Страница:
В подземелье наступила ничем не нарушаемая тишина. Все, казалось, чего-то ждали.
— Я тролль, — сказал Мнрогар. — Тролли думают не так, как волки или люди! Чего ты от меня хочешь, маг?
— Я раздумывал о том, как ты смог бы учуять чужого тролля наверху, в замке, чтобы никто об этом не знал, кроме одного человека рядом со мной.
— Учуять? — взорвался Мнрогар. — Так сделаем это! Что бы это ни было, сделаем это…— Внезапно он замолчал. — Но я буду там в безопасности? Это не ловушка?
— Никакой ловушки, — ответил Джим. — Это просто предложение, Давай я тебе все расскажу, а ты решишь, подходит ли это тебе. Ладно?
— Ладно или неладно — как я могу сказать до того, как узнаю?
— Ты и граф должны сесть со мной за стол и согласиться…
— Согласиться! — Рев Мнрогара потряс каменные арки. — С ним? Да сначала я разорву его на части, я высосу мозг из его костей! Это мой замок, а не его… хотя он уверен в обратном! Замок стоит на моей земле, а не на его! Когда ты приведешь его сюда, ты приведешь его на смерть!
— Ну и дурак же ты, — вступился Арагх.
Рев Мнрогара грозил вновь сотрясти замок.
— Я дурак, волк?
— Я сказал — дурак, — не уступал Арагх. — Джеймс, который стоит здесь, знает своих соплеменников лучше, чем когда-нибудь удастся их узнать тебе. Значит, его мозги работают намного лучше твоих, они работают почти так же хорошо, как у волка. Выслушай его прежде, чем говорить об убийстве.
Мнрогар фыркнул, но не произнес ни слова. Он поверялся к Джиму.
— Только граф может провести тебя тайком наверх и найти место, где ты скроешься от всех. Там ты обнюхаешь всех гостей. Так ты сумеешь найти того, кто скрывается среди гостей. Конечно, ты сильный, а твою шкуру не пробить ударом меча, но у людей наверху слишком много мечей, да и самих их слишком много. Если ты поднимешься другим путем, это приведет тебя к смерти. Только твой друг граф в состоянии обеспечить тебе безопасность. Подумай как следует.
Едва Джим упомянул о том, что тролль сам придет к своей смерти, Мнрогар приподнял лапы со страшными когтями на концах, которые блестели в озарявшем тролля свечении. Затем он опустил лапы и, не издав ни звука, взглянул на Джима.
Джим ждал. Тролль думал, и похоже, это был достаточно медленный процесс. Так и оказалось. Прошло добрых несколько минут, прежде чем Мнрогар поднял на Джима глаза, блуждавшие от пола к аркам.
— Тогда скажи мне, почему? — спросил тролль. — Почему он это делает? Он явно чего-то от меня хочет. Зачем еще ему это делать?
— Он хочет только перемирия, — ответил Джим, мысленно скрещивая пальцы, ведь он не только не имел согласия графа, но, вполне возможно, что граф отвергнет его идею так же, как вначале Мнрогар. — Ему не нравится, что переодетый тролль скрывается среди его гостей. Это не нравится ему гораздо больше, чем тебе. Действуя сообща, вы сумеете выяснить, что это за гость, и избавиться от него. Поодиночке ни тебе, ни графу этого не сделать. Кроме того, происходит нечто странное. Разве ты не знаешь, что целая армия троллей, не сражаясь и не поедая друг друга, собралась вокруг?
— НЕТ! — взорвался Мнрогар. — Их нет. Этого не может быть. Окажись они на моей территории, я бы знал!
— Они не на твоей территории, — вставил Арагх. — Я никогда не слышал, чтобы тролли собирались вместе. Но они тут.
— Вот именно, — подтвердил Джим. — И само их пребывание тут как-то связано с троллем, который скрывается в замке. И мы никак не можем понять, как троллю удалось принять человеческий облик, а ведь только так он мог затаиться среди гостей. Но как только ты скажешь нам, кто он, мы выясним, как он это сделал. Вот что хотим знать мы, маги. И Арагх прав. Сборище троллей рядом с твоей территорией как-то связано с переодетым троллем. То и другое по отдельности невозможно, такого не бывает. Если же подобное случается одновременно, значит, события каким-то образом связаны.
— Да, — прорычал Мнрогар. Глаза его тускло блеснули под густыми бровями. — А те, собравшиеся, сколько их?
— Пожалуй, треть от трети тех многих лет, что ты прожил, — вставил Арагх.
— Так много? — спросил Мнрогар. И Джим впервые услышал новую странную нотку в громком голосе тролля. — Но почему их так много, а они не дерутся друг с другом? Так у нас, троллей, не бывает. И потом, если я погибну, только один может поселиться на моей территории.
— Они называют тебя королем троллей, — сказал Арагх.
— Я и есть король! — Мнрогар поднял голову.-Никто из подобных мне не прожил так долго, никто не сражался так хорошо, никто не побеждал всегда. Иногда я прятал поблизости остатки моей знатной трапезы, чтобы посмотреть, не подойдет ли к ним какой-нибудь мелкий тролль. Время от времени я ловил кого-нибудь, объяснял, что являюсь королем троллей, и отпускал живым, чтобы он рассказал об этом другим. Пусть научатся держаться подальше от моих владений.
— Значит, ты не догадываешься, зачем сюда явились все эти тролли? — спросил Джим.
— Я? Откуда мне знать?
— Может, они собрались в твою честь, — съязвил Арагх.
— Они почтят меня, если разбегутся при моем появлении, — проворчал Мнрогар. — Я не знаю, что им здесь понадобилось. Мне не нравится, что они здесь. Но больше всего мне не нравится тот тролль наверху. Дайте мне поговорить с этим вашим графом, который утверждает, что мой замок и мои земли принадлежат ему!
— Сначала нужно кое-что подготовить. Встреча должна произойти на нейтральной территории.
— Это еще что такое? — В голосе Мнрогара прозвучала подозрительность.
— Место в лесу, вокруг никого нет. Ты сможешь спокойно и тайно поговорить с ним. Явятся только я, ты, возможно, Арагх — больше никого. Но только ты, я и граф сядем за стол, и я попытаюсь помочь вам обоим мирно поговорить. Я буду в обличье дракона, о чем ты уже, возможно, слышал, просто, чтобы не сомневаться, что граф, как и ты, не перейдет опасную черту.
— Дракона? — фыркнул Мнрогар. — Ни одному троллю в тысячу тысяч лет не перенести дракона. Они наши заклятые враги.
— Потому что, — сказал Арагх, — один на один дракон сожрет тебя, — а не ты его.
— Это ложь! — взорвался Мнрогар. Челюсть Арагха опять висла в безмолвном смехе. — У нас другие причины для ненависти к ним!
— Скажи лучше, — мягко вставил Арагх, — другие причины для страха.
— Тролль ничего не боится!
Арагх рассмеялся:
— Я уже сказал, что ты и твои соплеменники просто дураки. То, что ты сказал, только подтверждает это. Мудрый всегда осторожен. Волки тоже ничего не боятся, но ни один не бросится в бой, который проиграет.
— Да, — задумчиво сказал Джим, вспомнив историю своего двадцатого века, — на такое способны только люди.
Но ни Арагха, ни Мнрогара не интересовала глупость людского племени.
— Что ж, прекрасно. Где я встречусь с этим графом? И пусть он не приводит с собой еще двадцать человек, одетых в железо!
— Я только что сказал тебе, на встречу явятся только ты, он, Арагх и, возможно, еще один маг, мой учитель. Он будет только наблюдателем от собрания магов и не примет участия в переговорах. Ты ведь понимаешь, что поводом для встречи является стремление найти общие интересы, чтобы не вступать в борьбу, а, действуя сообща, найти спрятавшегося тролля? Ты это понимаешь?
— Понимаю. Надеюсь, и граф понимает. Хорошо. Те, кого ты назвал, меня не беспокоят, хотя мне не нравится, что ты будешь в обличье дракона. Возможно, мне не следует приходить, если ты не будешь тем, кто ты есть, — человеком.
Джим почувствовал, как искорка гнева загорелась у него в душе. Некоторое время назад он обнаружил, что драконы очень гордятся тем, что они драконы, и не хотели быть никем другим в этом мире — ни людьми, ни другими созданиями. Еще Джим обнаружил, что и сам стал отчасти драконом. И так уж случилось, что его драконье мышление иногда брало верх над человеческим. Он гордился, что он человек, и гордился, что отчасти он дракон.
— Ты примешь меня как дракона, иначе никаких переговоров не будет и ты никогда не найдешь тролля среди гостей!
— Хорошо-хорошо, — проворчал Мнрогар. — Но будут только те, кого ты назвал. В лесу, говоришь?
— Да.
Мнрогар повернулся к Арагху:
— В лесу? Ты видел это место? Ты тоже там будешь?
— Буду.
— Это в лесу, как говорит маг?
— Да.
— В моем лесу? На моей территории? Не близко от тех мест, где собираются другие тролли?
— Нет, не близко.
Мнрогар вновь посмотрел на Джима:
— Когда?
— Я не могу точно назвать время, — осторожно ответил Джим. — Вероятно, через день-два. Не думаю, что позже. Я оповещу тебя. А может, это сделает Арагх? — Он посмотрел на Арагха.
— Если я буду поблизости. А теперь пора заканчивать. Надеюсь, все вопросы разрешены. У меня много дел, мне некогда болтать с вами. Что-нибудь еще?
— У меня все, — ответил Джим.
— Я подожду, — сказал Мнрогар.
Арагх повернулся и исчез.
— Ну, что ж…— Джим обернулся к Мнрогару, внезапно почувствовав себя, несмотря на все свои знания в магии, очень неуютно один на один с троллем. — Мне тоже пора, Мнрогар.
Не ожидая ответа, он повернулся и направился к лестнице. Свечение вокруг тролля внезапно исчезло, и Джим обнаружил, что, пока они разговаривали, его факел догорел. Магия не могла помочь ему, ведь он был на территории замка. Обнаружив в темноте благословенный свет из конюшен, слабо просачивающийся через пролеты лестницы, он понял, что мир наверху еще существует.
Теперь оставалось получить согласие графа на встречу. Это будет Сложная работа. Граф очень уступает силой Мнрогару, и он это знает.
— Я тролль, — сказал Мнрогар. — Тролли думают не так, как волки или люди! Чего ты от меня хочешь, маг?
— Я раздумывал о том, как ты смог бы учуять чужого тролля наверху, в замке, чтобы никто об этом не знал, кроме одного человека рядом со мной.
— Учуять? — взорвался Мнрогар. — Так сделаем это! Что бы это ни было, сделаем это…— Внезапно он замолчал. — Но я буду там в безопасности? Это не ловушка?
— Никакой ловушки, — ответил Джим. — Это просто предложение, Давай я тебе все расскажу, а ты решишь, подходит ли это тебе. Ладно?
— Ладно или неладно — как я могу сказать до того, как узнаю?
— Ты и граф должны сесть со мной за стол и согласиться…
— Согласиться! — Рев Мнрогара потряс каменные арки. — С ним? Да сначала я разорву его на части, я высосу мозг из его костей! Это мой замок, а не его… хотя он уверен в обратном! Замок стоит на моей земле, а не на его! Когда ты приведешь его сюда, ты приведешь его на смерть!
— Ну и дурак же ты, — вступился Арагх.
Рев Мнрогара грозил вновь сотрясти замок.
— Я дурак, волк?
— Я сказал — дурак, — не уступал Арагх. — Джеймс, который стоит здесь, знает своих соплеменников лучше, чем когда-нибудь удастся их узнать тебе. Значит, его мозги работают намного лучше твоих, они работают почти так же хорошо, как у волка. Выслушай его прежде, чем говорить об убийстве.
Мнрогар фыркнул, но не произнес ни слова. Он поверялся к Джиму.
— Только граф может провести тебя тайком наверх и найти место, где ты скроешься от всех. Там ты обнюхаешь всех гостей. Так ты сумеешь найти того, кто скрывается среди гостей. Конечно, ты сильный, а твою шкуру не пробить ударом меча, но у людей наверху слишком много мечей, да и самих их слишком много. Если ты поднимешься другим путем, это приведет тебя к смерти. Только твой друг граф в состоянии обеспечить тебе безопасность. Подумай как следует.
Едва Джим упомянул о том, что тролль сам придет к своей смерти, Мнрогар приподнял лапы со страшными когтями на концах, которые блестели в озарявшем тролля свечении. Затем он опустил лапы и, не издав ни звука, взглянул на Джима.
Джим ждал. Тролль думал, и похоже, это был достаточно медленный процесс. Так и оказалось. Прошло добрых несколько минут, прежде чем Мнрогар поднял на Джима глаза, блуждавшие от пола к аркам.
— Тогда скажи мне, почему? — спросил тролль. — Почему он это делает? Он явно чего-то от меня хочет. Зачем еще ему это делать?
— Он хочет только перемирия, — ответил Джим, мысленно скрещивая пальцы, ведь он не только не имел согласия графа, но, вполне возможно, что граф отвергнет его идею так же, как вначале Мнрогар. — Ему не нравится, что переодетый тролль скрывается среди его гостей. Это не нравится ему гораздо больше, чем тебе. Действуя сообща, вы сумеете выяснить, что это за гость, и избавиться от него. Поодиночке ни тебе, ни графу этого не сделать. Кроме того, происходит нечто странное. Разве ты не знаешь, что целая армия троллей, не сражаясь и не поедая друг друга, собралась вокруг?
— НЕТ! — взорвался Мнрогар. — Их нет. Этого не может быть. Окажись они на моей территории, я бы знал!
— Они не на твоей территории, — вставил Арагх. — Я никогда не слышал, чтобы тролли собирались вместе. Но они тут.
— Вот именно, — подтвердил Джим. — И само их пребывание тут как-то связано с троллем, который скрывается в замке. И мы никак не можем понять, как троллю удалось принять человеческий облик, а ведь только так он мог затаиться среди гостей. Но как только ты скажешь нам, кто он, мы выясним, как он это сделал. Вот что хотим знать мы, маги. И Арагх прав. Сборище троллей рядом с твоей территорией как-то связано с переодетым троллем. То и другое по отдельности невозможно, такого не бывает. Если же подобное случается одновременно, значит, события каким-то образом связаны.
— Да, — прорычал Мнрогар. Глаза его тускло блеснули под густыми бровями. — А те, собравшиеся, сколько их?
— Пожалуй, треть от трети тех многих лет, что ты прожил, — вставил Арагх.
— Так много? — спросил Мнрогар. И Джим впервые услышал новую странную нотку в громком голосе тролля. — Но почему их так много, а они не дерутся друг с другом? Так у нас, троллей, не бывает. И потом, если я погибну, только один может поселиться на моей территории.
— Они называют тебя королем троллей, — сказал Арагх.
— Я и есть король! — Мнрогар поднял голову.-Никто из подобных мне не прожил так долго, никто не сражался так хорошо, никто не побеждал всегда. Иногда я прятал поблизости остатки моей знатной трапезы, чтобы посмотреть, не подойдет ли к ним какой-нибудь мелкий тролль. Время от времени я ловил кого-нибудь, объяснял, что являюсь королем троллей, и отпускал живым, чтобы он рассказал об этом другим. Пусть научатся держаться подальше от моих владений.
— Значит, ты не догадываешься, зачем сюда явились все эти тролли? — спросил Джим.
— Я? Откуда мне знать?
— Может, они собрались в твою честь, — съязвил Арагх.
— Они почтят меня, если разбегутся при моем появлении, — проворчал Мнрогар. — Я не знаю, что им здесь понадобилось. Мне не нравится, что они здесь. Но больше всего мне не нравится тот тролль наверху. Дайте мне поговорить с этим вашим графом, который утверждает, что мой замок и мои земли принадлежат ему!
— Сначала нужно кое-что подготовить. Встреча должна произойти на нейтральной территории.
— Это еще что такое? — В голосе Мнрогара прозвучала подозрительность.
— Место в лесу, вокруг никого нет. Ты сможешь спокойно и тайно поговорить с ним. Явятся только я, ты, возможно, Арагх — больше никого. Но только ты, я и граф сядем за стол, и я попытаюсь помочь вам обоим мирно поговорить. Я буду в обличье дракона, о чем ты уже, возможно, слышал, просто, чтобы не сомневаться, что граф, как и ты, не перейдет опасную черту.
— Дракона? — фыркнул Мнрогар. — Ни одному троллю в тысячу тысяч лет не перенести дракона. Они наши заклятые враги.
— Потому что, — сказал Арагх, — один на один дракон сожрет тебя, — а не ты его.
— Это ложь! — взорвался Мнрогар. Челюсть Арагха опять висла в безмолвном смехе. — У нас другие причины для ненависти к ним!
— Скажи лучше, — мягко вставил Арагх, — другие причины для страха.
— Тролль ничего не боится!
Арагх рассмеялся:
— Я уже сказал, что ты и твои соплеменники просто дураки. То, что ты сказал, только подтверждает это. Мудрый всегда осторожен. Волки тоже ничего не боятся, но ни один не бросится в бой, который проиграет.
— Да, — задумчиво сказал Джим, вспомнив историю своего двадцатого века, — на такое способны только люди.
Но ни Арагха, ни Мнрогара не интересовала глупость людского племени.
— Что ж, прекрасно. Где я встречусь с этим графом? И пусть он не приводит с собой еще двадцать человек, одетых в железо!
— Я только что сказал тебе, на встречу явятся только ты, он, Арагх и, возможно, еще один маг, мой учитель. Он будет только наблюдателем от собрания магов и не примет участия в переговорах. Ты ведь понимаешь, что поводом для встречи является стремление найти общие интересы, чтобы не вступать в борьбу, а, действуя сообща, найти спрятавшегося тролля? Ты это понимаешь?
— Понимаю. Надеюсь, и граф понимает. Хорошо. Те, кого ты назвал, меня не беспокоят, хотя мне не нравится, что ты будешь в обличье дракона. Возможно, мне не следует приходить, если ты не будешь тем, кто ты есть, — человеком.
Джим почувствовал, как искорка гнева загорелась у него в душе. Некоторое время назад он обнаружил, что драконы очень гордятся тем, что они драконы, и не хотели быть никем другим в этом мире — ни людьми, ни другими созданиями. Еще Джим обнаружил, что и сам стал отчасти драконом. И так уж случилось, что его драконье мышление иногда брало верх над человеческим. Он гордился, что он человек, и гордился, что отчасти он дракон.
— Ты примешь меня как дракона, иначе никаких переговоров не будет и ты никогда не найдешь тролля среди гостей!
— Хорошо-хорошо, — проворчал Мнрогар. — Но будут только те, кого ты назвал. В лесу, говоришь?
— Да.
Мнрогар повернулся к Арагху:
— В лесу? Ты видел это место? Ты тоже там будешь?
— Буду.
— Это в лесу, как говорит маг?
— Да.
— В моем лесу? На моей территории? Не близко от тех мест, где собираются другие тролли?
— Нет, не близко.
Мнрогар вновь посмотрел на Джима:
— Когда?
— Я не могу точно назвать время, — осторожно ответил Джим. — Вероятно, через день-два. Не думаю, что позже. Я оповещу тебя. А может, это сделает Арагх? — Он посмотрел на Арагха.
— Если я буду поблизости. А теперь пора заканчивать. Надеюсь, все вопросы разрешены. У меня много дел, мне некогда болтать с вами. Что-нибудь еще?
— У меня все, — ответил Джим.
— Я подожду, — сказал Мнрогар.
Арагх повернулся и исчез.
— Ну, что ж…— Джим обернулся к Мнрогару, внезапно почувствовав себя, несмотря на все свои знания в магии, очень неуютно один на один с троллем. — Мне тоже пора, Мнрогар.
Не ожидая ответа, он повернулся и направился к лестнице. Свечение вокруг тролля внезапно исчезло, и Джим обнаружил, что, пока они разговаривали, его факел догорел. Магия не могла помочь ему, ведь он был на территории замка. Обнаружив в темноте благословенный свет из конюшен, слабо просачивающийся через пролеты лестницы, он понял, что мир наверху еще существует.
Теперь оставалось получить согласие графа на встречу. Это будет Сложная работа. Граф очень уступает силой Мнрогару, и он это знает.
Глава 21
— Почему? — требовательно спросил граф.
Граф был упрям, как стадо из двадцати ослов в дурном расположении духа. Чендос не мог оказать большой поддержки Джиму, разве что время от времени мягко повторял доводы Джима, почему графу следует встретиться в лесу с Мнрогаром.
— Потому что, — в который раз терпеливо произнес Джим, — как я уже объяснял, лучше один большой тролль в подземелье замка, чем много мелких троллей, кишащих в твоих лесах, пожирающих твою дичь, а возможно, и твой скот и даже твоих арендаторов и работников. Этот известный тебе тролль, который охотится на твоих землях, довольствуется лесной дичью. Несмотря на свои размеры, он ест меньше, чем способна сожрать дюжина троллей помельче.
— Но это моя земля, черт возьми! И мой долг освободить ее от троллей
— любых троллей. Вместо того, чтобы договариваться с ним, мне следует с отрядом своих вассалов затравить его на охоте и убить.
— Он считает, что это его земля, — сказал Джим.
— Чепуха! — бушевал граф. — Тролли не могут владеть землей! Моя семья живет здесь еще с римских времен!
— Он утверждает, а его размеры дают основания верить ему, что живет здесь уже тысячу восемьсот лет. Таким образом, он владел этой землей еще до того, как сюда пришли римляне.
— Тролли не могут владеть землей! — повторил граф.
Они вновь вернулись к исходной точке. Граф замкнулся на этом доводе и ни на шаг не отступал от него.
Джим подумал, что, хотя граф достаточно храбр — взять хотя бы спуск к конюшням в сопровождении только двух вооруженных воинов, чтобы посмотреть на великана, который, по слухам, там живет, — у него было достаточно времени, чтобы подумать, вспомнить свои года, свой вес, свой давно заброшенный меч и решить, что гораздо удобнее встретиться с троллем, приведя с собой небольшой отряд воинов. Особенно, если речь идет о долге.
Короче, благоразумие явило свой безобразный облик в душе графа, которая в других отношениях была бесстрашна.
Джим подумал было упомянуть, что Каролинус во всеоружии своей магической науки будет охранять их и наблюдать за переговорами. Но он понимал, что на переговорах не должно быть никого, кроме уже названных лиц. В противном случае граф ухватится за возможность пригласить своего наблюдателя из числа тех, кто, по его мнению, должен присутствовать, и тогда переговоры уже не состоятся.
Мнрогар, несомненно, тоже не придет, если появятся не оговоренные с ним представители. Тролль, возможно, смирится с присутствием Арагха. Но, если явится кто-нибудь еще, он, скорее всего, исчезнет до того, как будет произнесено его имя.
Подлинная проблема заключалась в том, что ни у Мнрогара, ни у графа не было никакого желания договориться. Но они должны договориться. Джим вновь вернулся к своим доводам, на которые он не слышал ответа:
— Если ты отделаешься от Мнрогара, милорд, ты не только окажешься перед фактом, что в твоем лесу много троллей, но и никогда не выяснишь, кто из гостей — переодетый тролль.
— А откуда ты знаешь о нем? — прорычал граф. — Все, что нам известно, рассказал этот Мнрогар или как его там, А слово тролля — тьфу!
Джим заметил, что вокруг слишком много этих «тьфу», или, возможно, раньше он не обращал на это внимания.
— Вряд ли тролль, живущий в подземелье замка, настолько обезумел, чтобы трясти стены, готовые обрушиться на него самого, если не предположить, что среди нас находится другой тролль, — мягко вставил Чендос.
Граф повернулся к нему.
— Нет, сэр Джон. — Граф выглядел еще более недовольным, он понимал, что у него нет достойного ответа на слова Чендоса. — Это возможно. Я не совсем уверен. Знаю только, что этот тролль находится внизу, под нами.
— Да, милорд, — сказал Джим, — но твои действия в отношении этого тролля несколько ограничены. Если ты спустишься вниз с воинами, он ведь может исчезнуть. Но он не исчезнет навсегда. Правда, он выходит поохотиться в лесу, но, чтобы поймать его там, нужна большая удача. Он может выйти и между двумя приемами пищи, ведь он довольно много ест. Скорее, его можно обнаружить, если найти место, где тоннель выходит в лес. Но ведь если поставить там часового, тролль обнаружит его до того, как выйдет из тоннеля, и тогда он выроет еще один тоннель, прямо из своей берлоги. Короче, ты больше выиграешь, если поговоришь с ним, и меньше — любыми другими средствами.
— Но у меня есть мой долг! — рявкнул граф. Он посмотрел на Чендоса:
— Есть у меня долг, сэр Джон?
— Несомненно, милорд, — утешил его Чендос. — С другой стороны, долг можно рассматривать с разных точек зрения. И может вполне оказаться, что переговоры с твоим троллем из подземелья — лучший способ выполнения этого долга.
— Ты так считаешь? — спросил граф. У него не было длинной бороды, как у Каролинуса, чтобы жевать ее, выражая недовольство в подобных случаях. Но Джиму показалось, что, будь у графа борода, он бы ее жевал.
— Конечно, милорд, — быстро сказал Джим, надеясь, что обнаружил брешь в обороне графа. — Вообще говоря, ты единственный, с кем тролль согласен иметь дело. Он, конечно, не будет говорить ни с кем, кроме тебя, и предварительные переговоры, скорее всего, абсолютно необходимы для той цели, которой ты хочешь добиться, — не допустить дальнейшего расшатывания замка, не допустить появления новых трещин в стенах.
— Ты знаешь об этом? — рявкнул граф, наливаясь яростью. Брови его сдвинулись.
— Да, милорд. Каролинус мне рассказал.
— Ax… гм, — вздохнул граф, успокаиваясь.
— Я как раз хотел сказать, милорд, — продолжил Джим, — что для того, чтобы обнаружить неизвестного тролля, несомненно, нужна предварительная беседа. Она возможна только на самом высоком уровне, между живущим в замке троллем и тобой.
— Предварительная беседа? — Граф широко раскрытыми глазами уставился на Джима.
— Переговоры, — объяснил Чендос.
— Ах, переговоры, — протянул граф. — Что ж, я полагаю, существует…
— Правда, — задумчиво, словно только для себя, заговорил Чендос, — подобного прецедента нет. Сомневаюсь, чтобы какой-либо граф где-либо в мире вел когда-либо переговоры с троллем столь преклонного возраста, троллем, который жил здесь, когда римляне правили нашим островом. Вообще говоря, я в этом уверен. История сохранила бы столь необычное событие. Имя графа было бы не только большими буквами вписано в монастырские хроники, но и осталось бы в памяти простого народа…
— Гм…— Граф, прочистив горло, вопросительно посмотрел на Чендоса, который разглядывал, что-то вдали и не хотел встречаться с ним глазами. — Его имя осталось бы в памяти? Да-да. Полагаю, так и произошло бы, конечно, случись такое. Да, ты совершенно прав.
Мысли галопом неслись в голове Джима. Брешь, которую он обнаружил в позиции графа, была очень умно использована Чендосом для того, чтобы задеть тщеславие хозяина замка. В этом мире четырнадцатого столетия, как обнаружил Джим, людей отличала важная черта: все они были несостоявшимися актерами. Наследный принц, например, мог разбрасываться милостями и подарками направо и налево, как ему заблагорассудится. И делал это, несмотря на все попытки сдержать его. Он чувствовал себя вправе, ведь это по-королевски. И какую бы роль судьба ни уготовила человеку, он играл ее до конца.
Каждый король хватался за любую возможность выглядеть большим королем, чем прочие. Каждый принц стремился быть большим принцем, и так далее, включая и графа. Это распространялось и на людей более низкого ранга, каждый стремился показать себя больше и лучше, чем другие из его сословия. Вот и сейчас граф Сомерсетский, стоя перед Джимом, уже видел, как монахи вписывают его имя в хроники. Перспективы намечались самые радужные. Граф был рыцарем и должен всю жизнь оставаться рыцарем, а способы попасть на главную сцену были весьма опасны, и на это надо еще осмелиться. Таким образом, к тому времени, когда люди, подобные графу, сэру Брайену или сэру Гаримору, созревали, чтобы перейти из сквайров в рыцари, они хватались за малейшую возможность, едва перед ними блеснет луч надежды. Цена раны или даже смерть легко забывалась в предвкушении удачи. Ясно, что графом сейчас владели такие мысли.
Однако за последние десять лет граф успел осознать, что в жизни есть и иные ценности, кроме меча и копья. Это осознание вместе с пониманием, что жизнь хороша, что он может прожить еще довольно много лет, заставили графа отступить перед соблазном войти в хроники.
Джим рискнул продолжить игру. Граф еще оборонялся, но именно сейчас или никогда надо подтолкнуть его в нужном направлении. Джим намеревался по возможности не посвящать графа в то, что Каролинус и Арагх хотят участвовать во встрече. Джим решил прощупать почву просто потому, что не доверял графу, полагая, что известное ему может стать достоянием всех.
Если бы граф поклялся не разглашать сказанное Джимом, все было бы надежнее. Но попросить графа дать такую клятву было бы худшим из оскорблений. Тот мог заартачиться и заявить, что его слова вполне достаточно, и вообще-то так, наверно, и есть, но Джим все же сомневался.
— Не соблаговолит ли милорд пройти к бойнице? — сказал он.
Они находились в верхней комнате башни, и из бойниц открывался прекрасный вид на фасад замка и поле между зубчатой стеной и опушкой леса.
— Зачем? — рявкнул граф.
— Я хочу кое-что показать милорду. Это очень важно и должно остаться тайной, если ты позволишь мне…
Граф издал недовольное ворчание, но подошел к бойнице и глянул в нее.
— Видишь, милорд, вот здесь, за зубчатой стеной, за опушкой леса, небольшой проход между деревьями? Возможно, он узок для того, чтобы два благородных человека могли сразиться на копьях, но во всех остальных отношениях это прекрасное место. Вокруг густые заросли, за исключением той стороны, что обращена к замку. Секретность же нужна для того, чтобы мой учитель Каролинус использовал свои великие магические способности вне замка, благословленного епископом, и устроил наиболее удобное место для переговоров между тобой и троллем. Я сяду за стол с вами, а Каролинус будет стоять рядом. Заметь, мы будем видны с зубчатой стены замка, она оттуда не далее чем на расстоянии полета стрелы. Твои воины будут наблюдать за нами со стены, готовые при необходимости тотчас подойти.
— Ха! — воскликнул граф, продолжая сомневаться.
— Здесь есть лишь одна трудность. Дело в том, что тролль ни за что не согласился бы на встречу, если бы знал, что она состоится на открытом месте. Поэтому Каролинус использует магию, чтобы троллю казалось, будто он скрыт плотной стеной деревьев и его никто не видит. Вы же двое и я-в обличье дракона на случай трудностей с троллем — будем совершенно невидимы для окружающих.
Граф уставился на указанное место, потом повернулся и воззрился на Джима. Вскоре его лицо просветлело.
— Ха! — выдохнул он.
Джим оживился. В этом «ха!» он услышал все, что ему требовалось. Однако взгляд графа вновь затуманился.
— Но мой долг…— в сомнении проговорил он и бросил взгляд на Чендоса.
— Милорд, — мягко произнес Чендос, — о долге, несомненно, следует думать в первую очередь. С другой стороны, некоторые вещи стоят выше обыденного…
Глаза Чендоса сверкнули, перебегая от Джима к графу, это длилось лишь мгновение, и Джим не был уверен, что Чендос бросил взгляд на него. Тем не менее, лучше воспользоваться возможностью, чем упустить ее.
— Извините, что прерываю вас, — сказал Джим, — но, возможно, в этом деле имеются отдельные подробности, которые тебе, милорд, лучше обсудить наедине с сэром Джоном. Пожалуй, мне лучше сейчас покинуть вас, вы всегда можете послать за мной, как только я понадоблюсь.
Граф хмыкнул, Чендос кивнул, и Джим вышел в коридор, чтобы отправиться к себе и немного отдохнуть в тишине — если там возможна тишина — с Энджи.
— Когда долг касается важнейших вещей, которые плохо понимают обычные люди, или даже, если угодно, мелкопоместное дворянство, милорд…— заговорил Чендос, когда за Джимом закрывалась дверь.
Джим поспешил вниз, испытывая огромное облегчение. У него не было никаких сомнений, что миссия Чендоса увенчается успехом, тот найдет путь к сердцу графа. Джим заметил реакцию графа, когда тот услышал, что его воины будут наготове и помогут, увидев, что между ним и троллем не все гладко. Это объяснение скорее всего снимет последние сомнения графа. Хозяин замка не боялся жестокости судьбы. Он боялся потерять то, что осталось ему в жизни, или получить раны, которые не позволят ему наслаждаться жизнью. В представление о полноте жизни входила, наверно, и Агата Фалон.
Последнее соображение заставило Джима задуматься. Играли ли граф и Агата Фалон в обычные игры в интересах какой-то стороны или на кону стояло нечто большее? Принц Эдуард считал, что целью Агаты является сам король. Но, возможно, это еще одна загадка, в которой следовало разобраться. У Джима абсолютно не было времени на решение дополнительных проблем. Сейчас, мрачно подумал он, спускаясь по лестнице, неплохо бы отдохнуть от рождественских каникул.
— Угадай-ка, Энджи…— заговорил он, входя в свою комнату и видя, что Энджи, закрыв глаза, откинулась на спинку стула.
— Что? Что такое? — вскричала Энджи, широко раскрыв глаза. — Роберт…— Она вскочила со стула.
— Нет-нет-нет…— Джим жестом показал на стул. Внезапно он почувствовал себя виноватым, поняв, что Энджи воспользовалась выпавшей ей редкой минутой отдыха от собственных обязанностей.
Она опустилась обратно на стул, без особой нежности взглянув на мужа:
— Зачем ты меня разбудил?
— Извини, Энджи. Я не сообразил, что ты задремала.
Джим действительно огорчился. Но какой-то частью сознания он понимал, что, хотя сам полностью поглощен исполнением поручений Каролинуса, все это беспокойство о Роберте касается не только Энджи. Будь она такой же, как большинство женщин ее ранга и положения в этом мире, она оставила бы Роберта на попечение служанок и совершенно забыла о нем среди праздничных развлечений.
Нет, ни Энджи, ни Джим не были в восторге от развлечений, которые им предоставляла эта эпоха. Энджи явно не понравилась соколиная охота. И ей не понравилось, что ее разбудили.
— Что случилось? — спросила она. — Не успела я присесть на минутку, ты явился!
— Я не подумал, что ты можешь задремать. Знаешь, тебе надо больше спать и чаще выходить. Кормилица и Анна вполне состоянии позаботиться о Роберте. Если что-нибудь произойдет, одна из них останется, а другая поищет тебя.
— Наверное. — Энджи все еще напоминала кошку, которую погладили против шерсти. — Что случилось? Что ты хочешь мне рассказать?
— Ты, наверно, забыла, что я здесь живу.
— Это правда. — Лицо ее прояснилось. — Но могу поклясться, ты разбудил меня, чтобы о чем-то рассказать.
— Действительно, мне надо многое тебе рассказать, но у меня не было возможности. Кто в соседней комнате, кроме Роберта?
— Анна. Когда Роберт спит, спят и остальные. Ладно, садись и рассказывай.
Джим уселся. Он непроизвольно потянулся за кубком, вином и бутылью с водой.
— Ты слишком много пьешь.
— Здесь все много пьют, — сказал Джим, имея в виду обитателей средневековой Англии. Он наполнил свой кубок вином пополам с водой. — Сейчас мне это необходимо. Я беседовал с графом, пытался устроить его встречу с троллем из подземелья, Мнрогаром. Я уже говорил тебе о нем.
— Да, я знаю о Мнрогаре. Но почему он хочет говорить с графом?
Граф был упрям, как стадо из двадцати ослов в дурном расположении духа. Чендос не мог оказать большой поддержки Джиму, разве что время от времени мягко повторял доводы Джима, почему графу следует встретиться в лесу с Мнрогаром.
— Потому что, — в который раз терпеливо произнес Джим, — как я уже объяснял, лучше один большой тролль в подземелье замка, чем много мелких троллей, кишащих в твоих лесах, пожирающих твою дичь, а возможно, и твой скот и даже твоих арендаторов и работников. Этот известный тебе тролль, который охотится на твоих землях, довольствуется лесной дичью. Несмотря на свои размеры, он ест меньше, чем способна сожрать дюжина троллей помельче.
— Но это моя земля, черт возьми! И мой долг освободить ее от троллей
— любых троллей. Вместо того, чтобы договариваться с ним, мне следует с отрядом своих вассалов затравить его на охоте и убить.
— Он считает, что это его земля, — сказал Джим.
— Чепуха! — бушевал граф. — Тролли не могут владеть землей! Моя семья живет здесь еще с римских времен!
— Он утверждает, а его размеры дают основания верить ему, что живет здесь уже тысячу восемьсот лет. Таким образом, он владел этой землей еще до того, как сюда пришли римляне.
— Тролли не могут владеть землей! — повторил граф.
Они вновь вернулись к исходной точке. Граф замкнулся на этом доводе и ни на шаг не отступал от него.
Джим подумал, что, хотя граф достаточно храбр — взять хотя бы спуск к конюшням в сопровождении только двух вооруженных воинов, чтобы посмотреть на великана, который, по слухам, там живет, — у него было достаточно времени, чтобы подумать, вспомнить свои года, свой вес, свой давно заброшенный меч и решить, что гораздо удобнее встретиться с троллем, приведя с собой небольшой отряд воинов. Особенно, если речь идет о долге.
Короче, благоразумие явило свой безобразный облик в душе графа, которая в других отношениях была бесстрашна.
Джим подумал было упомянуть, что Каролинус во всеоружии своей магической науки будет охранять их и наблюдать за переговорами. Но он понимал, что на переговорах не должно быть никого, кроме уже названных лиц. В противном случае граф ухватится за возможность пригласить своего наблюдателя из числа тех, кто, по его мнению, должен присутствовать, и тогда переговоры уже не состоятся.
Мнрогар, несомненно, тоже не придет, если появятся не оговоренные с ним представители. Тролль, возможно, смирится с присутствием Арагха. Но, если явится кто-нибудь еще, он, скорее всего, исчезнет до того, как будет произнесено его имя.
Подлинная проблема заключалась в том, что ни у Мнрогара, ни у графа не было никакого желания договориться. Но они должны договориться. Джим вновь вернулся к своим доводам, на которые он не слышал ответа:
— Если ты отделаешься от Мнрогара, милорд, ты не только окажешься перед фактом, что в твоем лесу много троллей, но и никогда не выяснишь, кто из гостей — переодетый тролль.
— А откуда ты знаешь о нем? — прорычал граф. — Все, что нам известно, рассказал этот Мнрогар или как его там, А слово тролля — тьфу!
Джим заметил, что вокруг слишком много этих «тьфу», или, возможно, раньше он не обращал на это внимания.
— Вряд ли тролль, живущий в подземелье замка, настолько обезумел, чтобы трясти стены, готовые обрушиться на него самого, если не предположить, что среди нас находится другой тролль, — мягко вставил Чендос.
Граф повернулся к нему.
— Нет, сэр Джон. — Граф выглядел еще более недовольным, он понимал, что у него нет достойного ответа на слова Чендоса. — Это возможно. Я не совсем уверен. Знаю только, что этот тролль находится внизу, под нами.
— Да, милорд, — сказал Джим, — но твои действия в отношении этого тролля несколько ограничены. Если ты спустишься вниз с воинами, он ведь может исчезнуть. Но он не исчезнет навсегда. Правда, он выходит поохотиться в лесу, но, чтобы поймать его там, нужна большая удача. Он может выйти и между двумя приемами пищи, ведь он довольно много ест. Скорее, его можно обнаружить, если найти место, где тоннель выходит в лес. Но ведь если поставить там часового, тролль обнаружит его до того, как выйдет из тоннеля, и тогда он выроет еще один тоннель, прямо из своей берлоги. Короче, ты больше выиграешь, если поговоришь с ним, и меньше — любыми другими средствами.
— Но у меня есть мой долг! — рявкнул граф. Он посмотрел на Чендоса:
— Есть у меня долг, сэр Джон?
— Несомненно, милорд, — утешил его Чендос. — С другой стороны, долг можно рассматривать с разных точек зрения. И может вполне оказаться, что переговоры с твоим троллем из подземелья — лучший способ выполнения этого долга.
— Ты так считаешь? — спросил граф. У него не было длинной бороды, как у Каролинуса, чтобы жевать ее, выражая недовольство в подобных случаях. Но Джиму показалось, что, будь у графа борода, он бы ее жевал.
— Конечно, милорд, — быстро сказал Джим, надеясь, что обнаружил брешь в обороне графа. — Вообще говоря, ты единственный, с кем тролль согласен иметь дело. Он, конечно, не будет говорить ни с кем, кроме тебя, и предварительные переговоры, скорее всего, абсолютно необходимы для той цели, которой ты хочешь добиться, — не допустить дальнейшего расшатывания замка, не допустить появления новых трещин в стенах.
— Ты знаешь об этом? — рявкнул граф, наливаясь яростью. Брови его сдвинулись.
— Да, милорд. Каролинус мне рассказал.
— Ax… гм, — вздохнул граф, успокаиваясь.
— Я как раз хотел сказать, милорд, — продолжил Джим, — что для того, чтобы обнаружить неизвестного тролля, несомненно, нужна предварительная беседа. Она возможна только на самом высоком уровне, между живущим в замке троллем и тобой.
— Предварительная беседа? — Граф широко раскрытыми глазами уставился на Джима.
— Переговоры, — объяснил Чендос.
— Ах, переговоры, — протянул граф. — Что ж, я полагаю, существует…
— Правда, — задумчиво, словно только для себя, заговорил Чендос, — подобного прецедента нет. Сомневаюсь, чтобы какой-либо граф где-либо в мире вел когда-либо переговоры с троллем столь преклонного возраста, троллем, который жил здесь, когда римляне правили нашим островом. Вообще говоря, я в этом уверен. История сохранила бы столь необычное событие. Имя графа было бы не только большими буквами вписано в монастырские хроники, но и осталось бы в памяти простого народа…
— Гм…— Граф, прочистив горло, вопросительно посмотрел на Чендоса, который разглядывал, что-то вдали и не хотел встречаться с ним глазами. — Его имя осталось бы в памяти? Да-да. Полагаю, так и произошло бы, конечно, случись такое. Да, ты совершенно прав.
Мысли галопом неслись в голове Джима. Брешь, которую он обнаружил в позиции графа, была очень умно использована Чендосом для того, чтобы задеть тщеславие хозяина замка. В этом мире четырнадцатого столетия, как обнаружил Джим, людей отличала важная черта: все они были несостоявшимися актерами. Наследный принц, например, мог разбрасываться милостями и подарками направо и налево, как ему заблагорассудится. И делал это, несмотря на все попытки сдержать его. Он чувствовал себя вправе, ведь это по-королевски. И какую бы роль судьба ни уготовила человеку, он играл ее до конца.
Каждый король хватался за любую возможность выглядеть большим королем, чем прочие. Каждый принц стремился быть большим принцем, и так далее, включая и графа. Это распространялось и на людей более низкого ранга, каждый стремился показать себя больше и лучше, чем другие из его сословия. Вот и сейчас граф Сомерсетский, стоя перед Джимом, уже видел, как монахи вписывают его имя в хроники. Перспективы намечались самые радужные. Граф был рыцарем и должен всю жизнь оставаться рыцарем, а способы попасть на главную сцену были весьма опасны, и на это надо еще осмелиться. Таким образом, к тому времени, когда люди, подобные графу, сэру Брайену или сэру Гаримору, созревали, чтобы перейти из сквайров в рыцари, они хватались за малейшую возможность, едва перед ними блеснет луч надежды. Цена раны или даже смерть легко забывалась в предвкушении удачи. Ясно, что графом сейчас владели такие мысли.
Однако за последние десять лет граф успел осознать, что в жизни есть и иные ценности, кроме меча и копья. Это осознание вместе с пониманием, что жизнь хороша, что он может прожить еще довольно много лет, заставили графа отступить перед соблазном войти в хроники.
Джим рискнул продолжить игру. Граф еще оборонялся, но именно сейчас или никогда надо подтолкнуть его в нужном направлении. Джим намеревался по возможности не посвящать графа в то, что Каролинус и Арагх хотят участвовать во встрече. Джим решил прощупать почву просто потому, что не доверял графу, полагая, что известное ему может стать достоянием всех.
Если бы граф поклялся не разглашать сказанное Джимом, все было бы надежнее. Но попросить графа дать такую клятву было бы худшим из оскорблений. Тот мог заартачиться и заявить, что его слова вполне достаточно, и вообще-то так, наверно, и есть, но Джим все же сомневался.
— Не соблаговолит ли милорд пройти к бойнице? — сказал он.
Они находились в верхней комнате башни, и из бойниц открывался прекрасный вид на фасад замка и поле между зубчатой стеной и опушкой леса.
— Зачем? — рявкнул граф.
— Я хочу кое-что показать милорду. Это очень важно и должно остаться тайной, если ты позволишь мне…
Граф издал недовольное ворчание, но подошел к бойнице и глянул в нее.
— Видишь, милорд, вот здесь, за зубчатой стеной, за опушкой леса, небольшой проход между деревьями? Возможно, он узок для того, чтобы два благородных человека могли сразиться на копьях, но во всех остальных отношениях это прекрасное место. Вокруг густые заросли, за исключением той стороны, что обращена к замку. Секретность же нужна для того, чтобы мой учитель Каролинус использовал свои великие магические способности вне замка, благословленного епископом, и устроил наиболее удобное место для переговоров между тобой и троллем. Я сяду за стол с вами, а Каролинус будет стоять рядом. Заметь, мы будем видны с зубчатой стены замка, она оттуда не далее чем на расстоянии полета стрелы. Твои воины будут наблюдать за нами со стены, готовые при необходимости тотчас подойти.
— Ха! — воскликнул граф, продолжая сомневаться.
— Здесь есть лишь одна трудность. Дело в том, что тролль ни за что не согласился бы на встречу, если бы знал, что она состоится на открытом месте. Поэтому Каролинус использует магию, чтобы троллю казалось, будто он скрыт плотной стеной деревьев и его никто не видит. Вы же двое и я-в обличье дракона на случай трудностей с троллем — будем совершенно невидимы для окружающих.
Граф уставился на указанное место, потом повернулся и воззрился на Джима. Вскоре его лицо просветлело.
— Ха! — выдохнул он.
Джим оживился. В этом «ха!» он услышал все, что ему требовалось. Однако взгляд графа вновь затуманился.
— Но мой долг…— в сомнении проговорил он и бросил взгляд на Чендоса.
— Милорд, — мягко произнес Чендос, — о долге, несомненно, следует думать в первую очередь. С другой стороны, некоторые вещи стоят выше обыденного…
Глаза Чендоса сверкнули, перебегая от Джима к графу, это длилось лишь мгновение, и Джим не был уверен, что Чендос бросил взгляд на него. Тем не менее, лучше воспользоваться возможностью, чем упустить ее.
— Извините, что прерываю вас, — сказал Джим, — но, возможно, в этом деле имеются отдельные подробности, которые тебе, милорд, лучше обсудить наедине с сэром Джоном. Пожалуй, мне лучше сейчас покинуть вас, вы всегда можете послать за мной, как только я понадоблюсь.
Граф хмыкнул, Чендос кивнул, и Джим вышел в коридор, чтобы отправиться к себе и немного отдохнуть в тишине — если там возможна тишина — с Энджи.
— Когда долг касается важнейших вещей, которые плохо понимают обычные люди, или даже, если угодно, мелкопоместное дворянство, милорд…— заговорил Чендос, когда за Джимом закрывалась дверь.
Джим поспешил вниз, испытывая огромное облегчение. У него не было никаких сомнений, что миссия Чендоса увенчается успехом, тот найдет путь к сердцу графа. Джим заметил реакцию графа, когда тот услышал, что его воины будут наготове и помогут, увидев, что между ним и троллем не все гладко. Это объяснение скорее всего снимет последние сомнения графа. Хозяин замка не боялся жестокости судьбы. Он боялся потерять то, что осталось ему в жизни, или получить раны, которые не позволят ему наслаждаться жизнью. В представление о полноте жизни входила, наверно, и Агата Фалон.
Последнее соображение заставило Джима задуматься. Играли ли граф и Агата Фалон в обычные игры в интересах какой-то стороны или на кону стояло нечто большее? Принц Эдуард считал, что целью Агаты является сам король. Но, возможно, это еще одна загадка, в которой следовало разобраться. У Джима абсолютно не было времени на решение дополнительных проблем. Сейчас, мрачно подумал он, спускаясь по лестнице, неплохо бы отдохнуть от рождественских каникул.
— Угадай-ка, Энджи…— заговорил он, входя в свою комнату и видя, что Энджи, закрыв глаза, откинулась на спинку стула.
— Что? Что такое? — вскричала Энджи, широко раскрыв глаза. — Роберт…— Она вскочила со стула.
— Нет-нет-нет…— Джим жестом показал на стул. Внезапно он почувствовал себя виноватым, поняв, что Энджи воспользовалась выпавшей ей редкой минутой отдыха от собственных обязанностей.
Она опустилась обратно на стул, без особой нежности взглянув на мужа:
— Зачем ты меня разбудил?
— Извини, Энджи. Я не сообразил, что ты задремала.
Джим действительно огорчился. Но какой-то частью сознания он понимал, что, хотя сам полностью поглощен исполнением поручений Каролинуса, все это беспокойство о Роберте касается не только Энджи. Будь она такой же, как большинство женщин ее ранга и положения в этом мире, она оставила бы Роберта на попечение служанок и совершенно забыла о нем среди праздничных развлечений.
Нет, ни Энджи, ни Джим не были в восторге от развлечений, которые им предоставляла эта эпоха. Энджи явно не понравилась соколиная охота. И ей не понравилось, что ее разбудили.
— Что случилось? — спросила она. — Не успела я присесть на минутку, ты явился!
— Я не подумал, что ты можешь задремать. Знаешь, тебе надо больше спать и чаще выходить. Кормилица и Анна вполне состоянии позаботиться о Роберте. Если что-нибудь произойдет, одна из них останется, а другая поищет тебя.
— Наверное. — Энджи все еще напоминала кошку, которую погладили против шерсти. — Что случилось? Что ты хочешь мне рассказать?
— Ты, наверно, забыла, что я здесь живу.
— Это правда. — Лицо ее прояснилось. — Но могу поклясться, ты разбудил меня, чтобы о чем-то рассказать.
— Действительно, мне надо многое тебе рассказать, но у меня не было возможности. Кто в соседней комнате, кроме Роберта?
— Анна. Когда Роберт спит, спят и остальные. Ладно, садись и рассказывай.
Джим уселся. Он непроизвольно потянулся за кубком, вином и бутылью с водой.
— Ты слишком много пьешь.
— Здесь все много пьют, — сказал Джим, имея в виду обитателей средневековой Англии. Он наполнил свой кубок вином пополам с водой. — Сейчас мне это необходимо. Я беседовал с графом, пытался устроить его встречу с троллем из подземелья, Мнрогаром. Я уже говорил тебе о нем.
— Да, я знаю о Мнрогаре. Но почему он хочет говорить с графом?