Донован Кейт. Затерянные во времени

   – Почему индейцы приняли меня за сумасшедшую? Из-за странной одежды?
   Бородач подошел ближе и спросил:
   – Ты разжигала костер на их священной земле?
   – Костер? – медленно повторила Шеннон. – Из-за этого?
   – Разжигала?
   – Да. Я не знала, что это их священная земля. Я хочу сказать, не знала, что она священна для индейцев.
   – Для саскуэханноков. Ты нездешняя?
   – Нет. Не подходите! – отпрыгнула назад Шеннон, заметив его приближение.
   – Отдай мне свою игрушку, – сказал он, посмеиваясь. – Пойди выпей воды и расскажи мне, откуда ты. Постараюсь отправить тебя домой.
   – Домой? – Шеннон глубоко вздохнула. – Ты не собираешься держать меня здесь против моей воли?
   – С какой стати?
   – Не знаю. Как… рабыню?
   – Думаю, Кахнаваки был бы недоволен, – засмеялся бородач. – Он положил на тебя глаз, мисси.
   – Шеннон. Меня зовут Шеннон Клиэри.
   – Джон Катлер. Добро пожаловать, мисс Шеннон. Убери свое оружие и расскажи откуда ты.
   Его голос уже не пугал Шеннон, но она не хотела, чтобы ее снова одурачили.
   – Если я ваша пленница, отойдите и дайте мне уйти.
   – Я не могу заставить тебя остаться, мисс. Кахнаваки оставил тебя под моим присмотром. Ему не захочется, чтобы ты одна бегала по лесу, разжигая костры и все такое прочее… Держу пари, он скоро вернется за тобой.
   – Он сказал, что вернется за мной?
   – Он мало говорит. – Глубокое разочарование слышалось в голосе Джона. – У саскуэханноков своеобразный юмор, мисс Шеннон. Остроумно шутит Кахнаваки, что и говорить. Я гость в этой стране, и вынужден поддерживать с ними добрые отношения. И ты тоже.
   – У меня газовый баллончик. Не вынуждайте меня применить его.
   – Мой пес – опытный убийца, – проинформировал Джон. – Тебе нельзя уйти отсюда. Если ты не будешь вести себя разумно, то поплатишься за это. Мне бы этого не хотелось. Кахнаваки велел беречь тебя.
   Шеннон перевела взгляд с добродушной морды собаки на злое волосатое лицо хозяина и пожала плечами.
   – Я не желаю оставаться здесь в качестве пленницы. Только как гостья, если вы обещаете передать мое сообщение Кахнаваки.
   – Сделаю, – с явным удовольствием Джон смотрел на нее.
   Шеннон бросила в сумку баллончик и последовала за ним в хижину.
   – Сейчас накормлю тебя, – бросил он через плечо. – Тушеный кролик.
   – Я не ем мяса животных, – фыркнула Шеннон.
   Джон Катлер расхохотался.
   – Ты сумасшедшая, – заявил он весело. – Но это тебе идет, мисс Шеннон. Сядь на ступеньку и будь паинькой. Принц, присмотри за ней. Понял?
   В ответ собака залаяла. Шеннон недовольно улыбнулась.
   – Он великолепен. Он действительно понимает, что вы говорите?
   – Каждое слово. Герцогиня, ко мне. Охраняй эту сумасшедшую.
   Гончая села напротив Шеннон и уставилась на нее внимательными темными глазами. Шеннон пришла в изумление, неуверенно потянулась к собаке. Герцогиня положила голову на ее раскрытую ладонь.
   – Герцогиня, хорошая девочка, – заворковала Шеннон. – Мы с тобой подружимся, правда?
   За ее спиной Джон Катлер проковылял в хижину. Нога в лубке громко стучала по деревянному полу. Интересно, как и когда он сломал ногу? Наверное, рана почти зажила? Если нет, она завоюет доверие собак и убежит.
   Куда убежит? К Кахнаваки? Да, он просто вернет ее к бородачу. Тот привяжет ее к своей кровати. Она осознавала, что он сможет сделать это, если захочет. В конце концов, он обычный мужчина, лишенный женского общества. Его внешний вид отпугивал женщин. Вряд ли слабый пол предоставлял ему возможность выбора.
   Кахнаваки был полной противоположностью Джону Катлеру. Женщина из любого общества не обошла бы вниманием красивого, черноволосого, стройного и сладкоголосого воина. Джон Катлер заверил, что Кахнаваки вернется за ней. Он не допустит, чтобы Шеннон причинили вред. Он влюбился в нее?
   Шеннон задумчиво наматывала на палец прядь длинных золотистых волос. Какой неопрятной она выглядит! Макияж давно стерся. Ее всегда считали привлекательной. Кахнаваки тоже отметил это. Он понял, что с самого начала ошибался в ней.
   Однако он считает тебя сумасшедшей, заметила себе Шеннон. Вот ключик разгадке. Во всем виной спичка, которую ты зажгла на священной земле индейцев…
   Из хижины вышел Джон Катлер.
   – Расскажите о саскуэханноках, пожалуйста, – попросила Шеннон.
   – Можно многое рассказать. Что бы ты хотела узнать?
   – Почему считают безумством разжечь костер на священной земле?
   – Только их шаману разрешено разжигать костер на священной земле. Что касается остальных, то это считается неуважение к духу их умерших. Обязанность Кахнаваки – наказывать за несоблюдение закона.
   – И это мое наказание?
   – Не зарывайся, – рассмеялся Джон. – В гостях сумасшедшие должны вести себя прилично.
   – Я не сумасшедшая.
   – Тогда почему ты разожгла костер?
   – Я замерзла.
   – Позволь тебя спросить, что ты вообще делаешь на священной земле саскуэханноков?
   Шеннон ничего не ответила, а продолжала расспрашивать.
   – Когда Кахнаваки накажет меня? Каким будет наказание? Будет больно?
   – Ты привела его в замешательство. Он обязан наказывать обидчиков. Наказывать сумасшедших запрещено. Ты сумасшедшая. Тебя изолируют, но не накажут.
   – И это сделаете вы?
   – Вот именно. К тому же, я отвечаю за твое здоровье. Ты должна поесть и отдохнуть.
   – Я не голодна. Мне нужно послать весточку Кахнаваки.
   – Пошлешь завтра.
   – Нет, сегодня, – уперлась Шеннон.
   – Через два часа стемнеет, – терпеливо объяснил Джон. – Станет темно и холодно. Иди в дом, мисс Шеннон.
   – Нет уж, спасибо. Мне и здесь хорошо. Предпочитаю спать под звездами.
   Джон снова рассмеялся.
   – Этим ты подтвердишь, что ты точно ненормальная. Уверен, Кахнаваки оставил своего человека следить за тобой. Лучше спи в доме, как все нормальные женщины.
   Шеннон напряженно всматривалась в опушку леса. Если Кахнаваки оставил наблюдателя, у нее есть шанс добраться до деревни. Она с удивлением поняла, что совсем не хочет возвращаться домой. Было совершенно ясно, что громадный дух принес ее сюда в наказание за попытку разжечь костер на священной земле. Возможно, ей разрешат жить среди саскуэханноков в гармонии с девственной природой, еще не уничтоженной промышленностью и недальновидными политиками. Как трогательно…
   – Иди ужинать.
   – Я же сказала, что не ем мясо животных. Никогда. – Похолодало. Шеннон почувствовала озноб. – Но я войду, если вы ответите на мои вопросы.
   – Мне тоже хотелось бы спросить кое о чем, – Джон ввел ее в маленький однокомнатный домик. – Откуда ты, мисс Шеннон?
   – О! – Она восхищенно улыбнулась. – Как мило!
   Простая мебель, стол, две скамьи, кресло-качалка, буфет и кровать были сработаны на славу и устланы белоснежными льняными салфетками с узором василькового цвета.
   – Как уютно, мистер Катлер!
   – Зови меня Джоном. Откуда ты, мисс Шеннон?
   – Вы-то сами откуда? У вас английский акцент. Вы родились в Англии?
   – У меня акцент? – Джон весело рассмеялся. – Я бы сказал, что это у тебя необычный акцент. Никогда не слышал подобной речи. Где ты родилась?
   – Неподалеку. Тридцать пять миль отсюда. А вы?
   – Я родился в Англии, но вырос в Нью-Амстердаме. ^[9]Так значит, ты родилась в тридцати пяти милях отсюда? – скептически заметил он. – Но в пределах тридцати пяти миль нет ни одной деревни, кроме саскуэханнокской.
   – Уверяю вас, это правда, – Шеннон поднесла руку ко лбу и осторожно помассировала ушиб.
   Джон Катлер резко отвел ее руку. Шеннон вскрикнула от неожиданности.
   – Так я и знал! – воскликнул он, осматривая ее голову. – Был уверен, что ты ушиблась. Как это случилось, мисс Шеннон? Ты упала?
   – Не прикасайтесь ко мне! – зло прошипела она. – Оставьте меня в покое!
   – Нет, ты родилась не в тридцати пяти милях отсюда, – упрямо заметил он. – Скажи правду, мисс. Где ты родилась? Ты уверена, что тебя зовут Шеннон Клиэри?
   – Не делайте из себя посмешище! Я вам сказала, меня зовут Шеннон Клиэри!
   – Странное имя. Кажется, все-таки ты сумасшедшая, – почти нежно промолвил он. – В этом есть свое очарование. Но это мучительно. Попытайся вспомнить, как это случилось?
   – Отстаньте от меня. Я устала! Если хотите помочь мне, передайте мои слова Кахнаваки. Скажите ему, что я не сумасшедшая и мне нужно поговорить с ним. Прошу вас.
   – Ты сумасшедшая. Ложись спать… Но сначала ты должна поесть… – Джон поднял руку, отметая ее протест. – Я не даю тебе «мяса животных». Только хлеб и фрукты. А «мясо рыбы» ты ешь?
   – Нет. Но не беспокойтесь обо мне. Со мной все в порядке. Пошлите за Кахнаваки.
   – Зачем? – Джона охватило чувство разочарования. – Казалось бы, тебе нужно бояться его. Ты ненормальная женщина… сбитая с толку, и все-таки Кахнаваки каким-то образом… – Джон замолк, изумленно глядя на Шеннон. По его лицу расплывалась ехидная улыбочка. – Ты положила на него глаз, а?
   – Отвяжитесь!
   – А ему это известно? – Джон присвистнул и усмехнулся. – Конечно, известно. Мужчина сразу это понимает. Теперь понятно, почему он привел тебя ко мне?
   – Почему?
   – Наказать сумасшедшую нельзя. Нельзя также… скажем, пофлиртовать с ней. Какое невезение! И вот он приводит тебя сюда… чтобы быть подальше от соблазна, – Джон понимающе кивнул головой и добавил загадочно. – Подальше от себя, но не от меня.
   – Что это значит? – в ужасе воскликнула Шеннон. – Вы же говорили, что я здесь не для этого!
   – Успокойся, все в порядке, – в его голосе появилась уверенность. – Вот отдохни и все вспомни.
   Шеннон слишком устала, чтобы спорить. Она опустилась в кресло-качалку.
   – Можно, я буду в нем спать?
   – Лучше бы в постели, но ты не доверяешь мне. Спи, где хочешь. Но ночью ты будешь спать в кровати, а я на полу.
   – Нет, спасибо.
   – Больше ничего не могу предложить, Шеннон. У тебя нет выбора. Сегодня ты спишь в кровати… привязанная или нет. Это – твой единственный выбор.
   Их взгляды скрестились, и Шеннон прикусила язычок. Она совсем не собирается ночевать в хижине Джона Катлера. Она отдохнет, съест яблоко, что лежит в ее сумке, и подумает, как ей добраться до Кахнаваки.

ГЛАВА 4

   Уйти до наступления ночи Шеннон не удалось. Глубокий пятичасовой сон расстроил все ее планы. Она проснулась на толстой теплой перине Джона Катлера. Хозяина в хижине не было.
   Сладко потянувшись под бело-голубым одеялом, Шеннон позвала:
   – Мистер Катлер, где вы?
   Подойдя к единственному в комнате застекленному окошечку, она всмотрелась в окутанные темнотой окрестности. Не видно ни Джона Катлера, ни его собак. Только мул пасется неподалеку.
   До рассвета можно спрятаться в лесу, подумала Шеннон. Добраться до деревни саскуэханноков в темноте – пустая затея. Кахнаваки считает ее сумасшедшей. Без переводчика вряд ли удастся убедить его в обратном. Значит необходимо вернуться назад, найти священную землю индейцев и попросить прощения у неведомых космических сил, сыгравших с нею злую шутку.
   Однако просьба о прощении не поможет тебе вернуться домой, подумала Шеннон, роясь в сумке в поисках газового баллончика. Катлер сказал, что Кахнаваки обязан наказать тебя. В этом есть что-то зловещее, не правда ли? В конце концов, ты проявила неуважение в XX веке. Тогда уже не было ни саскуэханноков, ни Кахнаваки, их вождя, и некому было отомстить за оскорбление – два оскорбления! Поэтому неведомые силы перенесли тебя в XVII век к Кахнаваки.
   Кроме того, он считает тебя сумасшедшей и потому не накажет тебя. Он даже не желает «пофлиртовать» с тобой. Ей не хотелось флиртовать с рослым, сильным, красивым молодым вождем. Она стремилась к большему, чем флирт. Он тоже. Он отвел ее в хижину Джона Катлера, боясь, что не сможет устоять, если она будет рядом.
   Надпись на холодном зловещем газовом баллончике не успокоила Шеннон. Какой черной неблагодарностью собирается она отплатить Джону Катлеру за гостеприимство! Он не воспользовался случаем и не приставал к ней. Шеннон, смутясь, спрятала баллончик в сумку.
   Она быстро поняла, что в этом веке никого не испугаешь газовым баллончиком. Они не представляют себе, какое это грозное оружие. Нужно показать им, как оно действует. Нет, нельзя. «Это бесчеловечно. Тебе следует быть похитрее», – посоветовала себе Шеннон. Подойдя к сосновому буфету, она принялась осматривать ящик за ящиком… Нашла нож. «Может быть, теперь, Джон Катлер, ты будешь вести себя повежливее», – подумала довольно.
   Раздалось низкое грозное рычание. Шеннон испуганно вскрикнула. В сумерках она не заметила Герцогиню, свернувшуюся клубочком под кроватью. Неужели такое милое умное животное может так угрожающе рычать? Нарочито медленно Шеннон поднесла нож к ящику и бросила его. Шумно задвинула ящик и вздохнула.
   – Довольна, девочка?
   Герцогиня успокоилась. Подбежала, громко стуча лапами по полу, к Шеннон и дружелюбно лизнула руку гостьи-пленницы. Шеннон рассмеялась, опустилась на колени и прошептала:
   – Мне хотелось бы взять тебя с собой, Герцогиня. Ты замечательная собака. На… – Она дала собаке кусок торта, и Герцогиня жадно проглотила его.
   Дверь резко распахнулась и в комнату, слегка прихрамывая, вошел Джон Катлер.
   – Уже подружились? – улыбнулся он мягко. – Голова болит?
   – Нет. Я не слышала, как вы подошли к дому… О! Вы сняли лубок?
   – Вдруг мне придется догонять тебя, – весело промолвил Джон. – Так или иначе, его все равно пора снимать.
   – Не надо было снимать раньше времени. Я буду чувствовать себя виноватой, если кость срастется неправильно. Кахнаваки не должен был втягивать вас в эту историю.
   – Он ловкий парень. С другой стороны, он так умело наложил лубок, когда я сломал ногу… Перелом оказался гораздо сложнее, чем показалось на первый взгляд. С Кахнаваки тоже все гораздо сложнее, чем, кажется на первый взгляд. Помни это, Шеннон.
   Сняв длинную кожаную куртку, Джон аккуратно повесил ее на столбик кровати, и принялся расшнуровывать высокие мокасины.
   Шеннон смотрела на него широко раскрытыми глазами, изумленная происходящими с ним переменами. Широкая грудь, стройный торс, длинные мускулистые ноги. Раньше он казался огромным. Теперь – высоким и широкоплечим. Стоило ему снять грубую куртку из дубленых оленьих кож, как все ее впечатление о нем полностью изменилось. Одетый только в тонкую хлопчатобумажную рубашку и штаны, он казался менее свирепым и грубым.
   Джон смущенно улыбнулся, прочитав эти мысли у Шеннон на лице.
   – Какое-то время ты будешь гостьей в моем доме. Тебе нужно привыкнуть к тому, что здесь у джентльменов нет модной атласной одежды для досуга.
   – Замечательно! – Шеннон вспыхнула. – Сейчас вы выглядите не так… устрашающе!
   – Ты должна быть польщена, – поддел ее Джон. – Ради тебя я искупался в ледяной реке.
   – Благодарю. Я тоже люблю купаться.
   – По мне, ты и так очень хорошо пахнешь, чем-то свежим…а волосы пахнут сосной.
   – Когда это вы?.. О! Когда переносили меня на кровать! – Глаза Шеннон гневно сверкнули. – Никогда больше не делайте этого.
   – Чего не делать? Переносить на кровать или нюхать?
   – Никогда не прикасайтесь ко мне, или…, – нерешительно помолчав, она выпалила: – Я пожалуюсь Кахнаваки. Если вы правы, и он заинтересовался мной, ему не понравится ваше развязное поведение.
   – Ты пожалуешься ему? Потрясающе! Ты что, вдруг научилась разговаривать на их языке? – Он подошел к Шеннон вплотную и гневно предупредил: – Не угрожай мне, мисс Шеннон, в моем собственном доме. Я не потерплю этого!
   Шеннон стояла на своем, уверенная, что уловила в его глазах огонек беспокойства. Ее угроза попала в цель. Она точно рассчитала, хотя Джон и не подал вида.
   – Даже в этом случае держитесь от меня подальше. Спасибо за гостеприимство… но не давайте воли рукам. Тогда мы спокойно доживем до завтра.
   – Вот как? Ты решила переночевать у меня? – ехидно спросил Джон. – Я польщен. Придется тебя накормить…
   – Пока вас не было, я съела яблоко.
   – Несомненно, – подтвердил он. – В наших краях полно яблок в апреле.
   – Я принесла его с собой.
   – Все равно, реальное яблоко или воображаемое, для обеда его недостаточно. Согласна?
   – Вы говорили, что у вас есть хлеб.
   – Да, кукурузный. В этот раз получился очень вкусный. Завтра попрошу молока у саскуэханноков…. Все-таки ты под их покровительством… Мы сварим фасоль. Ну как?
   – Мне нравится, мистер Катлер.
   – Вот и прекрасно. Иди к столу. – Джон выставил две медные тарелки, миску с тушеным кроликом и каравай кукурузного хлеба. – Ешь. И расскажи мне, что ты вспомнила о своем прошлом.
   – Вы не поверите в то, что я расскажу, – Шеннон с удовольствием понюхала ароматный хлеб. – Вы сами испекли его, Джон?
   – Конечно. Где ты родилась?
   – Я уже говорила вам: в тридцати пяти милях отсюда. Вопрос в том, – язвительно заметила Шеннон, – когда я родилась.
   – На вид, пожалуй, восемнадцать-девятнадцать лет назад.
   – Мне двадцать два года, – она расстроилась, что ее принимают за слишком юную особу. Потом вспомнила, что в XVII веке восемнадцатилетние девушки уже считались взрослыми женщинами. Многие уже были замужем и имели детей. – Какой сейчас год, Джон?
   – 1656-й.
   – 1656? – Шеннон вспомнила рассказ смотрителя заповедника о саскуэханноках и тяжело вздохнула. Если память ей не изменяет, до полного искоренения этого гордого красивого народа оставалось девять лет. Возможно, Кахнаваки был тем вождем, о котором упоминалось в «Девственном лесу». Ясно понимая, что ждет саскуэханноков, Шеннон все же завидовала им. Им посчастливилось провести последние дни жизни в райском уголке. Она не будет думать об их близкой гибели. И за девять лет можно прожить целую жизнь…
   – Нечего волноваться, – уговаривал ее Джон Катлер. – Я слыхивал о таком раньше. Ты потеряла память, но это же не смертельно. Или ты сама вспомнишь, или мы найдем твоих родственников, и они помогут восстановить в памяти твое прошлое. – Джон смотрел ей прямо в глаза. – Помнишь, я говорил, что сумасшествие придает тебе очарование?
   – Нет у меня амнезии! – Шеннон нравились его глаза. Они украшали заросшее бородой лицо Джона. Густая, жесткая, как проволока, борода была невероятного красно-коричневого цвета. Густые длинные волосы сияющего каштанового цвета блестели. Шеннон вспомнила своего нью-йоркского парикмахера-волшебника, чьи золотые руки могли бы чудесным образом преобразить эту беспорядочную копну волос.
   Шеннон было приятно, что он заметил, как пахнут ее волосы. Джон внимателен, хотя ему и не следовало бы прикасаться к ней, брать на руки. Хорошо, хоть он не раздел ее. Это было бы непростительно…
   – У тебя в сумке лежат странные вещи, – заметил он. – И одежда у тебя необычная. По ней трудно определить, откуда ты. Ты хорошо отдохнула? Сможешь ответить на мои вопросы?
   – Вас не устроят мои ответы, но ладно, спрашивайте. Кстати, хлеб очень вкусный.
   – Рад, что он тебе нравится. Что означает надпись спереди на рубашке? КПО. Инициалы твоего отца? Он лекарь… или торговец лекарствами?
   – КПО – это кардиопульмонарное оживление. Методика спасения жизни. Вот почему подпись гласит: «Будь волшебником, изучай методику КПО». Ведь это чудо – спасти жизнь человеку.
   – И ты это знаешь, как это?
   – Конечно.
   – Да. Все намного серьезнее, чем я предполагал, – пробормотал Джон вполголоса. – Пройдет немного времени, прежде чем к тебе вернется память. Пожалуй, стоит расспросить Кахнаваки. Он первым увидел тебя после несчастного случая?
   – Никакого несчастного случая не было. Несколько дней назад один человек столкнул меня с лестницы… я пролетела два марша…
   – Ты это точно помнишь?
   – Да.
   – Ты помнишь его имя?
   – Конечно. Дасти Камберленд. Я работала на него. И… мы были помолвлены… неофициально. Он хотел назначить день свадьбы. Я воспротивилась… Он потерял терпение, схватил меня за плечи и стал трясти. Я стала вырываться, потеряла равновесие и упала. Вряд ли это можно назвать несчастным случаем.
   – Негодяй. Как ты думаешь, станет он тебя искать?
   – Не знаю. Возможно, но здесь он меня никогда не найдет.
   – Могут найти другие… Отец или братья. Их-то ты помнишь?
   – Джон, – Шеннон устало вздохнула. – Нет у меня амнезии. Посмотрите внимательно на мою одежду… мои вещи в сумке вы видели. В вашем мире таких вещей нет. Они не похожи на то, что вы видите вокруг себя, не так ли?
   – Это доказывает, – голос Джона спокоен и рассудителен, – что ты нездешняя.
   – Тогда откуда? Разве сейчас в Европе носят теннисные туфли? В Бостоне синие джинсы? А материя? Вы видели когда-нибудь такую материю?
   – Материя, действительно странная, – Джон был совершенно спокоен. – У тебя вообще все странное, Шеннон. Хотел бы я знать… Я сразу распознаю бред, когда слышу его. Однажды у моей сестры был жар, и то, что она говорила… – При воспоминании о сестре лицо его озарила нежная улыбка. – Вот почему твой бред показался мне очаровательным. А так ты совсем не похожа на Мередит.
   – Мередит? Где она?
   – В Нью-Амстердаме. Они с мамой живут в доме моего отчима.
   – Нью-Амстердам? Наверное, это Нью-Йорк, – задумчиво сказала Шеннон. – Как жаль, что я плохо знаю историю. Говорят, мой отец хорошо знал историю. Он умер.
   – Ты помнишь еще каких-нибудь родственников?
   – Моего брата Филиппа… О!
   – Что стряслось?
   – Его предчувствие… – Глаза Шеннон затуманились слезами. – Я смеялась над ним! Он… хотел… попрощаться со мной… Сказал, у него предчувствие, что если он улетит, то никогда меня не увидит…
   Отчаяние Шеннон взволновало Джона Катлера до глубины души. Он прижал ее к груди.
   – Тебе плохо? – В его хрипловатом голосе слышались нежность и успокоение. – Могу я тебе чем-нибудь помочь?
   Не ожидая ответа, Джон взял ее на руки и отнес на кровать.
   – Совсем как Мередит, – прошептал он ласково. – Несколько недель ей тогда надо было отдыхать. Тебя нужно лечить, Шеннон Клиэри. Расслабься. Ты побелела, словно мел.
   Шеннон посмотрела в его добрые карие глаза и застенчиво кивнула. Она забыла, что запретила Джону прикасаться к себе, так хорошо и уютно ей было в его сильных надежных руках. Его хрипловатый голос звучал нежно, убаюкивающе. Несмотря на угрожающую внешность, он вел себя, как настоящий джентльмен. Он находил общее между нею и своей сестрой, а не пользовался ее слабостью.
   – Все хорошо, Джон, – прошептала Шеннон. – Мне стало плохо не от ушиба, а от воспоминаний… их так много.
   – Нет, от ушиба, – в голосе Джона звучала твердая уверенность. – Ложись-ка спать. И, пожалуйста, не возражай. Ты расстроилась из-за нашего разговора. Раздевайся и ложись спать. Утром я пошлю за Кахнаваки. Клянусь. – Он поднял подол футболки и начал расстегивать ее джинсы.
   – Прекратите! – Шеннон села, натянутая, как струна, разочарованно глядя на Джона. – Я же просила вас не давать волю рукам!
   – Ну, нельзя же спать в такой неудобной одежде! Пояс слишком стягивает талию…
   – Прекратите!
   В карих глазах Джона заплясали зловещие зеленые огоньки. Рука решительно скользнула под футболку, бесцеремонно дернула крохотный розовый кружевной лифчик.
   – Как можно спать в этой штуковине?
   – Довольно! – Шеннон вспылила, вскочила с постели и бросилась к столу, схватив хлебный нож. В исступлении, размахивая ножом, она закричала. – За кого, черт возьми, вы принимаете меня, мистер Катлер? Там, откуда я пришла, женщины не позволяют незнакомцам раздевать их.
   – Положи нож, – невозмутимо посоветовал Джон. – Собаки нервничают. Ты что, точно также набрасывалась на Кахнаваки? Не удивительно, что он принял тебя за сумасшедшую.
   – Он не пытался раздеть меня, и едва прикоснулся ко мне. Он – джентльмен.
   Джон захохотал во все горло.
   – Неужели?
   – Откуда вы знаете о моем… нижнем белье? – прошипела Шеннон. – Стоило только поверить вам… Вы рассматривали мой лифчик, когда я спала? Признайтесь?
   – Я рассмотрел обе штучки, – Джон ухмыльнулся. – Они потрясающи, мисс Шеннон. Совсем крошечные…
   – Вы смеетесь надо мной? – живот свело в болезненной судороге. – Вы рассматривали мою грудь, рылись в моих вещах и сейчас… – Впервые после освежающего сна Шеннон почувствовала леденящий ужас. – Вы собираетесь изнасиловать меня, Джон Катлер?
   – Неужели у меня не было возможности сделать это раньше? У тебя истерика, Шеннон. Положи нож, пока не порезалась!
   Шеннон посмотрела на собак, потом на их хозяина, которому она так глупо поверила, и поняла, что он прав. Если бы он хотел, он бы уже давно изнасиловал ее. Если он намерен приставать к ней, успех ему обеспечен. Во-первых, он в два раза больше ее и сильнее. Во-вторых, у него два натасканных пса.
   – Я положу нож, если вы обещаете не приставать ко мне.
   – Клянусь! Если положишь нож, снимешь неудобную одежду, ляжешь в мою постель и будешь себя прилично вести.
   – Когда я устану… то разденусь, если вы, как подобает джентльмену, отвернетесь, пока я не лягу. Я действительно не устала. – Шеннон признала свое поражение и положила нож на стол. – Во мне столько адреналина, что я не могу ни сидеть, ни спать. Выйду пройдусь немного? Можете послать со мной убийцу Принца. Он проследит, чтобы я не убежала.
   – Я сам пойду. Ногу нужно тренировать. Надень, – Джон снял с гвоздя тяжелую меховую накидку и любезно предложил Шеннон. – Ночью на улице холодно.