Страница:
Он захлопнул дверцу печки и сдул пепел и сажу с рук.
— Ну, я всегда думал, что обязанность молодожена — всячески угождать своей избраннице.
— У нас не вполне обычный брак…
— Верно. — Глаза Лока светились какой-то глубокой, загадочной голубизной. Он подошел к ней поближе. — Мы могли бы снять номер, например, в Тремонт-отеле, но, пожалуй, не стоит привлекать лишнего внимания…
— Я понимаю. — Сердце у нее билось как птица в клетке, было трудно говорить. — Как лучше оповестить Алекса, что в «Латэм и К°» появился новый партнер?
— Я поговорю со своими юристами. Личных встреч лучше пока не надо, как ты считаешь?
— Представляю себе его физиономию!
— Так значит, хочешь встретиться?
Она гордо подняла подбородок, стараясь не обращать внимания на то, как ее тело реагирует на его прикосновения.
— Может быть.
— Ты кровожадна…
— Просто потому, что я хочу справедливости? У меня на это есть право.
— Не спорю. Ну ладно, у тебя сегодня был слишком трудный день — не пора ли в постельку? — Он открыл дверь в спальню. Она проглотила комок в горле, отвела глаза.
Он снял с вешалки на двери спальни богато расшитый ярко-алый халат и подал его Констанс. Она с восхищением начала рассматривать изящную вышивку на мотивы восточной мифологии.
— Как красиво!
— Память о Кантоне. — На лице у него промелькнуло что-то ностальгически-тоскливое. — Подарок от женщины.
Он отвернулся, откинул одеяло, переменил постельное белье.
— Вода вон там, в кувшине. Спокойной ночи, Констанс!
Она удивленно уставилась на него.
— Ты… ты будешь спать там?
— Думаю, это целесообразно.
Она не знала: смеяться от облегчения или плакать от разочарования. Вот и этот халат, который она прижимает к себе, — и тот, похоже, смеется над ней. Почему ей раньше даже в голову не приходило, что Лок может любить другую? Именно поэтому он, наверное, такой холодно-недоступный кроме тех случаев, когда ей удавалось его разозлить или… расшевелить как мужчину. Но она должна до конца выполнить условия договора; она со страхом и трепетом сумела вымолвить:
— Ну, зачем это, Лок? Я же говорила тебе, что ты можешь…
Он остановился в двери, обернулся с посуровевшим лицом.
— Благодарю за предложение. Я помню, но я подумал, что ты права. Лучше пусть наши отношения останутся чисто деловыми.
— Если ты так хочешь…
— Нет, — откликнулся он неожиданно резким тоном. — Я хочу тебя и, думаю, ты знаешь, как сильно, но я уже научен — желания надо подчинять разуму. Так что лучше перестань пялиться на меня с видом невинной жертвы и ложись спать, покуда я, черт возьми, не передумал!
Он с силой захлопнул за собой дверь, и в этом звуке прозвучал окончательный, не подлежащий обжалованию приговор. Слезы навернулись ей на глаза. Ну что она за дурочка! Конечно, даже мысль о близости с таким мужчиной, как Лок Мак-Кин ее пугала: он такой большой, он вызывает в ней такие неконтролируемые эмоции, а как это будет их — по крайней мере, ее — связывать, если этот их брак перестанет быть просто фиктивным… А с другой стороны, она никак не могла подавить в себе какого-то сладкого предчувствия, которое ей подсказывало воображение — а как было бы здорово… Поэтому его воздержанность непонятным образом уязвила ее …
Бормоча про себя что-то напоминающее жалобные причитания, Констанс принялась за нелегкую работу по высвобождению себя из скромного платьица Мэгги. Господи, сколько же здесь всяких застежек, крючков, пуговиц! Наверняка предполагалось, что любящий и заботливый муж должен был помочь справиться со всем этим изобилием. Ей стало так жалко себя, слезы заволокли глаза, и оставшиеся шпильки ей пришлось вытаскивать уже на ощупь. Свернувшись клубочком на постели Лока, она словно провалилась куда-то…
Она еще не успела погрузиться в настоящий глубокий сон, как вдруг ей ясно представилось, что она опять дома, в Лахайне, на пляже, бежит, преследуемая какими-то тварями, распевающими гимны. Ноги у нее проваливаются в песок, они ее догоняют. Барабаны бьют все громче и громче как на языческом празднике…
Тяжело дыша, она села в кровати, не понимая, что с ней, где она: прямо на нее смотрели два горящих драконьих глаза — так это не сон?! Она в ужасе вскрикнула, бросилась к двери, запутавшись в длинных полах халата — вот он песок на этом лахайнском пляже! Где эта чертова дверная ручка? Ага, вот она! Констанс повернула ее, распахнула дверь и ворвалась в соседнюю комнату, пытаясь крикнуть: «Лок».
Но она не издала ни звука, слова замерли у нее на устах при виде неожиданной сцены — в проеме входной двери виднелись фигуры Алекса и Роджера — оба в цилиндрах и пальто, а голый по пояс Лок загораживал им вход в комнату. На блюдечке у камина дымилась его трубка, похоже было, что он еще не ложился. Она запахнула поплотнее полы своего халата; наверное, барабаны во сне — это их стук в дверь…
— Вот она, дядя! — Роджер, поднявшись на цыпочки, указал пальцем на босую, с дикими глазами женскую фигурку, зябко переступавшую с ноги на ногу. — Я так и думал! Я знал, что она к нему побежала!
— Посторонись-ка, Мак-Кин! — резко бросил Алекс. — Я пришел забрать свою внучку.
Лок полуобернулся и нахмурился — сколько же отчаяния у нее на лице! Наверное, не только из-за этого неожиданного визита. Он сделал шаг в ее сторону.
— Конни? Что случилось?
Она с рыданьем прильнула к нему, уцепившись за него крепко-крепко и вся дрожа. Лок успокаивающе положил ее руку на плечи и бросил жесткий взгляд на Алекса.
— Моя жена явно не хочет, чтобы ее забирали.
— Твоя кто?! — Алекс, казалось, был на грани апоплексического удара. — Констанс, что это за безумие?
Констанс закрыла глаза и еще крепче прижалась к груди Лока. Запах его кожи и трубочного табака действовал успокаивающе; его объятия казались надежной гаванью, защитой от всех опасностей — реальных и воображаемых.
— Вы больше не имеете на нее никаких прав, Латэм. Мы поженились сегодня, в церкви Святой Агнессы.
— Боже мой! — взорвался Роджер. — Дядя, ты понимаешь, что это означает?
— Констанс, ну зачем ты продала себя этому обормоту? Я все устрою, все прощу. Начнем все заново, с чистого листа…
— В следующий раз запрешь не только двери, но еще и окно? — Лок ухмыльнулся, но совсем не весело. Он показал Алексу ладонь Констанс — всю в ссадинах и следах от шипов. — Она пошла на это, чтобы убежать от вас. В следующий раз она пойдет на самоубийство. Ты этого хочешь?
— Не твое дело, Мак-Кин! — заорал Алекс. — Я сам знаю, что хорошо, что плохо для моей внучки! Ты соблазнил это невинное дитя, чтобы отомстить мне. Я лишу ее наследства — и у тебя все равно ничего не выйдет!
Лок засмеялся.
— Поздновато — и благодари сам себя за все. Мои юристы сразу с утра займутся делами с наследством моей невесты, нет, жены! Вроде бы ей причитается кругленькая сумма. И, кстати, чтобы не задерживать спуск на воду «Одиссея», начнем с того, что все права собственности на него отныне переходят к Констанс Латэм Мак-Кин.
— Это… это мерзко! Немыслимо! — как-то уже тише выдавил из себя Алекс.
— Я знал, что эта сучка что-то замышляет, — плачущим голосом вставил Роджер. — Разве я тебя не предупреждал, дядя Алекс? И что Мак-Кин — тоже участник заговора? Теперь видишь, что они сделали!
— Заткнись, ты, ничтожество! — рявкнул Алекс. — Не беспокойся, им это не удастся!
— Уже удалось! — деловито заметил Лок.
— Констанс! Ты должна быть разумной, девочка! — Алекс протянул, было к ней руки, но Лок быстрым движением усадил ее в кресло и схватил Алекса за высокий воротник.
— Только дотронься пальцем до моей жены, я тебя на куски разорву! — Лок отбросил Алекса как бульдог крысу. — Это вас обоих касается. И катитесь из моего дома, а не то я полицию вызову — вы нарушаете неприкосновенность моего жилища.
— Боже, это уж слишком! — свекольно-красный от бешенства Алекс пригнулся и замахал кулаками.
Лок легко отразил нападение и отшвырнул Алекса в сторону Роджера.
— Выведи его отсюда!
— Ну, ты еще о нас услышишь, Мак-Кин! — процедил Роджер, увлекая все еще изрыгающего проклятия Алекса к двери. — Я найду способ расплатиться с тобой!
Лок с нескрываемым удовлетворением захлопнул за ними дверь, потом опустился на колени у кресла и коснулся ледяных рук Констанс.
— Ну, как ты?
— Это было ужасно. — У нее стучали зубы от озноба, она не сопротивлялась, когда он встал, поднял ее и прижал к себе.
— Месть, оказывается, не так сладка, как ты думала?
— Верно. — Она все еще дрожала, и он погладил ее по спине и плечам, чтобы согреть.
— Уже жалеешь?
Что ей на это ответить? Одно дело хладнокровно разрабатывать план, другое — быть свидетелем его осуществления, свидетелем конфликта в своей собственной душе. Конечно, Алекс заслужил все это, но ей было как-то неспокойно. Мучали какие-то угрызения совести. Вот и Лока она сюда втянула. А действительно ли плюсы перевесят минусы?
— Поздно жалеть. — Мы заключили сделку, и я выполню ее условия.
— Ты уж не такая железная, как хочешь казаться. Она засмеялась как-то неуверенно.
— Ты тоже, но мне понравилось, как ты ринулся на мою защиту.
— Супружеские услуги фирмы Мак-Кин, мадам! — Он прикоснулся губами к ее виску, вдохнул сладкий аромат ее волос. — Теперь снова бай-бай.
Она вся напряглась, вспоминая…
— Я не могу. Не могу здесь спать. Тебя с твоей собственной постели выгнала…
— Глупости, принцесса! Что случилось?
— Ты подумаешь, что я совсем дурочка… — пробормотала она, пытаясь вырваться.
— Скажи мне.
— Я что-то увидела! — Она ткнула пальцем в сторону спальни. — Там.
— Давай посмотрим.
— Нет, Лок! — Она остановила его рукой. — Я спала, и этот стук меня разбудил и там что-то было…
— Ну, ты же знаешь, со мной тебе нечего бояться…
Она хотела, было что-то сказать, но так и не решилась. Неожиданно для самой себя, она поняла, что верит ему. «Господи, помоги мне! — подумала она. — Как же легко полюбить такого мужчину».
Нет, нет, нельзя! 'У них есть твердая договоренность. Лок никогда не простит ей, если она ее нарушит по слабости. Он же не знает, что она, помимо прочего, еще и преступница. Уехать, быстрее уехать отсюда! А если она даст волю своим чувствам, то это будет еще тяжелее.
Лок протянул ей руку. Слегка вздрагивая, Констанс переплела свои пальцы с его. Он ободряюще улыбнулся и вошел с ней в спальню.
— Ну? Ты что-нибудь видишь? — спросил он. Подвинул стул, заглянул под кровать.
— Может, эта мышка снизу, но они безвредные. Она задумчиво подошла к краю кровати, вспоминая.
— Я села и сразу увидела — ой!
Лок повернулся на ее испуганный вскрик.
— Иисусе Христе! Что ты?
— Дракон! — шепнула она, указывая на покрытую лаком и орнаментом ширму в углу. — И глаза у него горят!
— Да, это жуткий зверь! И ты его испугалась? — Лок слегка улыбнулся, но Констанс продолжала с испугом смотреть на искусно выполненное изображение.
— Да! — Она лихорадочно вздохнула. — Убери его! Пожалуйста!
Удивленный и заинтригованный, Лок аккуратно сдвинул ширму так, что голова дракона уперлась теперь в стену.
— Все, он ушел.
— Не обращай на меня внимание. — Она опустилась на край постели — губы ее слегка вздрагивали. — У меня иногда бывают плохие сны.
— Так это был сон?
— Да, кошмарный. — Констанс вздрогнула и бросила на него взгляд из-под своих густых ресниц.
Лок уселся рядом с ней, успокаивающе положил руку на плечо.
— Неудивительно — тебе сегодня досталось! Но для меня убить дракона — раз плюнуть! Видела?
Констанс прижалась щекой к его обнаженному плечу — от него исходила такая умиротворяющая сила, такое ощущение надежности, безопасности.
— Не говори так, не надо… — В ее шепоте неожиданно послышались слезы.
— Почему?
— Я так устала бороться…
Лок пальцем смахнул слезинку у нее со щеки, подвинулся так, чтобы ей было поудобнее.
— Может, я поборюсь вместе с тобой? Ну, немножко?
— Это нечестно с моей стороны…
— Думаю, это сегодняшнее наше действо вроде как объединило наши проблемы…
— Это было, правда, безумие. Я не подумала, какие осложнения это принесет тебе. — Она погладила вышивку на халате. — Не подумала, что ты, может быть, связан с кем-то еще…
Лок нахмурился, потом догадался, что она имеет в виду, и прикрыл ее ладонь своей.
— Будь спокойна, принцесса. Я обо всем подумал — все в порядке.
— Но ведь ты говорил… — Она запнулась. — Извини. Я не собираюсь лезть к тебе в душу.
— Полагаю, что для супруги такое любопытство простительно. Ее звали Су Линь. Она была из знатной кантонской семьи — что ей там был какой-то залетный морячок! С начала до конца глупость.
— Но ты любил ее? Лок пожал плечами.
— Да, я узнал, как дорого приходится платить за глупую влюбленность, за потерю самоконтроля. Тяжко было. Чтобы такое повторилось — ни за что, никогда! Так что не беспокойся. Наша договоренность вполне меня устраивает, и я не против провести парочку битв за тебя, если дело стоящее.
Стоит ли того придурковатая Лили? Констанс вновь вздрогнула. Нет, она ни за что не признается ему ни в чем!
— Значит, Святой Михаил пришел убить моего дракона, да? Надеюсь, ты не разочаруешься, когда все это закончится.
Лок погладил ее по спине.
— Разочаруюсь — скажу. А пока — носи этот халат. Да и у меня такое предчувствие, что наше предприятие ждет успех.
«Что такое успех?» — подумала она, но не стала спорить. Ей было так хорошо, так спокойно. Ее сонное бормотание едва слышно доносилось до ушей Лока.
— Дай Бог, чтобы ты был прав, Лохлен, дай Бог… А Лока охватило странное, неведомое чувство: он хотел утешать, хотел заботиться…
Констанс, полулежа в его объятиях, вздремнула. Это был полусон, полуявь, на этот раз не было никаких демонов, никакого преследования. Мир, спокойствие. Неужели кто-то будет бороться за нее, снимет с нее это бремя? Да нет, она не стоит этого.
О чем они не говорили, но о чем оба думали — с невыразимым сожалением — это о том, что их свадьба была не настоящей, — что их слова, сказанные тогда, остались — увы — только словами.
9
— Ну, я всегда думал, что обязанность молодожена — всячески угождать своей избраннице.
— У нас не вполне обычный брак…
— Верно. — Глаза Лока светились какой-то глубокой, загадочной голубизной. Он подошел к ней поближе. — Мы могли бы снять номер, например, в Тремонт-отеле, но, пожалуй, не стоит привлекать лишнего внимания…
— Я понимаю. — Сердце у нее билось как птица в клетке, было трудно говорить. — Как лучше оповестить Алекса, что в «Латэм и К°» появился новый партнер?
— Я поговорю со своими юристами. Личных встреч лучше пока не надо, как ты считаешь?
— Представляю себе его физиономию!
— Так значит, хочешь встретиться?
Она гордо подняла подбородок, стараясь не обращать внимания на то, как ее тело реагирует на его прикосновения.
— Может быть.
— Ты кровожадна…
— Просто потому, что я хочу справедливости? У меня на это есть право.
— Не спорю. Ну ладно, у тебя сегодня был слишком трудный день — не пора ли в постельку? — Он открыл дверь в спальню. Она проглотила комок в горле, отвела глаза.
Он снял с вешалки на двери спальни богато расшитый ярко-алый халат и подал его Констанс. Она с восхищением начала рассматривать изящную вышивку на мотивы восточной мифологии.
— Как красиво!
— Память о Кантоне. — На лице у него промелькнуло что-то ностальгически-тоскливое. — Подарок от женщины.
Он отвернулся, откинул одеяло, переменил постельное белье.
— Вода вон там, в кувшине. Спокойной ночи, Констанс!
Она удивленно уставилась на него.
— Ты… ты будешь спать там?
— Думаю, это целесообразно.
Она не знала: смеяться от облегчения или плакать от разочарования. Вот и этот халат, который она прижимает к себе, — и тот, похоже, смеется над ней. Почему ей раньше даже в голову не приходило, что Лок может любить другую? Именно поэтому он, наверное, такой холодно-недоступный кроме тех случаев, когда ей удавалось его разозлить или… расшевелить как мужчину. Но она должна до конца выполнить условия договора; она со страхом и трепетом сумела вымолвить:
— Ну, зачем это, Лок? Я же говорила тебе, что ты можешь…
Он остановился в двери, обернулся с посуровевшим лицом.
— Благодарю за предложение. Я помню, но я подумал, что ты права. Лучше пусть наши отношения останутся чисто деловыми.
— Если ты так хочешь…
— Нет, — откликнулся он неожиданно резким тоном. — Я хочу тебя и, думаю, ты знаешь, как сильно, но я уже научен — желания надо подчинять разуму. Так что лучше перестань пялиться на меня с видом невинной жертвы и ложись спать, покуда я, черт возьми, не передумал!
Он с силой захлопнул за собой дверь, и в этом звуке прозвучал окончательный, не подлежащий обжалованию приговор. Слезы навернулись ей на глаза. Ну что она за дурочка! Конечно, даже мысль о близости с таким мужчиной, как Лок Мак-Кин ее пугала: он такой большой, он вызывает в ней такие неконтролируемые эмоции, а как это будет их — по крайней мере, ее — связывать, если этот их брак перестанет быть просто фиктивным… А с другой стороны, она никак не могла подавить в себе какого-то сладкого предчувствия, которое ей подсказывало воображение — а как было бы здорово… Поэтому его воздержанность непонятным образом уязвила ее …
Бормоча про себя что-то напоминающее жалобные причитания, Констанс принялась за нелегкую работу по высвобождению себя из скромного платьица Мэгги. Господи, сколько же здесь всяких застежек, крючков, пуговиц! Наверняка предполагалось, что любящий и заботливый муж должен был помочь справиться со всем этим изобилием. Ей стало так жалко себя, слезы заволокли глаза, и оставшиеся шпильки ей пришлось вытаскивать уже на ощупь. Свернувшись клубочком на постели Лока, она словно провалилась куда-то…
Она еще не успела погрузиться в настоящий глубокий сон, как вдруг ей ясно представилось, что она опять дома, в Лахайне, на пляже, бежит, преследуемая какими-то тварями, распевающими гимны. Ноги у нее проваливаются в песок, они ее догоняют. Барабаны бьют все громче и громче как на языческом празднике…
Тяжело дыша, она села в кровати, не понимая, что с ней, где она: прямо на нее смотрели два горящих драконьих глаза — так это не сон?! Она в ужасе вскрикнула, бросилась к двери, запутавшись в длинных полах халата — вот он песок на этом лахайнском пляже! Где эта чертова дверная ручка? Ага, вот она! Констанс повернула ее, распахнула дверь и ворвалась в соседнюю комнату, пытаясь крикнуть: «Лок».
Но она не издала ни звука, слова замерли у нее на устах при виде неожиданной сцены — в проеме входной двери виднелись фигуры Алекса и Роджера — оба в цилиндрах и пальто, а голый по пояс Лок загораживал им вход в комнату. На блюдечке у камина дымилась его трубка, похоже было, что он еще не ложился. Она запахнула поплотнее полы своего халата; наверное, барабаны во сне — это их стук в дверь…
— Вот она, дядя! — Роджер, поднявшись на цыпочки, указал пальцем на босую, с дикими глазами женскую фигурку, зябко переступавшую с ноги на ногу. — Я так и думал! Я знал, что она к нему побежала!
— Посторонись-ка, Мак-Кин! — резко бросил Алекс. — Я пришел забрать свою внучку.
Лок полуобернулся и нахмурился — сколько же отчаяния у нее на лице! Наверное, не только из-за этого неожиданного визита. Он сделал шаг в ее сторону.
— Конни? Что случилось?
Она с рыданьем прильнула к нему, уцепившись за него крепко-крепко и вся дрожа. Лок успокаивающе положил ее руку на плечи и бросил жесткий взгляд на Алекса.
— Моя жена явно не хочет, чтобы ее забирали.
— Твоя кто?! — Алекс, казалось, был на грани апоплексического удара. — Констанс, что это за безумие?
Констанс закрыла глаза и еще крепче прижалась к груди Лока. Запах его кожи и трубочного табака действовал успокаивающе; его объятия казались надежной гаванью, защитой от всех опасностей — реальных и воображаемых.
— Вы больше не имеете на нее никаких прав, Латэм. Мы поженились сегодня, в церкви Святой Агнессы.
— Боже мой! — взорвался Роджер. — Дядя, ты понимаешь, что это означает?
— Констанс, ну зачем ты продала себя этому обормоту? Я все устрою, все прощу. Начнем все заново, с чистого листа…
— В следующий раз запрешь не только двери, но еще и окно? — Лок ухмыльнулся, но совсем не весело. Он показал Алексу ладонь Констанс — всю в ссадинах и следах от шипов. — Она пошла на это, чтобы убежать от вас. В следующий раз она пойдет на самоубийство. Ты этого хочешь?
— Не твое дело, Мак-Кин! — заорал Алекс. — Я сам знаю, что хорошо, что плохо для моей внучки! Ты соблазнил это невинное дитя, чтобы отомстить мне. Я лишу ее наследства — и у тебя все равно ничего не выйдет!
Лок засмеялся.
— Поздновато — и благодари сам себя за все. Мои юристы сразу с утра займутся делами с наследством моей невесты, нет, жены! Вроде бы ей причитается кругленькая сумма. И, кстати, чтобы не задерживать спуск на воду «Одиссея», начнем с того, что все права собственности на него отныне переходят к Констанс Латэм Мак-Кин.
— Это… это мерзко! Немыслимо! — как-то уже тише выдавил из себя Алекс.
— Я знал, что эта сучка что-то замышляет, — плачущим голосом вставил Роджер. — Разве я тебя не предупреждал, дядя Алекс? И что Мак-Кин — тоже участник заговора? Теперь видишь, что они сделали!
— Заткнись, ты, ничтожество! — рявкнул Алекс. — Не беспокойся, им это не удастся!
— Уже удалось! — деловито заметил Лок.
— Констанс! Ты должна быть разумной, девочка! — Алекс протянул, было к ней руки, но Лок быстрым движением усадил ее в кресло и схватил Алекса за высокий воротник.
— Только дотронься пальцем до моей жены, я тебя на куски разорву! — Лок отбросил Алекса как бульдог крысу. — Это вас обоих касается. И катитесь из моего дома, а не то я полицию вызову — вы нарушаете неприкосновенность моего жилища.
— Боже, это уж слишком! — свекольно-красный от бешенства Алекс пригнулся и замахал кулаками.
Лок легко отразил нападение и отшвырнул Алекса в сторону Роджера.
— Выведи его отсюда!
— Ну, ты еще о нас услышишь, Мак-Кин! — процедил Роджер, увлекая все еще изрыгающего проклятия Алекса к двери. — Я найду способ расплатиться с тобой!
Лок с нескрываемым удовлетворением захлопнул за ними дверь, потом опустился на колени у кресла и коснулся ледяных рук Констанс.
— Ну, как ты?
— Это было ужасно. — У нее стучали зубы от озноба, она не сопротивлялась, когда он встал, поднял ее и прижал к себе.
— Месть, оказывается, не так сладка, как ты думала?
— Верно. — Она все еще дрожала, и он погладил ее по спине и плечам, чтобы согреть.
— Уже жалеешь?
Что ей на это ответить? Одно дело хладнокровно разрабатывать план, другое — быть свидетелем его осуществления, свидетелем конфликта в своей собственной душе. Конечно, Алекс заслужил все это, но ей было как-то неспокойно. Мучали какие-то угрызения совести. Вот и Лока она сюда втянула. А действительно ли плюсы перевесят минусы?
— Поздно жалеть. — Мы заключили сделку, и я выполню ее условия.
— Ты уж не такая железная, как хочешь казаться. Она засмеялась как-то неуверенно.
— Ты тоже, но мне понравилось, как ты ринулся на мою защиту.
— Супружеские услуги фирмы Мак-Кин, мадам! — Он прикоснулся губами к ее виску, вдохнул сладкий аромат ее волос. — Теперь снова бай-бай.
Она вся напряглась, вспоминая…
— Я не могу. Не могу здесь спать. Тебя с твоей собственной постели выгнала…
— Глупости, принцесса! Что случилось?
— Ты подумаешь, что я совсем дурочка… — пробормотала она, пытаясь вырваться.
— Скажи мне.
— Я что-то увидела! — Она ткнула пальцем в сторону спальни. — Там.
— Давай посмотрим.
— Нет, Лок! — Она остановила его рукой. — Я спала, и этот стук меня разбудил и там что-то было…
— Ну, ты же знаешь, со мной тебе нечего бояться…
Она хотела, было что-то сказать, но так и не решилась. Неожиданно для самой себя, она поняла, что верит ему. «Господи, помоги мне! — подумала она. — Как же легко полюбить такого мужчину».
Нет, нет, нельзя! 'У них есть твердая договоренность. Лок никогда не простит ей, если она ее нарушит по слабости. Он же не знает, что она, помимо прочего, еще и преступница. Уехать, быстрее уехать отсюда! А если она даст волю своим чувствам, то это будет еще тяжелее.
Лок протянул ей руку. Слегка вздрагивая, Констанс переплела свои пальцы с его. Он ободряюще улыбнулся и вошел с ней в спальню.
— Ну? Ты что-нибудь видишь? — спросил он. Подвинул стул, заглянул под кровать.
— Может, эта мышка снизу, но они безвредные. Она задумчиво подошла к краю кровати, вспоминая.
— Я села и сразу увидела — ой!
Лок повернулся на ее испуганный вскрик.
— Иисусе Христе! Что ты?
— Дракон! — шепнула она, указывая на покрытую лаком и орнаментом ширму в углу. — И глаза у него горят!
— Да, это жуткий зверь! И ты его испугалась? — Лок слегка улыбнулся, но Констанс продолжала с испугом смотреть на искусно выполненное изображение.
— Да! — Она лихорадочно вздохнула. — Убери его! Пожалуйста!
Удивленный и заинтригованный, Лок аккуратно сдвинул ширму так, что голова дракона уперлась теперь в стену.
— Все, он ушел.
— Не обращай на меня внимание. — Она опустилась на край постели — губы ее слегка вздрагивали. — У меня иногда бывают плохие сны.
— Так это был сон?
— Да, кошмарный. — Констанс вздрогнула и бросила на него взгляд из-под своих густых ресниц.
Лок уселся рядом с ней, успокаивающе положил руку на плечо.
— Неудивительно — тебе сегодня досталось! Но для меня убить дракона — раз плюнуть! Видела?
Констанс прижалась щекой к его обнаженному плечу — от него исходила такая умиротворяющая сила, такое ощущение надежности, безопасности.
— Не говори так, не надо… — В ее шепоте неожиданно послышались слезы.
— Почему?
— Я так устала бороться…
Лок пальцем смахнул слезинку у нее со щеки, подвинулся так, чтобы ей было поудобнее.
— Может, я поборюсь вместе с тобой? Ну, немножко?
— Это нечестно с моей стороны…
— Думаю, это сегодняшнее наше действо вроде как объединило наши проблемы…
— Это было, правда, безумие. Я не подумала, какие осложнения это принесет тебе. — Она погладила вышивку на халате. — Не подумала, что ты, может быть, связан с кем-то еще…
Лок нахмурился, потом догадался, что она имеет в виду, и прикрыл ее ладонь своей.
— Будь спокойна, принцесса. Я обо всем подумал — все в порядке.
— Но ведь ты говорил… — Она запнулась. — Извини. Я не собираюсь лезть к тебе в душу.
— Полагаю, что для супруги такое любопытство простительно. Ее звали Су Линь. Она была из знатной кантонской семьи — что ей там был какой-то залетный морячок! С начала до конца глупость.
— Но ты любил ее? Лок пожал плечами.
— Да, я узнал, как дорого приходится платить за глупую влюбленность, за потерю самоконтроля. Тяжко было. Чтобы такое повторилось — ни за что, никогда! Так что не беспокойся. Наша договоренность вполне меня устраивает, и я не против провести парочку битв за тебя, если дело стоящее.
Стоит ли того придурковатая Лили? Констанс вновь вздрогнула. Нет, она ни за что не признается ему ни в чем!
— Значит, Святой Михаил пришел убить моего дракона, да? Надеюсь, ты не разочаруешься, когда все это закончится.
Лок погладил ее по спине.
— Разочаруюсь — скажу. А пока — носи этот халат. Да и у меня такое предчувствие, что наше предприятие ждет успех.
«Что такое успех?» — подумала она, но не стала спорить. Ей было так хорошо, так спокойно. Ее сонное бормотание едва слышно доносилось до ушей Лока.
— Дай Бог, чтобы ты был прав, Лохлен, дай Бог… А Лока охватило странное, неведомое чувство: он хотел утешать, хотел заботиться…
Констанс, полулежа в его объятиях, вздремнула. Это был полусон, полуявь, на этот раз не было никаких демонов, никакого преследования. Мир, спокойствие. Неужели кто-то будет бороться за нее, снимет с нее это бремя? Да нет, она не стоит этого.
О чем они не говорили, но о чем оба думали — с невыразимым сожалением — это о том, что их свадьба была не настоящей, — что их слова, сказанные тогда, остались — увы — только словами.
9
— Тебе надо было стоять там, на палубе, с молодым мужем, купаться в лучах славы, а не тут, в толпе, со старыми девами, вроде меня! — попеняла ей Элспет Филпот.
— Мне тут хорошо, Элспет, особенно рядом с тобой. — Голос Констанс прозвучал как-то напряженно-нервно. Она оторвала свой рассеянный взгляд от серебристой глади Бостонской бухты и попыталась сосредоточиться на гордо возвышавшемся на стапелях корпусе «Одиссея». Он как громадная птица, приготовившаяся взлететь.
Толпа, состоявшая из корабелов, моряков, газетчиков, бизнесменов и просто зевак самого разнообразного вида и возраста наводняла сейчас верфь Мак-Кинов. Еще бы — столько разговоров было об этом корабле, — и вот сегодня спуск! Даже погода благоприятствовала церемонии. За три с лишним недели, прошедшие после женитьбы сегодняшнего героя дня, весна полностью вступила в свои права: ярко сияло солнце, и в воздухе запахи сырой земли и первой зелени перебивали обычный для Бостона запах соленой рыбы.
Со своего наблюдательного пункта на штабеле деревянных балок на почтительном расстоянии от воды Констанс едва-едва могла разглядеть темноволосую голову Лока среди почетных гостей, собравшихся на палубе «Одиссея». Он, естественно, должен был быть там — главный конструктор и главный строитель… Но для Констанс там было предусмотрено место — не только как для его супруги, но и как для новой владелицы этого корабля. Просто, будучи трусихой, она уклонилась от этой миссии.
Она знала, что своим отказом обидела Лока, но ведь это безумие — стоять на палубе многотонной громадины, которая вот-вот соскользнет по обильно смазанным жиром деревянным рельсам прямо в эту неведомую пучину. Мало ли что может случиться! Покусывая ноготь, она молилась про себя, чтобы все было хорошо. Между тем, строй почетных гостей рассыпался, и из него выделились две фигуры, направлявшиеся к носовой части корабля.
— Смотри, это Лок с мистером Шоу, он сейчас будет крестить корабль… — заметила Констанс, придерживая широкополую белую шляпу и высвобождаясь от каскада розовых лент платья, которыми играл свежий бриз.
— Это глупейший обычай, по-моему, — доверять эту роль старейшему моряку, — недовольно пробормотала Элспет, пытаясь справиться со своим полосатым зонтиком — ветер вырывал его из рук. — Он поднять-то бутылку вряд ли сможет, не то, что разбить!
— Джедедия сделает все как надо, я уверена! — возразила Констанс.
И действительно, хотя из-за ветра слова команды сливались в какие-то невнятные звуки, Джедедия не подвел — бутылка разлетелась на мельчайшие осколки. По сигналу Лока двое молодцов ударили топорами по канатам, удерживавшим корпус корабля на стапелях.
Какое-то время не было никаких признаков движения. Толпа — и Констанс в том числе — затаили дыхание. Испуг сдавил ей горло — что-нибудь не так? А ведь Лок так тщательно все на сегодня распланировал! Он такой гордый, он не переживет, если…
Но нет, раздался громкий скрип дерева о дерево — «Одиссей», казалось, весь задрожал как живой…
— Пошел! — вскрикнула Элспет, хватая Констанс за руку. — Ой, смотри, идет!
Сперва медленно, потом все быстрее корабль заскользил вниз. Скрип достиг таких пронзительных тонов, что стало больно в ушах, рельсы задымились, потом загорелись. Толпа зашумела, и Констанс почувствовала, что она тоже что-то кричит. «Одиссей» плюхнулся в воду, подняв гигантскую волну, которая окатила ближайших к воде зрителей — и поплыл!
— Ой, как здорово! — Элспет бешено аплодировала. — Замечательно!
Констанс приложила перчатку к верхней губе, чтобы стереть выступивший пот, и сумела изобразить улыбку. Ноги были ватные, сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди, но впрочем, после почти месяца жизни под одной крышей с Локом это было не такое уж непривычное ощущение.
Присутствие рядом такого мужчины само по себе могло смутить любую девушку, а Констанс вдобавок еще живо помнила его губы — как они прикасались к ней, такие жадные и горячие…
— Что они там сейчас делают? — спросила Элспет, указывая на множество баркасов и буксиров, обступивших теперь «Одиссея».
— Они отведут его на достройку, поставят постоянные мачты, — вот тогда это будет настоящий красавец! — отозвалась Констанс.
— Как на твоей картине, дорогая! — Элспет положила руку ей на плечо. — Ее сегодня твой муж вывесил на дверях своего офиса, — и он гордится тобой! Да и есть чем, ты здорово поработала!
«Пожалуй, она права», — подумала Констанс.
С того дня как они переехали в скромно обставленный домик на Девоншир-стрит, она не выпускала кисти из рук — малая гостиная, которую она превратила в студию, была уже вся заполнена холстами с изображением уличных сцен в Бостоне, тропических цветов, персонажей гавайских мифов…
Откуда такой прилив творческой энергии? Может быть, это была реакция на ту компанию, которую развязал против них Алекс? Он завалил суды своими протестами и апелляциями. Правда, чтобы избежать приостановки деятельности «Латэм и К0», он перевел «Одиссея» на ее имя, но вроде как временно, впредь до окончательного рассмотрения дела. Поэтому адвокаты Лока рекомендовали им избегать всего, что могло бы дать Латэмам основания оспорить действительность их брака. Так что с Парижем пришлось повременить.
Кстати, может быть, именно из-за этой задержки она так вся ушла в свою живопись, чтобы отвлечься, забыть? Да еще этот поток посланий от деда, смесь оскорблений и увещеваний… Особенно тяжело было читать подробные описания того, как она подорвала его здоровье своим непослушанием.
Но вообще-то, честно говоря, самой главной причиной, почему она так вся ушла в работу, была та, что только краски и кисти помогали ей избавиться от мыслей о Локе. Он тоже был по горло занят подготовкой к спуску на воду «Одиссея» и закладкой «Аргонавта», и это, должно быть, тоже помогало ему как-то сохранять равновесие в той заряженной атмосфере, которая создалась между ними.
Не то чтобы они забыли о своей договоренности. Оба демонстрировали крайнюю сдержанность — яркий контраст к тем непрерывным вспышкам, которые характеризовали их отношения раньше. Ненароком дотронется она до него — «извини», случайно он заглянет к ней не вовремя — то же самое. Во всяком случае, ничего похожего на ту странно-интимную интерлюдию, которая была бы у них в их «первую брачную» ночь. Они были вежливы и внимательны друг к другу, как соседи по гостинице. Беда была в том, что, как Констанс чуть не плача признавалась себе самой, она не знала, как долго она это выдержит.
— Да, я очень старалась! — За ее ответом скрывалось очень многое, о чем Элспет и не подозревала, конечно.
— Преданность искусству — свойство настоящего художника. А ты еще и молодоженка! — Элспет заметила, как Констанс покраснела при ее последних словах и улыбнулась. — Не сердись, не буду. Кстати, все восхищены твоей живописью. И я отнюдь этому не удивляюсь.
— Я совсем нос задеру, если ты будешь продолжать в том же духе, — запротестовала Констанс, засмеявшись.
— Твоя скромность делает тебе честь, но, между прочим, сегодняшнее паблисити будет хорошей рекламой для твоих «Набросков с Сандвичевых островов». — Я тебе говорила, что мистер Эванс рассчитывает выпустить их где-то к середине лета?
— Ты хочешь сказать, что он все-таки согласился их опубликовать? — Констанс так и осталась с разинутым ртом.
Элспет кивнула, явно гордая собой.
— Правда, хорошая новость? Еще один повод отметить. Пойдем, шарахнем чего-нибудь, пока твой муженек буксирует своего красавца; пропадать этому, что ли? — Она махнула рукой в сторону столов, уставленных бутылками и закусками. Сегодня был праздник для всех — от хозяина корабля до последнего плотника; уже слышался пронзительный звук скрипки — начинались танцы и веселье, которое будет длиться до позднего вечера.
Констанс налила себе чашку чая из кипящего самовара, с изумлением отметив, что Элспет щедро разбавила свою сногсшибательной смесью рома и сидра.
— Только для здоровья — чтобы не замерзнуть, дорогая! — Элспет заговорщически подмигнула ей.
— Миссис Мак-Кин! — К Констанс протиснулась Мэгги, вся сияющая, раскрасневшаяся от возбуждения, таща за собой Типа. — Какой день, а! Гордитесь мистером Мак-Кином, да?
— Это счастливый день для всех нас. Сумела уговорить мистера Фицджеральда дать выходной? — спросила ее Констанс.
Мэгги рассмеялась:
— Да он и сам пришел, со своей семьей — все тринадцать, чертова дюжина!
Констанс непринужденно болтала с Элспет и Мэгги, а Тип сосредоточенно загружал тарелку салатами, кусками вареного мяса, пирожными и еще чем-то вкусным.
Мэгги неплохо устроилась у зеленщика, а в свободные дни прирабатывала у молодоженов, помогая Констанс справляться с разными домашними делами, которые все еще были тайной за семью печатями для молодой хозяйки. Ее жалобы по этому поводу немало развеселили всю компанию и, в конце концов, было принято решение, что время художницы — вещь слишком ценная, чтобы тратить его на мытье полов. Кстати, благодаря кухне в пансионе миссис Пибб и близлежащей прачечной, Лок и Констанс были избавлены от опасности умереть с голоду или зарости грязью, так что в холостяцком стиле жизни Лока мало что изменилось, кроме разве необходимости поддерживать за едой вежливый диалог с женщиной, которая была его женой.
Система была разумной, но она сводила Констанс с ума. Иногда ей так хотелось выкинуть какую-нибудь штучку — просто чтобы посмотреть, как отреагирует Лок, чтобы разрядить накапливавшееся между ними электричество. Пока ей как-то удавалось сдерживать это желание, но искры уже потрескивали как в атмосфере перед грозой, и она чувствовала, что так долго не выдержит. Что-то тогда будет? Ей было страшно и как-то приятно при этой мысли.
Вот и сейчас, когда, наконец, Лок появился в пределах видимости, она ощутила тот же самый легкий укол раздражения и обиды — как во время этих завтраков с ним наедине. Весь достоинство и сдержанность, а должен был бы лучиться радостью, что так хорошо все прошло. Вот он пробирается через толпу, как-то мрачновато отвечая на вопросы репортеров. Пожалуй, он никогда не был так красив в этом темном деловом костюме, загорелый, тщательно причесанный, но весь какой-то застегнутый на все пуговицы. Констанс это одновременно и печалило, и сердило.
— Вот он, парни! — заорал Тип, обращаясь к своим товарищам по верфи, собравшимся вокруг столов. Последовали дружные аплодисменты.
— Сам Мак-Кин! Сэр, речь! Слово Мак-Кину!
Рабочие окружили Лока — в руках у него оказался стакан чего-то крепкого. Он упирался, но тщетно. Поймав взгляд Констанс и слегка пожав плечами, он вскарабкался на скамейку.
— Кого надо сегодня поздравлять, так это вас, ребята. — Его слова были просты и доходчивы. — Я мечтал об «Одиссее», вы его построили. Привет и спасибо вам.
Тип прервал его громким ура. Лок положил ему руку на плечо — он хотел продолжить.
— Нью-йоркская фирма «Тагвелл и Кент» заключила со мной контракт еще на одно судно, и завтра мы начнем собирать его киль. Этот заказ, плюс постройка «Аргонавта», так что работы хватит для всех. — Лок поднял свой стакан. — За «Одиссея»! Чтобы не плавал, а летал!
— Мне тут хорошо, Элспет, особенно рядом с тобой. — Голос Констанс прозвучал как-то напряженно-нервно. Она оторвала свой рассеянный взгляд от серебристой глади Бостонской бухты и попыталась сосредоточиться на гордо возвышавшемся на стапелях корпусе «Одиссея». Он как громадная птица, приготовившаяся взлететь.
Толпа, состоявшая из корабелов, моряков, газетчиков, бизнесменов и просто зевак самого разнообразного вида и возраста наводняла сейчас верфь Мак-Кинов. Еще бы — столько разговоров было об этом корабле, — и вот сегодня спуск! Даже погода благоприятствовала церемонии. За три с лишним недели, прошедшие после женитьбы сегодняшнего героя дня, весна полностью вступила в свои права: ярко сияло солнце, и в воздухе запахи сырой земли и первой зелени перебивали обычный для Бостона запах соленой рыбы.
Со своего наблюдательного пункта на штабеле деревянных балок на почтительном расстоянии от воды Констанс едва-едва могла разглядеть темноволосую голову Лока среди почетных гостей, собравшихся на палубе «Одиссея». Он, естественно, должен был быть там — главный конструктор и главный строитель… Но для Констанс там было предусмотрено место — не только как для его супруги, но и как для новой владелицы этого корабля. Просто, будучи трусихой, она уклонилась от этой миссии.
Она знала, что своим отказом обидела Лока, но ведь это безумие — стоять на палубе многотонной громадины, которая вот-вот соскользнет по обильно смазанным жиром деревянным рельсам прямо в эту неведомую пучину. Мало ли что может случиться! Покусывая ноготь, она молилась про себя, чтобы все было хорошо. Между тем, строй почетных гостей рассыпался, и из него выделились две фигуры, направлявшиеся к носовой части корабля.
— Смотри, это Лок с мистером Шоу, он сейчас будет крестить корабль… — заметила Констанс, придерживая широкополую белую шляпу и высвобождаясь от каскада розовых лент платья, которыми играл свежий бриз.
— Это глупейший обычай, по-моему, — доверять эту роль старейшему моряку, — недовольно пробормотала Элспет, пытаясь справиться со своим полосатым зонтиком — ветер вырывал его из рук. — Он поднять-то бутылку вряд ли сможет, не то, что разбить!
— Джедедия сделает все как надо, я уверена! — возразила Констанс.
И действительно, хотя из-за ветра слова команды сливались в какие-то невнятные звуки, Джедедия не подвел — бутылка разлетелась на мельчайшие осколки. По сигналу Лока двое молодцов ударили топорами по канатам, удерживавшим корпус корабля на стапелях.
Какое-то время не было никаких признаков движения. Толпа — и Констанс в том числе — затаили дыхание. Испуг сдавил ей горло — что-нибудь не так? А ведь Лок так тщательно все на сегодня распланировал! Он такой гордый, он не переживет, если…
Но нет, раздался громкий скрип дерева о дерево — «Одиссей», казалось, весь задрожал как живой…
— Пошел! — вскрикнула Элспет, хватая Констанс за руку. — Ой, смотри, идет!
Сперва медленно, потом все быстрее корабль заскользил вниз. Скрип достиг таких пронзительных тонов, что стало больно в ушах, рельсы задымились, потом загорелись. Толпа зашумела, и Констанс почувствовала, что она тоже что-то кричит. «Одиссей» плюхнулся в воду, подняв гигантскую волну, которая окатила ближайших к воде зрителей — и поплыл!
— Ой, как здорово! — Элспет бешено аплодировала. — Замечательно!
Констанс приложила перчатку к верхней губе, чтобы стереть выступивший пот, и сумела изобразить улыбку. Ноги были ватные, сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди, но впрочем, после почти месяца жизни под одной крышей с Локом это было не такое уж непривычное ощущение.
Присутствие рядом такого мужчины само по себе могло смутить любую девушку, а Констанс вдобавок еще живо помнила его губы — как они прикасались к ней, такие жадные и горячие…
— Что они там сейчас делают? — спросила Элспет, указывая на множество баркасов и буксиров, обступивших теперь «Одиссея».
— Они отведут его на достройку, поставят постоянные мачты, — вот тогда это будет настоящий красавец! — отозвалась Констанс.
— Как на твоей картине, дорогая! — Элспет положила руку ей на плечо. — Ее сегодня твой муж вывесил на дверях своего офиса, — и он гордится тобой! Да и есть чем, ты здорово поработала!
«Пожалуй, она права», — подумала Констанс.
С того дня как они переехали в скромно обставленный домик на Девоншир-стрит, она не выпускала кисти из рук — малая гостиная, которую она превратила в студию, была уже вся заполнена холстами с изображением уличных сцен в Бостоне, тропических цветов, персонажей гавайских мифов…
Откуда такой прилив творческой энергии? Может быть, это была реакция на ту компанию, которую развязал против них Алекс? Он завалил суды своими протестами и апелляциями. Правда, чтобы избежать приостановки деятельности «Латэм и К0», он перевел «Одиссея» на ее имя, но вроде как временно, впредь до окончательного рассмотрения дела. Поэтому адвокаты Лока рекомендовали им избегать всего, что могло бы дать Латэмам основания оспорить действительность их брака. Так что с Парижем пришлось повременить.
Кстати, может быть, именно из-за этой задержки она так вся ушла в свою живопись, чтобы отвлечься, забыть? Да еще этот поток посланий от деда, смесь оскорблений и увещеваний… Особенно тяжело было читать подробные описания того, как она подорвала его здоровье своим непослушанием.
Но вообще-то, честно говоря, самой главной причиной, почему она так вся ушла в работу, была та, что только краски и кисти помогали ей избавиться от мыслей о Локе. Он тоже был по горло занят подготовкой к спуску на воду «Одиссея» и закладкой «Аргонавта», и это, должно быть, тоже помогало ему как-то сохранять равновесие в той заряженной атмосфере, которая создалась между ними.
Не то чтобы они забыли о своей договоренности. Оба демонстрировали крайнюю сдержанность — яркий контраст к тем непрерывным вспышкам, которые характеризовали их отношения раньше. Ненароком дотронется она до него — «извини», случайно он заглянет к ней не вовремя — то же самое. Во всяком случае, ничего похожего на ту странно-интимную интерлюдию, которая была бы у них в их «первую брачную» ночь. Они были вежливы и внимательны друг к другу, как соседи по гостинице. Беда была в том, что, как Констанс чуть не плача признавалась себе самой, она не знала, как долго она это выдержит.
— Да, я очень старалась! — За ее ответом скрывалось очень многое, о чем Элспет и не подозревала, конечно.
— Преданность искусству — свойство настоящего художника. А ты еще и молодоженка! — Элспет заметила, как Констанс покраснела при ее последних словах и улыбнулась. — Не сердись, не буду. Кстати, все восхищены твоей живописью. И я отнюдь этому не удивляюсь.
— Я совсем нос задеру, если ты будешь продолжать в том же духе, — запротестовала Констанс, засмеявшись.
— Твоя скромность делает тебе честь, но, между прочим, сегодняшнее паблисити будет хорошей рекламой для твоих «Набросков с Сандвичевых островов». — Я тебе говорила, что мистер Эванс рассчитывает выпустить их где-то к середине лета?
— Ты хочешь сказать, что он все-таки согласился их опубликовать? — Констанс так и осталась с разинутым ртом.
Элспет кивнула, явно гордая собой.
— Правда, хорошая новость? Еще один повод отметить. Пойдем, шарахнем чего-нибудь, пока твой муженек буксирует своего красавца; пропадать этому, что ли? — Она махнула рукой в сторону столов, уставленных бутылками и закусками. Сегодня был праздник для всех — от хозяина корабля до последнего плотника; уже слышался пронзительный звук скрипки — начинались танцы и веселье, которое будет длиться до позднего вечера.
Констанс налила себе чашку чая из кипящего самовара, с изумлением отметив, что Элспет щедро разбавила свою сногсшибательной смесью рома и сидра.
— Только для здоровья — чтобы не замерзнуть, дорогая! — Элспет заговорщически подмигнула ей.
— Миссис Мак-Кин! — К Констанс протиснулась Мэгги, вся сияющая, раскрасневшаяся от возбуждения, таща за собой Типа. — Какой день, а! Гордитесь мистером Мак-Кином, да?
— Это счастливый день для всех нас. Сумела уговорить мистера Фицджеральда дать выходной? — спросила ее Констанс.
Мэгги рассмеялась:
— Да он и сам пришел, со своей семьей — все тринадцать, чертова дюжина!
Констанс непринужденно болтала с Элспет и Мэгги, а Тип сосредоточенно загружал тарелку салатами, кусками вареного мяса, пирожными и еще чем-то вкусным.
Мэгги неплохо устроилась у зеленщика, а в свободные дни прирабатывала у молодоженов, помогая Констанс справляться с разными домашними делами, которые все еще были тайной за семью печатями для молодой хозяйки. Ее жалобы по этому поводу немало развеселили всю компанию и, в конце концов, было принято решение, что время художницы — вещь слишком ценная, чтобы тратить его на мытье полов. Кстати, благодаря кухне в пансионе миссис Пибб и близлежащей прачечной, Лок и Констанс были избавлены от опасности умереть с голоду или зарости грязью, так что в холостяцком стиле жизни Лока мало что изменилось, кроме разве необходимости поддерживать за едой вежливый диалог с женщиной, которая была его женой.
Система была разумной, но она сводила Констанс с ума. Иногда ей так хотелось выкинуть какую-нибудь штучку — просто чтобы посмотреть, как отреагирует Лок, чтобы разрядить накапливавшееся между ними электричество. Пока ей как-то удавалось сдерживать это желание, но искры уже потрескивали как в атмосфере перед грозой, и она чувствовала, что так долго не выдержит. Что-то тогда будет? Ей было страшно и как-то приятно при этой мысли.
Вот и сейчас, когда, наконец, Лок появился в пределах видимости, она ощутила тот же самый легкий укол раздражения и обиды — как во время этих завтраков с ним наедине. Весь достоинство и сдержанность, а должен был бы лучиться радостью, что так хорошо все прошло. Вот он пробирается через толпу, как-то мрачновато отвечая на вопросы репортеров. Пожалуй, он никогда не был так красив в этом темном деловом костюме, загорелый, тщательно причесанный, но весь какой-то застегнутый на все пуговицы. Констанс это одновременно и печалило, и сердило.
— Вот он, парни! — заорал Тип, обращаясь к своим товарищам по верфи, собравшимся вокруг столов. Последовали дружные аплодисменты.
— Сам Мак-Кин! Сэр, речь! Слово Мак-Кину!
Рабочие окружили Лока — в руках у него оказался стакан чего-то крепкого. Он упирался, но тщетно. Поймав взгляд Констанс и слегка пожав плечами, он вскарабкался на скамейку.
— Кого надо сегодня поздравлять, так это вас, ребята. — Его слова были просты и доходчивы. — Я мечтал об «Одиссее», вы его построили. Привет и спасибо вам.
Тип прервал его громким ура. Лок положил ему руку на плечо — он хотел продолжить.
— Нью-йоркская фирма «Тагвелл и Кент» заключила со мной контракт еще на одно судно, и завтра мы начнем собирать его киль. Этот заказ, плюс постройка «Аргонавта», так что работы хватит для всех. — Лок поднял свой стакан. — За «Одиссея»! Чтобы не плавал, а летал!