Страница:
Керон внимательно посмотрел по сторонам – все тридцать шесть человек, включая самого сержанта, с интересом смотрели на экран.
Следующий план был снят в самом городе. Оператор шел узкими, до невозможности грязными улочками. Народу в городе было много. В основном бедно одетые, грязные и нечесанные, они шли по своим делам или просто шатались в поисках приключений. Насколько Керон мог определить, в основном это были ремесленники. Изредка пестрым пятном в толпе появлялся богатый наследник или приезжий купец, только контрастнее оттеняя своими пышными одеждами окружающую его нищету. По мере продвижения оператора улочки становились немного шире, а жалкие глинобитные строения стали приобретать вторые, а потом и третьи этажи. Как удавалось местным жителям из грязи строить трехэтажные дома оставалось загадкой. После тридцати минут блужданий, по оказавшемуся довольно большим укрепленному городу всех в казарме потянуло на сон. Бесконечные лавки торговцев, плавно переходящие в мастерские ремесленников и мастерские имеющие торговые лотки. Некоторые нехитрые товары умельцы изготавливали тут же на улице, загораживая проход блуждающей толпе, но это никого не смущало.
– Ну почему нам всегда попадается средневековье с его постоянной вонью?.. – В сердцах выкрикнул один из старожилов, окончив свой риторический вопрос отборным ругательством.
– А ты хотел, чтобы тебя отправили в развитый мир, где в тебя стреляли бы не из лука, а точно таким же плазменником как у тебя? – Вопросом на вопрос парировал сержант.
Возмущавшийся этого видимо не хотел, потому что заткнулся и больше не возникал до конца просмотра.
Стены глинобитных домиков, удивительным образом, граничащим с чудом, переместившиеся на ветхую от многочисленных стирок простыню, внезапно расступились, освободив огромную площадь для центрального строения города – громадного и величественного, возвышавшегося казалось до самых небес, храма Священного Крога. Остов сооружения, богато украшенный лепниной и прочими цацками, был воздвигнут из чисто обработанных каменных плит внушительных размеров. После крепостной стены, это было второе каменное сооружение в городе, вернее, это было первое, вторым была стена. Больше каменных построек не наблюдалось. Даже у предполагаемой здесь знати были глинобитные дома. Вероятно простой камень в этой местности представлял собой огромное богатство и заводился издалека.
– Вот этот сарай и есть наше задание. – Прокоментировал картинку сержант и предвосхищая тридцать пять одинаковых вопросов, после выразительной паузы продолжил. – Его нужно сровнять с поверхностью.
Оператор несколько раз обошел вокруг циклопического сооружения, показывая с разных сторон на что способен человек с сознанием, забитым религиозными догмами и как этим могут воспользоваться их владыки.
Входов у храма оказалось множество, но все кроме одного были заложены камнем и уже долго не использовались. Как ни странно, но самый большой, центральный вход то же не использовался. Люди входили и выходили из сооружения через один из боковых, второстепенных входов, оснащенного толстыми, обитыми железом воротами. Камера приблизилась к ним. Вблизи они еще больше походили на ворота крепости, чем на двери храма. По обе стороны от них стояло по огромному стражнику, на их поясах висели длинные, прямые сабли и широкие кинжалы в ножнах. Довершали вооружение этих молодцев внушительные алебарды, которые те не взирая на свою комплекцию с трудом удерживали в вертикальном положении. Когда план еще увеличился, оба стражника синхронно пришли в движение и два грубо выкованных алебардных наконечника уставились с экрана-простыни в пространство казармы. План съемок больше не увеличивался, наоборот, оператор отступил на несколько шагов назад, а из-за приоткрывшейся створки ворот вышел крикливо одетый человек. Если бы не кожаные перивязи, на которых болтались всевозможные приспособления для убийства, его можно было принять за торговца, не званного пришельца далеких стран. Вышедший внимательно посмотрел в рассевшихся на своих койках солдат удачи. Всем показалось, что этот тип смотрит именно на него колючим, не мигающим взглядом.
– Вот гад, – ожил сержант, – он заметил камеру. В подтверждение слов Уилка пестрый как тропическая птичка человек на экране выхватил свою саблю и холодная сталь синеватой молнией сверкнула сверху вниз по экрану. Стена храма, на фоне которой все происходило, покачнулась, стараясь опрокинуть в пропасть мрака обидчиков несчастного оператора, но это была всего лишь иллюзия, впрочем как и почти все, что можно увидеть на экране. Картинка на экране перевернулась на правый бок и несколько раз дрогнув, видимо камера подпрыгивала на мощенной камнем площади, остановилась. В следующее мгновение ее кто-то подхватил и с поразительной скоростью понесся обратно к узким улочкам спасительного городского лабиринта. Еще с минуту камера снимала пролетающие лавки, толпу и строения в самых неожиданных ракурсах, но потом экран погас, видимо ее упрятали в сумку или завернули во что-то. Ознакомительный фильм кончился.
– Значит так, – взял слово Уилк, – перед нами стоит задача разровнять этот храм ровным слоем по площади. Именно этого хочет заказчик.
– Нет ничего проще! – Бодро выкрикнул один из ветеранов. Все новобранцы помалкивали.
С таким размахом нарушать закон видимо всем было в новинку, и мало кто из них догадывался, что это уже никакое не нарушение закона, а обыкновенное политическое мероприятие.
– Не так все просто, – заявил сержант, – по условиям контракта, перед нами стоит еще одно обязательство – мы должны взять в плен и доставить заказчику живыми и невредимыми верхушку секты. Их голографии находятся у меня в этой папке. – Он показал папку, как будто это имело какое-то значение. – Вот две задачи, которые нам предстоит выполнить. Местную одежду и деньги нам доставят через несколько дней, а пока займемся уточнением разработанного в штабе плана и распределением ролей.
Глава 9. Захват.
Штурмовик среднего класса, необычной для этой галактики системы, без каких бы то ни было опознавательных знаков по бортам, шел на предельно допустимой высоте, для машин такого класса. Машина имела такой вид, будто ее уже выбросили и это был ее последний перелет на свалку. Свалки поблизости не наблюдалось, хотя то, что этот космический корабль уже однажды выбрасывали было правдой. Под брюхом штурмовика, насколько видел глаз, во все стороны распласталась унылая равнина. Время от времени внизу проносились невысокие, покатые холмы, внося незначительное разнообразие в довольно однообразный пейзаж.
В обшарпанной кабине, на ободранных креслах пилотов сидели двое и сосредоточенно наблюдали за показаниями приборов и за пейзажем вокруг. Остекление кабины корабля сильно помутнело за годы эксплуатации, так что нынешним хозяевам, некогда грозной боевой машины, приходилось напрягать зрение, чтобы хоть приблизительно рассмотреть окружающюю их действительность.
– Что-то я не наблюдаю никаких поселений, – с нотками разочарования сообщил один из пилотов другому.
Эти двое были примерно одного возраста. Обоим было около сорока. Давно не бритые, сальные лица, ясно давали понять, какого они мнения о гигиене вообще и об отношении к своему внешнему виду в частности. Старая, сильно потертая одежда этих людей не свидетельствовала о достатке. В пилотном отсеке корабля царил такой беспорядок, что это помещение больше напоминало помойку, нежели главное место на корабле.
– Не может быть, что бы Кларик говорил неправду. Он мне многим обязан, мы выросли вместе в конце концов.
– Время сильно меняет людей. – Загадочно заявил затеявший разговор и налегши всем телом, отвел рычаг штурвала вправо.
Корабль круто пошел на правый вираж. Пол в рубке наклонился к линии горизонта градусов на сорок. Потеряв устойчивое положение на полу, консервные банки, пустые упаковки и прочий хлам с шумом, поднимая пыль, съехали вправо, образовав вдоль стелажа навсегда погасших приборов полуметровый мусорный валик.
– Ты что, Хас, убить меня хочешь? Столько пыли поднял! – Надо было просто убрать корабль, как я тебе и говорил. – Хас, ты же знаешь, что нам не везет на чистых кораблях. Каждый раз, как только мы вылетаем куда-то на вымытом корабле, сразу же происходит какое-то безобразие и мы как правило остаемся без корабля, а если его у нас и не отбирают, то он превращается просто в глыбу ни на что не годного железа. О боже, как трудно добираться обратно домой. Так что лучше потерпеть и лишний раз не искушать судьбу…
Он еще долго говорил, но его менее словоохотливый компаньон его не слушал. За долгие годы совместной борьбы за выживание, он столько наслушался своего друга Уртара, что знал заранее, что он будет говорить в той или иной ситуации.
Произведенный пилотом маневр не принес ожидаемого результата. Равнина под брюхом бывшего штурмовика, изредка переходящая в жиденькую рощицы была девственно чиста, как во времена до сотворения человека. За три часа блужданий среди этих опостылевших, однообразных холмов, двое друзей не заметили даже ни одного достаточно крупного зверя, не говоря уже о поселении людей. На лице Хаса время от времени проступала презрительная ухмылка. Его презрение касалось как всего человечества вообще, так и их последнего наводчика в частности.
«Нельзя никому верить», – сонно рассуждал он, – «до чего же мы все дойдем»?
Его словоохотливый спутник уже крепко спал. Подголовник на его кресле отсутствовал и при маневрах, запрокинутая назад голова, болталась из стороны в сторону, впрочем, спать это ему ничуть не мешало.
– Ну и свинья, – ласково улыбнувшись посмотрел на него Хас. Не смотря на отталкивающую наружность, для Хаса это был самый близкий во всей необъятной Вселенной человек. Они вдвоем пытались уже долгие годы всплыть на поверхность, среди неисчислимого хаоса миров, но это им никак не удавалось. Каждый раз, как только Удача, казалось вот-вот повернется к ним лицом, происходила очередная неприятная случайность и начисто развеивала дым их надежд. Чем они только не занимались! Эти двое, казалось, перепробовали все доступные им способы заработка, но если не считать приобретенного негативного опыта, то все оказывалось впустую потраченным временем. Все их попытки легальной и полулегальной торговли потерпели поражение, контрабанда так же не оправдала возложенных надежд. Они было попытались просто предоставлять услуги фрахта, но не нашлось смельчаков отправиться в путешествие на отслужившем все мыслимые и немыслимые сроки, рассыпающемся на глазах корабле. Не то что свою жизнь, не нашлось желающих доверить этой парочке даже своего груза, так что от этой идеи то же пришлось отказаться.
Как только они начинали заниматься очередным делом, находился могущественный конкурент, который сводил на нет все их стремления. Как правило, то чем они в данный момент занимались, у кого-то было лучше, дешевле, быстрее или надежнее, но не смотря на это, с решительностью обреченных, они предпринимали все новые и новые попытки добиться своего. Богатство манило этих двоих, всегда находясь на безопасном расстоянии. Они слепо шли на этот зов, хотя не смотря на это, расстояние, отделяющее их от желанной цели нисколько не сократилось.
Единственное, что позволяло Хасу и Орлаку не прекращать своих попыток, было место где они родились. По своей сути это было откровенное захолустье, где никогда ничего не происходило. По каталогу Корела их мир числился под именем Маринта(4), шаровое звездное скопление 234/2, галактики 511/74. Не смотря на всю свою непривлекательнось, их, по сути дела давно умирающий мир отличался одной особенностью – там располагалась одна из самых больших свалок космических кораблей во всем скоплении 234/2. Благодаря этому, двум авантюристам от природы удавалось практически бесплатно выходить в космос, правда перед этим нужно было как следует потрудиться.
То, на что они решились на этот раз, было им в новинку, но это их не останавливало. Дело обещало хороший барыш, к тому же без каких-нибудь существенных первоначальных капитальных вложений, которыми впрочем, друзья и не располагали.
После трех часов блужданий над безжизненной равниной, во время которых под кораблем не пробежала ни одна перепуганная гулом зверюшка, Хас заметил далеко слева две тоненькие струйки дыма, вертикально поднимающиеся из-за холма. Дым свидетельствовал о двух вещах – о полном безветрии, и о стоянке людей. До наличия ветра этим двум не было никакого дела, а вот кочевники их интересовали. Хас с трудом отклонил рычаг штурвала влево – что-то было не так с системой управления – и развернул корабль в нужном направлении. Перегруженная всяким хламом, который эти двое гордо называли запчастями, и грузом лет, перевалившим за третий расчетный срок полного износа, машина сделала очередное одолжение своим хозяевам и с заметным опозданием по времени выполнила маневр.
– Просыпайся, негодяй, – толкнул он Оралка, – вечно мне все приходиться делать за тебя. Пошевеливайся, наконец то мы их нашли. Теперь только держись. Не соврал таки старый подлец, а я уже мысленно его четвертовал.
– Что, где, – оглядывался по сторонам ничего не понимающими глазами Оралк.
Понадобилось секунд десять, что бы он вспомнил кто он такой и где находиться, но с вопросом что он здесь делает возникли определенные проблемы, которые Хас со знанием дела разрешил парочкой крепких высказываний. Оралк с сонными, едва раскрытыми глазами, мигом бросился прочь прочь из командного отсека корабля, чудом попав в узкий проем открытого переходного люка. Через несколько секунд он вернулся, на ходу открывая замки на новеньком, сверкающем свежим глянцем длинном кейсе. Достаточно было беглого взгляда, чтобы определить, что эта вещь была самой новой вещью на борту. Так оно и было. Всего около трех стандартных суток эта вещь находилась в их собственности. Справившись с замками, Оралк отбросил крышку и аккуратно, как ребенка, достал заскорузлыми пальцами из батистового, синего ложа, новенькую автоматическую винтовку, повышенной дальности, раскрыл пачку со специальными патронами-капсулами и принялся неумело заталкивать их в магазин.
Это изящное, грозное оружие было их гордостью и играло решающую роль в намеченном плане. Конечно оно стоило недешево и его покупка съела почти все их наличные сбережения, но судя по рассказам бывалых, игра стоила свеч, по крайней мере компаньоны сильно на это надеялись.
Хас максимально сбросил скорость, уменьшив тем самым до минимума производимый их кораблем шум. До предполагаемого лагеря было гораздо дальше, чем показалось вначале. Тонюсенькие, поначалу, струйки дыма по мере приближения медленно набирали силу, говоря о солидности готовившегося трапезы.
– Вон они, видишь?
– Вижу. Действуем как намечали?
– Да. Оралк Прижал винтовку к плечу и рассматривал заинтересовавшее их явление в круглосуточный оптический прицел. Как он не старался менять фокусное расстояние прибора, ничего кроме поднимающегося из-за холма дыма он не заметил. Положив в карманы все имеющиеся в их распоряжении патроны, он поднялся и покинул пилотский отсек.
Хас вплотную подошел к холму. В следующее мгновение ему открылась удивительная панорама растянувшегося на стоянке лагеря кочевников. Приземистые, покрытые шкурами животных, походные лачуги, были установлены вдоль подножья холма, видимо на случай возможных ветров. Стадо приличных размеров неподалеку от лагеря, приходило в себя после дневного перехода. Посреди заставленного шалашами участка, на двух больших кострах, в огромных котлах кипело какое-то варево. Под котлами пылали, сложенные особым образом, высохшие лепешки навоза. От шалаша к шалашу сновали женщины, помогая друг другу готовить общий обед. Род был большой, как минимум человек семьдесят взрослых. Хас приветливо улыбнулся самой шедшей в руки удаче и бросил свою развалюху вниз вдоль склона.
В лагере гостей заметили сразу. На некоторое время все застыли с поднятыми вверх лицами, пытаясь осмыслить невиданное до селе явление природы, но потом, видимо поняв, что с природой оно имеет очень мало общего и интуитивно почувствовав агрессию бросились кто куда. Женщины хватали детей и бегом прятались в лачугах, мужчины взявшись за оружие угрюмыми взглядами сопровождали подлет не званных гостей, с решимостью ожидая дальнейших событий. По стаду животных, испуганных ревем силовой установки корабля, прокатилась волна паники, но опытным загонщикам удалось сдержать на месте порывающихся унестись прочь животных. Сверху Хасу все это было прекрасно видно.
Оралк тем временем добрался до бокового шлюзового отсека, располагавшегося по правому борту корабля. Повозившись, он отпер первый люк, потом второй, затем заблокировав оба люка в открытом состоянии, пристегнул страховочный фал к своему поясу и улегся на живот посреди маленькой шлюзовой камеры, выставив в проем открытого люка ствол винтовки. Корабль, с опозданием реагирующий на штурвал пилота болтало сильнее обычного, но Оралка это не смущало. То корыто, на котором он сейчас находился было не самой последней паршивости, среди тех, на которых ему приходилось в течении своей жизни наплевательски относиться к гравитации многих миров.
Оказавшись над равниной, Хас пошел в метрах пятнадцати над поверхностью. Оралк щелкнул рычагом затворной рамы и прицелившись открыл огонь. Стрелял, тщательно прицеливался и опять стрелял. Когда заканчивался магазин, он вставлял полный и все начиналось опять. Почти после каждого выстрела на поверхности падал очередной кочевник, да так оставался лежать на том месте, где его настигла капсула. В основном это были молодые, внешне здоровые мужчины. Фонд племени, его основная сила. Женщины, позабыв про опасность, бросались к распластанным в пожухлой траве телам своих кормильцев. Их истошные вопли доносились до ушей Оралка, перекрывая свист реактора и рокот двигательной установки. Оставшиеся мужчины, от стариков до желторотых юнцов, ожесточенно сопротивлялись утюжащей их лагерь напасти. Кто стрелял из лука, кто пытался метнуть в обидчика что-то, отдаленно напоминающее копье. Больше десятка стрел валялись в шлюзе за спиной Оралка, но ни одна так и не нашла свою цель.
После двенадцати проходов, над вытянувшимся в линию лагерем, внизу кроме женщин, стариков и детей никого не осталось. Больше вверх не летели грубо сделанные стрелы и палицы, лишь страшные проклятья доносились до ушей Орлака, впрочем и они выкрикивались на языке, который он слышал первый раз в своей жизни.
На последок Хас включил форсированный режим работы планетарно-маршевой группы и пролетев над стадом разогнал в разные стороны обезумевших от страха животных. Те бросились прочь, поднимая облака пыли, которые уносил прочь налетевший вдруг легкий ветерок, как смутные надежды на жизнь свободного и вольнолюбивого рода.
– Неплохой улов! – Закричал разгоряченный Оралк вновь появившись в пилотском отсеке. – Я настрелял человек сорок, как минимум. Как же мы их всех заберем? На этом проклятом штурмовике некуда девать такую тучу народа.
– Не переживай, было бы что девать, а куда деть разберемся, – ответил Хас в своем загадочном стиле.
Жизнь в нищете накладывает на человека определенный отпечаток, одной из граней которого и является философское отношение ко всему происходящему. Философия у Хаса была своя, ни на что не похожая, впрочем, как и любая другая система взглядов на жизнь, сформированная самой жизнью так сказать, а не опытными преподавателями, в процессе праздного изучения.
Челнок мягко сел возле только что спокойного лагеря. С нескольких крайних шалашей, тугими струями газов сорвало шкуры и разбросало их в разные стороны. Деревянные скилеты этих мобильных строений хотя и поломало, но они устояли, обозначая места, в которых люди, валяющиеся сейчас среди осенне-безжизненной травы, только что пытались хоть как-то устроить свой скотский быт. Медленно замолкала двигательная установка. Хас, впервые за много часов оторвал руки от штурвала и демонстрируя гримасу страдания на заросшем лице со скрипом распрямил затекшую спину.
– Что опять схватило? – С нотками сострадания в голосе поинтересовался Орлак.
– Не так чтоб сильно, но еще побаливает. Ну что, пойдем посмотрим на трофеи?
Старые друзья понимали друг друга с полу слова. Покидая рубку, Хас достал из огромного, засаленного нагрудного кармана старинный, видимо дедушкин, импульсник и дослав капсулу в разрядник несколько раз выстрелил в пол рубки. В рифленном, пятимиллиметровом железном листе пола, появились три аккуратные пробоины. Метал на их месте бесследно испарился.
– Что ты делаешь? – Отреагировал Оралк. – Как раз на проходе – переломаем себе все ноги.
– Ты смотри, еще работает, – изумился хозяин древнего оружия, потом сообразив, что пробовать стрелять на самом проходе действительно некультурно, полным энтузиазма голосом добавил, – ничего страшного. После первой же сделки, у нас будет новенький челнок, – он задумался, – ну или почти новенький.
Орлак достал из винтовки обойму с капсулами и зарядил оружие обычными патронами с разрывными пулями.
Планета Кристи(2) встретила их зноем полудня. Душный, сухой воздух, насыщенный пылью и напоенный насыщенным коктейлем запахов степи, непривычно щекотал ноздри. Хас спрыгнул на грунт и осмотрелся. Никто не проявлял враждебности, вернее ее больше некому было проявлять. Только безутешно голосили женщины да ревели на все лады перепуганные дети.
Под брюхом бывшего штурмовика что-то лязгнуло, потом еще раз, затем со скрежетом распахнулись створки люка бомбового отсека, некогда служившие для загрузки штурмовика боеприпасами.
– Его не открывали уже лет десять, если не больше, – изумился своему открытию Орлак и повиснув на руках спрыгнул на поверхность. – Как же мы их будем грузить? Что-то мы об этом не подумали. У нас на корабле нет ни одного трапа, даже лестницы и то нет.
– Было бы что грузить, – в своем духе ответил Хас, – а как погрузить – придумаем.
Готовые к любой неожиданности, держа оружие наперевес, они опасливо направились в лагерь кочевников. Дети, повинуясь древнему, как сама жизнь инстинкту,тут же бросились в рассыпную, мигом затерявшись в рыжей, осенней траве. Женщины со страхом в заволоченных слезами глазах, следили за подходящими фигурами. Одна из них, подхватив копье своего мужа, бросилась в сторону обидчиков. Ее лицо не выражало никаких чувств, кроме заслонившей собой всю Вселенную, непреодолимого желания крови врага. Орлак Вскинул винтовку и несколько раз выстрелил под ноги бегущей, но это на нее никак не подействовало. Расстояние между острием ее копья и сердцами двух искателей приключений быстро сокращалось. Глаза Орлака сузились в две тоненькие щелочки, на переносице залегла морщинка. Он еще раз прижал приклад к плечу, тщательно прицелился по ногам и плавно нажал на спуск. Грохнул еще один выстрел. Пуля попала в правую ногу, чуть пониже колена. Несчастную развернуло и она со всего размаху рухнула в пыльную траву.
– Сама виновата. – Прокомментировал происшествие Хас. Они подошли ближе. Женщина, еще довольно молодая, извивалась в траве, сжимая двумя руками правое бедро, ее голень болталась на тонком промежутке чудом уцелевших тканей, как привязанная на веревочке. По ее рукам, пульсируя, стекала в пыль алая кровь.
– Самым милосердным, было бы ее просто пристрелить. – Со вздохом произнес Орлак. – Все равно она здесь просто не выживет, а если и случиться чудо, и она победит все инфекции, то без ноги своему племени она все равно не будет нужна.
Они еще немного постояли над несчастной. – Ладно, – оборвал нахлынувшие неприятные ассоциации Хас, – мы здесь не затем, чтобы кому-то сочувствовать. В конце-концов! – Сорвался он. – Почему мне никто не сочувствует!? Почему до меня никому нет дела!? Почему я должен за кого-то переживать, если за меня никто не переживает? Ну почему?
– С одной стороны ты конечно прав, а вот с другой… – Нет никакой другой стороны. – Безапиляционно заявил Хас. – Весь мой жизненный опыт говорит о том, что нет никакой другой стороны, кроме самой жизни, а на слово я никому не привык верить. Шевелись давай, пока все эти сучки не опомнились и не бросились на нас как эта.
Когда они вошли в лагерь, все, кто был способен ходить, а здесь остались только женщины и старики отбежали на безопасное, с их точки зрения расстояние, поднявшись на склон холма или рассыпавшись по степи. Хас придирчиво рассматривал добычу, переходя от одного распластанного тела к другому. Во время осмотра его обычно суровое лицо даже посетила умиротворенная улыбка, предвещая скорый барыш. Кочевники лежали смирно, ровно дыша и абсолютно не реагируя на внешние раздражители. Только на теле, в месте куда попала капсула, имелось пятимиллиметровое отверстие, покрытое коркой запекшийся крови. Через восемь часов все они очнуться и физически будут готовы делать все, на что только способен человек. Одному из кочевников правда не повезло, – капсула с наркотиком угодила ему в левый глаз, теперь из-за непроизвольно распахнутых век, на месте глаза просматривалось сплошное кровавое месиво. Хас его забраковал. Не считая его, добыча составила тридцать четыре человека. Почти все были ходового возраста, с крепкими мышцами, а неприхотливость и выносливость, которыми обладали эти люди ценились отдельно и особо. Правда немного подводило состояние зубов – почти у всех что-то не в порядке, ну да в степи дантисты не водятся, да и какой разговор можно было вести о дантистах, если во всем этом огромном мире и кресла то достойного еще не изобрели, а всем известно – дантист без кресла, что солдат без бирки. В конце-концов, состояние зубов было не основным критерием, к тому же делом поправимым.
Следующий план был снят в самом городе. Оператор шел узкими, до невозможности грязными улочками. Народу в городе было много. В основном бедно одетые, грязные и нечесанные, они шли по своим делам или просто шатались в поисках приключений. Насколько Керон мог определить, в основном это были ремесленники. Изредка пестрым пятном в толпе появлялся богатый наследник или приезжий купец, только контрастнее оттеняя своими пышными одеждами окружающую его нищету. По мере продвижения оператора улочки становились немного шире, а жалкие глинобитные строения стали приобретать вторые, а потом и третьи этажи. Как удавалось местным жителям из грязи строить трехэтажные дома оставалось загадкой. После тридцати минут блужданий, по оказавшемуся довольно большим укрепленному городу всех в казарме потянуло на сон. Бесконечные лавки торговцев, плавно переходящие в мастерские ремесленников и мастерские имеющие торговые лотки. Некоторые нехитрые товары умельцы изготавливали тут же на улице, загораживая проход блуждающей толпе, но это никого не смущало.
– Ну почему нам всегда попадается средневековье с его постоянной вонью?.. – В сердцах выкрикнул один из старожилов, окончив свой риторический вопрос отборным ругательством.
– А ты хотел, чтобы тебя отправили в развитый мир, где в тебя стреляли бы не из лука, а точно таким же плазменником как у тебя? – Вопросом на вопрос парировал сержант.
Возмущавшийся этого видимо не хотел, потому что заткнулся и больше не возникал до конца просмотра.
Стены глинобитных домиков, удивительным образом, граничащим с чудом, переместившиеся на ветхую от многочисленных стирок простыню, внезапно расступились, освободив огромную площадь для центрального строения города – громадного и величественного, возвышавшегося казалось до самых небес, храма Священного Крога. Остов сооружения, богато украшенный лепниной и прочими цацками, был воздвигнут из чисто обработанных каменных плит внушительных размеров. После крепостной стены, это было второе каменное сооружение в городе, вернее, это было первое, вторым была стена. Больше каменных построек не наблюдалось. Даже у предполагаемой здесь знати были глинобитные дома. Вероятно простой камень в этой местности представлял собой огромное богатство и заводился издалека.
– Вот этот сарай и есть наше задание. – Прокоментировал картинку сержант и предвосхищая тридцать пять одинаковых вопросов, после выразительной паузы продолжил. – Его нужно сровнять с поверхностью.
Оператор несколько раз обошел вокруг циклопического сооружения, показывая с разных сторон на что способен человек с сознанием, забитым религиозными догмами и как этим могут воспользоваться их владыки.
Входов у храма оказалось множество, но все кроме одного были заложены камнем и уже долго не использовались. Как ни странно, но самый большой, центральный вход то же не использовался. Люди входили и выходили из сооружения через один из боковых, второстепенных входов, оснащенного толстыми, обитыми железом воротами. Камера приблизилась к ним. Вблизи они еще больше походили на ворота крепости, чем на двери храма. По обе стороны от них стояло по огромному стражнику, на их поясах висели длинные, прямые сабли и широкие кинжалы в ножнах. Довершали вооружение этих молодцев внушительные алебарды, которые те не взирая на свою комплекцию с трудом удерживали в вертикальном положении. Когда план еще увеличился, оба стражника синхронно пришли в движение и два грубо выкованных алебардных наконечника уставились с экрана-простыни в пространство казармы. План съемок больше не увеличивался, наоборот, оператор отступил на несколько шагов назад, а из-за приоткрывшейся створки ворот вышел крикливо одетый человек. Если бы не кожаные перивязи, на которых болтались всевозможные приспособления для убийства, его можно было принять за торговца, не званного пришельца далеких стран. Вышедший внимательно посмотрел в рассевшихся на своих койках солдат удачи. Всем показалось, что этот тип смотрит именно на него колючим, не мигающим взглядом.
– Вот гад, – ожил сержант, – он заметил камеру. В подтверждение слов Уилка пестрый как тропическая птичка человек на экране выхватил свою саблю и холодная сталь синеватой молнией сверкнула сверху вниз по экрану. Стена храма, на фоне которой все происходило, покачнулась, стараясь опрокинуть в пропасть мрака обидчиков несчастного оператора, но это была всего лишь иллюзия, впрочем как и почти все, что можно увидеть на экране. Картинка на экране перевернулась на правый бок и несколько раз дрогнув, видимо камера подпрыгивала на мощенной камнем площади, остановилась. В следующее мгновение ее кто-то подхватил и с поразительной скоростью понесся обратно к узким улочкам спасительного городского лабиринта. Еще с минуту камера снимала пролетающие лавки, толпу и строения в самых неожиданных ракурсах, но потом экран погас, видимо ее упрятали в сумку или завернули во что-то. Ознакомительный фильм кончился.
– Значит так, – взял слово Уилк, – перед нами стоит задача разровнять этот храм ровным слоем по площади. Именно этого хочет заказчик.
– Нет ничего проще! – Бодро выкрикнул один из ветеранов. Все новобранцы помалкивали.
С таким размахом нарушать закон видимо всем было в новинку, и мало кто из них догадывался, что это уже никакое не нарушение закона, а обыкновенное политическое мероприятие.
– Не так все просто, – заявил сержант, – по условиям контракта, перед нами стоит еще одно обязательство – мы должны взять в плен и доставить заказчику живыми и невредимыми верхушку секты. Их голографии находятся у меня в этой папке. – Он показал папку, как будто это имело какое-то значение. – Вот две задачи, которые нам предстоит выполнить. Местную одежду и деньги нам доставят через несколько дней, а пока займемся уточнением разработанного в штабе плана и распределением ролей.
Глава 9. Захват.
Сверхгалактика 18/10
Группа галактик 21/561
Неправильная галактика 511/87
Сектор К 125
Планетарная система Кристи(2)
Штурмовик среднего класса, необычной для этой галактики системы, без каких бы то ни было опознавательных знаков по бортам, шел на предельно допустимой высоте, для машин такого класса. Машина имела такой вид, будто ее уже выбросили и это был ее последний перелет на свалку. Свалки поблизости не наблюдалось, хотя то, что этот космический корабль уже однажды выбрасывали было правдой. Под брюхом штурмовика, насколько видел глаз, во все стороны распласталась унылая равнина. Время от времени внизу проносились невысокие, покатые холмы, внося незначительное разнообразие в довольно однообразный пейзаж.
В обшарпанной кабине, на ободранных креслах пилотов сидели двое и сосредоточенно наблюдали за показаниями приборов и за пейзажем вокруг. Остекление кабины корабля сильно помутнело за годы эксплуатации, так что нынешним хозяевам, некогда грозной боевой машины, приходилось напрягать зрение, чтобы хоть приблизительно рассмотреть окружающюю их действительность.
– Что-то я не наблюдаю никаких поселений, – с нотками разочарования сообщил один из пилотов другому.
Эти двое были примерно одного возраста. Обоим было около сорока. Давно не бритые, сальные лица, ясно давали понять, какого они мнения о гигиене вообще и об отношении к своему внешнему виду в частности. Старая, сильно потертая одежда этих людей не свидетельствовала о достатке. В пилотном отсеке корабля царил такой беспорядок, что это помещение больше напоминало помойку, нежели главное место на корабле.
– Не может быть, что бы Кларик говорил неправду. Он мне многим обязан, мы выросли вместе в конце концов.
– Время сильно меняет людей. – Загадочно заявил затеявший разговор и налегши всем телом, отвел рычаг штурвала вправо.
Корабль круто пошел на правый вираж. Пол в рубке наклонился к линии горизонта градусов на сорок. Потеряв устойчивое положение на полу, консервные банки, пустые упаковки и прочий хлам с шумом, поднимая пыль, съехали вправо, образовав вдоль стелажа навсегда погасших приборов полуметровый мусорный валик.
– Ты что, Хас, убить меня хочешь? Столько пыли поднял! – Надо было просто убрать корабль, как я тебе и говорил. – Хас, ты же знаешь, что нам не везет на чистых кораблях. Каждый раз, как только мы вылетаем куда-то на вымытом корабле, сразу же происходит какое-то безобразие и мы как правило остаемся без корабля, а если его у нас и не отбирают, то он превращается просто в глыбу ни на что не годного железа. О боже, как трудно добираться обратно домой. Так что лучше потерпеть и лишний раз не искушать судьбу…
Он еще долго говорил, но его менее словоохотливый компаньон его не слушал. За долгие годы совместной борьбы за выживание, он столько наслушался своего друга Уртара, что знал заранее, что он будет говорить в той или иной ситуации.
Произведенный пилотом маневр не принес ожидаемого результата. Равнина под брюхом бывшего штурмовика, изредка переходящая в жиденькую рощицы была девственно чиста, как во времена до сотворения человека. За три часа блужданий среди этих опостылевших, однообразных холмов, двое друзей не заметили даже ни одного достаточно крупного зверя, не говоря уже о поселении людей. На лице Хаса время от времени проступала презрительная ухмылка. Его презрение касалось как всего человечества вообще, так и их последнего наводчика в частности.
«Нельзя никому верить», – сонно рассуждал он, – «до чего же мы все дойдем»?
Его словоохотливый спутник уже крепко спал. Подголовник на его кресле отсутствовал и при маневрах, запрокинутая назад голова, болталась из стороны в сторону, впрочем, спать это ему ничуть не мешало.
– Ну и свинья, – ласково улыбнувшись посмотрел на него Хас. Не смотря на отталкивающую наружность, для Хаса это был самый близкий во всей необъятной Вселенной человек. Они вдвоем пытались уже долгие годы всплыть на поверхность, среди неисчислимого хаоса миров, но это им никак не удавалось. Каждый раз, как только Удача, казалось вот-вот повернется к ним лицом, происходила очередная неприятная случайность и начисто развеивала дым их надежд. Чем они только не занимались! Эти двое, казалось, перепробовали все доступные им способы заработка, но если не считать приобретенного негативного опыта, то все оказывалось впустую потраченным временем. Все их попытки легальной и полулегальной торговли потерпели поражение, контрабанда так же не оправдала возложенных надежд. Они было попытались просто предоставлять услуги фрахта, но не нашлось смельчаков отправиться в путешествие на отслужившем все мыслимые и немыслимые сроки, рассыпающемся на глазах корабле. Не то что свою жизнь, не нашлось желающих доверить этой парочке даже своего груза, так что от этой идеи то же пришлось отказаться.
Как только они начинали заниматься очередным делом, находился могущественный конкурент, который сводил на нет все их стремления. Как правило, то чем они в данный момент занимались, у кого-то было лучше, дешевле, быстрее или надежнее, но не смотря на это, с решительностью обреченных, они предпринимали все новые и новые попытки добиться своего. Богатство манило этих двоих, всегда находясь на безопасном расстоянии. Они слепо шли на этот зов, хотя не смотря на это, расстояние, отделяющее их от желанной цели нисколько не сократилось.
Единственное, что позволяло Хасу и Орлаку не прекращать своих попыток, было место где они родились. По своей сути это было откровенное захолустье, где никогда ничего не происходило. По каталогу Корела их мир числился под именем Маринта(4), шаровое звездное скопление 234/2, галактики 511/74. Не смотря на всю свою непривлекательнось, их, по сути дела давно умирающий мир отличался одной особенностью – там располагалась одна из самых больших свалок космических кораблей во всем скоплении 234/2. Благодаря этому, двум авантюристам от природы удавалось практически бесплатно выходить в космос, правда перед этим нужно было как следует потрудиться.
То, на что они решились на этот раз, было им в новинку, но это их не останавливало. Дело обещало хороший барыш, к тому же без каких-нибудь существенных первоначальных капитальных вложений, которыми впрочем, друзья и не располагали.
После трех часов блужданий над безжизненной равниной, во время которых под кораблем не пробежала ни одна перепуганная гулом зверюшка, Хас заметил далеко слева две тоненькие струйки дыма, вертикально поднимающиеся из-за холма. Дым свидетельствовал о двух вещах – о полном безветрии, и о стоянке людей. До наличия ветра этим двум не было никакого дела, а вот кочевники их интересовали. Хас с трудом отклонил рычаг штурвала влево – что-то было не так с системой управления – и развернул корабль в нужном направлении. Перегруженная всяким хламом, который эти двое гордо называли запчастями, и грузом лет, перевалившим за третий расчетный срок полного износа, машина сделала очередное одолжение своим хозяевам и с заметным опозданием по времени выполнила маневр.
– Просыпайся, негодяй, – толкнул он Оралка, – вечно мне все приходиться делать за тебя. Пошевеливайся, наконец то мы их нашли. Теперь только держись. Не соврал таки старый подлец, а я уже мысленно его четвертовал.
– Что, где, – оглядывался по сторонам ничего не понимающими глазами Оралк.
Понадобилось секунд десять, что бы он вспомнил кто он такой и где находиться, но с вопросом что он здесь делает возникли определенные проблемы, которые Хас со знанием дела разрешил парочкой крепких высказываний. Оралк с сонными, едва раскрытыми глазами, мигом бросился прочь прочь из командного отсека корабля, чудом попав в узкий проем открытого переходного люка. Через несколько секунд он вернулся, на ходу открывая замки на новеньком, сверкающем свежим глянцем длинном кейсе. Достаточно было беглого взгляда, чтобы определить, что эта вещь была самой новой вещью на борту. Так оно и было. Всего около трех стандартных суток эта вещь находилась в их собственности. Справившись с замками, Оралк отбросил крышку и аккуратно, как ребенка, достал заскорузлыми пальцами из батистового, синего ложа, новенькую автоматическую винтовку, повышенной дальности, раскрыл пачку со специальными патронами-капсулами и принялся неумело заталкивать их в магазин.
Это изящное, грозное оружие было их гордостью и играло решающую роль в намеченном плане. Конечно оно стоило недешево и его покупка съела почти все их наличные сбережения, но судя по рассказам бывалых, игра стоила свеч, по крайней мере компаньоны сильно на это надеялись.
Хас максимально сбросил скорость, уменьшив тем самым до минимума производимый их кораблем шум. До предполагаемого лагеря было гораздо дальше, чем показалось вначале. Тонюсенькие, поначалу, струйки дыма по мере приближения медленно набирали силу, говоря о солидности готовившегося трапезы.
– Вон они, видишь?
– Вижу. Действуем как намечали?
– Да. Оралк Прижал винтовку к плечу и рассматривал заинтересовавшее их явление в круглосуточный оптический прицел. Как он не старался менять фокусное расстояние прибора, ничего кроме поднимающегося из-за холма дыма он не заметил. Положив в карманы все имеющиеся в их распоряжении патроны, он поднялся и покинул пилотский отсек.
Хас вплотную подошел к холму. В следующее мгновение ему открылась удивительная панорама растянувшегося на стоянке лагеря кочевников. Приземистые, покрытые шкурами животных, походные лачуги, были установлены вдоль подножья холма, видимо на случай возможных ветров. Стадо приличных размеров неподалеку от лагеря, приходило в себя после дневного перехода. Посреди заставленного шалашами участка, на двух больших кострах, в огромных котлах кипело какое-то варево. Под котлами пылали, сложенные особым образом, высохшие лепешки навоза. От шалаша к шалашу сновали женщины, помогая друг другу готовить общий обед. Род был большой, как минимум человек семьдесят взрослых. Хас приветливо улыбнулся самой шедшей в руки удаче и бросил свою развалюху вниз вдоль склона.
В лагере гостей заметили сразу. На некоторое время все застыли с поднятыми вверх лицами, пытаясь осмыслить невиданное до селе явление природы, но потом, видимо поняв, что с природой оно имеет очень мало общего и интуитивно почувствовав агрессию бросились кто куда. Женщины хватали детей и бегом прятались в лачугах, мужчины взявшись за оружие угрюмыми взглядами сопровождали подлет не званных гостей, с решимостью ожидая дальнейших событий. По стаду животных, испуганных ревем силовой установки корабля, прокатилась волна паники, но опытным загонщикам удалось сдержать на месте порывающихся унестись прочь животных. Сверху Хасу все это было прекрасно видно.
Оралк тем временем добрался до бокового шлюзового отсека, располагавшегося по правому борту корабля. Повозившись, он отпер первый люк, потом второй, затем заблокировав оба люка в открытом состоянии, пристегнул страховочный фал к своему поясу и улегся на живот посреди маленькой шлюзовой камеры, выставив в проем открытого люка ствол винтовки. Корабль, с опозданием реагирующий на штурвал пилота болтало сильнее обычного, но Оралка это не смущало. То корыто, на котором он сейчас находился было не самой последней паршивости, среди тех, на которых ему приходилось в течении своей жизни наплевательски относиться к гравитации многих миров.
Оказавшись над равниной, Хас пошел в метрах пятнадцати над поверхностью. Оралк щелкнул рычагом затворной рамы и прицелившись открыл огонь. Стрелял, тщательно прицеливался и опять стрелял. Когда заканчивался магазин, он вставлял полный и все начиналось опять. Почти после каждого выстрела на поверхности падал очередной кочевник, да так оставался лежать на том месте, где его настигла капсула. В основном это были молодые, внешне здоровые мужчины. Фонд племени, его основная сила. Женщины, позабыв про опасность, бросались к распластанным в пожухлой траве телам своих кормильцев. Их истошные вопли доносились до ушей Оралка, перекрывая свист реактора и рокот двигательной установки. Оставшиеся мужчины, от стариков до желторотых юнцов, ожесточенно сопротивлялись утюжащей их лагерь напасти. Кто стрелял из лука, кто пытался метнуть в обидчика что-то, отдаленно напоминающее копье. Больше десятка стрел валялись в шлюзе за спиной Оралка, но ни одна так и не нашла свою цель.
После двенадцати проходов, над вытянувшимся в линию лагерем, внизу кроме женщин, стариков и детей никого не осталось. Больше вверх не летели грубо сделанные стрелы и палицы, лишь страшные проклятья доносились до ушей Орлака, впрочем и они выкрикивались на языке, который он слышал первый раз в своей жизни.
На последок Хас включил форсированный режим работы планетарно-маршевой группы и пролетев над стадом разогнал в разные стороны обезумевших от страха животных. Те бросились прочь, поднимая облака пыли, которые уносил прочь налетевший вдруг легкий ветерок, как смутные надежды на жизнь свободного и вольнолюбивого рода.
– Неплохой улов! – Закричал разгоряченный Оралк вновь появившись в пилотском отсеке. – Я настрелял человек сорок, как минимум. Как же мы их всех заберем? На этом проклятом штурмовике некуда девать такую тучу народа.
– Не переживай, было бы что девать, а куда деть разберемся, – ответил Хас в своем загадочном стиле.
Жизнь в нищете накладывает на человека определенный отпечаток, одной из граней которого и является философское отношение ко всему происходящему. Философия у Хаса была своя, ни на что не похожая, впрочем, как и любая другая система взглядов на жизнь, сформированная самой жизнью так сказать, а не опытными преподавателями, в процессе праздного изучения.
Челнок мягко сел возле только что спокойного лагеря. С нескольких крайних шалашей, тугими струями газов сорвало шкуры и разбросало их в разные стороны. Деревянные скилеты этих мобильных строений хотя и поломало, но они устояли, обозначая места, в которых люди, валяющиеся сейчас среди осенне-безжизненной травы, только что пытались хоть как-то устроить свой скотский быт. Медленно замолкала двигательная установка. Хас, впервые за много часов оторвал руки от штурвала и демонстрируя гримасу страдания на заросшем лице со скрипом распрямил затекшую спину.
– Что опять схватило? – С нотками сострадания в голосе поинтересовался Орлак.
– Не так чтоб сильно, но еще побаливает. Ну что, пойдем посмотрим на трофеи?
Старые друзья понимали друг друга с полу слова. Покидая рубку, Хас достал из огромного, засаленного нагрудного кармана старинный, видимо дедушкин, импульсник и дослав капсулу в разрядник несколько раз выстрелил в пол рубки. В рифленном, пятимиллиметровом железном листе пола, появились три аккуратные пробоины. Метал на их месте бесследно испарился.
– Что ты делаешь? – Отреагировал Оралк. – Как раз на проходе – переломаем себе все ноги.
– Ты смотри, еще работает, – изумился хозяин древнего оружия, потом сообразив, что пробовать стрелять на самом проходе действительно некультурно, полным энтузиазма голосом добавил, – ничего страшного. После первой же сделки, у нас будет новенький челнок, – он задумался, – ну или почти новенький.
Орлак достал из винтовки обойму с капсулами и зарядил оружие обычными патронами с разрывными пулями.
Планета Кристи(2) встретила их зноем полудня. Душный, сухой воздух, насыщенный пылью и напоенный насыщенным коктейлем запахов степи, непривычно щекотал ноздри. Хас спрыгнул на грунт и осмотрелся. Никто не проявлял враждебности, вернее ее больше некому было проявлять. Только безутешно голосили женщины да ревели на все лады перепуганные дети.
Под брюхом бывшего штурмовика что-то лязгнуло, потом еще раз, затем со скрежетом распахнулись створки люка бомбового отсека, некогда служившие для загрузки штурмовика боеприпасами.
– Его не открывали уже лет десять, если не больше, – изумился своему открытию Орлак и повиснув на руках спрыгнул на поверхность. – Как же мы их будем грузить? Что-то мы об этом не подумали. У нас на корабле нет ни одного трапа, даже лестницы и то нет.
– Было бы что грузить, – в своем духе ответил Хас, – а как погрузить – придумаем.
Готовые к любой неожиданности, держа оружие наперевес, они опасливо направились в лагерь кочевников. Дети, повинуясь древнему, как сама жизнь инстинкту,тут же бросились в рассыпную, мигом затерявшись в рыжей, осенней траве. Женщины со страхом в заволоченных слезами глазах, следили за подходящими фигурами. Одна из них, подхватив копье своего мужа, бросилась в сторону обидчиков. Ее лицо не выражало никаких чувств, кроме заслонившей собой всю Вселенную, непреодолимого желания крови врага. Орлак Вскинул винтовку и несколько раз выстрелил под ноги бегущей, но это на нее никак не подействовало. Расстояние между острием ее копья и сердцами двух искателей приключений быстро сокращалось. Глаза Орлака сузились в две тоненькие щелочки, на переносице залегла морщинка. Он еще раз прижал приклад к плечу, тщательно прицелился по ногам и плавно нажал на спуск. Грохнул еще один выстрел. Пуля попала в правую ногу, чуть пониже колена. Несчастную развернуло и она со всего размаху рухнула в пыльную траву.
– Сама виновата. – Прокомментировал происшествие Хас. Они подошли ближе. Женщина, еще довольно молодая, извивалась в траве, сжимая двумя руками правое бедро, ее голень болталась на тонком промежутке чудом уцелевших тканей, как привязанная на веревочке. По ее рукам, пульсируя, стекала в пыль алая кровь.
– Самым милосердным, было бы ее просто пристрелить. – Со вздохом произнес Орлак. – Все равно она здесь просто не выживет, а если и случиться чудо, и она победит все инфекции, то без ноги своему племени она все равно не будет нужна.
Они еще немного постояли над несчастной. – Ладно, – оборвал нахлынувшие неприятные ассоциации Хас, – мы здесь не затем, чтобы кому-то сочувствовать. В конце-концов! – Сорвался он. – Почему мне никто не сочувствует!? Почему до меня никому нет дела!? Почему я должен за кого-то переживать, если за меня никто не переживает? Ну почему?
– С одной стороны ты конечно прав, а вот с другой… – Нет никакой другой стороны. – Безапиляционно заявил Хас. – Весь мой жизненный опыт говорит о том, что нет никакой другой стороны, кроме самой жизни, а на слово я никому не привык верить. Шевелись давай, пока все эти сучки не опомнились и не бросились на нас как эта.
Когда они вошли в лагерь, все, кто был способен ходить, а здесь остались только женщины и старики отбежали на безопасное, с их точки зрения расстояние, поднявшись на склон холма или рассыпавшись по степи. Хас придирчиво рассматривал добычу, переходя от одного распластанного тела к другому. Во время осмотра его обычно суровое лицо даже посетила умиротворенная улыбка, предвещая скорый барыш. Кочевники лежали смирно, ровно дыша и абсолютно не реагируя на внешние раздражители. Только на теле, в месте куда попала капсула, имелось пятимиллиметровое отверстие, покрытое коркой запекшийся крови. Через восемь часов все они очнуться и физически будут готовы делать все, на что только способен человек. Одному из кочевников правда не повезло, – капсула с наркотиком угодила ему в левый глаз, теперь из-за непроизвольно распахнутых век, на месте глаза просматривалось сплошное кровавое месиво. Хас его забраковал. Не считая его, добыча составила тридцать четыре человека. Почти все были ходового возраста, с крепкими мышцами, а неприхотливость и выносливость, которыми обладали эти люди ценились отдельно и особо. Правда немного подводило состояние зубов – почти у всех что-то не в порядке, ну да в степи дантисты не водятся, да и какой разговор можно было вести о дантистах, если во всем этом огромном мире и кресла то достойного еще не изобрели, а всем известно – дантист без кресла, что солдат без бирки. В конце-концов, состояние зубов было не основным критерием, к тому же делом поправимым.