне попытаться сделать вот этот? - спросил я.
- Что? Украшение нашей витрины? - сказал он.
- Да, - ответил я. - Его давно... давно пора... хотя бы почистить. Вот
я и подумал, что вы, может быть, разрешите мне кое-что там переделать?
- Ну, не знаю, - сказал мистер Ромили с сомнением в голосе. - Прямо не
знаю. Это ведь работа не простая, знаете ли. И стоит он на самом виду. Он
больше всего привлекает покупателей.
Он был совершенно прав; только покупателей привлекал не сам аквариум, а
юркие стайки рыбок, играющих всеми цветами радуги. Едва ли их могли заманить
декораторские ухищрения мистера Ромили, от которых дно аквариума больше
всего напоминало развороченный пустырь.
- Я только попробую, можно? - сказал я. - А не выйдет - переделаю все
по-старому. Я... я даже готов работать в выходной день.
- Ну зачем же! - мистер Ромили даже возмутился. - Нельзя просиживать
целые дни в четырех стенах. Вы еще так молоды... вам нужно побегать,
поразвлечься. Ну, так и быть, попробуйте, а там посмотрим.
На это дело у меня ушел почти целый день - приходилось еще обслуживать
покупателей, которые заходили купить тубифексов, дафний, а иногда и
древесную лягушку, чтобы пустить ее в свой пруд, или что-нибудь другое. Я
трудился над этим гигантским аквариумом как одержимый. Я нагромоздил пологие
дюны из песка и мощные скалы из прекрасного гранита. В долинах среди
гранитных скал я раскинул леса валлиснерий и еще более нежных и пушистых
водорослей. А по поверхности пустил маленькие белые цветы, которые плавали в
воде, как крошечные белые кувшинки. За камнями и песком я скрыл
обогреватель, термостат и аэратор - красотой они не блистали. Когда же я
снова пустил в аквариум сверкающих алых меченосцев, блестящих черных
моллинезий, серебряных молоточков и горящих, как праздничная иллюминация,
неоновых тетра и взглянул со стороны на дело рук своих, должен признаться, я
был глубоко потрясен собственной гениальностью. К моему огромному
удовольствию, мистер Ромили пришел в неописуемый восторг.
- Изумительно, изумительно! - воскликнул он. - Просто изумительно!
- Недаром говорится, мистер Ромили, что хорошему ученику нужен хороший
учитель, - сказал я.
- О, вы мне льстите, вы мне льстите, - сказал он, игриво грозя мне
пальцем. - В данном случае ученик превзошел своего учителя.
- Ну, этого я бы не сказал. Но надеюсь, когда-нибудь смогу сравняться с
вами.
С тех пор мне было разрешено оформлять все аквариумы и все клетки.
Между нами говоря, я уверен, что мистер Ромили почувствовал большое
облегчение, когда избавился от утомительного занятия - вымучивать из себя
какие-то идеи при полном отсутствии художественного вкуса.
После недолгих поисков я выбрал маленькое кафе неподалеку от магазина и
обычно обедал там, тем более что там оказалась славная официантка, которая
за пару добрых слов приносила мне всегда больше сосисок, чем полагалось на
одну порцию, и неизменно предупреждала меня о смертельной опасности,
таившейся в сегодняшнем ирландском рагу. Однажды, отправляясь обедать, я
открыл самый короткий путь в свое кафе. Это была узкая улочка между большими
магазинами и высокими домами. Она была вымощена булыжником, и стоило мне
свернуть туда, как я чувствовал, что переношусь в старый диккенсовский
Лондон. Часть улочки была окаймлена деревьями, а дальше тянулся ряд
маленьких лавчонок. Тогда-то я и сделал открытие: у нас не единственный
зоомагазин в этом районе. Я набрел на владения Генри Беллоу.
Грязноватое окно его лавочки занимало не больше шести квадратных футов
и уходило фута на два в глубину. Сверху донизу оно было уставлено маленькими
клеточками, и в каждой из них сидели одна-две птички: зяблики, овсянки,
чижи, канарейки или попугайчики. Под клетками окно было покрыто толстым
слоем шелухи и птичьего помета, но сами клеточки были безукоризненно
вычищены: на каждой из них красовались пучок салата или зеленая веточка, а
также белая этикетка, на которой неровными печатными буквами была выведена
надпись: "Продано". Стеклянная дверь лавочки была занавешена пожелтевшим от
старости тюлем, а за стеклом висела картонка с готической надписью: "Добро
пожаловать". Обратная сторона этой картонки, как мне предстояло узнать, с
той же вежливостью извещала: "Сожалеем, но сегодня закрыто".
Торопясь по неровной мостовой к своим сосискам, я ни разу не видел,
чтобы хоть один покупатель входил в эту дверь или выходил из нее. Вообще
можно было подумать, что в этой лавке все вымерли, и только птички в окне
время от времени сонно перепархивали с жердочки на жердочку. Проходили
недели, и меня стало разбирать любопытство: почему это люди не забирают
птичек, которых они купили? Быть того не могло, чтобы разные владельцы
тридцати с лишним разнообразных птичек вдруг, все как один, решили, что они
им ни к чему. А если уж произошло такое маловероятное событие, то почему не
сняты ярлычки с надписью "Продано"? В обеденный перерыв мне никогда не
хватало времени, чтобы расследовать эти таинственные обстоятельства. Но
однажды мне наконец повезло. В тот день мистер Ромили порхал по всему
магазину, мурлыча: "Я пчелка трудовая...", а потом спустился в подвал, и
оттуда внезапно донесся душераздирающий вопль. Я заглянул вниз, соображая,
что я там наделал или недоделал.
- Что случилось, мистер Ромили? - осторожно спросил я. Мистер Ромили
показался внизу, держась руками за голову в совершенном отчаянии.
- Ах, я тупица! - выговорил он речитативом. - Безмозглый, безмозглый,
безмозглый тупица!
Поняв, что я тут ни при чем, я несколько приободрился.
- А что случилось? - спросил я заботливо.
- Тубифексы и дафнии! - трагически воскликнул мистер Ромили, снимая
очки и лихорадочно протирая стекла.
- Наверно, запасы кончились?
- Вот именно, - произнес мистер Ромили похоронным голосом. - Какая
глупость с моей стороны! Какая вопиющая небрежность! Выгнать меня нужно.
Нет, другого такого тупицу не сыскать...
- А разве их нельзя достать еще где-нибудь? - спросил я, прерывая
словесное самобичевание мистера Ромили.
- Но их же всегда присылают с фермы, - возопил мистер Ромили, как будто
я был посторонний и нуждался в объяснении. - Их присылают каждую неделю,
когда я заказываю. А я - я, безнадежный идиот, - я забыл их заказать!
- Но разве их нельзя достать в другом месте? - спросил я.
- А гуппи, и меченосцы, и черные моллинезии - они ждут не дождутся
своих тубифексов, - продолжал мистер Ромили, преисполняясь истерической
жалости к самому себе. - Они так о них мечтают! Нет, я не смогу взглянуть
рыбкам в глаза! У меня кусок в горле застрянет, когда я увижу их бедные
мордочки за стеклом...
- Мистер Ромили, - решительно перебил я. - Можно ли достать тубифексов
где-нибудь еще, кроме фермы?
- А? - сказал мистер Ромили, уставившись на меня. - В другом месте? Но
их же всегда присылают с фермы... Погодите, погодите... Я начинаю
понимать... Да-да.
Он с трудом взобрался по деревянной лесенке, вытирая пот со лба, и
вылез наверх с видом единственного человека, оставшегося в живых после
обвала в шахте. Он окинул комнату блуждающим, трагическим взглядом.
- Но где же? - произнес он наконец в отчаянии. - Где?
Я взял инициативу в свои руки.
- Может, у Беллоу? - сказал я.
- Беллоу? Беллоу? - повторил он. - Абсолютно неделовой человек. Торгует
птицами. Вряд ли у него что-нибудь найдется.
- Но ведь попытка не пытка, - сказал я. - Может, я все-таки схожу
узнаю?
Мистер Ромили задумался.
- Ну, ладно, - сказал он наконец, отворачиваясь от рыбок, которые
сурово глядели на него через стекла аквариумов, - возьмите десять шиллингов
в кассе и возвращайтесь поскорее.
Он дал мне ключ от кассы, упал на стул и скорбно уставился на свои
начищенные до блеска ботинки. Я открыл кассу, взял бумажку в десять
шиллингов, заполнил чек: "10 шил. - тубифекс", положил его в кассу, запер ее
и сунул ключ в бесчувственную руку мистера Ромили. Не прошло и минуты, как я
уже протискивался в толпе покупателей, глазеющих на витрины; я торопился к
лавочке Беллоу по широкому тротуару, а громадные красные автобусы громыхали
мимо с целой свитой такси и других машин. Я добрался до маленькой улочки,
свернул за угол - и меня внезапно обняла мирная тишина. Грохот автобусов,
шарканье подошв, визг тормозов и кряканье клаксонов заглохли, стали почти
прекрасными, как отдаленный рокот прибоя.
С одной стороны улочки шла гладкая, потемневшая от копоти стена; с
другой стороны железная ограда оберегала маленький церковный дворик.
Какой-то благородный человек насадил здесь ряд платанов. Они склонялись
через ограду, зеленой кровлей осеняя улочку, и по их пятнистым стволам
гусеницы пяденицы совершали дальние и трудные переходы по коре, упорно
стремясь к какой-то им самим неведомой цели. Там, где кончалась платановая
аллея, начинался ряд торговых лавок. Их было всего шесть, и все они были
крошечные, но каждая изо всех сил старалась выглядеть достойно.
Вот "Клемистра. Дамские моды" - и в окне довольно странная горжетка,
которая, видимо, служила главной приманкой. От одного вида этой горжетки со
стеклянными глазами и собственным хвостом в зубах у любого противника
вивисекции, случись ему проходить мимо, остановилось бы сердце. Дальше
располагался "Гномик. Легкие завтраки, чай и закуски", а потом, перекусив,
вы могли перейти к "А.Уоллету. Табак", где в витрине не было ничего, кроме
реклам сигарет и трубок, а в самом центре красовался крикливый плакат,
рекламирующий трубочный табак. Я быстро миновал эти лавки, прошел мимо
"Уильяма Дровера. Агента по продаже недвижимости", где было множество
прелестных рисунков в коричневатых тонах с изображением уютных жилищ, мимо
двери, довольно сурово и несколько неожиданно украшенной одиноким
нежно-розовым унитазом, - "М. и Р. Драмлин. Водопроводчики" - до самого
конца ряда, где выцветшая вывеска над дверью просто и без выкрутас извещала:
"Генри Беллоу, специалист по пернатым". Наконец-то, подумал я, настал час,
когда я проникну в эту лавку и, может быть, разгадаю тайну птиц, живущих в
клетках с надписью: "Продано". Но когда я подошел к лавке, произошло нечто
непредвиденное. Высокая, нескладная женщина в костюме из клетчатой шерсти и
дурацкой тирольской шляпке с пером, опередив меня на какую-то секунду,
уверенным шагом подошла к двери с объявлением "Добро пожаловать", открыла ее
и прошла внутрь под мелодичный звон колокольчика. Я был потрясен. Первый раз
за все это время я увидел покупателя, входящего в одну из этих лавчонок. Мне
так хотелось посмотреть, что там произойдет, что я бросился вперед и
проскочил в дверь, пока звон колокольчика еще не замер.
Внутри было почти совсем темно, и мы с дамой в тирольской шляпке
оказались пойманными, как моль в пыльной паутине. Мы ждали, что кто-нибудь
поспешит обслужить нас, услышав мелодичный звон колокольчика. Но напрасно:
нас окружало полное безмолвие, если не считать слабого чириканья птиц в окне
или внезапного шороха перьев, когда какаду, сидевший в углу, встряхнулся, -
с таким звуком расправляют неглаженое белье. Хорошенько встряхнувшись,
попугай склонил головку набок и сказал очень тихо и совершенно равнодушно:
"Привет, привет, привет".
Мы ждали, кажется, целую вечность, хотя, может быть, прошло всего
несколько секунд. Мои глаза постепенно привыкли к полутьме. Я разглядел
небольшой прилавок, а за ним ящики с птичьим кормом, ракушками и другими
необходимыми для птиц припасами; к прилавку были прислонены большие мешки с
коноплей, просом и семечками. На одном из мешков сидела столбиком белая
мышь, поглощая семена с лихорадочной поспешностью - так застенчивый гость в
большой компании грызет палочки с сыром.
Я уже подумывал, не хлопнуть ли мне дверью, чтобы колокольчик зазвонил
еще раз, как вдруг очень большая и очень старая охотничья собака вышла из
двери позади прилавка и торжественно проковыляла через лавку, помахивая
хвостом. Следом появился человек - видимо, сам мистер Беллоу. Это был
высокий, плотный старик с огромной шапкой курчавых седых волос и густыми
щетинистыми усами, похожими на дикие заросли терновника. Казалось, что там
может угнездиться целая стая птиц. Из-под лохматых бровей сквозь стекла
очков в золотой оправе поблескивали маленькие голубые глазки, яркие, как
незабудки. Двигался он с величавой медлительностью, словно большой
обленившийся тюлень. Выйдя из-за прилавка, он слегка поклонился.