Ди Пол. Нечеткое дробление

   Мунчайлд взглянула на меня поверх очков для чтения. За прошедшие несколько недель она тоже изменилась, по-своему, но не меньше, чем я. Куда делась та наивная, невинная хипповая цыпка? Мун пила специальные шелдровские напитки для поумнения, чтобы поспеть за невероятными способностями Диггера, а большие порции знаний, которые она потребляла, изменили ее личность. Поверх прежней Мунчайлд появился слой новой, сложной и чувствительной, натуры.
   – Да, согласна. Он входит в пятерку лучших в их когорте, как физически, так и нейрологически. Я всегда мечтала о таком. Мы дали нашему сыну хороший старт в жизни, особенно если учесть, что в раннем детстве он был лишен заботы.
   Я схватил пружинный эспандер и принялся нервно сжимать и разжимать левую руку. (Усовершенствованная, с «дурным пальцем», не нуждалась в упражнениях.)
   – Отлично, отлично. Я тоже этому рад. Сначала я не был уверен, что смогу уделять Диггеру все свое время, но теперь-то я вижу, как это здорово.
   Мун взглянула на меня с легким подозрением.
   – В самом деле? Ты и вправду так считаешь?
   – Конечно! И мне нравится общаться с другими родителями. Они очень приятные люди. Очень милые. Например, Бокскаттеры. Как ты относишься к Тони?
   – У него светлая голова.
   – Гм, в самом деле? Что ж, отлично, просто отлично.
   Похоже, что «отлично» – это единственное слово, оставшееся в моем словаре повышенных интонаций.
   – Я уверен, что он и мисс Бокскаттер – кажется, ее зовут Сандра, – хорошие люди, и мы можем пригласить их как-нибудь вечером, ну, скажем, на барбекю. Что ты об этом думаешь?
   Мунчайлд захлопнула книгу.
   – Пол, ты задумал заняться сексом с Бокскаттерами?
   – Ну что ты, нет. Конечно, нет, если только ты... то есть я хотел сказать, необходимо, чтобы ты...
   – Довольно пудрить мне мозги. Позволь минутку подумать.
   Прошла ровно минута (я знал это точно, так как считал жимы), и Мунчайлд продолжила.
   – Что ж, прекрасно. Это самое малое, что я могу для тебя сделать, потому что ты принял мои условия. Я попытаюсь провести сношение с Тони Бокскаттером.
   В тоне Мунчайлд эмоций было не больше, чем если бы она говорила о платяных вшах.
   Но теперь у меня был шанс получить все, что удастся взять.

94
Тони и Сандра, Пол и Мунчайлд

   Я застегнул молнию до конца, закрыл ее клапаном из защитного материала, и Диггер оказался изолирован в мешке. Отпры Бокскаттеров уже были упакованы.
   Тони и Сандра стояли рядышком. Они выглядели круто. Как аляскинские огурцы. Я рассчитывал на то, что инстинкты Тони возобладают, поскольку либидо Мунчайлд было тихим и малозаметным, плоским, как ее грудь.
   Я подошел к Сандре и обнял ее за тонкую талию. Потом обратился к другой паре:
   – Ну что ж, ребята...
   Мунчайлд одарила меня ледяным взором, словно я был чем-то вроде лабораторной крысы.
   – Мы сперва обсудим самое интересное из сегодняшнего учебного материала. Можете присоединиться к нам, если посчитаете нужным.
   «Вот уж вряд ли, черт возьми», – прокомментировал я про себя, но вслух сказал:
   – Супер, классно. Скоро увидимся.
   После этого я практически затащил Сандру в одну из спален.
   На раздевание у нас ушло ровно десять секунд. Сандру нельзя было назвать близняшкой Барби, но, тем не менее, она была самой прекрасной женщиной из тех, которых мне доводилось видеть голыми.
   В тот же миг мы набросились друг на друга, как два кролика.
   Но в тот момент, когда предварительные игры достигли естественной кульминации, Сандра вдруг замерла.
   – В чем дело? Что случилось?
   – Тони и Мунчайлд. Разве ты не чувствуешь, как твое поле пересекается и взаимодействует с ее полями? Они еще не начали.
   Я еле сдерживался.
   – Ну и что с того? В задницу их! Я имею в виду, в переносном смысле. Я имею в виду, черт с ними. Мы-то с тобой можем развлечься. Давай же!
   Сандра поднялась с постели.
   – Нет, Пол. Боюсь, не выйдет. Насколько я понимаю, мы сделаем только хуже, потому что не будет соответствия. Я пойду к ним и поговорю, пока негативное воздействие не стало сильнее.
   Сандра – в чем мать родила – вышла из спальни.
   Я поплелся следом.
   – Сандра, не нужно!
   Тони и Мунчайлд сидели в нескольких футах друг от друга на кушетке. Между ними лежали исписанные листки с уравнениями!
   Когда Мунчайлд увидела меня, ее лицо побелело.
   – Пол, извини. Я пыталась, честно.
   Потом она отвернулась, и ее вырвало прямо на симпатичный коврик Бокскаттеров.
   Я ужаснулся при мысли, что с ней стало бы, увидь она меня голым до того, как я сбросил жирок.

95
Разговор отца с сыном

   Неестественно быстрый прогресс Диггера отдалил его от прежних соучеников, поэтому нам пришлось покинуть академию мисс Полынь прежде, чем стремительное развитие этого ребенка начало беспокоить других, менее скоростных отпров. В нашем домашнем укладе это мало что изменило. К тому времени такая жизнь вошла у нас в привычку, мы с Мунчайлд замкнулись в своих мирках качания мышц и качания мозгов нашего сына. Я целый день занимался фехтованием, упражнениями на бревне и на турнике. Мун практически не отходила от домашнего компьютера – там она занималась скорочтением трудов Эйнштейна, или Хоукина, или каких-то других высоколобых. Для разнообразия мы увлеклись живописью и скульптурой. Несколько последних недель обучения Диггера мы провели в углубленных домашних занятиях.
   Сандру я, в общем, не вспоминал. После провалившейся попытки обмена партнерами я понял, что при данных обстоятельствах – то есть пока я в паре с Мунчайлд – секс на повестке дня не стоит. Мне было даже лучше, если я не видел Сандру. Тугие яйца болели меньше.
   Диггер взрослел и все меньше времени проводил, погрузившись в морфилический транс, зато больше изучал реальную действительность. Я открыл, что с ним есть о чем поговорить. Разговор получался странным, но тем не менее.
   – Ну что, сынок, есть какие-нибудь соображения насчет судьбы, о которой ты меня спрашивал, когда был маленький?
   Диггер потрогал указательным пальцем свои начинающие пробиваться усики и взглянул мне в глаза (он уже был одного со мной роста).
   – Нет, папа. Но я думаю, что моя судьба как-то связана с обстоятельствами моего рождения. Можешь ты еще раз объяснить мне, как это произошло?
   В сотый раз я повторил, как он был зачат и появился на свет во время цифровой связи между мной и Мунчайлд в КА-мире.
   – Получается, мама никогда не занималась настоящим сексом? – спросил он. – Значит, она девственница, в техническом смысле?
   – По правде говоря, она необыкновенно этим гордится, – пропыхтел я (качая на скамье пресс).
   Диггер глубокомысленно помолчал.
   – Тогда мне кажется, что ты не мой настоящий отец.
   – Да что ты? Кто, кроме твоего настоящего отца, согласился бы на такое ради тебя?
   – Спасибо, папа. Правда, спасибо. Но что-то подсказывает мне, что я был создан силами, которые много выше, чем ты и мама.
   – Диггер, хочу тебе кое-что сказать. В молодости всетак думают. Но со временем это проходит. Поверь.
   – Может быть, – только и ответил мне Диггер.

96
Грязное бегство, когда женщины больше не преследуют

   На восемнадцатилетие Диггера мы устроили вечеринку только для нас троих. Это был странный и грустный праздник. Мун хлюпала носом, и от этого мне тоже хотелось плакать. Но я подавлял грусть, напоминая себе, что скоро все здешние увеселения закончатся и мы двинем отсюда ко всем чертям, вернемся к моему идиотическому походу, что бы ни было его целью.
   После того как все съели столько торта, сколько были способны, и Диггер развернул предназначенный ему подарок (наручные часы, бесполезная вещь, принимая во внимание странное поведение времени в большинстве вселенных; но Мунчайлд непреклонно отвергла не совсем шуточные предложения по поводу сотни презервативов или межпространственной подписки на журнальчик «Красивые большие задницы»), я поднялся, чтобы объявить: мы отправляемся дальше.
   – Жаль, что приходится тащить вас обоих с собой...
   – Нет, нет, ничего, – запротестовала Мунчайлд. Казалось, долгожданное совершеннолетие нашего сына смягчило ее отношение ко мне. – Мы же хотим всегда быть вместе. Верно, Диггер?
   Лицо Диггера, пусть теперь и освободившегося физиологически от нашего смешанного морфогенного влияния, имело, наверно по привычке, отчужденное выражение, что в сочетании с приятной наружностью и квадратными зрачками делало его похожим на фавна.
   – Конечно, я не против, мама. Я отправлюсь с вами.
   Я осторожно взялся за струну космического йо-йо.
   – Более искреннего одобрения моих высоких целей я не мог ожидать! Что ж, не стану больше держать вас в неизвестности. Мы отправляемся в мир, который, я надеюсь, понравится тебе, Мун. Я говорю о царстве идей.
   Я принял это решение отчасти из ревности. После того как в этом мире из меня сделали тупого быка, я хотел перемен, чтобы показать Мунчайлд – я соображаю не хуже нее. И кроме того, почти все мои прежние попытки добиться плотских удовольствий закончились плачевно. Что мне осталось, кроме погони за интеллектом? К тому же я надеялся, что в такой вселенной (где же еще?) может найтись ответ на мою Онтологическую Закавыку.
   – Все готовы?
   Семейка кивнула.
   Я приготовился запустить йо-йо. Но потом остановился.
   – За нами никто не гонится, верно? Нашим жизням ничто не угрожает. Никто не пытается нас остановить или заставить изменить взгляды. Нашему дальнейшему путешествию не мешают препятствия, затруднения, проволочки, отказы. Тут нет разгневанной толпы и нет угрожающих жизни природных явлений.
   – Ничего такого, – подтвердила Мунчайлд. – А к чему это ты?
   – Не знаю. Просто я не привык так легко сдаваться. Это странно. Мне кажется, это дурной знак.
   – Ну... мы об этом не узнаем, пока не побываем в следующем мире.
   И я запустил йо-йо.

Выпало в девятый раз

97
Можете забрать это с собой

   Сможем ли мы – я, Диггер и Мун – сохранить наши новые нейросоматические свойства в новом мире?
   Это был для меня главный вопрос, когда йо-йо с глухим хлопком вернулся в мою ладонь.
   Мне нравилось, что я тренированный и подтянутый. Приятная перемена по сравнению с прежним стилем кушеточно-гамбургерного толстяка! Похоже, что Мун тоже нравился груз добытого ею через тернии запаса знаний. (Я пока еще не привык к тому, что она больше не та глупая и невинная хипповая цыпка, которую я повстречал когда-то. Может быть, по-прежнему наивная во многих вопросах, но образованности теперь ей было не занимать.) К тому же мне не хотелось, чтобы Диггер снова превратился в ползунка, да и ему этого не хотелось, и потому я не стал беспокоить этой возможностью ни его, ни мать.
   Но внутренне я остался прежним, потому что не желал больше выслушивать всякое эгоистичное БББ о том, что я вечно делаю так, как яхочу, и то, что яхочу.
   Но при всем при том я нисколько не сомневался, что мы заберем с собой все, что получили и чего добились. Разве вши не отправились с нами из КА-мира в вермишелину Богинь? Разве я не принес с собой все сотрясения, порезы и синяки из мира Бабочки – уж не говоря об измененном в губке Менгера расположении Дурного Пальца и внутренних органов, которое оставалось таким и во вселенной дюжников.
   Однако, с другой, не защищенной странной материей стороны, некоторые радикальные местные проявления, которые нам довелось испытать, имели силу только в их родном мире. Мое ущербное мышление Отвергателя исчезло, едва я дал тягу из мира дюжников. И, что еще более важно, единственным свидетельством того, что когда-то у меня было цифровое одномерное КА-тело, функционирующее исключительно в шахматно-клеточном мире, нынче было только существование Диггера.
   Поэтому по моим прикидкам вероятность перенести в новый мир-пузырь наши недавно приобретенные качества неизменными составляла семьдесят к тридцати.
   Когда мы оказались там, проверить это можно было, только открыв глаза.
   Что я и сделал.
   Под моей рубашкой в нужных местах по-прежнему бугрились мышцы. Диггер был все тем же юнцом не от мира сего, которого я вырастил. Что же касается Мунчайлд...
   – Мун, – спросил я, – можешь объяснить функции митохондрий?
   – Конечно. Эти органеллы содержат свою собственную, не составляющую геном ДНК, передающуюся по материнской линии...
   – Вот и замечательно. Спасибо.
   Похоже, все были в порядке.

98
Привет, киска

   Оказалось, что мы стоим посреди небольшой поляны в довольно густом лесу, почти джунглях. Птицы щебетали, свистели и щелкали; животные фыркали, рычали и выли, по счастью не в опасной близи от нас. Растительность была более буйная по сравнению с миром Богинь и более тропическая. Я заметил тропинку, пересекающую поляну с одной стороны до другой. Похоже, протоптали ее люди.
   Но как, черт возьми, этот мир может быть таким местом, где властвуют идеи? Мое представление о подобном месте рисовало идеальные геометрические кристаллы городов, населенных большеголовыми сверхмудрецами. Возможно, такие метрополии здесь и вправду существуют, да только где-то за горизонтом. Но если так, зачем глупый йо-йо опять зашвырнул нас в сторону от центра жизни этой вермишелины? Я снова пожалел, что со мной нет больше кальвиний, ведь с их помощью можно было бы попытаться разобраться, что не так в механизме тупого артефакта, управляемого моим пальцем. Мне стало так мерзко, что я почти решил выбросить это, по всей видимости бесполезное, транспортное средство.
   Что нам теперь тут делать? Идти по тропинке? В какую сторону? Или ждать, когда милостиво появится группа провожатых-аборигенов, как в мире Богинь? А может быть, лучше покинуть скорее этот континуум, пока не случилось что-нибудь непоправимое?
   Пока я вот так рассуждал, Мунчайлд воскликнула:
   – Пол, гляди!
   Я посмотрел туда, куда указывал ее палец.
   По тропинке бежало небольшое животное. Как только зверек вышел из тени густой листвы, стало видно, что это обычная трехшерстная кошка.
   – Ой, какая милая! – продолжила восторгаться Мунчайлд.
   И сделала шаг в сторону кисы.
   – Стой! – закричал я. – Может быть, эта кошка совсем не домашняя, мы же не знаем! Может, это какое-нибудь чудовище!
   Мун замерла.
   – Думаешь?
   – Очень может быть. Дай-ка проверю...
   Я подобрал палочку и осторожно приблизился к кошке. Киса не испугалась и терпеливо меня ждала. Остановившись на расстоянии тычка, я на пробу попытался поиграть с животным. Кошка с удовольствием включилась в игру, встала на задние лапы, охотясь за палочкой. Потом замурлыкала.
   Я повернулся к Диггеру и Мун.
   – Похоже, она знает людей. Может быть, стоит пойти за ней, и она отведет нас к своим хозяевам...
   В этот самый момент пушистая зараза прыгнула мне на колено и глубоко прикусила.
   – Оу!
   Я рефлекторно сшиб негодницу, которая отлетела неведомо куда.
   Мун и Диггер бросились ко мне.
   – С тобой все в порядке, Пол?
   – Больно немножко, но вроде нормально, – сказал я и тут же потерял сознание.

99
Кошачья лихорадка

   Я очнулся. Надо мной был потолок из пальмовых листьев, подо мной – естественная подстилка, предоставленная природой. Укушенное колено пульсировало болью.
   Но мне было замечательно.
   Просто превосходно. Прекрасно, преотлично, классно, улетно, мирово. Этот был супер-мир! Здесь не было ничего, что мне хотелось бы подправить, ничего, что казалось неуместным. Солнце было самым лучшимиз солнц, когда-либо производившихся на свет. Мох под моим задом казался идеальныммхом. Я еще не видел аборигенов, но ничуть не сомневался, что они обязательно окажутся потрясающимилюдьми, лучшими во всех отношениях.
   Мне совершенно не хотелось немедленно вскакивать и куда-то идти. Лежать тут было так же хорошо, как заниматься и любым другим делом из тех, что могут прийти в голову. Я мог бы провести вечность, наблюдая за тем, как маленькая ящерка ползет через бревно...
   В этот самый миг кто-то подошел. Я поднял голову. Мунчайлд.
   – Мун, ты красавица!– объявил я: внезапно она показалась мне очень красивой.
   – Ох, Пол, не нужно. Вождь дауков уже рассказал мне, что случилось.
   Я не мог понять, почему Мун вроде бы расстроил мой комплимент.
   – В чем дело? Тебе не нравится, когда я называю тебя красавицей?
   Мой вопрос, похоже, поставил ее в тупик.
   – Что ж, при других обстоятельствах я бы не возражала – но сейчас забудем. Это все равно говоришь не ты, это в тебе говорит яд Довольной Кошки!
   – Яд? О чем ты, Мун? И зачем вообще разговаривать? Ложись рядом со мной – я покажу тебе замечательное зрелище!
   Мун беспокойно оглянулась по сторонам.
   – Какое зрелище?
   – Видишь вон там маленького геккона? Разве он не прекрасен?
   Мун заметила безобидную ящерку в три дюйма – и завизжала!
   – Это же Иисусова ящерица! Помогите! Помогите! Кто-нибудь, на помощь, скорей!
   Послышались торопливые шаги. Появился Диггер с длинным шестом в руках. За ним бежали незнакомцы, одетые в шкуры и меха.
   – Отойди, мама! Я сейчас с ней справлюсь.
   Диггер ткнул палкой в ящерку. Та ловко увернулась, прыгнула ему на плечо и укусила в шею.
   Он рухнул, как мешок с айдахской картошкой.
   Мунчайлд тоже упала, заходясь в истерике от горя.
   Один из аборигенов снял ящерку с моего сына и раздавил ее ногой.
   Но все это меня нисколько не беспокоило. Я был уверен, что все закончится хорошо.
   А кроме того, какое отличное представление!
   100

100
Эники-беники ели вареники

   Один из аборигенов – бородатый голубоглазый мужчина – подошел ко мне и присел на корточки.
   – Как дела? – спросил он.
   – Просто отлично!
   Мужчина обеспокоенно покачал головой.
   – Плохо, очень плохо. Никогда не видел, чтобы укус Довольной Кошки действовал так сильно. Твоя подруга права. Похоже, у вас, иноземцев, совсем нет иммунитета к нашей живности. – Он поднялся. – Почему бы тебе не встать и не прогуляться со мной? Кстати, меня зовут Гру, и я несу мемы лидера. Потому я вождь дауков.
   – Мои поздравления! Уверен, это отличная обязанность.
   – Я стараюсь. А теперь давай поднимайся. Быть может, немного движения ослабит твои симптомы. Хотя сомневаюсь...
   Я с радостью вскочил на ноги.
   – Нет проблем, я готов бежать куда угодно! Покажи мне, где здесь что. Уверен, тут мило.
   Гру вздохнул. Мы вышли из хижины, оставив Диггера и Мунчайлд на попечение заботливых аборигенов.
   Снаружи нас ожидала картина, в которую я впился жадным взором: хижины, разбросанные вокруг большой поляны, в центре которой располагается длинный прямоугольный дом. В нескольких загонах с крепкими оградами бродят различные домашние животные.
   Вокруг ходили местные – все с длинными шестами. Поначалу я думал, что они просто шатаются без дела. Но потом понял, что это патруль. Время от времени кто-то из них что-то давил своим посохом на земле – жука, ящерицу, небольшую землеройку. Вокруг деревни тянулся забор из плотно пригнанных бревен, причем охранялся он еще строже, чем внутреннее пространство, как мужчинами, так и женщинами и детьми. Всякое живое существо, которое ухитрялось проникнуть под забор или через него, загоняли в угол и убивали.
   Эти непрестанные убийства потревожили мое радостное умиротворение.
   – Эй, Гру, почему эти ребята убивают всякую живность, которая сделать-то даже ничего не успела?
   – Эти звери несут в себе мемы и могут заразить нас ими при укусе.
   – Мемы? Но мемы – это всего лишь идеи, верно? Как идеи могут навредить?
   – Уж кому-кому, но не тебе об этом спрашивать. Разве ты не чувствуешь, что мемы Довольной Кошки повредили твою нервную систему?
   – Повредили нервную систему? Да я никогда не чувствовал себя лучше. Всем бы так. Мир прекрасен! Ничего не нужно делать и ничего не нужно менять!
   – Ты только что перечислил классические признаки лихорадки Довольной Кошки. Эта лихорадка лишает человека инициативы и одновременно возбуждает ложное чувство беззаботного оптимизма и довольства.
   Мне было трудно прислушиваться к словам Гру, потому что перед моими глазами стояло роскошное зрелище – деревня на фоне леса, но я постарался быть дружелюбным и поддерживать разговор.
   – И все животные в твоем мире переносят идеи, словно заразу?
   – Да. Мы полагаем, так было всегда, с самого начала жизни. Люди служили приемниками для разносимых животными мемов со времен наших предков-обезьян. По сути, мудрейшие из нас считают, что человеческий разум появился в результате смешанного заражения одного из древних предков различными мемами. С тех пор люди и другие животные эволюционировали в общей среде. У животных появились новые разновидности мемов, а у человечества развились новые психические механизмы сопротивления и противодействия.
   – Но как и почему среди животных изначально возникли мемы и способность их переносить и распространять? – спросил я задумчиво, стараясь разобраться, почему мне так симпатична тень дерева.
   – Наверное, это всего лишь специфическая особенность выживания. Простейшие яды, выделяемые некоторыми животными, стали более сложными и сильными, а затем действие ядов стало разнообразным. Конечно, животные заражают и друг друга, не только людей. Довольная Кошка, к примеру, питается падалью. Эти кошки – мелкие существа и потому не способны убить что-то самостоятельно. Но стоит им заразить другое животное счастливым безразличием, как этого больного зверя неминуемо настигает хищник, и очень скоро Довольная Кошка может приступать к дармовому обеду.
   – Ого... здорово. Вряд ли можно устроиться хитрее.
   Я от души желал, чтобы Гру заткнулся. Мне сейчас хотелось следить, как тень медленно ползет по земле, в соответствии с движением солнца. Но Гру продолжал трепаться.
   – По мере того как наши обезьяноподобные предки становились все разумнее, мы, люди, постепенно теряли способность заражать мемами. Нам стало выгоднее полагаться на животных как на источник всяческих мемов, используя их как орудие или оружие...
   Мне наконец удалось полностью отрешиться от болтовни Гру.
   Никогда прежде я не видел таких потрясающих теней...

101
Хорошо тому живется, у кого башка пуста

   Следующее, что я почувствовал, очнувшись: кто-то меня трясет. С огромной неохотой я оторвал взгляд от увлекательной игры света и тени и оглянулся.
   Передо мной стояла Мунчайлд: спутанные жидкие волосы, лицо залито слезами.
   – Пол, посмотри на себя! Ты обгорел на солнце.
   Услышав ее слова, я действительно почувствовал, что кожа на моем лице горит от ожога. Наблюдая за тенями, я постоянно поворачивался лицом к солнцу и в результате здорово насобирал солнечных лучей на свою тыкву. Но какого черта – ощущение было упоительное!
   Мун наклонилась, чтобы снова меня встряхнуть. Я улыбнулся, прислушиваясь к тому, как стучат от тряски мои зубы и колышутся в голове мозги.
   – Пол, нам нужно уносить ноги, пока не случилось что-нибудь похуже. Ты похож черт знает на кого, и Диггер не лучше. Если что-нибудь случится со мной, мы все пропадем! А ты единственный, кто может вытащить нас отсюда. Давай, брось йо-йо! Прошу тебя.
   Я взглянул на свою руку с «дурным пальцем»: в кулаке зажат йо-йо, который пронес нас через все эти вселенные. Похоже, мне больше не нужно это устройство. Здешний идеальный мир...
   Настойчивый голос в моей голове пытался посеять сомнения. Однако они были ничтожны по сравнению с тем счастьем, которое я испытывал. Впрочем, не мешало проявить немного внимания к Мунчайлд, помочь ей быстрее привыкнуть к этой Утопии.
   – Ты беспокоишься насчет нашего сына, верно? Чем он занимается? Он выжил после укуса ящерицы? Я уверен, что он поправится. Пойдем, взглянем на него.
   Я поднялся.
   – Ну вот, так ты хоть немного похож на прежнего Пола. Идем со мной.
   Мы пошли по деревне. Тут мне в голову пришел еще вопрос.
   – Каким образом мы оказались в этом прекрасном месте, Мун?
   – После укуса Довольной Кошки ты потерял сознание, мы с Диггером понесли тебя по тропинке. Бегом, потому что животные кидались на нас со всех сторон. Вся живность словно взбесилась – точь-в-точь бешеные собаки. Они норовили скорее цапнуть, чтобы передать свои мемы. К нашему счастью, деревня оказалась совсем недалеко. Мы постучали в ворота, и дауки впустили нас.
   – Разве они не прекрасны?– спросил я. – Этот Гру такой умный!
   Мун нахмурилась.
   – Ну, в общем, нормальные люди. Не знаю, умные они или нет. Мне кажется, у них другой разум, отличающийся от нашего. И богатый опыт– если вспомнить историю их эволюции. Иногда мне кажется, что они – просто сосуды для идей, разносящие их повсюду. Словно лошади-вуду, несущие свою поклажу.
   Я в восхищении прищелкнул языком.
   – Господи, с тех пор как выучилась, Мун, ты стала потрясающе говорить.

102
Порождение Иисусовой ящерицы

   Перед хижиной, где я впервые очнулся, полукругом собралась толпа. Сидя прямо в пыли, они с интересом смотрели на Диггера, стоящего в центре. Охранники с палками с прежней яростью продолжали давить по краям полукруга жуков и прочую вредную живность.