Не пускать его дальше. Не давать ей прорасти в его душе прекрасным цветком любви.
Я вообще не должен думать о ней! — уговаривал он себя. Есть много дел, которым стоит посвятить свое время. А мысли о Беатрис ни к чему хорошему не приведут. Я только сойду с ума, как и те трое. На что теперь похожи Стэнли, Джордж и Чарлз? Они просто тряпки! Сидят в барах и вспоминают Беатрис. А самое интересное — ни один из них даже не задумался, что это она во всем виновата! Нет же, восхищаются ею: умная, красивая, веселая. Просто кладезь ценных качеств! Я не желаю пополнить их ряды! Им и втроем не скучно.
— Мистер Пирсон, к вам миссис Виллингтон, — оторвал Шейна от грустных размышлений голос секретарши.
— Я ее не звал! — грубо ответил он.
— Ничего удивительно, ведь ты такой идиот, что твой покойный отец, не будь он уже мертв, повесился бы!
Шейн увидел свою мать все еще стройную и очаровательную женщину. Она стояла, уперев руки в бока, в дверном проеме.
— Мама, я тебя не звал. Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня отвлекают на работе.
— Беатрис тебя отвлекала от важных дел? — ехидно спросила миссис Виллингтон.
— Да вы что, сговорились все, что ли?!
— Просто вокруг тебя гораздо больше людей, которые могут видеть правду. А ты, лучший выпускник Кембриджа, гордость семьи, оказался слишком близорук, чтобы заметить возле себя самую замечательную женщину в твоей жизни!
— А мне казалось, что Беатрис тебе не понравилась.
— Я тогда не знала ее так хорошо и, должна признаться, слишком много значения придала болтовне Анабеллы. Теперь я раскаиваюсь, что сразу же не раскрыла Беатрис своих объятий, как Питеру. Может быть, тогда бы ты не делал глупость за глупостью. И не болтал всякую ерунду!
— Например? — поинтересовался Шейн, откидываясь на спинку кресла.
— Например, что ты женился на ней только ради того, чтобы отомстить за своих друзей, — Я тебя разочарую, но это так и есть.
— Тогда ты еще больший идиот, чем я думала! Тебя кто-нибудь об этом просил? Да все твои друзья считают встречу с Беатрис самым счастливым моментом в своей жизни!
— Они теперь похожи на тряпки. И ты не видела, как они страдали, когда Беатрис бросала их.
— Она им что-то обещала? Любовь до гроба, например, или вечное поклонение? Я знаю о Беатрис много сплетен, но ни в одной из них не говорилось, что она обещала мужчинам что-то большее, чем хорошо проведенное время!
— Ты считаешь ее всеядность добродетелью?
— Нет, но, по крайней мере, она была честна со всеми своими поклонниками. Питер, например, сразу же ушел от нее, как только понял, что ему не по силам изменить Беатрис, Что она не любит его по-настоящему.
— Откуда ты знаешь, как она его любила?
— Если действительно любишь, другом стать не можешь. Ни одна женщина не позволит своему любимому у нее на глазах целоваться с другой. Нет, Беатрис не любила его, ей было интересно с ним. И поэтому их дружба сохранилась и сейчас. Ты на себя посмотри! Смог бы ты сейчас дружить с Беатрис? Нет, конечно!
Тебе хочется разорвать ее на части за то, что она изменила тебе.
— Ничего подобного!
— Не спорь со мной, сын, я лучше знаю! — отрезала миссис Виллингтон, вызвав слабую улыбку на губах Шейна. — Мать пришла к тебе советовать, что же делать дальше, а ты смеешься ей в лицо!
— Мама, я не смеялся тебе в лицо. И потом я не просил твоего совета.
— Ты сам еще не знаешь, что тебе нужно, а что нет.
— Мама, мне уже тридцать четыре года. Поверь, я большой мальчик.
— Но все такой же глупый! Ты мучаешь себя, мучаешь эту девочку. Разорви порочный круг, извинись перед Беатрис. Она с удовольствием примет тебя обратно. Любому видно, что ты страдаешь! Признайся себе в том, что полюбил ее.
— Мама, она мне изменила, и дороги назад быть не может.
— Ты в этом так уверен? — — Я видел все собственными глазами!
— Глаза могут лгать, а вот сердце — никогда.
Первая встреча с твоим отцом была для меня как удар грома! Я поняла, что другого мужчины мне не нужно. И он это понял. Правда, не без моей помощи и чуточку позже. — Миссис Виллингтон игриво улыбнулась. — Я же вижу, что ты жить не можешь без Беатрис. И она не может без тебя.
— Откуда ты знаешь? Мне кажется, что она уже активно развлекается по барам и клубам.
Она же получила долгожданную свободу!
— Нет. Беатрис сидит дома. Сплетники теперь о ней не могут сказать ни одного плохого слова. Хотя она могла бы пуститься во все тяжкие, ведь всего через месяц она уезжает в США.
— Что?
— Уезжает, Шейн, навсегда уезжает. И кто знает, сможешь ли ты там найти ее. Она распускает своих сотрудников. Ликвидирует фирму. Она действительно собралась уезжать. Уже ищет покупателей на квартиру.
— Но зачем? Ведь я оставил ее в покое, я не препятствую развитию ее фирмы?
— Дело в том, что ты удалился от нее. И ей кажется, что, если она уедет от тебя на другой конец света, ее любовь станет слабее. Как бедная девочка ошибается!
— Все! Мне надоело! Бедная Беатрис, несчастная Беатрис! И никто не подумал о том, что это не я ей изменил, а она мне! Хватит! Я еду домой! И прошу меня не беспокоить хотя бы там.
Иначе, мама, я разорву отношения и с тобой!
Шейн вскочил с кресла и пронесся мимо растерянной матери как рождественский фейерверк: дымя и рассыпая искры.
— Только за руль в таком состоянии не садись, дорогой! — крикнула ему вдогонку миссис Виллингтон.
Но и дома Шейн не смог найти покоя.
Мысли о Беатрис с новой силой обрушились на него. Он понимал, что не должен вообще вспоминать о ней, если никогда не любил ее. А если он все же полюбил Беатрис? Что теперь делать?
Забыть, вычеркнуть, выбросить. Навсегда! — зло думал Шейн, расхаживая по гостиной.
Взгляд его упал на кипу листов на нижней полке журнального столика. Рядом высилась стопка газет и журналов, поэтому он сразу не заметил их. Шейн протянул руку и взял листы.
Это были наброски Беатрис, и сверху лежал тот самый набросок, который она хотела перенести на холст: они вместе на яхте, рука Шейна лежит на ее плече и она нежно прижимается к нему. А вокруг только море и солнце.
И ни одной живой души на много миль вокруг, кроме реющих над яхтой чаек.
На следующем наброске они сидели за столиком в ресторане и ладонь Шейна лежала поверх ладони Беатрис.
Следующий набросок вызвал жар на лице Шейна. Их первая ночь: неверный свет фонаря, вырывающий части их хаотично переплетенных тел. Игра света и тени. Их страсть, обжигающая страсть.
Он пересмотрел все наброски. На всех одно и то же: счастливые Беатрис и Шейн в те редкие моменты, когда в их жизни было согласие.
А вот последний набросок был робкой мечтой. Высокий мужчина, чем-то похожий на Беатрис, вел ее под руку к алтарю, где их уже ждал Шейн.
Разве такое рисуют, когда собираются изменить? — невольно подумал Шейн. И не смог дать ответа. Все эти дни он старался себя убедить, что Беатрис изменила ему с Кристианом. Доказывал, что ее версия произошедшего не более чем попытка оправдаться и не лишиться «Счастливого дня».
А если она действительно не изменяла мне?
Что же я тогда наделал?! Но как я могу быть уверен в ее честности?
— Спросить у Кристиана! — услышал Шейн голос сестры. — Ты довел себя до того, что разговариваешь вслух и не запираешь дверь. Приди в себя, Шейн! Посмотри правде в глаза, как бы трудно это ни было.
— Я знаю, Элен, что ты очень добрый человек и очень привязалась к Беатрис. Но позволь нам самим разобраться в наших отношениях.
— Пока ты будешь разбираться, кто прав, а кто виноват, она покончит с собой, как ее мать. Ты хочешь, чтобы Беатрис наглоталась таблеток?
— Что ты такое говоришь?! Какие таблетки?
— Снотворные. Мать Беатрис выпила упаковку снотворного, когда ее бросил муж. Беатрис тогда было четыре года. На похоронах матери с Беатрис случилась истерика, бабушка потом ее долго лечила. Но шрам на душе остался до сих пор. Она до сих пор панически боится брака. Она очень похожа на мать и всю жизнь страшилась повторения ее судьбы. Поэтому и мужчин меняла как перчатки, никому не позволяя завладеть ее сердцем. Но она смогла переступить через страх, ради того чтобы выполнить свой долг перед сотрудниками своей фирмы. Кстати, как ты думаешь, такой человек смог бы нарушить условия вашего контракта? Тогда Беатрис не могла выкинуть людей на улицу, а сейчас в ней что-то сломалось.
Она закрывает «Счастливый день». И я не знаю, как долго она еще сможет жить. Да и то, что с ней сейчас происходит, это не жизнь, это существование. Она пьет и ест только потому, что это положено делать. Она почти не спит. И все время думает о тебе. И день, и ночь.
— Но почему, почему, Элен?!
— Я не могу объяснить, почему мы любим именно этого человека, а не кого-то более достойного. Не знаю, Шейн. Но Беатрис отдала тебе все, что у нее было. Отдала свою свободу, свою любовь. А ты все это растоптал.
— Не я, она сама. Я же не заставлял ее спать с Кристианом!
— Она и не спала. К тому же позволю себе напомнить, что ты специально нанял человека, чтобы он соблазнил твою жену. Мне даже кажется, что ты просто побоялся стать счастливым.
— Элен, я ведь вернулся раньше для того, чтобы сказать Беатрис, что люблю ее и что для меня нет жизни без нее. А заодно сказать Кристиану, что его услуги не требуются. Я опоздал. Факт остается фактом, сестричка: она мне изменила.
— Отлично. Мама уже сказала тебе, что ты дурак? Я слышу, что подъехал Питер, сейчас мы разберемся, кто кому изменил.
Элен сложила руки на груди и повернулась к двери. Вошел Питер, а следом за ним человек, которого Шейн и не думал увидеть больше никогда.
— Кристиан? Что тебе нужно здесь?
— Мистер Пирсон, эти люди насильно заставили меня сюда приехать.
— Зачем вы его притащили? — спросил Шейн, поворачиваясь к Элен. Он предположил, и совершенно справедливо, что его сестра была зачинщицей доставки Кристиана.
— Чтобы он сказал правду. А то этот герой-любовник готов врать о своих подвигах на каждом углу.
— Мистер Пирсон, я просто пытался сделать то, что вы просили!
— Кристиан, вы хотите рассказать мне что-то новое о ваших отношениях с мисс Керуин?
— Да. Она вам не изменяла. Я знал, что вы приедете с минуты на минуту, и решил, что, раз вы заказали соблазнение своей жены, стоит применить немного силы. Я не хотел ничего с ней делать против ее воли! — поспешил сказать он, когда увидел выражение лица Шейна. Только разыграть представление! И ведь мне это удалось! Я думал, что она не дает вам развода, или что-то в этом роде!
— Значит, моя жена никогда не изменяла мне с вами?
— Да. Что я только ни делал, чтобы привлечь ее внимание! У меня еще никогда не было таких провалов!
— Сокрушаться будешь потом, слизняк, а сейчас я испорчу твое очаровательное личико Шейн пошел на Кристиана, тесня того в угол и всерьез собираясь избить его.
— Шейн! — воскликнула Элен. — Прекрати немедленно!
Питер тут же повис у него на руке.
— Подумай о том, что это ты поверил не Беатрис, а ему, — уговаривала брата Элен. Только ты виноват в том, что произошло. И никто больше. Успокойся.
— Да, ты права, извини. А ты убирайся из моего дома и больше никогда не попадайся мне на глаза!
Кристиан тут же поспешил выполнить его распоряжение.
— И что мне теперь делать? — спросил Шейн, падая в кресло.
— Это Бетти нарисовала? — спросил Питер, рассматривая наброски.
— Да, — устало ответил Шейн. — Жаль, что я не нашел их раньше.
— Она очень талантлива, — тихо сказала Элен.
Несколько минут она и Питер рассматривали наброски Беатрис. Вся история семьи Беатрис и Шейна проходила перед их глазами.
Каждый счастливый день.
— Вот! Вот же ответ! — воскликнула Элен, вырывая из рук Питера набросок со сценой в церкви. — Она хочет, чтобы ваш брак был освящен в церкви! Ее воспитывала бабушка, которая бы не одобрила ваш нынешний брак. Только в церкви. Шейн, ты должен просить у Беатрис прощения. И должен предложить венчаться!
— А вдруг она не согласится? Вдруг она побоится?
— Она переборола свой страх. Сейчас она больше всего на свете боится остаться без тебя.
Вот этого она не выдержит, — сказал Питер.
— Шейн, как ты думаешь, что это за мужчина ведет Бетти к алтарю? — заинтересованно спросила Элен.
— Думаю, ее отец. Смотри, они очень похожи.
— Но ведь Беатрис со дня смерти матери не видела отца. Бабушка запретила ему приближаться и к ней, и к девочке! Неужели Беатрис хочет увидеть отца?
— А что в этом странного? Она поняла, что такое настоящая любовь. Кажется, она готова простить его. Но не думаю, что будет разыскивать. — Питер с грустью посмотрел на Элен и Шейна. — Она сейчас вообще не способна на серьезные действия. Я боюсь за нее, Шейн. Если ты понял, что совершил страшную ошибку, поезжай к Беатрис как можно быстрее!
Шейн покачал головой.
— Нет.
— Что значит — нет?! — взвилась Элен. — Ты хочешь, чтобы она умерла или сошла с ума?
Как романтично! Из-за тебя женщина потеряет рассудок!
— Подожди, Элен! Не кипятись, — попросил Шейн. — Я хотел сказать, что я обязательно поеду к Беатрис, но только, когда сделаю одно важное дело.
Глава 14
Беатрис упаковывала вещи. Ее рейс в Нью-Йорк вылетал через четыре часа, а она все еще не могла уложить чемоданы. Почему-то вещи, которые Беатрис планировала взять с собой, буквально испарялись. Вот только что кофточка была на кровати, а теперь ее там нет. Нет ее и под кроватью, а в шкафу уж тем более.
Без сил Беатрис опустилась на кровать.
Я приняла твердое решение уехать отсюда.
Зачем мне оставаться в городе, где все напоминает о Шейне? Я так сойду с ума. У меня есть шанс начать новую жизнь. Так почему бы им не воспользоваться? Начну новое дело, думаю, и в Америке женщины выходят замуж. И постараюсь больше не совершать ошибок. Больше в моей жизни вообще не будет мужчин. Никогда.
Беатрис подошла к окну.
Мне будет жаль никогда больше не увидеть этих домов, Грин-парка, каштанов и лип, которые совсем недавно посадили. Как же я буду без всего этого? И без Шейна. Ведь, если я уеду, шансов на то, что все можно будет восстановить, практически не останется. Он и сейчас не хочет видеть меня. А когда я уеду в другую страну, ничто не будет напоминать ему обо мне.
Может быть, это и к лучшему?
Беатрис вздрогнула от звонка в дверь.
Ну вот, она усмехнулась, после всего, что случилось, я начала бояться звонков и по телефону, и в дверь.
Она открыла дверь и застыла.
— Кто вы? Что вам угодно? — спросила она пожилого, все еще красивого мужчину, стоящего на пороге.
Черты его лица были правильными, а кожа — золотистого оттенка. Морщины, которые оставило время, позволяли сделать вывод, что этот человек раньше любил смеяться, а сейчас почти забыл, как это делается.
— Здравствуй, Бетти. Я и не знал, что ты стала такой красавицей, — тихо сказал он, и слезинка скатилась из уголка его глаза.
— Вы мой отец? — догадалась Беатрис.
— Да, Бетти, я — Эрик Керуин, твой отец.
И я пришел, чтобы уберечь тебя от ошибки. От страшной ошибки. Разрешишь мне войти?
— Проходите, — смущенно сказала Беатрис, распахивая дверь.
Она не знала, как вести себя с ним. С одной стороны, ей хотелось броситься ему на шею и сказать, что она понимает теперь его и больше не осуждает. А с другой стороны, она не знала этого человека. Он был для нее загадкой, и в детстве она часто думала о том, какой ее папа.
Он прошел и внимательно осмотрел опустевшую гостиную.
— Ты уезжаешь? — спросил он.
— Да, — ответила Беатрис, твердо глядя ему в глаза.
— Бетти, не делай этого. Это не принесет счастья ни тебе, ни Шейну.
— Откуда вы его знаете?
— Он нашел меня и рассказал обо всем, что произошло с тобой за эти годы. Мне так стыдно, Бетти, что я отказался от тебя! Я не должен был соглашаться со своей матерью, должен был требовать, чтобы она разрешила мне если не забрать тебя, то хотя бы видеться с тобой. Но я струсил. Я поступил как последний подонок. Я виноват в смерти твоей матери, и я не знал, как объясню тебе это, когда ты меня спросишь.
Страх ответственности мучил меня все эти годы.
В конце концов я решил, что с бабушкой тебе будет лучше, чем со мной. Я постоянно ездил в командировки и не смог бы уделять тебе должного внимания. А о смерти мамы я узнал только через полгода. Мы так и не простились.
Беатрис отвернулась к окну. Она-то знала, что бабушка никогда, даже на смертном одре не простила бы сына. Но Беатрис не могла сказать об этом отцу. Она видела, что он действительно страдал все эти годы. Вдали от матери, от дочери, не имея ни малейшей надежды восстановить свою семью.
— Это, должно быть, ужасно, — тихо сказала она.
— Да, Бетти, это ужасно, знать, что мать умерла, так и не простив тебя. Знать, что где-то осталась твоя дочь, которую ты любил. Но еще страшнее знать, что вряд ли когда-нибудь решишься прийти к ней и попросить прощения. Я так сильно виноват перед тобой, Бетти, что даже не смею просить тебя о том, чтобы ты простила меня, простила ту страшную глупость, которую я совершил.
— Не надо, папа. Не говори ничего! — остановила его Беатрис. — Я никогда не ненавидела тебя. И сейчас понимаю, что то, как распорядилась мама своей жизнью, это был только ее выбор. Я тоже могла бы поступить так, но не сделала этого, хотя не знаю, как надолго хватит моих сил.
— Бетти, ты не должна отчаиваться. Если ты захочешь, все еще можно исправить. Я говорил с Шейном. Это он разыскал меня и попросил помочь ему. Он страшно боится, что ты уедешь и он потеряет последнюю надежду быть рядом с тобой.
— Я не знаю, — сказала Беатрис, пряча глаза, — я больше ничего не знаю и ничего не могу понять.
— Зато я знаю, Бетти! Ты не должна уезжать, если все еще любишь Шейна. И мне показалось, что он неплохой человек. Просто очень сильно запутался. Помоги ему найти себя.
Я очень хочу, чтобы моя дочь была счастлива.
И очень не хочу вновь потерять ее. Ты останешься, Беатрис?
— Я не знаю, — вновь повторила она.
— Можно, я тебе расскажу, как познакомился с твой матерью и что произошло потом?
Беатрис кивнула, она чувствовала, что не может говорить.
— Был чудесный весенний день. Я сбежал с лекции по математическому анализу и гулял в Грин-парке. Она сидела под большим дубом, я покажу тебе его когда-нибудь. Я увидел ее и подумал, что больше никогда не посмотрю на другую женщину. И я сразу же сказал ей об этом. Стелла посмотрела на меня и рассмеялась. Потом протянула руку и предложила погулять вместе. С тех пор мы не расставались ни на день. Мы поженились с неприличной, как сказала твоя бабушка, поспешностью. Я чувствовал, что Стелла все сильнее привязывается ко мне, но я был молод и глуп, меня начало это раздражать. А потом она сообщила, что ждет тебя" И это был тоже один из самых радостных дней в моей жизни. И все было нормально несколько лет. Ты росла, мы не могли нарадоваться, глядя на тебя. И вот я встретил Ирен.
Она была чертовски красива. Не такая красивая, как твоя мама. Стелла была похожа на яркий солнечный свет, а Ирен — на серебро луны.
И я поддался соблазну. Не знаю, что это было, и не могу найти себе оправдания. Я попал в полную зависимость от Ирен. И ушел из семьи по ее требованию. Я был слеп и глух, в противном случае я бы понял, что нельзя оставлять Стеллу. Но тогда в моей голове оставалось место только для Ирен. Стелла умерла, и только тогда мне открылось, какую ужасную ошибку я совершил. Мать отказалась от меня, и я в одночасье потерял и жену, и дочь, и мать. Я бросился за поддержкой к Ирен, но она остыла ко мне. А к вам я вернуться не мог.
Он замолчал на несколько долгих минут.
— Я и сейчас часто прихожу к тому дереву, где сидела твоя мама в тот день. И там я говорю с ней. Мне иногда даже кажется, что она мне отвечает. Думаю, если бы она не поторопилась, мы снова были бы вместе. Я бы вернулся к ней, потому что больше в моей жизни не было такой женщины. И больше мне не был нужен никто. Я понял это поздно, слишком поздно. Бетти, милая, не повтори мою ошибку! Прошу тебя, вернись к Шейну, прости те глупости, которые он сделал! Ведь если это та самая настоящая любовь… Больше у тебя никогда такого не будет.
— Скажи, когда ты в последний раз смеялся? — неожиданно спросила Беатрис.
— Я не помню, — честно признался Эрик.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Потому что я не мог.
— Тебе было очень больно, когда Ирен предала тебя, а мама ушла навсегда?
— Очень. Именно тогда я и перестал смеяться. Двадцать пять лет, Бетти, прошло двадцать пять лет! Я не хочу, чтобы ты повторила мою судьбу. Тем более не хочу, чтобы ты повторила судьбу матери.
— Я тоже давно не смеялась, — тихо сказала она. — Знаешь, я думала много лет, что мне нельзя привязываться к мужчинам, чтобы, как ты сказал, не повторить судьбу матери. А потом появился Шейн, и все произошло против моей воли. Когда я поняла, что больше не могу жить без него, это был и самый счастливый, и самый страшный момент в моей жизни. Будет ложью сказать, что я не думала о том, чтобы покончить с собой. Но потом поняла, что от этого никому легче не станет. Представила, что будет с Шейном, когда он узнает об этом, что будет с Элен и Питером. В тот день я простила тебя, поняв, как сильно ты страдал. Я решила жить, но без Шейна это получалось просто ужасно.
— Тогда спустись вниз, он ждет тебя, — с трудом улыбнувшись, будто заново учась это делать, сказал Эрик.
— Он приехал за мной?!
— Да.
— Почему же он не поднялся?
— Он хотел, чтобы я поговорил с тобой. Я думаю, он хотел сделать тебе приятное, найдя меня и убедив восстановить наши отношения.
— Я сейчас же иду к нему! — воскликнула Беатрис и выбежала из квартиры.
— Я рад за тебя, девочка. Может быть, я все же поведу тебя к венцу, как на том наброске, пробормотал Эрик ей вслед.
Беатрис выбежала из подъезда и остановилась, пораженная: тротуара у дома не было видно из-за кремовых роз. Точно таких, какие она заказывала у Шейна. И посреди этого великолепия стоял он, протягивая к Беатрис руки.
— Нет смысла быть цветочным королем и не дарить любимой женщине цветы, — слегка смущенно сказал он.
— Значит, ты любишь меня? — с замиранием сердца спросила Беатрис.
— Да, Я пришел просить, чтобы ты не уезжала, чтобы осталась со мной. Я не могу без тебя, Беатрис. И тебе плохо без меня. Я совершил страшную глупость и знаю, что мне нет прощения. Но если ты вдруг захочешь остаться со мной, я буду рад этому. Скажи мне, Беатрис, так ли тебе нужно уезжать? Может, ты останешься?
— Шейн, скажи мне, есть ли смысл в том, чтобы начать все сначала?
— Есть, конечно есть, Беатрис! Ведь ты любишь меня, а я люблю тебя. Только 5 этом и есть смысл. Без любви все остальное теряет не только смысл, но и цену. Давай вернемся домой, Беатрис.
— Я боюсь, — честно призналась она. — Очень боюсь. Скажи мне, Шейн, можешь ли ты пообещать, что больше в нашей жизни никогда не будет необдуманных поступков, ссор, подозрения и ревности?
— Беатрис, моя маленькая Беатрис! Как же я могу обещать тебе то, без чего невозможна любовь? Да, мы будем еще не раз ссориться, я буду ревновать тебя к каждому мужчине, кроме Питера, наверное. Но всякий раз, как только тень разлуки накроет нас, мы будем вспоминать сегодняшний день и думать: «Что такое ссоры, если есть настоящая любовь?» Я буду дарить тебе розы, а ты будешь целовать меня в ответ. Я не прошу начать все сначала. Это было бы глупо. Я прошу тебя вернуться и продолжать жить. Давай, Беатрис, скажи, что ты согласна стать моей женой не только перед людьми, но и перед Богом.
— Ты хочешь, чтобы мы венчались?! — У Беатрис перехватило дыхание, когда она услышала предложение Шейна.
— Да, этого я хочу больше всего. Только тогда ты будешь моей, пока смерть не разлучит нас.
А это произойдет, надеюсь, очень нескоро.
— О, Шейн! Как же я люблю тебя! — Беатрис бросилась к нему и прижалась к его широкой груди. Чувство спокойствия и надежности охватило ее. — Мне еще никогда не было так хорошо!
— Ты теперь всегда будешь со мной? — спросил Шейн.
Беатрис улыбнулась.
— Всегда, даже когда ты поедешь в Голландию!
— Тогда пойдем попросим благословения у твоего отца.
— Как думаешь, он согласится вести меня к алтарю? — с тревогой спросила Беатрис.
— Да это самая заветная его мечта! Он сам мне говорил об этом. Беатрис, теперь мы вместе и знаем друг о друге все. Теперь все будет хорошо, поверь мне.
— Я верю тебе. Но только, Шейн, ты все же кое-чего обо мне не знаешь. — Беатрис рассмеялась, увидев растерянное лицо Шейна. — Я терпеть не могу, когда меня называют Беатрис.
Зови меня, пожалуйста, Бетти.
Я вообще не должен думать о ней! — уговаривал он себя. Есть много дел, которым стоит посвятить свое время. А мысли о Беатрис ни к чему хорошему не приведут. Я только сойду с ума, как и те трое. На что теперь похожи Стэнли, Джордж и Чарлз? Они просто тряпки! Сидят в барах и вспоминают Беатрис. А самое интересное — ни один из них даже не задумался, что это она во всем виновата! Нет же, восхищаются ею: умная, красивая, веселая. Просто кладезь ценных качеств! Я не желаю пополнить их ряды! Им и втроем не скучно.
— Мистер Пирсон, к вам миссис Виллингтон, — оторвал Шейна от грустных размышлений голос секретарши.
— Я ее не звал! — грубо ответил он.
— Ничего удивительно, ведь ты такой идиот, что твой покойный отец, не будь он уже мертв, повесился бы!
Шейн увидел свою мать все еще стройную и очаровательную женщину. Она стояла, уперев руки в бока, в дверном проеме.
— Мама, я тебя не звал. Ты же знаешь, что я не люблю, когда меня отвлекают на работе.
— Беатрис тебя отвлекала от важных дел? — ехидно спросила миссис Виллингтон.
— Да вы что, сговорились все, что ли?!
— Просто вокруг тебя гораздо больше людей, которые могут видеть правду. А ты, лучший выпускник Кембриджа, гордость семьи, оказался слишком близорук, чтобы заметить возле себя самую замечательную женщину в твоей жизни!
— А мне казалось, что Беатрис тебе не понравилась.
— Я тогда не знала ее так хорошо и, должна признаться, слишком много значения придала болтовне Анабеллы. Теперь я раскаиваюсь, что сразу же не раскрыла Беатрис своих объятий, как Питеру. Может быть, тогда бы ты не делал глупость за глупостью. И не болтал всякую ерунду!
— Например? — поинтересовался Шейн, откидываясь на спинку кресла.
— Например, что ты женился на ней только ради того, чтобы отомстить за своих друзей, — Я тебя разочарую, но это так и есть.
— Тогда ты еще больший идиот, чем я думала! Тебя кто-нибудь об этом просил? Да все твои друзья считают встречу с Беатрис самым счастливым моментом в своей жизни!
— Они теперь похожи на тряпки. И ты не видела, как они страдали, когда Беатрис бросала их.
— Она им что-то обещала? Любовь до гроба, например, или вечное поклонение? Я знаю о Беатрис много сплетен, но ни в одной из них не говорилось, что она обещала мужчинам что-то большее, чем хорошо проведенное время!
— Ты считаешь ее всеядность добродетелью?
— Нет, но, по крайней мере, она была честна со всеми своими поклонниками. Питер, например, сразу же ушел от нее, как только понял, что ему не по силам изменить Беатрис, Что она не любит его по-настоящему.
— Откуда ты знаешь, как она его любила?
— Если действительно любишь, другом стать не можешь. Ни одна женщина не позволит своему любимому у нее на глазах целоваться с другой. Нет, Беатрис не любила его, ей было интересно с ним. И поэтому их дружба сохранилась и сейчас. Ты на себя посмотри! Смог бы ты сейчас дружить с Беатрис? Нет, конечно!
Тебе хочется разорвать ее на части за то, что она изменила тебе.
— Ничего подобного!
— Не спорь со мной, сын, я лучше знаю! — отрезала миссис Виллингтон, вызвав слабую улыбку на губах Шейна. — Мать пришла к тебе советовать, что же делать дальше, а ты смеешься ей в лицо!
— Мама, я не смеялся тебе в лицо. И потом я не просил твоего совета.
— Ты сам еще не знаешь, что тебе нужно, а что нет.
— Мама, мне уже тридцать четыре года. Поверь, я большой мальчик.
— Но все такой же глупый! Ты мучаешь себя, мучаешь эту девочку. Разорви порочный круг, извинись перед Беатрис. Она с удовольствием примет тебя обратно. Любому видно, что ты страдаешь! Признайся себе в том, что полюбил ее.
— Мама, она мне изменила, и дороги назад быть не может.
— Ты в этом так уверен? — — Я видел все собственными глазами!
— Глаза могут лгать, а вот сердце — никогда.
Первая встреча с твоим отцом была для меня как удар грома! Я поняла, что другого мужчины мне не нужно. И он это понял. Правда, не без моей помощи и чуточку позже. — Миссис Виллингтон игриво улыбнулась. — Я же вижу, что ты жить не можешь без Беатрис. И она не может без тебя.
— Откуда ты знаешь? Мне кажется, что она уже активно развлекается по барам и клубам.
Она же получила долгожданную свободу!
— Нет. Беатрис сидит дома. Сплетники теперь о ней не могут сказать ни одного плохого слова. Хотя она могла бы пуститься во все тяжкие, ведь всего через месяц она уезжает в США.
— Что?
— Уезжает, Шейн, навсегда уезжает. И кто знает, сможешь ли ты там найти ее. Она распускает своих сотрудников. Ликвидирует фирму. Она действительно собралась уезжать. Уже ищет покупателей на квартиру.
— Но зачем? Ведь я оставил ее в покое, я не препятствую развитию ее фирмы?
— Дело в том, что ты удалился от нее. И ей кажется, что, если она уедет от тебя на другой конец света, ее любовь станет слабее. Как бедная девочка ошибается!
— Все! Мне надоело! Бедная Беатрис, несчастная Беатрис! И никто не подумал о том, что это не я ей изменил, а она мне! Хватит! Я еду домой! И прошу меня не беспокоить хотя бы там.
Иначе, мама, я разорву отношения и с тобой!
Шейн вскочил с кресла и пронесся мимо растерянной матери как рождественский фейерверк: дымя и рассыпая искры.
— Только за руль в таком состоянии не садись, дорогой! — крикнула ему вдогонку миссис Виллингтон.
Но и дома Шейн не смог найти покоя.
Мысли о Беатрис с новой силой обрушились на него. Он понимал, что не должен вообще вспоминать о ней, если никогда не любил ее. А если он все же полюбил Беатрис? Что теперь делать?
Забыть, вычеркнуть, выбросить. Навсегда! — зло думал Шейн, расхаживая по гостиной.
Взгляд его упал на кипу листов на нижней полке журнального столика. Рядом высилась стопка газет и журналов, поэтому он сразу не заметил их. Шейн протянул руку и взял листы.
Это были наброски Беатрис, и сверху лежал тот самый набросок, который она хотела перенести на холст: они вместе на яхте, рука Шейна лежит на ее плече и она нежно прижимается к нему. А вокруг только море и солнце.
И ни одной живой души на много миль вокруг, кроме реющих над яхтой чаек.
На следующем наброске они сидели за столиком в ресторане и ладонь Шейна лежала поверх ладони Беатрис.
Следующий набросок вызвал жар на лице Шейна. Их первая ночь: неверный свет фонаря, вырывающий части их хаотично переплетенных тел. Игра света и тени. Их страсть, обжигающая страсть.
Он пересмотрел все наброски. На всех одно и то же: счастливые Беатрис и Шейн в те редкие моменты, когда в их жизни было согласие.
А вот последний набросок был робкой мечтой. Высокий мужчина, чем-то похожий на Беатрис, вел ее под руку к алтарю, где их уже ждал Шейн.
Разве такое рисуют, когда собираются изменить? — невольно подумал Шейн. И не смог дать ответа. Все эти дни он старался себя убедить, что Беатрис изменила ему с Кристианом. Доказывал, что ее версия произошедшего не более чем попытка оправдаться и не лишиться «Счастливого дня».
А если она действительно не изменяла мне?
Что же я тогда наделал?! Но как я могу быть уверен в ее честности?
— Спросить у Кристиана! — услышал Шейн голос сестры. — Ты довел себя до того, что разговариваешь вслух и не запираешь дверь. Приди в себя, Шейн! Посмотри правде в глаза, как бы трудно это ни было.
— Я знаю, Элен, что ты очень добрый человек и очень привязалась к Беатрис. Но позволь нам самим разобраться в наших отношениях.
— Пока ты будешь разбираться, кто прав, а кто виноват, она покончит с собой, как ее мать. Ты хочешь, чтобы Беатрис наглоталась таблеток?
— Что ты такое говоришь?! Какие таблетки?
— Снотворные. Мать Беатрис выпила упаковку снотворного, когда ее бросил муж. Беатрис тогда было четыре года. На похоронах матери с Беатрис случилась истерика, бабушка потом ее долго лечила. Но шрам на душе остался до сих пор. Она до сих пор панически боится брака. Она очень похожа на мать и всю жизнь страшилась повторения ее судьбы. Поэтому и мужчин меняла как перчатки, никому не позволяя завладеть ее сердцем. Но она смогла переступить через страх, ради того чтобы выполнить свой долг перед сотрудниками своей фирмы. Кстати, как ты думаешь, такой человек смог бы нарушить условия вашего контракта? Тогда Беатрис не могла выкинуть людей на улицу, а сейчас в ней что-то сломалось.
Она закрывает «Счастливый день». И я не знаю, как долго она еще сможет жить. Да и то, что с ней сейчас происходит, это не жизнь, это существование. Она пьет и ест только потому, что это положено делать. Она почти не спит. И все время думает о тебе. И день, и ночь.
— Но почему, почему, Элен?!
— Я не могу объяснить, почему мы любим именно этого человека, а не кого-то более достойного. Не знаю, Шейн. Но Беатрис отдала тебе все, что у нее было. Отдала свою свободу, свою любовь. А ты все это растоптал.
— Не я, она сама. Я же не заставлял ее спать с Кристианом!
— Она и не спала. К тому же позволю себе напомнить, что ты специально нанял человека, чтобы он соблазнил твою жену. Мне даже кажется, что ты просто побоялся стать счастливым.
— Элен, я ведь вернулся раньше для того, чтобы сказать Беатрис, что люблю ее и что для меня нет жизни без нее. А заодно сказать Кристиану, что его услуги не требуются. Я опоздал. Факт остается фактом, сестричка: она мне изменила.
— Отлично. Мама уже сказала тебе, что ты дурак? Я слышу, что подъехал Питер, сейчас мы разберемся, кто кому изменил.
Элен сложила руки на груди и повернулась к двери. Вошел Питер, а следом за ним человек, которого Шейн и не думал увидеть больше никогда.
— Кристиан? Что тебе нужно здесь?
— Мистер Пирсон, эти люди насильно заставили меня сюда приехать.
— Зачем вы его притащили? — спросил Шейн, поворачиваясь к Элен. Он предположил, и совершенно справедливо, что его сестра была зачинщицей доставки Кристиана.
— Чтобы он сказал правду. А то этот герой-любовник готов врать о своих подвигах на каждом углу.
— Мистер Пирсон, я просто пытался сделать то, что вы просили!
— Кристиан, вы хотите рассказать мне что-то новое о ваших отношениях с мисс Керуин?
— Да. Она вам не изменяла. Я знал, что вы приедете с минуты на минуту, и решил, что, раз вы заказали соблазнение своей жены, стоит применить немного силы. Я не хотел ничего с ней делать против ее воли! — поспешил сказать он, когда увидел выражение лица Шейна. Только разыграть представление! И ведь мне это удалось! Я думал, что она не дает вам развода, или что-то в этом роде!
— Значит, моя жена никогда не изменяла мне с вами?
— Да. Что я только ни делал, чтобы привлечь ее внимание! У меня еще никогда не было таких провалов!
— Сокрушаться будешь потом, слизняк, а сейчас я испорчу твое очаровательное личико Шейн пошел на Кристиана, тесня того в угол и всерьез собираясь избить его.
— Шейн! — воскликнула Элен. — Прекрати немедленно!
Питер тут же повис у него на руке.
— Подумай о том, что это ты поверил не Беатрис, а ему, — уговаривала брата Элен. Только ты виноват в том, что произошло. И никто больше. Успокойся.
— Да, ты права, извини. А ты убирайся из моего дома и больше никогда не попадайся мне на глаза!
Кристиан тут же поспешил выполнить его распоряжение.
— И что мне теперь делать? — спросил Шейн, падая в кресло.
— Это Бетти нарисовала? — спросил Питер, рассматривая наброски.
— Да, — устало ответил Шейн. — Жаль, что я не нашел их раньше.
— Она очень талантлива, — тихо сказала Элен.
Несколько минут она и Питер рассматривали наброски Беатрис. Вся история семьи Беатрис и Шейна проходила перед их глазами.
Каждый счастливый день.
— Вот! Вот же ответ! — воскликнула Элен, вырывая из рук Питера набросок со сценой в церкви. — Она хочет, чтобы ваш брак был освящен в церкви! Ее воспитывала бабушка, которая бы не одобрила ваш нынешний брак. Только в церкви. Шейн, ты должен просить у Беатрис прощения. И должен предложить венчаться!
— А вдруг она не согласится? Вдруг она побоится?
— Она переборола свой страх. Сейчас она больше всего на свете боится остаться без тебя.
Вот этого она не выдержит, — сказал Питер.
— Шейн, как ты думаешь, что это за мужчина ведет Бетти к алтарю? — заинтересованно спросила Элен.
— Думаю, ее отец. Смотри, они очень похожи.
— Но ведь Беатрис со дня смерти матери не видела отца. Бабушка запретила ему приближаться и к ней, и к девочке! Неужели Беатрис хочет увидеть отца?
— А что в этом странного? Она поняла, что такое настоящая любовь. Кажется, она готова простить его. Но не думаю, что будет разыскивать. — Питер с грустью посмотрел на Элен и Шейна. — Она сейчас вообще не способна на серьезные действия. Я боюсь за нее, Шейн. Если ты понял, что совершил страшную ошибку, поезжай к Беатрис как можно быстрее!
Шейн покачал головой.
— Нет.
— Что значит — нет?! — взвилась Элен. — Ты хочешь, чтобы она умерла или сошла с ума?
Как романтично! Из-за тебя женщина потеряет рассудок!
— Подожди, Элен! Не кипятись, — попросил Шейн. — Я хотел сказать, что я обязательно поеду к Беатрис, но только, когда сделаю одно важное дело.
Глава 14
Беатрис упаковывала вещи. Ее рейс в Нью-Йорк вылетал через четыре часа, а она все еще не могла уложить чемоданы. Почему-то вещи, которые Беатрис планировала взять с собой, буквально испарялись. Вот только что кофточка была на кровати, а теперь ее там нет. Нет ее и под кроватью, а в шкафу уж тем более.
Без сил Беатрис опустилась на кровать.
Я приняла твердое решение уехать отсюда.
Зачем мне оставаться в городе, где все напоминает о Шейне? Я так сойду с ума. У меня есть шанс начать новую жизнь. Так почему бы им не воспользоваться? Начну новое дело, думаю, и в Америке женщины выходят замуж. И постараюсь больше не совершать ошибок. Больше в моей жизни вообще не будет мужчин. Никогда.
Беатрис подошла к окну.
Мне будет жаль никогда больше не увидеть этих домов, Грин-парка, каштанов и лип, которые совсем недавно посадили. Как же я буду без всего этого? И без Шейна. Ведь, если я уеду, шансов на то, что все можно будет восстановить, практически не останется. Он и сейчас не хочет видеть меня. А когда я уеду в другую страну, ничто не будет напоминать ему обо мне.
Может быть, это и к лучшему?
Беатрис вздрогнула от звонка в дверь.
Ну вот, она усмехнулась, после всего, что случилось, я начала бояться звонков и по телефону, и в дверь.
Она открыла дверь и застыла.
— Кто вы? Что вам угодно? — спросила она пожилого, все еще красивого мужчину, стоящего на пороге.
Черты его лица были правильными, а кожа — золотистого оттенка. Морщины, которые оставило время, позволяли сделать вывод, что этот человек раньше любил смеяться, а сейчас почти забыл, как это делается.
— Здравствуй, Бетти. Я и не знал, что ты стала такой красавицей, — тихо сказал он, и слезинка скатилась из уголка его глаза.
— Вы мой отец? — догадалась Беатрис.
— Да, Бетти, я — Эрик Керуин, твой отец.
И я пришел, чтобы уберечь тебя от ошибки. От страшной ошибки. Разрешишь мне войти?
— Проходите, — смущенно сказала Беатрис, распахивая дверь.
Она не знала, как вести себя с ним. С одной стороны, ей хотелось броситься ему на шею и сказать, что она понимает теперь его и больше не осуждает. А с другой стороны, она не знала этого человека. Он был для нее загадкой, и в детстве она часто думала о том, какой ее папа.
Он прошел и внимательно осмотрел опустевшую гостиную.
— Ты уезжаешь? — спросил он.
— Да, — ответила Беатрис, твердо глядя ему в глаза.
— Бетти, не делай этого. Это не принесет счастья ни тебе, ни Шейну.
— Откуда вы его знаете?
— Он нашел меня и рассказал обо всем, что произошло с тобой за эти годы. Мне так стыдно, Бетти, что я отказался от тебя! Я не должен был соглашаться со своей матерью, должен был требовать, чтобы она разрешила мне если не забрать тебя, то хотя бы видеться с тобой. Но я струсил. Я поступил как последний подонок. Я виноват в смерти твоей матери, и я не знал, как объясню тебе это, когда ты меня спросишь.
Страх ответственности мучил меня все эти годы.
В конце концов я решил, что с бабушкой тебе будет лучше, чем со мной. Я постоянно ездил в командировки и не смог бы уделять тебе должного внимания. А о смерти мамы я узнал только через полгода. Мы так и не простились.
Беатрис отвернулась к окну. Она-то знала, что бабушка никогда, даже на смертном одре не простила бы сына. Но Беатрис не могла сказать об этом отцу. Она видела, что он действительно страдал все эти годы. Вдали от матери, от дочери, не имея ни малейшей надежды восстановить свою семью.
— Это, должно быть, ужасно, — тихо сказала она.
— Да, Бетти, это ужасно, знать, что мать умерла, так и не простив тебя. Знать, что где-то осталась твоя дочь, которую ты любил. Но еще страшнее знать, что вряд ли когда-нибудь решишься прийти к ней и попросить прощения. Я так сильно виноват перед тобой, Бетти, что даже не смею просить тебя о том, чтобы ты простила меня, простила ту страшную глупость, которую я совершил.
— Не надо, папа. Не говори ничего! — остановила его Беатрис. — Я никогда не ненавидела тебя. И сейчас понимаю, что то, как распорядилась мама своей жизнью, это был только ее выбор. Я тоже могла бы поступить так, но не сделала этого, хотя не знаю, как надолго хватит моих сил.
— Бетти, ты не должна отчаиваться. Если ты захочешь, все еще можно исправить. Я говорил с Шейном. Это он разыскал меня и попросил помочь ему. Он страшно боится, что ты уедешь и он потеряет последнюю надежду быть рядом с тобой.
— Я не знаю, — сказала Беатрис, пряча глаза, — я больше ничего не знаю и ничего не могу понять.
— Зато я знаю, Бетти! Ты не должна уезжать, если все еще любишь Шейна. И мне показалось, что он неплохой человек. Просто очень сильно запутался. Помоги ему найти себя.
Я очень хочу, чтобы моя дочь была счастлива.
И очень не хочу вновь потерять ее. Ты останешься, Беатрис?
— Я не знаю, — вновь повторила она.
— Можно, я тебе расскажу, как познакомился с твой матерью и что произошло потом?
Беатрис кивнула, она чувствовала, что не может говорить.
— Был чудесный весенний день. Я сбежал с лекции по математическому анализу и гулял в Грин-парке. Она сидела под большим дубом, я покажу тебе его когда-нибудь. Я увидел ее и подумал, что больше никогда не посмотрю на другую женщину. И я сразу же сказал ей об этом. Стелла посмотрела на меня и рассмеялась. Потом протянула руку и предложила погулять вместе. С тех пор мы не расставались ни на день. Мы поженились с неприличной, как сказала твоя бабушка, поспешностью. Я чувствовал, что Стелла все сильнее привязывается ко мне, но я был молод и глуп, меня начало это раздражать. А потом она сообщила, что ждет тебя" И это был тоже один из самых радостных дней в моей жизни. И все было нормально несколько лет. Ты росла, мы не могли нарадоваться, глядя на тебя. И вот я встретил Ирен.
Она была чертовски красива. Не такая красивая, как твоя мама. Стелла была похожа на яркий солнечный свет, а Ирен — на серебро луны.
И я поддался соблазну. Не знаю, что это было, и не могу найти себе оправдания. Я попал в полную зависимость от Ирен. И ушел из семьи по ее требованию. Я был слеп и глух, в противном случае я бы понял, что нельзя оставлять Стеллу. Но тогда в моей голове оставалось место только для Ирен. Стелла умерла, и только тогда мне открылось, какую ужасную ошибку я совершил. Мать отказалась от меня, и я в одночасье потерял и жену, и дочь, и мать. Я бросился за поддержкой к Ирен, но она остыла ко мне. А к вам я вернуться не мог.
Он замолчал на несколько долгих минут.
— Я и сейчас часто прихожу к тому дереву, где сидела твоя мама в тот день. И там я говорю с ней. Мне иногда даже кажется, что она мне отвечает. Думаю, если бы она не поторопилась, мы снова были бы вместе. Я бы вернулся к ней, потому что больше в моей жизни не было такой женщины. И больше мне не был нужен никто. Я понял это поздно, слишком поздно. Бетти, милая, не повтори мою ошибку! Прошу тебя, вернись к Шейну, прости те глупости, которые он сделал! Ведь если это та самая настоящая любовь… Больше у тебя никогда такого не будет.
— Скажи, когда ты в последний раз смеялся? — неожиданно спросила Беатрис.
— Я не помню, — честно признался Эрик.
— Почему?
Он пожал плечами.
— Потому что я не мог.
— Тебе было очень больно, когда Ирен предала тебя, а мама ушла навсегда?
— Очень. Именно тогда я и перестал смеяться. Двадцать пять лет, Бетти, прошло двадцать пять лет! Я не хочу, чтобы ты повторила мою судьбу. Тем более не хочу, чтобы ты повторила судьбу матери.
— Я тоже давно не смеялась, — тихо сказала она. — Знаешь, я думала много лет, что мне нельзя привязываться к мужчинам, чтобы, как ты сказал, не повторить судьбу матери. А потом появился Шейн, и все произошло против моей воли. Когда я поняла, что больше не могу жить без него, это был и самый счастливый, и самый страшный момент в моей жизни. Будет ложью сказать, что я не думала о том, чтобы покончить с собой. Но потом поняла, что от этого никому легче не станет. Представила, что будет с Шейном, когда он узнает об этом, что будет с Элен и Питером. В тот день я простила тебя, поняв, как сильно ты страдал. Я решила жить, но без Шейна это получалось просто ужасно.
— Тогда спустись вниз, он ждет тебя, — с трудом улыбнувшись, будто заново учась это делать, сказал Эрик.
— Он приехал за мной?!
— Да.
— Почему же он не поднялся?
— Он хотел, чтобы я поговорил с тобой. Я думаю, он хотел сделать тебе приятное, найдя меня и убедив восстановить наши отношения.
— Я сейчас же иду к нему! — воскликнула Беатрис и выбежала из квартиры.
— Я рад за тебя, девочка. Может быть, я все же поведу тебя к венцу, как на том наброске, пробормотал Эрик ей вслед.
Беатрис выбежала из подъезда и остановилась, пораженная: тротуара у дома не было видно из-за кремовых роз. Точно таких, какие она заказывала у Шейна. И посреди этого великолепия стоял он, протягивая к Беатрис руки.
— Нет смысла быть цветочным королем и не дарить любимой женщине цветы, — слегка смущенно сказал он.
— Значит, ты любишь меня? — с замиранием сердца спросила Беатрис.
— Да, Я пришел просить, чтобы ты не уезжала, чтобы осталась со мной. Я не могу без тебя, Беатрис. И тебе плохо без меня. Я совершил страшную глупость и знаю, что мне нет прощения. Но если ты вдруг захочешь остаться со мной, я буду рад этому. Скажи мне, Беатрис, так ли тебе нужно уезжать? Может, ты останешься?
— Шейн, скажи мне, есть ли смысл в том, чтобы начать все сначала?
— Есть, конечно есть, Беатрис! Ведь ты любишь меня, а я люблю тебя. Только 5 этом и есть смысл. Без любви все остальное теряет не только смысл, но и цену. Давай вернемся домой, Беатрис.
— Я боюсь, — честно призналась она. — Очень боюсь. Скажи мне, Шейн, можешь ли ты пообещать, что больше в нашей жизни никогда не будет необдуманных поступков, ссор, подозрения и ревности?
— Беатрис, моя маленькая Беатрис! Как же я могу обещать тебе то, без чего невозможна любовь? Да, мы будем еще не раз ссориться, я буду ревновать тебя к каждому мужчине, кроме Питера, наверное. Но всякий раз, как только тень разлуки накроет нас, мы будем вспоминать сегодняшний день и думать: «Что такое ссоры, если есть настоящая любовь?» Я буду дарить тебе розы, а ты будешь целовать меня в ответ. Я не прошу начать все сначала. Это было бы глупо. Я прошу тебя вернуться и продолжать жить. Давай, Беатрис, скажи, что ты согласна стать моей женой не только перед людьми, но и перед Богом.
— Ты хочешь, чтобы мы венчались?! — У Беатрис перехватило дыхание, когда она услышала предложение Шейна.
— Да, этого я хочу больше всего. Только тогда ты будешь моей, пока смерть не разлучит нас.
А это произойдет, надеюсь, очень нескоро.
— О, Шейн! Как же я люблю тебя! — Беатрис бросилась к нему и прижалась к его широкой груди. Чувство спокойствия и надежности охватило ее. — Мне еще никогда не было так хорошо!
— Ты теперь всегда будешь со мной? — спросил Шейн.
Беатрис улыбнулась.
— Всегда, даже когда ты поедешь в Голландию!
— Тогда пойдем попросим благословения у твоего отца.
— Как думаешь, он согласится вести меня к алтарю? — с тревогой спросила Беатрис.
— Да это самая заветная его мечта! Он сам мне говорил об этом. Беатрис, теперь мы вместе и знаем друг о друге все. Теперь все будет хорошо, поверь мне.
— Я верю тебе. Но только, Шейн, ты все же кое-чего обо мне не знаешь. — Беатрис рассмеялась, увидев растерянное лицо Шейна. — Я терпеть не могу, когда меня называют Беатрис.
Зови меня, пожалуйста, Бетти.