Страница:
Бегут. Бегут. Почему? Из-за него? Колхозы им не по нраву? Советская власть? Нет. Не только в этом дело. Не понимают, что это за война. Что это - совсем не такая война, как прежде. Что теперь - не убежишь, не спрячешься. Слова. Надо такие найти слова, чтобы поняли. Все поняли. Каждый. Чётко, ясно, коротко. Раз и навсегда.
"Как же случилось, что часть нашей территории оказалась все же захваченной гитлеровцами? Все мы задаём себе сегодня этот вопрос. Необходимо признать, что нападение гитлеровской Германии на нашу Родину произошло при выгодных условиях для немецкой армии и невыгодных для нашей. Войска Германии, как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы, и 170 дивизий, брошенных Германией против нашей страны и придвинутых к её границам, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления. В условиях современной манёвренной войны, когда механизированные дивизии и танковые клинья проходят за короткое время десятки километров, а скоростная авиация мощно и точно бомбит позиции войск, места их сосредоточения и населённые пункты, вскрывая заградительные фронты и оборонительные линии, нарушая дорожное сообщение, связь и снабжение, стратегическая инициатива, находящаяся в руках армии, наносящей первый удар, фактор внезапности, имеют огромное значение. Принятое руководством СССР решение оставаться до конца верными Пакту о ненападении и Договору о взаимной торговле, заключённым с Германией, и не наносить первого, упреждающего удара для того, чтобы не становиться на путь вероломства, путь агрессора, оказалось ошибочным. В тот момент, когда вся глубина и трагические последствия такой ошибки стали для руководства страны очевидными, были приняты безотлагательные и беспрецедентные меры для её исправления. К сожалению, время, необходимое для того, чтобы эти меры оказались полностью успешными, было упущено".
Он снова отложил перо, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Что же - получается, Гитлер его, Сталина, обманул? Нет, не обманул. Это не обман - это безумие. Через десять недель не будет дорог, и танки с узкими гусеницами не смогут двигаться быстрее пехоты. Пятнадцатого. Все говорили - пятнадцатого. Да он и сам знал: пятнадцатое июня - последний срок. Начинать кампанию даже неделей позже - чистое безумие. А он, Сталин - не безумец. Не Гитлер. Он умеет считать. Он всё правильно посчитал. И - просчитался. Не учёл, не понял - одного. Что Гитлер - безумец. Вот в чём всё дело. Так просто?
"Могут спросить: как могло случиться, что Советское правительство пошло на заключение пакта о ненападении с такими извергами рода человеческого, как Гитлер, Риббентроп и вся их бандитская шайка? Не была ли здесь допущена со стороны нашего правительства ошибка? Конечно, нет! Пакт о ненападении есть соглашение о мире между двумя государствами. Заключить именно такой пакт предложила Германия СССР в 1939 году. Могло ли правительство СССР отказаться от такого предложения? Очевидно, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой, даже если во главе этой державы стоят такие изверги и людоеды, как Гитлер и его преступная клика. Что же выиграли мы, заключив с Германией пакт о ненападении? Мы обеспечили нашей стране мир в течение полутора лет и возможность подготовки своих сил для отпора - война могла начаться в сентябре 1939 года, когда готовность СССР к войне была ещё ниже, чем сегодня. Это выигрыш для СССР и проигрыш для гитлеровской Германии.
Что выиграла гитлеровская Германия, совершив вероломное нападение на СССР? Нужно посмотреть в глаза правде - она добилась выигрышного положения для своих войск в течение короткого срока. Но при этом Германия окончательно и бесповоротно проиграла политически, разоблачив себя в глазах всего мира, как кровавого агрессора. Не может быть сомнения, что этот непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом войны, а громадный политический выигрыш для СССР является серьезным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные успехи нашей Армии в войне с гитлеровскими полчищами".
Вот так. Их успехи - эпизод и ничего больше. Они просто застали нас врасплох. И он - четырнадцатого, после экстренного сообщения ТАСС, и пятнадцатого - две ночи подряд - он не спал, даже не прилёг ни на одну минуту: это был момент истины. А после - расслабился, раскис: поверил, что пронесло. Убедил себя. А эти - они говорят только то, что он хочет услышать.
Сталин оторвал взгляд от бумаг, посмотрел в окно. А ведь Яков Кириллович не обманул - всё так и случилось, как он говорил: и люди прибывают, и техника. Значит, и правда готовились они. Молодцы. Без них было бы много хуже. Правильно, что поставил на них. Сумел увидеть, сумел разглядеть, угадал перспективу. Правильно угадал. Не ошибся.
"Вот почему все честные люди Европы, Америки и Азии, наконец, все лучшие люди Германии - клеймят вероломные действия германских нацистов и сочувственно относятся к СССР, одобряют поведение правительства СССР и видят - наше дело правое, агрессор будет разбит, и возлагают все свои надежды на нашу грядущую победу".
Всё, пора. Хватит предисловий.
"В силу навязанной нам войны наша страна вступила в смертельную схватку со своим злейшим и коварным врагом - германским нацизмом, гитлеризмом, являющимся крайней, оголтелой формой германского реваншизма и экспансионизма - давней мечты германских правящих классов о всемирном господстве германской расы над всем остальным человечеством. Цель врага - не освобождение своих, а захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Его цель - установление власти нацистских колонизаторов-помещиков, уничтожение культуры и государственности народов СССР. Враг готовит истребление русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и всех остальных жителей нашей страны, их онемечивание и порабощение. Своим высокомерием, ненавистью и жестокостью в государствах, прежде оккупированных немецкой армией - Чехословакии, Польше, Франции, Бельгии, Голландии, Югославии и других - напавший на нас враг доказал: под его пятой покорённые народы ожидает истребление, порабощение, нищета и лишения. Дело идет, таким образом, о жизни и смерти нашего государства, нашей Родины, всех людей, живущих в СССР. Нужно, чтобы мы осознали всю серьёзность нависшей над всеми нами опасности и перестали быть беззаботными, чтобы мы мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу".
Вот так. Эта война - не просто война. Таких войн не было раньше - и никогда больше не будет. Правда? Вот вам правда. Настоящая правда этой войны. Правда, сказанная Сталиным.
"Враг жесток и неумолим. Грубая, наглая ложь о том, будто Германия спасает Европу и весь мир от "коммунизма" - это ни что иное, как грубая, наглая, бессовестная ложь, рассчитанная на запуганного призраком "коммунистической угрозы" обывателя. Эта ложь не может обмануть никого в СССР. Люди в СССР сегодня прекрасно осознают: враг пришёл на нашу землю не освобождать, не учить, не лечить и не строить - он пришёл грабить, насиловать, убивать и разрушать. Германский нацизм является врагом всего человечества, всех людей - без различия пола, возраста, цвета кожи, достатка, убеждений или религии. Это осознают миллионы, десятки миллионов людей во всём мире. Именно поэтому в адрес правительства СССР - самой миролюбивой державы в истории человечества - со всех уголков Земли сплошным потоком льются слова ободрения и поддержки нашей справедливой борьбы с врагом и захватчиком".
Весь мир на нас смотрит. Весь мир - ждёт: выстоим или рухнем? Если выстоим - мир на тысячу лет. Если повалимся - всех за собой потянем. Нельзя не выстоять. Нельзя. Позвать Гурьева? Нет. Сам скажу. Сам. Всегда сам говорил - и теперь скажу. Сам скажу. Они - лучше не скажут. Красивее - да. Но - не лучше. А сейчас - не надо красоты. Надо - просто сказать. Набрать воздуха побольше - и сказать. То, что должен.
"Сегодня, в страшную годину суровых испытаний, под бомбами и пулями врага, под гусеницами его танков - Родина, Отечество, страна. Враг вонзает свой штык, уже обагрённый кровью невинных жертв, не в коммунизм, не в колхоз, не в советский строй - враг вонзает его в наших матерей и отцов, в наших жён и детей, братьев и сестёр, мужчин и женщин. Сегодня нет места для разногласий, обид и счётов - Отечество в опасности, враг у ворот. Сегодня народ должен осознать, что встаёт не на чью-то, а на свою собственную защиту. Когда последний враг будет уничтожен, изгнан с нашей земли, мы сами, свободно станем решать, какой будет наша жизнь, какой будет наша вера, какими будут наши дела. Сегодня мы должны выступить единым фронтом против одурманенного нацистской пропагандой, сильного, умелого, опытного и превосходно вооружённого врага. Краснознамённая Армия, Краснознамённый Флот и все граждане СССР должны отстаивать каждую пядь родной земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смелость, инициативу и сметку, свойственные нашему народу. Красные знамёна, развевающиеся над нашими полками и дивизиями - это те самые багряные стяги, что реяли над головами дружинников Александра Невского, воинов Дмитрия Донского, ополченцев Минина и Пожарского [51] ".
Это правильно. Правильно и не случайно - красное знамя. Кровь красная у всех - и у него, Сталина, и у Городецкого, и у Гурьева. И у мальчика тоже - красная кровь. Пора об этом вспомнить. Не только Сталину. Как там будет это по-латыни - "я сказал"? Когда-то Европа говорила по-латыни. После нашей победы - по-русски заговорит. Так будет. Это Сталин вам говорит. Сталин.
"Братья и сёстры! Наши силы неисчислимы. Коварный враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Краснознамённой Армией, вместе с трудящимися СССР - священного союза свободных республик, на борьбу поднимаются наши соотечественники, которые разбросаны судьбой по всему свету. Сегодня под багряные знамёна встают наши бывшие, казалось бы, непримиримые враги - солдаты и офицеры армии Врангеля, маньчжурские казаки атамана Шлыкова, тысячи и тысячи людей, способных и готовых держать в руках оружие. Для того, чтобы сражаться в наших рядах против гитлеровских полчищ, прибывают добровольцы из разных стран - Франции и Чехословакии, Польши и Югославии, Монголии и Тибета, Чили и Южной Африки. Правительство СССР от своего имени и от имени всего народа выражает этим отважным и честным людям свою горячую признательность и благодарность. Этот день - день 22 июня - навсегда станет историческим днём, днём нашего единства. Единства не только перед лицом коварного врага, но и перед лицом Истории - отныне и навсегда".
Священный союз свободных республик - это хорошо. Республика - это просто значит: "общее дело". Это - помню ещё. Не забыл. Страна, держава - общее дело. Всех и каждого. И день нашего единства - тоже правильно. Если победим - всё так и будет. Нет. Не "если победим", а "когда победим". Правильно. Понравится мальчику. Должно понравиться. Это же для него всё. Мне - уже ничего не надо. Теперь, когда мальчик есть - ничего. Я всё делал, что мог. Пусть они сделают лучше, если смогут. Боюсь? Нет. Не хочу умирать - а кто хочет?! - но не боюсь. Просто сейчас - нельзя мне умирать. Нельзя. Нет.
"Братья и сёстры! Сограждане! Друзья! Помните: наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!"
Обращение Первого заместителя председателя ГКО СССР
А. А. Городецкого (фрагмент)
Братья и сёстры, сограждане, товарищи, друзья! Государственный Комитет Обороны приступил к работе и уже принял целый ряд судьбоносных решений, которые ускорят нашу победу над врагом. Председателем комитета обороны, по всеобщему и безусловному согласию, стал Иосиф Виссарионович Сталин. "…" Как сказал в своём судьбоносном обращении Иосиф Виссарионович Сталин, для того, чтобы сражаться в рядах нашей армии против врага, в СССР прибыли и продолжают прибывать воины, офицеры и генералы русской армии, а также выпускники зарубежных русских военных и военно-морских училищ. В связи с дефицитом командного состава армии этим добровольцам будут предоставлены руководящие должности в войсках. Для облегчения и усовершенствования командования и управления войсками предусмотрено введение должностей и званий русской армии, а также соответствующих знаков различия. Наряду со многими другими неотложными мерами по организации обороны нашей Родины, госкомитет обороны обратился к Синоду Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви за рубежом с просьбой в самом срочном порядке созвать Поместный собор Русской Православной Церкви для скорейшего объединения трагически разъединённого непониманием и недоразумением Православия и в целях организации отпора врагу. Госкомитет обороны обязал органы НКВД СССР немедленно создать специальную комиссию по рассмотрению дел и реабилитации священнослужителей всех религий, несправедливо и ошибочно подвергнутых репрессиям, в том числе за свои религиозные убеждения. Госкомитет обороны обязал СНК СССР создать комиссию по возвращению церковного и религиозного имущества, помещений и зданий общинам и объединениям верующих граждан. "…"
Председатель Государственного Комитета обороны товарищ Сталин, осознавая свою высочайшую ответственность перед согражданами и соотечественниками, исходя из соображений обеспечения исторической преемственности государственной власти на всей территории СССР - России, руководствуясь глубоким и всесторонним пониманием своей роли в строительстве государственности СССР, после широких консультаций с другими руководителями партии и государства, представителями трудящихся и интеллигенции, творческих союзов и духовно-религиозных организаций, а также представителями объединений и союзов соотечественников за рубежом, принял решение учредить институт Хранителя Государственности и Единства России - СССР. "…"
Данный институт призван обеспечить дальнейшее укрепление единения государственной власти и народа, способствовать международной поддержке справедливой борьбы народа СССР против гитлеровской Германии и её сателлитов и дальнейшему усилению роли нашей страны на международной арене после победы, а также выполнения договорённостей между державами создающейся антигитлеровской коалиции по обеспечению прочного послевоенного мира во всём мире. "…"
Все наши силы - на поддержку нашей героической Краснознамённой Армии, нашего славного Краснознамённого Флота! Все силы народа - на разгром врага! Вперед, за нашу победу!
Чёрное море. 27 июня 1941
Корабли шли без огней, соблюдая режим полного радиомолчания - "Андрей Первозванный", несущий на борту мало что говорящие непосвящённым буквы и цифры индекса, и два эскадренных миноносца последней серии, "Быстрый" и "Беспощадный", вставшие в строй незадолго до того, как Чердынцева назначили командиром отряда.
– Соберите лётчиков, - сказал Чердынцев старшему помощнику, опуская бинокль. - Пора.
Старпом молча козырнул и потянулся к тангенте переговорного устройства.
В "лётной" кают-компании было тесно - кроме пилотов, здесь находились свободные от вахты офицеры "Первозванного" и командиры экипажей. Чердынцев бросил взгляд на хронометр и снова позавидовал тому вниманию, которое умудрялся проявлять Гурьев ко всякого рода мелочам: такие же хронометры с надписью "Командирский", изготовленные по специальному заказу именитой швейцарской фирмой, получили все на его корабле вплоть до мичманов, в том числе и лётчики.
– Все вы слышали обращение председателя комитета обороны товарища Сталина, - тихо, без всякого предисловия, заговорил Чердынцев. - Положение на фронте тяжёлое, мы с вами это хорошо понимаем, и голову прятать в песок не имеем права. Такова страшная правда этой войны, товарищи: танков, самолётов, пушек и кораблей мы сумели наклепать столько, что на пять армий хватит, а пользоваться с умом - не можем. Но мы с вами, надеюсь, не зря работали эти семь с лишним месяцев, и кое-чему, думаю, всё-таки научились. Сейчас, - Чердынцев снова посмотрел на циферблат, - с сухопутных аэродромов поднимаются в воздух наши товарищи из подразделений бомбардировочной авиации флота. Без прикрытия истребителей, на тихоходных машинах, они отвлекут и примут на себя удар ПВО врага - для того, чтобы обеспечить нам фактор внезапности и чистое небо. Немногим из них суждено возвратиться. Поэтому - мы обязаны выполнить боевую задачу. Наша цель - нефтяные поля Плоешти. Каждую вышку, каждый резервуар вы знаете, как свои пять пальцев, отработав сотни раз по макетам, - точно так же, как знаете рельеф. Повторяю - у нас нет права на ошибку. В случае успеха боевая часть с новейшим зажигательным веществом, которым снаряжены наши бомбы и реактивные снаряды, позволит нам вывести из строя добывающие и перерабатывающие мощности цели на многие месяцы, если не навсегда. Это ещё не означает немедленного поражения гитлеровцев. Но, выпустив из жил врага нефть - кровь войны, мы докажем: враг уязвим, его можно и нужно бить. И мы сможем это делать, даже если сейчас пока не умеем: мы русские, а русские прусских всегда бивали. Готовность тридцать минут - и с Богом, товарищи. Сверим часы.
– Товарищ контр-адмирал, разрешите доложить, - и, ободрённый сдержанным кивком Чердынцева, продолжил: - База военно-морского флота, порт и грузовой терминал Констанца как стратегическая единица уничтожен. Потерь среди личного состава подразделения нет!
– Птички наши вернутся - тогда и посчитаем, - буркнул Чердынцев, козыряя в ответ. - Словом, насчёт потерь ты, Василий Николаич, подожди рапортовать.
– Так точно, Михаил Аверьяныч, - старший помощник снова поднёс ладонь к фуражке. - Есть подождать.
Заказанный Сухому ещё в мае 1939 года палубный штурмовик под мощный, в две с половиной тысячи лошадиных сил, и безотказный двигатель "Бристоль Центаурус" получился на редкость удачным, показав в ходе испытаний отличные лётные и боевые качества. Потом за дело взялись "Морские волки" - машины необходимо было довести до полной боевой готовности. Дневавшие и ночевавшие на полигоне и на корабле конструкторы устранили практически все замечания лётчиков и моряков. Получившийся в результате - и в рекордные по всем меркам сроки - самолёт аналогов не имел, совмещая в себе качества истребителя и штурмовика, - хотя и не отличался особенно выдающимися характеристиками по дальности полёта.
Лётчиков Гурьев отбирал лично: самых молодых и самых отчаянных - из самых опытных. Многие из них успели отметиться в небе Испании. Ему нужны были именно самые-самые: другим невозможно было поручить такое дело - встать у истоков современной палубной авиации державы. Подавляющее большинство ребят предполагалось в скором времени направить инструкторами и преподавателями в лётные училища флота… Если бы не война.
Атака началась в самое "сонное" время - в начале четвёртого. На цель полетели десятки стокилограммовых контейнеров с зажигательной смесью, каждый из которых создавал, взрываясь, зону сплошного огня во многие сотни квадратных метров. Выжигая всё вокруг и запекая саму землю в стекло, смесь горела почти четверть часа, и потушить её было решительно невозможно - ничем. Срывающиеся с пилонов под крыльями ракетные снаряды врезались в башни нефтехранилищ, и потоки горящих нефти, бензина, керосина растекались во все стороны. Звено Амет-Хана Султана в мгновение ока превратила железнодорожный узел Плоешти в пылающую сковородку. "Морские волки" работали так, как привыкли - слаженно, хладнокровно и точно.
Всё произошло слишком быстро - никто на земле не успел ничего предпринять. А спустя полчаса предпринимать было уже некому: те, кто не погиб от испепеляющего жара в полторы тысячи градусов, умер от удушья, - бомбы и воспламенившиеся нефтепродукты выжгли весь кислород. Устремившийся в небо столб малинового пламени был виден за сотню километров, оставляя мечущиеся сполохи на остеклении кабин "сухих", налегке уходящих в сторону моря.
У самого берега им наперерез выскочили "худые" [52]- Савицкий насчитал шестнадцать машин. Топлива у "Морских волков" оставалось на считанные минуты воздушного боя. Патронов для пушек и пулемётов - напротив, достаточно. Обладая практически одинаковой скоростью и у земли, и на высотах, "худые" почти в полтора раза превосходили советские машины в скороподъёмности. Правда, самолёты "Морских волков" освободились от бомб и реактивных снарядов, и это сделало их почти на три четверти тонны легче, повысив маневренность и ускорив набор высоты. Но превосходство немцев по этому фактору оставалось значительным, и это - теоретически - давало им, при прочих равных, солидные шансы выигрывать у "сухих" схватки на вертикалях. Однако для этого немцам следовало знать о своём превосходстве - а Савицкий был уверен, что "сухой" остаётся для врага "тёмной лошадкой". У "Морских волков" было ещё одно преимущество: радар "Первозванного" засёк истребители врага, и потому их появление не стало для пилотов сюрпризом, - радиостанция имелась у каждого. А эшелонирование машин позволяло если не свести на нет, то сильно ограничить возможности вражеских истребителей пользоваться выгодным для них вертикальным манёвром.
Сбитые с толку неизвестными силуэтами и незнакомым камуфляжем "Морских волков", немцы промешкали какие-то доли секунды. Вероятно, это и решило исход схватки.
"Я - "Дракон", атакую!" - услышал Чердынцев позывной командира "крыла" и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Все, находящиеся в боевой рубке "Первозванного", с замиранием сердца слушали какофонию боя, льющуюся из динамиков радиостанции, силясь различить хотя бы что-нибудь, способное прояснить обстановку. По всему кораблю коротко взрёвывали сирены тревоги - зенитчики занимали свои места согласно боевому расписанию.
"Морские волки" встретили немцев ураганным огнём - две мощные пушки и два "сухого" крупнокалиберных пулемёта превосходили вооружение вражеского истребителя и по скорострельности, и по мощности боеприпасов. Первого немца свалил командир "крыла" - от залпа Савицкого "мессер" буквально рассыпался в воздухе. Второй, беспорядочно кружась, врезался в серую воду у самого берега - Амет-Хан Султан пополнил свой боевой счёт. "Худые", запаниковав, рванулись вверх и в стороны, подставляя беззащитные "брюха", и ещё один из них превратился в огненно-дымный пузырь над морем.
"Морские волки" не могли себе позволить преследование - нужно было возвращаться на "Первозванный". "Худые" не имели бомбового вооружения, и большого вреда кораблям нанести не могли. Но Савицкий принял правильное решение - не дать немцам увязаться за ними. Зенитный огонь "Первозванного" мог оказаться смертельным не только для "мессеров" - посадку на палубу "Морским волкам" придётся выполнять в сложнейших условиях, практически с пустыми баками и с повреждениями, и воздушный бой в непосредственной близости от корабля был способен превратить эту процедуру в лотерею с непредсказуемым исходом.
Бросив машину в горизонтальный разворот, Савицкий снова пошёл на "худых". Не отставал и ведомый. Загорелся "сухой" Головина - снаряды немца разнесли двигатель его самолёта. Савицкий стиснул зубы, ощущая, как поднимается яростная адреналиновая волна: никто не обещал, что потерь не будет, но…
Потеряв ещё две машины, немцы, у которых радиус эффективного действия был ещё меньше, чем у "Морских волков", повернули назад. Приняв рапорты пилотов, Савицкий выругался про себя: кроме Головина, "крыло" потеряло ещё двух лётчиков - Скороходова и Медведева, шестеро сообщили о незначительных повреждениях машин. Савицкий прекрасно понимал - возможность использовать "сушки" в маневренном бою с истребителями никто в проект не закладывал. Но горечь утраты товарищей это нисколько не умаляло.
– "Скала", "Скала", я - "Дракон"! Как слышите?
– Соберите лётчиков, - сказал Чердынцев старшему помощнику, опуская бинокль. - Пора.
Старпом молча козырнул и потянулся к тангенте переговорного устройства.
В "лётной" кают-компании было тесно - кроме пилотов, здесь находились свободные от вахты офицеры "Первозванного" и командиры экипажей. Чердынцев бросил взгляд на хронометр и снова позавидовал тому вниманию, которое умудрялся проявлять Гурьев ко всякого рода мелочам: такие же хронометры с надписью "Командирский", изготовленные по специальному заказу именитой швейцарской фирмой, получили все на его корабле вплоть до мичманов, в том числе и лётчики.
– Все вы слышали обращение председателя комитета обороны товарища Сталина, - тихо, без всякого предисловия, заговорил Чердынцев. - Положение на фронте тяжёлое, мы с вами это хорошо понимаем, и голову прятать в песок не имеем права. Такова страшная правда этой войны, товарищи: танков, самолётов, пушек и кораблей мы сумели наклепать столько, что на пять армий хватит, а пользоваться с умом - не можем. Но мы с вами, надеюсь, не зря работали эти семь с лишним месяцев, и кое-чему, думаю, всё-таки научились. Сейчас, - Чердынцев снова посмотрел на циферблат, - с сухопутных аэродромов поднимаются в воздух наши товарищи из подразделений бомбардировочной авиации флота. Без прикрытия истребителей, на тихоходных машинах, они отвлекут и примут на себя удар ПВО врага - для того, чтобы обеспечить нам фактор внезапности и чистое небо. Немногим из них суждено возвратиться. Поэтому - мы обязаны выполнить боевую задачу. Наша цель - нефтяные поля Плоешти. Каждую вышку, каждый резервуар вы знаете, как свои пять пальцев, отработав сотни раз по макетам, - точно так же, как знаете рельеф. Повторяю - у нас нет права на ошибку. В случае успеха боевая часть с новейшим зажигательным веществом, которым снаряжены наши бомбы и реактивные снаряды, позволит нам вывести из строя добывающие и перерабатывающие мощности цели на многие месяцы, если не навсегда. Это ещё не означает немедленного поражения гитлеровцев. Но, выпустив из жил врага нефть - кровь войны, мы докажем: враг уязвим, его можно и нужно бить. И мы сможем это делать, даже если сейчас пока не умеем: мы русские, а русские прусских всегда бивали. Готовность тридцать минут - и с Богом, товарищи. Сверим часы.
* * *
Залпы двенадцати орудий главного калибра "Андрея Первозванного" превратили порт Констанцы в море огня, обрушив на румынскую базу почти полтысячи тонн снарядов с зажигательной смесью "БЗ-М". Смесь проникала всюду и поджигала всё, заставляя трескаться камень и плавиться сталь. Так должен был бы выглядеть настоящий ад, если бы существовал. Этот день - вернее, ночь - поставила жирную точку в судьбе румынского военно-морского флота.– Товарищ контр-адмирал, разрешите доложить, - и, ободрённый сдержанным кивком Чердынцева, продолжил: - База военно-морского флота, порт и грузовой терминал Констанца как стратегическая единица уничтожен. Потерь среди личного состава подразделения нет!
– Птички наши вернутся - тогда и посчитаем, - буркнул Чердынцев, козыряя в ответ. - Словом, насчёт потерь ты, Василий Николаич, подожди рапортовать.
– Так точно, Михаил Аверьяныч, - старший помощник снова поднёс ладонь к фуражке. - Есть подождать.
* * *
Сбросив подвесные топливные баки, "Морские волки" зашли на цель со стороны Бухареста - оттуда их никто не ждал. Самолёты шли "двойками", эшелонированные по высоте - такой боевой порядок был принят едва ли не сразу же, как только "крыло" возглавил Савицкий.Заказанный Сухому ещё в мае 1939 года палубный штурмовик под мощный, в две с половиной тысячи лошадиных сил, и безотказный двигатель "Бристоль Центаурус" получился на редкость удачным, показав в ходе испытаний отличные лётные и боевые качества. Потом за дело взялись "Морские волки" - машины необходимо было довести до полной боевой готовности. Дневавшие и ночевавшие на полигоне и на корабле конструкторы устранили практически все замечания лётчиков и моряков. Получившийся в результате - и в рекордные по всем меркам сроки - самолёт аналогов не имел, совмещая в себе качества истребителя и штурмовика, - хотя и не отличался особенно выдающимися характеристиками по дальности полёта.
Лётчиков Гурьев отбирал лично: самых молодых и самых отчаянных - из самых опытных. Многие из них успели отметиться в небе Испании. Ему нужны были именно самые-самые: другим невозможно было поручить такое дело - встать у истоков современной палубной авиации державы. Подавляющее большинство ребят предполагалось в скором времени направить инструкторами и преподавателями в лётные училища флота… Если бы не война.
Атака началась в самое "сонное" время - в начале четвёртого. На цель полетели десятки стокилограммовых контейнеров с зажигательной смесью, каждый из которых создавал, взрываясь, зону сплошного огня во многие сотни квадратных метров. Выжигая всё вокруг и запекая саму землю в стекло, смесь горела почти четверть часа, и потушить её было решительно невозможно - ничем. Срывающиеся с пилонов под крыльями ракетные снаряды врезались в башни нефтехранилищ, и потоки горящих нефти, бензина, керосина растекались во все стороны. Звено Амет-Хана Султана в мгновение ока превратила железнодорожный узел Плоешти в пылающую сковородку. "Морские волки" работали так, как привыкли - слаженно, хладнокровно и точно.
Всё произошло слишком быстро - никто на земле не успел ничего предпринять. А спустя полчаса предпринимать было уже некому: те, кто не погиб от испепеляющего жара в полторы тысячи градусов, умер от удушья, - бомбы и воспламенившиеся нефтепродукты выжгли весь кислород. Устремившийся в небо столб малинового пламени был виден за сотню километров, оставляя мечущиеся сполохи на остеклении кабин "сухих", налегке уходящих в сторону моря.
У самого берега им наперерез выскочили "худые" [52]- Савицкий насчитал шестнадцать машин. Топлива у "Морских волков" оставалось на считанные минуты воздушного боя. Патронов для пушек и пулемётов - напротив, достаточно. Обладая практически одинаковой скоростью и у земли, и на высотах, "худые" почти в полтора раза превосходили советские машины в скороподъёмности. Правда, самолёты "Морских волков" освободились от бомб и реактивных снарядов, и это сделало их почти на три четверти тонны легче, повысив маневренность и ускорив набор высоты. Но превосходство немцев по этому фактору оставалось значительным, и это - теоретически - давало им, при прочих равных, солидные шансы выигрывать у "сухих" схватки на вертикалях. Однако для этого немцам следовало знать о своём превосходстве - а Савицкий был уверен, что "сухой" остаётся для врага "тёмной лошадкой". У "Морских волков" было ещё одно преимущество: радар "Первозванного" засёк истребители врага, и потому их появление не стало для пилотов сюрпризом, - радиостанция имелась у каждого. А эшелонирование машин позволяло если не свести на нет, то сильно ограничить возможности вражеских истребителей пользоваться выгодным для них вертикальным манёвром.
Сбитые с толку неизвестными силуэтами и незнакомым камуфляжем "Морских волков", немцы промешкали какие-то доли секунды. Вероятно, это и решило исход схватки.
"Я - "Дракон", атакую!" - услышал Чердынцев позывной командира "крыла" и сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Все, находящиеся в боевой рубке "Первозванного", с замиранием сердца слушали какофонию боя, льющуюся из динамиков радиостанции, силясь различить хотя бы что-нибудь, способное прояснить обстановку. По всему кораблю коротко взрёвывали сирены тревоги - зенитчики занимали свои места согласно боевому расписанию.
"Морские волки" встретили немцев ураганным огнём - две мощные пушки и два "сухого" крупнокалиберных пулемёта превосходили вооружение вражеского истребителя и по скорострельности, и по мощности боеприпасов. Первого немца свалил командир "крыла" - от залпа Савицкого "мессер" буквально рассыпался в воздухе. Второй, беспорядочно кружась, врезался в серую воду у самого берега - Амет-Хан Султан пополнил свой боевой счёт. "Худые", запаниковав, рванулись вверх и в стороны, подставляя беззащитные "брюха", и ещё один из них превратился в огненно-дымный пузырь над морем.
"Морские волки" не могли себе позволить преследование - нужно было возвращаться на "Первозванный". "Худые" не имели бомбового вооружения, и большого вреда кораблям нанести не могли. Но Савицкий принял правильное решение - не дать немцам увязаться за ними. Зенитный огонь "Первозванного" мог оказаться смертельным не только для "мессеров" - посадку на палубу "Морским волкам" придётся выполнять в сложнейших условиях, практически с пустыми баками и с повреждениями, и воздушный бой в непосредственной близости от корабля был способен превратить эту процедуру в лотерею с непредсказуемым исходом.
Бросив машину в горизонтальный разворот, Савицкий снова пошёл на "худых". Не отставал и ведомый. Загорелся "сухой" Головина - снаряды немца разнесли двигатель его самолёта. Савицкий стиснул зубы, ощущая, как поднимается яростная адреналиновая волна: никто не обещал, что потерь не будет, но…
Потеряв ещё две машины, немцы, у которых радиус эффективного действия был ещё меньше, чем у "Морских волков", повернули назад. Приняв рапорты пилотов, Савицкий выругался про себя: кроме Головина, "крыло" потеряло ещё двух лётчиков - Скороходова и Медведева, шестеро сообщили о незначительных повреждениях машин. Савицкий прекрасно понимал - возможность использовать "сушки" в маневренном бою с истребителями никто в проект не закладывал. Но горечь утраты товарищей это нисколько не умаляло.
– "Скала", "Скала", я - "Дракон"! Как слышите?