Страница:
– Мама заболела? – Джон недоумевал. – У нее раскраснелись щеки.
– Она здорова, – Шеннон мягко улыбнулась ему. – Ты выиграл у Питера?
– Нет, он непобедим.
– Может да, а может нет. Придет день и он встретит достойного противника. – «Или придет ночь», – подумала она, вспомнив искреннее замешательство Элейн.
– Чему ты улыбаешься?
– Просто так. Пойду надену ночную рубашку.
– Можешь не трудиться понапрасну. Я приду через несколько минут, только взгляну на маму. Я никогда не видел ее такой румяной.
– Джон?
– Что?
– Сейчас или никогда. Я очень устала. Ты идешь? – Ей не нужно было оглядываться, чтобы удовлетвориться, идет ли Джон. Шеннон едва успела раздеться и нырнуть под одеяло, как он вошел. Глаза его горели от нетерпения.
– Ты мне угрожала. Сейчас я проучу тебя.
– Смелее, мне нравятся твои уроки.
– На этот раз будет собеседование. Садись и слушай. Послезавтра я еду в Ренселервик. Сегодня я хочу назначить день нашей свадьбы.
– А что, если доктор Маршан скажет, что я была замужем много-много раз?
– Успокойся, – проворчал Джон. – Не смешно. Сейчас ты моя, и я убью любого, кто попытается отнять тебя. Если из-за своих дурных манер ты снова ударишься головой и забудешь меня, я заставлю тебя снова влюбиться в меня.
– Каким образом?
– Мы пойдем на пруд купаться… – прошептал он ей на ухо.
– М-мм…
– Ради тебя я сбрею бороду…
– Волшебно…
– И я дотронусь до тебя… вот так, – рука Джона скользнула по гладкой коже и легла на треугольник внизу живота, покрытый шелковистым золотистым пушком.
– Кажется, мне стоит еще раз удариться головой, – Шеннон вздохнула, закрыла глаза, погрузившись в сладостное ожидание. – Продолжай обольщать меня.
– Я думал, мы разговариваем. Обсуждаем серьезный вопрос. Пришла пора узнать твои условия?
– Прямо сейчас? Сначала поцелуй меня.
– Шеннон…
– О’кей. Условие номер один. Обещай, что не будешь искать меня, если я исчезну.
– Ты единственная на земле женщина, которая может придумать подобный вздор, – Джон нежно погладил ее по щеке. – Если ты вдруг исчезнешь, всю жизнь я буду бродить по свету и искать тебя.
– Твое дело. Свадьба отменяется.
Он поморщился.
– Следующее условие.
– Зачем? – Джон упрямо нахмурил брови. – О’кей. Условие номер два. Обещай, что женишься еще раз. Но ты обязательно должен любить женщину, на которой захочешь жениться. Никаких браков по договору.
– Перестань, Шеннон. Ты ставишь условия, которые я не смогу выполнить. Давай договоримся. Если ты исчезнешь, я буду искать тебя, пока не найду. Но если ты посмотришь мне в глаза и скажешь, что я должен уйти, я уйду.
– Если бы у тебя был хоть один шанс найти меня, – прошептала Шеннон, осыпая поцелуями его лицо.
– Клянусь, я буду вечно, днем и ночью искать тебя, – он был над ней. Она ощутила между ног его напряженную плоть, стон сорвался с ее губ.
– Мне казалось, я любила раньше. Но нет, то была не любовь. Теперь я знаю, что такое любовь, и как она прекрасна.
– Выходи за меня замуж. Давай поженимся в середине июня без всяких условий. Будут лишь любовь и доверие.
– Пятнадцатого июня, – тихо произнесла она. – Да, хорошо. Согласна. Я хочу выйти за тебя замуж больше всего на свете.
– Никаких условий?
– Только любовь и доверие, – повторила Шеннон.
ГЛАВА 19
ГЛАВА 20
– Она здорова, – Шеннон мягко улыбнулась ему. – Ты выиграл у Питера?
– Нет, он непобедим.
– Может да, а может нет. Придет день и он встретит достойного противника. – «Или придет ночь», – подумала она, вспомнив искреннее замешательство Элейн.
– Чему ты улыбаешься?
– Просто так. Пойду надену ночную рубашку.
– Можешь не трудиться понапрасну. Я приду через несколько минут, только взгляну на маму. Я никогда не видел ее такой румяной.
– Джон?
– Что?
– Сейчас или никогда. Я очень устала. Ты идешь? – Ей не нужно было оглядываться, чтобы удовлетвориться, идет ли Джон. Шеннон едва успела раздеться и нырнуть под одеяло, как он вошел. Глаза его горели от нетерпения.
– Ты мне угрожала. Сейчас я проучу тебя.
– Смелее, мне нравятся твои уроки.
– На этот раз будет собеседование. Садись и слушай. Послезавтра я еду в Ренселервик. Сегодня я хочу назначить день нашей свадьбы.
– А что, если доктор Маршан скажет, что я была замужем много-много раз?
– Успокойся, – проворчал Джон. – Не смешно. Сейчас ты моя, и я убью любого, кто попытается отнять тебя. Если из-за своих дурных манер ты снова ударишься головой и забудешь меня, я заставлю тебя снова влюбиться в меня.
– Каким образом?
– Мы пойдем на пруд купаться… – прошептал он ей на ухо.
– М-мм…
– Ради тебя я сбрею бороду…
– Волшебно…
– И я дотронусь до тебя… вот так, – рука Джона скользнула по гладкой коже и легла на треугольник внизу живота, покрытый шелковистым золотистым пушком.
– Кажется, мне стоит еще раз удариться головой, – Шеннон вздохнула, закрыла глаза, погрузившись в сладостное ожидание. – Продолжай обольщать меня.
– Я думал, мы разговариваем. Обсуждаем серьезный вопрос. Пришла пора узнать твои условия?
– Прямо сейчас? Сначала поцелуй меня.
– Шеннон…
– О’кей. Условие номер один. Обещай, что не будешь искать меня, если я исчезну.
– Ты единственная на земле женщина, которая может придумать подобный вздор, – Джон нежно погладил ее по щеке. – Если ты вдруг исчезнешь, всю жизнь я буду бродить по свету и искать тебя.
– Твое дело. Свадьба отменяется.
Он поморщился.
– Следующее условие.
– Зачем? – Джон упрямо нахмурил брови. – О’кей. Условие номер два. Обещай, что женишься еще раз. Но ты обязательно должен любить женщину, на которой захочешь жениться. Никаких браков по договору.
– Перестань, Шеннон. Ты ставишь условия, которые я не смогу выполнить. Давай договоримся. Если ты исчезнешь, я буду искать тебя, пока не найду. Но если ты посмотришь мне в глаза и скажешь, что я должен уйти, я уйду.
– Если бы у тебя был хоть один шанс найти меня, – прошептала Шеннон, осыпая поцелуями его лицо.
– Клянусь, я буду вечно, днем и ночью искать тебя, – он был над ней. Она ощутила между ног его напряженную плоть, стон сорвался с ее губ.
– Мне казалось, я любила раньше. Но нет, то была не любовь. Теперь я знаю, что такое любовь, и как она прекрасна.
– Выходи за меня замуж. Давай поженимся в середине июня без всяких условий. Будут лишь любовь и доверие.
– Пятнадцатого июня, – тихо произнесла она. – Да, хорошо. Согласна. Я хочу выйти за тебя замуж больше всего на свете.
– Никаких условий?
– Только любовь и доверие, – повторила Шеннон.
ГЛАВА 19
– Где мама?
– Не знаю, – ответила Мередит, глядя на брата, поверх накрытого к завтраку стола. Она намазала вареньем ломтик хлеба и протянула Джону. – Питер тоже еще не встал. Не заболели ли они?
– Вечером мама была очень возбужденной, – забеспокоился Джон. – Ты заметила, Шеннон?
– Нет. Какой изумительный завтрак! Изюм, тыква, все, что я люблю! Я должна поблагодарить Питера за сыр. Он ведь специально посылал за ним. Напомни мне об этом, Джон.
– Обязательно напомню, если он когда-нибудь выйдет из своей комнаты, – пробормотал Джон. – Не помню, чтобы мама болела. А ты, Мерри?
– Джонни, ты пугаешь меня. Что если они оба умерли или лежат без сознания… А мы сидим здесь и спокойно едим. Пойду посмотрю, – и девушка выбежала из комнаты.
Шеннон продолжала завтрак, едва сдерживаясь от смеха.
– Джон, хочешь сыра?
– Ты разве не слышишь, о чем мы говорим? – Джон, казалось, был вне себя от беспокойства. – Все это странно, Шеннон. Я знаю Питера Ван Хорна с детства. В этот час его всегда не было дома. Он первым из торговцев открывал свою лавку.
– Вечером он был немного бледен, – заметила Шеннон. – Думаю, ему необходим отдых. Джон, не смущай его.
– Как это?
– Он гордится своим трудолюбием и точностью. Ты начнешь расспрашивать, а он, пожалуй, больше никогда в жизни не позволит себе отдохнуть.
– Понятно. Но как объяснить поведение мамы?
– Очень просто. Она знает, что Питер джентльмен. Если она спустится вниз, то и он придет. Она, наверное, тоже заметила, что он бледен и поэтому… – Шеннон ласково улыбнулась вошедшей Мередит. – Они заболели?
– Нет.
– А что они сказали? – Джон нетерпеливо ждал ответа.
– Мне показалось, они спорят, – прошептала девушка. – Я не прощу себя, если они ссорятся из-за меня и Гастона. Шеннон, они никогда не ссорились. Никогда!
– Почему ты решила, что они ругаются? – невинно спросила она.
– Мама подошла к двери, и лицо у нее… ну, совсем красное, как Джонни и говорил. И она не впустила меня в комнату. Они всегда позволяли мне войти! Мне показалось, что мама заперла дверь.
На лице Джона было ясно написано беспокойство.
– Ты спросила, почему она не пришла завтракать?
– Спросила, – голос Мередит упал до трагического шепота. – Она сказала, что завтрак принесли им в комнату.
Дети с сомнением посмотрели друг на друга. Слова матери не вызвали у них доверия. Шеннон разглядывала их, онемев от удивления. Она не собиралась рассказывать Джону – ни к чему повторять ошибки – что еще у одной женщины в семье есть сексуальная жизнь. Он с трудом перенес весть о Мередит и Гастоне. И все же ни Мерри, ни Джону не приходило в голову, что Питер и Элейн хотят побыть наедине в своей спальне.
– Может быть, если ты пойдешь к ним, ты сможешь уговорить их. – Мередит с тревогой смотрела на Шеннон. – Они не станут ссориться в присутствии гостей.
Шеннон в недоумении пожала плечами.
– Если им принесли в комнату завтрак, и они заперли дверь, значит, не хотят, чтобы их беспокоили. Нужно с уважением относиться к чужим желаниям. Джон, ты собирался найти Бена Шиллера и пригласить его на обед.
– Собирался…
– И смотри, не введи его в заблуждение, – предупредила Мередит.
Джон хотел съязвить, но передумал и просто поцеловал девушек.
– Ведите себя прилично, – выходя из комнаты, он бросил пытливый взгляд в направлении спальни родителей.
Сестра Джона лукаво смотрела на Шеннон.
– Мы с тобой можем пригласить Гастона. Он сегодня у Энн.
– Его пригласят мама и Питер. Это не наше дело. И ты знаешь это.
– Если они когда-нибудь выйдут из своей комнаты, – пробормотала девушка. – Что они там делают? – Она вздохнула огорченно. – Надеюсь, за обедом они будут вести себя прилично. Будет ужасно, если они будут ссориться в присутствии гостей… и Гастона.
– Я много слышала о вас, Бен.
– Рад с вами познакомиться, – его глаза с надеждой пробежали по комнате, и Шеннон тихонько вздохнула. И правда, этот Адонис влюблен в хорошенькую глупышку, которая в эту минуту в своей комнате вертится перед зеркалом, краснеет и ждет прихода Гастона Гарнье.
Джон тоже заметил взгляд снедаемого любовью Бена.
– Мередит все еще прихорашивается. Идем, Бен, посиди с нами. Я хочу, чтобы вы с Шеннон познакомились поближе.
Бен взглянул на нее огромными глазами.
– Джон сказал, что вы ударились головой, и это повлияло на вашу память. У моего дяди было такое же заболевание. Сейчас он совершенно здоров.
– Приятно слышать, – Шеннон ласково улыбнулась Бену. – Ваша семья живет в Нью-Амстердаме?
– Здесь у меня нет родственников. Только хорошие друзья, но я надеюсь жениться вскоре.
В эту минуту в комнату впорхнула Мередит. На ней было великолепное бледно-желтое платье, отделанное кружевом цвета слоновой кости. Когда она увидела, что Гастон Гарнье еще не пришел, улыбка на ее лице погасла.
Бен пробормотал сдавленным голосом:
– Добрый вечер, мисс Мередит.
– Добрый вечер, Бен Шиллер, – девушка вздохнула и с надменным видом протянула ему руку. Бен уставился на нее в замешательстве. Мередит гневно отдернула руку и стремительно пронеслась мимо него в гостиную.
Шеннон осторожно тронула Бена за плечо.
– Бен, Джон сообщил вам, что ждут еще одного гостя?
– Гарнье, не иначе, – проворчал тот и взглянул на Джона. – Знаю. Я решил прийти, чтобы понять, что это за человек.
– Французский ученый и учитель. Кроме того, изучает медицину и алхимию.
– И об этом я слышал.
По угрюмому виду Бена можно было догадаться, что до него дошли слухи о любовных похождениях Гастона. Восхищаясь решительностью Бена, Шеннон взяла его за руку.
– Успокойтесь, Бен. Поговорите с ней. Не обращайте внимания на Гастона.
– Он быстро надоест ей, – уверенно сказал Джон. – У Мередит умная головка, и скоро она раскусит его уловки.
Шеннон заметила, как Питер прокрался из кухни в гостиную и запечатлел поцелуй на щеке жены. Элейн вспыхнула от удовольствия и захихикала, как девочка, когда муж прошептал ей что-то на ухо. Смех матери, поведение которой казалось ему необычным, обеспокоил Джона.
– Она весь день сегодня ведет себя странно.
– Ты имеешь в виду свою мать? – Шеннон невинно посмотрела на него. – Ты все еще думаешь, что она больна?
Он свирепо уставился на нее.
– Она все время смеется и пристает к Питеру… Это на нее не похоже. В нормальном состоянии она ведет себя сдержанно. Ну, кажется, идет наш так называемый алхимик. – Джон смотрел на дорогу, потом сердито взглянул в сторону гостиной и громко сообщил: – Идет твой гость. Я окажу ему честь, встречу его.
– Нет! – Мередит испуганно подбежала к брату. – Я тебя знаю, ты обязательно обидишь его.
– Ты что, сама откроешь ему дверь? – сурово спросил Джон. – Это неприлично, мисси. Веди себя хорошо.
– Шеннон! – Мередит была в панике. – Сделай что-нибудь!
– Мы встретим Гастона вместе, – Шеннон взяла Джона под руку и ободряюще улыбнулась девушке. – Твой брат будет любезен.
– Любезен с этим надутым мошенником? – прорычал Джон.
– Веди себя прилично, – прошипела ему на ухо Шеннон. – И сегодня я стану твоей рабой любви.
Джон усмехнулся и одними губами повторил, как заклинание: «рабой любви», а вслух произнес:
– Шеннон и я встретим француза. Мередит, иди в зал и успокойся.
В этот момент раздался стук в дверь.
Питер что-то шепнул жене на ухо, и она залилась счастливым смехом. И Джон, и Мередит недовольно посмотрели на нее. Гастон постучал громче. Шеннон потянула Джона к двери.
– Будь вежливым.
С самого начала ситуация оказалась безнадежной. Джон с каменным выражением лица; важничающий самоуверенный Гастон. Ради Мередит Шеннон притворилась, что все прекрасно.
– Приятно видеть вас, месье Гарнье. Входите, пожалуйста.
– Bonsoir, mademoiselle, [17]– захлебнулся от восторга Гастон, целуя ей руку. Потом весело взглянул на Джона. – Вернулся бродяга, nest-ce pas? [18]Я – Гастон Гарнье. А вы, должно быть, братец Джонни?
– Джон Катлер, – раздраженный «гость из глуши» крепко сжал руку Гастона. – Надеюсь, вы не поняли превратно наше приглашение, сэр. Моя сестра слишком молода…
– Джон, перестань! – шепотом упрекнула Шеннон. – Вы знакомы с хозяином дома, мистером Ван Хорном, месье Гарнье!
– Несколько недель назад он нанес мне визит, – Гастон ухмыляясь, обошел Джона и поздоровался с Питером. – У нас состоялся… как это сказать?.. Une entente cordiale [19]
– Другими словами, вам дали понять, что вы нежеланный гость в этом доме?
Шеннон ожидала, что Мередит взорвется. Но девушка так же лишилась дара речи в присутствии Гастона, как Бен в ее присутствии. Бен Шиллер издали присматривался к Гастону, будто им предстояло участвовать во всемирном шахматном турнире, главный приз которого – красавица с золотисто-каштановыми волосами.
Однако Гастон был не из тех, кто позволит не замечать себя. С минуту он разглагольствовал перед Мередит. Потом повернулся к Бену.
– Вы… как это у вас говорят?.. Forgeron? [20]
– Я кузнец, если вы это имеете в виду. А вы учитель? – Бен произнес слово «учитель» с едва заметной насмешкой.
Джон весело улыбнулся. Мередит мгновенно вспыхнула.
– Он больше, чем учитель, Бен Шиллер. Гастон… я хочу сказать, месье Гарнье… человек, обладающий многими талантами и способностями.
– Merci, – Гастон поклонился девушке. – Вы неправильно меня поняли. Я уважаю человека, который трудится и… как это сказать?.. A letat brut? [21]
Джон ощетинился, словно еж.
– Меня вы также относите к этой категории?
– Absolutment, [22]– уверил его Гастон. – Я восхищаюсь вами, Джонни.
– Он считает тебя и Бена простаками, Джонни, – нервно пояснила Мередит. – И это правда. Думаю, ты даже гордишься этим.
– Все зависит от того, Мерри, как ты понимаешь это слово, – резко ответил Джон. – Если ты имеешь в виду «напыщенный», «высокомерный», «позер»…
– Дорогой, – Элейн встала между сыном и Гастоном. – Мы лучше узнаем друг друга за обедом. Прошу к столу.
– Avec plaisir, [23]– самодовольно улыбаясь, Гастон предложил руку хозяйке дома.
Виновато взглянув на Питера и Мередит, Элейн пошла с ним к столу.
– Мне все ясно, – проворчал Джон. – Мне кажется, ты назвала его «безвредным»? Его поведение оскорбительно. Он флиртует с мамой. Ты видишь, Шеннон?
– Да, я заметила. Я хотела бы, чтобы и Мередит заметила это. Веди себя прилично за столом и, будем надеяться, бедная девочка поймет, что он из себя представляет.
Намеренно обойдя Бена, Мередит велела Питеру вести ее к столу. Остальные последовали за ними, не соблюдая формальностей. За столом Питер говорил комплименты своей жене. Он хвалил ее наряд, сервировку стола и даже аромат жареной утки, витавшей в воздухе.
– О, Питер, ты говоришь милые комплименты, – счастливо смеялась Элейн.
– Самой милой из женщин.
С едва заметным неодобрением Мередит и Джон наблюдали, как мать откровенно кокетничает с их отчимом.
– Черт возьми, что с ней случилось? – тихо спросил Джон.
– Наверное, заболела, – лукаво ответила Шеннон. – Посмотри, какая она румяная.
Джон сердито взглянул на свою невесту и демонстративно отвернулся к Бену.
– Ты должен погостить у меня. Когда ты увидишь девственные места, ты не захочешь возвращаться в этот город.
Шеннон с сочувствием смотрела на Бена, удивляясь, как можно не замечать его красоты и преданности. Должно быть, Мередит слепа. Отвечая Джону, смущенный кузнец спотыкался на каждом слове, стараясь быть одновременно и вежливым, и интересным.
Гастон был невыносим. Он не замечал явно враждебного отношения со стороны окружающих, перебивал всех и выплескивал на слушателей бесконечный поток «знаний» – розы следует срезать над узлом… свечи немного коптят, если их неправильно охладили… по показаниям его «инструментов» в течение нескольких дней будет стоять сырая погода…
Когда Питер предложил ему вина, Гастон нюхал и рассматривал его так долго, что Шеннон зарылась лицом в камзол Джона, пытаясь скрыть от Мередит насмешливую улыбку. Она надеялась, что девушка прозреет, глядя на француза глазами своей семьи, хотя в глубине души не верила этому ни на грош.
Мередит ловила каждое слово Гастона с восторженным вниманием. Исчезла говорливая веселая девушка с живыми, сверкающими глазами. Появилась спокойная, преданная науке женщина. Только один раз она отвела взгляд от Гастона, посмотрев с раздражением на смеющуюся мать.
Под конец месье Гарнье прочел Джону лекцию о людях, упивающихся красотами дикой природы.
– Я изучаю дикарей, – бодро сообщил он. – Мерри говорит, вы много времени проводите среди них. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
– Я не знаком с дикарями, – Джон свирепо смотрел на француза.
– Ах, – Гастон рассмеялся. – Вы их защитник? Очень благородно. Многие из моих соотечественников разделяют… ваше восхищение. Но признайтесь, туземцы – как это говорят? Vicieux?
– Злобны. – Перевела Мередит с сомнением в голосе. – Правильно, Джонни?
– Что ты имеешь в виду? Правильно ли ты перевела, что они злобны? – прорычал Джон.
– Твой французский улучшается, cherie, – похвалил Гастон девушку. – Боюсь, я оскорбил твоего братца.
– Джонни, как всегда, невыносим, – фыркнула Мередит.
– Мерри, ты ведь встречалась с Кахнаваки. Как ты считаешь, он злобный?
– Конечно, нет, – она отвернулась от брата. – Шеннон, заставь его вести себя прилично.
Шеннон обменялась с Элейн понимающим взглядом.
– Месье Гарнье. Мередит сказала, что вы знаете доктора Маршана. Он действительно выдающийся врач, как о нем говорят?
– Он хороший врач, но… выдающимся его не назовешь. Я бы поостерегся применять столь сильный эпитет к этому человеку.
– Но вы – выдающийся ученый? – Голос Джона полон яда.
– Mais qui. [24]
– Да, он выдающийся, – твердо сказала Мередит. – Гастон, расскажи им о своих экспериментах.
– Сомневаюсь, чтобы это было интересно, cherie, – он мягко улыбнулся. – Мне бы хотелось побольше узнать о вашей очаровательной гостье Шеннон, ваш акцент… как бы это сказать…
– Опять? – прорычал Джон. – Ее акцент: magnifique? Incroyable? Degoutant? [25]
– Джон Катлер, мне знакомы эти слова. Это – «великолепный», «потрясающий», но будем надеяться, не «отвратительный».
– Браво! – Гастон весело рассмеялся. – Она действительно великолепна, не так ли, Джонни?
– Зовите меня Джоном, – произнес тот сквозь сжатые зубы. – И будьте любезны обращаться к моей невесте «мисс Клиэри». Что касается моей сестры, она для вас слишком хороша; и если та хихикающая женщина, которая была моей матерью, пока не сошла с ума… держите свои елейные комплименты при себе и…
– Джонни! – Мередит была в панике. – Шеннон, заставь его замолчать.
Безуспешно Шеннон толкала Джона кулаком в бок. Потом покачала головой и сказала:
– Гастон, Джон просит вас больше не флиртовать. Дайте передышку, чтобы все могли спокойно поесть. Окей?
– Я… дам вам передышку, – явно потешаясь над ними, сказал француз. Потом повернулся к Мередит. – Не огорчайся, cherie. Я не обиделся.
– Почему? – четко спросил Джон. – Я-то как раз старался оскорбить его.
– Ш-ш-ш. Ты ведешь себя безобразно. Ты толкнешь Мередит прямо ему в объятия, если будешь оскорблять его.
– О! – Слова Шеннон заставили Джона замолчать. Обед проходил спокойно, хотя атмосфера была накалена. Изредка молчание прерывалось смехом миссис Ван Хорн. После обеда, когда мужчины, извинившись, направились в залу, Гастон схватил Шеннон за руку и оттащил в сторону.
– Ваш Джон ревнив и не без причины. Вы загадочная женщина.
– Это комплимент?
– Разумеется. У меня к вам много вопросов.
– Мередит, наверное, ищет вас, Гастон. Флиртуйте лучше с ней. На меня ваши чары не действуют.
– Если бы вы узнали меня поближе, – он вздохнул, – они бы на вас подействовали. Я учусь, день и ночь и все еще жажду знаний.
– И правды? – не сдержалась Шеннон и уколола этого самовлюбленного бабника. – Мередит говорит, вы хотите превратить железо в золото?
– Она ничего в этом не смыслит, – пожаловался Гарнье. – Не золото я ищу, а тайну.
– Какую тайну?
– Тайну Вселенной. Небес, ветра и смены времен года. Жизни и смерти, и возрождения после смерти.
– О! – Шеннон вдруг осознала, что он искренен. Он действительно стремился к знаниям, как об этом торжественно заявил за обедом. На какое-то мгновение она даже поверила, что он вовсе не бабник, а просто альтруист, любитель научных занятий. – Вы ученый?
– Я философ, cherie, – нежно поправил он ее.
– Но если Джон услышит, что вы называете меня «cherie», вы намного больше узнаете о жизни и смерти, чем вам хотелось бы. Давайте присоединимся к Мередит и миссис Ван Хорн…
– Хорошо. На мои вопросы вы ответите в другой раз.
– Что заставляет вас думать, что у меня есть ответы?
– Мередит рассказала мне, что вы ударились головой, cherie. Она говорит, что собираются посылать за Маршаном, потому что вы вспоминаете другие места, очень далекие, которые не существуют. Думаю, вы много путешествовали и могли бы рассказать много интересного. – Его загадочный тон вдруг словно налился сахаром, стоило Мередит приблизиться к ним. – Cherie! Мы с Шеннон только что говорили о тебе.
– Вот как? – пробормотала девушка. В зеленых глазах светилась ревность. – И что же вы обо мне говорили?
– Надеюсь, Шеннон защитит меня от твоего братца, и он смягчится и разрешит мне ухаживать за тобой. Шеннон, вы скажете Джонни, что он может доверять мне?
Шеннон колебалась, что лучше: сейчас причинить боль Мередит, или заставить страдать в будущем.
– Мы говорили о моей памяти и докторе Маршане. Гастон сказал мне, Мередит, что ты рассказала ему о моем состоянии.
По лицу девушки было видно, что у нее отлегло от сердца, потому что они говорили на медицинские темы.
– Шеннон, Гастон и сам неплохой врач. Он учился с Маршаном. Может быть, он поможет тебе, и Джонни не придется ехать в такую даль.
Гастон самоуверенно улыбнулся.
– Ты льстишь мне, cherie, но думаю, будет лучше, если приедет Маршан. Когда твой братец уедет, я буду часто заходить к вам, как врач, чтобы осмотреть Шеннон…
– В этом нет необходимости, – потенциальная пациентка нахмурилась. – Мерри, нам лучше пойти к твоей матери и другим женщинам, а Гастону… – Ее глаза холодно смотрели на него. – Вам лучше присоединиться к Джону, Питеру и Бену.
– Джон вышел, – доложила девушка. – У него посетитель.
– Посетитель? В такой поздний час? Кто он, Мерри?
Мередит бросила на Гастона осторожный взгляд.
– Саскуэханнок. Питер сказал, что он выглядит так, будто бежал много дней без отдыха.
– Mervei lleux! Un sauvage! [26]Я должен немедленно пойти к ним.
– Нет! – Шеннон схватила за руку и гневно уставилась на него. – Оставьте их в покое! Если он бежал несколько дней, значит, что-то случилось. О, нет… – тайное совещание с французами! – подсказала ей память. Кахнаваки нужен его советчик, чтобы умереть, сражаясь бок о бок! Началось…
– Не знаю, – ответила Мередит, глядя на брата, поверх накрытого к завтраку стола. Она намазала вареньем ломтик хлеба и протянула Джону. – Питер тоже еще не встал. Не заболели ли они?
– Вечером мама была очень возбужденной, – забеспокоился Джон. – Ты заметила, Шеннон?
– Нет. Какой изумительный завтрак! Изюм, тыква, все, что я люблю! Я должна поблагодарить Питера за сыр. Он ведь специально посылал за ним. Напомни мне об этом, Джон.
– Обязательно напомню, если он когда-нибудь выйдет из своей комнаты, – пробормотал Джон. – Не помню, чтобы мама болела. А ты, Мерри?
– Джонни, ты пугаешь меня. Что если они оба умерли или лежат без сознания… А мы сидим здесь и спокойно едим. Пойду посмотрю, – и девушка выбежала из комнаты.
Шеннон продолжала завтрак, едва сдерживаясь от смеха.
– Джон, хочешь сыра?
– Ты разве не слышишь, о чем мы говорим? – Джон, казалось, был вне себя от беспокойства. – Все это странно, Шеннон. Я знаю Питера Ван Хорна с детства. В этот час его всегда не было дома. Он первым из торговцев открывал свою лавку.
– Вечером он был немного бледен, – заметила Шеннон. – Думаю, ему необходим отдых. Джон, не смущай его.
– Как это?
– Он гордится своим трудолюбием и точностью. Ты начнешь расспрашивать, а он, пожалуй, больше никогда в жизни не позволит себе отдохнуть.
– Понятно. Но как объяснить поведение мамы?
– Очень просто. Она знает, что Питер джентльмен. Если она спустится вниз, то и он придет. Она, наверное, тоже заметила, что он бледен и поэтому… – Шеннон ласково улыбнулась вошедшей Мередит. – Они заболели?
– Нет.
– А что они сказали? – Джон нетерпеливо ждал ответа.
– Мне показалось, они спорят, – прошептала девушка. – Я не прощу себя, если они ссорятся из-за меня и Гастона. Шеннон, они никогда не ссорились. Никогда!
– Почему ты решила, что они ругаются? – невинно спросила она.
– Мама подошла к двери, и лицо у нее… ну, совсем красное, как Джонни и говорил. И она не впустила меня в комнату. Они всегда позволяли мне войти! Мне показалось, что мама заперла дверь.
На лице Джона было ясно написано беспокойство.
– Ты спросила, почему она не пришла завтракать?
– Спросила, – голос Мередит упал до трагического шепота. – Она сказала, что завтрак принесли им в комнату.
Дети с сомнением посмотрели друг на друга. Слова матери не вызвали у них доверия. Шеннон разглядывала их, онемев от удивления. Она не собиралась рассказывать Джону – ни к чему повторять ошибки – что еще у одной женщины в семье есть сексуальная жизнь. Он с трудом перенес весть о Мередит и Гастоне. И все же ни Мерри, ни Джону не приходило в голову, что Питер и Элейн хотят побыть наедине в своей спальне.
– Может быть, если ты пойдешь к ним, ты сможешь уговорить их. – Мередит с тревогой смотрела на Шеннон. – Они не станут ссориться в присутствии гостей.
Шеннон в недоумении пожала плечами.
– Если им принесли в комнату завтрак, и они заперли дверь, значит, не хотят, чтобы их беспокоили. Нужно с уважением относиться к чужим желаниям. Джон, ты собирался найти Бена Шиллера и пригласить его на обед.
– Собирался…
– И смотри, не введи его в заблуждение, – предупредила Мередит.
Джон хотел съязвить, но передумал и просто поцеловал девушек.
– Ведите себя прилично, – выходя из комнаты, он бросил пытливый взгляд в направлении спальни родителей.
Сестра Джона лукаво смотрела на Шеннон.
– Мы с тобой можем пригласить Гастона. Он сегодня у Энн.
– Его пригласят мама и Питер. Это не наше дело. И ты знаешь это.
– Если они когда-нибудь выйдут из своей комнаты, – пробормотала девушка. – Что они там делают? – Она вздохнула огорченно. – Надеюсь, за обедом они будут вести себя прилично. Будет ужасно, если они будут ссориться в присутствии гостей… и Гастона.
* * *
Если бы у Тора, скандинавского бога-громовержца, был младший брат, им был бы Бен Шиллер. Джон представил Шеннон своего бывшего наставника. Шеннон уставилась на него, открыв рот от изумления. Голубые, как у младенца, глаза. Масса коротких золотистых кудрей. Шеннон едва сдержалась – ни одна женщина не устоит, чтобы не взъерошить эти чудные волосы, – и крепко пожала Бену руку.– Я много слышала о вас, Бен.
– Рад с вами познакомиться, – его глаза с надеждой пробежали по комнате, и Шеннон тихонько вздохнула. И правда, этот Адонис влюблен в хорошенькую глупышку, которая в эту минуту в своей комнате вертится перед зеркалом, краснеет и ждет прихода Гастона Гарнье.
Джон тоже заметил взгляд снедаемого любовью Бена.
– Мередит все еще прихорашивается. Идем, Бен, посиди с нами. Я хочу, чтобы вы с Шеннон познакомились поближе.
Бен взглянул на нее огромными глазами.
– Джон сказал, что вы ударились головой, и это повлияло на вашу память. У моего дяди было такое же заболевание. Сейчас он совершенно здоров.
– Приятно слышать, – Шеннон ласково улыбнулась Бену. – Ваша семья живет в Нью-Амстердаме?
– Здесь у меня нет родственников. Только хорошие друзья, но я надеюсь жениться вскоре.
В эту минуту в комнату впорхнула Мередит. На ней было великолепное бледно-желтое платье, отделанное кружевом цвета слоновой кости. Когда она увидела, что Гастон Гарнье еще не пришел, улыбка на ее лице погасла.
Бен пробормотал сдавленным голосом:
– Добрый вечер, мисс Мередит.
– Добрый вечер, Бен Шиллер, – девушка вздохнула и с надменным видом протянула ему руку. Бен уставился на нее в замешательстве. Мередит гневно отдернула руку и стремительно пронеслась мимо него в гостиную.
Шеннон осторожно тронула Бена за плечо.
– Бен, Джон сообщил вам, что ждут еще одного гостя?
– Гарнье, не иначе, – проворчал тот и взглянул на Джона. – Знаю. Я решил прийти, чтобы понять, что это за человек.
– Французский ученый и учитель. Кроме того, изучает медицину и алхимию.
– И об этом я слышал.
По угрюмому виду Бена можно было догадаться, что до него дошли слухи о любовных похождениях Гастона. Восхищаясь решительностью Бена, Шеннон взяла его за руку.
– Успокойтесь, Бен. Поговорите с ней. Не обращайте внимания на Гастона.
– Он быстро надоест ей, – уверенно сказал Джон. – У Мередит умная головка, и скоро она раскусит его уловки.
Шеннон заметила, как Питер прокрался из кухни в гостиную и запечатлел поцелуй на щеке жены. Элейн вспыхнула от удовольствия и захихикала, как девочка, когда муж прошептал ей что-то на ухо. Смех матери, поведение которой казалось ему необычным, обеспокоил Джона.
– Она весь день сегодня ведет себя странно.
– Ты имеешь в виду свою мать? – Шеннон невинно посмотрела на него. – Ты все еще думаешь, что она больна?
Он свирепо уставился на нее.
– Она все время смеется и пристает к Питеру… Это на нее не похоже. В нормальном состоянии она ведет себя сдержанно. Ну, кажется, идет наш так называемый алхимик. – Джон смотрел на дорогу, потом сердито взглянул в сторону гостиной и громко сообщил: – Идет твой гость. Я окажу ему честь, встречу его.
– Нет! – Мередит испуганно подбежала к брату. – Я тебя знаю, ты обязательно обидишь его.
– Ты что, сама откроешь ему дверь? – сурово спросил Джон. – Это неприлично, мисси. Веди себя хорошо.
– Шеннон! – Мередит была в панике. – Сделай что-нибудь!
– Мы встретим Гастона вместе, – Шеннон взяла Джона под руку и ободряюще улыбнулась девушке. – Твой брат будет любезен.
– Любезен с этим надутым мошенником? – прорычал Джон.
– Веди себя прилично, – прошипела ему на ухо Шеннон. – И сегодня я стану твоей рабой любви.
Джон усмехнулся и одними губами повторил, как заклинание: «рабой любви», а вслух произнес:
– Шеннон и я встретим француза. Мередит, иди в зал и успокойся.
В этот момент раздался стук в дверь.
Питер что-то шепнул жене на ухо, и она залилась счастливым смехом. И Джон, и Мередит недовольно посмотрели на нее. Гастон постучал громче. Шеннон потянула Джона к двери.
– Будь вежливым.
С самого начала ситуация оказалась безнадежной. Джон с каменным выражением лица; важничающий самоуверенный Гастон. Ради Мередит Шеннон притворилась, что все прекрасно.
– Приятно видеть вас, месье Гарнье. Входите, пожалуйста.
– Bonsoir, mademoiselle, [17]– захлебнулся от восторга Гастон, целуя ей руку. Потом весело взглянул на Джона. – Вернулся бродяга, nest-ce pas? [18]Я – Гастон Гарнье. А вы, должно быть, братец Джонни?
– Джон Катлер, – раздраженный «гость из глуши» крепко сжал руку Гастона. – Надеюсь, вы не поняли превратно наше приглашение, сэр. Моя сестра слишком молода…
– Джон, перестань! – шепотом упрекнула Шеннон. – Вы знакомы с хозяином дома, мистером Ван Хорном, месье Гарнье!
– Несколько недель назад он нанес мне визит, – Гастон ухмыляясь, обошел Джона и поздоровался с Питером. – У нас состоялся… как это сказать?.. Une entente cordiale [19]
– Другими словами, вам дали понять, что вы нежеланный гость в этом доме?
Шеннон ожидала, что Мередит взорвется. Но девушка так же лишилась дара речи в присутствии Гастона, как Бен в ее присутствии. Бен Шиллер издали присматривался к Гастону, будто им предстояло участвовать во всемирном шахматном турнире, главный приз которого – красавица с золотисто-каштановыми волосами.
Однако Гастон был не из тех, кто позволит не замечать себя. С минуту он разглагольствовал перед Мередит. Потом повернулся к Бену.
– Вы… как это у вас говорят?.. Forgeron? [20]
– Я кузнец, если вы это имеете в виду. А вы учитель? – Бен произнес слово «учитель» с едва заметной насмешкой.
Джон весело улыбнулся. Мередит мгновенно вспыхнула.
– Он больше, чем учитель, Бен Шиллер. Гастон… я хочу сказать, месье Гарнье… человек, обладающий многими талантами и способностями.
– Merci, – Гастон поклонился девушке. – Вы неправильно меня поняли. Я уважаю человека, который трудится и… как это сказать?.. A letat brut? [21]
Джон ощетинился, словно еж.
– Меня вы также относите к этой категории?
– Absolutment, [22]– уверил его Гастон. – Я восхищаюсь вами, Джонни.
– Он считает тебя и Бена простаками, Джонни, – нервно пояснила Мередит. – И это правда. Думаю, ты даже гордишься этим.
– Все зависит от того, Мерри, как ты понимаешь это слово, – резко ответил Джон. – Если ты имеешь в виду «напыщенный», «высокомерный», «позер»…
– Дорогой, – Элейн встала между сыном и Гастоном. – Мы лучше узнаем друг друга за обедом. Прошу к столу.
– Avec plaisir, [23]– самодовольно улыбаясь, Гастон предложил руку хозяйке дома.
Виновато взглянув на Питера и Мередит, Элейн пошла с ним к столу.
– Мне все ясно, – проворчал Джон. – Мне кажется, ты назвала его «безвредным»? Его поведение оскорбительно. Он флиртует с мамой. Ты видишь, Шеннон?
– Да, я заметила. Я хотела бы, чтобы и Мередит заметила это. Веди себя прилично за столом и, будем надеяться, бедная девочка поймет, что он из себя представляет.
Намеренно обойдя Бена, Мередит велела Питеру вести ее к столу. Остальные последовали за ними, не соблюдая формальностей. За столом Питер говорил комплименты своей жене. Он хвалил ее наряд, сервировку стола и даже аромат жареной утки, витавшей в воздухе.
– О, Питер, ты говоришь милые комплименты, – счастливо смеялась Элейн.
– Самой милой из женщин.
С едва заметным неодобрением Мередит и Джон наблюдали, как мать откровенно кокетничает с их отчимом.
– Черт возьми, что с ней случилось? – тихо спросил Джон.
– Наверное, заболела, – лукаво ответила Шеннон. – Посмотри, какая она румяная.
Джон сердито взглянул на свою невесту и демонстративно отвернулся к Бену.
– Ты должен погостить у меня. Когда ты увидишь девственные места, ты не захочешь возвращаться в этот город.
Шеннон с сочувствием смотрела на Бена, удивляясь, как можно не замечать его красоты и преданности. Должно быть, Мередит слепа. Отвечая Джону, смущенный кузнец спотыкался на каждом слове, стараясь быть одновременно и вежливым, и интересным.
Гастон был невыносим. Он не замечал явно враждебного отношения со стороны окружающих, перебивал всех и выплескивал на слушателей бесконечный поток «знаний» – розы следует срезать над узлом… свечи немного коптят, если их неправильно охладили… по показаниям его «инструментов» в течение нескольких дней будет стоять сырая погода…
Когда Питер предложил ему вина, Гастон нюхал и рассматривал его так долго, что Шеннон зарылась лицом в камзол Джона, пытаясь скрыть от Мередит насмешливую улыбку. Она надеялась, что девушка прозреет, глядя на француза глазами своей семьи, хотя в глубине души не верила этому ни на грош.
Мередит ловила каждое слово Гастона с восторженным вниманием. Исчезла говорливая веселая девушка с живыми, сверкающими глазами. Появилась спокойная, преданная науке женщина. Только один раз она отвела взгляд от Гастона, посмотрев с раздражением на смеющуюся мать.
Под конец месье Гарнье прочел Джону лекцию о людях, упивающихся красотами дикой природы.
– Я изучаю дикарей, – бодро сообщил он. – Мерри говорит, вы много времени проводите среди них. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
– Я не знаком с дикарями, – Джон свирепо смотрел на француза.
– Ах, – Гастон рассмеялся. – Вы их защитник? Очень благородно. Многие из моих соотечественников разделяют… ваше восхищение. Но признайтесь, туземцы – как это говорят? Vicieux?
– Злобны. – Перевела Мередит с сомнением в голосе. – Правильно, Джонни?
– Что ты имеешь в виду? Правильно ли ты перевела, что они злобны? – прорычал Джон.
– Твой французский улучшается, cherie, – похвалил Гастон девушку. – Боюсь, я оскорбил твоего братца.
– Джонни, как всегда, невыносим, – фыркнула Мередит.
– Мерри, ты ведь встречалась с Кахнаваки. Как ты считаешь, он злобный?
– Конечно, нет, – она отвернулась от брата. – Шеннон, заставь его вести себя прилично.
Шеннон обменялась с Элейн понимающим взглядом.
– Месье Гарнье. Мередит сказала, что вы знаете доктора Маршана. Он действительно выдающийся врач, как о нем говорят?
– Он хороший врач, но… выдающимся его не назовешь. Я бы поостерегся применять столь сильный эпитет к этому человеку.
– Но вы – выдающийся ученый? – Голос Джона полон яда.
– Mais qui. [24]
– Да, он выдающийся, – твердо сказала Мередит. – Гастон, расскажи им о своих экспериментах.
– Сомневаюсь, чтобы это было интересно, cherie, – он мягко улыбнулся. – Мне бы хотелось побольше узнать о вашей очаровательной гостье Шеннон, ваш акцент… как бы это сказать…
– Опять? – прорычал Джон. – Ее акцент: magnifique? Incroyable? Degoutant? [25]
– Джон Катлер, мне знакомы эти слова. Это – «великолепный», «потрясающий», но будем надеяться, не «отвратительный».
– Браво! – Гастон весело рассмеялся. – Она действительно великолепна, не так ли, Джонни?
– Зовите меня Джоном, – произнес тот сквозь сжатые зубы. – И будьте любезны обращаться к моей невесте «мисс Клиэри». Что касается моей сестры, она для вас слишком хороша; и если та хихикающая женщина, которая была моей матерью, пока не сошла с ума… держите свои елейные комплименты при себе и…
– Джонни! – Мередит была в панике. – Шеннон, заставь его замолчать.
Безуспешно Шеннон толкала Джона кулаком в бок. Потом покачала головой и сказала:
– Гастон, Джон просит вас больше не флиртовать. Дайте передышку, чтобы все могли спокойно поесть. Окей?
– Я… дам вам передышку, – явно потешаясь над ними, сказал француз. Потом повернулся к Мередит. – Не огорчайся, cherie. Я не обиделся.
– Почему? – четко спросил Джон. – Я-то как раз старался оскорбить его.
– Ш-ш-ш. Ты ведешь себя безобразно. Ты толкнешь Мередит прямо ему в объятия, если будешь оскорблять его.
– О! – Слова Шеннон заставили Джона замолчать. Обед проходил спокойно, хотя атмосфера была накалена. Изредка молчание прерывалось смехом миссис Ван Хорн. После обеда, когда мужчины, извинившись, направились в залу, Гастон схватил Шеннон за руку и оттащил в сторону.
– Ваш Джон ревнив и не без причины. Вы загадочная женщина.
– Это комплимент?
– Разумеется. У меня к вам много вопросов.
– Мередит, наверное, ищет вас, Гастон. Флиртуйте лучше с ней. На меня ваши чары не действуют.
– Если бы вы узнали меня поближе, – он вздохнул, – они бы на вас подействовали. Я учусь, день и ночь и все еще жажду знаний.
– И правды? – не сдержалась Шеннон и уколола этого самовлюбленного бабника. – Мередит говорит, вы хотите превратить железо в золото?
– Она ничего в этом не смыслит, – пожаловался Гарнье. – Не золото я ищу, а тайну.
– Какую тайну?
– Тайну Вселенной. Небес, ветра и смены времен года. Жизни и смерти, и возрождения после смерти.
– О! – Шеннон вдруг осознала, что он искренен. Он действительно стремился к знаниям, как об этом торжественно заявил за обедом. На какое-то мгновение она даже поверила, что он вовсе не бабник, а просто альтруист, любитель научных занятий. – Вы ученый?
– Я философ, cherie, – нежно поправил он ее.
– Но если Джон услышит, что вы называете меня «cherie», вы намного больше узнаете о жизни и смерти, чем вам хотелось бы. Давайте присоединимся к Мередит и миссис Ван Хорн…
– Хорошо. На мои вопросы вы ответите в другой раз.
– Что заставляет вас думать, что у меня есть ответы?
– Мередит рассказала мне, что вы ударились головой, cherie. Она говорит, что собираются посылать за Маршаном, потому что вы вспоминаете другие места, очень далекие, которые не существуют. Думаю, вы много путешествовали и могли бы рассказать много интересного. – Его загадочный тон вдруг словно налился сахаром, стоило Мередит приблизиться к ним. – Cherie! Мы с Шеннон только что говорили о тебе.
– Вот как? – пробормотала девушка. В зеленых глазах светилась ревность. – И что же вы обо мне говорили?
– Надеюсь, Шеннон защитит меня от твоего братца, и он смягчится и разрешит мне ухаживать за тобой. Шеннон, вы скажете Джонни, что он может доверять мне?
Шеннон колебалась, что лучше: сейчас причинить боль Мередит, или заставить страдать в будущем.
– Мы говорили о моей памяти и докторе Маршане. Гастон сказал мне, Мередит, что ты рассказала ему о моем состоянии.
По лицу девушки было видно, что у нее отлегло от сердца, потому что они говорили на медицинские темы.
– Шеннон, Гастон и сам неплохой врач. Он учился с Маршаном. Может быть, он поможет тебе, и Джонни не придется ехать в такую даль.
Гастон самоуверенно улыбнулся.
– Ты льстишь мне, cherie, но думаю, будет лучше, если приедет Маршан. Когда твой братец уедет, я буду часто заходить к вам, как врач, чтобы осмотреть Шеннон…
– В этом нет необходимости, – потенциальная пациентка нахмурилась. – Мерри, нам лучше пойти к твоей матери и другим женщинам, а Гастону… – Ее глаза холодно смотрели на него. – Вам лучше присоединиться к Джону, Питеру и Бену.
– Джон вышел, – доложила девушка. – У него посетитель.
– Посетитель? В такой поздний час? Кто он, Мерри?
Мередит бросила на Гастона осторожный взгляд.
– Саскуэханнок. Питер сказал, что он выглядит так, будто бежал много дней без отдыха.
– Mervei lleux! Un sauvage! [26]Я должен немедленно пойти к ним.
– Нет! – Шеннон схватила за руку и гневно уставилась на него. – Оставьте их в покое! Если он бежал несколько дней, значит, что-то случилось. О, нет… – тайное совещание с французами! – подсказала ей память. Кахнаваки нужен его советчик, чтобы умереть, сражаясь бок о бок! Началось…
ГЛАВА 20
– О, Джон, я так испугалась!
Джон Катлер нежно обнял свою прекрасную женщину, коснулся губами ее волос. Шеннон дрожала всем телом. Как всегда, он почувствовал себя потерянным. Он знал, что нужен ей. Ему было больно от собственного бессилия. Он не знал, чем помочь ей, как прогнать раз и навсегда ее бред, галлюцинации.
Казалось, она в смятении.
– А где Кахнаваки? – наконец, спросила Шеннон, поглаживая Принца.
Джон внимательно смотрел на нее.
– Кахнаваки там, где ему надлежит быть – дома со своим новорожденным сыном. Эти вести принес мне… нам его посланец.
– Вести? – В глазах Шеннон засветились понимание и облегчение. – Малыш! Да, понимаю, конечно! О Джон, как замечательно! Какая радость! А я уж испугалась…
Джон безнадежно покачал головой. Когда же, в конце концов, в душе этой безгрешной, терзаемой тревогами женщины наступит покой? Он ломал себе голову в поисках выхода. Ему хотелось быть ее защитником… если она позволит, отбросит свои необоснованные страхи.
Даст ли доктор Маршан ответ на эти вопросы? Если нет, что тогда делать? Как поступить? Другие врачи? Обманчивые надежды, мучения для Шеннон?
– Кто принес вести? Где он? Должно быть, он умирает от голода.
– Он не захотел остаться. Кахнаваки предупредил его о странных привычках моей матери, – Джон с трудом улыбнулся, надеясь отвлечь ее от пугающих мыслей и перенести в мир любви, тепла, безопасности. – Пойдем в дом, Шеннон, попрощаемся с мамой, и я уложу тебя спать. Тебе нужно отдохнуть.
– Уложишь меня? – спросила она. – Наша последняя ночь перед разлукой. Помнишь, я обещала быть твоей рабой любви? – Шеннон с надеждой обняла его за шею. – Ты не передумал ехать?
– Нет. Я уезжаю на рассвете.
– Можно, я поеду с тобой? – Она безнадежно вздохнула. – Окей, я знаю, что ты скажешь. Но я слишком взволнована, чтобы спать одной… по крайней мере, сейчас. – В синих глазах мерцал намек. – Расскажи мне о малыше. Он родился в ту ночь, когда я видела сон?
Джону не хотелось подтверждать этого, но он никогда не лгал этой женщине и не стоило начинать.
– Да, в ту самую ночь. Совпадение. Но для вас с Кахнаваки это, несомненно, предвидение?
– Его назвали Джон Катлер?
– Церемонию именин отложили до нашего возвращения. Но мне сказали, что Малиновка выбрала имя Coutean Noir.
Джон Катлер нежно обнял свою прекрасную женщину, коснулся губами ее волос. Шеннон дрожала всем телом. Как всегда, он почувствовал себя потерянным. Он знал, что нужен ей. Ему было больно от собственного бессилия. Он не знал, чем помочь ей, как прогнать раз и навсегда ее бред, галлюцинации.
Казалось, она в смятении.
– А где Кахнаваки? – наконец, спросила Шеннон, поглаживая Принца.
Джон внимательно смотрел на нее.
– Кахнаваки там, где ему надлежит быть – дома со своим новорожденным сыном. Эти вести принес мне… нам его посланец.
– Вести? – В глазах Шеннон засветились понимание и облегчение. – Малыш! Да, понимаю, конечно! О Джон, как замечательно! Какая радость! А я уж испугалась…
Джон безнадежно покачал головой. Когда же, в конце концов, в душе этой безгрешной, терзаемой тревогами женщины наступит покой? Он ломал себе голову в поисках выхода. Ему хотелось быть ее защитником… если она позволит, отбросит свои необоснованные страхи.
Даст ли доктор Маршан ответ на эти вопросы? Если нет, что тогда делать? Как поступить? Другие врачи? Обманчивые надежды, мучения для Шеннон?
– Кто принес вести? Где он? Должно быть, он умирает от голода.
– Он не захотел остаться. Кахнаваки предупредил его о странных привычках моей матери, – Джон с трудом улыбнулся, надеясь отвлечь ее от пугающих мыслей и перенести в мир любви, тепла, безопасности. – Пойдем в дом, Шеннон, попрощаемся с мамой, и я уложу тебя спать. Тебе нужно отдохнуть.
– Уложишь меня? – спросила она. – Наша последняя ночь перед разлукой. Помнишь, я обещала быть твоей рабой любви? – Шеннон с надеждой обняла его за шею. – Ты не передумал ехать?
– Нет. Я уезжаю на рассвете.
– Можно, я поеду с тобой? – Она безнадежно вздохнула. – Окей, я знаю, что ты скажешь. Но я слишком взволнована, чтобы спать одной… по крайней мере, сейчас. – В синих глазах мерцал намек. – Расскажи мне о малыше. Он родился в ту ночь, когда я видела сон?
Джону не хотелось подтверждать этого, но он никогда не лгал этой женщине и не стоило начинать.
– Да, в ту самую ночь. Совпадение. Но для вас с Кахнаваки это, несомненно, предвидение?
– Его назвали Джон Катлер?
– Церемонию именин отложили до нашего возвращения. Но мне сказали, что Малиновка выбрала имя Coutean Noir.