Деланси Элизабет. Предначертано судьбой

   Он придерживал дверь, пока Джулия не прошла с подносом на веранду. Она поставила поднос на круглый столик.
   — Садитесь, Джиб.
   На веранде стояли два плетеных кресла-качалки. Одно наверняка принадлежало доктору.
   — Я, пожалуй, сяду здесь, на верхней ступеньке, — сказал Джиб и сел спиной к стойке, подпиравшей веранду.
   Джулия подала ему тарелку с пудингом. Он поставил ее на колено и съел несколько кусочков. «Принцесса не должна, конечно, заниматься уборкой дома, — думал он, — но она чертовски хорошо готовит. Мама, бывало, тоже готовила рисовый пудинг, такой же вкусный, сладкий и с изюмом».
   — Очень вкусно, — сказал Джиб.
   — Я рада, что вам понравилось, — сказала Джулия, тихо покачиваясь в кресле. Она закуталась в темную шаль.
   Джибу вдруг вспомнилось, что Джулия была второй женой доктора. Доктор потерял первую жену и детей до войны, в эпидемию холеры. Джиба волновал вопрос, зачем Джулия вышла замуж за человека намного старше ее, который годился ей в отцы. Джиб решил, что Джулия не обидится, если он ее спросит об этом:
   — Это, конечно, не мое дело, но все же, как вы познакомились с доктором?
   — Боюсь, что это не такая уж и интересная история. Мы познакомились, когда он приехал в Чикаго в 73-м году. Эдвард был наставником моего сводного брата Рэндалла в медицинском колледже. Эдвард пробыл месяц, а в конце месяца мы поженились, и он забрал меня сюда, в Стайлс.
   «Один месяц, — подумал Джиб, — прекрасно сработано, доктор быстро уговорил Джулию, всего за один месяц. Он бы, Джиб, так не смог».
   — Я думаю, что ваши родственники не хотели, чтобы вы так рано выходили замуж, к тому же доктор был намного старше.
   — Моих родителей к тому времени уже не было в живых, — сказала Джулия.
   Джибу стало не по себе, он пожалел, что задал такой вопрос. Он хотел переменить тему разговора, но Джулия сказала:
   — Мама умерла от тифа летом 71-го года, а потом был пожар, который разрушил медицинский колледж. Папа заведовал кафедрой анатомии, там была богатейшая коллекция экспонатов, которые он собирал всю жизнь. Все сгорело. Это событие убило его.
   — Все это очень печально слышать, — сказал Джиб.
   — Мне исполнилось только шестнадцать лет, когда они умерли. Мама была моим лучшим другом, красивой, молодой, жизнерадостной, — говорила Джулия, слегка даже улыбаясь, как будто бы счастливые воспоминания нахлынули на нее. — После смерти родителей я жила с братом Рэндаллом и его женой Еленой, но им было не до меня… — Голос Джулии как-то сник. — А теперь вы мне расскажите о своей семье.
   У Джиба все внутри похолодело. Какого черта надо говорить об этом? Но ведь он первым проявил любопытство и начал этот разговор.
   — Ваши родственники живут в Массачусетсе?
   — У меня не было семьи. Мы с мамой были вдвоем, и она давно умерла, — сказал он, думая, что Джулия не станет дальше расспрашивать его.
   Она встала с кресла, налила чашку кофе и подала ему. К удивлению Джиба, она решила сесть рядом с ним. Он взял кофе и подвинулся, уступая ей место.
   Джулия поставила локоть на колено и подперла подбородок рукой:
   — Вы говорили, что ваша мама была уборщицей.
   — Да, — кратко ответил Джиб, не желая больше вопросов.
   Она действительно многому научила вас, — голос Джулии был мягким, спокойным. Конечно, таких женщин раньше Джиб не знал.
   — Мама была не крепкого здоровья, — говорил он. — Она не выдерживала ударов судьбы. Мой отец умер, когда я был еще младенцем, и она не смогла этого пережить. Я вынужден был всегда заботиться о ней.
   Прекрасные глаза Джулии выражали явную симпатию.
   — Для ребенка это слишком тяжелая ответственность, — заметила она.
   Джиб отпил кофе. Он никогда и не задумывался, что это его обязанность, он просто ухаживал за матерью.
   — А где же вы жили в Массачусетсе?
   «Боже праведный! — подумал про себя Джиб, — она еще более любопытна, чем я».
   — Место называлось Норт Адаме. Это на реке Хосик, фабричный городок, где было много богатых людей с большими домами и таких как мы.
   — А отец работал на фабрике?
   — Нет, он был фермером. У нас было небольшое хозяйство, несколько кур и коров.
   Джиб все ждал, когда прекратятся вопросы, но Джулия и не думала заканчивать. С ней, конечно, легко было говорить, но некоторые вопросы он не хотел обсуждать.
   — А как же мама посмотрела на то, что вы ушли на войну? Ведь для нее вы были всем на свете, как же она вас отпустила?
   — К тому времени она уже умерла, — сказал Джиб, поставив чашку и обхватив колени руками. Он не хотел говорить ни о маме, ни о войне, он даже думать об этом не хотел.
   — Вы были очень молоды, когда пошли на войну.
   — Никто и не догадывался сколько мне лет, — сказал Джиб, вставая и собираясь уходить. — Я пойду, мадам, спасибо за ваше гостеприимство.
   Джулия встала, плотнее прижимая к себе шаль.
   — Извините, Джиб, мое любопытство. Действительно, мне не следовало задавать столько вопросов, — она выглядела удрученно, как будто он был королем Англии, а она только что пролила чай на его костюм.
   — Не волнуйтесь, мадам, — сказал Джиб, улыбаясь и давая понять, что его это не расстроило. — Завтра я отправляюсь в Вирджинию, чтобы подать заявку на регистрацию права на владение горным участком. Вернусь через день, два.
   — Я надеюсь, что не очень обидела вас своими вопросами.
   Она стояла близко от него и выглядела так привлекательно, что Джиб был уверен, что в другой ситуации он бы заключил ее в объятия и поцеловал.
   — Мадам, даже если бы вы постарались, то не смогли бы никого обидеть. Спокойной ночи, спасибо за ужин.
   — Спокойной ночи, Джиб.
   Он прошел к амбару и взял Лаки. Когда он уехал, Джулия все еще стояла, обхватив руками столб веранды, и смотрела ему вслед.
 
   В Бон Тоне было много мужчин — шахтеров, ковбоев, рабочих с фабрики и просто бродяг. Несколько человек, уже хорошо подвыпивших, танцевали в такт веселой музыки.
   Джиб облокотился на стойку бара и сквозь дымку табачного смога наблюдал за тем, что происходило у бильярдного стола. Там был Мосси, он был увлечен игрой. Джиб радовался, что Мосси немного развлечется, а не пролежит весь вечер с бутылкой у себя в сарае.
   — Потанцуем, Джиб?
   Это была Сейрабет Браун, девица невысокого роста, подтянутая и вульгарная, одетая в красное атласное платье, украшенное перьями. Каждый раз, когда Джиб ее видел, ему становилось не по себе. С трудом верилось, что она дочь Диггера. Внешне она походила на свою мать и представляла собой нечто среднее между девушкой-индианкой и канзасской проституткой.
   — А, это ты, — ответил Джиб. — Я слишком устал, чтобы двигаться, хочется просто посидеть и посмотреть вокруг.
   — Это тебя уборка доконала? — ехидно спросила Сейрабет.
   — Не начинай, Сейрабет.
   — Что еще скажешь? — сказала Сейрабет, усаживаясь рядом с Джибом. — Я собираюсь на этих днях в шахту.
   — Тебе бы почаще туда заглядывать, навещать Руоли, — сказал Джиб. — Он все-таки твой дядя.
   — Я хожу туда каждую проклятую неделю… — Сейрабет умела ругаться. Глядя на соблазнительные ямочки на щеках и ее упругий маленький зад, мужики начинали пускать слюни, но если ее задевали, Сейрабет бранилась не хуже ломового извозчика.
   — Роули говорит, что ты не убирала у него последние пять лет.
   — Пять лет?
   — Он так сказал.
   — Может быть и пять лет, — она пожала плечами с безразличием. — Черт побери, а почему бы тебе там не убрать, ты ведь это делаешь отлично, — сказала она, облокотившись на стойку. — Эй, Деллвуд! Как насчет виски для старика Джиба? У него был трудный день, он драил полы.
   Подошел Деллвуд. Было видно, что он недоволен:
   — Заплатишь, Джиб, за время Сейрабет или как? Я не разрешаю моим девочкам просто так рассиживаться. Они должны зарабатывать деньги.
   — Дай ему выпить, — сказала Сейрабет.
   — А ты что, не слышала? — сказал Деллвуд, — Джиб у нас трезвенник. Он себя для вдовы бережет.
   Джиб сдерживался, чтобы не сорваться.
   — Черт тебя побери, Делл, не дразни меня. Я начинаю новое дело.
   — Какое еще дело? У тебя в карманах ни цента.
   Джиб отвернулся и стал смотреть на Мосси. Единственное место, где к нему относились с почтением, так это у Джулии.
   — Интересуешься деньгами вдовы? — спросила Сейрабет.
   — Слушай, пошла ты… иди занимайся своим делом, — сказал со злостью Джиб.
   — Ты что такой злой?
   Джиб провел рукой по лицу и сказал: — Я хочу возобновить работу шахты твоего отца, вот и все, Сейрабет.
   — Давай, я буду возить руду для тебя.
   — Черт, я не… — начал Джиб и сразу запнулся, он чуть было не сказал, что не собирается вообще заниматься добычей руды. Как только он получит деньги Джулии для инвестиций, он сразу же удерет.
   — Когда-то я возила грузы для старика Леви Тейбора, — сказала Сейрабет. — Я еще сильная.
   Теперь Джиб припомнил, что когда-то он подслушал, как Сейрабет говорила о расценках с погонщиками, которые перевозили грузы по дорогам. Но он и не знал, что она тоже этим занималась.
   — Может быть, женщина и может быть возчиком, но возить руду — это явно не женское дело.
   — Ты так думаешь? — она так сурово смотрела на него, что он смутился.
   Сейрабет, конечно, была крепкой закалки и, наверное, вполне справлялась с мужскими делами, но все же возить руду — это не женское дело.
   — Ты что, хочешь оставить работу здесь, в баре?
   — А ты думаешь мне нравится трясти бедрами и показывать свое тело всем, кому не лень? Только одно и хорошо, что за это платят, — сказала она, покачав бедрами.
   — Ездить по дорогам и возить грузы — вот что мне всегда нравилось. Едешь и смотришь, на те места, которые проезжаешь. Обычно я ездила на железнодорожную станцию в Диллон и забирала оттуда грузы.
   — Почему же ты бросила это?
   — Леви умер, а его жена избавилась от меня, — сказала Сейрабет. — Правда, иногда парни, которые занимаются извозом, берут меня с собой и даже доверяют править лошадьми. Это так здорово.
   — А что же Ли?
   Она уставилась на Джиба:
   — Что Ли?
   — Вы вроде бы любили друг друга?
   Сейрабет задумалась, закусив губу. Джиб мог поклясться, что она чуть было не заплакала. Она произнесла:
   — Это не то место, где я хотела бы об этом говорить. Мимо прошел, спотыкаясь, пьяный шахтер и позвал
   Сейрабет.
   — Эй, милашка, пойдем потанцуем.
   Она схватила его за рукав и грубо потащила на отведенное для танцев место.
   Пока Джиб наблюдал за Сейрабет, он думал о Ли. Ведь когда-то Сейрабет была симпатичной девушкой и сводила Ли с ума. Мэри, жена Диггера, уже умерла, а Роули и Диггер не замечали этого романа. Джиб, помнится, был поражен, когда узнал, что Ли и Сейрабет встречаются в лесу. Ли сказал, что Сейрабет необузданна, как мексиканский мустанг.
   Они тогда хорошо проводили время в Ратлинг Роке. Пока Джиб заговаривал зубы Роули и Диггеру, Ли и Сейрабет забавлялись в лесу. А сейчас Диггер умер, Роули состарился, и никому нет дела до Сейрабет. Джибу сейчас нужен Ратлинг Рок вовсе не для того, чтобы искать золото, а чтобы заполучить деньги вдовы. Бедняга Ли живет с суровой матерью, а Сейрабет продает то, что она давала ему просто так.
   Времена изменились.
   Спустя две ночи после разговора с Джибом, Джулию разбудили ночью по срочному вызову. Это был мистер Чэпмен. У его жены начинались роды.
   Джулия тепло оделась и взяла с собой все необходимое.
   Мосси запряг Бисквита в коляску, а лошадь Чэпмена привязал сзади. Через десять минут они с Джулией уже пересекали мост через Катонвудскую реку.
   — Я видел, что она весь вечер чувствовала себя плохо, миссис Мэткаф, но она ничего не говорила. Вы же знаете Веру — она готовила обед и хлопотала по дому, а потом вдруг села и говорит:
   «Началось, Отис, время пришло».
   Мистер Чэпмен всегда был немногословным, но сейчас, казалось, он не мог остановиться, все говорил и говорил:
   — Я ей сказал: «Ты могла бы меня предупредить». А она ответила: «А зачем мне тебя предупреждать, что ты мог сделать?»
   Чэпмен теребил свои усы с проседью, когда говорил.
   — У вас умная жена, мистер Чэпмен, — сказала Джулия, подхлестнув Бисквита.
   — Вы думаете, все будет хорошо?
   — Я не думаю, что могут возникнуть проблемы, — ответила Джулия, отметив про себя, что будущие отцы всегда задают вопросы, на которые никто не знает точного ответа.
   — Потеря наших девочек чуть не убила ее, и она очень ждет этого ребенка, хотя никогда не говорила об этом, — сказал Чэпмен, задумавшись, стоит ли дальше говорить о том, что мучает его и сказал: — По правде говоря, мадам, о ней я беспокоюсь больше. Ребенок — это, конечно, прекрасно… но, если я потеряю Веру, я сойду с ума.
   — Не надо беспокоиться, мистер Чэпмен, — успокаивала его Джулия.
   Когда наступали роды у ее пациенток, Джулия всегда испытывала некоторое волнение. Вступление крошечного создания в жизнь всегда казалось ей чудом.
   Они поднялись в гору, затем поехали в сторону Диллона и свернули на дорогу, ведущую к ущелью Даблтри, где мистер Чэпмен работал на реке Уиски. В морозном лунном свете горы, казалось, были покрыты бархатом.
   Джулия подумала, что это прекрасная ночь для рождения нового человека.
   Когда они подъехали к дому Чэпменов, Джулия спрыгнула с кабриолета, оставив Бисквита на попечении Чэпмена. В первой половине комнаты она увидела миссис Чэпмен. Вера сидела в кресле и поддерживала руками живот.
   — Я хотела встать, — сказала она, — но что-то случилось с ногами.
   — Ноги онемели или их свело? — спросила Джулия. Миссис Чэпмен покачала головой.
   — Голова ребенка сильно давит, поэтому вы испытываете тяжесть внизу. А воды отошли?
   — Нет еще, — Вера облизнула сухие губы. — Все идет так же, как с моими девочками.
   — У вас все нормально, схватки идут, как положено, — успокаивала ее Джулия.
   Джулия приготовила кровать, как это полагается при родах. Она накрыла матрац одеялами, подложила клеенку и приколола ее со всех сторон, затем хлопчатобумажную пеленку, затем вторую маленькую клеенку и потом еще одну хлопчатобумажную пеленку, сложенную вчетверо. Она помогла миссис Чэпмен одеть чистую ночную сорочку и лечь на ковать.
   — На плите теплая вода, кофе, — сказала Вера Чэпмен, — если вы захотите перекусить… — она издала истошный вопль от очередной схватки.
   — Отлично, миссис Чэпмен, — сказала Джулия. Джулия приготовила раствор карболовой кислоты, чтобы продезинфицировать руки, затем обвязала ноги миссис Чэпмен простынями и сказала:
   — Ну, давайте посмотрим, что там думает наш человечек.
   Во время осмотра миссис Чэпмен спросила:
   — Он расположен правильно?
   — Да, все нормально, ребенок — в правильном положении.
   — Долго еще?
   — Терпение, миссис Чэпмен, — сказала Джулия и взяла стетоскоп. — У вас еще есть время отдохнуть. — Она послушала сердцебиение матери и ребенка, затем убрала стетоскоп и произнесла: — Все в порядке.
   Миссис Чэпмен облизнула сухие губы:
   — Можно попить?
   — Я дам немного воды.
   Джулия знала, что пройдет еще несколько часов и надеялась, что миссис Чэпмен поспит. Джулия взяла стакан с полки и вышла на двор.
   — Мистер Чэпмен? — позвала она. Джулия хотела заверить его, что все идет нормально, и предупредить, чтобы он оставался поблизости.
   Но ответа не последовало, кругом не было ни одной человеческой души, слышался только шум реки, и где-то далеко завывал луговой волк.
   Джулия набрала воды и вошла в дом. Мистер Чэпмен растопил плиту, и в помещении было очень тепло. Схватки у миссис Чэпмен усиливались. Джулия повернула ее на бок, положив подушку между коленями.
   — Где Отис? — спросила миссис Чэпмен.
   — Он вышел, — ответила Джулия.
   — Ему лучше всего этого не видеть.
   Джулия хотела попросить, чтобы мистер Чэпмен нашел планку, которую можно было положить поперек кровати, пока будут продолжаться схватки. Она взяла лампу и вышла во двор и искала, пока не нашла нужной планки. Она еще раз позвала мистера Чэпмена, но ответа не было.
   Войдя в комнату к роженице, Джулия установила и закрепила в ногах планку, обвязав ее полотенцем. Из соседней комнаты она принесла низкий столик, накрыла его чистой салфеткой, разложила все необходимое и вещи для ребенка.
   Миссис Чэпмен не спала и наблюдала за Джулией.
   — Я хочу вздремнуть, — сказала она.
   — Сначала я посмотрю, как у вас продвигается… — сказала Джулия. При осмотре она обнаружила, что шейка матки еще не раскрыта так, как полагается. Она дала воды миссис Чэпмен.
   Джулия продремала до раннего утра, когда наконец-то воды у миссис Чэпмен отошли. Джулия поменяла простыни и помогла миссис Чэпмен переодеть сорочку. Она добавила дров в печку и приготовила свежий кофе. Схватки стали уже более, частыми и сильными.
   — Это не похоже на то, как я рожала моих девочек, — заключила миссис Чэпмен.
   — Возможно, это мальчик.
   Около семи утра Джулия приготовилась принять роды. Она помыла руки, надела чистый фартук. Миссис Чэпмен стонала от непрекращающихся схваток. Она так давила ногами на планку, что кровать трещала. Она в изнеможении отбросила назад голову и произнесла:
   — Дети — это для молодых женщин.
   — Бессмысленно об этом сейчас говорить, осталось совсем немного и все будет хорошо, — успокаивала ее Джулия. — Я уже вижу головку, осторожнее, миссис Чэпмен, не толкайтесь ногами, — сказала Джулия, держа головку ребенка… Так, хорошо, миссис Чэпмен, идет как по маслу. Всем бы так.
   Миссис Чэпмен пыталась засмеяться и смогла лишь сказать:
   — Скажите ему, чтобы поторапливался.
   — Он уже почти что здесь. Да, вот, еще… Вот он! Головка ребенка появилась, затем показалось плечо, и Джулия вытащила ребенка окончательно.
   — Мы были правы, — объявила она. — Мальчик! И, Боже мой, какой большой мальчик!
   — Вот почему все было так долго, — еле-еле произнесла миссис Чэпмен, как только ребенок закричал.

ГЛАВА 8

   Джиб спустился на площадку лестницы в Бон Тоне и остановился, чтобы вдохнуть порцию утреннего воздуха. Солнце еще только поднималось над горами, но небо было чистым и голубым.
   Над распластавшимся во все стороны Стайлсом возвышались горы, тянувшиеся на запад. Джиб немного постоял на площадке и пошел вниз по деревянной лестнице на улицу. Под мышкой у него торчал сверток с одеждой для работы в горах, на шахте Роули. Проходя по улице он насвистывал: «Красное, белое, синее» и думал о том, что ему надо бы заглянуть к Джулии перед тем как отправиться в Ратлинг Рок. Она не ждала его, но он уходил на два дня и чувствовал потребность увидеться с ней.
   Из Пиккэкса шел приятный запах кофе и свежеиспеченных сладостей. Джиб замедлил шаг, раздумывая, зайти или нет. Вдруг перед Джибом появилось облако пыли, осевшее на его брюки и обувь.
   — Что за черт? — произнес Джиб, остановившись и оглядевшись по сторонам. Перед ним стоял Блюм, он опирался на метлу и смотрел на Джиба поверх очков, сползших на середину носа.
   — Блюм, — сказал Джиб. — Ты считаешь, это по-дружески так поступать?
   — Так, кто это заговорил о дружбе? — сказал Блюм, сметая пыль с обуви Джиба. — Кто забыл старых друзей и не спешит к ним зайти поздороваться? Скажи мне, — сказал Блюм, кивая на дверь своей лавки и приглашая Джиба зайти.
   Джиб еще не виделся с Блюмом. Джиб заметил, как Блюм постарел; в его волосах появилась седина, он сутулился. Однако его пронизывающий взгляд мог парализовать любого.
   Джиб последовал за Блюмом в лавку, откуда пахло табаком, сыром и свежим кофе. К потолку были подвешены куски копченой грудинки, окорока.
   — Ну, наконец-то ты снизошел и появился у нас, — сказал Блюм, развязывая свой длинный белый фартук, в котором он подметал улицу. — Ты уже давно в городе и не удосужился прийти к своим старым друзьям.
   Джиб облокотился на стойку — прилавок и переглянулся с молодым бакалейщиком.
   — Так получилось, Блюм.
   Бакалейщик подметал в лавке. Старик Блюм всегда переживал за Джиба.
   — Извини, Блюм.
   — Зачем ты приехал в город? — спросил Блюм. — Мне бы очень хотелось это знать. Как твои дела, добился чего-нибудь?
   — Мне уже поздно что-либо начинать, — отложив свой сверток, сказал Джиб. Затем он снял шляпу и спросил: — А как твоя дочь? — Раньше Джиб часто дразнил Рут, а ее отец был этим недоволен.
   — Ты думаешь, у нее не все в порядке? — спросил Блюм.
   — В порядке или нет? — поинтересовался Джиб.
   — Она вышла замуж, — ответил Блюм с гордостью и предложил Джибу мятные конфеты. — Угощайся.
   — Спасибо.
   Блюм завернул горсть леденцов и отдал Джибу.
   — Как твоя жена? — спросил Джиб. Блюм пожал плечами:
   — Посмотришь и увидишь сам.
   Блюм двинулся вглубь магазина, подразумевая, что Джиб пойдет за ним.
   — Послушай, старина, — сказал Джиб, — мне надо идти.
   — Тебе надо перекусить! Вот что тебе надо… Рената! — позвал Блюм. — Посмотри, кто наконец-то соизволил прийти к нам и поздороваться.
   Миссис Блюм вышла из соседней комнаты. Она была моложе мужа, симпатичная женщина с правильными чертами лица, прекрасной кожей и темными жизнерадостными глазами. Джиб слышал, что она родом из состоятельной филадельфийской семьи, поэтому она не зависела от мужа и речь ее отличалась большей правильностью.
   — Джиб! — воскликнула она, увидев его. — Как мы рады тебя видеть, — сказала она, похлопывая его по плечам и груди.
   — Доброе утро, миссис Блюм, — отвечал Джиб, чувствуя некоторую неловкость. Рената Блюм всегда любила его, она старалась заменить ему мать, давала советы, к которым он не прислушивался.
   — Вы совсем не изменились, — сказал ей Джиб.
   — А ты стал таким большим, таким красавцем. Такой прекрасный мальчик превратился в симпатичного мужчину, — сказала она, немного прослезившись.
   Джиб посмотрел на Блюма и пошутил:
   — Я полагаю, что досмотр я прошел с честью.
   — Садись, располагайся, Джиб. Рената взяла его руку.
   — Я сделаю яичницу.
   Задняя комната выглядела просто, мебели почти не было, кроме плиты, стола и нескольких стульев. В углу стояла бочка виски и жестяная кружка для постоянных клиентов. Жилые помещения Блюмов располагались наверху. Джиб бывал там пару раз. Там все было обставлено тяжелой старой мебелью, на стенах висели картины и толстые ковры.
   Они сели за стол, покрытый кружевной скатертью. Пока Джиб ел, он рассказывал Блюмам о своих планах с Роули и Чарли Суном.
   — Сегодня Чарли Сун отправляется в шахту за змеями.
   Блюм слушал Джиба, и на его лице появилось строгое выражение.
   — Каждый мечтает о золотой жиле. Потом обнаруживается, что не все так просто. То там появляются змеи, то вода, то обвал случается, — говорил Блюм, пожимая плечами. — Я полагаю, что тебе нужны деньги.
   Джиб перестал есть, он не мог поверить, что Блюм предлагает ему кредит.
   — Спасибо, у меня есть, — сказал он.
   — Если тебе понадобятся деньги, ты знаешь, куда обратиться.
   Джиб ухмыльнулся и сказал:
   — Я думаю, что дать деньги такому непутевому парню, как я, все равно что выбросить их в печь.
   Блюм переглянулся со своей женой и сказал:
   — Ты думаешь, мы забыли? Ты думаешь, мы отвернулись от тебя?
   Миссис Блюм похлопала Джиба по руке:
   — Мы не забыли, что ты сделал.
   Сначала Джиб не понял, о чем они говорят. Потом ему стало ясно:
   — Вы имеете в виду Хоккетта?
   — А кою же еще? — удивился Блюм.
   Джиб вернулся к еде. Как он сразу не догадался? Для Боба Хоккетта и его банды акцент и вероисповедание Блюма было не меньшим злом, чем участие в выборах темнокожего Скиннера Сэма. Банда Хоккетта не раз грабила лавку Блюма, и они охотились за Рут, которая к тому же хромала. Однажды они набросились на нее, но не успели сделать с ней ничего дурного. Но этот случай заставил Блюма отослать Рут в Хелину к родственникам.
   — Да, давно все это было, — сказал Джиб. Он выпил кофе и собирался уже уходить. — Благодарю вас, мадам.
   — Рут собирается приехать, — сказала Рената. — Она хотела бы тебя увидеть.
   Джиб неуверенно посмотрел на Блюма:
   — А я думал она в Хелине с мужем.
   — Да, она замужем, — сказала Рената, улыбнувшись. — Она останется с нами здесь, пока не родится ребенок, которого она ждет.
   — Ну, это отличная новость, — сказал Джиб. Ему было приятно, что Рут вышла замуж и у нее будет ребенок, как и у всех нормальных женщин.
   Блюм довел Джиба до выхода из лавки. Было почти уже восемь утра, самое подходящее время для любого начинания.
   — Теперь я знаю, чем ты собираешься заниматься. Если тебе нужны будут деньги, дай мне знать, — говорил Блюм.
   Джиб надел шляпу, взял сверток с одеждой и сказал:
   — Я обращусь к тебе в крайнем случае.
   В конюшне, куда он пришел, Джиб увидел Ли, занятого ремонтом повозки.
   — Доброе утро, Ли.
   — Поедешь к вдове?
   — Может быть, — ответил Джиб, проигнорировав ехидный тон Ли.
   — Люди говорят…
   — Им бы лучше меньше болтать, — ответил Джиб, не думая, что Джулия способна распускать слухи о нем.
   — Не позволяй ей взять верх над тобой, — сказал Ли.
   — Иди к черту, Ли.
   Джиб пошел в стойло за Лаки. Там был тусклый свет, он отыскал Лаки и сунул ему леденец, затем вывел лошадь.
   Ли все еще работал, разбираясь с поломкой повозки, но он сообщил:
   — Ее нет дома. На тот случай, если тебя это интересует.