Деланси Элизабет. Предначертано судьбой

   На следующий день Джиб чуть было не взорвался. Порыв ветра загасил его свечу, и он никак не мог достать спички, чтобы зажечь ее. Затем он бросился к выходу из тоннеля, на ощупь прокладывая себе путь. В шахте было заложено восемь шурфов для взрыва и если бы они взорвались при нем, его бы разнесло на мельчайшие кусочки.
   Чэпмен воспользовался случаем и сказал ему, что он становится неосторожным и что ему следует хорошо отдохнуть. Перепуганный до смерти, Джиб направился к речушке, чтобы освежиться. Когда он приблизился к ущелью, он увидел кабриолет Джулии, стоявший перед домом Чэпмена. При мысли о Джулии он' взволновался еще больше.
   Если бы он чувствовал себя нормально и от него не воняло бы, как от старого козла, он тут же направился бы к дому Чэпмена. Но сейчас было не до этого. Он повернул к берегу речушки, прямо на юг, где находились хлопковые поля и где вода вспучивалась и грохотала, переворачивая тяжелые камни на своем пути. Пока Лаки пил воду, Джиб сбросил с себя грязную одежду и погрузился в воду. Ледяная вода обожгла его ноги и тело. Он лег на воду и лежал, омываемый холодной водой, пока не замерз. Затем он обсох, надел свою черную рубашку и брюки, вскочил на лошадь и поехал вверх по реке.
   Кабриолет Джулии все еще стоял перед домом Чэпмена.
   Джиб соскочил с лошади перед самым домом и привязал ее к забору. Он постоял минуту, поглаживая свои небритые щеки. В этот момент из дома вышла Джулия.
   Он был потрясен цветом ее платья — это было платье фиолетового цвета, на фоне которого ярко сияли каштановые волосы и голубовато-зеленые глаза. Он беззвучно уставился на нее, как вынутая из воды рыба.
   — Джиб, — сказала она, — как дела?
   Дела у него шли не очень хорошо. Он чувствовал себя как зеленый юнец и совершенно ничего не мог сказать.
   Она подошла к нему поближе, держа на руках маленького Джильберта. Джиб почувствовал запах превосходных духов и шуршание ее шелкового платья.
   — Ты удивлен?
   Он наконец обрел способность говорить. — Ты выглядишь так чудесно, что мне кажется, ты сейчас растаешь на солнце.
   Она весело рассмеялась и прижала Джильберта к своей щеке. — Спасибо за комплимент.
   Он продолжал пожирать ее глазами. В черном она выглядела столь же прекрасно, но была чуточку отстраненной. Черный цвет ее платья как бы говорил: «держись от меня подальше». Любой мужчина чувствует себя неуверенно, когда видит женщину в черном платье. Но платье легкого цвета, плотно прилегающее к ее груди и открывающее часть ее спины, совершенно меняло настроение мужчины.
   Она кокетливо повернулась вокруг. — Тебе нравится?
   Он посмотрел на ее нежную спину, на грудь, изогнутую таким образом, что так и хотелось к ней прикоснуться, на ее скрытые бедра.
   — Да. Очень!
   Вообще говоря, подумал Джиб, это очень забавно, что она приоделась для поездки в ущелье Даблтри. Затем ему пришла в голову мысль, что она это сделала специально для него, что это все имеет к нему какое-то отношение. Эта мысль была ему чрезвычайно приятна, и его настроение мгновенно улучшилось.
   — Восемь месяцев я была во всем черном, — сказала Джулия. — Я думаю, что Эдвард сказал бы, что этого срока вполне достаточно.
   Она так же сказала ему, что настало время изменить свою жизнь.
   — Джилберт становится таким толстеньким, — сказала она и покачала его на руках, как бы показывая его Джибу. Глаза Джилберта были широко открыты и поражали голубизной небесного цвета. Он моргнул и помахал своими маленькими кулачками. Джиб готов был поклясться, что он улыбнулся ему.
   — Привет, Джилберт!
   Джиб пошел вслед за Джулией в дом. Миссис Чэпмен подбежала к нему, но он не обращал на нее ни малейшего внимания. Он по-прежнему не мог оторвать глаз от Джулии.
   Миссис Чэпмен взяла на руки ребенка. — А вы вдвоем выйдите во двор, — сказала она им, — и подышите весенним воздухом.
   Они последовали ее совету, вышли из дома и направились вдоль речушки, радуясь полуденному солнцу. Они спустились вниз, где неподалеку от берега рос хлопок. Вокруг пели птицы и слышался шум быстро текущей воды.
   Джиб чувствовал себя несколько неловко и все время молчал. Улыбка Джулии выбила его из колеи. Она спросила его что-то насчет дел на шахте, но он так и не смог толком ничего ответить. У него просто не хватало духу выговорить целое предложение.
   Она покачала головой. — Что-нибудь случилось, Джиб?
   — Нет.
   Она остановилась, чтобы сорвать яркий и красивый лесной цветок. — Ты какой-то странный сегодня, — сказала она. — Из тебя слова не вытянешь.
   Она снова улыбнулась, и снова ее улыбка поразила его. Она притягивала к себе, как вода умирающего от жажды человека.
   Вплоть до настоящего момента Джиб не осознавал, что умирает от жажды, но сейчас, находясь рядом с ней, он понял, что страстно желает ее, что не может без нее.
   — Мне кажется, что мне не хватает опыта, — сказал он. — Чэпмен не очень силен в таких делах.
   Она посмотрела на его руки. — Ты сказал, что тебе приходится много работать.
   Его колени были ободраны, а руки покрыты мозолями. — Да, достаточно много. — Он тут же спрятал руки в карманы.
   Она стояла рядом с ним и попыталась прикрепить цветок к его рубашке. Он уставился на очаровательный изгиб ее щек и на спадающие локоны волос. Воротник ее платья был отделан красивой тесьмой.
   — Я соскучилась по тебе; Джиб, — сказала она.
   У него что-то сжалось в горле. Все его тело заныло от страсти и желания. — Принцесса, — сказал он и, наклонившись над ней, поцеловал ее в щеку. Затем он пристально посмотрел на покрасневшие щеки и золотые волны ее волос. Ее глаза были похожи на тропическое море. Они были такие же теплые, ласковые и голубые с зеленым оттенком. Он снова поцеловал ее в щеку.
   Она повернула голову и подставила свои губы для поцелуя. Это был сладостный, легкий и нежный поцелуй, напоминающий поцелуй ангела.
   Джиб почувствовал, что его пронзило будто ножом. Это было острое, чистое и неотвратимое чувство, охватившее все его естество. Она повторяла шепотом его имя, прикоснувшись губами к его губам. Это было невыразимо легкое прикосновение, без какого-либо грубого нажима. Ее легкие пальцы нежно обхватили его шею, теребя волосы на затылке.
   Джиб нетерпеливо обнял ее и притянул ближе к себе. Ее нежные и страстные губы были открыты .навстречу его губам. Это был божественный поцелуй. Ее руки глубоко погрузились в его волосы. Он безудержно целовал ее и ласкал руками ее тело. Всем своим телом он почувствовал ее грудь, а когда он прижал ее бедра к своим, ее руки судорожно сжались, а ее язык глубоко проник в его горячий рот.
   Он сильно прижал ее к своему телу. От неожиданности она вскрикнула, как бы приводя его в чувство. Он отпрянул назад. Ее глаза горели от страсти, ее губы были слегка увлажнены и полуоткрыты. Джиб понял, что то, что происходит между ними, нарушает все его планы и подвергает его опасности.
   — Нам не следовало бы этого делать, — сказал он, чувствуя как гудит его голова и-бешено колотится сердце.
   Она не спеша поправила платье и платок на шее, продолжая улыбаться. — Мне нужно возвращаться домой.
   Джиб проводил ее до кабриолета. Они шли по свежей, весенней траве и ярким цветам. Он помог ей взобраться на сиденье, не зная, что сказать на прощанье. Он все еще дрожал от охватившего его волнения и прилива нежности. То, что ему было нужно от Джулии, уже переходило рамки обычных мужских желаний. Он начал ощущать неистребимую потребность в счастье. Он хотел сделать счастливой ее и сам найти в ней свое счастье
   — Я уже разговаривала с мистером Кулиджем, — сказала она, — Он открыл счет в банке на твое имя.
   Какое-то время Джиб не мог сообразить, о чем она говорит. Затем он вспомнил о своем плане. Он попытался успокоиться, сосредоточившись на этом плане. — Спасибо, — сказал он. — Спасибо, что помогла мне выбраться из тюрьмы.
   Она взяла его за рукав. — Не забудь, что в следующее воскресенье ты должен крестить Джилберта.
   — Я обязательно буду там.
   Джулия поехала вверх по дороге на своем покачивающемся на кочках кабриолете. Джиб долго смотрел на удаляющийся экипаж, пытаясь собраться с мыслями.
   — Хорошие манеры и хороший характер — это совершенно разные вещи, Джулия.
   Гарлан был рассержен и нетерпелив. Джулия с большим трудом поддерживала с ним разговор. Они коротали время в вестибюле отеля Ригал, где было тепло, пахло дымом от сигар и кухней.
   Она улыбнулась джентльмену, который поприветствовал ее и назвал ее по имени. Она чувствовала себя такой же свежей и юной, как весна. Она была одета в прекрасный костюм яркого цвета, который был прислан ей женой Ренделла еще прошлым летом. Вместе с этим костюмом она прислала шикарную коричневую шляпку, украшенную перьями. Эта шляпа хорошо гармонировала с волосами Джулии.
   — Мне кажется, — сказала она, — что хороший характер и хорошие манеры всегда сочетаются,
   — И доброе сердце, — добавила она про себя. — Джиб подарил миссис Чэпмен детскую корзинку для Джилберта. А в хорошую погоду он всегда берет Джилберта с собой на улицу и показывает ему горы. Миссис Чэпмен говорит, что Джиб всегда разговаривает с ребенком, как со взрослым, как будто тот его понимает.
   Старшая официантка провела их через шумный обеденный зал ресторана, украшенный розовыми обоями и зеркалами в позолоченных рамах. Джулия быстро шла за официанткой, обходя обеденные столы. Она не стала ждать Гарлана, который задержался в вестибюле, чтобы поприветствовать своих знакомых.
   Когда бы он ни приехал в этот город, Гарлан всегда останавливался в этом отеле, у него был свой номер. Обычно он обедал здесь же, вместе Барнетом Кейди или кем-нибудь другим из членов городского совета. Сегодня он пригласил на обед Джулию. — Нам нужно обсудить некоторые очень важные дела, — сказал он ей.
   Через несколько минут пришел Гарлан и сел на стул, отбросив полы пиджака. Он медленно обвел взглядом обеденный зал, чтобы убедиться, что не упустил никого из своих многочисленных знакомых. Он всегда был окружен какими-то очень важными персонами.
   — Что мы будем есть? — спросил он, стараясь быть веселым и непринужденным. Однако его крупное лицо говорило о том, что он раздражен.
   — Отбивные из баранины вполне подойдут, — сказала Джулия.
   Когда официантка ушла выполнять заказ, Гарлан снова взялся за свое. — Я очень обеспокоен, Джулия. Меня очень волнуют ваши отношения с этим Бутом. Этот человек распространяет о вас всякие небылицы, грязные сплетни, бахвалясь перед всеми, что он находится с вами в интимных отношениях.
   — Я думаю, что вы, возможно, сами спровоцировали его на такие разговоры.
   Гарлан не обратил внимания на то, что она его прервала. — Вы предоставили ему алиби, в то время как он ограбил сейф в конюшне. Вы позволили ему всю ночь находиться в вашем доме. А сейчас вы сняли свои траурные одежды. Вы можете нарваться на скандал, Джулия. Вы ставите всех нас в неловкое положение.
   На столе появились тарелки с супом, блестевшим от обильного слоя жира. — Я полагаю, — сказала Джулия, — что мы слишком много говорим о мистере Буте. Что же касается траурного платья, то Эдвард никогда не считал, что это обязательный ритуал. Он всегда говорил, что короткая память лучше сказывается на умственном состоянии человека, чем фиксация сознания на прошлом.
   Гарлан в отчаянии засопел. — Это нелепо.
   Джулия попробовала суп. Она долго и отчаянно спорила о нелепости траурного наряда, отстаивая свою правоту. Она хорошо понимала, что этот поступок может вызвать глухие упреки всех знакомых, но носить черное платье в то время как сама природа переливалась всеми цветами радуги, казалось ей крайне неуместным.
   В глубине души она прекрасно понимала, что главной причиной этого разговора был не ее траурный наряд, а Джиб. Она вспомнила выражение его лица, когда миссис Чэпмен взяла ребенка и настойчиво вытолкала ее из дома. Она стояла перед домом в своем лучшем шелковом платье, явно неуместном для этой полуденной поездки в горное ущелье. Тогда она впервые почувствовала, что совершенно обезоружила Джиба своей красотой. Он лишился дара речи и долго не мог прийти в себя. О том, что произошло позже, она думала каждую ночь. Она вспоминала его жадные поцелуи и почти грубую силу его объятий.
   — Джулия, — сказал Гарлан, — вы не должны думать о Буте, как о возможном претенденте. Он вам не пара.
   Джулия прикоснулась салфеткой к своим губам, всеми силами стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Она не могла не чувствовать некоторой симпатии к Гарлану. Она никогда не давала ему никаких надежд, но он продолжал верить, что их дружба может со временем перерасти во что-либо большее.
   — Если вы меня спросите, объявил ли он о своих намерениях, то я отвечу — нет. — Она подумала о том, что Гарлан пришел бы в неописуемую ярость, если бы узнал, что она вложила немалые деньги в Ратлинг Рок.
   — Я могу обеспечить вам жизнь, о которой мечтают многие женщины, — продолжал свою речь Гарлан. — Материальный комфорт, социальный статус, достойных и надежных друзей. Подумайте об этом, прежде чем связываться с каким-то проходимцем, пытающимся нагло воспользоваться вами. Это уже не первый случай, когда вы совершаете ошибку в суждениях.
   Джулия опустила ложку в тарелку и посмотрела на собеседника. — Что вы хотите этим сказать?
   — Сейчас нет надобности вдаваться в детали, — сказал он. — Я полагаю, вы хорошо знаете, что я имею в виду.
   Джулия сидела тихо, ожидая, что он скажет дальше. Ей очень хотелось, чтобы он развеял внезапно появившееся у нее чувство страха. Но он продолжал молчать, тщательно пережевывая хлеб и не глядя на нее. Она вдруг отчетливо поняла, что именно эта черта не нравилась ей в нем больше всего. Он часто использовал молчание, чтобы продемонстрировать свое неудовольствие.
   — Я считаю, что вы должны объяснить мне, что вы имели в виду, — продолжала настаивать Джулия.
   Гарлан поднял голову, и в его глазах она заметила торжествующий блеск. — Эдвард ведь оказал вам большую услугу, взяв вас в жены, не правда ли?

ГЛАВА 17

   Джулия ушла из отеля Ригал сердитая и потрясенная. Рэндалл, ее собственный брат, предал ее. Конечно, он не думал о том, чтобы предать ее. Он, вероятно, предполагал, что ведет себя достойно. Но Джулии было совершенно ясно, что он злоупотребил ее доверием.
   Согласно словам Гарлана, во время визита в Стайлз прошлой осенью Гарлан встретился с ним и поделился, совершенно искренне, как считала Джулия, своими мыслями, относительно возможной женитьбы на Джулии. Рэндалл чувствовал себя в некотором роде обязанным и рассказал ему о некоторых деталях ее прошлого.
   То, что он сделал, было выше ее понимания. Он рассказал Гарлану о самом постыдном эпизоде ее жизни, который она сама старалась забыть и почти забыла, учитывая, что с тех пор прошло уже очень много времени. Это была тайна, которая могла уничтожить ее в глазах обитателей этого города. И как ни отвратителен был его поступок, Джулию он нисколько не удивлял. Рэндалл всегда был слишком придирчив и самоуверен. Несмотря на то, что он был превосходным врачом, он всегда проявлял крайнюю нетерпимость к человеческим слабостям и ошибкам, в особенности, когда речь шла о женщинах.
   Джулия медленно шла по тротуару в направлении Бон Тона. В руке она несла небольшую медицинскую сумку. Нет абсолютно никакого смысла терзать себя предательством Ренделла, говорила она себе. Сейчас уже невозможно установить то, что произошло. Она благодарила Бога за то, что Гарлан симпатизировал ей. Несмотря на его первоначальное раздражение, он весьма внимательно выслушал ее объяснение. К тому же, он пообещал ей, что все это останется между ними. И сейчас Джулия могла только молить Бога, чтобы он оказался таким же добрым, как и его слова. Ярко светило солнце, а на улице было полно пыли. Мимо пронеслась карета, подняв клубы пыли. Джулия вынуждена была отвернуться в сторону и закрыть нос платком. Подойдя к Бон Тону, она поднялась по лестнице на второй этаж и вошла в тусклый и прокуренный зал, в котором гулко раздавались женские и мужские голоса. Джулия старалась не смотреть по сторонам и направилась прямо к бару. Она не хотела видеть девушек легкого поведения и их собутыльников.
   Неожиданно отворилась дверь, и в зал вошла Сейрабет Браун. Вслед за ней в бар вошел какой-то мужчина. Джулия опустила глаза и робко отступила к стене, надеясь в душе, что останется незамеченной.
   — О, добрый день, миссис Мэткаф.
   Джулия заставила себя поднять голову и посмотреть на подошедших людей. — Добрый день, Сейрабет, — ответила она, чувствуя, как что-то застряло в ее горле. Рядом с Сейрабет стоял весьма смущенный Ли Тейбор.
   Джулия в недоумении уставилась на него. — Почему… Ли…
   Он пробормотал что-то нечленораздельное и гут же вышел из зала.
   — Не обращайте на него внимания, — сказала Сейрабет, — он очень стеснительный. Вы ищете Берта Скоби?
   — А что… Да. Я слышала, что он снял комнату здесь, после того, как оставил миссис Китчен.
   — Вторая дверь налево от лестницы, — сказала Сейрабет. — Он выглядит вполне здоровым, если не говорить о том, что напился до полусмерти. — Она ухмыльнулась Джулии и последовала за Ли в другой зал, плотно прикрыв за собой дверь.
   Джулия воспользовалась моментом, чтобы прийти в себя. Ли зашел к Сейрабет в ее комнату в Бон Тоне. И, судя по всему, они там не в шахматы играли!
   Она прошла дальше по коридору, присматриваясь к каждой двери. Интересно, думала она, что еще здесь может произойти? Остановившись у двери комнаты, где жил Скоби, она постучала и произнесла его имя.
   — Дверь открыта, — прогрохотал голос внутри.
   Джулия отворила дверь и увидела, что Скоби растянулся на незаправленной кровати и имел вид человека, который никогда не расстается с бутылкой виски.
   Он помахал ей бутылкой и отпил из горлышка. — Думаю, что я все еще стою пяти долларов.
   Джулия сморщила свой нос от запаха пота, паров виски и нестиранной одежды. — Безусловно, мистер Скоби.
   Она помогла ему снять рубашку и внимательно осмотрела раны. Несмотря на то, что он вел отвратительный образ жизни, злоупотребляя спиртным, его раны все же успешно заживали. — Я могу сказать, что вы вполне можете вернуться к своей работе, — сказала она. — Разумеется, вы должны работать укороченный день, но тем не менее, вы уже вполне способны к труду. Вам следует постоянно двигать этим плечом.
   — У меня нет никакой работы, — сказал он. — Хьюгз рассчитался со мной и отослал меня из шахты. Он сказал, что я ему не нужен, если не смогу работать в паре.
   — Мне очень жаль, что так случилось, — сказала Джулия, совершенно не удивляясь тому, что произошло. Это было уже не впервые и поэтому не удивительно, что Гарлан уволил человека, который не в состоянии работать полную смену.
   — Это он пожалеет об этом, — сказал Скоби. Дрожащими пальцами он застегнул пуговицы рубашки.
   — Почему он пожалеет? — спросила Джулия настороженно.
   Скоби закатил свои затуманенные глаза вверх. — Вы услышите в свое время. Вы все услышите в свое время.
   — Может быть, вам следует воспользоваться этой возможностью и поехать в Бьют? — сказала Джулия, застегивая свою медицинскую сумку. — Говорят, там есть много работы.
   Скоби грустно ухмыльнулся. — То же самое мне сказал Хьюгз. Но я не хочу ехать в Бьют.
   В субботу, за день до крещения, Джиб забрал с собой в город всю свою лучшую одежду. Он тщательно почистил шляпу, протер щеткой выходной костюм, затем зашел в парикмахерскую, чтобы побриться и подстричь волосы. Когда он вышел из парикмахерской, чтобы помыться горячей водой в бане, на улице стояла большая толпа ковбоев и горнодобытчиков. Это была длинная очередь людей, желавших во что бы то ни стало смыть с себя застарелую грязь. Джиб слышал, что миссис Лавиния не допускала в свое заведение людей, которые давно не видели мыла и воды.
   После ужина в Пиккексе, Джиб заглянул в Бон Тон. Салун был до отказа забит людьми, убивавшими здесь субботний вечер. Деллвуд предложил ему место в небольшой комнате, где хранились продукты.
   — Хочешь выпить? — прокричал ему Деллвуд из дальнего конца зала.
   Джиб поднял ногу на медную подставку. — Нет, мне нужно быть завтра в церкви. — Он чувствовал, что гордится этим обстоятельством.
   — Да, я слышал, — сказал Деллвуд и покачал головой. — Я надеюсь, что этот малыш не окажется таким же непутевым, как ты.
   Это замечание разозлило Джиба. Это, вероятно, проявилось на его лице, так как Деллвуд тут же добавил. — Конечно, я видел и похуже. — Он выдернул тряпку из-за пояса и начал поспешно вытирать бар. — Ты слышал что-нибудь о Сейрабет и Ли?
   — А что такое?
   — Они снова вместе.
   — Ты это точно знаешь? — Наверное это произошло две недели назад, когда он был на своей шахте, подумал Джиб.
   — Ли болтается здесь каждый вечер и не отрывает от нее влюбленного взгляда. — Деллвуд кивнул в сторону игровой комнаты. — Ты можешь сам в этом убедиться.
   Джиб как раз уже собирался это сделать, когда на фоне звуков пианино и банджо послышался резкий звук разбитого стакана или стекла. Он резко повернулся назад и увидел, что неподалеку от него вертелся на боку перевернутый стол, а с него посыпались на пол стаканы и карты.
   — Господи Всемогущий! — воскликнул Деллвуд и быстро направился к месту происшествия.
   У стола стоял Скоби с подвязанной к плечу рукой и жутко матерился. Рядом с ним подпрыгивал какой-то ковбой, как будто стол упал ему прямо на ногу.
   — Я клянусь, Скоби, — кричал ему ковбой, — ты тупее упрямого осла.
   Скоби вплотную подошел к ковбою. Оба они стояли нос к носу, осыпая друг друга ругательствами.
   — Ну хватит вам, — сказал Деллвуд. — Прекратите. Джиб заметил, как ковбой повалил Скоби на пол. Он быстро выскочил из-за своего столика и бросился к ним. Через секунду он уже стоял между ними, пытаясь их растащить. Скоби стал напирать на Джиба, пытаясь добраться до ковбоя.
   — Остынь, Скоби, — сказал спокойно Джиб, отталкивая его локтем. — Ты сейчас не в форме, тебе ещё рано драться. — От Скоби исходил такой сильный запах виски, как будто он вылез из винной бочки.
   Скоби бросил затуманенный взгляд на Джиба и тут же потерял к ковбою всякий интерес. — Вот это да, — сказал удивленно он. — Посмотрите сюда. Это, кажется, мистер Джиб Бут. — Он покачивался на ногах и смотрел на Джиба своими остекленевшими глазами. — Как поживает вдова? Ты все еще скачешь на этой молодой кобыле?
   Джиб размахнулся и ударил Скоби в челюсть.
   Скоби покачнулся и рухнул на пол, как бревно.
   Вокруг быстро собралась толпа зевак, которые что-то громко кричали и свистели. В голове Джиба гулко стучала кровь, не давая ему возможности контролировать себя. Он наклонился вниз и попытался поднять Скоби на ноги. Его глаза бессмысленно вращались, оглядывая зал, а челюсть беспомощно отвисала.
   — Отойди от него, Джиб, — сказал Джибу подошедший к нему Ли и положил руку ему на плечо.
   Джиб приблизил свое лицо к Скоби. — Если ты еще скажешь что-нибудь подобное, я вытряхну из тебя все твои вонючие потроха.
   — Это звучит как угроза, Бут.
   Громкий и властный голос начальника полиции подействовал на Джиба, как ведро холодной воды. Он тут же отпустил Скоби и повернулся назад. Маккьюиг стоял рядом с ним, держа руку на своем шестизарядном револьвере. Его усы были закручены в тугие маленькие завитушки.
   — Понимайте это как хотите, — сказал Джиб.
   Он осмотрел зал. Все стояли вокруг них, затаив дыхание. Только Скоби продолжал стонать. Он вспомнил слова Джулии, которая предупреждала его, чтобы он не позволял посетителям бара втянуть его в какую-нибудь драку. Черт возьми, подумал он, я ведь не хотел ввязываться в это дело. Во всяком случае, не сегодня.
   — Может быть мне, лучше забрать тебя с собой и снова отправить в камеру? — сказал Маккьюиг. — Тюремная камера немного охладит тебя.
   Джиб почувствовал, как комок застрял в его горле. — Я должен быть в церкви завтра утром.
   Еще какое-то время в салуне царило молчание. Затем раздался хохот. Через минуту уже весь зал грохотал от гомерического смеха. Хохот был настолько громким, что, казалось, будто люди уже не смеялись, а просто визжали, хлопая в ладоши и ударяя по столам кулаками. Было такое ощущение, что даже стены сейчас рухнут, не выдержав шума. Даже начальник полиции наклонился вперед и рычал от смеха, придерживая руками живот.
   Джиб понуро опустил голову. Ему очень хотелось стать в позу шутника и позубоскалить вместе со всеми, радуясь удачной шутке. Но этот смех почему-то испортил ему все настроение. Этот смех напомнил ему о том, кем он был — красноречивым бродягой, который решил надуть доверившуюся ему женщину.
   Смех в зале постепенно прекратился и незаметно перерос в спокойный разговор. Маккьюиг все еще смотрел на него с ухмылкой на устах. — Ты всегда сможешь помолиться в тюрьме, — сказал он.
   — Как-нибудь в другое время, — ответил Джиб.
   Он пересек большой зал салуна и вышел через вращающиеся двери на улицу. На тротуаре он остановился и представил себе весь ритуал крещения, который предстоял ему завтра утром. Почему-то у него было дурное предчувствие. Когда он встанет с Джилбертом на руках, они, вероятно, начнут смеяться над ним так же, как и сегодня. Они все считают его бездомным обманщиком и негодяем. Да, они все будут смеяться над ним, тем более что у них будут для этого все основания. Даже для него самого крещение ребенка в церкви выглядит смешным.