Демилль Нельсон. В никуда

   – Когда нам вернут визы?
   – Разве требуется виза, чтобы вас вновь арестовали?
   – Полагаю, что нет.
   Дверь отворилась, и на пороге появились подручный Манга и женщина в форме. Она заговорила со Сьюзан по-вьетнамски, и та позволила себя охлопать – процедура удовлетворила требования к личному досмотру и не дала чрезмерного повода Сьюзан распространяться на приеме американского посла. Потом настала моя очередь. Подручный Манга охлопал и меня.
   Но на нас ничего не было, кроме бумажников.
   Полковник изучил их содержимое и бросил на стол.
   – Забирайте и уходите.
   Мы взяли бумажники и собрались уложить в рюкзаки свои пожитки.
   – А вот из этого вы ничего не возьмете.
   – Простите, но нам нужны вещи лейтенанта Хайнса.
   – Мне тоже.
   – Мне нужен мой авиабилет.
   – Он вам не потребуется.
   – Нам нужны наши куртки.
   – Убирайтесь.
   – Отдайте мне мой фотоаппарат и пленки, – потребовала Сьюзан.
   Полковник Манг окинул нас взглядом.
   – Ваша самонадеянность поразительна. Я подарил вам жизнь, а вы продолжаете спорить из-за того, что я взял вместо нее.
   Он сказал свое слово, и я тронул Сьюзан за руку.
   – Подождите, – остановил нас полковник. – Тут есть кое-что, что вы можете принести на прием. Поднимите с пола фотографии.
   Я уже слышал, как Сьюзан посылает его очень далеко, и быстро сказал:
   – Мисс Уэбер уже послала подборку торговому атташе посольства. Так что спасибо.
   Манг улыбнулся:
   – А я со своей стороны отправлю еще одну подборку послу и миссис Куинн. Пусть знают, что принимают в своем доме шлюху.
   Сьюзан расплылась в сладчайшей улыбке.
   – Передам от вас привет министру внутренних дел.
   – Спасибо. И не забудьте сказать, что его друг Эдвард Блейк – убийца и вор.
   Не стоило отвечать, но я все-таки не выдержал.
   – Вы скажете ему это сами. У вас есть улики. У вас есть свидетель – Тран Ван Вин. Однако будьте осторожны – вы держите за хвост тигра.
   Мы встретились взглядами. И, как мне показалось, увидели в глазах друг друга свое отражение. Он и я, вьетнамец и американец – мы сталкивались друг с другом в самое неподходящее время, в самых неподходящих местах и по самым неподходящим поводам.

Глава 48

   Его головорезы вывели нас вниз, в вестибюль, к центральному выходу. Сьюзан сказала им напоследок нечто такое, от чего они выпроводили нас на улицу тычками в спину.
   Мы немного постояли на темном тротуаре, потом Сьюзан взяла меня за руку и мы пошли в сторону светлого проспекта в нескольких кварталах впереди.
   – Почему ты раньше не сказал ему про прием у посла? – спросила она.
   – Все как-то забывал.
   Она до боли стиснула мои пальцы.
   – Не смешно.
   – Нас спас не прием у посла, – сказал я. – Нас спас Эдвард Блейк.
   Сьюзан промолчала.
   Министерство общественной безопасности осталось позади, и мы вышли на проспект Фотранхунгпао – название явно надо было менять.
   Сьюзан сориентировалась, и мы повернули направо. Прошли большое страшное современное здание, и она сказала, что это Дворец культуры. Рядом с ним было много такси и велорикш.
   – Давай возьмем такси, – предложил я.
   – Мне надо пройтись, – отозвалась она. – Здесь недалеко.
   Мы шли по людной улице. Сьюзан достала из джинсов сигареты и прикурила от спички.
   – Хоть не отнял мое курево.
   – Ну не до такой же степени он садист.
   Погода стояла прохладная, и на прохожих были свитера и плотные спортивные куртки. Многие носили береты или островерхие шлемы. Однако никто, кроме меня, не улыбался. Это место стирало улыбки с лиц. Особенно если человек свернул на улицу Йеткьеу.
   – Наши вещественные доказательства остались у него. Как ты думаешь, что он собирается с ними делать? – спросила Сьюзан.
   – В этом-то и вопрос.
   – Мы прошли через ад, чтобы их добыть, а он их взял и отнял, – буркнула она. – Вашингтон взбеленится, когда узнает.
   Я не ответил.
   – И каков теперь наш план?
   – Надо подумать.
   – Я поведу тебя на прием.
   – Ты в самом деле знаешь жену посла?
   – Знакомы. Пару раз встречались в Ханое. И я с ней и ее приятельницами ходила по магазинам и ужинала, когда она приезжала в Сайгон. А ты играешь на гитаре?
   – Нет, я соврал. И посла ты тоже знаешь?
   – Виделись один раз в посольстве.
   – Полагаешь, он тебя помнит?
   – Наверное. Он ко мне клеился.
   – Как это так?
   – У него прекрасно получалось, пока не вмешался Билл. – Сьюзан рассмеялась и взяла меня под руку. – Иногда со мной одна морока, так что нужен глаз да глаз.
   Мы вышли на другую широкую улицу. Сьюзан ее узнала, и мы повернули налево. Показалось большое озеро, окруженное парком и рядами торговцев. На скамейках люди играли в шахматы. По освещенной воде плавали лодочки. В середине озера на острове возвышалась пагода, которую венчала красная звезда.
   – Это то самое озеро, где лежит "Б-52"? – спросил я.
   – Нет. В Ханое много озер. Это называется озером Возвращенного меча.
   – А нет здесь, случайно, озера Возвращенных улик?
   – Не думаю.
   Я шел по берегу, и Сьюзан снова поинтересовалась:
   – Пол, так каков твой план?
   – Каким бы он ни был, это мой план.
   – Ты все еще мне не доверяешь?
   Я не ответил.
   – В конце концов, мы же все это вместе прошли.
   – В этом-то все и дело.
   Она остановилась. Я посмотрел на нее и заметил, что она искренне расстроена.
   – Я рисковала и готова снова ради тебя рисковать жизнью.
   – Ты рисковала своей жизнью.
   Она больше не настаивала.
   – Ты правда меня любишь?
   – Да. Но это не обязывает меня тебе доверять.
   – Невозможно любить без доверия.
   – Глупости. Это женские бредни. Пошли. – Я взял ее за руку, и мы направились дальше.
   Но вскоре она отстранилась.
   – Иди на прием один. А я пойду в гостиницу.
   Все получалось, как с моими последними тремя или четырьмя женщинами. Видимо, все-таки дело во мне.
   – Ты мне там нужна.
   – Зачем?
   – Пригласили тебя. Ты знаешь туда дорогу. Знаешь хозяйку и хозяина.
   – Скажи что-нибудь еще.
   – Я хочу, чтобы ты была там со мной.
   – Почему?
   – Не знаю. Ты знаешь лучше меня. Расскажи, что там будет?
   Сьюзан немного помолчала.
   – Предполагалось, если я доберусь до этого момента, мне следует отчитаться перед кем-то на приеме, что удалось и чего не удалось сделать. И передать все, что удалось раздобыть.
   – А предполагалось, что я доберусь до этого момента?
   Она ответила не сразу.
   – Ситуация А: мы не находим Тран Ван Вина или у него нет никаких улик. В этом случае ты летишь в Бангкок, а я возвращаюсь в Сайгон. Ситуация В: мы находим то, что искали, но ты не подозреваешь, в чем дело. Ты летишь в Бангкок, я еду в Сайгон. Ситуация С: ты понимаешь, что к чему, но правильно к этому относишься. Ты докладываешь обо всем в Бангкоке, а я лечу в Сайгон. И наконец, ситуация D: ты строишь из себя героя и бойскаута. Именно то, что происходит теперь. В этом случае мы вместе летим в Бангкок.
   Я взглянул на озеро: лодочки то ли мирно плавали, то ли участвовали в шуточной морской баталии. С вьетнамцами всегда непросто разобраться.
   – Пол?
   – Я тебя слушаю.
   – Все осложнилось из-за того, что я в тебя влюбилась.
   – Это со всеми случается. Ситуация Е.
   – Пусть будет ситуация Е.
   – Но давай вернемся к ситуации D. Как тебе приказали поступить, если бы я вдруг заявил, что собираюсь рассказать обо всем своему боссу, в ФБР, в министерстве юстиции и журналистам?
   Сьюзан не ответила.
   – Мои действия повлекли бы за собой официальное расследование и, вероятно, предъявление Эдварду Блейку обвинительного акта и последующий суд над ним по обвинению в убийстве, что противоречит его планам баллотироваться в президенты. Я тебе все это говорю, и каковы твои действия?
   – Пытаюсь тебя урезонить.
   – Не получается. Что тогда?
   – Ты ставишь меня в трудное положение.
   – Добро пожаловать в трудное положение. Раскалывайся.
   – Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Я же говорила, что должна была присматривать за тобой, пока мы не окажемся в Бангкоке. А дальше – понятия не имею, как они собирались с тобой поступить.
   – Очень расчетливо и бездушно с твоей стороны.
   – Согласна. Но на инструктаже все казалось нормальным. Ты же сам бывал на таких инструктажах, когда обсуждаются жесткие варианты. И логически и фактически все представляется естественным. Но потом знакомишься с людьми, с которыми... приказано обойтись негуманно... – Она посмотрела на меня.
   В моей профессии все состояло из таких инструктажей: от постановки задач перед боем до совещаний у генерального судьи-адвоката^[110].
   – Я тебя понимаю, – ответил я. – Но это, незаконно, не говоря уже о моральной и этической стороне.
   – Знаю.
   – Что тобой двигало?
   Сьюзан пожала плечами:
   – Глупость. Авантюризм и желание приключений. Сознание, что важные люди тебе доверяют и полагаются на тебя. – Сьюзан подняла на меня взгляд. – Я вижу, тебя этим не купить.
   – Нет.
   – Отлично. Значит, ты не так глуп, как кажешься на первый взгляд.
   – Надеюсь. Где ты научилась владеть оружием?
   – Мало ли где.
   – На кого ты работаешь?
   – Не могу тебе сказать. Да это и не важно. И пожалуйста, не трудись больше спрашивать.
   Я не ответил.
   – Пойми, Пол, тебе приказали лгать мне с самого первого дня. И мне приказали лгать тебе с самого первого дня. Ты не имеешь права злиться на мою ложь. Твоя ложь ничем не лучше моей.
   Я кивнул.
   – Именно поэтому я выхожу из дела.
   – Не спеши. Ты прекрасно поработал с Тран Ван Вином. И с Мангом. И прекрасно оценил обстановку.
   – Самое время рвать когти, пока на коне и живой.
   Сьюзан посмотрела на меня.
   – Помнишь, я тебе говорила, когда в долине На отдавала пистолет, что помогу разоблачить Блейка, хотя от меня ожидают совершенно иного? И я это сделаю, потому что считаю, что так надо. Потому что... сделаю все, о чем ты меня попросишь. Я хочу, чтобы ты думал обо мне хорошо, даже если мы больше никогда не увидимся.
   У нее по щекам покатились слезы, и я вытер их своими ладонями.
   – Пошли.
   Мы миновали озеро. Сьюзан знала, куда шагать. Улица Фонгокуен вывела нас к "Метрополю".
   – Я зарегистрируюсь, – предложила она. – Мы примем душ и, если захочешь, ляжем в постель.
   – Зачем портить впечатление от такого прекрасного дня?
   – Ты жесток или шутишь?
   – Шучу. Пошли на хату к послу. Надо покончить с этим делом.
   – Грязными и вонючими?
   – Такова уж наша работа. Его резиденция далеко?
   – В квартале отсюда.
   Мы оставили "Метрополь" позади. Впереди показался яркий свет, и я понял, что это жилище посла США.
   Сьюзан остановилась.
   – Я ужасно выгляжу. Не хочу показываться там в таком виде.
   – У тебя прекрасный вид.
   – Не подкрасилась, наревелась, не одета, и ты меня расстроил.
   – Стрельнешь у кого-нибудь губную помаду.
   – Посмотри на меня.
   – Нет.
   – Пол, посмотри на меня.
   Я взглянул ей в лицо.
   – Запомни три вещи: я на твоей стороне, ты можешь мне верить, и я тебя люблю.
   – Отлично.
   – Поцелуй меня.
   Мы поцеловались и обнялись. И зачем только мы не задержались в гостинице? Наконец мы оторвались друг от друга.
   – И еще три вещи: мы лишились улик, Тран Ван Вин под контролем полковника Манга, и когда ты попадешь в Бангкок, тебе следует проявлять такую же осторожность, как и здесь.
   – Вот поэтому я хочу, чтобы ты притихла и не высовывалась. Тебе нечего ввязываться в мои бойскаутские дела.
   Сьюзан не ответила.
   Мы прошли вдоль каменной стены к кованым воротам, за которыми начиналась подъездная аллея. У ворот стояла полицейская будка. К нам приблизился вьетнамец в штатском и по-английски потребовал:
   – Паспорта!
   Мы дали ему свои паспорта, и он изучил их при свете фонарика. Он словно бы заранее знал, кто мы такие. Видимо, Манг уже успел позвонить. Если он передумал, придется поворачивать в обратный путь, в министерство общественной безопасности. Обидно: в двадцати метрах у входа в посольскую резиденцию и на посту стояли морские пехотинцы США.
   Коп в штатском ничего не говорил, и я никак не мог решить, бить мне его по яйцам и бежать к воротам или нет. Но рядом с будкой стояли два полицейских в форме, оба были вооружены и внимательно следили за нами.
   – Вы куда? – спросил коп в штатском.
   – На прием к американскому послу.
   Он покосился на нашу одежду и промолчал.
   Я протянул руку.
   – Паспорта.
   Коп шлепнул мне их на ладонь и отвернулся. Мы прошли в ворота.
   – Не исключено, что выйти окажется труднее, чем войти, – заметила Сьюзан.
   – Мне пришла в голову та же мысль.
   Ворота были открыты, и два морских пехотинца представляли собой приятное зрелище, хотя вслух я бы никогда не сказал подобных слов морскому пехотинцу. Морпехи стояли "вольно", заложив руки за спину. При нашем приближении они не приняли стойку "смирно" и не отдали нам честь, но наши нераскосые глаза говорили сами за себя.
   В нескольких ярдах от ворот находилась караулка, где прохаживался сержант в серовато-оливковой форме с винтовкой "М-16". Он подошел к нам.
   – Извините, ребята, это частная собственность.
   – Мы пришли на прием к послу, – ответила Сьюзан.
   Он неопределенно хмыкнул и окинул нас взглядом.
   – Сьюзан. Сьюзан Уэбер. А это мой гость, Пол Бреннер. Старший уоррент-офицер Пол Бреннер, – добавила она.
   Сержант при свете карманного фонарика сверился со списком.
   – Да, м'эм, вы здесь есть. – Он посмотрел на Сьюзан, потом на меня. – Можете показать какой-нибудь документ?
   Я протянул ему паспорт. Он заглянул в него и отдал обратно. Потом проделал то же самое с паспортом Сьюзан.
   – Спасибо... М-м-м... Сегодня прием в деловых костюмах.
   – Мы только что из провинции, – ответила Сьюзан. – Наши костюмы нас ждут внутри. Спасибо, сержант.
   – Да, м'эм. – Морпех повернулся ко мне. – Вы здесь уже бывали?
   – Здесь нет.
   – Следуйте по круговой подъездной аллее к главному входу. Нынешним вечером прием в саду. Приятного времяпрепровождения.
   Я взглянул на молодого сержанта и вспомнил Теда Бакли в Кесанге. С тех пор мир сильно изменился. Но кто не был в то время с нами, об этом даже не подозревал.
   Я уже собирался уходить, когда морпех спросил:
   – Вы здесь служили?
   Он встал по стойке "смирно" и отдал честь бывшему рядовому первого класса Полу Бреннеру.
   Я взял Сьюзан за руку и повел по мощеной дорожке.
   Дом представлял собой трехэтажную французскую виллу с шиферной крышей. Кремовая штукатурка имитировала каменную кладку, а фасад со времен французов сохранил украшения – кованые балконные решетки и ставни с жалюзи. Напротив главного входа на флагштоке развевался подсвеченный прожектором американский флаг, и у меня по спине побежали мурашки.
   У дверей стоял вьетнамец в тесном костюме. Он улыбнулся нам и сказал:
   – Добрый вечер.
   – Добрый вечер, – ответила по-английски Сьюзан.
   Мне нравятся люди, которые, если есть возможность, не хвастаются знаниями иностранных языков. Сам я бросил:
   – Bon soir, – чтобы дать ему возможность рассказать своим приятелям, как в резиденцию американского посла приперся грязный как свинья француз.
   – Bon soir, monsieur, – ответил вьетнамец и открыл перед нами дверь. У подножия мраморной лестницы нас встретила одетая в синее шелковое ао дай вьетнамка и поздоровалась по-английски.
   – Следуйте за мной. Сегодня прием в саду.
   – Я бы хотела зайти в дамскую комнату, – ответила Сьюзан.
   Вьетнамка, видимо, решила, что это здравая мысль, и кивнула в сторону гостиной, направо за ведущей на второй этаж лестницей. Когда мы проходили прекрасно оборудованную гостиную, Сьюзан показала на двойные двери с левой стороны:
   – Кабинет посла. – Затем открыла другую дверь в большую ванную. – Заходи. Я не из стеснительных. – Мы вместе вошли, и она прямиком направилась в туалет.
   По стене стояли две мраморные ванны, было приготовлено мыло и полотенца. И я наконец смыл с рук и лица грязь и синюю краску. Потом посмотрел в зеркало и увидел отражение очень усталого небритого мужчины. Последние две недели были не худшими в моей жизни – долина Ашау по-прежнему удерживала первое место, – но эмоционально измотали порядком. И еще не все кончилось. Да и вряд ли когда-нибудь кончится.
   Сьюзан стояла в ванне и тоже смотрела на себя в зеркало.
   – А я ничего и без подкраски... как ты считаешь?
   – Смотри, как бы посол опять за тобой не приударил.
   Я не нашел ничего, чтобы промыть горло, и, как бывалый солдат, откусил кусочек мыла, прополоскал рот горячей водой и выплюнул. Мыло вспенилось на губах, и Сьюзан рассмеялась.
   – Что ты делаешь?
   Я снова сплюнул в раковину.
   – Полощу горло.
   Она тоже попыталась промыть себе мылом рот.
   – Брр...
   Я выглянул в окно – оно выходило в сад перед главным фасадом, откуда мы пришли. Морпехи все так же стояли на посту, еще двое прохаживались у караулки, на флагштоке развевался флаг, а за стеной был Ханой – территория Манга.
   – Нам надо остаться здесь на ночь. Здесь или в посольстве.
   Сьюзан подошла и приложила к моей спине мокрое горячее полотенце.
   – Нравится?
   – Замечательно.
   Она тоже выглянула в окно.
   – Знаешь что, Пол, только не надо здесь задираться. Зачем стараться сделать из себя персону нон грата в собственном посольстве?
   – А почему бы и нет? Я уже персона нон грата во всей стране. А что скажешь насчет этой ванной?
   – Зона безопасности явно сужается, – улыбнулась Сьюзан. – Будь уверен, полковник Манг об этом позаботился.
   – Мне надо выпить.
   Мы вышли из ванной и вернулись к вьетнамке у лестницы. Она провела нас по коридору, через комнату, которую я назвал большим салоном, за ним в глубине дома мелькнула просторная столовая. Мебель была первоклассной – смесь французского и азиатского стилей, – но вид портили висевшие на стенах современные дрянные полотна.
   Мы проследовали длинной галереей вдоль задней части здания, и наша провожатая подвела нас к французскому окну. Из сада доносились музыка и голоса.
   Когда мы шагнули к двери, Сьюзан предупредила меня:
   – Учти: Билл, вероятно, здесь.
   – Я догадался.
   – Это тебя не смущает?
   – Ничуть. Мы же вместе учились в Принстоне.
   По другую сторону французского окна мраморную лестницу ограждал парапет из розового гранита.
   – Это местечко стоит столько, что можно приобрести бомбардировщик "Б-52", – буркнул я.
   Сьюзан взяла меня за руку – милый жест, – и мы стали спускаться по лестнице в сад. Там внизу, во дворе, был установлен освещенный китайскими фонариками павильон. Окружающий его сад тоже сиял иллюминацией. А слева мерцал подсветкой большой плавательный бассейн. Решено: если карты лягут как надо, устроюсь следующим послом США во Вьетнаме.
   Сьюзан скользнула взглядом поверх толпы человек в двести – никто из них не носил джинсы и рубашки поло.
   – Вон посол... а вон там Энн Куинн, – шепнула Сьюзан, – но вице-президента нигде не видно. Хотя если где-нибудь собрались люди и слышны лизоблюдские поцелуи, он тоже наверняка там.
   – Я, кажется, его вижу.
   – Мы опоздали на официальную встречу гостей, так что надо пойти самим объявиться миссис Куинн.
   – Тебя этому тоже научили в Джуниор лиг? Может, сначала вдарим по коктейлям?
   – Сначала протокол, а потом спиртное.
   Мы спустились по широким ступеням. Сначала на нас обратили внимание немногие, но затем все больше и больше людей стали поворачивать головы в нашу сторону. И даже как будто притихли.
   Сьюзан направилась прямо к супруге посла, которая разговаривала с группой мужчин в павильоне. Протянула руку и поздоровалась.
   – Добрый вечер, Энн, вы потрясающе выглядите.
   Энн Куинн оказалась привлекательной женщиной лет пятидесяти с выразительным лицом. И сейчас ее лицо выражало нечто близкое к потрясению. Но жена дипломата сумела взять себя в руки.
   – Сьюзан, как я рада вас видеть!
   Та еще тошниловка.
   Они коснулись друг друга щеками, и нос миссис Куинн дернулся, словно она учуяла Вьетнам.
   Остальные участники беседы попятились.
   – Ни за что не догадаетесь, как я провела неделю, – продолжала Сьюзан.
   Еще бы – куда уж ей.
   – О, Энн, позвольте вам представить моего приятеля Пола Бреннера. Пол, это Энн Куинн.
   Стараясь держаться с подветренной стороны, я протянул ей руку.
   – Очень рад с вами познакомиться. Чак мунг нам мой.
   Она слабо улыбнулась и ответила новогодним поздравлением.
   Я все еще чувствовал привкус мыла во рту и попытался надуть пузырь, но у меня ничего не получилось.
   – Извините, что опоздали, – проговорила Сьюзан. – Мы с Полом всю неделю путешествовали по глубинке. Поезд из Лаокая пришел позднее, чем по расписанию, и вдобавок ко всему у нас украли багаж.
   – Какой ужас!
   Так, без единого слова напрямую, состоялось объяснение нашего наряда. Сьюзан быстро вписалась в обстановку приема – даже голос из сексуально-призывного стал жизнерадостно-веселым. А мне еще острее захотелось выпить.
   Миссис Куинн посмотрела на меня и начала что-то соображать.
   – И... куда же вы ездили?
   – В Дьенбьенфу... затем в Шапа. Вам обязательно надо там побывать.
   – Да... конечно...
   – Мы с Полом провели три замечательных дня в Нячанге. Вы там тоже не были?
   – Нет...
   – Съездите. И непременно загляните на остров Пирамида.
   – Потом мы останавливались в Хюэ. Жили в "Сенчури", как и вы в прошлом году.
   – Ах... да... – Энн снова посмотрела на меня и повернулась к Сьюзан. – Здесь Билл Стенли... – Она не докончила фразу, вероятно, даже не додумала мысль.
   Сьюзан сделала вид, что оглядывается.
   – Неужели? Надо пойти поздороваться.
   – Да... он о вас спрашивал...
   – Пол, – продолжала информировать моя спутница жену посла и всю остальную компанию, которая продолжала потихоньку от нас пятиться, – Пол служил во Вьетнаме во время войны. И теперь мы объехали места, где он когда-то воевал.
   – Как интересно, – произнесла миссис Куинн. – Вам... было тяжело?
   – На этот раз не так.
   – Пол с самого Лаокая мечтает выпить. Да и мне не помешало бы, – заявила Сьюзан. – Ужасный поезд. Вы должны нас извинить.
   – Конечно-конечно.
   Сьюзан схватила меня за руку и потащила к одному из баров.
   – Приятная женщина.
   – Только не трудись искать в своей почте приглашений на следующий прием.
   Мы шли сквозь толпу, и все таращились на нас. Дело в том, что красивая женщина даже в скромной одежде выглядит красиво.
   Мы выбрали бар на свежем воздухе, где заправляли два вьетнамца в белых пиджаках. Сьюзан заказала джин с тоником, а я – "Манхэттен", и они меня поняли.
   Ожидая виски, я огляделся: толпа человек в двести состояла в основном из белых, но попадалось довольно много вьетнамцев; некоторые из них были в военной форме, и это мне напомнило о полковнике Манге. Наверное, мне стоило пригласить и его. Он бы получил удовольствие. А я бы завел полковника за кустик и вытряс из него душу.
   Большинство западных приглашенных и даже азиаты показались мне деловыми людьми. Но были дипломаты из других посольств. Вывод: вице-президент Эдвард Блейк пользуется большим успехом.
   Я подумал, что мне надо найти моего связного Джона Игана, на решил, что он меня первым найдет.
   На лужайке оркестрик из четырех человек играл "Лунную ночь в Вермонте". Я отметил среди гостей людей с наушниками и оттопыривающимися пиджаками – определенно секретная служба по охране В-П. В этот момент соглядатаи уже передавали начальникам по рации: "Двое бродяг у южного бара, не спускаем с них глаз". Или что-нибудь в этом роде.
   Напитки были готовы. Я взял стакан, повернулся и буквально столкнулся с одним из секретных агентов, который в этот момент вынимал из уха наушник, чтобы переброситься со мной парой слов.
   На вид ему было лет пятнадцать. Он расплылся в улыбке и протянул мне руку.
   – Привет, я Скотт Ромни.
   Я не подал ему руки.
   – А я – американский гражданин.
   Он словно приклеил на губы улыбку.
   – Сэр, я думаю, нам лучше пройти в дом.
   – А я так не считаю, сынок.
   Сьюзан прервала мое развлечение.
   – Сходите спросите миссис Куинн, – посоветовала она агенту. – Она знает нас лично.
   По-прежнему улыбаясь, он посмотрел на нее:
   – Хорошо, м'эм, непременно, – и удалился.
   Я набрал виски в рот, прополоскал горло и проглотил. Сьюзан дала мне подержать свой стакан, а сама закурила. И, принимая стакан, сказала:
   – Сигареты почти кончились. Я ведь тебя предупреждала, что ты выглядишь подозрительно. Никогда раньше не оставалась без сигарет.
   Я улыбнулся.
   Сьюзан пыхнула дымом.
   – Хочешь переговорить с послом?
   – Сначала хочу допить.
   Я посмотрел направо, в сторону бассейна: к нам приближался человек, видимо, Патрик Куинн. Он шел один, но за ним на расстоянии следовали еще несколько человек. Он был примерно моего возраста и телосложения – хорошая фигура, приятная наружность. На нем, как почти на всех остальных, был темно-синий костюм. Он улыбнулся моей спутнице, крепко ее расцеловал и завопил:
   – Сьюзан! Вы прекрасно выглядите! Как поживаете? – Его голос взлетел до невероятных высот.