Страница:
Джиб с удовольствием пожал руку этому человеку. — Рад познакомиться с тобой, Эймс.
Эймс был симпатичным человеком, но он, вероятно, никогда не утруждал себя улыбкой. — Мне тоже очень приятно, мистер Бут, — сдержанно сказал он. — Я слышал о тебе много хорошего от моего сына Джимми. — В речи этого человека был заметен след от корнуэльского диалекта. — Отис говорит, что ты крутой парень.
— Крутой парень, это не совсем то, что мы думаем, когда имеем в виду Джиба, — сказал Уолтер Стрингер, вызвав новый взрыв смеха всех присутствующих.
— Отстань, Уолт, — раздраженно сказал Ли, покраснев от досады за своего друга. — Это не по-христиански — нападать на человека в это воскресное утро.
Уолт спрятал в карман трубку и обнял Джиба за плечи, что можно было расценить, как жест примирения и прощения. — Я знаю лишь одно — никто еще не называл своего ребенка моим именем. — Он вытащил из внутреннего кармана пиджака серебряную фляжку и протянул ее Отису. — Это за твоего Джилберта, чтобы он вырос здоровым, и чтобы ты мог гордиться им.
— Ваше здоровье, — сказал Отис и сделал глоток из предложенной ему фляги.
Фляга стала переходить от одного мужчины к другому. Джиб был крайне удивлен тем обстоятельством, что эти люди распивали спиртное прямо у здания церкви, хотя и не на глазах у женщин. Но с другой стороны, подумал он, сегодня ведь совершенно особый случай. Когда Барнет протянул ему флягу, Джиб принял ее и сделал глоток.
Как только они все немного угостились, разговор тут же перешел в другое русло. Они стали говорить о местных политических событиях, о предстоящей в следующем году конституционной конвенции и о том, выиграет ли Гарлан Хьюгз выборы в местные органы власти. Джиба практически ничего не интересовало в этих разговорах. Он был очень рад, что здесь под деревьями не было самого Хьюгза.
Он бросил взгляд на Эта Эймса, который отошел в сторону и уныло ковырялся в грязи, прилипшей к его сапогам. По всему было видно, что его также не интересуют подобные разговоры. — Как там поживает твой малыш? — спросил Джиб.
Эймс кивнул головой на склон у церкви, где светлоголовый Джимми резвился вместе с другими мальчишками. — Его ноги хорошо подкованы, — сказал Эймс. — Он часто вспоминает тебя, мистер Бут. Он говорит, что ты обещал ему научить его карточным фокусам.
— Он, кажется, действительно заинтересовался этим делом.
— А вон там стоит моя жена с маленьким Вирджилом и Тилли. — Джиб посмотрел туда, куда показал ему Эймс, и увидел женщину с ребенком на руках и девочкой, державшейся за ее платье. По ее виду можно было догадаться, что она ждет еще одного ребенка.
— Моей жене приходится надеяться только на мою работу в шахте. Поэтому мне обязательно нужно попробовать себя в состязаниях, мистер Бут. А еще, лучше бы ты не учил моего Джимми играть в карты.
Джиб вспомнил, как Джулия говорила ему о том, что матери Джимми не понравится, что он играет в карты. Он был немного смущен тем, что пытался приучить мальчика к картам. — Ты можешь рассчитывать на это, — сказал Джиб. — И зови меня просто Джиб.
— В таком случае, ты можешь звать меня просто Эб. — Эймс сложил руки на груди и посмотрел на Джиба более теплыми глазами. — Я подниму наверх гранит за два дня до соревнований, с тем, чтобы люди могли потренироваться. Если мы будем партнерами, нам понадобится дополнительный стальной бур. Я посмотрю, сказал он, — может быть, мистер Хьюгз разрешит мне взять с собой из шахты.
— Я принесу стальной бур со своей шахты, — сказал Джиб. Ему пришлось еще раньше закалить этот бур на тот случай, если в тоннеле попадется твердая порода.
— Ну, в таком случае все будет нормально, — сказал Эб.
Джиб вдруг вспомнил, что его уже не будет в Стайлзе до Четвертого июля, когда начнутся соревнования. В это время он уже должен быть снова на востоке вместе с семьюдесятью пятью тысячами долларов в кармане.
— Я слышал, что ты уже опустился на четвертый уровень, — сказал он, стараясь перевести разговор на другую тему. — Как все это выглядит?
Лицо Эба стало слегка настороженным, а глаза быстро забегали. — Руда не всегда лежит там, где ты собираешься ее найти.
Его уклончивый ответ подстегнул любопытство Джиба. Он более пристально посмотрел на собеседника. — Что это означает, черт возьми?
— Там немало хорошей руды, но она вся пятнистая, вперемежку с пустой породой.
— Можно хоть примерно определить ее количество? Эб пожал плечами и проворчал куда-то в сторону: —
Полагаю, что это некоторое среднее количество.
Джиб снял шляпу и провел рукой по волосам. Нет ничего плохого в том, что человек неразговорчив. Джиб часто встречал таких людей. Но когда человек быстро прекращает разговор на определенную тему и старается не смотреть собеседнику в глаза, это всегда наводило Джиба на размышление.
— Говорят, что «Континентал» уже практически мертв, — сказал Джиб. — Конечно, никто не знает, что может находиться на пару дюймов ниже.
Эб промолчал.
— Я и Отис стараемся определить состояние руды по ее оттенку. Мы работаем в Ратлинг Роке, — продолжил Джиб. — Это не очень надежное средство, но оно позволяет не работать нам вслепую.
Может быть, люди в бригаде Эба более квалифицированы, думал Джиб. Может, они исследуют руду тогда, когда она уже доставлена на поверхность. Но трудно было себе представить, чтобы первоклассные горнопроходчики не могли определить состав руды в самом забое.
Джиб продолжал рассказывать Эбу о своей философии горного дела, о том, что они с Чэпменом планируют сделать в Ратлинг Роке, о своих планах на будущее. Во время этого разговора ему пришла в голову совершенно другая мысль. На шахтах «Континенталя» были остановлены около двадцати камнедробилок. Вся смена шахтеров, работавших на поверхности, получила свои деньги и была отправлена в город. Какая-то бригада начала копать на другом уровне и поднялась наверх совершенно пустой. Потом появились сообщения о том, что у них возникли проблемы с оползнями.
Вообще говоря, в этом не было ничего особенного. Просто старая шахта. Это случается почти каждый день.
Но что-то не давало Джибу покоя. Он чувствовал, что здесь что-то не так. У нею всегда было хорошее чутье на места, где могли быть зарыты большие деньги. А сейчас его чувство заметно усилилось. Он напряг свою память, чтобы припомнить все, что когда-то мог слышать, не придав значения.
— Джимми сказал мне, что ты знаком с Бертом Скоби, — сказал Джиб.
Эймс молча кивнул головой. — Мы вместе работали на четвертом уровне, — наконец произнес он. — Мистер Хьюгз дал ему отпуск после того, как его подстрелили.
Это несколько нарушало его теорию, подумал Джиб. Если Хьюгз старался что-то скрыть от посторонних, он не допустил бы этого болтуна и пьяницу Скоби в забой и тем более не отпустил бы его в отпуск.
— Говорят, что «Континентал» находится на грани краха и банкротства.
— Лично меня это совершенно не волнует, — сказал Эймс сквозь плотно сжатые губы. Было совершенно очевидно, что он не получает никакого удовольствия от слишком назойливых расспросов Джиба.
— Если ваша шахта закроется, и ты вынужден будешь искать работу, я надеюсь, что Отис найдет возможность пристроить тебя в Ратлинг Роке, — сказал Джиб, давая понять Эймсу, что ничего другого он не имел в виду. — Если конечно, дела там пойдут плохо, — добавил он.
Эб не ответил ему улыбкой, как ожидалось. — Я очень признателен тебе, но если дела пойдут плохо, я надеюсь получить должность начальника смены. Если все так и произойдет, то Джимми сможет остаться в школе. Если же все останется по-прежнему, то ему придется в следующем году спуститься под землю в качестве подручного инструментальщика.
Джиб посмотрел на поношенный пиджак Эймса, на его усталые глаза. Он вспомнил слова Отиса о том, что совсем недавно пожар лишил эту семью жилища. Гарлан не оказал ему никакой помощи и оставил его многочисленную семью на произвол судьбы.
Джиб заставил себя отбросить все эти дурные мысли. Черт возьми, какое ему дело до всего этого. Если внимательно присмотреться к жизни и хорошо обдумать все, то получается, что не все так уж и плохо. Может быть, на «Континентале» все закончится крахом. А если нет, то ему нет никакого дела до этого. Почему его должно волновать то, что произойдет со Стайлзом? Ведь и самому этому городу глубоко наплевать на то, что может произойти с ним.
В тот вечер Джулия сидела за пианино и не спеша играла церковные гимны. Она чувствовала себя не очень хорошо, беспокоясь о том, что может прийти Джиб. А еще больше ее волновало то, что он может не прийти.
Она испытывала подобные чувства в течение всего сегодняшнего дня, с тех самых пор, как Дотти сказала ей о том, что было написано на ней и Джибе. За обеденным столом Луизы Джулия изо всех сил старалась казаться веселой и беззаботной. Она позволяла Гарлану отвечать на вопросы, которые на самом деле были адресованы ей. Не спорила с Луизой, которая строила захватывающие планы относительно возможной поездки в Денвер за покупками. Она старалась уделять внимание доктору Бичему, а в течение всей игры в крикет она успешно притворялась, что ей очень весело.
Но при этом ее мысли были заняты Джибом и тем, что могло ожидать их в будущем. Она долго не могла избавиться от чувства, что из их отношений ровным счетом ничего не получится. Она часто думала о том, что больше никогда не будет с ним, что ей не следует этого делать.
Она продолжала играть на пианино, переходя от гимна «Твои луга обширны и плодородны» до «Твоя жизнь — есть моя собственная, Любовь». Пока звучали аккорды гимна, она представила себе на минутку, что состоит с ним в законном браке, воспитывая детей.
Затем она быстро убрала пальцы с клавиш пианино. Господи, Боже мой, подумала она. Я веду себя как безнадежная дура. Джиб с трудом вынес обряд крещения в церкви. И вряд ли он возьмет на себя ответственность, вытекающую из заключения брака и воспитания детей. Он не создан для семьи и отцовства.
Ситуация казалась ей очень простой. Если она будет продолжать свои отношения с Джибом, то рано или поздно она будет разоблачена. Скорее всего это произойдет рано, чем поздно. Эти отношения не могут остаться незамеченными для острых глаз Гарлана, Гэрриэт или Дотти. А как только все узнают о ее амурных делах с Джибом, вся ее репутация будет безнадежно разрушена. Ее друзья отвернутся от нее. У нее не останется никакой возможности жить в Стайлзе, не говоря уже о том, чтобы продолжить свою медицинскую практику.
Да, умом она все прекрасно понимала, но ее сердце подсказывало ей другое. Ее сердце говорило, что нужно забыть о всех возможных последствиях. И если Джиб придет к ней сегодня вечером, она тут же бросится в его объятия.
Она снова вернулась к клавишам пианино. Когда перестали звучать последние аккорды гимна «Тогда ты будешь помнить меня», она услышала легкий стук в дверь. Через секунду стук повторился, а вслед за ним послышался голос Джиба, зовущий ее по имени. С сильно бьющимся сердцем Джулия вскочила на ноги, бросилась в холл и пробежала мимо большого зеркала, в котором на мгновение появилось ее отражение в мягком домашнем халате из яркого индийского хлопка. Халат был застегнут до самого подбородка, а полы его волочились по полу. Халат выглядел очень скромно, но под ним абсолютно ничего не было.
Она открыла дверь. На пороге стоял Джиб в том самом костюме, в котором он появился сегодня в церкви. В руках он держал свою шляпу.
— Джиб? — сказала она.
— Добрый вечер, Джулия.
Он сделал несколько шагов по коридору, внося с собой едва заметный запах свежего воздуха.
— Я слышал как ты играла, — сказал он. — Это была действительно прекрасная музыка.
— Спасибо, Джиб, — сказала Джулия и весело хлопнув в ладошки, крепко сжала их.
Незаметная тень пробежала по щекам Джиба и глубже подчеркнула крутой изгиб его подбородка.
— Как поживает новый доктор? — спросил Джиб, стараясь преодолеть минутную неловкость, возникшую в тот самый момент, когда она открыла ему дверь. Он все еще стоял в проходе, теребя поля своей шляпы.
— Он еще совсем молодой, — сказала Джулия. — И немного напуган. Во время обеда мы все старались показать, что давно ожидали его. — Она говорила быстро, не задумываясь над словами. — Ты хочешь присесть?
Джиб обвел глазами большой холл, а затем снова посмотрел на нее. — Спасибо за приглашение, но мне, вероятно, не следует здесь задерживаться. Утром мне нужно отправиться в горы.
Он все-таки уходит, подумала Джулия с замиранием сердца. Она почувствовала легкую, ноющую боль в животе. Слова застряли у нее в горле.
Джиб по-прежнему теребил свою шляпу. — Крещение, кажется, прошло нормально.
— Да, конечно.
— Только вот Джилберт все время плакал, — Джиб мягко улыбнулся, вспомнив своего крестника.
— Дети часто плачут безо всякой причины. Наступило тягостное молчание. Он смотрел на нее так, что казалось, хочет добраться до ее тайной сути. Она ощутила этот взгляд всеми клеточками своего тела, обнаженного под домашним халатом.
Джиб переминался с ноги на ногу. — Сегодня вечером я хотел быть похожим на джентльмена. Поэтому я решил зайти к тебе, узнать, как твои дела и попрощаться перед уходом на шахту. Я хотел сразу же уйти, но это не так легко сделать.
— Да, — сказала она, затаив дыхание. — Ты прав. Это не легко сделать.
— Я пытался сделать все возможное, чтобы не приходить в твой дом.
— Я рада, что ты пришел.
Он пристально посмотрел ей в глаза. — Ты уверена в этом, Джулия?
Она молча кивнула головой, считая, что слова здесь не нужны. Ей очень хотелось, чтобы были и другие ночи, когда он не будет чувствовать себя джентльменом, а она снова откроет ему дверь своего дома.
Наконец он бросил на стул свою шляпу и заключил ее в свои крепкие объятия. Он мог совершенно отчетливо слышать как гулко бьется ее сердце.
— Дотти что-то подозревает, — сказала Джулия. — Сегодня она сообщила мне, что все написано на наших лицах.
— Ну, в таком случае, сегодня будет последний день наших встреч. Договорились?
— Договорились, — сказала она и подумала, что этот договор будет действовать до его очередного прихода.
Она обняла его за шею, и он одарил ее долгим и медленным поцелуем, который заставил ее содрогнуться всем своим естеством. Она глубоко вздохнула и покорно подчинилась его мужскому желанию. Затем он неожиданно наклонился, подхватил ее руками ниже бедер и осторожно поднял ее на свое плечо.
Джулия издала удивленный крик. — Что…? О, Джиб! Остановись! Стой! — кричала она. — Что ты делаешь? Господи! — Она висела на его широком плече вниз головой и беспомощно размахивала руками, пытаясь уцепиться за его пиджак. — Отпусти меня! Поставь меня на пол.
— Не дергайся. — грозно приказал ей Джиб и. обхватив ее ноги, отвесил ей несколько шлепков по заднему месту. Затем он направился вверх по лестнице. — Это самый быстрый путь уложить женщину в постель, какой я только знаю.
— Но это же… глупо! — пыталась убедить его Джулия, с превеликим трудом сдерживая смех. Но это ей не удалось и она громко рассмеялась.
Джиб внес Джулию в ее спальню, поставил на ноги и она постепенно перестала смеяться. Они стояли в темноте, держа друг друга за руки и слегка соприкасаясь телами. Джиб положил руки ей на шею, нашел губами ее губы и страстно поцеловал ее. Казалось, что весь внешний мир растаял вокруг них.
Его поцелуи возбудили в ней непреодолимое желание отдаться ему немедленно. Она вся расцвела, как отягощенный нектаром весенний цветок. Прошлой ночью она жадно поглощала всю его страсть, но сегодня ей хотелось обладать им не спеша, чтобы почувствовать всю гамму сладострастия. Она хотела прочувствовать каждое движение своей души, каждую черточку его невоздержанною желания. Она хотела впитать в себя все богатство душевных проявлений их страстной любви.
— Мне очень нравилось, как ты прикасался ко мне прошлой ночью, — сказала она тихо ему на ухо.
— Да, я хорошо помню это, — ответил Джиб и нежно погладил кончиками пальцев мочки ее ушей. — Я покажу тебе нечто такое, что непременно тебе понравится.
— Что именно?
— Увидишь.
Он оставил ее на секунду и зажег лампу. Затем он не спеша снял пиджак, ботинки, развязал галстук и снял свою серебристую жилетку. Затем он избавился от рубашки, обнажив широкую грудь и мускулистые плечи. Через секунду на пол упал ремень и он принялся расстегивать брюки, но что-то сдержало его.
Джулия молча наблюдала за ним, весело улыбаясь. — Поразительная скромность, — сказала она. — В конце концов, мы уже видели друг друга.
Джиб выглядел слегка смущенным. — Вообще говоря. — сказал он, — мужчина не должен демонстрировать свое тело перед женщиной. В этом и заключаются хорошие манеры, которым так долго обучала меня мать.
Она положила руку на его талию, а другой рукой подергала за его верхнюю пуговицу. — Именно это мне нравится в тебе больше всего. Мне нравятся твои хорошие манеры.
Затем она отвернулась в сторону, пока он снимал брюки. Покончив с брюками, Джиб подошел к ней, уложил ее на кровать и лег рядом с ней. Некоторое время он медленно осыпал ее лицо поцелуями.
— А как насчет того, чтобы продемонстрировать тебе некоторые другие мои манеры?
— Да, — сказала она мягко, — пожалуйста, сделай это.
Джиб снял ее халат до талии и удивленно уставился на ее прекрасное тело. — Вот тебе раз, — сказал он. — Я не думал, что под халатом у тебя ничего нет. — Он положил руки на ее грудь и подозрительно посмотрел на Джулию. — Я бы даже сказал, что меня это наводит на некоторые размышления.
Теплые и всеохватывающие волны страсти друг за другом накатывались на Джулию. Она наклонила к нему голову и прошептала в его ухо: — Я думала о тебе весь этот день, Джиб. Я мечтала о том, чтобы оказаться рядом с тобой. Я очень хотела, чтобы ты пришел ко мне сегодня.
— Ах, принцесса, — также тихо прошептал ей в ответ Джиб. — Я просто не мог не прийти к тебе.
Наконец он расстегнул последнюю пуговицу ее халата и отбросил его в сторону. Джулия заметила, как по всему его телу пробежала легкая дрожь. Она молча любовалась его сильным мужским телом, первыми признаками неудержимой звериной страсти. Он был похож на грациозного самца, готового к прыжку.
Он продолжал нежно ласкать ее грудь и бедра, и Джулия физически ощущала теплоту его рук и их нежность. Он поднял на нее свои глаза. — А теперь я обнаружил, что моя прекрасная леди не носит даже панталон.
— Я не леди, когда нахожусь рядом с тобой, — сказала Джулия прерывистым голосом. Все ее тело было расслабленно и жаждало сближения с ним.
— Да уж, — сказал улыбаясь Джиб, — ты совсем не леди.
Он все еще ласкал ее своими мягкими и теплыми пальцами, осыпал все ее тело страстными поцелуями, прикасался языком к самым чувствительным частям ее плоти. Джулия находилась на грани безумия, на грани физиологического истощения.
Внезапно Джиб окунул ее в совершенно неизвестный ей ранее мир интимных движений. Он делал то, о чем любая респектабельная женщина не могла даже и подумать. Да что там подумать, это и представить себе было невозможно. Джулия почувствовала такое возбуждение, о существовании которого она даже и не подозревала.
— Джиб…
Она лежала перед ним совершенно обнаженная, бездыханная и беспомощная. Он дразнил ее, раздражал все участки ее тела. Наступил момент, когда Джулия уже не могла спокойно переносить охватившее ее напряжение. Все ее тело содрогалось в конвульсиях безудержной, нечеловеческой страсти. Она уже ничего не понимала и ей было все равно, что он с ней делает. Иногда ей казалось, что вот сейчас она умрет от нахлынувшего неземного блаженства. Она уже не могла говорить, а только всхлипывала и стонала. Ее дыхание стало прерывистым, но ей казалось, что она совсем перестала дышать. И только весьма отдаленно она почувствовала в себе его мягкий и теплый язык. Голова ее пошла кругом, и она перестала соображать, что с ней происходит.
Весь мир потемнел вокруг нее. Ей казалось, что какая-то неземная сила подняла ее высоко в небо и бросила в пропасть безумия, сладострастия, экстаза и вечности. Вдруг все взорвалось и ее засыпало дождем разбитых на мелкие кусочки звезд.
Джулия инстинктивно прижалась к его груди и услышала, как громко бьется его сердце. Она вдруг почувствовала, что существует как бы в его плоти, что они сейчас составляют одно неразделимое целое. Она поняла, что у нее нет другого выхода как всецело принять его любовь. Она всеми силами старалась вернуться на грешную землю, овладеть собой, но силы оставили ее, и она подчинилась его воле.
— Это что-то неестественное, — сказала она. — Я имею в виду то, что я чувствую к тебе.
Джиб прижался губами к ее волосам. — Ты прекрасна. — Его голос хрипел и дрожал. — Ты необъяснимо прекрасна.
Она медленно повернула голову, чтобы найти его губы. Затем она провела языком по его губам и просунула его дальше в рот. Он судорожно гладил ее спину, а она опустила свою руку вниз к его бедрам и крепко сжала его плоть.
Он с нескрываемым удовольствием позволил ей ласкать самые интимные части своего тела. Затем он приподнялся над ней — большой, сильный, мускулистый. Его глаза страстно блестели, а руки слегка дрожали. Джулия одним рывком ввела его в себя, обвив его тело ногами. Ее полные губы судорожно хватали его теплый язык. Он стал покачивать ее с боку на бок, медленно вторгаясь вглубь ее тела. Его движения становились все резче и ритмичнее. При этом он издавал какие-то совершенно нечеловеческие звуки. Его возбуждение тут же передавалось ей и вдруг, совершенно неожиданно для себя, она задрожала всем телом и издала громкий крик.
В ту же секунду и Джиб замер в агонии освобождения плоти. Джулия придержала его, так как в этот момент он рухнул на нее совершенно обессиленный этой любовной игрой. Ей казалось, что он своей тяжестью может переломать ей все кости.
Они лежали на кровати, охваченные чутким сном. Когда Джулия открыла глаза, Джиб молча наблюдал за ней. Она прикоснулась рукой к его щеке, уже покрывшейся тонкой щетиной и подумала о том, испытал ли он сам нечто подобное тому, что чувствовала она. Ей было интересно, почувствовал ли он, что их любовная близость привела к зарождению какой-то новой жизни. Сперва она хотела спросить его, но что-то в его глазах заставило ее удержаться от этого шага.
— Джиб? Что случилось?
Он улыбнулся ей, но сделал это как-то не очень уверенно. — Спи, принцесса. Я буду держать тебя в своих объятьях всю оставшуюся ночь.
ГЛАВА 20
Эймс был симпатичным человеком, но он, вероятно, никогда не утруждал себя улыбкой. — Мне тоже очень приятно, мистер Бут, — сдержанно сказал он. — Я слышал о тебе много хорошего от моего сына Джимми. — В речи этого человека был заметен след от корнуэльского диалекта. — Отис говорит, что ты крутой парень.
— Крутой парень, это не совсем то, что мы думаем, когда имеем в виду Джиба, — сказал Уолтер Стрингер, вызвав новый взрыв смеха всех присутствующих.
— Отстань, Уолт, — раздраженно сказал Ли, покраснев от досады за своего друга. — Это не по-христиански — нападать на человека в это воскресное утро.
Уолт спрятал в карман трубку и обнял Джиба за плечи, что можно было расценить, как жест примирения и прощения. — Я знаю лишь одно — никто еще не называл своего ребенка моим именем. — Он вытащил из внутреннего кармана пиджака серебряную фляжку и протянул ее Отису. — Это за твоего Джилберта, чтобы он вырос здоровым, и чтобы ты мог гордиться им.
— Ваше здоровье, — сказал Отис и сделал глоток из предложенной ему фляги.
Фляга стала переходить от одного мужчины к другому. Джиб был крайне удивлен тем обстоятельством, что эти люди распивали спиртное прямо у здания церкви, хотя и не на глазах у женщин. Но с другой стороны, подумал он, сегодня ведь совершенно особый случай. Когда Барнет протянул ему флягу, Джиб принял ее и сделал глоток.
Как только они все немного угостились, разговор тут же перешел в другое русло. Они стали говорить о местных политических событиях, о предстоящей в следующем году конституционной конвенции и о том, выиграет ли Гарлан Хьюгз выборы в местные органы власти. Джиба практически ничего не интересовало в этих разговорах. Он был очень рад, что здесь под деревьями не было самого Хьюгза.
Он бросил взгляд на Эта Эймса, который отошел в сторону и уныло ковырялся в грязи, прилипшей к его сапогам. По всему было видно, что его также не интересуют подобные разговоры. — Как там поживает твой малыш? — спросил Джиб.
Эймс кивнул головой на склон у церкви, где светлоголовый Джимми резвился вместе с другими мальчишками. — Его ноги хорошо подкованы, — сказал Эймс. — Он часто вспоминает тебя, мистер Бут. Он говорит, что ты обещал ему научить его карточным фокусам.
— Он, кажется, действительно заинтересовался этим делом.
— А вон там стоит моя жена с маленьким Вирджилом и Тилли. — Джиб посмотрел туда, куда показал ему Эймс, и увидел женщину с ребенком на руках и девочкой, державшейся за ее платье. По ее виду можно было догадаться, что она ждет еще одного ребенка.
— Моей жене приходится надеяться только на мою работу в шахте. Поэтому мне обязательно нужно попробовать себя в состязаниях, мистер Бут. А еще, лучше бы ты не учил моего Джимми играть в карты.
Джиб вспомнил, как Джулия говорила ему о том, что матери Джимми не понравится, что он играет в карты. Он был немного смущен тем, что пытался приучить мальчика к картам. — Ты можешь рассчитывать на это, — сказал Джиб. — И зови меня просто Джиб.
— В таком случае, ты можешь звать меня просто Эб. — Эймс сложил руки на груди и посмотрел на Джиба более теплыми глазами. — Я подниму наверх гранит за два дня до соревнований, с тем, чтобы люди могли потренироваться. Если мы будем партнерами, нам понадобится дополнительный стальной бур. Я посмотрю, сказал он, — может быть, мистер Хьюгз разрешит мне взять с собой из шахты.
— Я принесу стальной бур со своей шахты, — сказал Джиб. Ему пришлось еще раньше закалить этот бур на тот случай, если в тоннеле попадется твердая порода.
— Ну, в таком случае все будет нормально, — сказал Эб.
Джиб вдруг вспомнил, что его уже не будет в Стайлзе до Четвертого июля, когда начнутся соревнования. В это время он уже должен быть снова на востоке вместе с семьюдесятью пятью тысячами долларов в кармане.
— Я слышал, что ты уже опустился на четвертый уровень, — сказал он, стараясь перевести разговор на другую тему. — Как все это выглядит?
Лицо Эба стало слегка настороженным, а глаза быстро забегали. — Руда не всегда лежит там, где ты собираешься ее найти.
Его уклончивый ответ подстегнул любопытство Джиба. Он более пристально посмотрел на собеседника. — Что это означает, черт возьми?
— Там немало хорошей руды, но она вся пятнистая, вперемежку с пустой породой.
— Можно хоть примерно определить ее количество? Эб пожал плечами и проворчал куда-то в сторону: —
Полагаю, что это некоторое среднее количество.
Джиб снял шляпу и провел рукой по волосам. Нет ничего плохого в том, что человек неразговорчив. Джиб часто встречал таких людей. Но когда человек быстро прекращает разговор на определенную тему и старается не смотреть собеседнику в глаза, это всегда наводило Джиба на размышление.
— Говорят, что «Континентал» уже практически мертв, — сказал Джиб. — Конечно, никто не знает, что может находиться на пару дюймов ниже.
Эб промолчал.
— Я и Отис стараемся определить состояние руды по ее оттенку. Мы работаем в Ратлинг Роке, — продолжил Джиб. — Это не очень надежное средство, но оно позволяет не работать нам вслепую.
Может быть, люди в бригаде Эба более квалифицированы, думал Джиб. Может, они исследуют руду тогда, когда она уже доставлена на поверхность. Но трудно было себе представить, чтобы первоклассные горнопроходчики не могли определить состав руды в самом забое.
Джиб продолжал рассказывать Эбу о своей философии горного дела, о том, что они с Чэпменом планируют сделать в Ратлинг Роке, о своих планах на будущее. Во время этого разговора ему пришла в голову совершенно другая мысль. На шахтах «Континенталя» были остановлены около двадцати камнедробилок. Вся смена шахтеров, работавших на поверхности, получила свои деньги и была отправлена в город. Какая-то бригада начала копать на другом уровне и поднялась наверх совершенно пустой. Потом появились сообщения о том, что у них возникли проблемы с оползнями.
Вообще говоря, в этом не было ничего особенного. Просто старая шахта. Это случается почти каждый день.
Но что-то не давало Джибу покоя. Он чувствовал, что здесь что-то не так. У нею всегда было хорошее чутье на места, где могли быть зарыты большие деньги. А сейчас его чувство заметно усилилось. Он напряг свою память, чтобы припомнить все, что когда-то мог слышать, не придав значения.
— Джимми сказал мне, что ты знаком с Бертом Скоби, — сказал Джиб.
Эймс молча кивнул головой. — Мы вместе работали на четвертом уровне, — наконец произнес он. — Мистер Хьюгз дал ему отпуск после того, как его подстрелили.
Это несколько нарушало его теорию, подумал Джиб. Если Хьюгз старался что-то скрыть от посторонних, он не допустил бы этого болтуна и пьяницу Скоби в забой и тем более не отпустил бы его в отпуск.
— Говорят, что «Континентал» находится на грани краха и банкротства.
— Лично меня это совершенно не волнует, — сказал Эймс сквозь плотно сжатые губы. Было совершенно очевидно, что он не получает никакого удовольствия от слишком назойливых расспросов Джиба.
— Если ваша шахта закроется, и ты вынужден будешь искать работу, я надеюсь, что Отис найдет возможность пристроить тебя в Ратлинг Роке, — сказал Джиб, давая понять Эймсу, что ничего другого он не имел в виду. — Если конечно, дела там пойдут плохо, — добавил он.
Эб не ответил ему улыбкой, как ожидалось. — Я очень признателен тебе, но если дела пойдут плохо, я надеюсь получить должность начальника смены. Если все так и произойдет, то Джимми сможет остаться в школе. Если же все останется по-прежнему, то ему придется в следующем году спуститься под землю в качестве подручного инструментальщика.
Джиб посмотрел на поношенный пиджак Эймса, на его усталые глаза. Он вспомнил слова Отиса о том, что совсем недавно пожар лишил эту семью жилища. Гарлан не оказал ему никакой помощи и оставил его многочисленную семью на произвол судьбы.
Джиб заставил себя отбросить все эти дурные мысли. Черт возьми, какое ему дело до всего этого. Если внимательно присмотреться к жизни и хорошо обдумать все, то получается, что не все так уж и плохо. Может быть, на «Континентале» все закончится крахом. А если нет, то ему нет никакого дела до этого. Почему его должно волновать то, что произойдет со Стайлзом? Ведь и самому этому городу глубоко наплевать на то, что может произойти с ним.
В тот вечер Джулия сидела за пианино и не спеша играла церковные гимны. Она чувствовала себя не очень хорошо, беспокоясь о том, что может прийти Джиб. А еще больше ее волновало то, что он может не прийти.
Она испытывала подобные чувства в течение всего сегодняшнего дня, с тех самых пор, как Дотти сказала ей о том, что было написано на ней и Джибе. За обеденным столом Луизы Джулия изо всех сил старалась казаться веселой и беззаботной. Она позволяла Гарлану отвечать на вопросы, которые на самом деле были адресованы ей. Не спорила с Луизой, которая строила захватывающие планы относительно возможной поездки в Денвер за покупками. Она старалась уделять внимание доктору Бичему, а в течение всей игры в крикет она успешно притворялась, что ей очень весело.
Но при этом ее мысли были заняты Джибом и тем, что могло ожидать их в будущем. Она долго не могла избавиться от чувства, что из их отношений ровным счетом ничего не получится. Она часто думала о том, что больше никогда не будет с ним, что ей не следует этого делать.
Она продолжала играть на пианино, переходя от гимна «Твои луга обширны и плодородны» до «Твоя жизнь — есть моя собственная, Любовь». Пока звучали аккорды гимна, она представила себе на минутку, что состоит с ним в законном браке, воспитывая детей.
Затем она быстро убрала пальцы с клавиш пианино. Господи, Боже мой, подумала она. Я веду себя как безнадежная дура. Джиб с трудом вынес обряд крещения в церкви. И вряд ли он возьмет на себя ответственность, вытекающую из заключения брака и воспитания детей. Он не создан для семьи и отцовства.
Ситуация казалась ей очень простой. Если она будет продолжать свои отношения с Джибом, то рано или поздно она будет разоблачена. Скорее всего это произойдет рано, чем поздно. Эти отношения не могут остаться незамеченными для острых глаз Гарлана, Гэрриэт или Дотти. А как только все узнают о ее амурных делах с Джибом, вся ее репутация будет безнадежно разрушена. Ее друзья отвернутся от нее. У нее не останется никакой возможности жить в Стайлзе, не говоря уже о том, чтобы продолжить свою медицинскую практику.
Да, умом она все прекрасно понимала, но ее сердце подсказывало ей другое. Ее сердце говорило, что нужно забыть о всех возможных последствиях. И если Джиб придет к ней сегодня вечером, она тут же бросится в его объятия.
Она снова вернулась к клавишам пианино. Когда перестали звучать последние аккорды гимна «Тогда ты будешь помнить меня», она услышала легкий стук в дверь. Через секунду стук повторился, а вслед за ним послышался голос Джиба, зовущий ее по имени. С сильно бьющимся сердцем Джулия вскочила на ноги, бросилась в холл и пробежала мимо большого зеркала, в котором на мгновение появилось ее отражение в мягком домашнем халате из яркого индийского хлопка. Халат был застегнут до самого подбородка, а полы его волочились по полу. Халат выглядел очень скромно, но под ним абсолютно ничего не было.
Она открыла дверь. На пороге стоял Джиб в том самом костюме, в котором он появился сегодня в церкви. В руках он держал свою шляпу.
— Джиб? — сказала она.
— Добрый вечер, Джулия.
Он сделал несколько шагов по коридору, внося с собой едва заметный запах свежего воздуха.
— Я слышал как ты играла, — сказал он. — Это была действительно прекрасная музыка.
— Спасибо, Джиб, — сказала Джулия и весело хлопнув в ладошки, крепко сжала их.
Незаметная тень пробежала по щекам Джиба и глубже подчеркнула крутой изгиб его подбородка.
— Как поживает новый доктор? — спросил Джиб, стараясь преодолеть минутную неловкость, возникшую в тот самый момент, когда она открыла ему дверь. Он все еще стоял в проходе, теребя поля своей шляпы.
— Он еще совсем молодой, — сказала Джулия. — И немного напуган. Во время обеда мы все старались показать, что давно ожидали его. — Она говорила быстро, не задумываясь над словами. — Ты хочешь присесть?
Джиб обвел глазами большой холл, а затем снова посмотрел на нее. — Спасибо за приглашение, но мне, вероятно, не следует здесь задерживаться. Утром мне нужно отправиться в горы.
Он все-таки уходит, подумала Джулия с замиранием сердца. Она почувствовала легкую, ноющую боль в животе. Слова застряли у нее в горле.
Джиб по-прежнему теребил свою шляпу. — Крещение, кажется, прошло нормально.
— Да, конечно.
— Только вот Джилберт все время плакал, — Джиб мягко улыбнулся, вспомнив своего крестника.
— Дети часто плачут безо всякой причины. Наступило тягостное молчание. Он смотрел на нее так, что казалось, хочет добраться до ее тайной сути. Она ощутила этот взгляд всеми клеточками своего тела, обнаженного под домашним халатом.
Джиб переминался с ноги на ногу. — Сегодня вечером я хотел быть похожим на джентльмена. Поэтому я решил зайти к тебе, узнать, как твои дела и попрощаться перед уходом на шахту. Я хотел сразу же уйти, но это не так легко сделать.
— Да, — сказала она, затаив дыхание. — Ты прав. Это не легко сделать.
— Я пытался сделать все возможное, чтобы не приходить в твой дом.
— Я рада, что ты пришел.
Он пристально посмотрел ей в глаза. — Ты уверена в этом, Джулия?
Она молча кивнула головой, считая, что слова здесь не нужны. Ей очень хотелось, чтобы были и другие ночи, когда он не будет чувствовать себя джентльменом, а она снова откроет ему дверь своего дома.
Наконец он бросил на стул свою шляпу и заключил ее в свои крепкие объятия. Он мог совершенно отчетливо слышать как гулко бьется ее сердце.
— Дотти что-то подозревает, — сказала Джулия. — Сегодня она сообщила мне, что все написано на наших лицах.
— Ну, в таком случае, сегодня будет последний день наших встреч. Договорились?
— Договорились, — сказала она и подумала, что этот договор будет действовать до его очередного прихода.
Она обняла его за шею, и он одарил ее долгим и медленным поцелуем, который заставил ее содрогнуться всем своим естеством. Она глубоко вздохнула и покорно подчинилась его мужскому желанию. Затем он неожиданно наклонился, подхватил ее руками ниже бедер и осторожно поднял ее на свое плечо.
Джулия издала удивленный крик. — Что…? О, Джиб! Остановись! Стой! — кричала она. — Что ты делаешь? Господи! — Она висела на его широком плече вниз головой и беспомощно размахивала руками, пытаясь уцепиться за его пиджак. — Отпусти меня! Поставь меня на пол.
— Не дергайся. — грозно приказал ей Джиб и. обхватив ее ноги, отвесил ей несколько шлепков по заднему месту. Затем он направился вверх по лестнице. — Это самый быстрый путь уложить женщину в постель, какой я только знаю.
— Но это же… глупо! — пыталась убедить его Джулия, с превеликим трудом сдерживая смех. Но это ей не удалось и она громко рассмеялась.
Джиб внес Джулию в ее спальню, поставил на ноги и она постепенно перестала смеяться. Они стояли в темноте, держа друг друга за руки и слегка соприкасаясь телами. Джиб положил руки ей на шею, нашел губами ее губы и страстно поцеловал ее. Казалось, что весь внешний мир растаял вокруг них.
Его поцелуи возбудили в ней непреодолимое желание отдаться ему немедленно. Она вся расцвела, как отягощенный нектаром весенний цветок. Прошлой ночью она жадно поглощала всю его страсть, но сегодня ей хотелось обладать им не спеша, чтобы почувствовать всю гамму сладострастия. Она хотела прочувствовать каждое движение своей души, каждую черточку его невоздержанною желания. Она хотела впитать в себя все богатство душевных проявлений их страстной любви.
— Мне очень нравилось, как ты прикасался ко мне прошлой ночью, — сказала она тихо ему на ухо.
— Да, я хорошо помню это, — ответил Джиб и нежно погладил кончиками пальцев мочки ее ушей. — Я покажу тебе нечто такое, что непременно тебе понравится.
— Что именно?
— Увидишь.
Он оставил ее на секунду и зажег лампу. Затем он не спеша снял пиджак, ботинки, развязал галстук и снял свою серебристую жилетку. Затем он избавился от рубашки, обнажив широкую грудь и мускулистые плечи. Через секунду на пол упал ремень и он принялся расстегивать брюки, но что-то сдержало его.
Джулия молча наблюдала за ним, весело улыбаясь. — Поразительная скромность, — сказала она. — В конце концов, мы уже видели друг друга.
Джиб выглядел слегка смущенным. — Вообще говоря. — сказал он, — мужчина не должен демонстрировать свое тело перед женщиной. В этом и заключаются хорошие манеры, которым так долго обучала меня мать.
Она положила руку на его талию, а другой рукой подергала за его верхнюю пуговицу. — Именно это мне нравится в тебе больше всего. Мне нравятся твои хорошие манеры.
Затем она отвернулась в сторону, пока он снимал брюки. Покончив с брюками, Джиб подошел к ней, уложил ее на кровать и лег рядом с ней. Некоторое время он медленно осыпал ее лицо поцелуями.
— А как насчет того, чтобы продемонстрировать тебе некоторые другие мои манеры?
— Да, — сказала она мягко, — пожалуйста, сделай это.
Джиб снял ее халат до талии и удивленно уставился на ее прекрасное тело. — Вот тебе раз, — сказал он. — Я не думал, что под халатом у тебя ничего нет. — Он положил руки на ее грудь и подозрительно посмотрел на Джулию. — Я бы даже сказал, что меня это наводит на некоторые размышления.
Теплые и всеохватывающие волны страсти друг за другом накатывались на Джулию. Она наклонила к нему голову и прошептала в его ухо: — Я думала о тебе весь этот день, Джиб. Я мечтала о том, чтобы оказаться рядом с тобой. Я очень хотела, чтобы ты пришел ко мне сегодня.
— Ах, принцесса, — также тихо прошептал ей в ответ Джиб. — Я просто не мог не прийти к тебе.
Наконец он расстегнул последнюю пуговицу ее халата и отбросил его в сторону. Джулия заметила, как по всему его телу пробежала легкая дрожь. Она молча любовалась его сильным мужским телом, первыми признаками неудержимой звериной страсти. Он был похож на грациозного самца, готового к прыжку.
Он продолжал нежно ласкать ее грудь и бедра, и Джулия физически ощущала теплоту его рук и их нежность. Он поднял на нее свои глаза. — А теперь я обнаружил, что моя прекрасная леди не носит даже панталон.
— Я не леди, когда нахожусь рядом с тобой, — сказала Джулия прерывистым голосом. Все ее тело было расслабленно и жаждало сближения с ним.
— Да уж, — сказал улыбаясь Джиб, — ты совсем не леди.
Он все еще ласкал ее своими мягкими и теплыми пальцами, осыпал все ее тело страстными поцелуями, прикасался языком к самым чувствительным частям ее плоти. Джулия находилась на грани безумия, на грани физиологического истощения.
Внезапно Джиб окунул ее в совершенно неизвестный ей ранее мир интимных движений. Он делал то, о чем любая респектабельная женщина не могла даже и подумать. Да что там подумать, это и представить себе было невозможно. Джулия почувствовала такое возбуждение, о существовании которого она даже и не подозревала.
— Джиб…
Она лежала перед ним совершенно обнаженная, бездыханная и беспомощная. Он дразнил ее, раздражал все участки ее тела. Наступил момент, когда Джулия уже не могла спокойно переносить охватившее ее напряжение. Все ее тело содрогалось в конвульсиях безудержной, нечеловеческой страсти. Она уже ничего не понимала и ей было все равно, что он с ней делает. Иногда ей казалось, что вот сейчас она умрет от нахлынувшего неземного блаженства. Она уже не могла говорить, а только всхлипывала и стонала. Ее дыхание стало прерывистым, но ей казалось, что она совсем перестала дышать. И только весьма отдаленно она почувствовала в себе его мягкий и теплый язык. Голова ее пошла кругом, и она перестала соображать, что с ней происходит.
Весь мир потемнел вокруг нее. Ей казалось, что какая-то неземная сила подняла ее высоко в небо и бросила в пропасть безумия, сладострастия, экстаза и вечности. Вдруг все взорвалось и ее засыпало дождем разбитых на мелкие кусочки звезд.
Джулия инстинктивно прижалась к его груди и услышала, как громко бьется его сердце. Она вдруг почувствовала, что существует как бы в его плоти, что они сейчас составляют одно неразделимое целое. Она поняла, что у нее нет другого выхода как всецело принять его любовь. Она всеми силами старалась вернуться на грешную землю, овладеть собой, но силы оставили ее, и она подчинилась его воле.
— Это что-то неестественное, — сказала она. — Я имею в виду то, что я чувствую к тебе.
Джиб прижался губами к ее волосам. — Ты прекрасна. — Его голос хрипел и дрожал. — Ты необъяснимо прекрасна.
Она медленно повернула голову, чтобы найти его губы. Затем она провела языком по его губам и просунула его дальше в рот. Он судорожно гладил ее спину, а она опустила свою руку вниз к его бедрам и крепко сжала его плоть.
Он с нескрываемым удовольствием позволил ей ласкать самые интимные части своего тела. Затем он приподнялся над ней — большой, сильный, мускулистый. Его глаза страстно блестели, а руки слегка дрожали. Джулия одним рывком ввела его в себя, обвив его тело ногами. Ее полные губы судорожно хватали его теплый язык. Он стал покачивать ее с боку на бок, медленно вторгаясь вглубь ее тела. Его движения становились все резче и ритмичнее. При этом он издавал какие-то совершенно нечеловеческие звуки. Его возбуждение тут же передавалось ей и вдруг, совершенно неожиданно для себя, она задрожала всем телом и издала громкий крик.
В ту же секунду и Джиб замер в агонии освобождения плоти. Джулия придержала его, так как в этот момент он рухнул на нее совершенно обессиленный этой любовной игрой. Ей казалось, что он своей тяжестью может переломать ей все кости.
Они лежали на кровати, охваченные чутким сном. Когда Джулия открыла глаза, Джиб молча наблюдал за ней. Она прикоснулась рукой к его щеке, уже покрывшейся тонкой щетиной и подумала о том, испытал ли он сам нечто подобное тому, что чувствовала она. Ей было интересно, почувствовал ли он, что их любовная близость привела к зарождению какой-то новой жизни. Сперва она хотела спросить его, но что-то в его глазах заставило ее удержаться от этого шага.
— Джиб? Что случилось?
Он улыбнулся ей, но сделал это как-то не очень уверенно. — Спи, принцесса. Я буду держать тебя в своих объятьях всю оставшуюся ночь.
ГЛАВА 20
Джиба разбудил громкий звонок в дверь. Уже почти светало. — Что за черт? — проворчал он и сел на кровати, потирая рукой сонное лицо.
— Это звонят в операционную, — быстро сказала Джулия и вскочила с постели. Было еще темно, и она с трудом разыскала свой ночной халат.
— Я спущусь вниз, — сказал Джиб и опустил ноги на пол. — Я скажу им, чтобы приходили в более подходящее время.
— Это что-то срочное, Джиб, — сказала Джулия. — Это часто случается. — Джулия быстро натянула на себя халат и надела комнатные тапочки. — А ты спи.
— Конечно, я еще посплю, черт их побери.
Джиб стоял обнаженный в свете зажженной лампы, зевая и почесываясь. Он все еще размышлял над тем. что ему делать. Он посмотрел на Джулию, на ее сонные глаза и непричесанные волосы. Это был неприятный сюрприз. Он надеялся, что покажет ей еще пару сеансов любовной игры, прежде чем они встанут с постели. У него еще было в запасе несколько новых — медленных и весьма впечатляющих. Но он уснул как сурок и спал беспробудно, пока этот дурацкий звонок не разбудил его.
Джулия вышла из спальни и направилась вниз по лестнице по направлению к операционной. Джиб быстро надел брюки и выглянул из окна. Возле переднего забора он увидел привязанную лошадь. Это может быть только раз в жизни, подумал он, когда какой-то идиот заставляет мою женщину вскакивать с теплой постели и мчаться к двери.
Джиб уже надел свою рубашку и собирался пойти умыться, когда в комнату вошла Джулия.
— Это мистер Кимбэлл из долины, — сказала она. — Миссис Кимбэлл собирается рожать, и поэтому он приехал ко мне. Я сказала ему, что в городе появился новый доктор, мистер Бичем, но он сказал, что его жена просила, чтобы приехала я. — Джулия выглядела совсем не уставшей, а в ее глазах был заметен проблеск надежды.
— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? — спросил Джиб и подумал при этом, что подсознательно он ищет повод, чтобы остаться здесь.
— Господи, это совершенно излишне, — поспешно сказала Джулия. — Это очень далеко отсюда и к тому же я, вероятно, останусь там на несколько дней. Но, несмотря на это, я благодарна тебе за готовность помочь мне.
Она быстро сбросила с себя халат и налила в таз воды. При виде ее обнаженной и тонкой фигуры Джиб почувствовал, что снова возбуждается. Джиб вспомнил все события этой ночи и то, как Джулия млела в его руках. Это было как фейерверк, подумал он, как удар молнией. В какой-то момент времени ему казалось, что она убьет его своей страстью.
— Я разожгу печь, — сказал он.
Она благодарно улыбнулась ему. — Буду очень признательна.
Внизу не было никаких признаков присутствия Кимбэлла. Это означало, что Джулии придется добираться до ранчо на своем собственном кабриолете. Джиб разжег печь и поставил чайник для кофе. Сделав все необходимое на кухне, он поднялся наверх. Джулия уже была одета и причесывала волосы.
— Это звонят в операционную, — быстро сказала Джулия и вскочила с постели. Было еще темно, и она с трудом разыскала свой ночной халат.
— Я спущусь вниз, — сказал Джиб и опустил ноги на пол. — Я скажу им, чтобы приходили в более подходящее время.
— Это что-то срочное, Джиб, — сказала Джулия. — Это часто случается. — Джулия быстро натянула на себя халат и надела комнатные тапочки. — А ты спи.
— Конечно, я еще посплю, черт их побери.
Джиб стоял обнаженный в свете зажженной лампы, зевая и почесываясь. Он все еще размышлял над тем. что ему делать. Он посмотрел на Джулию, на ее сонные глаза и непричесанные волосы. Это был неприятный сюрприз. Он надеялся, что покажет ей еще пару сеансов любовной игры, прежде чем они встанут с постели. У него еще было в запасе несколько новых — медленных и весьма впечатляющих. Но он уснул как сурок и спал беспробудно, пока этот дурацкий звонок не разбудил его.
Джулия вышла из спальни и направилась вниз по лестнице по направлению к операционной. Джиб быстро надел брюки и выглянул из окна. Возле переднего забора он увидел привязанную лошадь. Это может быть только раз в жизни, подумал он, когда какой-то идиот заставляет мою женщину вскакивать с теплой постели и мчаться к двери.
Джиб уже надел свою рубашку и собирался пойти умыться, когда в комнату вошла Джулия.
— Это мистер Кимбэлл из долины, — сказала она. — Миссис Кимбэлл собирается рожать, и поэтому он приехал ко мне. Я сказала ему, что в городе появился новый доктор, мистер Бичем, но он сказал, что его жена просила, чтобы приехала я. — Джулия выглядела совсем не уставшей, а в ее глазах был заметен проблеск надежды.
— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? — спросил Джиб и подумал при этом, что подсознательно он ищет повод, чтобы остаться здесь.
— Господи, это совершенно излишне, — поспешно сказала Джулия. — Это очень далеко отсюда и к тому же я, вероятно, останусь там на несколько дней. Но, несмотря на это, я благодарна тебе за готовность помочь мне.
Она быстро сбросила с себя халат и налила в таз воды. При виде ее обнаженной и тонкой фигуры Джиб почувствовал, что снова возбуждается. Джиб вспомнил все события этой ночи и то, как Джулия млела в его руках. Это было как фейерверк, подумал он, как удар молнией. В какой-то момент времени ему казалось, что она убьет его своей страстью.
— Я разожгу печь, — сказал он.
Она благодарно улыбнулась ему. — Буду очень признательна.
Внизу не было никаких признаков присутствия Кимбэлла. Это означало, что Джулии придется добираться до ранчо на своем собственном кабриолете. Джиб разжег печь и поставил чайник для кофе. Сделав все необходимое на кухне, он поднялся наверх. Джулия уже была одета и причесывала волосы.