Деревянко Илья. Западня

   Вскоре все уснули. Ничего не нарушало тишину ночи, только изредка, то ли от голода, то ли от тоски взвывала какая-то тварь, но тут же умолкала, видимо понимая, что таким образом свое горе можно только выразить, а не помочь ему, тем более, что помогать никто и не собирался.
   Ночь погостила пложенное ей время и незаметно ушла, уступив место шумному дню, с его вечными проблемами и нескончаемыми заботами.
   – Подъем! – Сержант уже ходил от одного каторжанина к другому и приводил их в чувство своей коронной утренней командой.
   Все его цацки уже болтались у него на ремне, а сам он был бодр и свеж, как новый день, заглядывающий в маленькие, лишенные и намека на стекла окна.
   – Все быстро приняли пищу. – Продолжал он раздавать указания. – Проверить оружие, привести его в боевое состояние. Надеть и пристегнуть шлемы. Я сказал пристегнуть, – повторил он заметив как один из старожилов небрежно отбросил застежки пластикового ремня себе за спину, – а то по возвращении за каждую утерянную вещь вычту из жалования в пятикратном размере.
   Бравый старожил неохотно застегнул неудобный, тонкий ремень у себя на подбородке.
   Покинули приютивший их на ночь сарай той же дорогой, только на этот раз факел не потребовался. Выбравшись на улицу, Уилк повел свой взвод сворачивая то вправо. то влево, поминутно сверяясь с сильно увеличенным орбитальным снимком, навстречу неизвестности. Местные жители, уже появляющиеся на улицах с удивлением глядели на непривычно одетых пришельцев и со страхом уступали дорогу крепким мужчинам, одетым в одинаковую форму, предпочитая вступить в нечистоты, чем столкнуться с молодчиками, судя по их виду, зарабатывающими себе на жизнь не прибегая к нудной и тяжелой работе. Через двадцать минут пути взвод оказался на храмовой площади города.
   Запись, которую они смотрели на кануне на базе не передавала того впечатления, которое производил храм, эта куча красиво поставленных друг на друга камней, когда человек находился в непосредственной близости. Храм был действительно огромен. Стройные колонны, поддерживающие выступающую наружу блюстраду, тянулись в небеса, указывая верующим направление, в котором нужно продвигаться в своих духовных исканиях. Сооружение подавляло своей грандиозностью уже с расстояния в сто метров. Находясь рядом с храмом, человек с незакаленной психикой уже был готов поверить во что угодно. Чего чего, а труда было приложено много. Можно было только догадываться, сколько сотен тысяч народу положило свои жизни на то, чтобы в пустынной местности, где ничего кроме песка, глины и нещадно палящего светила ничего не было, доставить непонятно откуда такое количество камня и возвести храм.
   – Все, теперь начинаем действовать строго по плану. Никто ничего не забыл?
   Ответом сержанту была тишина. Больше не говоря ни слова, он бодрым шагом, направился к центральному храмовому входу. Два стража с удивлением наблюдали целую толпу народа, уверено шагающую к входу через площадь. До них никак не могло дойти, на чем же основывалась уверенность этих людей, у которых не то что сабли, даже ножа не было за поясом. Восемь человек сержанта отделились от основной группы и теперь обходили площадь кольцом, прикрывая группу на случай прибытия возможной подмоги.
   – Кто такие!? – Выкрикнул стражник, но в голосе его не чувствовалось уверенности.
   В ответ на его вопрос оружие пришло в движение – досылались патроны в патронники, капсулы в разрядники, щелкали высвобождая импульсники поясные зажимы.
   – Нам нужно войти внутрь, – сообщил ничего не соображающему стражу Уилк и навел на него свой импульсник.
   Тот долго не раздумывая, вместе со своим напарником синхронно извлекли из ножен сабли. Сверкнула синеватая сталь, отразив лучи засекреченного светила. Стоящий впереди всех сержант отвел свое смертоносное оружие немного в сторону и нажал на спуск. Ослепительная вспышка охватила плотно запертые ворота. Последовавший за ней взрыв с легкостью сорвал с внушительных петель правую створку и бросил ее разом с оторопевшими стражами. В следующее мгновение брошенные сабли лежали радом с догорающими обломками, а пара неустрашимых стражей неслись в только им одним известном направлении. Внутри больше никого не оказалось.
   – Следите внимательно, – давал последние наставления сержант, – на шум может сбежаться много народу. Не давайте застать себя в расплох, а в остальном мы их намного сильнее. Если будут сопротивляться уничтожать не задумываясь. Мне потери не нужны. Я только тем и занимаюсь, что учу и учу вашего брата. А теперь все выполняют как мы и намечали. Задача всем, кроме подрывников – найти эти морды. – Он достал из кармана пять голографий изготовленных в формате для бумажника. Никто их не потерял?
   – Нет… Все нормально… Найдем… – Затараторили все в ответ.
   – Тогда приступаем. Запомните, на все у нас пятнадцать минут. Через пятнадцать минут встречаемся здесь на этом же месте и организованно отходим. При возникновении чрезвычайной ситуации докладывать мне немедленно. Ну все, пошли.
   Три старожила с ранцами, сразу отправились в подвальные помещения, устанавливать свои игрушки. Их прикрывали двое новобранцев, один с пулеметом, другой с импульсным излучателем. Остальные разбившись на пары стали обследовать закоулки древнего строения. Уже через минуту храм заполнили пулеметные очереди и редкие разрывы. Покрытые плесенью стены, привыкшие за многие века к тишине и хоровому пению, с удивлением отражали непривычные для них звуки, добавляя гармоник и усиливая их эффектным эхом.
   Керону в напарники достался Арат, шустрый мужчина, немногим моложе его. Они вдвоем должны были обследовать первый этаж левого крыла храма, что они сейчас и делали. Двери на этом этаже располагались по обеим сторонам и приходилось быть особенно внимательным. Арат легко двигался впереди, проверяя не заперта ли очередная дверь, которая как правило всегда оказывалась запертой. Только один раз они наткнулись на открытую комнату, но в ней ничего не оказалось. Вообще ничего, только голые стены. Керон двигался сзади и из пулемета вскрывал ржавые запоры, затем входил в комнату, осматривал ничего не стоящий хлам и они продолжали двигаться дальше. В комнатах, которыми явно давно не пользовались, были свалены какие-то ящики, наполовину разрушенная, старая мебель и прочий хлам, следов пребывания людей не наблюдалось. Видно это крыло было давно и капитально заброшено.
   Время бежало, а конца коридору, с его бесконечными комнатами не было видно. Керон и Арат проверили комнат двадцать и на это у них ушло половина времени, отведенного до отхода.
   – Слышишь, так мы ни за что не успеем проверить все, – выкрикнул Керон, задыхаясь от тяжести своего Р-459, – встаем спина к спине и работаем сразу по двум дверям.
   – Хорошо. На этот раз дело пошло значительно быстрее, только шуму прибавилось – плазменник Арата никак не хотел жечь, а все стремился только испарять со взрывом. Никто даже и не попытался им помешать, правда однажды, с той стороны прохода, к которой они стремились, показались двое вооруженных саблями и одетых в ниспадающее тряпье стражников, но увидев двух мужчин за работой, удалились так же быстро, как и появились. Дверь за дверью слетала с ржавых петель. Судя по всему двум наемникам-каторжанам попалось давно не использовавшееся для жилья и богослужений крыло здания, но не смотря на это, необходимо было довести дело до конца, что они и делали.
   Уилк в это время уверено продвигался по другому коридору, в сопровождении двух солдат. Этот проход оказался обходным и имел только один ряд дверей, которые солдаты вскрывали со сноровкой опытных медвежатников, сержант же в этом безобразии не участвовал, у него были другие обязанности – он руководил всей операцией. Вдруг впереди он заметил движение, выхватил свой импульсник и присев, приготовился стрелять. Дверь, находящаяся через десять дверей от разбушевавшихся, громко стреляющих солдат, слегка приоткрылась и в образовавшейся щели показалось бледное, перекошенное от ужаса, заплывшее жиром лицо. Сержант приказал прекратить огонь. Один из солдат остался караулить еще не вскрытые двери и сам проход, а второй рванул за сержантом, посмотреть, что же там такое случилось.
   Подбежав поближе они увидели неприглядную картину – перепуганный до смерти толстяк, стоял на еле державших его ногах с поднятыми руками, прислонившись к дверному косяку. Если бы не этот косяк, то незнакомец вероятно уже давно лежал бы на каменном полу. Три запасных его подбородка ритмично вздрагивали в такт судорожным попыткам вздохнуть, а бледное лицо казалось белее белоснежного комбинезона, в который были затянуты его телеса. Схватив его за шиворот, сержант выволок тушу в коридор, освобождая себе проход. Выглянув из-за дверного косяка, соблюдая все меры предосторожности, он и его одноглазый друг – УИС-15, осмотрели помещение, но в открывшемся его взору зале опасности не наблюдалось, скорее наоборот, все, кто там находился, а их было человек десять испытали приступ панического ужаса при его появлении. Такая реакция сержанта всегда устраивала.
   Всех обнаруженных в помещении вытолкали в коридор и выстроили вдоль стены. Некоторых с трудом достали из под столов, под которыми они надеялись укрыться от рентгеновского взгляда опытного вояки. Затем, сначала сам сержант, а потом и двое других солдат достали по пакету голографий и стали сосредоточенно сличать копии с предполагаемыми оригиналами. После нескольких минут упорного мозгового штурма выяснилось, что искомых лиц среди стоящих у стены, одетых не по местной моде людей, нет.
   Сержант потеряв всякий интерес к людям в белых комбинезонах и уже собрался было отправиться дальше, но тут наконец пришел в себя толстый Тирас Кут. Он судорожно сделал большой вдох, все еще плохо слушающимися его легкими и сорвавшись в истерическое состояние выкрикнул высоким фальцетом:
   – Какое вы имеете право нас терроризировать?! Мы не какие-нибудь бродяги! За нами стоит огромная корпорация, которая не позволит издеваться над своими сотрудниками!..
   Сержант развернулся и открытой ладонью влепил толстяку пощечину. Могущественная, по словам Кута корпорация наплевательски отнеслась к этому факту. Кут заткнулся проглотив заключительную часть своей очередной фразы. Истерика прекратилась, а в его глазах стал четко просматриваться страх. Больше вопросов не возникало.
   – Я не знаю кто они такие и что здесь делают, – пояснил сержант находящимся рядом солдатам ход своих мыслей, – но это нас никак не касается. На счет их у нас нет никаких распоряжений. Гоните их отсюда и пошли дальше, у нас осталось мало времени.
   В шикарно обставленной зале, располагавшейся в самом сердце древнего храма, в который не имел права проникнуть ни один посторонний звук из огромного внешнего мира, господствовал полумрак. Забранные мутным стеклом, узкие, но невероятно высокие окна крайне экономно пропускали свет, усиливая атмосферу таинственности, которая всегда присутствует в подобных местах. Под высоким, куполообразным потолком висела вычурная люстра из кованного, почерневшего от огня горна и времени железа, вся утыканная толстыми, жировыми свечами. Свечи еще не зажигали, но зато в курильнице, располагавшейся в самом центре переплетенного металла, процесс окисления шел во всю. В ней, источая во все стороны приторную, сладковатую вонь тлели какие-то благовония. Жрецы таким способом пытались видимо одурманить свое божество и доведя его эйфорического состояния, заставить решать их насущные проблемы. Процесс шел плохо, но надежда их не оставляла.
   На главном троне, богато украшенном золотом, платиной и драгоценными камнями, сверкающем как водопад в лучах солнца, слезами сирот многих поколений, восседал старик надменно задрав вверх жиденькую, куцую бородку. На уступе, располагавшемся немного пониже, стояли еще три кресла, правда украшенные несколько скромнее и они то же не пустовали. Древние, как мир старцы сидели на своих местах и сосредоточенно делали вид, что разговаривают с небесами. Кто находился на другом конце провода по их безжизненным лицам определить не представлялось возможным. Внизу, в центре круглого зала, как клоуны в цирке, разодетые в ритуальное оранжевое тряпье, кружились в своеобразном танце человек пятнадцать. Хотя они отличались по возрасту, но в основном это были мужчины, поступившие на службу в храм совсем недавно и разговаривать с небесами им еще не полагалось. Все, что от них требовалось на этом этапе их карьеры, так это создание требуемой для этого процесса атмосферы. Ритм танца постепенно увеличивался. Чувствовалось, что вот-вот наступит развязка, логический конец, ради которого все это и устраивалось. И она наступила, только несколько раньше, чем ожидали сами устроители.
   Тяжелая, деревянная дверь, окованная золотыми пластинами искусным мастером, давно-давно перешедшим с состояние липкой глины у городских стен, распахнулась от сильного удара армейского сапога с рифленой подошвой. Иртас и Картор, неразлучные друзья, которые держались всегда вместе и не подпускали к себе никого, с оружием на перевес, ввалились в ритуальный зал. Танцоры растерянно остановились. Задававший ритм барабан, сделал еще несколько неуверенных ударов и затих.
   – А ну ка встаньте все в одну шеренгу, – скомандовал потомственный бандит Истар, – против света, что бы я вас всех хорошо видел.
   Танцоры покорно исполнили приказание, а старцы на разукрашенных ювелирами креслах даже не пошевелились.
   – Вам что, особое приглашение требуется? – Вспыхнул Истар и в подтверждение своих серьезных намерений дал очередь из пулемета поверх голов отцов церкви.
   Десятка три разрывных пуль разнесли в щепки намалеванную на деревянном щите очень старинную картину, оставив в стене глубокие выбоины. Это возымело действие и в следующее мгновение старцы были уже среди танцоров. От их прежней медленности не осталось и следа. Истар достал голографии и стал сосредоточенно сличать копии и предполагаемые оригиналы. Когда он попадал на нужное лицо, то грубо отталкивал его владельца в сторону и продолжал дальше.
   Картор то же зря времени не терял. Он находился уже на возвышении среди драгоценных кресел. Используя как рычаг брошенный в панике одним из властителей человеческих душ жезл с металлическим, острым наконечником, он отдирал от главного трона драгоценную инкрустацию. Декор капитально держался за дерево, но перед таким натиском устоять не мог. Пластины отслаивались одна за одной и падали к ногам Картора.
   Истар закончил отбор и ждал, когда его друг закончит работу. Четыре человека, изображения которых лежали сейчас в его нагрудном кармане стояли понуро опустив головы и ждали разрешения своей участи. Танцоров и музыкантов Истар прогнал. Те с трудом веря в свою удачу унеслись прочь быстрее ветра.
   Набив золотом свой ранец, Катор спустился вниз. Нужно было спешить. Времени почти не осталось.
   – Неплохой улов, – порадовал он своего друга, – редко такое выпадало нам даже на свободе, если вообще когда-нибудь выпадало…
   Подталкивая впереди себя еле плетущихся стариков, они направились к месту сбора.
   У догорающих входных ворот храма собралось уже достаточно много наемников, остальные все подходили и подходили. Двое ветеранов, заложивших в подвалах свои игрушки сейчас были заняты тем, что разбирались с устройством дистанционных взрывателей, изучая три небольших, походивших размерами на радиостанцию пульта. Все, кто находился поблизости и разбирался чем они занимаются, не сводили глаз и их рук и манипуляций, которые они производили этими самыми руками на кнопках своих приборов.
   Керон стоял прислонившись к стене и тяжело дышал. Даже при его комплекции, Р-459 для него оказался тяжеловат, зато было и приятное обстоятельство – ранец с патронами опустел на половину и обратный путь к челноку, в связи с этим, обещал быть немного легче пути сюда.
   Уилк сличал доставленных Катором и Истаром пленников и найдя их подобными тем, что на портретах обрадовался, оскалив в довольной улыбке все свои тридцать два пластиковых зуба.
   – Эх, нам бы еще главного ихнего найти, то нам бы вообще цены не было…
   Неуловимые и могущественные силы Хаоса услышали его пожелание и в конце коридора показался старик с развевающимися при ходьбе белоснежными, длинными волосами. Сзади него искусно ругаясь и подталкивая пленника через каждых два шага шел Шартап, – вор-одиночка выходец неизвестного никому из присутствующих мира. Он всегда работал один. Это стало его потребностью, его натурой. Даже когда сержант разбивал всех на пары, то даже тогда Шартап не изменил своей многолетней привычке.
   – Вот и хорошо, – подытожил Уилк, – если все собрались, то выдвигаемся.
   Он сосчитал свой взвод и остался доволен. Солдат было ровно двадцать девять человек, столько, сколько и прибыло сюда. Он посчитал это хорошим знаком. Такой удачи с ним уже давно не случалось, всегда обязательно были потери.
   Орток встретил обидчиков своих владык обычными для обеденного времени толпами народу, заполонившим хотя и центральные, но тем не менее кривые, узкие улочки. Торговцы, местные и пришлые, занимались привычным для себя делом – выискивали в толпе потенциального клиента и пытались всучить ему свои товары, захваченные врасплох внезапным предложением люди начинали отчаянно торговаться, но вскоре искусство продавца брало верх над дилетантским подходом к делу покупателя и еще один человек становился счастливым обладателем какой-нибудь дряни. Деловито сновали в толпе воры, высматривая кошель поувесистей. Этого брата можно было безошибочно определить по рыскающим, ни на минуту не останавливающимся на месте глазкам. Начали просыпаться и выставлять на обозрение новому дню свою покрытую синяками кожу первые жрицы любви, а в мастерских мастеровых уже давно кипела работа, обещавшая вскоре прерваться на короткий и скудный обед. В общем город жил своей, ни на что не похожей жизнью и всем этим работягам и торгашам, ворам и рабам, наложницам и хозяйкам трактиров, нищим и богатым хозяевам, было глубоко плевать на все, что не касалось их непосредственно, в данную минуту.
   Единственной реакцией на необычную процессию было то, что горожане со страхом уступали проход отряду, да кое-кто, узнав в пленниках своих владык, низко кланялся.

Глава 11. Варгуст.

   Варгуст – столица Актании, встретила гостей проливным дождем. Этот город располагался значительно севернее Ортока в более благоприятном для жизни климатическом поясе, кроме того, близость моря, на побережье которого раскинулся этот город, делали климат мягким, а годовые колебания температуры незначительными. По пологим склонам, крохотные, при взгляде с высоты домишки, жались друг к другу, как бы желая согреться и начинались далеко на материке среди разноцветных лоскутов возделанной земли и заканчивались на пристани огромного, по здешним меркам порта. В порту стояли на разгрузке несколько крупных судов. Их мачты, со спущенными парусами напоминали объеденные рыбьи хребты, зачем-то направленные в небеса. Центральным местом в городе, помимо базарной площади конечно, был роскошный дворец правителя Актании, на троне которого сейчас гордо восседал непобедимый владыка Горталий Смелый, достойный потомок славной и древней династии.
   Пилот посадил перегруженный, для местной, несколько превышавшей стандарт, гравитации, челнок в трех километрах к северо-востоку от города, на границе дремучего леса и крошечных, пустующих в это время, полей. Лапы опор глубоко ушли в размокший грунт. Людей на полях не наблюдалось – непогода разогнала всех по их лачугам, единственным, кому хотелось прогуливаться по превратившимся в болотную жижу полям, был дождь, и он с удовольствием это делал.
   – Всем оставаться на своих местах. – Отдал распоряжение сержант, когда заметил, что некоторые члены его славного взвода отстегивают ремни кресел и собираются куда-то идти.
   Те с неохотой заняли опять свои места. Бравый офицер с нашивками капитана и металлическим кейсом внушительных размеров, скучавший до этого на борту челнока, вдруг проснулся от толчка о поверхность и отправился в носовое отделение к пилотам, тарахтя по подлокотникам кресел своим чемоданом, с которым он видимо ни когда не разлучался.
   Несколько человек вопросительно посмотрели на Уилка и тот объяснил:
   – Этот капитан представляет финансовый отдел, и как доверенное лицо командования, вправе принимать любые решения, вплоть до уничтожения заказчика, если он конечно не захочет расчитаться за предоставленные ему услуги.
   – Так что, если они сейчас не заплатят, то мы опять пойдем на задание?
   – Нет, даже если это и случиться, то ни на какое задание мы больше ходить не будем. Просто пилоты пройдутся несколько раз над этим городком, разутюжат его хорошенько, на этом все и кончиться. Насколько я помню, такое уже когда-то бывало.
   Двигательная установка смолкла и наступила полная тишина. За толстыми, бронированными стеклами редких иллюминаторов, крупные капли беззвучно падали ни листву раскидистых деревьев. Вдруг в области кормы что-то лязгнуло, через несколько секунд звук повторился. Из носового отсека появился капитан по деньгам и деловым тоном, не терпящим возражений, распорядился:
   – Сержант, возьмите шестерых человек, я думаю больше не понадобиться, и ступайте за мной.
   Уилк пальцем указал кто пойдет. Все шестеро оказались вооружены пулеметами. Керону то же посчастливилось прогуляться.
   В грузовом отсеке, в который они попали по замысловатому обходному каналу, огибающему силовую установку челнока, находились два техника, которые колдовали над гусеничным вездеходом, первым стоящим перед отброшенным люком, панель которого начиналась сразу под первым катком вездехода и заканчивалась в обширной луже. Двое его братьев, даже выкрашенных в точно такой же цвет, стояли немного подальше с наглухо пристегнутыми к полу гусеницами. Техники уже разблокировали зажимы, удерживающие машину во время полета и возились в кабине пытаясь запустить непослушный механизм.
   Привели пленных. У них шок еще не прошел, скорее даже наоборот, психическое напряжение, которое испытывали эти хладнокровные по жизни люди, от увиденного за день и все не прекращающегося кошмара, вот-вот рисковало перейти критическую границу, после чего от болезни могло помочь только одно средство – таблетка калибром не меньше девяти миллиметров. Но увидев через распахнутый люк грязь родного мира служители культа немного успокоились.
   Неожиданно громко взревел мотор вездехода, вбросив из выхлопной трубы синеватое облачко вони. Все погрузились и медленно наворачивая на блестящие гусеницы первые комья грязи вездеход съехал с трапа. Дорога, вернее место среди полей, отведенное для повозок, оказалась узковатой для вездехода и он то и дело срывался как не вправо, то влево, оставляя глубокие рытвины на обработанной почве, которые почти сразу заполнялись мутной, дождевой водой. Не смотря на распутицу и не прекращающиеся осадки, в кабине было тепло и сухо, а мягкая подвеска оказалась вообще не нужна в данной ситуации – размокшие кочки разлезались под гусеницами даже не обнаруживая своего присутствия на колее. Казалось, что машина идет если не по хорошо залитому бетону, то уж по укатанному асфальту – это точно. Вскоре стали появляться убогие, облезлые домишки, но людей по прежнему видно не было. Никто не выскакивал на дорогу, никто не тыкал пальцем вслед.
   Недалеко от городских стен водитель заметил первого прохожего. Он показал на него пальцем и все, включая пленников посмотрели в ту сторону. Это была довольно молодая женщина. Закутавшись в длинный, рваный и давно промокший плащ, она брела по щиколотку в воде прочь из города. Низко надвинутый капюшон не скрывал безразличных, переполненных тоской, больших глаз. Ничего не изменилось у нее на лице, когда они заметила идущий по дороге вездеход. Просто отступила не несколько шагов в сторону, как это она делала может тысячи раз, уступая дорогу повозке. Вездеход не снижая скорости прошел в полуметре от нее, обдав несчастную тугой струей перемешанной с грязью воды, но и это не изменило отстраненного выражения ее лица. Водитель вездехода слегка улыбнулся своей удачной шутке, а молодя еще женщина побрела дальше в дождь, прибитая жизнью и горем, которое так любит подсовывать эта самая жизнь.
   У городских ворот, как и было договорено, их ждали. В вездеход подсел шустрый человечек и резкими, порывистыми движениями рук стал указывать водителю дорогу в лабиринте городских улочек. На улицах ни кого не было, все попрятались по домам, лишь иногда на дорогу выскакивал заспанный мастеровой или торговец, посмотреть, что же это такое только что прогрохотало у него под окнами, да изредка из под гусениц выпрыгивал как заяц малолетний подмастерья, посланый за чем-то хозяином не смотря на непогоду.
   У массивных ворот первой стены, отгораживающей дворцовый массив от городских кварталов, провожатый, который так и не представился, настоял на том, что бы вездеход оставили здесь. Делать было нечего, и сверкающее никелем и защитным покрытием серо-зеленого цвета порождение высокоразвитого мира, заняло место в местной разновидности конюшни, среди затравленных жизнью и ласковым обращением вьючных животных, больше походивших на больших собак, чем на животных, способных тащить повозку или нести седока в седле. Все выгрузились. Запах в конюшне оказался соответствующим. Дальше пошли пешком. В здешней стране о каких-то там зонтах или защищающих от дождя, водонепроницаемых плащах вообще не имели ни какого представления. Какому-нибудь гению еще предстояло изобрести эти вещи. Керон шел под дождем, с трудом удерживая скользкий от влаги пулемет и надеялся, что по крайней мере этот умник уже родился.