Страница:
Это вырвавшееся у Уолтерса слово, так совпавшее со страхами самого Хога, прозвучало зловеще.
Уолтерс посмотрел на Хога и улыбнулся.
– Помилуйте, Лоуренс, – проговорил он, без труда догадавшись, о чем подумал Хог. – Держите себя в руках. Он будет переведен, снят с проекта, а не лишен своего места среди живых. За кого вы нас принимаете? За мясников? – Он мельком глянул на Гэннона.
Тот слабо улыбнулся Уолтерсу в ответ и снова напустил на себя притворно равнодушный вид. Хог, все еще взволнованный, не заметил, как они переглянулись.
– Нет, что вы, – заспешил Хог. – Ничего такого у меня и в мыслях не было. По крайней мере… то есть я вообще ни о чем не думал.
– Что ж, – сухо произнес Уолтерс, – постарайтесь думать хотя бы в будущем. А пока – у вас есть что добавить?
Хог покачал головой.
– Тогда Филлип проводит вас домой.
Уолтерс наблюдал, как его помощник выводит Хога из кабинета. «Странно, сколь неверным может быть первое впечатление», – подумал Уолтерс, медленно покачав головой. Когда он искал человека, который может возглавить проект, кого-то, чьи исследования соответствуют собственным интересам Уолтерса, но кого при этом можно контролировать, Хог представлялся ему самой удачной кандидатурой. Во время их первой беседы Хог сжато рассказал о своих исследованиях и закончил словами, которые совершенно убедили Уолтерса.
– Люди с паранормальным даром, – сказал тогда Хог, – если они обладают хотя бы половиной тех способностей, которые им приписывают, имеют безграничные возможности. Вполне вероятно, что они даже могут быть бессмертными, ведь при достижении такого контроля над телом и умом остается всего несколько шагов по пути к дальнейшему совершенствованию, и тогда им станет доступна регенерация клеточной структуры, так что она не будет ни стареть, ни страдать от утраты постоянного пополнения. Если такой человек потеряет руку или ногу, он просто сможет вырастить новую.
– Вы действительно в это верите? – спросил Уолтерс.
– Я верю в потенциальные возможности таких людей. Другое дело – существуют ли мужчины и женщины с такими способностями? Мне нужно самому изучить их, чтобы рассеять собственные сомнения. И попутно – скептическое отношение всего научного сообщества. Честно говоря, у меня нет надежды найти таких субъектов для документального подтверждения моих гипотез. Те, кто когда-либо заявлял о себе, оказались недоумками и шарлатанами.
– А если бы я смог предоставить вам такого субъекта?
– Если бы вы смогли… – Хог улыбнулся. – Тогда перед нами открылись бы безграничные возможности! Если бы только вам удалось!
Уолтерс снова покачал головой, вспоминая. О, такой человек у него на примете был, будьте спокойны! Только обращаться с ним следовало осторожно.
Впервые Уолтерс встретил Томаса Хенгуэра на какой-то факультетской вечеринке в доме профессора истории из Университета Торонто. Это было в 1954 году. Хенгуэра представили ему как Роджера Шипли – профессора истории, коллегу доктора Эледа Эванса, в доме которого и устраивали вечеринку. Хенгуэр производил впечатление человека странного – он был маленького роста, с комичной внешностью, но собеседник – блестящий. Они проговорили всю ночь напролет и еще много ночей в том семестре, обсуждая и сравнивая области, в которых специализировались. Уолтерса интересовал мир финансов, но его занимала и антропология, которой посвятил себя Элед. Хенгуэр был весьма сведущ в своеобразных философских течениях, касающихся и доисторических времен, и разных мистических явлений, и особенно дохристианских религий.
В ту зиму 1954/55 года Уолтерс, Элед и их приятель были почти неразлучны. Но весной Уолтерса перевели в Нью-Йорк, где он быстро сделал карьеру и вскоре превратился из подающего надежды молодого человека в президента своей первой крупной транснациональной компании. Он потерял связь и с Хенгуэром, и с Эвансом, пока не приехал в Оттаву и не прочитал в местной газете извещение о смерти Эванса. Так совпало, что на той же неделе он присутствовал на завтраке, устроенном Национальным музеем. Приглашенным оратором был Том Хенгуэр.
Уолтерс сразу узнал его; за двадцать пять лет, прошедших с тех дней в Торонто, Хенгуэр не изменился. Это заинтересовало Уолтерса. Но еще больше его поразило то, что, когда после завтрака он заговорил с Хенгуэром, тот был любезен, поблагодарил Уолтерса за интерес к его выступлению, но решительно отрицал свое знакомство с ним, отрицал то, что преподавал в торонтском университете, и даже утверждал, что Уолтерс принял его за кого-то другого.
Столкнувшись с тем, что его воспоминания никак не согласуются с воспоминаниями все отрицающего Хенгуэра, Уолтерс не стал спорить, вполне дружески согласился с ним, но поклялся, что непременно проверит свои подозрения.
Он провел частное расследование, которое при всей неопределенности результатов потрясло его еще больше. Человека, выступавшего в тот день на завтраке, человека, с которым он сам разговаривал, вообще не существовало. Во всяком случае не существовало ни в каких официальных документах. Не существовало и профессора, которого Уолтерс помнил по Торонто. А те немногие факты, какие Уолтерсу удалось собрать, были настолько странные, что Уолтерс уже готов был бросить свое расследование. Однако по мере того, как появлялись новые дразнящие обрывки сведений и начали вырисовываться приблизительные контуры картины, Уолтерс понял, что напал на след чего-то куда более важного, чем удовлетворение собственного любопытства.
Томас Хенгуэр был чародеем, и был им уже много лет.
Тогда Уолтерс занялся серьезным изучением паранормальных явлений, соединяя то немногое, что он знал о Томасе Хенгуэре, с самыми современными теориями, которые готово было обсуждать научное сообщество.
Так обида на то, что его отказались признать, дала начало исканиям, переросшим в своего рода манию.
Понять это нетрудно. Если возможности, о которых говорил Хог, существуют, Уолтерс хотел, чтобы они служили ему. Если Хенгуэр бессмертен, то и Джозеф Хью Уолтерс должен жить вечно. А если Уолтерс станет бессмертным… разве можно будет в чем-то отказать такому человеку? И богатство, и политическая власть – все будет ему доступно. Если перед тобой целая вечность, то с течением времени можно приобрести все.
Но вдруг, когда казалось, что исследования Уолтерса приносят успех, Томас Хенгуэр просто исчез. Неужели он почувствовал готовящуюся ловушку? Для человека с его способностями обвести полицию вокруг пальца было бы проще простого. Вот почему свое расследование они вели с такой осмотрительностью. И все-таки Хенгуэр разгадал их хитрости – и исчез. А вместе с ним улетучились и все надежды Уолтерса использовать необыкновенные способности волшебника в своих целях.
– Вижу, донимает вас это дело?
Уолтерс стряхнул с себя обуревавшие его мысли и кивнул Гэннону, который посадил Хога в машину и вернулся в кабинет.
– Беда в том, что мы работали со всем этим не на том уровне, – сказал Уолтерс.
– Не думаю, что Хенгуэра спугнул наш непрофессионализм, – пожал плечами Гэннон.
– Раньше ты на этот счет ничего не говорил.
– А я пораскинул мозгами как следует, – ответил Гэннон. – И чем больше я думаю, тем яснее мне становится, что спугнуло его что-то другое.
– Например?
– Если он действительно обладает теми способностями, какие вы ему приписываете, то разве не может быть других людей с такими же способностями? А если это так, то ведь можно предположить, что среди этих людей у него есть враги?
– Возможно.
– Вспомните и другое, – продолжал Гэннон. – Ведь он всегда жил, будто скрываясь. Вспомните, как он от всего открещивался, когда вы встретились с ним на том завтраке. А когда мы подняли на него все документы, в них ничего не оказалось. Нет, я думаю, он от кого-то скрывался, а тот слишком приблизился к нему, спугнул, и колдун сбежал.
– И какой же у нас выход?
– У нас две возможности. Либо мы найдем Хенгуэра и поможем ему избавиться от преследователей, либо мы найдем его преследователей и посмотрим, что можно узнать от них.
Уолтерс кивнул:
– Недурно.
– А насчет Хога…
– Он – лишняя помеха.
В глазах Гэннона мелькнула холодная улыбка.
– Как бы вы хотели эту помеху устранить?
– Пусть это будет несчастный случай.
– А Такер?
– Нет, я не хочу выводить Такера из этого дела. То, что я говорил о нем, было сказано специально для Хога. Но мне бы хотелось подстегнуть инспектора. Он вполне мог бы поймать нам Хенгуэра. Он обладает упорством, которое не дает ему бросить порученную работу, пока он не доведет ее до конца.
Гэннон нахмурился:
– Это опасно. Не думаю, что Такер из тех, кого мы можем использовать, а потом устранить, когда он будет не нужен.
– Тогда действуй осторожно, Филлип. В конце концов, я тебе за это плачу.
Гэннон кивнул:
– А у вас есть идеи, как его подтолкнуть?
– Нет, это я предоставляю тебе. Только чтобы все было чисто. – Уолтерс встал и добавил: – Еще одно, Филлип. По-моему, стоит проверить эту Сару Кенделл, о которой говорил Хог. И ее дядю. Теперь мы уже не можем себе позволить что-то упустить. Я давно слышу странные разговоры о Доме Тэмсонов. И очень может быть, что мы просмотрели то, что ищем, просто потому, что оно все время было у нас под носом.
– И как вы хотите вести эту слежку? – спросил Гэннон.
– Очень осторожно. Может быть, тебе удастся выследить их и доставить сюда?
– Идет, мистер Уолтерс. Но Хога сначала?
– О да, – кивнул Уолтерс. – Сначала Хога.
Ему уже принесли досье на двух подающих надежды исследователей, и любой из них прекрасно заменит Хога. Да и вообще прекрасной заменой для Хога может быть кто угодно. Дождавшись, когда Гэннон уйдет из кабинета, Уолтерс достал досье. Но пока его глаза скользили по отпечатанным на компьютере страницам, его мозг работал в прежнем направлении – где же все-таки Томас Хенгуэр?
2.00, ночь четверга.
«Как странно, – думал Такер, сидя у себя в кабинете. – Как странно, что Лоуренс Хог – по существу, бездарный исследователь с небольшой фирмой в Торонто – вдруг назначается главой такого престижного проекта». Просмотрев относящиеся к проекту досье и не обнаружив ничего нового, Такер взялся за досье персонала лаборатории; он сам не знал, что ищет, просто ему не хотелось сидеть без дела. Досье Хога заставило его на нем задержаться.
Получалось, что именно Хог все запутывал, стоило лаборатории приблизиться к чему-то интересному. Такер отнес это за счет неопытности Хога в сочетании со стремлением «руководить». Либо это так, либо можно говорить о полной некомпетентности. Такер склонялся ко второму. К сожалению, в досье никаких открытий не оказалось. Там сообщалась просто скучная история скучного человека, который по воле случая оказался вовлеченным в соответствующие исследования, как раз когда начинался проект.
Такер взял на заметку, что об этом нужно утром спросить Уолли. Вдруг у него есть какие-то данные о Хоге; хотя что это может быть? Да и какое значение это имеет для решения их проблемы? Об этом остается только догадываться.
Хотя Хогу все же следовало отдать должное. Его теории, безусловно, говорят о богатом воображении. Вся проблема в том, насколько точны были протоколы опроса свидетелей вечернего происшествия в ресторане «Патти Плейс». В конце концов, живем-то ведь в реальном мире, а не среди каких-то сказочных существ, о которых повествуется в этих книжках про хоббитов, одну из которых Такер силился прочитать несколько лет тому назад. Такер вздохнул. Наверное, следовало повнимательнее их читать, тогда сейчас он мог бы использовать что-то почерпнутое из них, а не топтался бы на месте, увиливая от репортеров, которые инстинктивно чуют, что им пускают пыль в глаза, так как ничем серьезным, достойным обсуждения полиция не располагает.
Боже, как он устал! Отдохнуть бы – вот что ему нужно! Или получить хотя бы короткую передышку.
Такер отодвинул бумаги в сторону и потянулся к телефону. Набрав знакомый номер, он слушал раздающиеся в трубке гудки. Через шесть резких гудков ему ответили. Со сна голос ответившей звучал хрипло.
– Алло?
– Привет, Мэгги. Что поделываешь?
– Поделываю? Да я сплю… Это ты, Такер?
– Да. Я вот подумал, если ты ничем не занята, может быть, мы могли бы?..
– Ты хотя бы представляешь, который час? Представляешь?
– Четверть третьего. Поздновато. Я знаю.
– Почему ты звонишь, Такер? Мне казалось, мы всё решили в последнем разговоре, решили, что больше ничего не будет.
– Да. Ну ведь это было несколько недель назад. Я подумал, может быть, у нас появились какие-то новые перспективы.
– Единственная перспектива, которая нам нужна, – это некоторое обязательство. С твоей стороны, Джон.
Такер вздохнул. Ему всегда нравилось, что она называет его «Такер». Приятно было слышать, как она это произносит. А Джоном она называла его, только когда была им недовольна.
– Может быть, об обязательстве нам стоило бы поговорить теперь? – предложил он.
– Мне кажется, мы говорили об этом слишком часто. Больше я с тобой спорить не хочу. Особенно среди ночи, черт возьми. Я предпочитаю, чтобы мы просто остались друзьями.
– Я тоже. Поэтому я и позвонил. Хотелось поговорить с другом.
На мгновение воцарилась тишина.
– Ты слушаешь? – спросил Такер.
– Слушаю. Я думаю о тебе. У тебя ничего не случилось? Голос какой-то странный.
– Нет. Просто я немного устал, вот и все. Слушай, мне жаль, что я тебя разбудил, и…
– Ты все еще в этом особом подразделении?
– Боюсь, что да.
– Сегодня в новостях говорили что-то насчет вооруженного нападения на какой-то ресторан. Убили офицера из Конной полиции. Это никак не связано с твоим настроением?
– Связано! Томпсон – один из моих людей, послал его туда я.
– Так я и думала. Когда они назвали Мэдисона – представителя Конной полиции, я сразу поняла, что это касается тебя. – Мэгги вздохнула. – Черт! Не уверена, что хочу еще что-нибудь об этом слышать.
– Ладно, все в порядке, Мэгги. Мне пора бежать. Приятно было с тобой перемолвиться.
– Подожди, Такер. Не торопись. Я знаю, что творится сейчас с твоей головой. Все в ней перемешалось – аморальность, летальность и все такое прочее. Почему бы тебе не зайти ко мне на минутку, мы бы поговорили. Я сварю тебе какао.
– Не хочу навязываться…
– Тогда зачем звонил? – По голосу было слышно, что она улыбается. – Сейчас я оденусь. Адрес помнишь?
– Считаешь, за три недели я мог его забыть?
– Надеюсь, я не пожалею, что не забыл. Осторожнее с машиной, Такер.
Мэгги повесила трубку, а Такер еще некоторое время смотрел на свою с легкой улыбкой, смягчавшей его резкие черты.
– Выглядишь ужасно.
Такер прислонился к дверному косяку и попытался натянуть на себя свою лучшую, как у Хэмфри Богарта [76], улыбку.
– Смотрю на тебя, детка. Выглядишь великолепно.
– Уходи из холла, пока тебя не заметили соседи. Я старалась убедить их, что больше не общаюсь с такими, как ты. Это страшно повысило меня в их глазах.
Такер вошел в гостиную и, опустившись на диван, вытянул ноги. Квартира располагалась на Риверсайд-Плейс. Из окна открывался красивый вид на центр города – пятна огней, напоминающие гигантское лоскутное одеяло. Пока Мэгги возилась в кухне с какао, Такер отцепил револьвер, сунул его в карман куртки, свернул все это в узел и запихнул под диван. Откинувшись, он стал смотреть в окно, стараясь ни о чем не думать.
Мэгги вернулась из кухни, неся в каждой руке по кружке горячего шоколада; над кружками поднимался пар.
– Устраивайся поудобней, – сказала Мэгги.
– Стараюсь, – ответил Такер.
Мэгги поставила кружку так, чтобы Такеру легко было до нее дотянуться, и устроилась на стуле напротив него.
– Ну, как прошел твой день, дорогой? – спросила она.
Такер рассмеялся.
Он встретился с Маргарет Финч года четыре назад, когда пытался расхлебать кашу, заварившуюся в Министерстве по делам индейцев. А Мэгги представляла интересы их главного подозреваемого – молодого Оджибуэя Смелого как адвокат. Благодаря одному только упрямству и сильной воле ей удалось довольно долго сдерживать Такера и снять обвинения со своего клиента. Во время этого процесса они познакомились ближе, и возникли отношения, которые то прерывались, то возобновлялись, и продолжались таким образом почти три с половиной года.
Три недели назад они собрались поставить на этом точку, произошел разрыв, и оба выразили удовлетворение, что вопрос наконец-то решился. Их тянуло друг к другу, но из-за своих характеров они слишком часто ссорились. Позвонив в этот вечер Мэгги, Такер понимал, что все покатится по прежней дорожке.
Но вот что забавно: от одной мысли, что теоретически они могут найти какой-то компромисс, Такеру сразу стало легче на душе. Трехнедельная разлука только помогла ему понять, что он теряет, потеряв Мэгги. Для них наступило время, когда нужно взять на себя какие-то обязательства, во всяком случае, такое время наступило для него. Ну а сейчас ему нужно было хотя бы на несколько часов оторваться от всей этой неразберихи с проектом, а когда с ней вообще будет покончено, наверное, стоит серьезно задуматься, не сменить ли ему работу, если она мешает им с Мэгги жить вместе.
– Зачем нам ставить точку? – вдруг вырвалось у него. – Я хочу сказать – ведь как хорошо сидеть тут с тобой… – Не будем говорить об этом. Все это не так легко решить, и я не думаю, что готова сейчас в этом разбираться.
Такер выпрямился и серьезно посмотрел на нее.
– Давай поженимся, – сказал он.
– Господи! Это и есть решение?
– Не хочешь?
– Не в этом дело. – Мэгги нахмурилась. – По крайней мере, это – только часть решения. Я хочу сказать… – Мэгги вздохнула и покачала головой.
– Ладно, – сказал Такер. – Поговорим о чем-нибудь другом.
Он отхлебнул шоколада, наблюдая за Мэгги поверх кружки. Мэгги была высокая, гибкая и вполне могла бы стать моделью, если бы не предпочла профессию, в которой нужно было шевелить мозгами. Она принадлежала к тем женщинам, которые прекрасно выглядят, во что бы они ни были одеты, начиная от вечернего платья и кончая фланелевой рубашкой и джинсами: в них-то Мэгги и была сейчас. Ее густые каштановые волосы были зачесаны назад и собраны в небольшой хвостик, что подчеркивало скулы и линию лба. Светло-зеленые глаза не отрываясь смотрели на Такера. Полные губы улыбались.
«Не понимаю, – подумал Такер, – как я вообще мог с ней расстаться».
– Какое отношение вооруженное ограбление ресторана может иметь к твоему проекту? – спросила Мэгги, потом, слегка нахмурившись, помедлила и добавила: – Впрочем, наверное, я не должна об этом спрашивать. Я даже не уверена, что хочу узнать. Это ведь строго секретно, правда?
– Правда. Но твой допуск к секретным материалам еще действует. Я проверил перед тем, как пошел сюда.
– Еще бы! Но я не уверена, что хочу знать. – Мэгги пожала плечами. – Пойми меня правильно. Я любопытна, как кошка. Просто я не хочу в это вмешиваться. Понимаешь?
– Понимаю. Получается довольно странно. Итак, наметились уже две темы, которые мы не хотим обсуждать.
Мэгги потянулась и положила ладонь на его пальцы.
– А тебе поможет, если мы поговорим об этом? – спросила она.
– Всегда помогало.
Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Мэгги улыбнулась; похоже, она что-то решила. Обойдя кофейный столик, Мэгги села рядом с ним на диван.
– Так рассказывай! – предложила она, слегка коснувшись его колена.
Глава третья
Уолтерс посмотрел на Хога и улыбнулся.
– Помилуйте, Лоуренс, – проговорил он, без труда догадавшись, о чем подумал Хог. – Держите себя в руках. Он будет переведен, снят с проекта, а не лишен своего места среди живых. За кого вы нас принимаете? За мясников? – Он мельком глянул на Гэннона.
Тот слабо улыбнулся Уолтерсу в ответ и снова напустил на себя притворно равнодушный вид. Хог, все еще взволнованный, не заметил, как они переглянулись.
– Нет, что вы, – заспешил Хог. – Ничего такого у меня и в мыслях не было. По крайней мере… то есть я вообще ни о чем не думал.
– Что ж, – сухо произнес Уолтерс, – постарайтесь думать хотя бы в будущем. А пока – у вас есть что добавить?
Хог покачал головой.
– Тогда Филлип проводит вас домой.
Уолтерс наблюдал, как его помощник выводит Хога из кабинета. «Странно, сколь неверным может быть первое впечатление», – подумал Уолтерс, медленно покачав головой. Когда он искал человека, который может возглавить проект, кого-то, чьи исследования соответствуют собственным интересам Уолтерса, но кого при этом можно контролировать, Хог представлялся ему самой удачной кандидатурой. Во время их первой беседы Хог сжато рассказал о своих исследованиях и закончил словами, которые совершенно убедили Уолтерса.
– Люди с паранормальным даром, – сказал тогда Хог, – если они обладают хотя бы половиной тех способностей, которые им приписывают, имеют безграничные возможности. Вполне вероятно, что они даже могут быть бессмертными, ведь при достижении такого контроля над телом и умом остается всего несколько шагов по пути к дальнейшему совершенствованию, и тогда им станет доступна регенерация клеточной структуры, так что она не будет ни стареть, ни страдать от утраты постоянного пополнения. Если такой человек потеряет руку или ногу, он просто сможет вырастить новую.
– Вы действительно в это верите? – спросил Уолтерс.
– Я верю в потенциальные возможности таких людей. Другое дело – существуют ли мужчины и женщины с такими способностями? Мне нужно самому изучить их, чтобы рассеять собственные сомнения. И попутно – скептическое отношение всего научного сообщества. Честно говоря, у меня нет надежды найти таких субъектов для документального подтверждения моих гипотез. Те, кто когда-либо заявлял о себе, оказались недоумками и шарлатанами.
– А если бы я смог предоставить вам такого субъекта?
– Если бы вы смогли… – Хог улыбнулся. – Тогда перед нами открылись бы безграничные возможности! Если бы только вам удалось!
Уолтерс снова покачал головой, вспоминая. О, такой человек у него на примете был, будьте спокойны! Только обращаться с ним следовало осторожно.
Впервые Уолтерс встретил Томаса Хенгуэра на какой-то факультетской вечеринке в доме профессора истории из Университета Торонто. Это было в 1954 году. Хенгуэра представили ему как Роджера Шипли – профессора истории, коллегу доктора Эледа Эванса, в доме которого и устраивали вечеринку. Хенгуэр производил впечатление человека странного – он был маленького роста, с комичной внешностью, но собеседник – блестящий. Они проговорили всю ночь напролет и еще много ночей в том семестре, обсуждая и сравнивая области, в которых специализировались. Уолтерса интересовал мир финансов, но его занимала и антропология, которой посвятил себя Элед. Хенгуэр был весьма сведущ в своеобразных философских течениях, касающихся и доисторических времен, и разных мистических явлений, и особенно дохристианских религий.
В ту зиму 1954/55 года Уолтерс, Элед и их приятель были почти неразлучны. Но весной Уолтерса перевели в Нью-Йорк, где он быстро сделал карьеру и вскоре превратился из подающего надежды молодого человека в президента своей первой крупной транснациональной компании. Он потерял связь и с Хенгуэром, и с Эвансом, пока не приехал в Оттаву и не прочитал в местной газете извещение о смерти Эванса. Так совпало, что на той же неделе он присутствовал на завтраке, устроенном Национальным музеем. Приглашенным оратором был Том Хенгуэр.
Уолтерс сразу узнал его; за двадцать пять лет, прошедших с тех дней в Торонто, Хенгуэр не изменился. Это заинтересовало Уолтерса. Но еще больше его поразило то, что, когда после завтрака он заговорил с Хенгуэром, тот был любезен, поблагодарил Уолтерса за интерес к его выступлению, но решительно отрицал свое знакомство с ним, отрицал то, что преподавал в торонтском университете, и даже утверждал, что Уолтерс принял его за кого-то другого.
Столкнувшись с тем, что его воспоминания никак не согласуются с воспоминаниями все отрицающего Хенгуэра, Уолтерс не стал спорить, вполне дружески согласился с ним, но поклялся, что непременно проверит свои подозрения.
Он провел частное расследование, которое при всей неопределенности результатов потрясло его еще больше. Человека, выступавшего в тот день на завтраке, человека, с которым он сам разговаривал, вообще не существовало. Во всяком случае не существовало ни в каких официальных документах. Не существовало и профессора, которого Уолтерс помнил по Торонто. А те немногие факты, какие Уолтерсу удалось собрать, были настолько странные, что Уолтерс уже готов был бросить свое расследование. Однако по мере того, как появлялись новые дразнящие обрывки сведений и начали вырисовываться приблизительные контуры картины, Уолтерс понял, что напал на след чего-то куда более важного, чем удовлетворение собственного любопытства.
Томас Хенгуэр был чародеем, и был им уже много лет.
Тогда Уолтерс занялся серьезным изучением паранормальных явлений, соединяя то немногое, что он знал о Томасе Хенгуэре, с самыми современными теориями, которые готово было обсуждать научное сообщество.
Так обида на то, что его отказались признать, дала начало исканиям, переросшим в своего рода манию.
Понять это нетрудно. Если возможности, о которых говорил Хог, существуют, Уолтерс хотел, чтобы они служили ему. Если Хенгуэр бессмертен, то и Джозеф Хью Уолтерс должен жить вечно. А если Уолтерс станет бессмертным… разве можно будет в чем-то отказать такому человеку? И богатство, и политическая власть – все будет ему доступно. Если перед тобой целая вечность, то с течением времени можно приобрести все.
Но вдруг, когда казалось, что исследования Уолтерса приносят успех, Томас Хенгуэр просто исчез. Неужели он почувствовал готовящуюся ловушку? Для человека с его способностями обвести полицию вокруг пальца было бы проще простого. Вот почему свое расследование они вели с такой осмотрительностью. И все-таки Хенгуэр разгадал их хитрости – и исчез. А вместе с ним улетучились и все надежды Уолтерса использовать необыкновенные способности волшебника в своих целях.
– Вижу, донимает вас это дело?
Уолтерс стряхнул с себя обуревавшие его мысли и кивнул Гэннону, который посадил Хога в машину и вернулся в кабинет.
– Беда в том, что мы работали со всем этим не на том уровне, – сказал Уолтерс.
– Не думаю, что Хенгуэра спугнул наш непрофессионализм, – пожал плечами Гэннон.
– Раньше ты на этот счет ничего не говорил.
– А я пораскинул мозгами как следует, – ответил Гэннон. – И чем больше я думаю, тем яснее мне становится, что спугнуло его что-то другое.
– Например?
– Если он действительно обладает теми способностями, какие вы ему приписываете, то разве не может быть других людей с такими же способностями? А если это так, то ведь можно предположить, что среди этих людей у него есть враги?
– Возможно.
– Вспомните и другое, – продолжал Гэннон. – Ведь он всегда жил, будто скрываясь. Вспомните, как он от всего открещивался, когда вы встретились с ним на том завтраке. А когда мы подняли на него все документы, в них ничего не оказалось. Нет, я думаю, он от кого-то скрывался, а тот слишком приблизился к нему, спугнул, и колдун сбежал.
– И какой же у нас выход?
– У нас две возможности. Либо мы найдем Хенгуэра и поможем ему избавиться от преследователей, либо мы найдем его преследователей и посмотрим, что можно узнать от них.
Уолтерс кивнул:
– Недурно.
– А насчет Хога…
– Он – лишняя помеха.
В глазах Гэннона мелькнула холодная улыбка.
– Как бы вы хотели эту помеху устранить?
– Пусть это будет несчастный случай.
– А Такер?
– Нет, я не хочу выводить Такера из этого дела. То, что я говорил о нем, было сказано специально для Хога. Но мне бы хотелось подстегнуть инспектора. Он вполне мог бы поймать нам Хенгуэра. Он обладает упорством, которое не дает ему бросить порученную работу, пока он не доведет ее до конца.
Гэннон нахмурился:
– Это опасно. Не думаю, что Такер из тех, кого мы можем использовать, а потом устранить, когда он будет не нужен.
– Тогда действуй осторожно, Филлип. В конце концов, я тебе за это плачу.
Гэннон кивнул:
– А у вас есть идеи, как его подтолкнуть?
– Нет, это я предоставляю тебе. Только чтобы все было чисто. – Уолтерс встал и добавил: – Еще одно, Филлип. По-моему, стоит проверить эту Сару Кенделл, о которой говорил Хог. И ее дядю. Теперь мы уже не можем себе позволить что-то упустить. Я давно слышу странные разговоры о Доме Тэмсонов. И очень может быть, что мы просмотрели то, что ищем, просто потому, что оно все время было у нас под носом.
– И как вы хотите вести эту слежку? – спросил Гэннон.
– Очень осторожно. Может быть, тебе удастся выследить их и доставить сюда?
– Идет, мистер Уолтерс. Но Хога сначала?
– О да, – кивнул Уолтерс. – Сначала Хога.
Ему уже принесли досье на двух подающих надежды исследователей, и любой из них прекрасно заменит Хога. Да и вообще прекрасной заменой для Хога может быть кто угодно. Дождавшись, когда Гэннон уйдет из кабинета, Уолтерс достал досье. Но пока его глаза скользили по отпечатанным на компьютере страницам, его мозг работал в прежнем направлении – где же все-таки Томас Хенгуэр?
2.00, ночь четверга.
«Как странно, – думал Такер, сидя у себя в кабинете. – Как странно, что Лоуренс Хог – по существу, бездарный исследователь с небольшой фирмой в Торонто – вдруг назначается главой такого престижного проекта». Просмотрев относящиеся к проекту досье и не обнаружив ничего нового, Такер взялся за досье персонала лаборатории; он сам не знал, что ищет, просто ему не хотелось сидеть без дела. Досье Хога заставило его на нем задержаться.
Получалось, что именно Хог все запутывал, стоило лаборатории приблизиться к чему-то интересному. Такер отнес это за счет неопытности Хога в сочетании со стремлением «руководить». Либо это так, либо можно говорить о полной некомпетентности. Такер склонялся ко второму. К сожалению, в досье никаких открытий не оказалось. Там сообщалась просто скучная история скучного человека, который по воле случая оказался вовлеченным в соответствующие исследования, как раз когда начинался проект.
Такер взял на заметку, что об этом нужно утром спросить Уолли. Вдруг у него есть какие-то данные о Хоге; хотя что это может быть? Да и какое значение это имеет для решения их проблемы? Об этом остается только догадываться.
Хотя Хогу все же следовало отдать должное. Его теории, безусловно, говорят о богатом воображении. Вся проблема в том, насколько точны были протоколы опроса свидетелей вечернего происшествия в ресторане «Патти Плейс». В конце концов, живем-то ведь в реальном мире, а не среди каких-то сказочных существ, о которых повествуется в этих книжках про хоббитов, одну из которых Такер силился прочитать несколько лет тому назад. Такер вздохнул. Наверное, следовало повнимательнее их читать, тогда сейчас он мог бы использовать что-то почерпнутое из них, а не топтался бы на месте, увиливая от репортеров, которые инстинктивно чуют, что им пускают пыль в глаза, так как ничем серьезным, достойным обсуждения полиция не располагает.
Боже, как он устал! Отдохнуть бы – вот что ему нужно! Или получить хотя бы короткую передышку.
Такер отодвинул бумаги в сторону и потянулся к телефону. Набрав знакомый номер, он слушал раздающиеся в трубке гудки. Через шесть резких гудков ему ответили. Со сна голос ответившей звучал хрипло.
– Алло?
– Привет, Мэгги. Что поделываешь?
– Поделываю? Да я сплю… Это ты, Такер?
– Да. Я вот подумал, если ты ничем не занята, может быть, мы могли бы?..
– Ты хотя бы представляешь, который час? Представляешь?
– Четверть третьего. Поздновато. Я знаю.
– Почему ты звонишь, Такер? Мне казалось, мы всё решили в последнем разговоре, решили, что больше ничего не будет.
– Да. Ну ведь это было несколько недель назад. Я подумал, может быть, у нас появились какие-то новые перспективы.
– Единственная перспектива, которая нам нужна, – это некоторое обязательство. С твоей стороны, Джон.
Такер вздохнул. Ему всегда нравилось, что она называет его «Такер». Приятно было слышать, как она это произносит. А Джоном она называла его, только когда была им недовольна.
– Может быть, об обязательстве нам стоило бы поговорить теперь? – предложил он.
– Мне кажется, мы говорили об этом слишком часто. Больше я с тобой спорить не хочу. Особенно среди ночи, черт возьми. Я предпочитаю, чтобы мы просто остались друзьями.
– Я тоже. Поэтому я и позвонил. Хотелось поговорить с другом.
На мгновение воцарилась тишина.
– Ты слушаешь? – спросил Такер.
– Слушаю. Я думаю о тебе. У тебя ничего не случилось? Голос какой-то странный.
– Нет. Просто я немного устал, вот и все. Слушай, мне жаль, что я тебя разбудил, и…
– Ты все еще в этом особом подразделении?
– Боюсь, что да.
– Сегодня в новостях говорили что-то насчет вооруженного нападения на какой-то ресторан. Убили офицера из Конной полиции. Это никак не связано с твоим настроением?
– Связано! Томпсон – один из моих людей, послал его туда я.
– Так я и думала. Когда они назвали Мэдисона – представителя Конной полиции, я сразу поняла, что это касается тебя. – Мэгги вздохнула. – Черт! Не уверена, что хочу еще что-нибудь об этом слышать.
– Ладно, все в порядке, Мэгги. Мне пора бежать. Приятно было с тобой перемолвиться.
– Подожди, Такер. Не торопись. Я знаю, что творится сейчас с твоей головой. Все в ней перемешалось – аморальность, летальность и все такое прочее. Почему бы тебе не зайти ко мне на минутку, мы бы поговорили. Я сварю тебе какао.
– Не хочу навязываться…
– Тогда зачем звонил? – По голосу было слышно, что она улыбается. – Сейчас я оденусь. Адрес помнишь?
– Считаешь, за три недели я мог его забыть?
– Надеюсь, я не пожалею, что не забыл. Осторожнее с машиной, Такер.
Мэгги повесила трубку, а Такер еще некоторое время смотрел на свою с легкой улыбкой, смягчавшей его резкие черты.
– Выглядишь ужасно.
Такер прислонился к дверному косяку и попытался натянуть на себя свою лучшую, как у Хэмфри Богарта [76], улыбку.
– Смотрю на тебя, детка. Выглядишь великолепно.
– Уходи из холла, пока тебя не заметили соседи. Я старалась убедить их, что больше не общаюсь с такими, как ты. Это страшно повысило меня в их глазах.
Такер вошел в гостиную и, опустившись на диван, вытянул ноги. Квартира располагалась на Риверсайд-Плейс. Из окна открывался красивый вид на центр города – пятна огней, напоминающие гигантское лоскутное одеяло. Пока Мэгги возилась в кухне с какао, Такер отцепил револьвер, сунул его в карман куртки, свернул все это в узел и запихнул под диван. Откинувшись, он стал смотреть в окно, стараясь ни о чем не думать.
Мэгги вернулась из кухни, неся в каждой руке по кружке горячего шоколада; над кружками поднимался пар.
– Устраивайся поудобней, – сказала Мэгги.
– Стараюсь, – ответил Такер.
Мэгги поставила кружку так, чтобы Такеру легко было до нее дотянуться, и устроилась на стуле напротив него.
– Ну, как прошел твой день, дорогой? – спросила она.
Такер рассмеялся.
Он встретился с Маргарет Финч года четыре назад, когда пытался расхлебать кашу, заварившуюся в Министерстве по делам индейцев. А Мэгги представляла интересы их главного подозреваемого – молодого Оджибуэя Смелого как адвокат. Благодаря одному только упрямству и сильной воле ей удалось довольно долго сдерживать Такера и снять обвинения со своего клиента. Во время этого процесса они познакомились ближе, и возникли отношения, которые то прерывались, то возобновлялись, и продолжались таким образом почти три с половиной года.
Три недели назад они собрались поставить на этом точку, произошел разрыв, и оба выразили удовлетворение, что вопрос наконец-то решился. Их тянуло друг к другу, но из-за своих характеров они слишком часто ссорились. Позвонив в этот вечер Мэгги, Такер понимал, что все покатится по прежней дорожке.
Но вот что забавно: от одной мысли, что теоретически они могут найти какой-то компромисс, Такеру сразу стало легче на душе. Трехнедельная разлука только помогла ему понять, что он теряет, потеряв Мэгги. Для них наступило время, когда нужно взять на себя какие-то обязательства, во всяком случае, такое время наступило для него. Ну а сейчас ему нужно было хотя бы на несколько часов оторваться от всей этой неразберихи с проектом, а когда с ней вообще будет покончено, наверное, стоит серьезно задуматься, не сменить ли ему работу, если она мешает им с Мэгги жить вместе.
– Зачем нам ставить точку? – вдруг вырвалось у него. – Я хочу сказать – ведь как хорошо сидеть тут с тобой… – Не будем говорить об этом. Все это не так легко решить, и я не думаю, что готова сейчас в этом разбираться.
Такер выпрямился и серьезно посмотрел на нее.
– Давай поженимся, – сказал он.
– Господи! Это и есть решение?
– Не хочешь?
– Не в этом дело. – Мэгги нахмурилась. – По крайней мере, это – только часть решения. Я хочу сказать… – Мэгги вздохнула и покачала головой.
– Ладно, – сказал Такер. – Поговорим о чем-нибудь другом.
Он отхлебнул шоколада, наблюдая за Мэгги поверх кружки. Мэгги была высокая, гибкая и вполне могла бы стать моделью, если бы не предпочла профессию, в которой нужно было шевелить мозгами. Она принадлежала к тем женщинам, которые прекрасно выглядят, во что бы они ни были одеты, начиная от вечернего платья и кончая фланелевой рубашкой и джинсами: в них-то Мэгги и была сейчас. Ее густые каштановые волосы были зачесаны назад и собраны в небольшой хвостик, что подчеркивало скулы и линию лба. Светло-зеленые глаза не отрываясь смотрели на Такера. Полные губы улыбались.
«Не понимаю, – подумал Такер, – как я вообще мог с ней расстаться».
– Какое отношение вооруженное ограбление ресторана может иметь к твоему проекту? – спросила Мэгги, потом, слегка нахмурившись, помедлила и добавила: – Впрочем, наверное, я не должна об этом спрашивать. Я даже не уверена, что хочу узнать. Это ведь строго секретно, правда?
– Правда. Но твой допуск к секретным материалам еще действует. Я проверил перед тем, как пошел сюда.
– Еще бы! Но я не уверена, что хочу знать. – Мэгги пожала плечами. – Пойми меня правильно. Я любопытна, как кошка. Просто я не хочу в это вмешиваться. Понимаешь?
– Понимаю. Получается довольно странно. Итак, наметились уже две темы, которые мы не хотим обсуждать.
Мэгги потянулась и положила ладонь на его пальцы.
– А тебе поможет, если мы поговорим об этом? – спросила она.
– Всегда помогало.
Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Мэгги улыбнулась; похоже, она что-то решила. Обойдя кофейный столик, Мэгги села рядом с ним на диван.
– Так рассказывай! – предложила она, слегка коснувшись его колена.
Глава третья
Часовая стрелка на старых, отделанных бронзой часах, стоящих на каминной полке в Почтовой комнате, постепенно приближалась к римской цифре XII. «Полночь, – подумал Джеми. – Колдовской час. Последний вздох среды и первый вздох четверга. Круговорот времен года и самого времени в микромире». Он перевел взгляд с часов на сидевшего напротив него Томаса Хенгуэра, чья тщедушная фигура утопала в кресле. Пыхнув трубкой, Джеми выпустил в потолок спираль дыма.
– Мы с вами очень похожи, Джеми, – проговорил Том. – Два старика, пытающихся разгадать загадки невидимого мира.
– Похожи? – удивился Джеми. – У меня всегда было впечатление, что на мои исследования вы смотрите свысока.
– Ничего подобного. Просто я ставил под сомнение ваши методы и удивлялся вашей явной неспособности разглядеть реальность, которая прячется от всех нас за пределами того, что происходит здесь и сейчас. У меня, Джеми, преимущество перед вами, ведь я не только верю в этот магический Иной Мир, но я ходил по его дорогам, я могу пользоваться его силами.
Джеми покачал головой.
– Лучше расскажите мне про Сару, – сказал он. – Я не могу сейчас обсуждать, существует магия в реальности или нет.
На самом деле он покривил душой. С каждым словом гостя у Джеми учащалось сердцебиение, и, как ни странно, у него внезапно возникло впечатление, что Дом Тэмсонов слушает гостя так же жадно, как и он сам. В эту минуту Джеми понял то, чего не понимал раньше, понял, что между ним и Домом имеется какая-то связь. Дом построил прадед, Джеми получил его в наследство от своего отца Натана, а тот от своего отца Энтони.
Джеми думал о том, что он сам является частью этого Дома, стены которого отделяют его от внешнего мира. Вместе с Джеми стены эти подавались сейчас вперед, чтобы не пропустить ни слова из того, что говорил их странный гость: Джеми ощущал себя и частью башен, глядевших в небо Оттавы, и частью подвалов, пустивших свои каменные корни глубоко в землю, на которой стоял город. В эту минуту его глаза, словно окна Дома, смотрели одновременно и внутрь, и наружу.
– Магию нельзя сбрасывать со счета, – продолжал Том. – Благодаря ей я сижу здесь и разговариваю с вами, благодаря ей ваша племянница сейчас ходит по тропам Иного Мира, благодаря магии слишком многое сейчас пришло в движение.
– А почему вы здесь?
– Из-за событий, которые начались полторы тысячи лет назад.
Джеми вздохнул и отложил трубку в сторону.
– Хорошо, – сказал он. – Я вас выслушаю, но не обещаю поверить всему, что вы говорите. Я хочу получить ответы на некоторые вопросы. И если это влечет за собой урок истории…
Он не закончил фразу, и Том кивнул.
– Я постараюсь быть кратким, насколько это будет возможно, Джеми. – Том сложил руки на коленях и долго рассматривал хозяина Дома. – В Уэльсе был король Мэлгвин, имевший при себе друида, но кроме того, у него был враг. Этим врагом был бард Талиесин. Вам знакома эта история?
– Думаю, да. Талиесин победил в состязании по отгадыванию загадок, верно? И в ходе состязания умудрился оставить в дурках королевских бардов, друидов, да и самого короля. Правильно?
– Всё так. И более того. Король был человек мстительный. И хотя правила чести того времени запрещали ему мстить, он не забыл, не мог забыть, что Талиесин превзошел их всех. Он решил отплатить ему сполна. Но с бардами тогда нельзя было обращаться как с обычными людьми, особенно с такими, как Талиесин. И хотя король не мог нанести ему физический вред, изгнать его он мог. Главный друид короля заставил Талиесина сесть в лодку из прутьев и кожи и спустил лодку на воду. Он считал, что это подходящий для Талиесина удел – ведь много лет назад Талиесина выбросило на их берег в такой же лодке. Как же с ним еще поступить, если не вернуть в море, из которого он явился? Таким образом они – король и его друид – не будут нести ответственности за судьбу барда. Его судьба останется в руках Дилана Эйл Тона. Они рассудили так: пусть бог моря сам решит, что делать с бардом. Но за это злодеяние они поплатились. Когда отлив уносил Талиесина в море, он прокричал проклятие, и королевский друид превратился в камень. Стал каменным столбом и тысячу лет простоял на том пустынном берегу – высокий старый утес, смотрящий на запад в морскую даль.
– Как уэльский Мерлин, – заметил Джеми.
Том покачал головой:
– Мирддин, которого вы зовете Мерлином, действительно был валлийцем, Джеми. Но он не превращался в камень, ни сам, ни по чьей-то злой воле, как о том говорится в легендах. Он был и бард, и друид, а это мощное сочетание, из-за которого он стал величайшим волшебником на Зеленом Острове [77], другого такого на этом Острове не было никогда. А потом Леди Озер отвела его назад в Страну Лета – туда, где родился Талиесин, но куда он так и не вернулся.
– Очень романтично! – воскликнул Джеми. – Если только все это – правда.
– Разумеется правда.
– Только какое это имеет отношение к исчезновению Сары, вот что непонятно. Во всяком случае, моему скромному уму это недоступно. Где она, Хенгуэр?
– Вы уже долго меня слушали, позвольте мне закончить. Представьте себе, что эти двое – Талиесин и королевский друид – все эти годы оставались живы. Но они изменились. Друид пошел по пути Света, а бард сейчас обитает среди Теней. В современной жизни развитие техники достигло небывалых высот, одно чудо с потрясающей легкостью накладывается на другое. И представьте себе людей, которые сейчас сражаются при помощи магии – сейчас, когда боги удалились от мира и контролировать эту борьбу некому. Они способны погубить мир, ведь остановить их никто не в силах. Может ли пуля убить человека, способного превратиться в ветер? Можно ли удержать в тюрьме человека, способного стать тенью?
– Мы с вами очень похожи, Джеми, – проговорил Том. – Два старика, пытающихся разгадать загадки невидимого мира.
– Похожи? – удивился Джеми. – У меня всегда было впечатление, что на мои исследования вы смотрите свысока.
– Ничего подобного. Просто я ставил под сомнение ваши методы и удивлялся вашей явной неспособности разглядеть реальность, которая прячется от всех нас за пределами того, что происходит здесь и сейчас. У меня, Джеми, преимущество перед вами, ведь я не только верю в этот магический Иной Мир, но я ходил по его дорогам, я могу пользоваться его силами.
Джеми покачал головой.
– Лучше расскажите мне про Сару, – сказал он. – Я не могу сейчас обсуждать, существует магия в реальности или нет.
На самом деле он покривил душой. С каждым словом гостя у Джеми учащалось сердцебиение, и, как ни странно, у него внезапно возникло впечатление, что Дом Тэмсонов слушает гостя так же жадно, как и он сам. В эту минуту Джеми понял то, чего не понимал раньше, понял, что между ним и Домом имеется какая-то связь. Дом построил прадед, Джеми получил его в наследство от своего отца Натана, а тот от своего отца Энтони.
Джеми думал о том, что он сам является частью этого Дома, стены которого отделяют его от внешнего мира. Вместе с Джеми стены эти подавались сейчас вперед, чтобы не пропустить ни слова из того, что говорил их странный гость: Джеми ощущал себя и частью башен, глядевших в небо Оттавы, и частью подвалов, пустивших свои каменные корни глубоко в землю, на которой стоял город. В эту минуту его глаза, словно окна Дома, смотрели одновременно и внутрь, и наружу.
– Магию нельзя сбрасывать со счета, – продолжал Том. – Благодаря ей я сижу здесь и разговариваю с вами, благодаря ей ваша племянница сейчас ходит по тропам Иного Мира, благодаря магии слишком многое сейчас пришло в движение.
– А почему вы здесь?
– Из-за событий, которые начались полторы тысячи лет назад.
Джеми вздохнул и отложил трубку в сторону.
– Хорошо, – сказал он. – Я вас выслушаю, но не обещаю поверить всему, что вы говорите. Я хочу получить ответы на некоторые вопросы. И если это влечет за собой урок истории…
Он не закончил фразу, и Том кивнул.
– Я постараюсь быть кратким, насколько это будет возможно, Джеми. – Том сложил руки на коленях и долго рассматривал хозяина Дома. – В Уэльсе был король Мэлгвин, имевший при себе друида, но кроме того, у него был враг. Этим врагом был бард Талиесин. Вам знакома эта история?
– Думаю, да. Талиесин победил в состязании по отгадыванию загадок, верно? И в ходе состязания умудрился оставить в дурках королевских бардов, друидов, да и самого короля. Правильно?
– Всё так. И более того. Король был человек мстительный. И хотя правила чести того времени запрещали ему мстить, он не забыл, не мог забыть, что Талиесин превзошел их всех. Он решил отплатить ему сполна. Но с бардами тогда нельзя было обращаться как с обычными людьми, особенно с такими, как Талиесин. И хотя король не мог нанести ему физический вред, изгнать его он мог. Главный друид короля заставил Талиесина сесть в лодку из прутьев и кожи и спустил лодку на воду. Он считал, что это подходящий для Талиесина удел – ведь много лет назад Талиесина выбросило на их берег в такой же лодке. Как же с ним еще поступить, если не вернуть в море, из которого он явился? Таким образом они – король и его друид – не будут нести ответственности за судьбу барда. Его судьба останется в руках Дилана Эйл Тона. Они рассудили так: пусть бог моря сам решит, что делать с бардом. Но за это злодеяние они поплатились. Когда отлив уносил Талиесина в море, он прокричал проклятие, и королевский друид превратился в камень. Стал каменным столбом и тысячу лет простоял на том пустынном берегу – высокий старый утес, смотрящий на запад в морскую даль.
– Как уэльский Мерлин, – заметил Джеми.
Том покачал головой:
– Мирддин, которого вы зовете Мерлином, действительно был валлийцем, Джеми. Но он не превращался в камень, ни сам, ни по чьей-то злой воле, как о том говорится в легендах. Он был и бард, и друид, а это мощное сочетание, из-за которого он стал величайшим волшебником на Зеленом Острове [77], другого такого на этом Острове не было никогда. А потом Леди Озер отвела его назад в Страну Лета – туда, где родился Талиесин, но куда он так и не вернулся.
– Очень романтично! – воскликнул Джеми. – Если только все это – правда.
– Разумеется правда.
– Только какое это имеет отношение к исчезновению Сары, вот что непонятно. Во всяком случае, моему скромному уму это недоступно. Где она, Хенгуэр?
– Вы уже долго меня слушали, позвольте мне закончить. Представьте себе, что эти двое – Талиесин и королевский друид – все эти годы оставались живы. Но они изменились. Друид пошел по пути Света, а бард сейчас обитает среди Теней. В современной жизни развитие техники достигло небывалых высот, одно чудо с потрясающей легкостью накладывается на другое. И представьте себе людей, которые сейчас сражаются при помощи магии – сейчас, когда боги удалились от мира и контролировать эту борьбу некому. Они способны погубить мир, ведь остановить их никто не в силах. Может ли пуля убить человека, способного превратиться в ветер? Можно ли удержать в тюрьме человека, способного стать тенью?