Страница:
Лунина перестала улыбаться и внимательно посмотрела на гостя.
— Миллион чего? Рублей?
— Разумеется, марок. Но, правда, не завтра. И даже не послезавтра, зато готовиться нужно начинать прямо сейчас.
— Что-то связанное с девочками?
— Да. — Вальтер выдохнул, одним махом опрокинул коньяк, поморщился и тряхнул головой. — Я не помню, говорил уже, но семья моей сестры очень богата. Кроме всякой недвижимости и прочего, они владеют уникальной коллекцией бриллиантов, общую стоимость которой даже трудно определить. Эти камни по традиции принадлежат старшему ребенку в семье.
— То есть сейчас они принадлежат Ирене? — как бы между прочим спросила хозяйка.
— И да, и нет. В настоящий момент драгоценности являются собственностью ее отца, я имею в виду мужа Марго. Ирене их передадут за неделю до ее свадьбы.
Елена Сергеевна поставила на поднос две крошечные чашки с кофе и протянула поднос Вальтеру.
— Я никак не могу понять, что ты предлагаешь?
— За несколько дней до свадьбы мы поменяем сестер местами.
— Ты считаешь, что девушек можно будет незаметно поменять? — с сомнением в голосе переспросила Лунина. — И что, позволь спросить, в это время будет делать Ирена?
Мужчина молча отвернулся к окну, руки его слегка подрагивали. Елена Сергеевна прищурилась и медленно опустилась на стул.
— Вальтер, я правильно поняла, что ты, отец, предлагаешь мне, матери, убить родную дочь? Сначала ради денег ты предложил мне ее родить, а теперь ради еще больших денег предлагаешь ее убить? Я правильно поняла? — В голосе Луниной появились зловещие интонации.
— Да! Да! — он обернулся и упал перед ней на колени. — Да, я такой, но я хочу жить, а не подохнуть с голоду! В конце концов все родители заводят детей только для того, чтобы те их поддержали в старости. Остальных же ты не осуждаешь! А мои дочери даже не знают, что им жизнь дал я! Я! — Вальтер закрыл лицо руками. — Я умирать буду — ни одна из них не принесет мне даже глотка воды.
— Прости, но это была твоя идея. — На лице хозяйки застыло брезгливое выражение. — Никто тебя к этому не принуждал.
— Значит, ты отказываешься?
Как и много лет назад, во время их первой беседы в том давнем кафе на набережной, Елена Лунина ответила не сразу. Некоторое время она пристально рассматривала стоящего перед ней на коленях немолодого и уже далеко не так красивого мужчину. Отца ее двух дочерей. Дочерей, из которых одну ей так никогда и не пришлось увидеть.
Если бы тогда она не согласилась с предложением незнакомого иностранца, как бы сложилась ее жизнь? Женщина слабо усмехнулась. Что это — новый подарок судьбы или расплата за прошлые грехи? Она встала и провела рукой по все еще стройным бедрам, поправляя юбку. Подойдя к портрету дочери, Лунина остановилась. Светлана улыбалась ослепительной улыбкой фон Эдельбергов.
— Видишь ли в чем дело, Вальтер, — неспешно начала Елена Сергеевна, оборачиваясь. — Ты только что сказал, что мы с тобой два сапога пара… Нет, мой дорогой, в этом ты ой как ошибаешься. Мы с тобой очень разные. Слишком разные. — Лунина скрестила руки на груди и окинула своего собеседника взглядом, полным холодного презрения. — Я, нищая провинциальная девочка, хотела лишь получить свой шанс. Шанс работать, шанс самой делать свою судьбу… Ты же хотел просто красиво жить. Но даже ради этого ты не желал ударить пальцем о палец. Ты использовал свою сестру, ты использовал меня, а теперь ты хочешь использовать своих дочерей…
Вальтер побледнел и поспешил долить себе коньяка, скрывая замешательство.
— Что ты хочешь делать? Идти в полицию?
Хозяйка медленно покачала головой.
— А ты еще к тому же глуп и труслив… Нет, ни в полицию, ни в милицию я не пойду. Разумеется, не ради тебя. Ирена имеет прекрасных родителей, пусть так и остается, она ни в чем не виновата.
Елена Сергеевна снова вернулась в свое кресло и, опершись локтем о подлокотник, невесело усмехнулась:
— Ты знаешь, Вальтер, еще пару лет назад я бы тебя просто выгнала. У меня прекрасная работа, я получаю больше чем достаточно, но… Мне, перестает нравиться эта идея с перестройкой и гласностью. Я думаю, что все это плохо кончится. И поэтому, — она повысила голос, — мне как матери хотелось бы, чтобы и у Светланы жизнь сложилась не хуже, чем у ее сестры. К сожалению, из-за работы я не уделила девочке достаточного времени. А ее гены и красота сыграли с ней плохую шутку — Светлана ленива, капризна и почти неуправляема. Сомневаюсь, что она когда-нибудь сможет добиться хотя бы половины того, что я.
Вальтер напряженно следил за хозяйкой. Он почувствовал, что и на этот раз Елена ему не откажет, но никак не мог понять, к чему ведется весь этот разговор.
— Так ты согласна?
— Нет. Я этого не сказала. Разумеется, что свою дочь убивать я тебе никогда не позволю. Даже не смей думать на эту тему.
Вальтер растерянно смотрел на нее.
— А как же…
Лунина сжала губы:
— Боже, неужели ты и в самом деле такой подонок? Неужели ты смог бы убить собственную дочь? — Заметив, что тот собирается снова начать оправдываться, Елена Сергеевна раздраженно махнула рукой. — Замолчи, не желаю тебя слушать. Так вот. Даже если бы я и согласилась, то никогда бы в жизни нам не удалось поменять Светлану на Ирену.
— Почему?
— Во-первых, языки. Сколько их знает Ирена?
Вальтер на секунду задумался. Пошевелив губами, он неуверенно произнес:
— Пять. Или шесть.
— Светлана не говорит ни на одном. Кроме русского, разумеется. Я могу с ней начать заниматься хоть с завтрашнего дня, но родными они для нее никогда не станут. Дальше. Я встречаю много иностранцев, поверь, они даже дышат по-другому. Неужели ты думаешь, что можно выдать советское образование за светское? Я не собираюсь их сейчас сравнивать — это просто две абсолютно разные системы воспитания. Светлана не танцует, не музицирует, не катается на горных лыжах и яхтах… Как ты собираешься ее выдать за Ирену?
Издав негромкий стон, Вальтер провел ладонями по лицу и замер, откинув голову на спинку кресла.
— Но я не сказала, что осуществить твой план в принципе невозможно. Перед самой свадьбой можно инсценировать падение или нападение. Любой инцидент, который мог бы оправдать частичную амнезию, потерю речи или заикание. Светлана получает камни и исчезает. А Ирену достаточно будет просто на неделю спрятать. Никто, кроме нас, не знает, что девочек было двое, следовательно, никто нас и не заподозрит. Вот и все — никого убивать не надо.
Вальтер облизнул пересохшие губы. В глазах его мелькнуло подозрение.
— А… А вдруг вы захотите меня оставить ни с чем? Какие у меня гарантии?
— Гарантии? — Елена Сергеевна недобро усмехнулась и взяла в руки кофейную чашку. — Ты лучше подумай, есть ли у тебя другие возможности…
Глава 26
1
2
3
4
— Миллион чего? Рублей?
— Разумеется, марок. Но, правда, не завтра. И даже не послезавтра, зато готовиться нужно начинать прямо сейчас.
— Что-то связанное с девочками?
— Да. — Вальтер выдохнул, одним махом опрокинул коньяк, поморщился и тряхнул головой. — Я не помню, говорил уже, но семья моей сестры очень богата. Кроме всякой недвижимости и прочего, они владеют уникальной коллекцией бриллиантов, общую стоимость которой даже трудно определить. Эти камни по традиции принадлежат старшему ребенку в семье.
— То есть сейчас они принадлежат Ирене? — как бы между прочим спросила хозяйка.
— И да, и нет. В настоящий момент драгоценности являются собственностью ее отца, я имею в виду мужа Марго. Ирене их передадут за неделю до ее свадьбы.
Елена Сергеевна поставила на поднос две крошечные чашки с кофе и протянула поднос Вальтеру.
— Я никак не могу понять, что ты предлагаешь?
— За несколько дней до свадьбы мы поменяем сестер местами.
— Ты считаешь, что девушек можно будет незаметно поменять? — с сомнением в голосе переспросила Лунина. — И что, позволь спросить, в это время будет делать Ирена?
Мужчина молча отвернулся к окну, руки его слегка подрагивали. Елена Сергеевна прищурилась и медленно опустилась на стул.
— Вальтер, я правильно поняла, что ты, отец, предлагаешь мне, матери, убить родную дочь? Сначала ради денег ты предложил мне ее родить, а теперь ради еще больших денег предлагаешь ее убить? Я правильно поняла? — В голосе Луниной появились зловещие интонации.
— Да! Да! — он обернулся и упал перед ней на колени. — Да, я такой, но я хочу жить, а не подохнуть с голоду! В конце концов все родители заводят детей только для того, чтобы те их поддержали в старости. Остальных же ты не осуждаешь! А мои дочери даже не знают, что им жизнь дал я! Я! — Вальтер закрыл лицо руками. — Я умирать буду — ни одна из них не принесет мне даже глотка воды.
— Прости, но это была твоя идея. — На лице хозяйки застыло брезгливое выражение. — Никто тебя к этому не принуждал.
— Значит, ты отказываешься?
Как и много лет назад, во время их первой беседы в том давнем кафе на набережной, Елена Лунина ответила не сразу. Некоторое время она пристально рассматривала стоящего перед ней на коленях немолодого и уже далеко не так красивого мужчину. Отца ее двух дочерей. Дочерей, из которых одну ей так никогда и не пришлось увидеть.
Если бы тогда она не согласилась с предложением незнакомого иностранца, как бы сложилась ее жизнь? Женщина слабо усмехнулась. Что это — новый подарок судьбы или расплата за прошлые грехи? Она встала и провела рукой по все еще стройным бедрам, поправляя юбку. Подойдя к портрету дочери, Лунина остановилась. Светлана улыбалась ослепительной улыбкой фон Эдельбергов.
— Видишь ли в чем дело, Вальтер, — неспешно начала Елена Сергеевна, оборачиваясь. — Ты только что сказал, что мы с тобой два сапога пара… Нет, мой дорогой, в этом ты ой как ошибаешься. Мы с тобой очень разные. Слишком разные. — Лунина скрестила руки на груди и окинула своего собеседника взглядом, полным холодного презрения. — Я, нищая провинциальная девочка, хотела лишь получить свой шанс. Шанс работать, шанс самой делать свою судьбу… Ты же хотел просто красиво жить. Но даже ради этого ты не желал ударить пальцем о палец. Ты использовал свою сестру, ты использовал меня, а теперь ты хочешь использовать своих дочерей…
Вальтер побледнел и поспешил долить себе коньяка, скрывая замешательство.
— Что ты хочешь делать? Идти в полицию?
Хозяйка медленно покачала головой.
— А ты еще к тому же глуп и труслив… Нет, ни в полицию, ни в милицию я не пойду. Разумеется, не ради тебя. Ирена имеет прекрасных родителей, пусть так и остается, она ни в чем не виновата.
Елена Сергеевна снова вернулась в свое кресло и, опершись локтем о подлокотник, невесело усмехнулась:
— Ты знаешь, Вальтер, еще пару лет назад я бы тебя просто выгнала. У меня прекрасная работа, я получаю больше чем достаточно, но… Мне, перестает нравиться эта идея с перестройкой и гласностью. Я думаю, что все это плохо кончится. И поэтому, — она повысила голос, — мне как матери хотелось бы, чтобы и у Светланы жизнь сложилась не хуже, чем у ее сестры. К сожалению, из-за работы я не уделила девочке достаточного времени. А ее гены и красота сыграли с ней плохую шутку — Светлана ленива, капризна и почти неуправляема. Сомневаюсь, что она когда-нибудь сможет добиться хотя бы половины того, что я.
Вальтер напряженно следил за хозяйкой. Он почувствовал, что и на этот раз Елена ему не откажет, но никак не мог понять, к чему ведется весь этот разговор.
— Так ты согласна?
— Нет. Я этого не сказала. Разумеется, что свою дочь убивать я тебе никогда не позволю. Даже не смей думать на эту тему.
Вальтер растерянно смотрел на нее.
— А как же…
Лунина сжала губы:
— Боже, неужели ты и в самом деле такой подонок? Неужели ты смог бы убить собственную дочь? — Заметив, что тот собирается снова начать оправдываться, Елена Сергеевна раздраженно махнула рукой. — Замолчи, не желаю тебя слушать. Так вот. Даже если бы я и согласилась, то никогда бы в жизни нам не удалось поменять Светлану на Ирену.
— Почему?
— Во-первых, языки. Сколько их знает Ирена?
Вальтер на секунду задумался. Пошевелив губами, он неуверенно произнес:
— Пять. Или шесть.
— Светлана не говорит ни на одном. Кроме русского, разумеется. Я могу с ней начать заниматься хоть с завтрашнего дня, но родными они для нее никогда не станут. Дальше. Я встречаю много иностранцев, поверь, они даже дышат по-другому. Неужели ты думаешь, что можно выдать советское образование за светское? Я не собираюсь их сейчас сравнивать — это просто две абсолютно разные системы воспитания. Светлана не танцует, не музицирует, не катается на горных лыжах и яхтах… Как ты собираешься ее выдать за Ирену?
Издав негромкий стон, Вальтер провел ладонями по лицу и замер, откинув голову на спинку кресла.
— Но я не сказала, что осуществить твой план в принципе невозможно. Перед самой свадьбой можно инсценировать падение или нападение. Любой инцидент, который мог бы оправдать частичную амнезию, потерю речи или заикание. Светлана получает камни и исчезает. А Ирену достаточно будет просто на неделю спрятать. Никто, кроме нас, не знает, что девочек было двое, следовательно, никто нас и не заподозрит. Вот и все — никого убивать не надо.
Вальтер облизнул пересохшие губы. В глазах его мелькнуло подозрение.
— А… А вдруг вы захотите меня оставить ни с чем? Какие у меня гарантии?
— Гарантии? — Елена Сергеевна недобро усмехнулась и взяла в руки кофейную чашку. — Ты лучше подумай, есть ли у тебя другие возможности…
Глава 26
1
Даша тихонько выскользнула из номера. Конечно, справедливее было бы грохнуть дверью так, чтобы подпрыгнули все капиталисты, засевшие в этой помпезной гостинице, но интуиция ей подсказывала, что настроение испортится у всех постояльцев, кроме той самой парочки, ради которой она так надрывалась и рисковала собственным здоровьем, а может, и жизнью.
Неблагодарные. Мало того, что они говорили по-немецки, так еще каждый на своем немецком: Илья большую часть жизни провел в Вене, а принцесса в Баварии и Швейцарии, потому попытки вычленить хоть какие-нибудь знакомые немецкие существительные и глаголы из их сумбурной речи были столь же тщетны, как старание японца понять смысл беседы китайцев из разных кантонов.
Несколько раз она попыталась привлечь к себе внимание, но вскоре плюнула, забрала сумку и удалилась из номера, даже не попрощавшись.
Часы показывали далеко за полночь. На улице было тепло, мерцали звезды и хотелось спать.
— Не все ночные пташки вернулись спать домой, — промурлыкала она, засовывая телефонную карточку в автомат. На шестом гудке послышался недовольный голос:
— Говорите.
— Полетаев, ты где остановился — в казарме или на явочной квартире?
— А ты почему еще не в постели?
— Это предложение?
— Нет, — он зевнул, — ты не в моем вкусе.
— Скотина.
— Грубиянка. Ладно, давай подъезжай, — он назвал адрес, — муж тебя все равно только через неделю ждет.
— Еду, — она улыбнулась и повесила трубку.
Неблагодарные. Мало того, что они говорили по-немецки, так еще каждый на своем немецком: Илья большую часть жизни провел в Вене, а принцесса в Баварии и Швейцарии, потому попытки вычленить хоть какие-нибудь знакомые немецкие существительные и глаголы из их сумбурной речи были столь же тщетны, как старание японца понять смысл беседы китайцев из разных кантонов.
Несколько раз она попыталась привлечь к себе внимание, но вскоре плюнула, забрала сумку и удалилась из номера, даже не попрощавшись.
Часы показывали далеко за полночь. На улице было тепло, мерцали звезды и хотелось спать.
— Не все ночные пташки вернулись спать домой, — промурлыкала она, засовывая телефонную карточку в автомат. На шестом гудке послышался недовольный голос:
— Говорите.
— Полетаев, ты где остановился — в казарме или на явочной квартире?
— А ты почему еще не в постели?
— Это предложение?
— Нет, — он зевнул, — ты не в моем вкусе.
— Скотина.
— Грубиянка. Ладно, давай подъезжай, — он назвал адрес, — муж тебя все равно только через неделю ждет.
— Еду, — она улыбнулась и повесила трубку.
2
Еще час назад Даша готова была поклясться, что красавец ювелир — самая большая любовь в ее отцветающей жизни, однако, как оказалось, тайна в мужчине не менее важна, чем в женщине. Превратившись из загадочного агента Моссада в обыкновенного сироту, Илья сразу же потерял две трети своей привлекательности. Последним загадочным мужчиной оставался элегантный подполковник Полетаев, к тому же сейчас ей было просто необходимо встретиться с ним, так сказать, на профессиональной основе.
В салон ворвалась теплая летняя ночь, и Даша с наслаждением вдыхала горьковатый запах остывающего асфальта, умытой булыжной мостовой и дразнящий аромат уличных кафе. Ночная Прага пленяла своей призрачной, почти нереальной красотой. Готические площади и набережные в объемном свете оранжевых фонарей становились еще больше похожими на театральные декорации; умело расставленные прожектора подсвечивали каменное кружево взметнувшихся в черное небо, узких, как клинок, верхушек костелов; кривые улочки убегали в темноту дворов, откуда доносился громкий смех загулявших туристов…
Молодая женщина мчалась сквозь ночь, не глядя на спидометр, юношеская радость и ощущение бесконечной свободы переполняли ее сердце. Молодость, казалось, ушедшая навсегда, вдруг неожиданно вернулась, принеся с собой пьянящее чувство простора…
И одно только омрачало волшебную ночь: горькое осознание того, что один из близких людей оказался жестоким, безжалостным убийцей.
Даша до боли закусила губу, решено: сейчас она выложит всю информацию Полетаеву, а там видно будет.
В салон ворвалась теплая летняя ночь, и Даша с наслаждением вдыхала горьковатый запах остывающего асфальта, умытой булыжной мостовой и дразнящий аромат уличных кафе. Ночная Прага пленяла своей призрачной, почти нереальной красотой. Готические площади и набережные в объемном свете оранжевых фонарей становились еще больше похожими на театральные декорации; умело расставленные прожектора подсвечивали каменное кружево взметнувшихся в черное небо, узких, как клинок, верхушек костелов; кривые улочки убегали в темноту дворов, откуда доносился громкий смех загулявших туристов…
Молодая женщина мчалась сквозь ночь, не глядя на спидометр, юношеская радость и ощущение бесконечной свободы переполняли ее сердце. Молодость, казалось, ушедшая навсегда, вдруг неожиданно вернулась, принеся с собой пьянящее чувство простора…
И одно только омрачало волшебную ночь: горькое осознание того, что один из близких людей оказался жестоким, безжалостным убийцей.
Даша до боли закусила губу, решено: сейчас она выложит всю информацию Полетаеву, а там видно будет.
3
Минут через пятнадцать ее «Фелиция» въехала в тихий зеленый район частных особнячков. Тишина стояла неправдоподобная… Даша медленно ехала вдоль улицы, пытаясь разглядеть номера домов, когда неожиданно с дороги в кусты метнулось какое-то белое пятно.
— Да он с ума сошел! — воскликнула молодая женщина, с изумлением разглядывая прячущегося за ветками Полетаева.
Высунувшись в окно, Даша громким шепотом прокричала:
— Эй, начальник, почему трусы без погон?
Тот, отчаянно размахивая руками, скрылся за калиткой, из всей одежды на нем действительно были только светлые фривольного рисунка, трусы-боксеры.
— Все мужики чокнутые, — с удовлетворением констатировала молодая женщина и вылезла из машины. — Полетаев, я смотрю, ты совсем обалдел от своих шпионов, ты на что их тут ловишь?
Подполковник рывком затащил ее в палисадник и прижал палец к губам:
— Да тише ты, ведьма! Как только с тобой свяжешься — так все идет прахом. Я пошел заранее калитку открыть, а дверь захлопнулась…
— Понятно, — она с силой шлепнула его по руке. — А ключи, надо понимать, внутри остались?
— Так точно.
— Здорово. Отлично. Просто замечательно. Ну и что мы будем делать? Устроим пикник на обочине?
— Не нагнетай обстановку: с другой стороны дома, со двора, можно по дереву влезть на балкон. Только я не смогу, вчера поясницу застудил, — смущенно объяснил эфэсбэшник, — придется тебе…
Даша возмущенно фыркнула и зашипела еще громче:
— И не подумаю! Я в этих штанах сесть не могу, не то что по стенам лазать.
— Так сними их! — разозлился подполковник.
— Может, мне еще голой на дерево взобраться? — уперевшись руками в бока, спросила вздорная дама, распаляясь все больше и больше.
— Почему бы и нет? — Полетаев пожал плечами и слегка шлепнул ее по заду.
— Ну, знаешь… Только русский разведчик может пригласить главного свидетеля ночью в штаб-квартиру, раздеть догола и загнать на дерево! Иди в баню, я лучше в гостиницу поеду.
— Стоять! Не двигаться. Ты чего орешь? Соседей перебудишь.
— А ты мне не угрожай! Тоже мне, страж порядка… Вы меня чем задерживать собрались, Сергей Павлович? Может, я у вас в штанах чего не заметила?
Полетаев легонько дал ей под ребро.
— Быстро снимай портки и на дерево. Давай, давай. Без дискуссий.
Даша засопела:
— Не буду снимать, полезу так…
Обойдя дерево с разных сторон, молодая женщина наконец собралась с силами и, выбрав удобную позицию, закинула ногу на ветку. Некоторое время она с шумом карабкалась вверх. Внезапно все стихло и из густой листвы послышался нервный смешок.
— Ты чего? — насторожился подполковник. Даша опять хихикнула.
— Я, кажется, застряла.
— Как застряла?
— Вот так! — уже не на шутку разозлилась она, — это была твоя идиотская затея, что мне теперь делать?
— Слезай вниз!
— Не могу. Если я пошевельнусь, то упаду. Если провисю еще чуть-чуть, то тоже упаду.
— Корова.
— Ну погоди, дай мне только до тебя добраться!
Раздался треск веток, и на Полетаева вместе с листьями и палками свалилась Даша. От ее глухого, короткого вопля загавкали собаки, и в соседних домах появился свет.
— Вот и добралась. Сейчас приедет полиция, — хладнокровно констатировала Даша, выбираясь из веток черешни, — у меня уже вторая ходка будет за неделю.
— Кого там черти носят? — раздался недовольный голос, и из темноты появился здоровый заспанный мужик с ружьем в руках.
— Спокойствие, только спокойствие, господа! — подполковник развел руки в стороны, показывая, что в них ничего нет. Его белые трусы отчетливо выделялись на темном фоне стены, — у меня дверь захлопнулась, а ключи внутри остались. Девушка пыталась залезть через балкон, но, видно, много кушает — вон дерево сломала.
— Йирко, кто там? — послышался визгливый женский голос.
— Да тут у пана из КГБ дверь захлопнулась… Я помогу ему в дом забраться, иди спать.
Даша, несмотря на пережитое падение, весело рассмеялась:
— Надо же, какая популярность среди местного населения! Вы что, рекламу даете?
Лица Полетаева видно не было, но температура в радиусе двух метров от него заметно повысилась.
— Даша, — ласково произнес он, — лезь, детка, по лестнице. Я с тобой дома поговорю.
Но авторитет разведчика был подорван окончательно. Даша лишь высокомерно вскинула голову, тряхнула рыжими кудрями и, кряхтя, начала второе восхождение. Полетаев поспешил последовать за ней.
— Ну и гад же ты, Палыч, — спрыгивая на балкон, ворчливо произнесла молодая женщина, — у меня одно место все в синяках будет. Как я мужу покажусь на глаза?
— А ты не лезь ему на глаза чем не надо, — эфэсбэшник так же благополучно добрался до балкона и притянул Дашу к себе.
— Да? А чем надо? — двинув его в солнечное сплетение, гостья решительно прошла в комнату, оказавшуюся спальней. — Ого! Ничего себе явочная квартира. Это вы так деньги налогоплательщиков бережете? На такой кровати и спать-то грех, — она осторожно провела рукой по шелковому покрывалу.
— А я и не сплю.
— Ясно. Я так понимаю, здесь происходит соблазнение нужных людей… Где же камеры? — Даша с любопытством огляделась.
— Не говори ерунду, никого тут не соблазняют. — Полетаев незаметно подтянул трусы.
— Это почему?
— А потому, что это мой дом, а не бордель.
— Что значит — твой дом? — изумленно повернулась к нему молодая женщина.
— То и значит… Получил его в наследство. От бабушки.
— Так ты богатый? — еще больше удивилась Даша.
— Да уж, не бедный. Я могу надеть штаны?
— Погоди, погоди! Сергей Палыч, вы женаты?
— Нет! — рявкнул тот.
— Тогда оставайся как есть, — и великодушно махнула рукой.
— Ну нет, позволь привести себя в порядок!
— Ладно, ладно, я пошутила. Куда пройти? Или, может, здесь останемся, — томно произнесла она, вытянув шею.
— Не нарывайся, — подполковник погрозил пальцем. — Из коридора вниз по лестнице. Я через две минуты подойду.
— Да он с ума сошел! — воскликнула молодая женщина, с изумлением разглядывая прячущегося за ветками Полетаева.
Высунувшись в окно, Даша громким шепотом прокричала:
— Эй, начальник, почему трусы без погон?
Тот, отчаянно размахивая руками, скрылся за калиткой, из всей одежды на нем действительно были только светлые фривольного рисунка, трусы-боксеры.
— Все мужики чокнутые, — с удовлетворением констатировала молодая женщина и вылезла из машины. — Полетаев, я смотрю, ты совсем обалдел от своих шпионов, ты на что их тут ловишь?
Подполковник рывком затащил ее в палисадник и прижал палец к губам:
— Да тише ты, ведьма! Как только с тобой свяжешься — так все идет прахом. Я пошел заранее калитку открыть, а дверь захлопнулась…
— Понятно, — она с силой шлепнула его по руке. — А ключи, надо понимать, внутри остались?
— Так точно.
— Здорово. Отлично. Просто замечательно. Ну и что мы будем делать? Устроим пикник на обочине?
— Не нагнетай обстановку: с другой стороны дома, со двора, можно по дереву влезть на балкон. Только я не смогу, вчера поясницу застудил, — смущенно объяснил эфэсбэшник, — придется тебе…
Даша возмущенно фыркнула и зашипела еще громче:
— И не подумаю! Я в этих штанах сесть не могу, не то что по стенам лазать.
— Так сними их! — разозлился подполковник.
— Может, мне еще голой на дерево взобраться? — уперевшись руками в бока, спросила вздорная дама, распаляясь все больше и больше.
— Почему бы и нет? — Полетаев пожал плечами и слегка шлепнул ее по заду.
— Ну, знаешь… Только русский разведчик может пригласить главного свидетеля ночью в штаб-квартиру, раздеть догола и загнать на дерево! Иди в баню, я лучше в гостиницу поеду.
— Стоять! Не двигаться. Ты чего орешь? Соседей перебудишь.
— А ты мне не угрожай! Тоже мне, страж порядка… Вы меня чем задерживать собрались, Сергей Павлович? Может, я у вас в штанах чего не заметила?
Полетаев легонько дал ей под ребро.
— Быстро снимай портки и на дерево. Давай, давай. Без дискуссий.
Даша засопела:
— Не буду снимать, полезу так…
Обойдя дерево с разных сторон, молодая женщина наконец собралась с силами и, выбрав удобную позицию, закинула ногу на ветку. Некоторое время она с шумом карабкалась вверх. Внезапно все стихло и из густой листвы послышался нервный смешок.
— Ты чего? — насторожился подполковник. Даша опять хихикнула.
— Я, кажется, застряла.
— Как застряла?
— Вот так! — уже не на шутку разозлилась она, — это была твоя идиотская затея, что мне теперь делать?
— Слезай вниз!
— Не могу. Если я пошевельнусь, то упаду. Если провисю еще чуть-чуть, то тоже упаду.
— Корова.
— Ну погоди, дай мне только до тебя добраться!
Раздался треск веток, и на Полетаева вместе с листьями и палками свалилась Даша. От ее глухого, короткого вопля загавкали собаки, и в соседних домах появился свет.
— Вот и добралась. Сейчас приедет полиция, — хладнокровно констатировала Даша, выбираясь из веток черешни, — у меня уже вторая ходка будет за неделю.
— Кого там черти носят? — раздался недовольный голос, и из темноты появился здоровый заспанный мужик с ружьем в руках.
— Спокойствие, только спокойствие, господа! — подполковник развел руки в стороны, показывая, что в них ничего нет. Его белые трусы отчетливо выделялись на темном фоне стены, — у меня дверь захлопнулась, а ключи внутри остались. Девушка пыталась залезть через балкон, но, видно, много кушает — вон дерево сломала.
— Йирко, кто там? — послышался визгливый женский голос.
— Да тут у пана из КГБ дверь захлопнулась… Я помогу ему в дом забраться, иди спать.
Даша, несмотря на пережитое падение, весело рассмеялась:
— Надо же, какая популярность среди местного населения! Вы что, рекламу даете?
Лица Полетаева видно не было, но температура в радиусе двух метров от него заметно повысилась.
— Даша, — ласково произнес он, — лезь, детка, по лестнице. Я с тобой дома поговорю.
Но авторитет разведчика был подорван окончательно. Даша лишь высокомерно вскинула голову, тряхнула рыжими кудрями и, кряхтя, начала второе восхождение. Полетаев поспешил последовать за ней.
— Ну и гад же ты, Палыч, — спрыгивая на балкон, ворчливо произнесла молодая женщина, — у меня одно место все в синяках будет. Как я мужу покажусь на глаза?
— А ты не лезь ему на глаза чем не надо, — эфэсбэшник так же благополучно добрался до балкона и притянул Дашу к себе.
— Да? А чем надо? — двинув его в солнечное сплетение, гостья решительно прошла в комнату, оказавшуюся спальней. — Ого! Ничего себе явочная квартира. Это вы так деньги налогоплательщиков бережете? На такой кровати и спать-то грех, — она осторожно провела рукой по шелковому покрывалу.
— А я и не сплю.
— Ясно. Я так понимаю, здесь происходит соблазнение нужных людей… Где же камеры? — Даша с любопытством огляделась.
— Не говори ерунду, никого тут не соблазняют. — Полетаев незаметно подтянул трусы.
— Это почему?
— А потому, что это мой дом, а не бордель.
— Что значит — твой дом? — изумленно повернулась к нему молодая женщина.
— То и значит… Получил его в наследство. От бабушки.
— Так ты богатый? — еще больше удивилась Даша.
— Да уж, не бедный. Я могу надеть штаны?
— Погоди, погоди! Сергей Палыч, вы женаты?
— Нет! — рявкнул тот.
— Тогда оставайся как есть, — и великодушно махнула рукой.
— Ну нет, позволь привести себя в порядок!
— Ладно, ладно, я пошутила. Куда пройти? Или, может, здесь останемся, — томно произнесла она, вытянув шею.
— Не нарывайся, — подполковник погрозил пальцем. — Из коридора вниз по лестнице. Я через две минуты подойду.
4
Даша, не переставая удивленно крутить головой, спустилась вниз по витой дубовой лестнице, ступени которой отчаянно скрипели, отзываясь на каждое прикосновение. В ожидании хозяина любопытная гостья внимательно осмотрела гостиную, обставленную тяжелой, даже какой-то монументальной мебелью.
Ее внимание сразу привлек камин, вернее каминная доска, на которой стояло с десяток разнокалиберных фотографий в серебряных рамках. В самом центре доминировал портрет молодой женщины со строгим и умным лицом. Если бы не возраст пожелтевшей фотографии, незнакомку можно было бы спокойно принять за сестру подполковника, так они были похожи. Вероятнее всего, это и была та самая родственница, озолотившая внука-разведчика.
«А вот мне никто ничего не оставил и вряд ли оставит», — мрачно подумала Даша и повернулась к щедрой бабке спиной.
— Изучаешь семейный архив? — Полетаев появился облаченным в умопомрачительный домашний костюм.
— Бабуля? — кивнула на фото молодая женщина.
— Да.
— Как же тебя в Комитет взяли? С таким-то наследием?
— Не твоего ума дело. Взяли и взяли. Значит, надо было.
— Сомнительно, — она огляделась по сторонам. — Темная история.
— Ты к нам в отдел кадров собралась идти работать?
— А что, есть вакансия?
— Нет. И не будет, — желая показать, что разговор на данную тему окончен, он достал из портсигара сигарету и прикурил. Даша присела на диван.
— А я-то все время мучилась: и откуда же у простого русского разведчика берутся средства на такое шмотье. Сперва подумала — униформа, потом прикинула, нет, эдак полстраны ушло бы в разведку, включая мелких и средних предпринимателей. Взятки тоже пришлось отбросить — что-то у вас во взгляде неподкупное. А тут, оказывается, вон оно что: единственный наследник увядшего рода!
Полетаев с неподражаемым изяществом опустился в огромное кожаное кресло возле камина.
— Ну, во-первых, милая леди, мучиться богатством других вроде как неприлично…
— Это с точки зрения богатых, — невозмутимо отпарировала Даша.
— Возможно. Ну, а во-вторых, как мне показалось, ваша семья тоже не голодает.
— Не голодает. — Она с наслаждением потянулась и зевнула. — Только меня-то это вовсе не касается. У меня лично денег нет.
— Как так? — Рука подполковника замерла на полдороге к пепельнице. — Что значит нет?
— Очень просто. Деньги, фирма, дом и все, что в нем, ну, пожалуй, за исключением меня, принадлежат супругу.
— Но ты же можешь пользоваться банковским счетом? Или наличными деньгами…
— Эх, подполковник, твоими бы устами да мед пить. Все, чем я располагаю, — это кредитная карточка на три тысячи долларов. И то, заметь, не для себя лично, а на ведение хозяйства. Пополняется не чаще, чем раз в два месяца. Вот так.
— А если супруг неожиданно умрет? — Подполковник выглядел обеспокоенным. — Как тогда?
— Тогда я выйду замуж за тебя. Или вон за ювелира, — Даша рассмеялась, увидев, как вытянулось у собеседника лицо. — Да, ладно, ладно, шучу я. Тогда нас будет содержать свекор.
— А если он тоже умрет? Он ведь уже не мальчик.
— Дались тебе мои родственники! — молодая женщина начала злиться. — Вот все-таки влезлый[20] ты, Полетаев. Никак не можешь от служебных привычек отказаться? Какая тебе разница, что со мной будет? Как только осиротею, соберу чемоданы и приеду сюда — места много, мужик ты добрый. Налей лучше чего-нибудь, пока я не уснула.
— Выбирай, — подполковник подошел к бару и распахнул дверцу. — Ликеры, коньяк…
— Нет, давай лучше на шампанском остановимся. Если оно, конечно, у тебя есть.
— Есть. Только за ним нужно спуститься в погреб…
Даша вскинула голову и с уважением посмотрела на собеседника.
— Черт побери, как это здорово звучит! За шампанским в погреб… Оно, небось, у тебя там с Первой мировой войны стоит. Ты, кстати, тогда за кого воевал? — Заметив недобрый огонек в темно-синих глазах, засмеялась и великодушно махнула рукой. — Давай тащи.
— Какую марку ты предпочитаешь? Есть «Дом Периньон».
«Эх, портит все-таки людей богатство», — подумала молодая женщина, но вслух лишь небрежно заметила:
— Мне что «Дом Периньон», что Дом моды Зайцева — все равно. Неси, а там разберемся.
Подполковник, с трудом скрывая улыбку, поставил на столик два мозеровских фужера.
— Странно, — продолжил он, возвращаясь через пару минут с двумя бутылками в руках, — у вас вроде как семья, ребенок, а гарантий никаких, в цивилизованной стране ведь живете. Давным-давно контракты брачные заключают…
Даша обернулась и насмешливо посмотрела эфэсбэшнику в глаза:
— Ты что, собрался моего мужа убить?
— В своем ли ты уме? — возмутился тот.
— Ну а что тогда заладил: если, если… Не переживай, с голоду я не умру. Работу пока еще никто не отменял.
— Ты пойдешь работать? — недоверчиво переспросил подполковник, осторожно стирая пыль с бутылок.
— А что, у меня ноги вместо рук вставлены? — вспыхнула молодая женщина. — Короче, я к тебе по делу пришла, и давай о нем говорить,
— Ну хорошо, — отступил тот. — Рассказывай, что еще случилось.
Даша подождала, пока тот усядется в кресло напротив, поправит все складки на своем шелковом пижамо-халате, и с расстановкой произнесла:
— Сонька говорила правду, она действительно никого не убивала.
— Откуда ты знаешь?
— Во-первых, я сегодня с ней встретилась и кое о чем поговорила…
— Сестра Либермана здесь? Где она? — подполковник резко выпрямился.
— Расслабьтесь, Сергей Павлович, пейте ваше пиво и слушайте меня. В результате нашей беседы я пришла к однозначному выводу: Леву могли убить всего четыре человека.
— Интересно, — он с легким хлопком открыл шампанское, — давай, юный гений, рассказывай.
Даша состроила рожу, но тем не менее продолжила:
— Помните, я как-то упомянула о том, что в последний раз встретилась со Светкой случайно, в ресторане?
Тот ехидно улыбнулся:
— Конечно, помню. Ты знакомила будущего мужа с тремя бывшими любовниками.
Молодая женщина побелела от гнева:
— Чтоб у тебя язык отсох! Какие любовники?! Это были мои старые друзья. Друзья детства…
— Можно подумать, друзья детства не могут быть любовниками, — усмехнулся циничный подполковник. — Ладно, извини, продолжай дальше.
— Ненавижу тебя, — она помолчала. — Так вот, как только они ее увидели, сразу завиляли всеми конечностями…
— А разве они не были с ней знакомы? — удивился Полетаев.
— В том-то и дело! Лунина была из моей поздней, университетской компании, а с ребятами я росла в одном дворе, они были старше и, к тому времени как я поступила в университет, уже жили за границей, поэтому Светку увидели впервые. Так вот, я ужасно тогда разозлилась — мы давно не виделись, а они уставились на эту заразу… Ну и я, чтобы охладить их пыл, рассказала про нее пару историй… В том числе одну вымышленную. — Даша смутилась: — Понимаете, когда женщина злится…
Подполковник сочувственно кивнул головой:
— Понимаю, как не понять.
— Так вот, Соня, сидя в шкафу, слышала, как человек, который был в тот день у Левы, рассказал ему эту самую историю!
— Да? — Полетаев скептически вскинул брови. — Что еще за история?
— Ну якобы Светка, вылетев из универа в первую же сессию, со злости зажарила на сковородке свои учебники…
— И ты ей веришь? — с сомнением спросил Полетаев, оборачивая бутылку белоснежной салфеткой.
— Представь себе. — Даша откинулась на подушки и скрестила руки на груди. — Соньку эта рассказка страшно удивила — она ведь была в курсе всех тогдашних событий — и вдруг такой смачный эпизод прошел мимо! Еще более ее удивило то, что и Лева этого не помнил — а как бы он мог помнить?
— Так кто, говоришь, там был? — подполковник потер указательным пальцем подбородок.
Молодая женщина принялась загибать пальцы:
— Сол, царство ему небесное, Майкл, Сема Теплый и мой муж.
— Понятно, — подполковник разлил шампанское по бокалам. — При этом ты утверждаешь, что между ними и семейством Луниных очевидной связи не было?
— Абсолютно. Больше того — почти сразу после ужина мы все разъехались из Москвы. Сол с Майклом в Швецию, мы с Сергеем в Чехию. Правда, Сема еще некоторое время оставался в России… — Она задумалась. — Но зачем бы ему понадобилось убивать Леву?
Услышав последнюю фразу, Полетаев на мгновение замер. Шампанское угрожающе приблизилось к краю фужера.
— Ты хотела сказать — Елену Сергеевну? — бесцветным голосом произнес подполковник.
— При чем здесь Елена Сергеевна! — Даша рассеянно посмотрела в его сторону. — Мне важно понять, почему убили Леву.
— Да? — Полетаев отставил бутылку и внимательно посмотрел на свою собеседницу. — Но если ты помнишь, ее отправили на тот свет самой первой. Именно с нее все и началось.
— Ну в общем, да… — смутилась молодая женщина. — Просто… меня сейчас больше интересует, кто убил Либермана.
— Понятно, — повторил подполковник и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — И что же ты хочешь от меня?
— Чтобы ты помог вычислить того, кто это был.
— Вычислить. Понятно. — Подполковник резко встал и прошелся по комнате. — Вычисляет, Дашенька, электронно-вычислительная машина, она потому так и называется… А я могу только сопоставить факты и сделать соответствующие выводы.
Ее внимание сразу привлек камин, вернее каминная доска, на которой стояло с десяток разнокалиберных фотографий в серебряных рамках. В самом центре доминировал портрет молодой женщины со строгим и умным лицом. Если бы не возраст пожелтевшей фотографии, незнакомку можно было бы спокойно принять за сестру подполковника, так они были похожи. Вероятнее всего, это и была та самая родственница, озолотившая внука-разведчика.
«А вот мне никто ничего не оставил и вряд ли оставит», — мрачно подумала Даша и повернулась к щедрой бабке спиной.
— Изучаешь семейный архив? — Полетаев появился облаченным в умопомрачительный домашний костюм.
— Бабуля? — кивнула на фото молодая женщина.
— Да.
— Как же тебя в Комитет взяли? С таким-то наследием?
— Не твоего ума дело. Взяли и взяли. Значит, надо было.
— Сомнительно, — она огляделась по сторонам. — Темная история.
— Ты к нам в отдел кадров собралась идти работать?
— А что, есть вакансия?
— Нет. И не будет, — желая показать, что разговор на данную тему окончен, он достал из портсигара сигарету и прикурил. Даша присела на диван.
— А я-то все время мучилась: и откуда же у простого русского разведчика берутся средства на такое шмотье. Сперва подумала — униформа, потом прикинула, нет, эдак полстраны ушло бы в разведку, включая мелких и средних предпринимателей. Взятки тоже пришлось отбросить — что-то у вас во взгляде неподкупное. А тут, оказывается, вон оно что: единственный наследник увядшего рода!
Полетаев с неподражаемым изяществом опустился в огромное кожаное кресло возле камина.
— Ну, во-первых, милая леди, мучиться богатством других вроде как неприлично…
— Это с точки зрения богатых, — невозмутимо отпарировала Даша.
— Возможно. Ну, а во-вторых, как мне показалось, ваша семья тоже не голодает.
— Не голодает. — Она с наслаждением потянулась и зевнула. — Только меня-то это вовсе не касается. У меня лично денег нет.
— Как так? — Рука подполковника замерла на полдороге к пепельнице. — Что значит нет?
— Очень просто. Деньги, фирма, дом и все, что в нем, ну, пожалуй, за исключением меня, принадлежат супругу.
— Но ты же можешь пользоваться банковским счетом? Или наличными деньгами…
— Эх, подполковник, твоими бы устами да мед пить. Все, чем я располагаю, — это кредитная карточка на три тысячи долларов. И то, заметь, не для себя лично, а на ведение хозяйства. Пополняется не чаще, чем раз в два месяца. Вот так.
— А если супруг неожиданно умрет? — Подполковник выглядел обеспокоенным. — Как тогда?
— Тогда я выйду замуж за тебя. Или вон за ювелира, — Даша рассмеялась, увидев, как вытянулось у собеседника лицо. — Да, ладно, ладно, шучу я. Тогда нас будет содержать свекор.
— А если он тоже умрет? Он ведь уже не мальчик.
— Дались тебе мои родственники! — молодая женщина начала злиться. — Вот все-таки влезлый[20] ты, Полетаев. Никак не можешь от служебных привычек отказаться? Какая тебе разница, что со мной будет? Как только осиротею, соберу чемоданы и приеду сюда — места много, мужик ты добрый. Налей лучше чего-нибудь, пока я не уснула.
— Выбирай, — подполковник подошел к бару и распахнул дверцу. — Ликеры, коньяк…
— Нет, давай лучше на шампанском остановимся. Если оно, конечно, у тебя есть.
— Есть. Только за ним нужно спуститься в погреб…
Даша вскинула голову и с уважением посмотрела на собеседника.
— Черт побери, как это здорово звучит! За шампанским в погреб… Оно, небось, у тебя там с Первой мировой войны стоит. Ты, кстати, тогда за кого воевал? — Заметив недобрый огонек в темно-синих глазах, засмеялась и великодушно махнула рукой. — Давай тащи.
— Какую марку ты предпочитаешь? Есть «Дом Периньон».
«Эх, портит все-таки людей богатство», — подумала молодая женщина, но вслух лишь небрежно заметила:
— Мне что «Дом Периньон», что Дом моды Зайцева — все равно. Неси, а там разберемся.
Подполковник, с трудом скрывая улыбку, поставил на столик два мозеровских фужера.
— Странно, — продолжил он, возвращаясь через пару минут с двумя бутылками в руках, — у вас вроде как семья, ребенок, а гарантий никаких, в цивилизованной стране ведь живете. Давным-давно контракты брачные заключают…
Даша обернулась и насмешливо посмотрела эфэсбэшнику в глаза:
— Ты что, собрался моего мужа убить?
— В своем ли ты уме? — возмутился тот.
— Ну а что тогда заладил: если, если… Не переживай, с голоду я не умру. Работу пока еще никто не отменял.
— Ты пойдешь работать? — недоверчиво переспросил подполковник, осторожно стирая пыль с бутылок.
— А что, у меня ноги вместо рук вставлены? — вспыхнула молодая женщина. — Короче, я к тебе по делу пришла, и давай о нем говорить,
— Ну хорошо, — отступил тот. — Рассказывай, что еще случилось.
Даша подождала, пока тот усядется в кресло напротив, поправит все складки на своем шелковом пижамо-халате, и с расстановкой произнесла:
— Сонька говорила правду, она действительно никого не убивала.
— Откуда ты знаешь?
— Во-первых, я сегодня с ней встретилась и кое о чем поговорила…
— Сестра Либермана здесь? Где она? — подполковник резко выпрямился.
— Расслабьтесь, Сергей Павлович, пейте ваше пиво и слушайте меня. В результате нашей беседы я пришла к однозначному выводу: Леву могли убить всего четыре человека.
— Интересно, — он с легким хлопком открыл шампанское, — давай, юный гений, рассказывай.
Даша состроила рожу, но тем не менее продолжила:
— Помните, я как-то упомянула о том, что в последний раз встретилась со Светкой случайно, в ресторане?
Тот ехидно улыбнулся:
— Конечно, помню. Ты знакомила будущего мужа с тремя бывшими любовниками.
Молодая женщина побелела от гнева:
— Чтоб у тебя язык отсох! Какие любовники?! Это были мои старые друзья. Друзья детства…
— Можно подумать, друзья детства не могут быть любовниками, — усмехнулся циничный подполковник. — Ладно, извини, продолжай дальше.
— Ненавижу тебя, — она помолчала. — Так вот, как только они ее увидели, сразу завиляли всеми конечностями…
— А разве они не были с ней знакомы? — удивился Полетаев.
— В том-то и дело! Лунина была из моей поздней, университетской компании, а с ребятами я росла в одном дворе, они были старше и, к тому времени как я поступила в университет, уже жили за границей, поэтому Светку увидели впервые. Так вот, я ужасно тогда разозлилась — мы давно не виделись, а они уставились на эту заразу… Ну и я, чтобы охладить их пыл, рассказала про нее пару историй… В том числе одну вымышленную. — Даша смутилась: — Понимаете, когда женщина злится…
Подполковник сочувственно кивнул головой:
— Понимаю, как не понять.
— Так вот, Соня, сидя в шкафу, слышала, как человек, который был в тот день у Левы, рассказал ему эту самую историю!
— Да? — Полетаев скептически вскинул брови. — Что еще за история?
— Ну якобы Светка, вылетев из универа в первую же сессию, со злости зажарила на сковородке свои учебники…
— И ты ей веришь? — с сомнением спросил Полетаев, оборачивая бутылку белоснежной салфеткой.
— Представь себе. — Даша откинулась на подушки и скрестила руки на груди. — Соньку эта рассказка страшно удивила — она ведь была в курсе всех тогдашних событий — и вдруг такой смачный эпизод прошел мимо! Еще более ее удивило то, что и Лева этого не помнил — а как бы он мог помнить?
— Так кто, говоришь, там был? — подполковник потер указательным пальцем подбородок.
Молодая женщина принялась загибать пальцы:
— Сол, царство ему небесное, Майкл, Сема Теплый и мой муж.
— Понятно, — подполковник разлил шампанское по бокалам. — При этом ты утверждаешь, что между ними и семейством Луниных очевидной связи не было?
— Абсолютно. Больше того — почти сразу после ужина мы все разъехались из Москвы. Сол с Майклом в Швецию, мы с Сергеем в Чехию. Правда, Сема еще некоторое время оставался в России… — Она задумалась. — Но зачем бы ему понадобилось убивать Леву?
Услышав последнюю фразу, Полетаев на мгновение замер. Шампанское угрожающе приблизилось к краю фужера.
— Ты хотела сказать — Елену Сергеевну? — бесцветным голосом произнес подполковник.
— При чем здесь Елена Сергеевна! — Даша рассеянно посмотрела в его сторону. — Мне важно понять, почему убили Леву.
— Да? — Полетаев отставил бутылку и внимательно посмотрел на свою собеседницу. — Но если ты помнишь, ее отправили на тот свет самой первой. Именно с нее все и началось.
— Ну в общем, да… — смутилась молодая женщина. — Просто… меня сейчас больше интересует, кто убил Либермана.
— Понятно, — повторил подполковник и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — И что же ты хочешь от меня?
— Чтобы ты помог вычислить того, кто это был.
— Вычислить. Понятно. — Подполковник резко встал и прошелся по комнате. — Вычисляет, Дашенька, электронно-вычислительная машина, она потому так и называется… А я могу только сопоставить факты и сделать соответствующие выводы.