Они наняли группу индейцев тарахумара, которые помогали им работать в шахте. Каждые несколько месяцев Порки и Джиб отправлялись с караваном груженых мулов на побережье. — Мы отвозили руду для переработки и обогащения к северу от Лос Мочис и продавали ее там.
   В лагере начались постоянные споры. Вайли и Трэск отказывались платить индейцам положенное вознаграждение за их труд. К тому же они явно не желали утруждать себя физической работой на шахте.
   — Петушиные бои, веселые застолья и лечугуилла — вот все, о чем они думали, — сказал Джиб. — Они не хотели работать и не хотели оставить женщин в покое. Кончилось все это тем, что нам пришлось золотом расплачиваться за их грубые выходки.
   В конце концов начальник местной полиции решил, что мы ему мало платим. Он стал требовать все больше золота. Джиб и Порки отказались платить ему и сразу же после этого у них произошло несколько стычек с местными властями. Но без поддержки и защиты местной полиции работать в шахте стало небезопасно, так как на них часто нападали шайки бандитов и большие группы индейцев, которые рыскали по горам и убивали всех гринго, которые встречались на их пути.
   — Наши отношения с местными властями и жителями стали настолько плохими, что мы с Порки решили бросить шахту и смыться. — Джиб немного подумал и продолжал свой рассказ. — Мы нагрузили мулов рудой и отправились на побережье. В Тополобампо мы разделили всю нашу прибыль, которую хранили в банке «Националь». Порки отправился назад в Мазатлан строить себе дом, а я сел на борт первого же судна, отправившегося в Сан-Франциско.
   Джиб окончил свой рассказ и сидел молча на стуле, ожидая реакции Джулии. Мягкие звуки летней ночи слабо доносились через открытое окно. Прохладный ветерок проникал в комнату и освежал воздух. Не дождавшись ответа Джулии, Джиб решил довести свой рассказ до логического завершения.
   — Прежде чем ты придешь к выводу о том, что мы с Порки обманули Вайли и Трэска, подумай о том, что мы оставили им работающую шахту. Они могли бы заработать на ней огромную кучу денег, если бы им хватило ума распорядиться этой собственностью. Но все, что они хотели — это были деньги, не заработанные их собственными руками. А сейчас они гоняются за моим скальпом.
   — Может быть, они также преследуют Порки?
   — Сомневаюсь, — сказал Джиб. — У него много родственников, которые составляют настоящую армию. А я совершенно один. Все, что у меня есть — это мой шестизарядный револьвер.
   Джулия не знала, что делать: верить ему или нет. Из-за всего того, что она знала о нем, это было похоже на небылицу, а Вайли и Трэск стали жертвами обмана, как и она сама.
   Он, казалось, читал ее мысли. — Я заработал все эти деньги честным и справедливым путем, Джулия. Возьми половину. Я не смогу успокоиться до тех пор, пока ты этого не сделаешь.
   — Нет, — решительно сказала она. — Я не хочу этих денег.
   Сперва она подумала, что он будет спорить с ней, убеждать в своей правоте. Но он этого не сделал. Через минуту Джиб встал со стула и посмотрел на открытое окно. Джулия увидела легкую усмешку на его лице. — Полагаю, — сказал он, — что мне следует выйти из дома таким же путем, которым я сюда пришел.
   Когда Джиб уже начал перелезать через подоконник, Джулия набралась сил и обратилась к нему. — Я не знаю. Джиб, зачем ты вернулся сюда. Я также не знаю, как долго ты собираешься здесь пробыть. Но я не хочу больше тебя видеть. Пожалуйста, не приходи сюда.
   Джиб уже перебросил ноги по другую сторону окна. — Если это все, чего ты хочешь от меня, принцесса, не волнуйся, я не буду тебя больше беспокоить. Я обещаю.
   После того, как он ушел, Джулия еще долго стояла в темноте, стараясь понят ь, кто он на самом деле и что он значил для нее. Затем она решила, что нет никакою смысла плакать и проливать слезы. Ее любовная связь с Джибом Бутом закончилась, и теперь только время, может рассудить их.
   На следующее утро Джиб поехал на шахту «Континентал», разыскал там жену Эба Эймса и попросил ее передать Эбу, что он по-прежнему рассчитывает на его партнерство во время состязаний горняков в день Независимости.
   Затем он имел разговор с мистером Кулиджем в его банке, а чуть позже он заехал в контору Барнета, чтобы составить завещание.
   Барнет был настроен к Джибу более дружелюбно, чем тот ожидал. Не было никаких лекций, никаких упреков и ругательств. — Это был удивительный трюк, — сказал он. — Бегство из города со своими собственными деньгами.
   Джиб рассказал ему о шахте в Батониласе, о Вайли и Трэске, а также о том, как они с Порки сбежали, прихватив с собой всю прибыль. — Я очень хорошо представляю себе, что со мной может случиться, если эти подонки настигнут меня, — сказал Джиб. — Если они все-таки убьют меня, я хочу, чтобы все деньги достались Джулии Мэткаф и Джильберту Чэпмену.
   Барнет немного подумал. — Вайли и Трэску может не понравиться то, что деньги, которые они считают своими, оказались в руках ребенка и вдовы.
   Джибу очень не хотелось думать о таком повороте событий, но вместе с тем он прекрасно понимал, что Барнет прав. Эти негодяи могут доставить Джулии и семье Чэпменов массу неприятностей. — Могу поклясться, — сказал он Барнету, — что я никогда не слышал о том, чтобы деньги могли порождать столько проблем.
   — Давно уже известно, что подобные вещи иногда случаются, — сказал Барнет, скорее с удивлением, чем с симпатией. — Мне кажется, что тебе лучше мирно уладить дела со своими бывшими партнерами и таким образом избавиться от них.
   Это была довольно соблазнительная идея, которая почему-то никогда не приходила Джибу в голову. Это говорило о том, что он стал слишком рассеянным в последнее время. До того, как он приехал в Стайлз в мае прошлого года, он скорее дал бы убить себя в перестрелке с Вайли и Трэском, чем вернуть им хотя бы цент из тех денег, которые они сами не заработали.
   — Учитывая нынешние чувства Джулии к тебе, — продолжал Барнет, — я могу заключить, что она ни под каким предлогом не согласится взять эти деньги. Даже если ты передашь их ей по завещанию.
   Джиб нервно провел рукой по волосам. — Господи, Барнет, у нее ведь нет достаточно денег для нормальной жизни — по крайней мере для достойной жизни.
   — Но она сейчас неплохо зарабатывает своей медицинской практикой.
   — Вы считаете, что она вполне может заработать себе на жизнь?
   Барнет пожал плечами. — Думаю, что сможет. Поживем, увидим. Похоже на то, что они с доктором Бичемом могут заработать достаточное количество денег.
   Джиб подумал о самой худшей из всех возможностей. — Она ведь не собирается замуж за Хьюгза, не правда ли?
   Барнет наклонился в своем кресле и притронулся рукой к мочке уха. — Она сама говорит, что нет, что она не любит его. Собственно говоря, она утверждает, что вообще не хочет выходить замуж за кого бы то ни было. Разумеется, никогда не знаешь, что может случиться.
   Джиб вскочил на ноги. — Он самый отвратительный сукин сын из всех, которых я когда-либо встречал.
   — Ну, это достаточно банально. Он использует точно такие же выражения по отношению к тебе.
   Джиб взволнованно отмерял шаги по офису Барнета и потирал рукой затылок. Он испытывал сильное искушение сообщить Барнету о своих подозрениях относительно того, что шахта «Континенталь» может быть заморожена. Но он сдерживал себя, понимая, что это будет не очень мудро. Барнет был другом Хьюгза. и он, вероятно, подумает, что Джиб просто копает под него. Но даже если он поверит Джибу, он тут же отправится к шерифу, а тот может спугнуть Хьюгза своими непродуманными действиями. В любом случае этого будет достаточно, чтобы Хьюгз успел замести следы.
   — Могу сказать, что Джулия может быть хоть как-то причастной к твоим деньгам только в том случае, если она выйдет за тебя замуж.
   Джиб резко остановился и посмотрел на Барнета. — Вы что, с ума сошли?
   — Дотти говорит, что она по-прежнему без ума от тебя.
   — Это все было в прошлом, Барнет. Она обожала меня когда-то. А прошлой ночью она откровенно заявила, что не желает меня больше видеть.
   — Постой, — сказал Барнет и закинул руки за голову, — значит ты был там прошлой ночью?
   — Да. Я попытался объяснить ей все, что произошло.
   — Полагаю, она не очень высоко расценила все твои объяснения.
   — Я же сказал вам, — бесстрастно произнес Джиб. — Она не желает меня больше видеть. — Он плюхнулся на один из стоявших вокруг стола стульев. Он чувствовал себя совершенно измотанным и обессиленным. Его беспрерывно преследовали мысли о том, что Джулия осталась без средств к существованию, и что Хьюгз не оставит своих попыток воспользоваться ее затруднительным положением. — Вообще говоря, это все к лучшему, — сказал он Барнету. — Что же касается меня лично, то я не стану здесь долго задерживаться.
   — В таком случае, зачем же ты вернулся?
   Джиб уставился в окно. — У меня тут остались некоторые дела.
   Через минуту Барнет поднялся со стула и подошел к столу, где хранились документы. Он достал из ящика стола какие-то бумаги и положил их перед Джибом. — После того, как Джулия обнаружила, что эти деньги ей не принадлежат, я еще раз просмотрел завещание Эдварда. И мне бросилось в глаза нечто очень интересное.
   Джиб наклонился к бумагам и стал читать: Я, Эдвард Чарльз Мэткаф…
   Барнет показал пальцем на один из последних пунктов завещания.
   — Я также завещаю моей любимой жене, Джулии, вклады на депозите Банка Сан-Франциско, и какое бы наследство не сопровождало вышеуказанные вклады, она может поступать с ними так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл…
   Джиб тупо уставился на эти слова, чувствуя какое-то сильное давление в груди: «и какое бы наследство не сопровождало вышеуказанные вклады, она может поступать с ними так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл».
   Он продолжал читать эти слова снова и снова, пока его глаза не стали вываливаться из орбит от чрезмерного напряжения.
   Он поднял голову и посмотрел на Барнета. — Что это все означает, черт возьми?
   — Я сам толком не знаю, как это следует понимать, — сказал откровенно Барнет. — Но я считаю, что наследство — это ты.
   Джиб вскочил на ноги, схватил свою шляпу и пулей выскочил из конторы. Он стоял на тротуаре, внимательно изучая носки своих ботинок, в то время как грудь распирало от сильного сердцебиения. В его душе разразилась настоящая буря смешанных чувств.
   — Поступать так, как подсказывает ей сердце и здравый смысл, — говорится в завещании.
   Это означает, что доктор доверил ему Джулию, и фактически он благословил их в своем завещании.
   Джиб вспомнил слова Джулии, которые она сказала ему в ту самую ночь, когда он признался, что нарушил свое обещание: «Она была прекрасной и всепрощающей женщиной и очень любила тебя». — Он часто вспоминал эти слова. Они были для него настоящим утешением. Интересно, думал он, могла бы Джулия применить их к себе самой.
   Затем он вспомнил все то, что она сказала ему прошлой ночью. Она откровенно заявила, что не желает иметь дела ни с ним, ни с его деньгами. Завещание доктора было хорошим и осмысленным, но оно ничего не меняло в его жизни.
   Следующей остановкой Джиба был небольшой китайский магазинчик Чарли Суна. Как всегда, Чарли, казалось, ожидал его.
   — Босс вернулся однажды, — сказал он на ломанном английском, перевалившись через прилавок. — Леди доктор знать, что большой доллар принадлежать боссу.
   — И ты это давно уже знал, не правда ли? — спросил Джиб. — И ты, и все твои двоюродные братья в Сан-Франциско. Ты не мог бы рассказать мне. откуда тебе это известно?
   Чарли не обратил внимания на этот вопрос, а Джиб отказался от мысли спросить его еще раз. Он знал, что этот ответ останется за семью печатями, и эту тайну будут вечно хранить Чарли и все его двоюродные братья в китайском квартале Сан-Франциско.
   Но в голове этого китайца были другие ответы на вопросы, которые так хотел задать ему Джиб. — Давай немного поговорим, Чарли.
   Чарли легко согласился с этим предложением. — Босс пойдет пить чай.
   Он провел Джиба в дальнюю комнату, где девушка с очаровательной челкой налила им чай в тонкие фарфоровые чашки и принесла наполненные орехами кексы с толстым слоем сахара.
   После того, как они отхлебнули немного чая и съели по кексу, Джиб приступил к делу. — Мне известно, что на шахте «Континентал» происходят странные вещи.
   Чарли поставил на стол чашку и посмотрел на Джиба своими узкими глазами.
   — Что тебе известно об этом, Чарли?
   — Это не есть мое дело, что там делает белый дьявол.
   — У тебя есть там свой человек?
   Лицо Чарли приобрело каменный оттенок. — Какой еще человек?
   Джиб сожалел о том, что не может поговорить с Чарли на языке его Поднебесной империи. Он знал, что тот любит ходить вокруг да около, избегая прямых вопросов и прямых ответов. Но Джибу было некогда изучать эту китайские манеры разговора.
   — У тебя там есть свой человек, который имеет большие уши и который сообщил тебе, что начальник шахты хочет жениться на миссис Мэткаф. Ты помнишь это? Ты же сам говорил мне об этом. — Джиб уже вычислил, что это был повар Хьюгза. — Это повар?
   Чарли притворился, что ему нужно обдумать этот вопрос. — Этот повар знать английский. Притворяться глухим.
   — Он достаточно сообразительный, чтобы провести меня в офис как-нибудь ночью?
   — Аиййа! — воскликнул Чарли, пораженный услышанным. — Очень опасно ходить туда. Очень опасно Ли Чанг пустить вас туда.
   — Я заплачу тебе, — сказал Джиб. — Я заплачу Ли Чангу. — Деньги — это было все, чем он располагал на сегодняшний день. И пока еще ни один цент из этих денег не принес ему ничего хорошего.
   Чарли молча потягивал свой чай. Джиб хорошо видел, что тот усиленно работает мозгами. — Почему вы хотеть босс шахты быть мертвой змеей?
   — Потому что он собирается обмануть город, и к тому же я не хочу, чтобы он женился на миссис Мэткаф.
   Чарли, кажется, удовлетворили эти доводы. — Вы, босс, жениться на леди доктор.
   — Черт возьми, Чарли, она не выйдет за меня замуж. В особенности после того, что случилось с этими деньгами.
   — Босс жениться на леди доктор, — продолжал настаивать он. — Надо наполнить ее живот счастьем.
   — Ты что, глухой, — закричал на него Джиб. — Она не хочет выходить за меня замуж. Кроме того, как только я заполучу Хьюгза, я уеду из этого города.
   Джиб съел еще пару кексов, стараясь подавить в себе злость и изнывая от жары. Все пытались уговорить его жениться на Джулии — Барнет, Чарли и даже доктор Эдвард из могилы. Даже после того, как она указала ему на дверь.
   — Чарли должен боссу большое одолжение, — сказал Чарли.
   Джиб с удивлением посмотрел на Чарли. — Да? За что? Из-за змей?
   — Босс застрелил Хоккетта.
   Джибу пришлось долго припоминать все события прошлого, пока он не вспомнил, что этот Хоккетт и его люди вздернули пару китайских детей, так, ради хохмы. Одним из этих мальчиков был сын Чарли.
   — Большое одолжение, — снова сказал Чарли. — Босс сказать Чарли, когда пойдет в шахту белого дьявола. Ли Чанг пустить его внутрь.

ГЛАВА 23

   Джулия готовилась к поездке в город, чтобы посетить операционную доктора Бичема, недавно открывшуюся в дальнем углу аптеки Редферна, когда во двор ее дома въехала карета. Она быстро накинула на себя теплую шаль — совершенно необходимую вещь для раннего прохладного июньского утра и вышла на веранду.
   Гарлан уже вылезал из своей кареты. Еще до того, как он подошел к ней ближе, Джулия почувствовала, что он очень сердит. Он раздраженно проковылял к дому, не обращая внимания на налипшую к подошве грязь, и поднялся на веранду.
   — Я слышал, что Бут вернулся в город.
   Джулия посмотрела на него в тревожном ожидании. Его мясистое лицо было перекошено, а на шее от гнева вздулись вены. — Ради всего святого, Гарлан, у меня нет никакого желания видеть его.
   — Я хочу, чтобы он побыстрее убрался из города, — гневно сказал тот. — Вы слышите меня? Я хочу, чтобы он уехал. — Несмотря на утреннюю прохладу, Гарлан весь покрылся капельками пота. Он полез в карман, достал оттуда носовой платок и вытер лицо.
   — Войдите в дом и сядьте в кресло, — сказала ему Джулия, стараясь хоть немного успокоить его.
   — Я хочу предупредить вас, Джулия, — продолжал Гарлан, не обращая на ее слова никакого внимания. — Если он будет совать свой нос во все наши дела, у него будут проблемы, масса проблем. Вас это тоже может некоторым образом коснуться. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Надеюсь, вы меня понимаете?
   Его угроза заставила Джулию содрогнуться. Она почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки. Она подумала о тех секретах, которые ему были известны, и плотнее укуталась в свою шаль. — Я не совсем уверена, что понимаю вас. Возможно, вы объясните мне, в чем, собственно, дело.
   — Буду рад это сделать, — сказал Гарлан, яростно вытер сапоги и толчком открыл переднюю дверь дома. Он вошел в дом быстро, не дожидаясь, пока за ним последует Джулия. Она тем временем поспешила за ним, чувствуя прилив страха, как будто ожидала услышать от него нечто ужасное.
   В гостиной Гарлан жестом показал Джулии на диван и сел рядом с ней. Затем он полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда какую-то фотографию. Не раздумывая, он протянул ее Джулии.
   Джулия бросила на фотографию лишь один взгляд и тут же уронила ее на колени. — Что…? О, Господи! Боже мой! — Ее бросило в жар, а через секунду она уже дрожала от липкого холода. — Где вы это взяли?
   — Я получил ее от фотографа в Чикаго, — сказал Гарлан. — Его зовут Гарри Маркус. Его не трудно было найти.
   Джулия закрыла фотографию ладонями, как будто желая уничтожить ее. — Они же были уничтожены, — беспомощно промолвила она. — Ведь все негативы был уничтожены. Фотографии… Рэндаллу пришлось заплатить… — Ее речь стала бессвязной до такой степени, что она была не в состоянии завершить каждую фразу.
   — Очевидно, мистер Маркус сохранил себе несколько штук. Я предполагаю, что он сделал это исключительно по сентиментальным причинам. Ведь вы в молодости были очень симпатичной. Он выразил готовность расстаться' с этими фотографиями за определенную плату. Разумеется, негативы он также продал.
   Джулия закрыла в ужасе глаза, пытаясь не отбросить от себя эту постыдную фотографию как доказательство ошибки ее молодости. Но фотография напоминала о себе с неотвратимостью закона тяготения, — скомканная юбка была поднята до бедер, в глаза бросались длинные девичьи ноги, на груди была прозрачная накидка, под которой четко обозначались контуры обнаженного тела. И, помимо всего прочего, — одинокая улыбка на юном лице.
   У Джулии начались спазмы в горле, и она с трудом могла дышать. Боль старых воспоминаний подавила ее, и она пыталась хоть как-то взять себя в руки.
   — Прошлой осенью ваш брат возбудил мое любопытство знанием всех обстоятельств этого маленького скандала, — сказал Гарлан. — Я послал своего человека, чтобы он отыскал фотографа. Оказалось, что фотограф очень хорошо помнит вас.
   Джулия отвернула голову в сторону. Гарлан решил воспользоваться теми возможностями, которые давало ему обладание этими фотографиями. Точно так же в свое время поступил и Гарри Маркус, воспользовавшись доверчивостью шестнадцатилетней девушки, дезориентированной жестокостью мира и личными утратами.
   — Чего вы хотите, Гарлан?
   — Прежде всего я не хочу, чтобы эти фотографии попали в злые руки. Уверен, что и вы хотите того же.
   Джулия почувствовала, как мерзкий холодок подбирается к ее костям. Теперь она была уверена в том, что он пытается шантажировать ее. — Что же вы хотите на самом деле? — спросила она.
   — Я хочу, чтобы Бут убрался из города к завтрашнему полудню.
   Джулия слышала, как гулко колотится сердце в ее груди, как птица, оказавшаяся в ловушке. — Завтра? Но… Я… Я даже не разговариваю с ним. Я не знаю, где он сейчас находится.
   — В таком случае вам следует разыскать его, — Гарлан встал с кресла и подошел к ней. — Насколько я понимаю, он был здесь несколько дней назад. Значит, он не мог уйти далеко.
   Джулия поднялась, лихорадочно соображая, как ей теперь выйти из этого сложного положения, как выполнить требование Гарлана. Она совершенно не понимала его. Она не понимала, почему он так разозлился, почему хочет разрушить всю ее жизнь, почему шантажирует ее.
   — А эти фотографии, — сказала она, — что будет с ними?
   — Как только Бут уедет из города, я отдам их вам вместе с негативами.
   Джулия напряженно думала, что ей теперь делать. Джиб никак не мог уехать из Стайлза к завтрашнему полудню. — До Четвертого, — обрывисто сказала она. — Он будет здесь до Четвертого июля, когда состоятся состязания горняков. Он будет участвовать в них в паре с Эбнером Эймсом. Вот из-за чего он вернулся в Стайлз. — Разумеется, это была ее собственная догадка, хотя на самом деле она не была в этом уверена до конца. Об этом намекнула ей миссис Чэпмен. — После Четвертого июля он уедет из города. Я уверена в этом.
   — Я не могу ждать так долго.
   — Но до состязаний осталось лишь две недели, — сказала Джулия умоляющим тоном. Она сплела свои пальцы в классическом жесте отчаяния. — После Четвертого июля он непременно покинет город. Поверьте мне.
   После непродолжительных раздумий Гарлан, кажется, согласился с ее предложением. — Ладно. Но только до Четвертого. — Он оглядел ее с ног до головы в развязной манере. — Между тем, я слишком устал, играя роль благородного джентльмена, который почтительно относится к безутешной вдове.
   Он схватил ее за плечи и грубо притянул к себе. Джулия почти упала на его грудь от неожиданности и издала возглас крайнего удивления. Он приблизил к ней голову и впился в ее губы своими мокрыми и потными губами, пытаясь просунуть язык в ее рот.
   Она пыталась оказать ему сопротивление, но он сжал ее как будто клещами, не задумываясь над тем, что причиняет ей боль. Затем он оттолкнул ее от себя так же быстро, как и обнял ее. Джулия стояла молча, пытаясь отдышаться и сообразить, что произошло. Она не была готова к столь неожиданному нападению.
   — Мадам? — послышался голос Мосси. Он стоял в дверном проеме гостиной и смотрел то на Джулию, то на Гарлана. — Я принес почту.
   Гарлан издал возглас разочарования. — Я уже ухожу. — Он схватил со стула свою шляпу и бросил на Джулию свирепый взгляд. — Я еще вернусь, чтобы продолжить наш разговор.
   Он вихрем выкатился из комнаты мимо Мосси, даже не посмотрев на него. Через минуту Джулия услышала звук выезжающей из двора кареты.
   Мосси уставился на Джулию в безмолвном изумлении. Затем его взгляд упал на пол, где все еще лежала оставленная Гарланом фотография. Джулия поспешно наклонилась, подняла ее и быстро спрятала в ящик письменного стола.
   — Мистер Хьюгз и я… — начала она виноватым тоном, не зная, как объяснить Мосси все случившееся. — У нас произошло… недоразумение. — Ее лицо пылало от стыда, а волосы беспорядочно спадали на плечи. Она все еще чувствовала отпечаток зубов Гарлана на губах.
   Мосси покачал головой, нахмурив свои широкие брови. — Насколько я мог видеть, мадам, он пытался применить к вам силу.
   — О нет, Боже мой, конечно же, нет, — взволнованно сказала Джулия. — Это было не совсем так, то есть совсем не так… — На ее глазах появились слезы. Она вытерла их тыльной стороной руки. — О, Мосси, поклянись, что не скажешь об этом никому. Пожалуйста, скажи мне, что никому не расскажешь.
   Он все еще качал головой вверх и вниз. — Мадам, я никогда не сделаю этого. Вы же прекрасно знаете, что я никогда не рассказываю о том, что происходит в этом доме. Джулия села на диван и попыталась успокоить себя. Она смогла пережить тот случай в Пиккексе, когда Джиб обошелся с ней так грубо. Она пережила скандал, связанный с его бегством из города, когда он прихватил с собой деньги и оставил ее на растерзание сплетникам. Тогда все считали ее невинной жертвой обмана. Но она никогда не переживет того, что стало известно Гарлану. Стыд за содеянное погубит ее. Тот позор юности, о котором она стала уже забывать, вновь вернулся к ней, угрожая ужасными последствиями. Если она не выполнит все требования Гарлана, она будет просто-напросто уничтожена.
   — Мадам, — сказал Мосси, — я получил письмо от Эйды. Может, вы откроете его для меня? Я думаю, что я просто не в состоянии сделать это.
   Джулия посмотрела на лицо Мосси, отражавшее надежду и страх одновременно. На какое-то мгновение ее собственные заботы отошли на второй план. Она взяла письмо из его дрожащих рук, оторвала край конверта и расправила лист бумаги. — Она хочет приехать сюда, Мосси. Она хочет видеть тебя.
   Мосси вытащил из кармана свой носовой платок и громко высморкался в него.
   — Она говорит, что ты не обязан возвращаться домой с ней, если не хочешь этого делать. Она просто хочет увидеть тебя, поговорить с тобой, рассказать тебе о Моррисе и Бет и… О, Мосси, у тебя уже шесть внуков.
   Джулия откинулась на спинку дивана, чувствуя, как приятные и обнадеживающие мысли постепенно вытесняют омерзительный осадок, оставшийся на душе после визита Гарлана. Наконец-то наступило счастливое завершение двадцатилетней трагедии. Ей стало гораздо легче от одной мысли, что это возможно.
   — Я бы хотел посмотреть на письмо, мадам, если вы не возражаете, — сказал взволнованно Мосси.
   Джулия сложила листок бумаги и протянула ему. Мосси и Эйда провели много лет вместе, затем их надолго разлучила война. И вот теперь они снова нашли друг друга. Хорошо было бы, если бы их отношения, пока еще очень хрупкие, переросли в прочную связь, которая удержала бы их вместе до конца жизни.