Де Чарльз. Лунное сердце

 
   — Вот что он мне рассказал, — закончила свой отчет Сара.
   — Хотелось бы мне взглянуть на другие диски, — проговорил Джеми.
   Он все еще был обижен на то, как разговаривал с ним Такер, но разъяснения, данные инспектором Саре, пробудили в нем любопытство и несколько смягчили его досаду.
   — Желаю удачи! — рассмеялась Сара.
   — Ну что ж, у нас ведь есть и еще кое-что из найденного тобой, — сказал Джеми. — После сегодняшнего дня я буду осторожнее.
   — Не думаю, что мне следует присутствовать при этом разговоре, — встал Мак-Набб, — лучше я вернусь к себе.
   — Мне жаль, что я зря притащил вас сюда, — извинился Джеми. Вид у него был довольно растерянный. — Наверное, я чересчур разволновался.
   — Я к этому привык, — улыбнулся Мак-Набб. — Подождите, вот получите мой счет! До свидания, Сара. Приятно было повидаться. Постарайтесь не ввязываться в эту историю, слышите, Джеми?
   — Ну, что теперь? — спросила Сара, когда адвокат ушел.
   — Что «что теперь»?
   Сара подняла руку, блеснуло кольцо.
   — Что делать с этим кольцом, с рисунком и прочим? Как ты думаешь, это тоже связано с дисками в мешке, который в музее?
   — Не может быть, — поджал губы Джеми. — Элед умер в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, и с тех пор все это валялось в чулане.
   — Инспектор Такер считает, что диски были спрятаны там либо тобой, либо одним из тех людей, которых он ищет.
   — Нет, я их туда не прятал. И положил я их туда совсем не из тех соображений, о которых думает инспектор.
   — Знаю.
   Сара достала кисет и свернула сигарету.
   — Забавно, правда? — сказала она, закуривая. — Забавно, что они нашли целый мешок точно таких же костяшек. Как ты думаешь, какие они?
   Джеми пожал плечами:
   — По словам Такера, на всех дисках рисунки разные, он тебе сказал об этом?
   — Угу-гм.
   — Зачем вообще эти диски? Может быть, это какая-то игра?
   — Интересно, а вдруг их и вправду кто-то подкидывал людям в чуланы? — спросила Сара.
   — Но почему?
   Сара назидательно помахала сигаретой.
   — Вот что надо было бы выяснить, — сказала она.
   — Хочешь заняться сыском?
   — Возможно.
   — Будь осторожна, Сара. — У Джеми сделалось озабоченное лицо. — Этот Такер не похож на человека, которого можно обвести вокруг пальца.
   — Но ведь он не нас ищет, Джеми. Мы же ничего плохого не сделали.
   — В этом он не уверен.
   И все же Сару не покидало какое-то дурное предчувствие. Не отпускал ее и ночной кошмар. Она вспомнила, как долго падали диски, падали друг на друга. Странное совпадение, что Сара видела этот сон накануне, как раз в тот день, когда она впервые увидела один из этих дисков, а сегодня услышала, что их еще шестьдесят. Она вспомнила про лоскут с кельтским крестом и орнаментом. Шаман, или медведь, бросал на лоскут диски так, словно гадал на них, а может быть, что-то предсказывал…
   После ухода Джеми Сара никак не могла вернуться к своему роману. Она просто сидела, курила одну сигарету за другой, пила кофе, мысленно перебирая в уме странные события последних двух дней. По спине у нее каждый раз пробегал холодок, стоило ей представить себе разверстую пасть непонятного чудовища и ужас, от которого она проснулась. Сон, страшный сам по себе, был похож на своего рода предостережение, только о чем? О том, что ей нельзя ввязываться в эту историю? Или о том, что если она в нее не ввяжется, с ней случится что-то ужасное?
   «Ну, это уж я хватила!» — подумала Сара. Ей вспомнились фотографии, которые показал Такер. Она забыла спросить у него фамилии этих людей. Хотя вряд ли он назвал бы их ей. А сама она не знала фамилию старика, хотя раньше он довольно часто приходил в лавку. Несмотря на все свое дружелюбие, он держался так, что расспрашивать его не приходило ей в голову.
   А что до молодого парня… Сара попыталась сообразить, кто мог его знать. Кто еще играл в том оркестре? Может быть, Джули знает?
   Сара набрала номер и стала ждать, когда ответят.
   — Алло?
   — Привет, Джули. Ты занята?
   — Да нет. Ты звонишь насчет субботы? Я выяснила, кто играет в «Лицах». Коббли Грей.
   — Кто?
   — Это новый оркестр Тоби Финнегана. Помнишь его? Это тот, кто играл на скрипке. По нему еще сходила с ума Линда. Раньше он играл в «Шутниках».
   Что-то щелкнуло в мозгу у Сары. Шансы на то, что все это сплошное совпадение, упали еще на несколько процентов. Так оно и бывает. Синхронность. Вы и думать не думали о ком-то, но стоило вам о нем вспомнить, и вы начинаете натыкаться на него повсюду.
   — Они играют там всю неделю? — спросила Сара.
   — Предполагается, что да. И начали вчера. Бет была там, видела их и говорит, ей понравилось. И как раз в твоем вкусе — джиги, рил и все такое.
   — Джули, а ты не помнишь гитариста из старого оркестра Тоби, такого спокойного парня, черноволосого?
   — Смутно. А что?
   — Не помнишь, как его звали?
   — Нет. А это важно? Наверное, Линда знает. А можно спросить Тоби в субботу. У тебя есть номер телефона Линды?
   — Нет. Но это неважно.
   — Я понимаю, меня это не касается, но, извини, зачем тебе его имя?
   — Долгая история. Ты завтра работаешь?
   — Да, с четырех.
   — Загляни ко мне перед работой, и я все тебе расскажу.
   Сара положила трубку и несколько минут задумчиво смотрела на нее. Вытащила свои часы и проверила, сколько времени. Без пяти пять. Интересно, Тоби уже в клубе? Может быть, устанавливает инструменты или проверяет звук? Вряд ли. Все это было сделано еще вчера. Ага, значит, остается Линда.
   Сара задала себе вопрос: «Зачем мне это? Даже если я узнаю фамилию парня, что это даст? Ничего», — ответила она сама себе. Но надо же что-то делать. Все началось с того, что она нашла в чулане пакет. Значит, теперь она связана с этим делом и обязана что-то предпринять.
   Сара вытащила телефонную книгу и отыскала номер телефона Линды Деверелл. Наверное, она уже пришла с работы. Свернув очередную сигарету и набрав номер, Сара стала ждать ответа.
 
   Джонни Хуже Некуда слушал новый альбом любимой группы, звуки регги вырывались из двух мощных динамиков, басы звучали в такт наркотику, гудевшему у него в голове. Джонни Хуже Некуда был тощий, гибкий чернокожий парень с красновато-коричневыми волосами, заплетенными во множество мелких косичек, и с большими карими глазами. Свое прозвище он позаимствовал из старой песенки. Перед ним на полу стояли весы, и он развешивал марихуану на унции. Гашиш, травка, марихуана — называй ее, как тебе нравится. Джа ^[62]заготавливает ее для народа, чтобы народ веселился. А продавать ее Джа велел Джонни Хуже Некуда.
   Между указательным и средним пальцами правой руки Джонни держал длинную сигарету с марихуаной и, пока взвешивал травку и запаковывал ее в маленькие пластиковые мешочки, время от времени делал глубокие затяжки.
   В комнате мебели не было, только стереосистема да две большие коробки из-под молока, забитые альбомами с записями ямайских песен. И еще несколько подушек на полу. На одной из стен висела афиша с фотографией Боба Марли. ^[63]С другой стены на вас смотрели фотографии еще двух певцов. Третью стену украшали туристские плакаты, приглашающие посетить «солнечную Ямайку». Окно было слегка приоткрыто, и закрыться ему не давал штабель пакетов с бумагой для сигарет.
   Когда в дверь постучали, Джонни Хуже Некуда даже не услышал стука из-за гремящей музыки. Во время короткой паузы перед следующей песней стук повторился, и Джонни, подняв голову, уставился на дверь.
   — Слышь, кто там? — крикнул он.
   Он взглянул на кучу марихуаны, часть ее уже заняла свое место в маленьких пакетиках, другая коричневой горкой возвышалась на расстеленной газете. Джонни поднес сигарету ко рту и скорбно подумал, уж не последняя ли это его затяжка.
   — Это Киеран Фой.
   Джонни Хуже Некуда вздохнул с облегчением, глубоко затянулся, подошел к двери и приоткрыл ее. Пока он всматривался в Киерана, тот почувствовал запах марихуаны.
   — Слышь, что тебе?
   — Поговорить можно? — Киеран улыбнулся при виде сигареты и расширенных зрачков Джонни.
   — Факт. Времени навалом. А как ты нашел Джонни?
   — Встретил Ларри на улице Ридо.
   — Слышь, пусть этот парень чему-нибудь научится. Он же знал, что я занят.
   — Да я ненадолго. Мне нужна небольшая помощь, только и всего.
   Джонни шагнул в сторону, и Киерану удалось войти, а Джонни запер дверь и предложил Киерану сигарету.
   — Нет, спасибо!
   — Слышь, курево — первый сорт. Прямо с Я-май-ки, понял? Там есть мужик, мы с ним действуем вместе. Так что у Джонни нет проблем. Проблемы здесь, в этом Вавилоне.
   Киеран подтянул к себе подушку и сел напротив Джонни. Растаман перевернул доигравшую пластинку, и из динамиков снова загремела музыка.
   — Слышь, у тебя проблемы с полицией? Что ты хочешь от Джонни?
   — Две вещи. Ты не видел Тома? Тома Хенгуэра?
   Джонни покачал головой:
   — С ним дело дрянь, слышь, дрянь дело. Полиция ищет. И тебя ищет. Какой-то шорох идет, слышь? Джонни не хочет неприятностей. А еще чего тебе нужно?
   — Нужно место, где можно пожить. Безопасное.
   — Слышь, это много стоит. — Джонни потер пальцы. — Много стоит, понял? А тебя тоже ищут.
   — Денег у меня нет, совсем нет. Я… — Киеран вздохнул и встал. — Ну ладно, извини, Джонни.
   — Слышь, погоди, — сказал Джонни Хуже Некуда, полез в карман, вытащил пачку денег, отсчитал три двадцатки и протянул Киерану.
   — Джонни помог бы тебе, но вот… — Он пожал плечами, показав на марихуану. — Вот что скажу, слышь, Джонни знает, что ты в городе, что в беду попал, понял? И Джонни жалко, но не могу помочь, слышь, не могу. Очень плохо. Хуже некуда. — Он усмехнулся. — Но с Джонни тоже плохо. Полиция одолела, следит за Джонни, очень следит. Джонни дал тебе эти деньги, а другое, что ты просишь, очень большой риск, очень. Слышь, ты меня понял?
   Киеран кивнул.
   — Спасибо, — сказал он, пряча деньги в карман. — Верну, как только смогу. Я… Будь спокоен, mon ami…
   — Я спокоен. Всегда спокоен. Ты бери мои деньги. Джа знает, что мы друзья. А деньги, слышь, что? Тоже Вавилон. Бедный, богатый — какая разница. Джонни все равно счастливый. Было бы что курнуть, да регги послушать. Пусть придурки радуются в этом Вавилоне.
   Киеран подумал, что и он ушел из городов на восток, «из Вавилона» к простой жизни. Он крепко пожал руку Джонни.
   Тот расплылся в улыбке и снова затянулся.
   — Слышь, ты помнишь своего друга То-би? — спросил он.
   — Еще бы! Как он?
   — Он тоже в городе, слышь. Бацает музыку. — Джонни изобразил, как играют на скрипке.
   — Где он играет?
   — Клуб «Лица». На Банковской улице, понял? Вдруг он поможет, а Джонни никак.
   — Это мысль.
   Киеран давно не видел Тоби. Не видел с тех дней, когда они играли в группе «Шутники» с Эмоном и Джоном Сандерсоном.
   — Слышь, желаю повеселиться!
   Киеран улыбнулся.
   — Salut ^[64], — проговорил он, выходя в прихожую.
   Музыка из двух стереоколонок, гремевшая в квартире Джонни Хуже Некуда, неотступно преследовала Киерана, пока он спускался по лестнице.
 
   «Киеран Фой», — все время повторяла про себя Сара после разговора с Линдой. Было уже 5.30, и она запирала лавку. Что ж, теперь она знает имя, и она видела фотографию, но и это не слишком большая помощь. Она не очень представляла себе, что даст ей его имя. Может быть, стоит сегодня же пойти в клуб «Лица» и попытаться что-нибудь выяснить о Киеране у Тоби. Но и самого Тоби она не слишком хорошо знала. Только здоровалась с ним, и все. Однако какие у него могут быть причины отказаться поговорить с ней?
   Она решила пообедать в итальянском ресторанчике напротив клуба. Оттуда она увидит Тоби сразу, как только он там появится. Лучше поговорить с ним до того, как начнется концерт.
   Сара направилась вниз по Банковской улице. Идти было недалеко — через парк Лансдаун, потом через мост. На углу Пятой авеню и Банковской улицы она задержалась, ее остановило привычное сомнение — заперла ли она лавку, когда уходила. Оглянувшись, она не заметила одетого в штатское офицера Конной полиции, который заскочил в какой-то магазин и ждал там, когда Сара перейдет через дорогу, чтобы снова последовать за ней.
   Констебль Пол Томпсон был полон решимости выполнить свой долг до конца. Он до сих пор не мог прийти в себя после того, какую шутку сыграл с ним накануне Фой. Надо было им поставить кого-нибудь у черного хода… Томпсон пожал плечами. Что ж, то было тогда, а это теперь. Он шел медленно, давая возможность объекту слежки отойти от него подальше. Она от него не уйдет.
 
   18.30, вечер среды.
   Такер сидел у себя в кабинете. Он снял пластмассовую крышку с кофейника и развернул сандвичи с ветчиной и сыром. Но едва он приступил к ним, как в кабинет вошел Хог.
   — Не помешаю, инспектор?
   «Ты мне всегда мешаешь», — подумал Такер. Движением руки он предложил Хогу сесть и откусил кусочек сандвича.
   — Я насчет вашего отчета, — сказал Хог. — Насколько точно вы записали беседу?
   Такер нахмурился:
   — Для чего это вам понадобилось?
   — Не стоит сразу вставать на дыбы, инспектор. Мы работаем с вами в одной группе.
   «Черта с два», — подумал Такер и попытался улыбнуться:
   — Так в чем дело, Хог?
   — Когда вы беседовали с мисс Кенделл, она упомянула о каком-то сне. О страшном сне. «Что-то заставило меня вспомнить об этом сне именно сейчас» — так вы записали. А вы не помните, что именно заставило ее вспомнить? Какие-то ваши слова?
   — Да какая разница?
   Хог вздохнул:
   — Разница в том, что мы ищем людей, обладающих особыми способностями. Очевидно, вы посчитали ее замечание о дурном сне настолько важным, что включили его в свой отчет. Я тоже считаю его важным. Вспомните Фоя с его «ощущением».
   — Вряд ли это как-то связано, Хог. Я так подробно составляю свои отчеты, чтобы мне было о чем подумать. Если бы я стремился к настоящей точности, я должен был бы попросить собеседника подписать протокол, понимаете?
   Хог постучал отчетом по колену:
   — Я хочу вызвать сюда эту девушку.
   — Нет.
   — Почему «нет»? У меня появилось ощущение, что она…
   — Ах, ощущение, Хог? Так производите свои проклятые опыты над собой. У вас было достаточно подконтрольных объектов, чтобы заполнить их досье десятки ящиков. Больше вам никто не нужен.
   — Она не нужна мне в качестве подконтрольного объекта. Я хочу, чтобы она пришла, так как, может быть, она…
   — Послушайте, Хог. Она ведь не входит в число вашей «нечисти», верно? Я говорил с ней. И с Тэмсоном тоже. Может быть, они и скрывают что-то. Гарантирую вам, что так и есть, но это мое дело. Не ваше. Сидите у себя в лаборатории. Вы и так достаточно наломали дров.
   — Я говорил с суперинтендантом, — сказал Хог. — Он со мной согласился. Очевидно…
   — Ах, вот как! — Такер бросил на стол сандвич и, яростно тыча кнопки, стал набирать телефон Мэдисона, желая, чтобы вместо кнопок перед ним было лицо Хога. — Уолли? — спросил он, когда ему ответили. — Кого ты хочешь видеть во главе проекта? Меня или этого востроглазого лабораторного кролика?
   — О чем ты, Джон? У Хога возникла неплохая идейка. Министр нервничает, рычит, а появление этой девушки, похоже, может его успокоить. Все-таки это что-то реальное, понимаешь? Послужит оправданием нашего бюджета.
   — Черт с ним, с министром! И с бюджетом тоже! Мы проводили эту операцию, как того хотелось Хогу. Вот и оказались в таком положении. А если вы задержите эту Сару Кенделл, вы испортите все, над чем я сейчас работаю.
   Мэдисон на другом конце провода вздохнул, и Такер понял, о чем тот сейчас думает. Мэдисон взвешивает проблему нынешних отношений с министром, сравнивая ее с теми прошлыми проблемами, из которых Такер помог ему выпутаться. О результатах Такер не беспокоился, он слишком хорошо знал Мэдисона.
   — Ладно, Джон, — наконец заговорил суперинтендант, — даю тебе двадцать четыре часа.
   — А мне нужны дни, оставшиеся до конца недели.
   — Я не могу столько ждать.
   — До конца недели.
   — А что я скажу Уильямсу?
   — До конца недели, Уолли.
   Мэдисон снова вздохнул:
   — Ладно, Джон. Твоя взяла. Только не подведи меня.
   — Не подведу. — Такер повесил трубку и уставился на Хога. — Вон из моего кабинета, кретин!
   Хог вспыхнул:
   — Как вы смеете, инспектор! Я сыт вашими оскорблениями по горло!
   — Ну так пишите жалобу. Только оставьте меня в покое.
   У Хога сделался такой вид, будто он готов был сказать что-то еще, но под взглядом Такера поспешно удалился из кабинета.
   Такер покачал головой.
   Возможно, идея выразить в словах свое отношение к Хогу была не слишком удачна, но после этого Такер, несомненно, почувствовал себя лучше. Хотя, по-видимому, его слова для этого ничтожества не были сюрпризом. Однако хватит играть и забавляться. Теперь ему предстоит добиться определенных результатов. Подхватив сандвич, он отправился в комнату радиосвязи узнать, не звонил ли кто-нибудь из его людей. Под мышкой он нес пухлую папку с досье, содержавшими все сведения, которые имелись в Управлении Канадской Королевской конной полиции о Джеймсе Стюарте Тэмсоне (известном также как Джеми Тэмс), о его отце, деде и о Доме Тэмсонов.
   В кругу, находившемся под влиянием Тэмсона, крутились большие деньги: Коммуникационная система Кенделла, деньги, принадлежащие самому Тэмсону. И еще этот Дом. Бегло просмотрев досье, Такер обнаружил, что Дом является пристанищем для всех чудаков и психов, попадающих в Оттаву. Проведенные расследования показали, что ничего особенного там не происходит, но Такера это не убедило. Может быть, прежние следователи искали какие-то противоправные действия. А для Такера Дом Тэмсонов представлялся прекрасным убежищем для людей типа Хенгуэра или Фоя — здесь им было легко спрятаться. А если понадобится, то и прятаться до бесконечности. Но прежде чем взяться за этот Дом, Такер хотел получить побольше информации о самом Тэмсоне. И о его племяннице Саре Кенделл.
   В комнате радиосвязи ничего нового для него не было. Положив досье на стол в углу комнаты, Такер стал снова внимательно вчитываться в них.

Глава шестая

   Выйдя от Джонни Хуже Некуда, Киеран решил первым делом где-нибудь перекусить. Он спустился с холма, перешел по мосту через канал Ридо и направился к Элджин-стрит. По дороге он зашел в небольшой ресторан, дела которого пошли круто вверх из-за толп хиппи, наводнивших эту улицу в последние год-два и считавших ее своей собственностью. Киеран сел у окна и стал думать, что делать дальше.
   Он понимал, что узнал совсем немного. Том исчез, и Конная полиция ищет его. Ищет их обоих. Почему? Перед глазами возникло лицо полицейского, которого он расспрашивал ночью. Он что-то сказал насчет паранормальных исследований, и что в Конной полиции создали специальный отдел и лабораторию, чтобы разгадать загадки, которые не может объяснить наука. Киеран покачал головой. Господи Иисусе! Возможно, избравшие Путь и владеют кое-какими заметными для других психокинетическими приемами. Но это учение гораздо глубже. С таким же успехом можно было схватить парочку дзен-буддийских монахов или какого-нибудь североамериканского индейского шамана и заняться их обследованием.
   Киерану нетрудно было представить себе старика Тома, дающего показания в этом их специальном отделе.
   — Путь — нечто реальное, но точно сформулировать это понятие нельзя. Он доступен каждому, кто осмелится ступить на него, но странствия будут долгими, а награды не измеряются известными нам ценностями. Прежде всего вступившему на Путь необходимо обрести внутреннюю тишину и хранить ее в себе. Без сознательных усилий. Это и есть суть Пути — внутренняя тишина. В древних языках есть даже специальное слово для ее обозначения — «тоу». Это тишина, подобная музыке. Сила, обретаемая благодаря гармонии. Для тех, кто достиг этого, нет ничего невозможного.
   «Интересно, что сказали бы на эти его речи конные полицейские?» — думал Киеран. Именно это старик и говорил ему… уже лет десять назад. Том сравнивал следование по Пути со сроком обучения, который потребовался одному из древних арфистов, чтобы стать настоящим бардом. Двадцать один год. Семь лет обучения. Семь лет практики. Семь лет игры. Таким образом, Киерану предстояло идти по Пути еще одиннадцать лет. А потом? Когда эти годы пройдут?
   — Начнешь с начала, — ответил ему Том. — Конца нет. Но с каждым шагом по Пути твое сердце становится все чище, внутренняя тишина все тише. А беззвучная музыка внутри тебя будет все глубже. Пойми это, Киеран. Путь — это целый мир, и, двигаясь по нему, ты обретаешь гармонию и с ним, и со всем тем великим, что тебя окружает. Вот и все. Но ведь гармония сама по себе тоже немаловажна, правда? Мир, равновесие — все это только слова. Ты поймешь, что это значит, когда начнешь обретать гармонию. И тогда… тогда слова больше не будут иметь значения.
   Когда Киеран стал постигать то, о чем говорил Том, он обнаружил, что ему, так же как и старику, трудно облечь все, что он испытывает, в слова. Путь был за пределами слов. И это-то Конная полиция собирается изучать в своей лаборатории! Nom de tout!
   Почему бы тогда не попробовать накинуть упряжь на лунный свет?
   Но Киеран понимал, зачем Конной полиции понадобились подобные исследования. Они учуяли, что такие исследования могут обеспечить власть. Они поверили в паранормальные явления, но ничего, кроме власти, в них не углядели. Им не понять, что никто не может и не должен быть облеченным такой властью, если он не обладает сдерживающей внутренней силой. Конечно, некоторыми приемами можно воспользоваться, не имея глубокого понимания этой власти, но в конце концов это приведет к разрушению. К самоуничтожению. Однако, как бы там ни было, Конная полиция представляет собой опасность и мешает Киерану искать Тома. А для Киерана главное — найти старика. Да уж, сейчас для полного счастья ему только «хвоста» и не хватает. И всё стало еще более трудным.
   Покончив с едой, Киеран принял решение. Опереться в поисках ему особенно не на что, это верно. Но кое-что у него все же есть. Джонни Хуже Некуда подсказал ему: Тоби Финнеган. Хотя никто из их прежнего оркестра толком не понимал, что связывает Киерана с Томом (а как в терминах двадцатого века объяснить, что состоишь в учениках у колдуна? ), все музыканты хорошо знали старика. Если Тоби снова выступает с концертами, он мог что-нибудь слышать про Тома.
   Надежды не так уж много, но попробовать стоит. Киеран заплатил по счету двадцаткой, полученной от Джонни Хуже Некуда, спрятал сдачу в карман и вышел на улицу. У него сразу защекотало между лопатками в предчувствии опасности. Он ждал, что его в любую минуту могут остановить. Вздохнув, он зашагал в южный район Оттавы.
 
   Сара отодвинула от себя тарелку с рыбой и жареной картошкой. Она сидела у окна в ресторанчике «Патти Плейс», откуда был хорошо виден вход в клуб «Лица». Пока Тоби не показывался, но было еще рано, всего без четверти семь.
   Что ей собственно нужно? — спрашивала она себя уже в который раз. Ничего. Или все. Чем больше она об этом думала, тем глупее себя чувствовала. Она играла с кольцом, поглаживая его подушечкой большого пальца. Интересно, что подумал бы инспектор Такер, знай он, откуда взялось это кольцо?
   Сара вздохнула. Ничего или все. Казалось, в этих двух словах воплотилось ее отношение к происходящему. Они были диаметрально противоположны друг другу, и у нее в мыслях именно это противопоставление связывало их воедино. Она вспомнила о тай-цзы, которым занималась Салли, а это, в свою очередь, переключило ее мысли на китайскую философию, на инь и ян. Ведь именно на противоположностях основывается тай-цзы, поняла она, роясь у себя в памяти. Когда-то она об этом читала. Два цзы — Небо и Земля. Гора и Долина.
   Сара вздохнула. Мысли разбегались. То ли ее план действий так сильно волновал ее, то ли ощущение ясности, с которым она проснулась утром, куда-то исчезло. Или… наоборот, усилилось.
   Сара чувствовала возбуждение. Это возбуждение не имело ничего общего с тем, какое наступало от наркотиков и алкоголя. Ее не закружило, не понесло, краски не стали ярче. Просто ее восприятие несколько обострилось.
   «Глупо», — твердила она себе. Она просто увлеклась. Если не считать того, что… она и на самом деле ощущала все по-другому. С того момента, как она нашла кольцо, с ней стали происходить странные вещи. Стоит только вспомнить, как она почувствовала, будто вот сейчас упадет в тот рисунок, и кончая сном. А сегодняшние необъяснимые события? Преследование со стороны Конной полиции и… опять тот же сон.
   Стоило ей закрыть глаза, и она снова видела падающие диски, фантастические лица не то зверей, не то людей, которые собирались с ними что-то делать… Но что? Медведь, олень и… Сара содрогнулась. И самое страшное — чья-то разверстая пасть, которая так и тянулась к ней. «Мало ли что может присниться, — уговаривала она себя, — нечего было давать волю воображению, нечего и пытаться связать воедино массу не связанных друг с другом событий и вещей. Если не считать…»
   В этот момент входная дверь в ресторан распахнулась, и Сару словно электрическим током ударило. «Это просто совпадение, не вздумай это с чем-нибудь связывать», — приказала она себе, потому что в дверях, одетый в синюю куртку, с синей же, под цвет ей, повязкой-банданой на голове, стоял молодой человек с фотографии, которую показал ей инспектор. Киеран Фой.
   Их взгляды встретились, он посмотрел на ее кольцо, и глаза у него округлились. Взгляд изменился, стал как у загнанного зверя. Сара испугалась, что он повернется, выйдет на улицу и исчезнет, поэтому она вскочила и между столиками побежала к нему.