Страница:
Энн махнула рукой.
– Пустое все это! У нас сейчас гораздо более серьезные проблемы на повестке дня. Ты признаешь ребенка Кэтрин?
– Конечно. Если бы я мог на ней жениться...
– Я бы тоже предпочла такой вариант развития событий. К сожалению, Кэтрин и слышать о тебе не хочет. Должна признаться, я понимаю почему.
– Я сейчас скажу ужасную для тебя вещь, Энн, но, надеюсь, у тебя хватит сил простить меня еще раз.
Энн лишь пожала плечами. Что бы ни сказал Боб, у нее и так хватало сейчас проблем, чтобы еще задумываться и над его признаниями!
– Когда мы с Кэтрин встретились в первый раз, я почти не заметил ее, она ведь тогда была совсем подростком... Но когда я увидел ее в Оксфорде, мне показалось, что мир перевернулся. Прости, Энн, но ты никогда не была такой страстной, такой трепетной, такой желанной. Ты права, мы недостаточно сильно любили друг друга... Ты прекрасная женщина, Энн, ты сделаешь счастливым любого мужчину, но...
– Хватит с меня покаяний! – взмолилась Энн. – Если честно, мне не очень приятно все это слушать. К тому же я в курсе, что я замечательная женщина. Знаешь, я даже рада, что все вот так окончилось. Мы ведь даже не были помолвлены. Вряд ли мне было бы так же просто пережить все это после нашей с тобой свадьбы. Я рада, что мы не торопились.
– Я тоже рад, – признался Боб.
– Но сейчас следует поспешить. Насколько я помню мечты Кэтрин о ее свадьбе, выпирающий живот нигде не фигурировал. Если ты действительно хочешь на ней жениться, тебе стоит приложить усилия. У нее характер Ланкастеров.
– А это значит, мне придется столкнуться с ослиным упрямством. – Боб чуть заметно улыбнулся. – Ты поможешь мне, Энн?
– Иногда я себя чувствую матерью Терезой! – Энн тяжело вздохнула. – Мне следовало бы прогнать вас обоих, а я собираюсь выступить свахой.
– Ты просто чудо, Энн! – От избытка чувств Боб поцеловал ее в щеку, но сразу же смутился и спросил:
– В каком госпитале Кэтрин?
Энн продиктовала адрес и закрыла за торопящимся к Кэтрин Бобом дверь.
И правда мать Тереза! – сердито подумала она. Убедить сестру и Боба, будто ей так легко удалось пережить это разочарование, оказалось гораздо проще, чем убедить себя.
Энн отправилась на кухню, собираясь приготовить себе хоть что-то на ужин.
Все же они поступили подло! – вдруг прокралась предательская мысль. Энн усилием воли поспешила отогнать ее, но мысль упрямо вертелась на самом крае сознания, портя настроение и аппетит.
Да, подло, но сделанного не воротишь. И даже хорошо, что все так вышло, теперь я спокойно могу целоваться с кем хочу! – подумала Энн и усмехнулась. Да и чем я лучше Кэтрин и Боба? Пусть я не спала с Фредериком, но ведь хотела этого?
Фредерик не брат Боба! – самой себе ответила Энн и в раздражении бросила вилку.
От неприятных мыслей ее оторвал телефонный звонок.
Хорошо бы это была Клер, подумала Энн. Мне сейчас нужно с кем-нибудь поговорить. По крайней мере, Клер всегда называет вещи своими именами. Если бы кто-то назвал Боба и Кэтрин предателями, мне стало бы легче. Я смогла бы защищать и оправдывать их...
Но в трубке раздался мужской баритон. Еще не понимая смысла сказанного, Энн почувствовала, как у нее подгибаются ноги, а все тело словно обдает жаром из раскаленной печи.
– Мисс Ланкастер, это Фредерик Стрейт.
– Я узнала вас, – пролепетала Энн, но тут же постаралась взять себя в руки. – Что вы хотите?
– Встретиться с вами. То, что вы меня узнали, крайне обнадеживает!
– Я же просила передать все документы мистеру Бернеру.
– Я хочу встретиться с вами не как с клиенткой, а как с очаровательной женщиной. Давайте сегодня сходим в зоопарк!
Если бы Энн не сидела, она бы точно упала.
– Куда?
– В зоопарк! Когда вы в последний раз навещали зебр и пингвинов?
– Когда Кэтрин была совсем маленькой. Много лет назад.
– Кэтрин это сестра? – уточнил Фредерик.
– Да.
– Вот и отлично! Зебры по вас соскучились.
– Думаете? – Энн сильно сомневалась в том, что зебрам есть до нее хоть какое-то дело.
– Конечно! А если бы вы знали, как страдают пингвины...
Энн рассмеялась.
А что, почему бы мне и не сходить развеяться? – вдруг подумала она, удивленная тем, что вообще способна смеяться. Зоопарк не то место, где стоит опасаться природного магнетизма Фредерика. Погода исправилась, прогуляюсь, полакомлюсь мороженым...
– Я согласна!
– Отлично! Значит, вы можете спускаться. Я уже стою перед вашим подъездом.
– Как же так? – растерялась Энн.
– Я ведь знаю о своем даре убеждения. Как быстро вы соберетесь?
Энн бросила взгляд в зеркало и поняла, что переживания последних двух суток не лучшим образом отразились на ней.
– Мне нужно как минимум полчаса. Так что поднимайтесь ко мне, мистер Стрейт, сварите кофе.
6
7
– Пустое все это! У нас сейчас гораздо более серьезные проблемы на повестке дня. Ты признаешь ребенка Кэтрин?
– Конечно. Если бы я мог на ней жениться...
– Я бы тоже предпочла такой вариант развития событий. К сожалению, Кэтрин и слышать о тебе не хочет. Должна признаться, я понимаю почему.
– Я сейчас скажу ужасную для тебя вещь, Энн, но, надеюсь, у тебя хватит сил простить меня еще раз.
Энн лишь пожала плечами. Что бы ни сказал Боб, у нее и так хватало сейчас проблем, чтобы еще задумываться и над его признаниями!
– Когда мы с Кэтрин встретились в первый раз, я почти не заметил ее, она ведь тогда была совсем подростком... Но когда я увидел ее в Оксфорде, мне показалось, что мир перевернулся. Прости, Энн, но ты никогда не была такой страстной, такой трепетной, такой желанной. Ты права, мы недостаточно сильно любили друг друга... Ты прекрасная женщина, Энн, ты сделаешь счастливым любого мужчину, но...
– Хватит с меня покаяний! – взмолилась Энн. – Если честно, мне не очень приятно все это слушать. К тому же я в курсе, что я замечательная женщина. Знаешь, я даже рада, что все вот так окончилось. Мы ведь даже не были помолвлены. Вряд ли мне было бы так же просто пережить все это после нашей с тобой свадьбы. Я рада, что мы не торопились.
– Я тоже рад, – признался Боб.
– Но сейчас следует поспешить. Насколько я помню мечты Кэтрин о ее свадьбе, выпирающий живот нигде не фигурировал. Если ты действительно хочешь на ней жениться, тебе стоит приложить усилия. У нее характер Ланкастеров.
– А это значит, мне придется столкнуться с ослиным упрямством. – Боб чуть заметно улыбнулся. – Ты поможешь мне, Энн?
– Иногда я себя чувствую матерью Терезой! – Энн тяжело вздохнула. – Мне следовало бы прогнать вас обоих, а я собираюсь выступить свахой.
– Ты просто чудо, Энн! – От избытка чувств Боб поцеловал ее в щеку, но сразу же смутился и спросил:
– В каком госпитале Кэтрин?
Энн продиктовала адрес и закрыла за торопящимся к Кэтрин Бобом дверь.
И правда мать Тереза! – сердито подумала она. Убедить сестру и Боба, будто ей так легко удалось пережить это разочарование, оказалось гораздо проще, чем убедить себя.
Энн отправилась на кухню, собираясь приготовить себе хоть что-то на ужин.
Все же они поступили подло! – вдруг прокралась предательская мысль. Энн усилием воли поспешила отогнать ее, но мысль упрямо вертелась на самом крае сознания, портя настроение и аппетит.
Да, подло, но сделанного не воротишь. И даже хорошо, что все так вышло, теперь я спокойно могу целоваться с кем хочу! – подумала Энн и усмехнулась. Да и чем я лучше Кэтрин и Боба? Пусть я не спала с Фредериком, но ведь хотела этого?
Фредерик не брат Боба! – самой себе ответила Энн и в раздражении бросила вилку.
От неприятных мыслей ее оторвал телефонный звонок.
Хорошо бы это была Клер, подумала Энн. Мне сейчас нужно с кем-нибудь поговорить. По крайней мере, Клер всегда называет вещи своими именами. Если бы кто-то назвал Боба и Кэтрин предателями, мне стало бы легче. Я смогла бы защищать и оправдывать их...
Но в трубке раздался мужской баритон. Еще не понимая смысла сказанного, Энн почувствовала, как у нее подгибаются ноги, а все тело словно обдает жаром из раскаленной печи.
– Мисс Ланкастер, это Фредерик Стрейт.
– Я узнала вас, – пролепетала Энн, но тут же постаралась взять себя в руки. – Что вы хотите?
– Встретиться с вами. То, что вы меня узнали, крайне обнадеживает!
– Я же просила передать все документы мистеру Бернеру.
– Я хочу встретиться с вами не как с клиенткой, а как с очаровательной женщиной. Давайте сегодня сходим в зоопарк!
Если бы Энн не сидела, она бы точно упала.
– Куда?
– В зоопарк! Когда вы в последний раз навещали зебр и пингвинов?
– Когда Кэтрин была совсем маленькой. Много лет назад.
– Кэтрин это сестра? – уточнил Фредерик.
– Да.
– Вот и отлично! Зебры по вас соскучились.
– Думаете? – Энн сильно сомневалась в том, что зебрам есть до нее хоть какое-то дело.
– Конечно! А если бы вы знали, как страдают пингвины...
Энн рассмеялась.
А что, почему бы мне и не сходить развеяться? – вдруг подумала она, удивленная тем, что вообще способна смеяться. Зоопарк не то место, где стоит опасаться природного магнетизма Фредерика. Погода исправилась, прогуляюсь, полакомлюсь мороженым...
– Я согласна!
– Отлично! Значит, вы можете спускаться. Я уже стою перед вашим подъездом.
– Как же так? – растерялась Энн.
– Я ведь знаю о своем даре убеждения. Как быстро вы соберетесь?
Энн бросила взгляд в зеркало и поняла, что переживания последних двух суток не лучшим образом отразились на ней.
– Мне нужно как минимум полчаса. Так что поднимайтесь ко мне, мистер Стрейт, сварите кофе.
6
– И куда мы сегодня отправимся? – спросила Энн, поправляя прическу перед зеркалом.
По просьбе Фредерика сегодня она надела вечернее платье. Это был шедевр одного начинающего модельера, которому все в один голос прочили всемирную славу. Энн вообще любила молодых дизайнеров: во-первых, они всегда предлагали что-то новое, а во-вторых, их изделия стоили не так уж дорого. Сегодня на ней было облегающее платье цвета индиго. Плотный эластичный материал затягивал ее талию не хуже корсета, выгодно подчеркивая мягкие линии фигуры. Но к полу платье расширялось и струилось по ногам, словно потоки воды. Обнаженные плечи Энн прикрыла шарфом, вышитым золотой нитью тем же рисунком, что и подол платья.
К этому платью идеально подошли бы сапфиры, но Энн не могла себе позволить такую роскошь. По крайней мере, пока, как она искренне надеялась. Так что уши и шея Энн были свободны.
Фредерик восхищенно любовался Энн. Несколько локонов короткой стрижки Энн игривыми завитками опустились на затылок. Маленькая, чуть заметная родинка возле ключицы волновала Фредерика, пробуждая его воображение. Сегодня ему с трудом удалось взять себя в руки.
Энн удивленно посмотрела на молчащего Фредерика и поинтересовалась насмешливо:
– Ты онемел от восторга?
– Попробуй тут не онеметь! – Фредерик усмехнулся. – Сегодня ты прекрасна, словно античная статуя.
– Вот это комплимент. – Энн еще раз придирчиво осмотрела макияж, на который потратила почти два часа, хотя неискушенному человеку показалось бы, что она лишь слегка выделила тенями глаза, подчеркнула и без того длинные ресницы тушью и чуть мазнула губы блеском. – Насколько я помню, античные статуи до сих пор считаются идеалом красоты?
– Греки понимали под красотой гармоничность и пропорциональность. То есть то, что превыше всего ценит каждый настоящий художник.
– Иногда я не знаю, как реагировать на твои комплименты, – призналась Энн. – Так куда мы идем?
– Сегодня мы пойдем в оперу. У меня два билета в ложу на «Мадам Баттерфляй».
– Вот это да! – Энн еле сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши.
– Ты любишь оперу? – удивился Фредерик.
– Обожаю! Но у меня в последние годы не было возможности ходить туда. Пока родители были живы, мы раз в месяц обязательно посещали Королевскую оперу.
– Значит, у тебя сегодня будет день воспоминаний.
– Ты просто чудо, Фредерик! – восторженно воскликнула Энн и от избытка чувств бросилась ему на шею.
Последнюю неделю они встречались каждый день. Энн была очень рада появлению Фредерика: расследование на работе продолжалось и работать она не могла, Кэтрин все так же лежала в больнице, и к ней пускали не больше чем на полчаса в день. Энн просто не знала бы, куда себя деть, если бы не каждодневные прогулки с Фредериком.
Теперь Энн с усмешкой вспоминала свои обвинения в том, что Фредерик сломал ее идеальную жизнь. Да, все полетело вверх тормашками, но Энн считала себя достаточно здравомыслящим человеком, чтобы не нарушать причинно-следственные связи. Конечно, теперь ее жизнь будет другой, более непредсказуемой, но и более увлекательной.
Энн не могла понять только одно: после неожиданного поцелуя в доме дяди Фредерик больше не сделал ни одной попытки сблизиться с ней. Он вел себя как истинный джентльмен, чем удивлял Энн, которая чуть ли не каждый вечер настраивала себя на решительный отпор. Правда, сегодня она была готова уступить просьбе, окажись та достаточно настойчивой.
Смущенный Фредерик отстранил от себя Энн и отвел глаза. Если бы она только знала, чего ему стоило сдерживаться все эти дни! Особенно когда они встречались вечером в уютном кафе или сидели рядом в кинотеатре... Фредерику иногда начинало казаться, что он просто не выдержит еще одного такого свидания.
– Пожалуй, нам пора, – пробормотал он.
Энн удивленно посмотрела на Фредерика, но решила ничего не уточнять. Ей-то спешить некуда.
– Да, конечно! – легко согласилась она. – Помню, когда мне было пятнадцать, папа использовал либретто «Мадам Баттерфляй», чтобы объяснить мне, какими нехорошими могут быть мужчины.
– У тебя было интересное детство, – хмыкнул Фредерик.
– И не говори! – согласилась Энн и тепло улыбнулась, вспоминая о родителях.
– А где сейчас твоя сестра?
Энн тяжело вздохнула.
– Если честно, мне трудно говорить об этом.
– И не надо, – легко отступил Фредерик. – У нас с тобой вся жизнь впереди, еще успеешь рассказать мне все, что я хочу знать о тебе.
Энн предпочла промолчать. До сих пор она не воспринимала отношения с Фредериком как что-то серьезное. Энн честно признавалась себе, что после всего пережитого, после предательства сестры и Боба ей будет сложно вновь решиться на серьезные стабильные отношения. Роман с Фредериком казался ей наилучшим выходом в данной ситуации: рядом с ним было легко и спокойно. Он ни о чем не просил, она ничего не обещала. Именно то, что нужно для лечения сердечных ран. И вот вдруг Фредерик прямо говорит, что намерен продолжать эти отношения до конца жизни!
– А почему ты меня никогда ни о чем не спрашиваешь? – спросил он.
– Если честно, мне нравится открывать в тебе все новые и новые грани. За последнюю неделю я, например, поняла, что все эти твои хулиганские выходки в доме моего дяди – наносное. На самом деле ты истинный джентльмен.
– Это потому, что я к тебе не пристаю?
– Фредерик, ну зачем ты разрушаешь мои иллюзии? – укоризненно спросила Энн.
– Прошу прощения.
Фредерик галантным жестом распахнул дверцу такси и помог Энн сесть.
– Так-то лучше! – одобрила она.
На обратном пути Энн была странно задумчива и молчалива. Фредерик прекрасно понимал ее состояние и тоже молчал всю дорогу. Когда такси остановилось перед домом Энн, он осторожно тронул ее за плечо.
– Мы уже приехали.
– Надо же! – встрепенулась Энн. – Я так задумалась, что и не заметила.
Фредерик помог ей выйти.
– Может быть, зайдешь ко мне на чашку чаю? – с надеждой спросила она.
– Ты уверена?
– Ох, вы, мужчины, все одинаковы! Я сказала: на чашку чаю! – воскликнула Энн. И уже тише добавила: – Мне просто очень хочется с тобой поговорить.
Фредерик улыбнулся.
– Конечно зайду. И даже собственноручно заварю чай. Твой наряд великолепен, но мне кажется, что тебе ужасно хочется вылезти из этой кожи.
– Ты прав. – Энн тяжело вздохнула. – Я понимаю, почему дамы в корсетах так часто падали в обморок. Но, по крайней мере, я надела это платье хотя бы один раз! Кэтрин, когда его увидела, сразу же сказала, что оно так и провисит в моем шкафу.
Через пятнадцать минут, переодевшись в уютный домашний костюм, она уже сидела на диване и держала в руках чашку с дымящимся чаем.
Фредерик сидел рядом в кресле; он снял пиджак и ослабил галстук. Тщательно уложенные волосы теперь были взъерошены.
– Тебе так гораздо лучше, – похвалила его Энн. – Так ты больше похож на хамоватого искусствоведа.
– А я и есть хамоватый искусствовед.
– Какой потрясающий чай! – Энн с удовольствием сделала большой глоток. – Мне иногда кажется, за что бы ты ни взялся, ты все сделаешь идеально.
– Ты не права: я совершенно не умею обращаться с молотком и прочими инструментами. Правда, я и не берусь за гвозди, – добавил он, подумав.
Энн чуть заметно улыбнулась.
– Что-то ты совсем загрустила. – Фредерик недовольно покачал головой. – Я-то думал, ты будешь весела и полна впечатлений.
– Буду говорить в доступных для тебя понятиях. – Уголки ее четко очерченных губ слегка приподнялись. – У меня сегодня случился катарсис. А ведь это не всегда приятное чувство...
– Понятно. – Фредерик поставил свой чай на столик и наклонился к Энн. – «Очищение духа при помощи страха и сострадания». Аристотель. И что же тебя сегодня так напугало? Или ты просто сострадаешь несчастной мадам Баттерфляй?
– Страха я не испытывала. Я сострадаю несчастной мадам Баттерфляй. Только сейчас я до конца поняла ее трагедию.
– Интересно было бы послушать! – Фредерик и правда выглядел очень заинтересованным.
– Как искусствоведу? – спросила Энн.
– Нет, как человеку, которому ты нравишься с каждым днем все больше и больше.
Фредерик тепло ей улыбнулся, и Энн улыбнулась в ответ. Этот рыжий слегка ненормальный мужчина играючи сумел очаровать ее.
– Беда мадам Баттерфляй не столько в том, что ее бросил возлюбленный, сколько в том, что он ее предал. Пережить предательство близкого человека так сложно...
– Мне кажется, тебе стоит рассказать о том, что же с тобой произошло в эти дни, – предложил Фредерик.
Энн кивнула.
– Я не знаю, говорила я тебе или нет, но еще совсем недавно у меня был почти жених.
– Не очень хорошо понимаю, что ты имеешь в виду под словосочетанием «почти жених».
– Мы так и не объявили о своей помолвке, но только потому, что у нас постоянно не хватало времени.
– Ясно. Скажу честно, меня радует, что ты говоришь о нем в прошедшем времени.
– Да, ты прав, мы расстались. – Энн вновь замолчала и принялась разглядывать дно чашки.
– И ты из-за этого так переживаешь? Многие расстаются. Не могу сказать, что это хорошо, но это... Нормально, что ли? Любовь имеет свойство заканчиваться.
– Закончить роман можно по-разному. Боб сделал это экстравагантно. Неделю назад ко мне приехала сестра и сообщила, что ждет ребенка.
– Это же замечательно! Только при чем тут... – Фредерик умолк, начиная понимать, в чем дело.
Энн грустно улыбнулась.
– Ты правильно догадался. Боб – отец ребенка моей сестры.
– Как же так?.. – Наверное, впервые в жизни Фредерик не знал, что сказать.
– Он уже два месяца спал с Кэтрин и все никак не мог мне признаться. Кэтрин тоже хороша!
– Но ведь Боб твой, как ты выразилась, почти жених?!
– Мне кажется, они сами до сих пор никак не могут понять, как же такое вообще могло произойти. Ты удивишься, но и Кэтрин, и Боб люди порядочные. Им так же было тяжело все это пережить. Но, как ты сказал, любовь проходит, а иногда она приходит без нашего на то желания.
– В общем, ты их простила, – резюмировал Фредерик.
– А что мне оставалось делать? Ты же знаешь историю нашей семьи. Я не хотела окончить свои дни, как Кристофер Ланкастер. Да и потом, для меня Кэтрин носит в первую очередь моего племянника или племянницу, а уж потом ребенка Боба. Так что я постаралась убедить себя в том, что ничего страшного не произошло.
– Ты очень сильная женщина. – Янтарные глаза Фредерика горели восхищением.
– Я вовсе не такая сильная, обстоятельства сложились так, что у меня не осталось выбора. К тому же, если бы мы с Бобом не расстались тем или иным образом, я не смогла бы сейчас сидеть рядом с тобой и пить потрясающе вкусный чай.
– Ты во всем стараешься находить плюсы?
– Конечно! Лучше видеть наполовину полный стакан, чем наполовину пустой. – Энн помолчала. – Вообще-то я даже рада тому, что все это произошло: мы с Бобом никогда не любили друг друга так, как мне этого хотелось бы. Это были чисто деловые отношения: ему нужна была постоянная женщина, мне – мужчина. Мы все понимали и старательно делали вид, что любим друг друга. Ну не говорить же открыто, что это всего лишь сделка?!
– Ты самая чудесная женщина на этой планете!
Фредерик осторожно поставил чашку на стол и взял холодные пальцы Энн в свои ладони.
– Вот еще бы у тебя были горячие руки...
– Хватит того, что у меня холодная голова, – рассмеялась Энн.
– А мне кажется, ты вполне способна на безумства!
– Для того чтобы я решилась на что-то экстраординарное, повод должен быть достаточным.
– Ты взвесишь все за и против и лишь потом кинешься в омут головой?
– А как же! Я все-таки менеджер. Пусть пока и без работы.
Фредерик сочувственно покачал головой. О том, что в отношении Энн начато расследование, он уже знал.
– Не переживай, они скоро разберутся во всем и еще будут перед тобой извиняться.
– Хорошо бы поскорее. Мне очень не хочется продавать дядин дом и коллекцию.
– У тебя материальные проблемы?
– Пока нет, но, как только Кэтрин родит, они сразу же появятся.
– Где-то я читал, что содержание двух собак обходится владельцам как содержание одного ребенка.
– К чему это ты? – удивилась Энн.
– Просто хотел вывести тебя из ступора.
– Удалось! – весело рассмеялась она.
– Ладно, уже поздно, мне пора.
– Может быть... – Она не окончила фразу и покраснела, но все же не отвела глаз.
– Не надо, Энн, – тихо попросил Фредерик. – Я ведь могу и не справиться с собой.
Он осторожно провел пальцем по ее подбородку. Энн чувствовала тепло его тела, чувствовала его напряжение. Как ей хотелось, чтобы Фредерик сделал всего один шаг, разделяющий их!
– Я помню вкус твоих губ, будто только что поцеловал тебя, – хриплым шепотом сказал он.
– Тогда останься! – попросила Энн.
Фредерик покачал головой и отступил на один шаг.
– Прости, но не сегодня. Утром ты будешь сожалеть. – Он больше не сказал ни слова и лишь поцеловал Энн на прощание в лоб, как старший брат.
Это он удивительный человек, а я – ординарная женщина, каких много на этой планете! Думала, что ему нужен от меня только секс, и уже была готова обвинить во всех грехах, сказать, что он такой же, как и другие мужчины. Надеюсь, когда-нибудь он сделает этот шаг, и тогда я стану самой счастливой женщиной! – подумала Энн, когда за Фредериком закрылась дверь. Или этот мужчина будет со мной, или он сведет меня с ума. Впрочем, одно другому не мешает.
Она тяжело вздохнула и отправилась спать. Большая удобная кровать показалась этой ночью Энн удивительно холодной.
По просьбе Фредерика сегодня она надела вечернее платье. Это был шедевр одного начинающего модельера, которому все в один голос прочили всемирную славу. Энн вообще любила молодых дизайнеров: во-первых, они всегда предлагали что-то новое, а во-вторых, их изделия стоили не так уж дорого. Сегодня на ней было облегающее платье цвета индиго. Плотный эластичный материал затягивал ее талию не хуже корсета, выгодно подчеркивая мягкие линии фигуры. Но к полу платье расширялось и струилось по ногам, словно потоки воды. Обнаженные плечи Энн прикрыла шарфом, вышитым золотой нитью тем же рисунком, что и подол платья.
К этому платью идеально подошли бы сапфиры, но Энн не могла себе позволить такую роскошь. По крайней мере, пока, как она искренне надеялась. Так что уши и шея Энн были свободны.
Фредерик восхищенно любовался Энн. Несколько локонов короткой стрижки Энн игривыми завитками опустились на затылок. Маленькая, чуть заметная родинка возле ключицы волновала Фредерика, пробуждая его воображение. Сегодня ему с трудом удалось взять себя в руки.
Энн удивленно посмотрела на молчащего Фредерика и поинтересовалась насмешливо:
– Ты онемел от восторга?
– Попробуй тут не онеметь! – Фредерик усмехнулся. – Сегодня ты прекрасна, словно античная статуя.
– Вот это комплимент. – Энн еще раз придирчиво осмотрела макияж, на который потратила почти два часа, хотя неискушенному человеку показалось бы, что она лишь слегка выделила тенями глаза, подчеркнула и без того длинные ресницы тушью и чуть мазнула губы блеском. – Насколько я помню, античные статуи до сих пор считаются идеалом красоты?
– Греки понимали под красотой гармоничность и пропорциональность. То есть то, что превыше всего ценит каждый настоящий художник.
– Иногда я не знаю, как реагировать на твои комплименты, – призналась Энн. – Так куда мы идем?
– Сегодня мы пойдем в оперу. У меня два билета в ложу на «Мадам Баттерфляй».
– Вот это да! – Энн еле сдержалась, чтобы не захлопать в ладоши.
– Ты любишь оперу? – удивился Фредерик.
– Обожаю! Но у меня в последние годы не было возможности ходить туда. Пока родители были живы, мы раз в месяц обязательно посещали Королевскую оперу.
– Значит, у тебя сегодня будет день воспоминаний.
– Ты просто чудо, Фредерик! – восторженно воскликнула Энн и от избытка чувств бросилась ему на шею.
Последнюю неделю они встречались каждый день. Энн была очень рада появлению Фредерика: расследование на работе продолжалось и работать она не могла, Кэтрин все так же лежала в больнице, и к ней пускали не больше чем на полчаса в день. Энн просто не знала бы, куда себя деть, если бы не каждодневные прогулки с Фредериком.
Теперь Энн с усмешкой вспоминала свои обвинения в том, что Фредерик сломал ее идеальную жизнь. Да, все полетело вверх тормашками, но Энн считала себя достаточно здравомыслящим человеком, чтобы не нарушать причинно-следственные связи. Конечно, теперь ее жизнь будет другой, более непредсказуемой, но и более увлекательной.
Энн не могла понять только одно: после неожиданного поцелуя в доме дяди Фредерик больше не сделал ни одной попытки сблизиться с ней. Он вел себя как истинный джентльмен, чем удивлял Энн, которая чуть ли не каждый вечер настраивала себя на решительный отпор. Правда, сегодня она была готова уступить просьбе, окажись та достаточно настойчивой.
Смущенный Фредерик отстранил от себя Энн и отвел глаза. Если бы она только знала, чего ему стоило сдерживаться все эти дни! Особенно когда они встречались вечером в уютном кафе или сидели рядом в кинотеатре... Фредерику иногда начинало казаться, что он просто не выдержит еще одного такого свидания.
– Пожалуй, нам пора, – пробормотал он.
Энн удивленно посмотрела на Фредерика, но решила ничего не уточнять. Ей-то спешить некуда.
– Да, конечно! – легко согласилась она. – Помню, когда мне было пятнадцать, папа использовал либретто «Мадам Баттерфляй», чтобы объяснить мне, какими нехорошими могут быть мужчины.
– У тебя было интересное детство, – хмыкнул Фредерик.
– И не говори! – согласилась Энн и тепло улыбнулась, вспоминая о родителях.
– А где сейчас твоя сестра?
Энн тяжело вздохнула.
– Если честно, мне трудно говорить об этом.
– И не надо, – легко отступил Фредерик. – У нас с тобой вся жизнь впереди, еще успеешь рассказать мне все, что я хочу знать о тебе.
Энн предпочла промолчать. До сих пор она не воспринимала отношения с Фредериком как что-то серьезное. Энн честно признавалась себе, что после всего пережитого, после предательства сестры и Боба ей будет сложно вновь решиться на серьезные стабильные отношения. Роман с Фредериком казался ей наилучшим выходом в данной ситуации: рядом с ним было легко и спокойно. Он ни о чем не просил, она ничего не обещала. Именно то, что нужно для лечения сердечных ран. И вот вдруг Фредерик прямо говорит, что намерен продолжать эти отношения до конца жизни!
– А почему ты меня никогда ни о чем не спрашиваешь? – спросил он.
– Если честно, мне нравится открывать в тебе все новые и новые грани. За последнюю неделю я, например, поняла, что все эти твои хулиганские выходки в доме моего дяди – наносное. На самом деле ты истинный джентльмен.
– Это потому, что я к тебе не пристаю?
– Фредерик, ну зачем ты разрушаешь мои иллюзии? – укоризненно спросила Энн.
– Прошу прощения.
Фредерик галантным жестом распахнул дверцу такси и помог Энн сесть.
– Так-то лучше! – одобрила она.
На обратном пути Энн была странно задумчива и молчалива. Фредерик прекрасно понимал ее состояние и тоже молчал всю дорогу. Когда такси остановилось перед домом Энн, он осторожно тронул ее за плечо.
– Мы уже приехали.
– Надо же! – встрепенулась Энн. – Я так задумалась, что и не заметила.
Фредерик помог ей выйти.
– Может быть, зайдешь ко мне на чашку чаю? – с надеждой спросила она.
– Ты уверена?
– Ох, вы, мужчины, все одинаковы! Я сказала: на чашку чаю! – воскликнула Энн. И уже тише добавила: – Мне просто очень хочется с тобой поговорить.
Фредерик улыбнулся.
– Конечно зайду. И даже собственноручно заварю чай. Твой наряд великолепен, но мне кажется, что тебе ужасно хочется вылезти из этой кожи.
– Ты прав. – Энн тяжело вздохнула. – Я понимаю, почему дамы в корсетах так часто падали в обморок. Но, по крайней мере, я надела это платье хотя бы один раз! Кэтрин, когда его увидела, сразу же сказала, что оно так и провисит в моем шкафу.
Через пятнадцать минут, переодевшись в уютный домашний костюм, она уже сидела на диване и держала в руках чашку с дымящимся чаем.
Фредерик сидел рядом в кресле; он снял пиджак и ослабил галстук. Тщательно уложенные волосы теперь были взъерошены.
– Тебе так гораздо лучше, – похвалила его Энн. – Так ты больше похож на хамоватого искусствоведа.
– А я и есть хамоватый искусствовед.
– Какой потрясающий чай! – Энн с удовольствием сделала большой глоток. – Мне иногда кажется, за что бы ты ни взялся, ты все сделаешь идеально.
– Ты не права: я совершенно не умею обращаться с молотком и прочими инструментами. Правда, я и не берусь за гвозди, – добавил он, подумав.
Энн чуть заметно улыбнулась.
– Что-то ты совсем загрустила. – Фредерик недовольно покачал головой. – Я-то думал, ты будешь весела и полна впечатлений.
– Буду говорить в доступных для тебя понятиях. – Уголки ее четко очерченных губ слегка приподнялись. – У меня сегодня случился катарсис. А ведь это не всегда приятное чувство...
– Понятно. – Фредерик поставил свой чай на столик и наклонился к Энн. – «Очищение духа при помощи страха и сострадания». Аристотель. И что же тебя сегодня так напугало? Или ты просто сострадаешь несчастной мадам Баттерфляй?
– Страха я не испытывала. Я сострадаю несчастной мадам Баттерфляй. Только сейчас я до конца поняла ее трагедию.
– Интересно было бы послушать! – Фредерик и правда выглядел очень заинтересованным.
– Как искусствоведу? – спросила Энн.
– Нет, как человеку, которому ты нравишься с каждым днем все больше и больше.
Фредерик тепло ей улыбнулся, и Энн улыбнулась в ответ. Этот рыжий слегка ненормальный мужчина играючи сумел очаровать ее.
– Беда мадам Баттерфляй не столько в том, что ее бросил возлюбленный, сколько в том, что он ее предал. Пережить предательство близкого человека так сложно...
– Мне кажется, тебе стоит рассказать о том, что же с тобой произошло в эти дни, – предложил Фредерик.
Энн кивнула.
– Я не знаю, говорила я тебе или нет, но еще совсем недавно у меня был почти жених.
– Не очень хорошо понимаю, что ты имеешь в виду под словосочетанием «почти жених».
– Мы так и не объявили о своей помолвке, но только потому, что у нас постоянно не хватало времени.
– Ясно. Скажу честно, меня радует, что ты говоришь о нем в прошедшем времени.
– Да, ты прав, мы расстались. – Энн вновь замолчала и принялась разглядывать дно чашки.
– И ты из-за этого так переживаешь? Многие расстаются. Не могу сказать, что это хорошо, но это... Нормально, что ли? Любовь имеет свойство заканчиваться.
– Закончить роман можно по-разному. Боб сделал это экстравагантно. Неделю назад ко мне приехала сестра и сообщила, что ждет ребенка.
– Это же замечательно! Только при чем тут... – Фредерик умолк, начиная понимать, в чем дело.
Энн грустно улыбнулась.
– Ты правильно догадался. Боб – отец ребенка моей сестры.
– Как же так?.. – Наверное, впервые в жизни Фредерик не знал, что сказать.
– Он уже два месяца спал с Кэтрин и все никак не мог мне признаться. Кэтрин тоже хороша!
– Но ведь Боб твой, как ты выразилась, почти жених?!
– Мне кажется, они сами до сих пор никак не могут понять, как же такое вообще могло произойти. Ты удивишься, но и Кэтрин, и Боб люди порядочные. Им так же было тяжело все это пережить. Но, как ты сказал, любовь проходит, а иногда она приходит без нашего на то желания.
– В общем, ты их простила, – резюмировал Фредерик.
– А что мне оставалось делать? Ты же знаешь историю нашей семьи. Я не хотела окончить свои дни, как Кристофер Ланкастер. Да и потом, для меня Кэтрин носит в первую очередь моего племянника или племянницу, а уж потом ребенка Боба. Так что я постаралась убедить себя в том, что ничего страшного не произошло.
– Ты очень сильная женщина. – Янтарные глаза Фредерика горели восхищением.
– Я вовсе не такая сильная, обстоятельства сложились так, что у меня не осталось выбора. К тому же, если бы мы с Бобом не расстались тем или иным образом, я не смогла бы сейчас сидеть рядом с тобой и пить потрясающе вкусный чай.
– Ты во всем стараешься находить плюсы?
– Конечно! Лучше видеть наполовину полный стакан, чем наполовину пустой. – Энн помолчала. – Вообще-то я даже рада тому, что все это произошло: мы с Бобом никогда не любили друг друга так, как мне этого хотелось бы. Это были чисто деловые отношения: ему нужна была постоянная женщина, мне – мужчина. Мы все понимали и старательно делали вид, что любим друг друга. Ну не говорить же открыто, что это всего лишь сделка?!
– Ты самая чудесная женщина на этой планете!
Фредерик осторожно поставил чашку на стол и взял холодные пальцы Энн в свои ладони.
– Вот еще бы у тебя были горячие руки...
– Хватит того, что у меня холодная голова, – рассмеялась Энн.
– А мне кажется, ты вполне способна на безумства!
– Для того чтобы я решилась на что-то экстраординарное, повод должен быть достаточным.
– Ты взвесишь все за и против и лишь потом кинешься в омут головой?
– А как же! Я все-таки менеджер. Пусть пока и без работы.
Фредерик сочувственно покачал головой. О том, что в отношении Энн начато расследование, он уже знал.
– Не переживай, они скоро разберутся во всем и еще будут перед тобой извиняться.
– Хорошо бы поскорее. Мне очень не хочется продавать дядин дом и коллекцию.
– У тебя материальные проблемы?
– Пока нет, но, как только Кэтрин родит, они сразу же появятся.
– Где-то я читал, что содержание двух собак обходится владельцам как содержание одного ребенка.
– К чему это ты? – удивилась Энн.
– Просто хотел вывести тебя из ступора.
– Удалось! – весело рассмеялась она.
– Ладно, уже поздно, мне пора.
– Может быть... – Она не окончила фразу и покраснела, но все же не отвела глаз.
– Не надо, Энн, – тихо попросил Фредерик. – Я ведь могу и не справиться с собой.
Он осторожно провел пальцем по ее подбородку. Энн чувствовала тепло его тела, чувствовала его напряжение. Как ей хотелось, чтобы Фредерик сделал всего один шаг, разделяющий их!
– Я помню вкус твоих губ, будто только что поцеловал тебя, – хриплым шепотом сказал он.
– Тогда останься! – попросила Энн.
Фредерик покачал головой и отступил на один шаг.
– Прости, но не сегодня. Утром ты будешь сожалеть. – Он больше не сказал ни слова и лишь поцеловал Энн на прощание в лоб, как старший брат.
Это он удивительный человек, а я – ординарная женщина, каких много на этой планете! Думала, что ему нужен от меня только секс, и уже была готова обвинить во всех грехах, сказать, что он такой же, как и другие мужчины. Надеюсь, когда-нибудь он сделает этот шаг, и тогда я стану самой счастливой женщиной! – подумала Энн, когда за Фредериком закрылась дверь. Или этот мужчина будет со мной, или он сведет меня с ума. Впрочем, одно другому не мешает.
Она тяжело вздохнула и отправилась спать. Большая удобная кровать показалась этой ночью Энн удивительно холодной.
7
Утром Энн разбудил звонок в дверь. Она недовольно подняла голову с подушки. За последнюю неделю Энн уже привыкла вставать поздно, она даже была немного рада тому, что началось это расследование. У нее было стойкое ощущение, будто она находится в отпуске. Впрочем, в последние четыре года, как только Кэтрин поступила в колледж, Энн ни разу не уходила в отпуск и уж тем более не болела. Только сейчас она начала понимать, как прекрасно иногда просто остаться дома и побездельничать.
Часы показывали четверть девятого, а настойчивый посетитель все так же звонил в дверь.
Кто бы это ни был, он помешал досмотреть какой-то интереснейший сон! – сердито подумала Энн, но все же встала, накинула халат и отправилась открывать дверь.
На пороге стоял высокий худощавый молодой человек.
– Вы кто? – не слишком вежливо спросила заспанная Энн.
– Сержант Седрик Гроувер. Могу я войти? – Его тонкие, хрупкие, словно у женщины или у скрипача, пальцы нервно дергались, живя какой-то своей, отдельной жизнью.
Энн открыла дверь шире, впуская визитера.
– Что вам от меня нужно? Я вроде бы ничего противоправного не совершала.
– К вам у полиции нет никаких претензий, – успокоил ее сержант. – Я здесь не для того, чтобы арестовать вас, а для того, чтобы защитить.
Энн окинула выразительным взглядом его тощую нескладную фигуру и хмыкнула. Гроувер предпочел не обращать внимания на этот выпад.
– Думаю, вы слышали, что в городе появился маньяк?
– В этом безумном городе маньяки появляются каждый день. И что же из этого следует? Вы теперь всех женщин будете обеспечивать охраной?
– Не язвите, мисс Ланкастер. Этот маньяк, мы назвали его Сэм Короткая Стрижка, очень, очень опасен. На его счету уже больше пятнадцати жертв. И это только те случаи, о которых мы знаем. Он предпочитает женщин с короткой стрижкой, впрочем, о том, что у них были короткие стрижки, мы узнавали только после установления личности. Все жертвы были так изуродованы, что опознать их было просто невозможно. В этом нет ничего удивительного: в жутких страданиях женщины проживали несколько дней. Несколько дней ада.
Энн невольно сглотнула.
– А при чем тут я? – спросила она. – Кроме того, что у меня короткая стрижка.
– Вы будете следующей жертвой.
– Как... Откуда... – Ноги Энн подкосились, и она просто упала на диван.
– Может быть, вам стоит выпить чаю? – участливо спросил сержант Гроувер.
– В баре есть бутылка виски. Будьте так добры, налейте мне, – слабым голосом попросила Энн. Она не любила алкоголь и никогда не пила ничего крепче сухого вина, но сейчас почувствовала настоятельную потребность в виски, которое использовала раньше исключительно в кулинарных целях.
Сержант Гроувер понимающе кивнул и довольно щедро плеснул в широкий толстостенный стакан остро пахнущей жидкости. Дрожащими руками Энн взяла стакан и залпом выпила все, но тут же закашлялась и схватилась за горло.
– Воды? – спросил сержант.
Энн быстро закивала. Через несколько секунд Гроувер вернулся с кухни с полным стаканом воды. Энн сразу же стало легче, но предательски закружилась голова.
– А как вы узнали, что мне грозит опасность? – спросила она, придя в себя.
– Мы накрыли его логово. К сожалению, самого маньяка схватить не удалось. Но мы нашли у него ваши фотографии, все координаты, нашли даже несколько ваших вещиц. У вас ведь пропадали вещи в последнее время?
Энн задумалась.
– Носовой платок – но я их всегда теряю. Ручка – правда, мне кажется, ее просто кто-то забрал, когда я давала подписать бумаги...
– Их мы и нашли. Но вернуть пока не сможем: все это вещественные доказательства.
– Конечно, конечно! – легко согласилась Энн. – А вы уверены, что это мои вещи?
– Как выглядел платок?
– Белый, с кружевной каймой и вышитыми гладью анютиными глазками. А еще я в уголке испачкала его чернилами, но он мне все равно очень нравился!
– А ручка?
– Золотистый паркер с моей монограммой.
– Теперь нет сомнений. Именно ваши вещи мы нашли в логове маньяка. Мне очень не хочется вас запугивать, мисс Ланкастер, но даже если бы вещи оказались не вашими... Все стены были увешаны вашими снимками. Он уже давно следит за вами, мисс Ланкастер. Он всегда так делает, прежде чем напасть. Сэм старается узнать все о своей жертве, пытается найти ее слабые стороны, изучает ниточки, за которые ее можно дергать. У вас ведь тоже есть слабости, мисс Ланкастер?
– Да, моя сестра, например. Она сейчас ждет ребенка. Вы обеспечите ей защиту?
– Ваша сестра уже под тайным наблюдением. Мы стараемся сделать так, чтобы преступник не узнал, что нам уже все известно. Пусть думает, будто вы все так же одиноки и беззащитны.
– Но я вовсе не одинока! – воскликнула Энн. Она вспомнила о Фредерике, вспомнила его крепкие, надежные руки и поняла, что теперь рядом есть человек, способный ее защитить. – Мой друг Фредерик Стрейт...
– Как долго вы знаете мистера Стрейта? – перебил ее сержант Гроувер.
– Больше недели.
Полицейский выразительно усмехнулся.
– Я ему полностью доверяю! – сердито бросила Энн и сложила руки на груди.
– Не спорю. Но ни одну жертву маньяк не утаскивал силой, все ему доверяли. Он умеет войти в доверие к женщине.
– Хотите сказать, вы подозреваете Фредерика?
Сержант Гроувер пожал плечами.
– Мы проверим его. Но для проверки нужно время. В любом случае, теперь я буду рядом с вами день и ночь.
– Как же так? – растерялась Энн.
– Конечно, у вас возникнут определенные затруднения. Но, согласитесь, мисс Ланкастер, жизнь дороже.
– Дороже, – согласилась Энн.
– Вот и отлично. Где бы я мог разместиться?
– Вы хотите сказать, что теперь будете у меня жить?
– А как же иначе? Ваш дом под постоянным наблюдением, но лучше мне все же быть рядом с вами.
– Вы не можете у меня жить!
– Почему же?
– Я одинокая женщина, пойдут сплетни и пересуды. И как я объясню ваше присутствие Фредерику?
– Скажете, что я ваш двоюродный брат.
– Он уже знает, что у меня нет родственников, кроме сестры.
– Скажете, что я родственник вашей близкой подруги. Она попросила вас приютить меня на несколько дней.
– В Лондоне полно гостиниц. Лучше я скажу Фредерику правду.
– Нет, – твердо сказал сержант Гроувер. – Ваш Фредерик так же находится под подозрением. Вы же не хотите, чтобы маньяк сбежал?
– Не хочу, конечно, но я не собираюсь жить в одном доме с молодым мужчиной! О! А если вы быстренько проверите Фредерика, выясните, что он вне подозрений, и я попрошу его временно пожить со мной?
Энн была довольна своей идеей, но на лице сержанта Гроувера такого довольствия не читалось.
– Как вы не понимаете, мисс Ланкастер, мы ведь это делаем только ради вас! Думаете, мне очень приятно объяснять своей девушке, почему я буду жить у молодой симпатичной женщины несколько недель?
Часы показывали четверть девятого, а настойчивый посетитель все так же звонил в дверь.
Кто бы это ни был, он помешал досмотреть какой-то интереснейший сон! – сердито подумала Энн, но все же встала, накинула халат и отправилась открывать дверь.
На пороге стоял высокий худощавый молодой человек.
– Вы кто? – не слишком вежливо спросила заспанная Энн.
– Сержант Седрик Гроувер. Могу я войти? – Его тонкие, хрупкие, словно у женщины или у скрипача, пальцы нервно дергались, живя какой-то своей, отдельной жизнью.
Энн открыла дверь шире, впуская визитера.
– Что вам от меня нужно? Я вроде бы ничего противоправного не совершала.
– К вам у полиции нет никаких претензий, – успокоил ее сержант. – Я здесь не для того, чтобы арестовать вас, а для того, чтобы защитить.
Энн окинула выразительным взглядом его тощую нескладную фигуру и хмыкнула. Гроувер предпочел не обращать внимания на этот выпад.
– Думаю, вы слышали, что в городе появился маньяк?
– В этом безумном городе маньяки появляются каждый день. И что же из этого следует? Вы теперь всех женщин будете обеспечивать охраной?
– Не язвите, мисс Ланкастер. Этот маньяк, мы назвали его Сэм Короткая Стрижка, очень, очень опасен. На его счету уже больше пятнадцати жертв. И это только те случаи, о которых мы знаем. Он предпочитает женщин с короткой стрижкой, впрочем, о том, что у них были короткие стрижки, мы узнавали только после установления личности. Все жертвы были так изуродованы, что опознать их было просто невозможно. В этом нет ничего удивительного: в жутких страданиях женщины проживали несколько дней. Несколько дней ада.
Энн невольно сглотнула.
– А при чем тут я? – спросила она. – Кроме того, что у меня короткая стрижка.
– Вы будете следующей жертвой.
– Как... Откуда... – Ноги Энн подкосились, и она просто упала на диван.
– Может быть, вам стоит выпить чаю? – участливо спросил сержант Гроувер.
– В баре есть бутылка виски. Будьте так добры, налейте мне, – слабым голосом попросила Энн. Она не любила алкоголь и никогда не пила ничего крепче сухого вина, но сейчас почувствовала настоятельную потребность в виски, которое использовала раньше исключительно в кулинарных целях.
Сержант Гроувер понимающе кивнул и довольно щедро плеснул в широкий толстостенный стакан остро пахнущей жидкости. Дрожащими руками Энн взяла стакан и залпом выпила все, но тут же закашлялась и схватилась за горло.
– Воды? – спросил сержант.
Энн быстро закивала. Через несколько секунд Гроувер вернулся с кухни с полным стаканом воды. Энн сразу же стало легче, но предательски закружилась голова.
– А как вы узнали, что мне грозит опасность? – спросила она, придя в себя.
– Мы накрыли его логово. К сожалению, самого маньяка схватить не удалось. Но мы нашли у него ваши фотографии, все координаты, нашли даже несколько ваших вещиц. У вас ведь пропадали вещи в последнее время?
Энн задумалась.
– Носовой платок – но я их всегда теряю. Ручка – правда, мне кажется, ее просто кто-то забрал, когда я давала подписать бумаги...
– Их мы и нашли. Но вернуть пока не сможем: все это вещественные доказательства.
– Конечно, конечно! – легко согласилась Энн. – А вы уверены, что это мои вещи?
– Как выглядел платок?
– Белый, с кружевной каймой и вышитыми гладью анютиными глазками. А еще я в уголке испачкала его чернилами, но он мне все равно очень нравился!
– А ручка?
– Золотистый паркер с моей монограммой.
– Теперь нет сомнений. Именно ваши вещи мы нашли в логове маньяка. Мне очень не хочется вас запугивать, мисс Ланкастер, но даже если бы вещи оказались не вашими... Все стены были увешаны вашими снимками. Он уже давно следит за вами, мисс Ланкастер. Он всегда так делает, прежде чем напасть. Сэм старается узнать все о своей жертве, пытается найти ее слабые стороны, изучает ниточки, за которые ее можно дергать. У вас ведь тоже есть слабости, мисс Ланкастер?
– Да, моя сестра, например. Она сейчас ждет ребенка. Вы обеспечите ей защиту?
– Ваша сестра уже под тайным наблюдением. Мы стараемся сделать так, чтобы преступник не узнал, что нам уже все известно. Пусть думает, будто вы все так же одиноки и беззащитны.
– Но я вовсе не одинока! – воскликнула Энн. Она вспомнила о Фредерике, вспомнила его крепкие, надежные руки и поняла, что теперь рядом есть человек, способный ее защитить. – Мой друг Фредерик Стрейт...
– Как долго вы знаете мистера Стрейта? – перебил ее сержант Гроувер.
– Больше недели.
Полицейский выразительно усмехнулся.
– Я ему полностью доверяю! – сердито бросила Энн и сложила руки на груди.
– Не спорю. Но ни одну жертву маньяк не утаскивал силой, все ему доверяли. Он умеет войти в доверие к женщине.
– Хотите сказать, вы подозреваете Фредерика?
Сержант Гроувер пожал плечами.
– Мы проверим его. Но для проверки нужно время. В любом случае, теперь я буду рядом с вами день и ночь.
– Как же так? – растерялась Энн.
– Конечно, у вас возникнут определенные затруднения. Но, согласитесь, мисс Ланкастер, жизнь дороже.
– Дороже, – согласилась Энн.
– Вот и отлично. Где бы я мог разместиться?
– Вы хотите сказать, что теперь будете у меня жить?
– А как же иначе? Ваш дом под постоянным наблюдением, но лучше мне все же быть рядом с вами.
– Вы не можете у меня жить!
– Почему же?
– Я одинокая женщина, пойдут сплетни и пересуды. И как я объясню ваше присутствие Фредерику?
– Скажете, что я ваш двоюродный брат.
– Он уже знает, что у меня нет родственников, кроме сестры.
– Скажете, что я родственник вашей близкой подруги. Она попросила вас приютить меня на несколько дней.
– В Лондоне полно гостиниц. Лучше я скажу Фредерику правду.
– Нет, – твердо сказал сержант Гроувер. – Ваш Фредерик так же находится под подозрением. Вы же не хотите, чтобы маньяк сбежал?
– Не хочу, конечно, но я не собираюсь жить в одном доме с молодым мужчиной! О! А если вы быстренько проверите Фредерика, выясните, что он вне подозрений, и я попрошу его временно пожить со мной?
Энн была довольна своей идеей, но на лице сержанта Гроувера такого довольствия не читалось.
– Как вы не понимаете, мисс Ланкастер, мы ведь это делаем только ради вас! Думаете, мне очень приятно объяснять своей девушке, почему я буду жить у молодой симпатичной женщины несколько недель?