Донован Кейт. Затерянные во времени

   Она чувствовала себя разбитой и несчастной из-за планов Джона и довольствовалась тем, что вышучивала его.
   Женщины не понимали ее шуток, но для нее это не имело значения. Когда мать Кахнаваки показала ей хорошо сделанный плуг и благоговейно, с уважением назвала имя кузнеца – Джона Катлера, – Шеннон с серьезным видом ответила:
   – Довольно прочен, чтобы пройтись по твердому лбу Джона.
   Когда молодая женщина похвасталась ниткой бус из зубов гризли, убитого храбрым следопытом Джоном Катлером, она улыбнулась нежно и проворковала:
   – Зубы Джона Катлера? Они хороши, чтобы кусать мертвого тигра.
   Шеннон больше не удивляло, что Джон не захотел жить в длинном вигваме. Здесь все было хорошо продумано и целесообразно устроено. Отношения между обитателями – самые дружеские и сердечные. Но европеец даже не мог представить себе, как можно спать на узком деревянном помосте в нескольких дюймах от членов своей семьи и в футе от чужих. Все обитатели длинного вигвама состояли в родственных отношениях по крови или через брак. И если вокруг восьми небольших очагов дружно собирались члены нескольких семей, то общинная организация жизни исключала всякую возможность уединения.
   Внутри вигвама постоянно вился голубоватый дымок от очагов. Не было окон, лишь отверстия в крышах над очагами. В отличие от современных Шеннон людей XX века, индейцы ели, лишь, когда были голодны. Обитатели вигвама тогда рассаживались прямо на земле под стелющейся над их головами сизой дымкой.
   Только в лесу можно было почувствовать себя в одиночестве. Шеннон хотелось выйти из вигвама, отойти от селения подальше и зализать свои раны. Особенно последнюю, когда Джон резко оттолкнул ее, но потом извинился. Почему, думала Шеннон, Великий Дух не вернет ее назад домой? Пусть ее мучают в XX веке. «Наверное, сердечные страдания не считаются», – вздохнула она. Дух жаждет крови. Хорошо, накажи меня здесь, но очень прошу, отпусти до свадьбы Джона.
   Шеннон снова и снова пыталась втолковать хозяйкам, что ей нужно. Ей показалось, что стеснительная молодая женщина, восхищавшаяся Джоном-охотником, начала понимать ее.
   – Огонь, – соглашалась она. – Одэка. Не хорошо для Шеннон Киер Ри. Одагва! – энергично жестикулируя, она повторила: – Одэка плохо для Шеннон Киер Ри.
   – Совершенно верно, – Шеннон обняла свою спасительницу. Медленно, тщательно выговаривая каждое слово, объяснила:
   – Я хочу домой, в свой дом… такой же, как этот вигвам. Мне нужна помощь Кахнаваки. Я должна… заплатить… кровью… – воображаемым ножом Шеннон провела по запястью, – моя кровь… в наказание за огонь. За Одэка. Тебе понятно, что я имею в виду?
   – Хватит! – прорычал за спиной знакомый голос. – Черт возьми, женщина! Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не говорила об этом!
   Шеннон оглянулась, с опаской глядя на Джона, напуганная его грубым тоном. В его глазах светился непривычный злой огонек.
   – Что случилось, Джон?
   – Мы уходим. Где твоя чертова сумка? – схватив стоящую у двери сумку, он вылетел во двор.
   Изумленная Шеннон помчалась за ним.
   – Джон? – дернула его за рукав. – Кахнаваки отказал тебе? И он посмел? После того, как ты выполнил все задания?
   – Не желаю говорить об этом. Герцогиня!
   Гончая мгновенно оказалась рядом с хозяином, и Шеннон поняла, что они уходят из деревни, возможно, навсегда. Джон был в ярости.
   – Джон, скажи мне, пожалуйста, что случилось? Позволь мне помочь тебе.
   – Ты и так сделала более, чем достаточно. Пусть все идет своим чередом.
   – Я? О, нет, Джон. Прости! Наверное, не следовало целовать тебя на глазах у Кахнаваки? Он из-за этого передумал?
   – Шеннон! – Джон схватил ее за плечи и свирепо уставился на нее. – Будь добра, замолчи.
   – Но вампум… У тебя же с его отцом договор?
   – Вспомнила о вампуме! Такой же мусор, как и слово Кахнаваки… как его дружба.
   – О, Джон, не говори так! – Ей хотелось обнять его, приласкать, но она боялась, что Кахнаваки увидит их.
   Шеннон заметила стоящего в стороне вождя и стремительно подошла к нему.
   – Вы делаете большую ошибку! – прошипела она, зло, глядя ему в глаза. – Ни одной женщине не найти лучшего мужа, чем этот человек!
   Джон схватил ее и потащил прочь от Кахнаваки. Он был в бешенстве.
   – Это мое дело, Шеннон. Успокойся и пойдем домой. Сию же минуту!
   – Он сказал, что ты не выдержал испытания? Я ему расскажу, что ты устоял… перед соблазном. Я заставлю его понять меня.
   – Ты никогда не была испытанием, – ледяным тоном произнес Джон. – Я ошибся. Одна из множества моих ошибок. Ты была заменой.
   – Кем я была?
   – Заменой невесте.
   – Я?!
   – Да, ты.
   – Он полагал, что ты женишься на мне?
   Взгляд Джона стал добрым и нежным.
   – Пойми правильно, Шеннон. Это не имеет никакого отношения к твоей… привлекательности. Я хочу тебя больше всех женщин на свете, – казалось, его захватили воспоминания. Глаза потемнели, но он быстро взял себя в руки. – Дело принципа.
   Возмущению Шеннон не было предела.
   – Согласна. После всего того, что он наобещал, он не имеет права так поступать. Дело в том, что я не могу выйти за тебя замуж. Сегодня я собираюсь возвращаться домой.
   – Перестань нести вздоре Мне достаточно Кахнаваки.
   – Нести что?
   – Могу жениться на тебе, могу не жениться, – зарычал Джон. – Твое замечание неуместно.
   – Не смей разговаривать со мной таким тоном, Джон Катлер! – Шеннон топнула ногой, недовольная, что ее пытаются поставить на место. – Я этого не потерплю.
   – Неужели?
   – Да! Кто ты такой? Я устала от твоих грубостей!
   – А сейчас… – он издевался над ней, не обращая внимания на окружавших их жителей деревни. – Ты снова назовешь меня «негодяем?»
   – Да! Ты негодяй! Негодяй! Негодяй!
   – Великолепно! А теперь успокойся.
   – Ты такой же негодяй, как твой отец.
   – Шеннон! – предостерег Джон.
   Его зеленые глаза гневно засверкали.
   – Ты – негодяй, но, – Шеннон перевела дух и застенчиво добавила, – тебе это идет.
   Джон изумленно уставился на нее, потом громко неудержимо расхохотался. Глядя на него, Шеннон рассмеялась, взволнованная и удивленная разнообразием форм и силой их страсти. Она бросила взгляд на Кахнаваки и почувствовала, как ее охватила волна негодования. Выражение лица у вождя было столь самодовольным, что он напоминал кукловода, или даже свадебного генерала. «Сейчас посмотрим!» – сказала она себе мрачно.
   Шеннон схватила Джона за руку и зашипела:
   – Перестань смеяться! Мы не можем этого так оставить! Иди и поговори с ним. Защищай свои права! Угрожай ему! Или, – обведя взглядом толпы сторонников Кахнаваки, она заметила слабым голосом, – ну, не угрожай ему… Просто сыграй на его самолюбии или честности.
   – Я узнал все, что он хотел сказать. Он считает, что Великий Дух прислал тебя, чтобы выполнить обещание, данное его отцом и наградить меня за доброе отношение к его народу.
   – Но ты же просил невесту из его народа.
   – Да, я хотел женщину, которая не будет тосковать по городской жизни; которой нравится жить здесь, среди саскуэханноков. Закаленную и здоровую женщину для жизни в лесу.
   – Саскуэханнокскую женщину. Кахнаваки знал, что ты имеешь в виду.
   – Я уже говорил тебе, у Кахнаваки блестящий ум. Он думает, что перехитрил меня, – Джон печально вздохнул. – Может быть, и перехитрил.
   – Ради бога! Мы должны ему все объяснить. Он ошибается, дух прислал меня не для тебя.
   – Не для меня?
   – Нет, чтобы наказать меня за костер на священной земле. Я оскорбила их умерших, и должна искупить вину. Меня должны наказать. Но в моем времени нет саскуэханноков, и меня перенесли сюда.
   – В твоем времени?
   – Давай, Джон. Знаю, ты сомневался. Я хотела было рассказать тебе об этом, но была в полной уверенности, что ты меня все равно не поймешь и не поверишь. Сейчас у меня нет выбора. Пойдем к Кахнаваки, и ты переведешь ему мои слова.
   – Перевести твои слова? Ты хочешь попросить, чтобы он наказал тебя?
   – Конечно. Тогда я вернусь в свое время, а ты женишься на его сестре.
   – Не смеши меня, Шеннон.
   Тогда Шеннон пошла на хитрость.
   – Ты спросил его, разговаривал ли он со своими сестрами о браке с тобой?
   Будто ему стало больно, Джон потер глаза.
   – Дай подумать, Шеннон.
   – Почему ты не спросишь? Или тебе не хочется знать? Может быть, ты что-нибудь делаешь не так? – Она приблизилась к нему и лукаво спросила: – Неужели ты не хочешь узнать, намерен ли он сдержать слово и отдать за тебя одну из своих сестер, если я не соглашусь?
   – Наверное, я нелюбопытен, и об этом не спрашивал.
   – Пойдем, спросим, – Шеннон глубоко вздохнула и спросила себя, не является ли мазохизм причиной всех ее бед. Неужели она намерена просить молодого фанатичного вождя наказать ее?
   С притворной уверенностью она приказала Джону:
   – Переводи.

ГЛАВА 9

   Они приблизились к Кахнаваки. Его смеющиеся глаза смущали Шеннон. Несомненно, вождь находил ее забавной…
   – Спрашивай! – ее голос исказился от злости. – Спросим, намерен ли он обсудить твою женитьбу на его сестре.
   Джон заговорил, тщательно подбирая слова. Он с трудом сдерживал гнев. Ответ Кахнаваки, казалось, поразил его, и на вождя посыпался град вопросов. Мужчины не спорили, но было ясно: тема их беседы не относилась к числу приятных.
   Шеннон с беспокойством прислушивалась к их разговору. Наконец, не выдержав, она вцепилась в рукав куртки Джона.
   – Скажи мне, – потребовала она, – скажи, что он говорит.
   – Не вмешивайся не в свое дело, Шеннон, – от возмущения в его глазах полыхало зеленое пламя. – Иди погуляй. Здесь тебе ничего не угрожает.
   – Погулять? Я никуда не уйду, пока ты не расскажешь мне, что он сказал! Он оскорбил тебя? Если его сестры не находят тебя привлекательным, они слепы! Честно, Джон…
   – Его сестры послушны и охотно выйдут замуж. По словам Кахнаваки, они никогда не были против брака со мной, – и ядовито заметил, – даже, когда я был с бородой.
   – Обе?
   – Все! Ты удивлена?
   – Вовсе не удивлена. Будь благоразумен, Джон. Я не виновата, что Кахнаваки хочет женить тебя на мне. Пойми, я стараюсь помочь тебе. Ты все обо мне рассказал Кахнаваки?
   – О том, что ты уходишь? Это ничего не значит. Он считает, что выполнил свой долг. Он привел тебя ко мне и теперь умывает руки. Даже, если ты уйдешь, он не выдаст за меня ни одну из своих сестер. Очевидно, он полагает, что я не смогу быть хорошим мужем.
   – И это твой «брат», – Шеннон поморщилась. – Он считает, что ни один мужчина не достоин его сестры. Не принимай это на свой счет, Джон. Ты доказал, что достоин этой чести… И когда я исчезну, он смягчится.
   – Нет, никогда, – категорически заявил Джон.
   – Когда он поймет, зачем я здесь, он даст тебе невесту. Спроси, изменит ли он свое решение, если я исчезну, – Джон молчал. Шеннон толкнула его локтем в бок. – Спроси. Припри его к стенке.
   – Незачем спрашивать. Он бился над этим обещанием долгие месяцы. Он дал бы мне невесту, но неохотно. Великий Дух услышал его и прислал тебя…, чтобы вознаградить меня за все, что я сделал для них. Так он решил проблему.
   – Но ведь все не так.
   Раздался голос Кахнаваки мягкий, успокаивающий.
   Джон покачал головой.
   – Он просит, чтобы я не сердился.
   Шеннон нежно погладила его по щеке.
   – И я тоже. Скажи, почему Кахнаваки не хочет взять тебя в зятья. Видно, что он восхищается тобой…
   – Он сказал, что я показал себя с хорошей стороны, но я все еще белый человек.
   – Какая-то… расистская… теория.
   – У тебя странный взгляд на вещи. Это не «расистская» теория, а логическое… возражение. Он полагает, что когда-нибудь я захочу вернуться к прежней жизни, и тогда заберу с собой его сестру. И она будет несчастна.
   Шеннон с сочувствием улыбнулась Кахнаваки.
   – Он – типичный брат. Прекрасно, правда? У тебя тоже есть сестра, Джон, и ты можешь понять его.
   – Отстань. Это наше с Кахнаваки дело.
   – А что, если бы Кахнаваки захотел жениться на твоей сестре? – холодно спросила Шеннон. – Ты бы согласился?
   – Ты что, спятила?
   – Отвечай? Разве не честь для Мередит выйти замуж за вождя? Чего еще она может пожелать? – Недовольная улыбка скривила его губы. – Разве ты не хотел бы, чтобы твой друг стал твоим зятем?
   – Не хочу, – Джон весело рассмеялся. – Я понял, – и быстро заговорил с Кахнаваки, по лицу, которого разливалась довольная счастливая улыбка.
   Шеннон прислушалась к шутливым голосам мужчин. Потом отошла и села на деревянную скамью. Ей надо подумать и решить собственную проблему. С таким переводчиком, как Джон, у нее мало шансов уговорить Кахнаваки помочь ей. Нужно найти саскуэханнока, знающего английский, чтобы он передал Кахнаваки, или шаману, или старейшине ее слова. Только ей в голову могла прийти нелепая идея сватать другую за чертовски привлекательного – в жизни ей не приходилось встречать такого – мужчину. Она хотела Джона Катлера, но не могла получить его. Он принадлежал не ей, а своей саскуэханнокской невесте. И именно она обязана устранить разногласия и устроить этот брак. Боже, за что ей ниспосланы такие муки!
   – Шеннон, – к ней подходили Джон и Кахнаваки, как и прежде, верные друзья.
   «Забудь все, что собираешься сказать», – подумала она.
   – Кахнаваки просит у тебя прощения.
   – Вот как?
   – Будь уверена. Я сказал ему, что ты хочешь выйти замуж за него, а не за меня…
   – Как смешно! Пора относиться серьезно к этому вопросу.
   – А я не хочу быть серьезным. Идем, поешь с нами. Мать Кахнаваки приготовила праздничный обед…
   – Чтобы отметить наше обручение?
   – Точно. Они убеждены, что нам свыше предопределено пожениться, и я устал убеждать их в обратном.
   – Я не голодна. Ты велел мне идти гулять. Вот я и пойду… Увидимся позже. Приятного аппетита!
   – Стой! – Джон схватил Шеннон за руку и на его губах заиграла улыбка змея-искусителя. – Я переведу ему все, что ты скажешь.
   – Правда? Обещаешь?
   – Ну, конечно.
   – Я хочу домой. Скажи, что мне нужно уйти сейчас, пока я не вмешалась в ход истории.
   – Вот что?.. С каждой минутой твое состояние ухудшается… Более сумасшедная… еще более прекрасная. Кахнаваки согласен со мной: ты самая красивая золотоволосая женщина на свете.
   Взгляд Шеннон стал сердитым.
   – А его сестра с большими черными глазами – самая красивая черноволосая женщина?
   – Самая красивая черноволосая женщина – жена Кахнаваки.
   – Жена? Джон Катлер, почему ты не сказал мне, что он женат? Где его жена?
   – Она ждет ребенка, поэтому не хочет встречаться с тобой.
   – Ребенка? Почему ты рассказал мне об этом? Я бы сразу убедилась, что он не собирается соблазнять меня.
   – Именно в этом я и сомневался. Боялся, что из-за состояния жены он будет нервным, неудовлетворенным… У нее такой громадный живот, а ты… такая тоненькая, стройная.
   Шеннон не могла отвести взгляд от мерцающих в глубине его глаз искорок желания… Ее волновал его хрипловатый, низкий голос, твердый квадратный подбородок и нежная, обаятельная улыбка… ей нравился человек по имени Джон Катлер. Она даже подозревала, что любит его, и сердце трепетало от догадки, что любовь взаимна…
   – Ты должен был сказать, что он женат. – В ее грудном бархатистом голосе слышалась легкая хрипотца. – И что ты не влюблен в свою невесту. Это бы многое объяснило.
   – Я не сказал, потому что не хотел разбить твое сердце. Улыбнись, Шеннон. Это просто шутка. У Кахнаваки может быть больше одной жены. Так что для тебя еще не все потеряно.
   – Перестань смеяться надо мной, Джон Катлер. Я хочу поговорить с лекарем.
   – С кем? С кем?
   – С лекарем, знахарем? Или с шаманом? С кем-нибудь, кто знает о Великом Духе, который, по словам Кахнаваки, послал меня сюда. Прошу тебя, Джон. Ты же обещал быть моим переводчиком.
   – Если я скажу все это Кахнаваки, он будет убежден, что ты ненормальная. И никогда не накажет тебя за костер на священной земле. Расслабься и пойдем поедим. – Она и не подумала ответить. – Кахнаваки назвал мне еще одну причину, по которой отказал мне. Считаю, что она важная.
   – Что за причина?
   – Он бы давно согласился на мой брак, если бы я пожелал жить с ними, в вигваме. Он понял, что я могу отказаться от городской жизни, но поменять одну общину на другую, даже саскуэханнокскую, я не хочу.
   – Ты хочешь сказать, что он прав? Подумай, как следует об этом, Джон. Если это единственное препятствие для твоей женитьбы, может, тебе следует уступить.
   – Я хочу иметь собственное жилище. Свою собственную землю. Свою собственную хижину, – поставил Джон точку.
   – Ты упрям, Джон Катлер. Ты хочешь, чтобы все было по-твоему.
   – А Кахнаваки хочет, чтобы было по его. Мы восхищаемся – даже симпатизируем друг другу, но каждый считает, что ошибается другой.
   – Ты убедил его, что никогда не вернешься в город?
   – Да, но он знает, что у меня семья в Нью-Амстердаме. Его даже беспокоит, что могут обостриться отношения между саскуэханноками и жителями голландских поселений.
   – Тогда тебе придется выбирать? Он считает, что такое может случиться?
   – У него уже были стычки с солдатами, главным образом, с английскими. Если начнется война, Кахнаваки станет во главе саскуэханноков. Он не хочет, чтобы у него был повод для беспокойства… Шеннон, что с тобой?
   Шеннон не хотела, чтобы Джон узнал причину ее душевного страдания. В ее памяти всплыли страницы из книги «Девственный лес», воскрешая последнюю кровавую битву саскуэханноков с английскими солдатами. Индейская девушка, сестра вождя, убегает с английским офицером. Ее брат безжалостно преследует и устраивает бойню в лагере англичан… Шеннон становилось все яснее и яснее, что тем вождем и ревнивым братом был Кахнаваки. А одна из девчушек, весело играющих с Герцогиней, и есть та, которая влюбится в англичанина.
   – Шеннон, что случилось? – Джон наклонился и заглянул в печальные глаза. – Расскажи мне, сумасшедшая женщина, о чем ты думаешь?
   «Я думаю, что могла бы предупредить Кахнаваки, – сказала она себе в смятении. – Я могла бы рассказать ему, что его предубеждение против англичан меньше, чем через десять лет приведет к искоренению его народа. Но тогда изменится ход истории и мне придется нести ответственность за гибель других людей, за другие преступления…»
   – Шеннон, – ее звал голос Кахнаваки. Глаза Шеннон встретились с его обеспокоенным взглядом. Нет ничего проще – взять, да и предупредить его… В замешательстве она опустила глаза. По телу пошла легкая дрожь. Она услышала ласковый голос вождя, который говорил ей что-то успокаивающее.
   – Он говорит, что тебе совсем не обязательно выходить за меня замуж, – переводил Джон его слова. Он прав, Шеннон. Если это пугает тебя…
   – Я боюсь за всех нас, – призналась Шеннон, и Джон обнял ее. – Ты ничего не понимаешь, Джон, а у меня нет слов, чтобы убедить тебя…
   – Слушаю тебя. Говори.
   – Ты никогда не верил мне. Теперь помоги мне заставить Кахнаваки понять меня. Переведешь то, что я скажу?
   – Он боится тебя. Говорит, что ты непредсказуема…
   – Он так сказал?
   – Что ты соблазняла его, а когда он ответил на твои заигрывания, ты повела себя так, будто тебе это не приходило в голову.
   – О, господи! Ты объяснил ему?
   – Конечно. Сказал, что так себя ведут все золотоволосые женщины.
   – Ты ему так сказал? О, ты шутишь? Очень смешно. Прошу тебя, переведи ему мои слова.
   – Что ему перевести?
   – Скажи ему, что я – из будущего. Мне известно, что произойдет в последующие три столетия. Он думает, что я сумасшедшая, но он ошибается. У меня есть власть, и я стараюсь поступать правильно. Единственное разумное решение – отослать меня назад, в мое время, прежде чем я начну поступать, словно Бог, и влиять на ход истории.
   Джон покачал головой, будто не верил своим ушам.
   – Твои слова лишены смысла. История – это прошлое. И ты не сможешь повлиять на нее, даже если очень захочешь.
   – Я могу повлиять на следующие три столетия, – упрямо повторила Шеннон.
   – В некотором смысле мы все можем повлиять.
   – Ты ничего не понимаешь. Переводи, может быть, Кахнаваки поймет.
   Джон перевел ее слова.
   – Ты, действительно веришь в это, Шеннон? Как ты не понимаешь, что это противоречит здравому смыслу.
   – Я могла бы доказать это, но тогда… – Лицо ее вспыхнуло. Она взяла руку Джона и прижала к своей щеке, как бы прося прощения. – Если я представлю тебе доказательства, ход истории тоже может измениться. Неужели ты не понимаешь? Единственное разумное решение – убедить Великий Дух Кахнаваки отослать меня домой.
   – Ты хочешь вернуться домой? Так?
   Шеннон закрыла глаза и прильнула к широкой груди Джона.
   – Нет, Джон. Но это единственный выход. Я солгу, если скажу, что очень хочу домой. Я никогда не была так счастлива. Так счастлива, как здесь, с тобой…
   – Со мной? – Джон недоверчиво смотрел на нее. – Со мной? Ты счастлива вместе со мной, Шеннон?
   – Не в этом дело. Ты не слушаешь…
   – Я устал слушать тебя, сумасшедшая женщина. С этой минуты я буду обращать меньше внимания на твои слова и больше на твое тело, – он нежно погладил ее по щеке. – Я должен был понять это, когда целовал тебя. Ты прижимаешься ко мне так, будто ждала большего… – Он осторожно убрал с ее мокрой щеки прядку золотистых волос и жадно заглянул ей в глаза. – Кахнаваки все понял с первого взгляда…
   – Джон, не…
   – А теперь помолчи. Я не собираюсь спорить с тобой. Все решено. Поешь немного, а потом отдохнешь. И затем…
   – Ммм? – ее убаюкивали хриплые нотки в его голосе. – И что потом?
   – Мы устроим нашу свадьбу.
   Его слова ошеломили Шеннон. Она вырвалась из рук Джона и уставилась на него.
   – Свадьбу? Ты спятил?
   – Возможно. Теперь мы похожи друг на друга, не правда ли?
   Она всплеснула руками с притворным ужасом.
   – Пожалуй, я пойду к женщинам. Я добилась больших результатов, беседуя об этом с ними, а не с тобой.
   – И чтобы никаких разговоров о наказании! Иди и веди себя хорошо. Я скоро приду.
   От счастья закружилась голова, когда Шеннон поняла, что, в конце концов, она получит Джона Катлера. Джона Катлера, и любовь, и брак, и… рай! Все становилось на своим места…
   Джон Катлер не влюблен в сестру Кахнаваки. Ему нужна Шеннон Клиэри. Вождь сразу понял это и помог им понять друг друга. Из-за сумасшествия ее никогда не накажут… никогда не вернут в XX век… она никогда не будет одинока…
   Для своего времени Шеннон была анахронизмом, воинствующим анахронизмом. Здесь она могла бы любоваться красотой девственных лесов, слушать пение птиц, купаться в чистых, прозрачных ручьях и озерах… Ее идеальный рай еще не был уничтожен цивилизацией… и у нее есть счастливая возможность провести в нем остаток дней.
   Почему? За что ей такая награда? «Не спрашивай, – приказала себе Шеннон. – Не спрашивай, а наслаждайся жизнью, красотой природы, Джоном Катлером». Она нашла его глазами. Он стоял в толпе воинов, возвышаясь над ними… Самый красивый… самый желанный… Шеннон охватил трепет, когда она представила себе их брачную ночь… медовый месяц в водах изумрудного пруда… их безумные ночи на громадной дубовой кровати… Герцогине, наверное, придется сменить место ночлега в страхе, что они обрушатся на нее.
   «Но в их жизни важна не только физическая близость», – упрекнула себя Шеннон. Они будут гулять в тишине прекрасного собственного «девственного леса»… Будет трудиться… Рубить деревья на дрова и для новой хижины… Выращивать кукурузу… Воспитывать в любви и уважении зеленоглазых детей… Изучать обычаи и традиции саскуэханноков…
   «Только девять лет», – напомнила себе Шеннон. Какая трагедия для всей земли в целом и для Джона Катлера, в частности. По прошествии времени она разделит с мужем груз знаний о будущем. Сейчас он не понимает ее, считает ее слова бредом, но она будет терпеливо ждать… Она надеется, что за девять лет они научаться понимать друг друга, осознают, что переплетение судеб и истории может потрясти впечатлительную душу.
   И она сможет примирить Джона с потерей приютившего его племени.
   Шеннон посмеивалась над своим невежеством. Если бы ей за несколько часов до второго рождения не посчастливилось прочесть «Девственный лес», она бы ничего не знала о саскуэханноках, и само их существование было бы для нее открытием. И она бы никогда не узнала, что такое «Конфедерация пяти племен» или «Союз», который французы называли «Союзом ирокезов».
   – Конфедерация пяти племен, – произнесла Шеннон вслух. Мохауки. Их мальчика Джон и Кахнаваки вырвали из рук шони. Сенека. Они смешались в Конестоге с последними саскуэханноками. Онондага, онейда и… Шеннон нахмурилась и снова начала считать. Мохауки, Сенека, онондага, онейда и… вспоминай, Шеннон! Есть еще одно племя…
   В эту минуту ее саскуэханнокская переводчица подала ей кукурузные лепешки и подарила нежную неуверенную улыбку.
   – Самое время. Я ужасно проголодалась. И я не могу вспоминать. Посмотри, – она подняла руку и посчитала, загибая пальцы. – Один, два, три, четыре, пять… Мохауки, сенека, онодага, онейда и… – Шеннон терпеливо, но напрасно ждала ответа. – Окей. Раз уж я собираюсь поселиться по-настоящему в XVII веке, я воспользуюсь собственными источникам информации. В данном случае, источниками из XX века. – Шеннон нашла в сумке свои записи и просмотрела их. – Кайюга!