Страница:
– Это еще надо проверить.
Я не ответил.
– Передайте своему турагенту, что я просил со мной связаться, – повторил он. – Где вы собираетесь остановиться в Нячанге?
– Пока что я не сделал заказ.
– Но хотя бы адрес?
– Узнаю на месте.
– Почему вы захотели посетить Нячанг?
– Мне рекомендовали его как лучшее место на побережье в Юго-Восточной Азии.
Моя похвала, кажется, благоприятно подействовала на этого маленького ублюдка.
– Так оно и есть, – буркнул он. – Только не рассказывайте, что вы приехали в такую даль лишь для того, чтобы отдохнуть на море.
– Я был там в шестьдесят восьмом году.
– Верно. В это место ездили в увольнительную боевые пехотинцы.
Я снова промолчал. А полковник курил одну за одной. Воздух стал спертым от дыма, влажности и запаха пота, не исключено, что моего. Манг сделал еще одну пометку.
– Когда прибудете в Нячанг, обратитесь в иммиграционную полицию и сообщите ваш адрес. Если не найдете где остановиться, тоже сообщите. – Он поднял на меня глаза. – Вас устроят на ночлег.
Я решил, что он говорит о тюрьме, но Манг продолжал:
– До некоторой степени мы можем влиять на гостиницы.
– Не сомневаюсь, – отозвался я. – Благодарю за помощь и не смею больше задерживать.
– Это я вас задерживаю, мистер Бреннер, – криво усмехнулся вьетнамец. Отхлебнул чаю и спросил: – Как вы намерены добираться из Нячанга в Хюэ?
– Любым доступным способом.
– Об этом вам тоже следует сообщить иммиграционной полиции Нячанга.
– Они могут помочь с билетами?
Манг пропустил мимо ушей мой сарказм и коротко бросил:
– Нет. – Посмотрел на меня и задал главный вопрос: – У вас пять дней между отъездом из Хюэ и прибытием в "Метрополь" в Ханое. Что вы намерены делать в это время?
Я должен был отправиться с секретным заданием в Тамки, но хотел бы улететь в Вашингтон, чтобы свернуть Карлу шею.
– Я вас слушаю, мистер Бреннер.
– Рассчитываю проехаться по побережью на поезде или на автобусе и таким образом в конце концов оказаться в Ханое.
– Железная дорога не будет действовать с понедельника четыре дня, а автобусы не годятся для белых людей.
– В самом деле? Тогда найму машину с шофером. Естественно, через "Видотур".
– Почему вас тянет путешествовать по земле, а не по воздуху?
– Познавательно посмотреть бывший Северный Вьетнам по дороге в Ханой.
– Что вы хотите узнать?
– Как живет народ. Традиции и обычаи.
Манг задумался.
– Десять лет люди на севере страдали и умирали от американских бомб и обстрела с ваших вертолетов. Рекомендую осмотреть тоннели Винмок, где жители города в течение семи лет прятались во время американских бомбардировок. Хотя скорее всего там к вам не отнесутся так же дружелюбно, как здесь – в вашем бывшем марионеточном государстве.
Полковник Манг мог бы стать превосходным экскурсоводом в Замороженном мире.
– Что ж, – отозвался я, – об этом мне тоже полезно узнать.
Вьетнамец о чем-то размышлял. На месте полковника Манга я бы не стал давить на господина Бреннера по поводу изъяна в плане поездок между Хюэ и Ханоем, поскольку если мистер Бреннер замыслил что-то нехорошее, он вознамерится это совершить именно в эти дни.
Манг посмотрел на меня и сказал:
– Можете ехать из Хюэ в Ханой любым законным способом.
Контакт состоялся – каждый из нас понимал, что мы оба городим чушь.
Манг сделал еще несколько записей, и хотя я натренирован читать вверх ногами, по-вьетнамски не пойму ни слова, даже если мне поднесут страницу под нос.
– В Хюэ вы, видимо, намереваетесь прокатиться по окрестностям, где некогда стояла ваша часть? – спросил полковник.
– Хочу на денек съездить в Куангчи, посмотреть бывший лагерь базы, – ответил я.
– Пожалуй, вы будете разочарованы. Города Куангчи больше не существует. Только маленькая деревня и никаких следов военной базы. В семьдесят втором году все уничтожено американскими бомбами.
Я не ответил.
– Сообщите о своем приезде в иммиграционную полицию Хюэ, – продолжал вьетнамец, закуривая очередную сигарету и глядя на меня сквозь дым. – Как провели время в Хошимине?
Я больше не намеревался выводить его из себя прежним названием города и сказал:
– В Хошимине я видел много замечательных мест. Кстати, воспользовался вашим советом и посетил Музей американских военных преступлений.
Манг как будто не очень удивился, и я подумал: неужели за мной все-таки следили?
– Видел, что произошло с южанами и горцами, которые не сложили оружия после капитуляции, – продолжал я. – Им пришлось заплатить высокую цену, но надо было вместе с другими миллионами людей испытать воспитательные лагеря, чтобы выйти из них счастливыми гражданами Социалистической Республики.
Полковника Манга насторожили мое преображение и мой энтузиазм. Сознаюсь, я, пожалуй, перебрал, но останавливаться не хотелось.
– Вечером я ужинал в ресторане на крыше гостиницы, где кутили американские генералы, в то время как их солдаты умирали в джунглях и на рисовых полях.
Мы встретились с ним взглядами. Судя по счету, он давно мог догадаться, что я ужинал не один – уж слишком много съел. Но Манг только смотрел на меня и молчал.
– В воскресенье я осмотрел президентский дворец, где, словно императоры, жили Дьем и Тьеу, а в это время их народ страдал и умирал.
И опять я не понял, знал он об этом или нет. Но решил, что считаю его опытнее, чем он есть на самом деле.
– Должен сказать, что потрясен тем, что видел и слышал. – Я вел себя как заключенный воспитательного лагеря, которому не терпится выбраться на волю.
Полковник Манг слушал мои речи новообращенного и кивал. Неужели заглатывал? Жаль, я не купил те сандалии с тропы Хошимина. Сейчас положил бы ноги на стол. Но и без реквизита у меня получалось удачно.
– В тот же день я ездил смотреть тоннели Кучи, – продолжал я.
Манг подался вперед.
– В самом деле? Вы ездили смотреть тоннели Кучи? – Вьетнамец понял, что выдал свое удивление, хотя должен был хранить непроницаемость. – Как вы туда попали?
– Купил автобусный тур. Это просто потрясающе: две сотни километров тоннелей, вырытых под носом южновьетнамской и американской армий. Куда девали всю эту грязь?
Вопрос был риторическим, но полковник Манг на него ответил:
– Землю выкидывали в реки и в воронки от бомб. Верные крестьяне рыли по километру за раз. Все возможно, если люди работают как один.
– Понятно... Что ж, это было очень познавательно и изменило мои представления о войне. – Пора поскорее отсюда сваливать, подумал я.
Полковник Манг помолчал.
– Почему вы путешествуете один?
– Потому что не сумел найти себе компаньона.
– А почему не захотели присоединиться к группе ветеранов? За плечами этих людей одинаковый опыт, и чтобы окунуться в прошлое, они заказывают организованные туры.
– Я слышал об этом. Но захотел приехать сюда на Тет и принял решение в самый последний момент.
Манг сверился с моей визой:
– Выдана десять дней назад.
– Вот видите – решение в последнюю минуту.
– Американцы обычно все планируют за месяцы.
Безусловно, это бросилось в глаза пограничникам во время паспортного контроля. Вернусь и тресну как следует Карла по шее.
– Я в отставке: еду куда хочу и когда хочу.
– Вот как? Однако ваш паспорт выдан несколько лет назад, но в нем нет ни одного штампа о пересечении границ.
– Я путешествовал по США и Канаде.
– Ясно. Значит, это ваш первый зарубежный вояж?
– С тех пор как мне выдали паспорт.
– Так. – Взгляд полковника Манга явно говорил, что его смущает сбивчивость моих ответов. Тем не менее он переменил тему и спросил: – Вы женаты?
– Это личный вопрос.
– Личных вопросов не бывает.
– Бывает – там, откуда я приехал.
– Серьезно? И вы можете отказаться отвечать полицейскому?
– Могу.
– И что происходит, когда вы отказываетесь отвечать?
– Ничего.
– Я слышал об этом, но не могу поверить.
– В таком случае поезжайте в Соединенные Штаты и сделайте так, чтобы вас арестовали, – посоветовал я.
Моя шутка не показалась ему смешной. Манг принялся перебирать на столе документы, но среди них я не заметил своего паспорта.
– Вы заметили, как много в Хошимине проституток? – спросил он.
– Как будто.
– Они обслуживают иностранцев. Вьетнамцы никогда не ходят к проституткам. Проституция во Вьетнаме вне закона. Вы заметили караоке-бары и массажные салоны? Видели, как продают наркотики? Ощутили упадническое западное влияние? И наверное, решили, что полиция теряет контроль. Что революция дала трещину. Так?
– Так.
– В этом месте одновременно сосуществуют два города: Сайгон и Хошимин. Мы позволяем Сайгону жить, потому что он нам полезен в данный момент. Но настанет день, и он исчезнет с лица земли.
– Полагаю, полковник Манг, что иностранные капиталисты могут не согласится с вами, – ответил я.
– Могут. Но они здесь тоже только до тех пор, пока нужны нам. Придет время, и мы вытряхнем их отсюда, как пес стряхивает с себя блох.
– Не говорите так уверенно.
Ему не понравились мои слова. Он пристально на меня посмотрел и круто поменял тему разговора:
– Посмотрите по дороге, сколько всего разрушила ваша военщина. Это все еще не восстановлено.
– Обе стороны наносили друг другу урон, – возразил я. – Такова война.
– Не надо читать мне лекций, мистер Бреннер.
– А вы не ставьте под сомнение мои умственные способности. Я отлично знаю, какова война.
Полковник пропустил мои слова мимо ушей и продолжал свою лекцию:
– Теперь у нас мир и впервые за сто лет страной правят вьетнамцы.
Бедняга Манг, он оказался истинным патриотом и пытался сладить с типами, которые в Ханое распродавали страну всяким "Сони", "Лионскому кредиту" и "Кока-Коле". Старому солдату приходилось глотать горькую пилюлю – ведь он отдал свою юность и пожертвовал родными за то, во что верил. Как многие военные, и я в том числе, Манг не понимал, почему политиканы способны отмахнуться от того, что было оплачено кровью. Я даже ощутил к нему нечто вроде сочувствия и чуть не сказал: "Слушай, приятель, нас всех обули – тебя, меня и тех, кто умер и кого мы знали. Насадили по-крупному. Но теперь все позади. Создан новый мировой порядок". Но вместо этого произнес:
– Я очень надеюсь, что сумею увидеть будущее нового Вьетнама.
– В самом деле? – хмыкнул он. – А что вы почувствуете, когда окажетесь на месте бывших сражений?
– Я был поваром, – ответил я. – Но если бы даже был солдатом, то не сумел бы вам ответить, пока не оказался на месте.
Манг кивнул и, помолчав, сказал:
– По прибытии в Ханой также сообщите в иммиграционную полицию.
– Зачем? Я на следующий день улетаю.
– Возможно. А возможно, и нет.
Я подался вперед и процедил:
– Первое, куда я отправлюсь в Ханое, будет американское посольство.
– С какой целью?
– Предоставляю гадать вам.
Полковник Манг задумался.
– А здесь вы связывались с вашим консульством?
– Через знакомого, – ответил я. – Сообщил, что прибыл в Хошимин, о возникших в аэропорту проблемах, о том, что у меня отобрали паспорт, и о дате моего приезда в Ханой. – И добавил: – Мой знакомый должен связаться, если уже не связался, с нашим посольством в Ханое.
Полковник Манг не ответил.
Мне понравилась тема посольства, и я постарался ее развить:
– Я считаю, это очень хорошо, что Вашингтон и Ханой установили дипломатические отношения.
– А я нет.
– А я – да. Настало время похоронить прошлое.
– Мы еще не похоронили всех убитых, мистер Бреннер.
Я хотел ему сообщить, что знаю, как коммунисты сносили бульдозерами кладбища южновьетнамских солдат. Но он начинал меня доставать, и я сказал:
– Если бы здесь не было американских дипломатов, кому бы я стал жаловаться на ваше поведение?
Полковник Манг улыбнулся:
– Мне гораздо больше нравилось, как здесь было в семьдесят пятом.
– Не сомневаюсь. Но теперь новый мир и наступает Новый год.
Он не ответил и спросил:
– Вы рассказали вашему знакомому мистеру Стенли о своих планах поездок?
– Да.
– Отлично, – улыбнулся Манг. – Значит, если с вами что-нибудь произойдет в пути или вы не объявитесь в Нячанге, в Хюэ или в "Метрополе" в Ханое, ваше посольство и полиция объединятся и станут наводить справки.
– Я не собираюсь подвергать себя опасностям, но если что-нибудь произойдет, наше посольство в курсе, с кого начинать наводить справки.
Полковнику Мангу, казалось, нравилось обмениваться скрытыми угрозами и контругрозами. Прежде он оценивал меня одним образом, но постепенно заподозрил, что мы с ним коллеги. Я со своей стороны не сомневался, что полковник Манг стоял на несколько ступеней выше обычного офицера иммиграционной полиции. А эту крысиную дыру позаимствовал в отделе С, где было полно молодых туристов и плакатов с изображением презервативов. Его настоящий дом находился в отделе А или В; отдел С служил всего лишь прикрытием – сбивал с толку подозреваемых, лишал их настороженности. Зато посольство и Карла больше интересовала моя информация о госбезопасности или внутренней полиции, а не об иммиграционной.
Во всем этом проглядывалась некая ирония и симметрия: я никогда не служил поваром, а полковник Манг не состоял в иммиграционной полиции. И ни один из нас не претендовал на премию за лучшую актерскую роль.
– Полковник, – сказал я, – мне надо возвращаться в "Рекс", иначе я рискую не уехать. Спасибо, что потратили на меня время и дали ценные советы.
Он сделал вид, что не расслышал. И, взглянув на счет, спросил:
– Дорогой ужин. Вы были один?
– Нет.
Больше он не задал никаких вопросов и не попросил денег. Взял листок дешевой бумаги, что-то на нем написал, извлек из стола резиновую печатку и приложил к бумаге.
– Будете показывать это в иммиграционной полиции, куда бы ни приехали. – Он подал мне листок, мой паспорт, визу и другой квадратный листок с буквой "С", только желтый. – Это пропуск. Отдадите при выходе. – Он улыбнулся и добавил: – Не потеряйте, мистер Бреннер. Иначе вы никогда не выйдете из здания.
У полковника Манга было убогое чувство юмора, но он по крайней мере старался шутить.
Я встал и кивнул:
– Было очень интересно, но не смею дольше задерживать.
Он пропустил это мимо ушей.
– Если надумаете отклониться от плана, немедленно сообщите в ближайшее отделение иммиграционной полиции. Всего доброго.
– Благодарю, что вернули в номер мой маленький сувенир, – напоследок ляпнул я.
– Это все, мистер Бреннер, – оборвал меня Манг.
Но я не устоял и сказал:
– Чак мунг нам мой.
– Уходите, пока я не передумал.
Ни один из нас не желал такого оборота событий, и поэтому я ушел.
За дверью конвоира не оказалось, и я самостоятельно двинулся по коридору. В вестибюле отдал часовому желтый пропуск, и тот кивнул на дверь:
– Проходите.
Министерство общественной безопасности оказалось плохим подобием оруэлловского министерства любви, но в нем ощущалась власть полиции, чувство накапливаемого десятилетиями страха и унижения во время допросов – кровь, пот и слезы.
Я вышел из здания на солнце. Как и предсказывала Сьюзан, такси поблизости не оказалось. Пришлось пройти целый квартал, прежде чем я сумел поймать машину. Забрался на сиденье и сказал:
– Отель "Рекс".
И пока мы ехали, стал рассматривать записку, которую дал мне полковник Манг. Она состояла из одной длинной фразы на вьетнамском языке, кроме моего имени и фамилии. И еще я узнал слово "ми" – американец. Полковник расписался полным именем – Нгуен Куй Манг, а далее следовало его звание – дай-та. Кругом одни нгуены. На красной печати было тоже много слов и среди них – фоне кван ли нгуой нгоай. Я положил бумагу в карман – то еще положение: приходится таскать писульку из их полиции.
Шел десятый час, и через несколько минут я возвратился в "Рекс". Сьюзан сидела в вестибюле и смотрела на дверь. На ней были свободные брюки, кроссовки и бежевая рубашка с закатанными рукавами. Завидев меня, она встала и быстро пошла навстречу, словно мы любовники и спешили на свидание.
Но никто из нас не хотел проявлять излишней пылкости, и мы только пожали друг другу руки – даже не обнялись и не чмокнулись.
– Ну как? – спросила Сьюзан.
– Отлично. Свободен как ветер. А что с билетами?
– Заказаны на поезд.
– Потрясающе.
– Но билет не здесь, а отправление в десять пятнадцать.
– А до вокзала далеко?
– В это время минут двадцать. Так что сказал полковник Манг?
– Учил уму-разуму.
Сьюзан улыбнулась:
– Надеюсь, вы держали свой ехидный рот на замке?
– Старался. Он утверждал, что проститутки, наркотики, караоке и вы скоро канете в Лету. Естественно, не вы лично, – добавил я.
– Вы же понимаете, если выгонят одного, то выгонят всех, – ответила Сьюзан.
– Так бы и случилось, если бы на месте полковника Манга были вы. Но у него раздвоение сознания. Я опасаюсь, как бы не дошло до нервного срыва. Но все-таки, когда доставят мои билеты?
– С минуты на минуту. Кстати, спасибо за глобус со снегом. Это мне?
– Да. Это немного, но вам и не нужно много.
– Главное – забота.
– Вот именно, – согласился я. – Кстати, мне необходимо утрясти дела со счетом...
– Все уже сделано.
– В этом не было необходимости.
– Зато мы можем выкроить время и обсудить ваш массаж стоимостью двадцать долларов. – Она улыбнулась.
– Погорячился с чаевыми, – объяснил я, и больше мы об этом не разговаривали – Полковник Манг хочет, чтобы ваш тур-агент немедленно с ним связалась. Извините, если из-за меня появятся проблемы, но он настаивает.
– Все в порядке. "Видотур" докладывает обо всем, а частные агенты – нет, если только их специально не просят. Я ей позвоню.
– Скажите, Билл пользуется ее услугами?
– Иногда. А что?
– Это он обратился по моей просьбе к турагенту. Не хотелось светить ваше имя.
– О! Ну... хорошо. Я все улажу.
– Поблагодарите от меня Билла за то, что он помог мне убраться из Сайгона. Это его умаслит.
Сьюзан ничего не ответила и спросила:
– Полковник Манг дал вам какую-нибудь бумагу или записку?
– Вот. – Я показал ей листок. – Что там сказано?
Сьюзан прочитала и вернула мне бумагу.
– Сказано: следует зарегистрировать адрес Пола Бреннера, американца, дату прибытия и убытия и средство перемещения в вашу и из вашей местности.
Я кивнул. Записка умалчивала, что все эти сведения следует сообщить в госбезопасность. Но это подразумевалось само собой.
– Регистрироваться в иммиграционной полиции – общее правило для всех иностранцев с Запада, – объяснила Сьюзан. – В дополнение к паспорту и визе следует получить разрешение на проезд в тот или иной район. Хотя в последние годы ограничений стало меньше.
– Только не для меня, – хмыкнул я.
– Получается, что так. Попробую кое-кому позвонить. Возможно, найдутся люди, которые имеют влияние на полковника Нгуена Куй Манга. – Сьюзан отошла к двери, где сигнал был лучше, и сделала несколько звонков. Терпеть не могу, чтобы другие таскали за меня чемоданы, и в личной жизни не позволяю себе ничего подобного. Другое дело задание. Задание всегда на первом месте, затем Пол Бреннер, а уж потом все остальные. Это, конечно, не относилось к Сьюзан и не должно бы касаться Билла Стенли. Не велико дело, хотя я заметил, что Сьюзан озабочена или раздражена.
Она закончила разговаривать и присоединилась ко мне.
– Ну вот, все улажено.
– Билл рад, что я дал его фамилию полковнику Мангу?
– Лучше бы дали мою.
– Вот уж нет. Не желаю, чтобы наш приятель вызвал вас на допрос и обнаружил несоответствие в моих ответах.
– А я решила, что вы так поступили из рыцарского духа.
– Напишите по буквам.
Я заметил паренька лет двенадцати. Сьюзан подошла к нему и что-то сказала. Он отдал ей конверт и получил взамен чаевые. Сьюзан бросила несколько слов моей знакомой Лан и увлекла меня к двери.
Надо было спешить.
– Вот мое такси, – показала она. – Ваши вещи в багажнике. Двинули.
Мы влезли в машину, Сьюзан переговорила с шофером, и машина тронулась с места.
– Вам вовсе не обязательно тащиться со мной на вокзал, – заметил я.
– Со мной все пойдет быстрее, если вы, конечно, за последние несколько часов не научились говорить и читать по-вьетнамски.
– О'кей. Спасибо. Давайте билет.
– Пусть пока будет у меня. Мне надо показать его на станции. У вас билет без места – только номер вагона. Второй класс – там будет полно вьетнамцев. Если предложить пять долларов, любой уступит сиденье и постоит. В первом классе этот номер не пройдет – там едут в основном европейцы и вас просто пошлют подальше. Идет?
– Когда вернетесь к себе на работу, – сказал я ей, – пошлите в мою контору факс или электронную почту, сообщите, что я уехал в Нячанг. И что полковник Манг потребовал, чтобы я отметился в тамошней иммиграционной полиции. Но я считаю, что задание не сорвано, хотя сам я, возможно, под наблюдением. Понятно?
Сьюзан немного помолчала.
– Я решила, что у вас там как на иголках – ждут не дождутся результатов вашей встречи с полковником Мангом. И среди прочих звонков позвонила в консульство. Попросила человека, который в курсе вашей миссии. Думаю, он из ЦРУ. Сказала, чтобы он связался с вашей фирмой. Но на случай, если звонок перехватят, ограничилась всего несколькими словами: "Ему разрешили ехать. Передайте в его контору". Нормально?
– Нормально, – ответил я, немного подумав. – Но когда возвратитесь на работу, пошлите факс или электронное сообщение с полным отчетом.
– Обязательно.
Вокзал располагался к северу от центра, и через пятнадцать минут мы подкатили ко входу и встали рядом с дюжиной других такси и автобусов посреди толпы людей.
Сьюзан дала шоферу пятерку, мы вылезли из машины, он щелкнул замком багажника, и я достал свои вещи. Рядом лежал большой желтый рюкзак. Сьюзан достала его из багажника, захлопнула крышку и натянула лямки на плечи.
– Ну, пошли.
– Эй... подождите-ка...
– Быстрее, Пол, мы опоздаем на поезд.
Мы?Я последовал за ней, волоча чемодан через большой центральный зал. Сьюзан посмотрела на табло:
– Пятый путь. Это туда.
Мы пробрались сквозь толпу пассажиров.
– Можем попрощаться и здесь, – предложил я.
– Ненавижу прощания, – отозвалась моя спутница.
– Сьюзан...
– Я чувствую себя в ответе за то, чтобы доставить вас в Нячанг. А дальше поступайте как знаете. Хорошо?
Мы подошли к платформе, Сьюзан показала женщине на контроле два билета и обменялась с ней несколькими словами. Потом дала доллар, и контролерша махнула нам рукой.
Мы поспешили по платформе.
– Девятый вагон, – сообщила Сьюзан. – Как назло, в противоположном конце состава.
Мои часы показывали двенадцать минут одиннадцатого. И кондуктор уже кричал по-вьетнамски, чтобы пассажиры занимали места. Его речь звучала настолько забавно, что, будь я в хорошем настроении, непременно бы посмеялся.
Вот и вагон № 9. Я закинул чемодан на площадку, вскочил сам, втянул Сьюзан и стоял, тяжело дыша, потея и отдуваясь. Кондуктор крикнул в последний раз, двери закрылись, и поезд тронулся в путь, все быстрее и быстрее удаляясь от вокзала.
– Сколько я вам должен за билет? – спросил я Сьюзан.
– Потом рассчитаемся, – улыбнулась она.
– Вот уж чего не ожидал, так не ожидал.
– Прекратите. Вы же шпион. Вы видели, что я одета не для работы. Я не выпускала билеты из рук. Уже позвонила в консульство. Перестала проситься поехать вместе с вами. Вызвалась провожать вас на вокзал. Заранее уложила ваши вещи в багажник такси и спрятала там свои. Что из этого вы заметили в первую очередь?
– Все.
– Тогда не притворяйтесь.
– Хорошо.
– Хотите, чтобы я отвязалась?
– Да.
– Хорошо. Я пробуду в Нячанге несколько дней, а потом вернусь в Сайгон.
– Вы заказали гостиницу?
– Нет. Разберемся на месте. Может быть, остановимся в той, куда вы ездили на побывку, если она еще существует.
Я выглянул из тамбура в вагон: все пространство было забито людьми, багажом, ящиками – буквально всем, не было только скота.
– Давайте лучше постоим здесь, – предложил я.
– До Нячанга четыре или пять часов, – ответила Сьюзан. – Сейчас купим два места.
Поезд проезжал по северным окраинам Сайгона, и я заметил, как в небе на посадку заходил "МиГ". Видимо, на бывшую американскую авиабазу Бьенхоа – мой второй дом, пока я находился вдали от собственного дома.
В тамбур вышел кондуктор. Сьюзан отсчитала ему двенадцать долларовых бумажек, и он удалился.
– Он все устроит, а сдачу возьмет себе.
Рельсы повернули на восток, к побережью, а за окном все еще катился Сайгон – маленькие домики, не больше чем убогие хижины. Я вспомнил 1972 год. Тогда из деревень в относительно безопасный город нахлынул почти миллион людей.
– Мне в самом деле очень нравится взморье, – объявила Сьюзан. – У вас есть купальный костюм?
– Обязательно. Когда шпики роются в твоем чемодане и находят плавки, им начинает казаться, что ты обыкновенный турист.
– Вы, шпионы, все такие умные.
– Я не шпион.
– Ну конечно, конечно. А я, как видите, еду налегке. Всего на несколько дней. Только купила купальник. На пляже так чудесно.
Я не ответил.
– Передайте своему турагенту, что я просил со мной связаться, – повторил он. – Где вы собираетесь остановиться в Нячанге?
– Пока что я не сделал заказ.
– Но хотя бы адрес?
– Узнаю на месте.
– Почему вы захотели посетить Нячанг?
– Мне рекомендовали его как лучшее место на побережье в Юго-Восточной Азии.
Моя похвала, кажется, благоприятно подействовала на этого маленького ублюдка.
– Так оно и есть, – буркнул он. – Только не рассказывайте, что вы приехали в такую даль лишь для того, чтобы отдохнуть на море.
– Я был там в шестьдесят восьмом году.
– Верно. В это место ездили в увольнительную боевые пехотинцы.
Я снова промолчал. А полковник курил одну за одной. Воздух стал спертым от дыма, влажности и запаха пота, не исключено, что моего. Манг сделал еще одну пометку.
– Когда прибудете в Нячанг, обратитесь в иммиграционную полицию и сообщите ваш адрес. Если не найдете где остановиться, тоже сообщите. – Он поднял на меня глаза. – Вас устроят на ночлег.
Я решил, что он говорит о тюрьме, но Манг продолжал:
– До некоторой степени мы можем влиять на гостиницы.
– Не сомневаюсь, – отозвался я. – Благодарю за помощь и не смею больше задерживать.
– Это я вас задерживаю, мистер Бреннер, – криво усмехнулся вьетнамец. Отхлебнул чаю и спросил: – Как вы намерены добираться из Нячанга в Хюэ?
– Любым доступным способом.
– Об этом вам тоже следует сообщить иммиграционной полиции Нячанга.
– Они могут помочь с билетами?
Манг пропустил мимо ушей мой сарказм и коротко бросил:
– Нет. – Посмотрел на меня и задал главный вопрос: – У вас пять дней между отъездом из Хюэ и прибытием в "Метрополь" в Ханое. Что вы намерены делать в это время?
Я должен был отправиться с секретным заданием в Тамки, но хотел бы улететь в Вашингтон, чтобы свернуть Карлу шею.
– Я вас слушаю, мистер Бреннер.
– Рассчитываю проехаться по побережью на поезде или на автобусе и таким образом в конце концов оказаться в Ханое.
– Железная дорога не будет действовать с понедельника четыре дня, а автобусы не годятся для белых людей.
– В самом деле? Тогда найму машину с шофером. Естественно, через "Видотур".
– Почему вас тянет путешествовать по земле, а не по воздуху?
– Познавательно посмотреть бывший Северный Вьетнам по дороге в Ханой.
– Что вы хотите узнать?
– Как живет народ. Традиции и обычаи.
Манг задумался.
– Десять лет люди на севере страдали и умирали от американских бомб и обстрела с ваших вертолетов. Рекомендую осмотреть тоннели Винмок, где жители города в течение семи лет прятались во время американских бомбардировок. Хотя скорее всего там к вам не отнесутся так же дружелюбно, как здесь – в вашем бывшем марионеточном государстве.
Полковник Манг мог бы стать превосходным экскурсоводом в Замороженном мире.
– Что ж, – отозвался я, – об этом мне тоже полезно узнать.
Вьетнамец о чем-то размышлял. На месте полковника Манга я бы не стал давить на господина Бреннера по поводу изъяна в плане поездок между Хюэ и Ханоем, поскольку если мистер Бреннер замыслил что-то нехорошее, он вознамерится это совершить именно в эти дни.
Манг посмотрел на меня и сказал:
– Можете ехать из Хюэ в Ханой любым законным способом.
Контакт состоялся – каждый из нас понимал, что мы оба городим чушь.
Манг сделал еще несколько записей, и хотя я натренирован читать вверх ногами, по-вьетнамски не пойму ни слова, даже если мне поднесут страницу под нос.
– В Хюэ вы, видимо, намереваетесь прокатиться по окрестностям, где некогда стояла ваша часть? – спросил полковник.
– Хочу на денек съездить в Куангчи, посмотреть бывший лагерь базы, – ответил я.
– Пожалуй, вы будете разочарованы. Города Куангчи больше не существует. Только маленькая деревня и никаких следов военной базы. В семьдесят втором году все уничтожено американскими бомбами.
Я не ответил.
– Сообщите о своем приезде в иммиграционную полицию Хюэ, – продолжал вьетнамец, закуривая очередную сигарету и глядя на меня сквозь дым. – Как провели время в Хошимине?
Я больше не намеревался выводить его из себя прежним названием города и сказал:
– В Хошимине я видел много замечательных мест. Кстати, воспользовался вашим советом и посетил Музей американских военных преступлений.
Манг как будто не очень удивился, и я подумал: неужели за мной все-таки следили?
– Видел, что произошло с южанами и горцами, которые не сложили оружия после капитуляции, – продолжал я. – Им пришлось заплатить высокую цену, но надо было вместе с другими миллионами людей испытать воспитательные лагеря, чтобы выйти из них счастливыми гражданами Социалистической Республики.
Полковника Манга насторожили мое преображение и мой энтузиазм. Сознаюсь, я, пожалуй, перебрал, но останавливаться не хотелось.
– Вечером я ужинал в ресторане на крыше гостиницы, где кутили американские генералы, в то время как их солдаты умирали в джунглях и на рисовых полях.
Мы встретились с ним взглядами. Судя по счету, он давно мог догадаться, что я ужинал не один – уж слишком много съел. Но Манг только смотрел на меня и молчал.
– В воскресенье я осмотрел президентский дворец, где, словно императоры, жили Дьем и Тьеу, а в это время их народ страдал и умирал.
И опять я не понял, знал он об этом или нет. Но решил, что считаю его опытнее, чем он есть на самом деле.
– Должен сказать, что потрясен тем, что видел и слышал. – Я вел себя как заключенный воспитательного лагеря, которому не терпится выбраться на волю.
Полковник Манг слушал мои речи новообращенного и кивал. Неужели заглатывал? Жаль, я не купил те сандалии с тропы Хошимина. Сейчас положил бы ноги на стол. Но и без реквизита у меня получалось удачно.
– В тот же день я ездил смотреть тоннели Кучи, – продолжал я.
Манг подался вперед.
– В самом деле? Вы ездили смотреть тоннели Кучи? – Вьетнамец понял, что выдал свое удивление, хотя должен был хранить непроницаемость. – Как вы туда попали?
– Купил автобусный тур. Это просто потрясающе: две сотни километров тоннелей, вырытых под носом южновьетнамской и американской армий. Куда девали всю эту грязь?
Вопрос был риторическим, но полковник Манг на него ответил:
– Землю выкидывали в реки и в воронки от бомб. Верные крестьяне рыли по километру за раз. Все возможно, если люди работают как один.
– Понятно... Что ж, это было очень познавательно и изменило мои представления о войне. – Пора поскорее отсюда сваливать, подумал я.
Полковник Манг помолчал.
– Почему вы путешествуете один?
– Потому что не сумел найти себе компаньона.
– А почему не захотели присоединиться к группе ветеранов? За плечами этих людей одинаковый опыт, и чтобы окунуться в прошлое, они заказывают организованные туры.
– Я слышал об этом. Но захотел приехать сюда на Тет и принял решение в самый последний момент.
Манг сверился с моей визой:
– Выдана десять дней назад.
– Вот видите – решение в последнюю минуту.
– Американцы обычно все планируют за месяцы.
Безусловно, это бросилось в глаза пограничникам во время паспортного контроля. Вернусь и тресну как следует Карла по шее.
– Я в отставке: еду куда хочу и когда хочу.
– Вот как? Однако ваш паспорт выдан несколько лет назад, но в нем нет ни одного штампа о пересечении границ.
– Я путешествовал по США и Канаде.
– Ясно. Значит, это ваш первый зарубежный вояж?
– С тех пор как мне выдали паспорт.
– Так. – Взгляд полковника Манга явно говорил, что его смущает сбивчивость моих ответов. Тем не менее он переменил тему и спросил: – Вы женаты?
– Это личный вопрос.
– Личных вопросов не бывает.
– Бывает – там, откуда я приехал.
– Серьезно? И вы можете отказаться отвечать полицейскому?
– Могу.
– И что происходит, когда вы отказываетесь отвечать?
– Ничего.
– Я слышал об этом, но не могу поверить.
– В таком случае поезжайте в Соединенные Штаты и сделайте так, чтобы вас арестовали, – посоветовал я.
Моя шутка не показалась ему смешной. Манг принялся перебирать на столе документы, но среди них я не заметил своего паспорта.
– Вы заметили, как много в Хошимине проституток? – спросил он.
– Как будто.
– Они обслуживают иностранцев. Вьетнамцы никогда не ходят к проституткам. Проституция во Вьетнаме вне закона. Вы заметили караоке-бары и массажные салоны? Видели, как продают наркотики? Ощутили упадническое западное влияние? И наверное, решили, что полиция теряет контроль. Что революция дала трещину. Так?
– Так.
– В этом месте одновременно сосуществуют два города: Сайгон и Хошимин. Мы позволяем Сайгону жить, потому что он нам полезен в данный момент. Но настанет день, и он исчезнет с лица земли.
– Полагаю, полковник Манг, что иностранные капиталисты могут не согласится с вами, – ответил я.
– Могут. Но они здесь тоже только до тех пор, пока нужны нам. Придет время, и мы вытряхнем их отсюда, как пес стряхивает с себя блох.
– Не говорите так уверенно.
Ему не понравились мои слова. Он пристально на меня посмотрел и круто поменял тему разговора:
– Посмотрите по дороге, сколько всего разрушила ваша военщина. Это все еще не восстановлено.
– Обе стороны наносили друг другу урон, – возразил я. – Такова война.
– Не надо читать мне лекций, мистер Бреннер.
– А вы не ставьте под сомнение мои умственные способности. Я отлично знаю, какова война.
Полковник пропустил мои слова мимо ушей и продолжал свою лекцию:
– Теперь у нас мир и впервые за сто лет страной правят вьетнамцы.
Бедняга Манг, он оказался истинным патриотом и пытался сладить с типами, которые в Ханое распродавали страну всяким "Сони", "Лионскому кредиту" и "Кока-Коле". Старому солдату приходилось глотать горькую пилюлю – ведь он отдал свою юность и пожертвовал родными за то, во что верил. Как многие военные, и я в том числе, Манг не понимал, почему политиканы способны отмахнуться от того, что было оплачено кровью. Я даже ощутил к нему нечто вроде сочувствия и чуть не сказал: "Слушай, приятель, нас всех обули – тебя, меня и тех, кто умер и кого мы знали. Насадили по-крупному. Но теперь все позади. Создан новый мировой порядок". Но вместо этого произнес:
– Я очень надеюсь, что сумею увидеть будущее нового Вьетнама.
– В самом деле? – хмыкнул он. – А что вы почувствуете, когда окажетесь на месте бывших сражений?
– Я был поваром, – ответил я. – Но если бы даже был солдатом, то не сумел бы вам ответить, пока не оказался на месте.
Манг кивнул и, помолчав, сказал:
– По прибытии в Ханой также сообщите в иммиграционную полицию.
– Зачем? Я на следующий день улетаю.
– Возможно. А возможно, и нет.
Я подался вперед и процедил:
– Первое, куда я отправлюсь в Ханое, будет американское посольство.
– С какой целью?
– Предоставляю гадать вам.
Полковник Манг задумался.
– А здесь вы связывались с вашим консульством?
– Через знакомого, – ответил я. – Сообщил, что прибыл в Хошимин, о возникших в аэропорту проблемах, о том, что у меня отобрали паспорт, и о дате моего приезда в Ханой. – И добавил: – Мой знакомый должен связаться, если уже не связался, с нашим посольством в Ханое.
Полковник Манг не ответил.
Мне понравилась тема посольства, и я постарался ее развить:
– Я считаю, это очень хорошо, что Вашингтон и Ханой установили дипломатические отношения.
– А я нет.
– А я – да. Настало время похоронить прошлое.
– Мы еще не похоронили всех убитых, мистер Бреннер.
Я хотел ему сообщить, что знаю, как коммунисты сносили бульдозерами кладбища южновьетнамских солдат. Но он начинал меня доставать, и я сказал:
– Если бы здесь не было американских дипломатов, кому бы я стал жаловаться на ваше поведение?
Полковник Манг улыбнулся:
– Мне гораздо больше нравилось, как здесь было в семьдесят пятом.
– Не сомневаюсь. Но теперь новый мир и наступает Новый год.
Он не ответил и спросил:
– Вы рассказали вашему знакомому мистеру Стенли о своих планах поездок?
– Да.
– Отлично, – улыбнулся Манг. – Значит, если с вами что-нибудь произойдет в пути или вы не объявитесь в Нячанге, в Хюэ или в "Метрополе" в Ханое, ваше посольство и полиция объединятся и станут наводить справки.
– Я не собираюсь подвергать себя опасностям, но если что-нибудь произойдет, наше посольство в курсе, с кого начинать наводить справки.
Полковнику Мангу, казалось, нравилось обмениваться скрытыми угрозами и контругрозами. Прежде он оценивал меня одним образом, но постепенно заподозрил, что мы с ним коллеги. Я со своей стороны не сомневался, что полковник Манг стоял на несколько ступеней выше обычного офицера иммиграционной полиции. А эту крысиную дыру позаимствовал в отделе С, где было полно молодых туристов и плакатов с изображением презервативов. Его настоящий дом находился в отделе А или В; отдел С служил всего лишь прикрытием – сбивал с толку подозреваемых, лишал их настороженности. Зато посольство и Карла больше интересовала моя информация о госбезопасности или внутренней полиции, а не об иммиграционной.
Во всем этом проглядывалась некая ирония и симметрия: я никогда не служил поваром, а полковник Манг не состоял в иммиграционной полиции. И ни один из нас не претендовал на премию за лучшую актерскую роль.
– Полковник, – сказал я, – мне надо возвращаться в "Рекс", иначе я рискую не уехать. Спасибо, что потратили на меня время и дали ценные советы.
Он сделал вид, что не расслышал. И, взглянув на счет, спросил:
– Дорогой ужин. Вы были один?
– Нет.
Больше он не задал никаких вопросов и не попросил денег. Взял листок дешевой бумаги, что-то на нем написал, извлек из стола резиновую печатку и приложил к бумаге.
– Будете показывать это в иммиграционной полиции, куда бы ни приехали. – Он подал мне листок, мой паспорт, визу и другой квадратный листок с буквой "С", только желтый. – Это пропуск. Отдадите при выходе. – Он улыбнулся и добавил: – Не потеряйте, мистер Бреннер. Иначе вы никогда не выйдете из здания.
У полковника Манга было убогое чувство юмора, но он по крайней мере старался шутить.
Я встал и кивнул:
– Было очень интересно, но не смею дольше задерживать.
Он пропустил это мимо ушей.
– Если надумаете отклониться от плана, немедленно сообщите в ближайшее отделение иммиграционной полиции. Всего доброго.
– Благодарю, что вернули в номер мой маленький сувенир, – напоследок ляпнул я.
– Это все, мистер Бреннер, – оборвал меня Манг.
Но я не устоял и сказал:
– Чак мунг нам мой.
– Уходите, пока я не передумал.
Ни один из нас не желал такого оборота событий, и поэтому я ушел.
За дверью конвоира не оказалось, и я самостоятельно двинулся по коридору. В вестибюле отдал часовому желтый пропуск, и тот кивнул на дверь:
– Проходите.
Министерство общественной безопасности оказалось плохим подобием оруэлловского министерства любви, но в нем ощущалась власть полиции, чувство накапливаемого десятилетиями страха и унижения во время допросов – кровь, пот и слезы.
Я вышел из здания на солнце. Как и предсказывала Сьюзан, такси поблизости не оказалось. Пришлось пройти целый квартал, прежде чем я сумел поймать машину. Забрался на сиденье и сказал:
– Отель "Рекс".
И пока мы ехали, стал рассматривать записку, которую дал мне полковник Манг. Она состояла из одной длинной фразы на вьетнамском языке, кроме моего имени и фамилии. И еще я узнал слово "ми" – американец. Полковник расписался полным именем – Нгуен Куй Манг, а далее следовало его звание – дай-та. Кругом одни нгуены. На красной печати было тоже много слов и среди них – фоне кван ли нгуой нгоай. Я положил бумагу в карман – то еще положение: приходится таскать писульку из их полиции.
Шел десятый час, и через несколько минут я возвратился в "Рекс". Сьюзан сидела в вестибюле и смотрела на дверь. На ней были свободные брюки, кроссовки и бежевая рубашка с закатанными рукавами. Завидев меня, она встала и быстро пошла навстречу, словно мы любовники и спешили на свидание.
Но никто из нас не хотел проявлять излишней пылкости, и мы только пожали друг другу руки – даже не обнялись и не чмокнулись.
– Ну как? – спросила Сьюзан.
– Отлично. Свободен как ветер. А что с билетами?
– Заказаны на поезд.
– Потрясающе.
– Но билет не здесь, а отправление в десять пятнадцать.
– А до вокзала далеко?
– В это время минут двадцать. Так что сказал полковник Манг?
– Учил уму-разуму.
Сьюзан улыбнулась:
– Надеюсь, вы держали свой ехидный рот на замке?
– Старался. Он утверждал, что проститутки, наркотики, караоке и вы скоро канете в Лету. Естественно, не вы лично, – добавил я.
– Вы же понимаете, если выгонят одного, то выгонят всех, – ответила Сьюзан.
– Так бы и случилось, если бы на месте полковника Манга были вы. Но у него раздвоение сознания. Я опасаюсь, как бы не дошло до нервного срыва. Но все-таки, когда доставят мои билеты?
– С минуты на минуту. Кстати, спасибо за глобус со снегом. Это мне?
– Да. Это немного, но вам и не нужно много.
– Главное – забота.
– Вот именно, – согласился я. – Кстати, мне необходимо утрясти дела со счетом...
– Все уже сделано.
– В этом не было необходимости.
– Зато мы можем выкроить время и обсудить ваш массаж стоимостью двадцать долларов. – Она улыбнулась.
– Погорячился с чаевыми, – объяснил я, и больше мы об этом не разговаривали – Полковник Манг хочет, чтобы ваш тур-агент немедленно с ним связалась. Извините, если из-за меня появятся проблемы, но он настаивает.
– Все в порядке. "Видотур" докладывает обо всем, а частные агенты – нет, если только их специально не просят. Я ей позвоню.
– Скажите, Билл пользуется ее услугами?
– Иногда. А что?
– Это он обратился по моей просьбе к турагенту. Не хотелось светить ваше имя.
– О! Ну... хорошо. Я все улажу.
– Поблагодарите от меня Билла за то, что он помог мне убраться из Сайгона. Это его умаслит.
Сьюзан ничего не ответила и спросила:
– Полковник Манг дал вам какую-нибудь бумагу или записку?
– Вот. – Я показал ей листок. – Что там сказано?
Сьюзан прочитала и вернула мне бумагу.
– Сказано: следует зарегистрировать адрес Пола Бреннера, американца, дату прибытия и убытия и средство перемещения в вашу и из вашей местности.
Я кивнул. Записка умалчивала, что все эти сведения следует сообщить в госбезопасность. Но это подразумевалось само собой.
– Регистрироваться в иммиграционной полиции – общее правило для всех иностранцев с Запада, – объяснила Сьюзан. – В дополнение к паспорту и визе следует получить разрешение на проезд в тот или иной район. Хотя в последние годы ограничений стало меньше.
– Только не для меня, – хмыкнул я.
– Получается, что так. Попробую кое-кому позвонить. Возможно, найдутся люди, которые имеют влияние на полковника Нгуена Куй Манга. – Сьюзан отошла к двери, где сигнал был лучше, и сделала несколько звонков. Терпеть не могу, чтобы другие таскали за меня чемоданы, и в личной жизни не позволяю себе ничего подобного. Другое дело задание. Задание всегда на первом месте, затем Пол Бреннер, а уж потом все остальные. Это, конечно, не относилось к Сьюзан и не должно бы касаться Билла Стенли. Не велико дело, хотя я заметил, что Сьюзан озабочена или раздражена.
Она закончила разговаривать и присоединилась ко мне.
– Ну вот, все улажено.
– Билл рад, что я дал его фамилию полковнику Мангу?
– Лучше бы дали мою.
– Вот уж нет. Не желаю, чтобы наш приятель вызвал вас на допрос и обнаружил несоответствие в моих ответах.
– А я решила, что вы так поступили из рыцарского духа.
– Напишите по буквам.
Я заметил паренька лет двенадцати. Сьюзан подошла к нему и что-то сказала. Он отдал ей конверт и получил взамен чаевые. Сьюзан бросила несколько слов моей знакомой Лан и увлекла меня к двери.
Надо было спешить.
– Вот мое такси, – показала она. – Ваши вещи в багажнике. Двинули.
Мы влезли в машину, Сьюзан переговорила с шофером, и машина тронулась с места.
– Вам вовсе не обязательно тащиться со мной на вокзал, – заметил я.
– Со мной все пойдет быстрее, если вы, конечно, за последние несколько часов не научились говорить и читать по-вьетнамски.
– О'кей. Спасибо. Давайте билет.
– Пусть пока будет у меня. Мне надо показать его на станции. У вас билет без места – только номер вагона. Второй класс – там будет полно вьетнамцев. Если предложить пять долларов, любой уступит сиденье и постоит. В первом классе этот номер не пройдет – там едут в основном европейцы и вас просто пошлют подальше. Идет?
– Когда вернетесь к себе на работу, – сказал я ей, – пошлите в мою контору факс или электронную почту, сообщите, что я уехал в Нячанг. И что полковник Манг потребовал, чтобы я отметился в тамошней иммиграционной полиции. Но я считаю, что задание не сорвано, хотя сам я, возможно, под наблюдением. Понятно?
Сьюзан немного помолчала.
– Я решила, что у вас там как на иголках – ждут не дождутся результатов вашей встречи с полковником Мангом. И среди прочих звонков позвонила в консульство. Попросила человека, который в курсе вашей миссии. Думаю, он из ЦРУ. Сказала, чтобы он связался с вашей фирмой. Но на случай, если звонок перехватят, ограничилась всего несколькими словами: "Ему разрешили ехать. Передайте в его контору". Нормально?
– Нормально, – ответил я, немного подумав. – Но когда возвратитесь на работу, пошлите факс или электронное сообщение с полным отчетом.
– Обязательно.
Вокзал располагался к северу от центра, и через пятнадцать минут мы подкатили ко входу и встали рядом с дюжиной других такси и автобусов посреди толпы людей.
Сьюзан дала шоферу пятерку, мы вылезли из машины, он щелкнул замком багажника, и я достал свои вещи. Рядом лежал большой желтый рюкзак. Сьюзан достала его из багажника, захлопнула крышку и натянула лямки на плечи.
– Ну, пошли.
– Эй... подождите-ка...
– Быстрее, Пол, мы опоздаем на поезд.
Мы?Я последовал за ней, волоча чемодан через большой центральный зал. Сьюзан посмотрела на табло:
– Пятый путь. Это туда.
Мы пробрались сквозь толпу пассажиров.
– Можем попрощаться и здесь, – предложил я.
– Ненавижу прощания, – отозвалась моя спутница.
– Сьюзан...
– Я чувствую себя в ответе за то, чтобы доставить вас в Нячанг. А дальше поступайте как знаете. Хорошо?
Мы подошли к платформе, Сьюзан показала женщине на контроле два билета и обменялась с ней несколькими словами. Потом дала доллар, и контролерша махнула нам рукой.
Мы поспешили по платформе.
– Девятый вагон, – сообщила Сьюзан. – Как назло, в противоположном конце состава.
Мои часы показывали двенадцать минут одиннадцатого. И кондуктор уже кричал по-вьетнамски, чтобы пассажиры занимали места. Его речь звучала настолько забавно, что, будь я в хорошем настроении, непременно бы посмеялся.
Вот и вагон № 9. Я закинул чемодан на площадку, вскочил сам, втянул Сьюзан и стоял, тяжело дыша, потея и отдуваясь. Кондуктор крикнул в последний раз, двери закрылись, и поезд тронулся в путь, все быстрее и быстрее удаляясь от вокзала.
– Сколько я вам должен за билет? – спросил я Сьюзан.
– Потом рассчитаемся, – улыбнулась она.
– Вот уж чего не ожидал, так не ожидал.
– Прекратите. Вы же шпион. Вы видели, что я одета не для работы. Я не выпускала билеты из рук. Уже позвонила в консульство. Перестала проситься поехать вместе с вами. Вызвалась провожать вас на вокзал. Заранее уложила ваши вещи в багажник такси и спрятала там свои. Что из этого вы заметили в первую очередь?
– Все.
– Тогда не притворяйтесь.
– Хорошо.
– Хотите, чтобы я отвязалась?
– Да.
– Хорошо. Я пробуду в Нячанге несколько дней, а потом вернусь в Сайгон.
– Вы заказали гостиницу?
– Нет. Разберемся на месте. Может быть, остановимся в той, куда вы ездили на побывку, если она еще существует.
Я выглянул из тамбура в вагон: все пространство было забито людьми, багажом, ящиками – буквально всем, не было только скота.
– Давайте лучше постоим здесь, – предложил я.
– До Нячанга четыре или пять часов, – ответила Сьюзан. – Сейчас купим два места.
Поезд проезжал по северным окраинам Сайгона, и я заметил, как в небе на посадку заходил "МиГ". Видимо, на бывшую американскую авиабазу Бьенхоа – мой второй дом, пока я находился вдали от собственного дома.
В тамбур вышел кондуктор. Сьюзан отсчитала ему двенадцать долларовых бумажек, и он удалился.
– Он все устроит, а сдачу возьмет себе.
Рельсы повернули на восток, к побережью, а за окном все еще катился Сайгон – маленькие домики, не больше чем убогие хижины. Я вспомнил 1972 год. Тогда из деревень в относительно безопасный город нахлынул почти миллион людей.
– Мне в самом деле очень нравится взморье, – объявила Сьюзан. – У вас есть купальный костюм?
– Обязательно. Когда шпики роются в твоем чемодане и находят плавки, им начинает казаться, что ты обыкновенный турист.
– Вы, шпионы, все такие умные.
– Я не шпион.
– Ну конечно, конечно. А я, как видите, еду налегке. Всего на несколько дней. Только купила купальник. На пляже так чудесно.