Страница:
Крылов
К читателю
Все дальше уходят в глубь истории годы гражданской и Великой Отечественной войн. Но время не властно предать их забвению, выветрить из памяти народной.
Потомки всегда будут гордиться подвигом наших воинов, отстоявших завоевания Великого Октября в годы гражданской войны, разгромивших фашистскую Германию во второй мировой войне. Это подвиг, равного которому не знает история.
Книга Ильи Драгана посвящена одному из замечательных полководцев Великой Отечественной войны — Николаю Ивановичу Крылову.
Его имя широко известно советскому пароду. Более полувека находился он в боевом строю Советских Вооруженных Сил, снискав за эти годы славу мужественного воина, талантливого полководца.
Н. И. Крылов относится к тому поколению людей, которые самоотверженно защищали завоевания Великого Октября в годы гражданской войны. Его биография — это история одного из тех самородков, которыми так богат наш великий народ.
По зову сердца и своему убеждению Крылов, в 16 лет добровольно вступив в Красную Армию, прошел в ее рядах большой и славный путь от красноармейца до маршала. Вся его сознательная жизнь связана с Советской Армией, с борьбой партии и народа за укрепление оборонного могущества нашего государства.
Особенно ярко проявился военный талант Крылова в годы Великой Отечественной войны.
Одесса, Севастополь, Сталинград... Эти блестящие страницы борьбы нашего народа с фашистской Германией тесно связаны с именем Крылова. Он возглавлял штабы армий, оборонявших эти города-герои. После Сталинградской битвы Крылов назначается командующим 5-й армией.
Войска Крылова участвовали в Белорусской операции, освобождали Витебск, Вильнюс, Каунас, в числе первых вышли на границу с фашистской Германией, а затем штурмовали крепости в Восточной Пруссии.
Летом 1945 года армия Крылова принимает участие в разгроме Квантунской армии японских милитаристов.
В мирное время Крылов командовал рядом военных округов, а потом в течение девяти лет был главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения.
Автор, близко знавший Крылова, правдиво, с глубоким знанием дела излагает его жизнь и боевую деятельность.
Книга «Николай Крылов» — взволнованное повествование о прославленном полководце, она послужит делу патриотического воспитания нашей молодежи.
Маршал Советского Союза
Герой Советского Союза В. Петров
Потомки всегда будут гордиться подвигом наших воинов, отстоявших завоевания Великого Октября в годы гражданской войны, разгромивших фашистскую Германию во второй мировой войне. Это подвиг, равного которому не знает история.
Книга Ильи Драгана посвящена одному из замечательных полководцев Великой Отечественной войны — Николаю Ивановичу Крылову.
Его имя широко известно советскому пароду. Более полувека находился он в боевом строю Советских Вооруженных Сил, снискав за эти годы славу мужественного воина, талантливого полководца.
Н. И. Крылов относится к тому поколению людей, которые самоотверженно защищали завоевания Великого Октября в годы гражданской войны. Его биография — это история одного из тех самородков, которыми так богат наш великий народ.
По зову сердца и своему убеждению Крылов, в 16 лет добровольно вступив в Красную Армию, прошел в ее рядах большой и славный путь от красноармейца до маршала. Вся его сознательная жизнь связана с Советской Армией, с борьбой партии и народа за укрепление оборонного могущества нашего государства.
Особенно ярко проявился военный талант Крылова в годы Великой Отечественной войны.
Одесса, Севастополь, Сталинград... Эти блестящие страницы борьбы нашего народа с фашистской Германией тесно связаны с именем Крылова. Он возглавлял штабы армий, оборонявших эти города-герои. После Сталинградской битвы Крылов назначается командующим 5-й армией.
Войска Крылова участвовали в Белорусской операции, освобождали Витебск, Вильнюс, Каунас, в числе первых вышли на границу с фашистской Германией, а затем штурмовали крепости в Восточной Пруссии.
Летом 1945 года армия Крылова принимает участие в разгроме Квантунской армии японских милитаристов.
В мирное время Крылов командовал рядом военных округов, а потом в течение девяти лет был главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения.
Автор, близко знавший Крылова, правдиво, с глубоким знанием дела излагает его жизнь и боевую деятельность.
Книга «Николай Крылов» — взволнованное повествование о прославленном полководце, она послужит делу патриотического воспитания нашей молодежи.
Маршал Советского Союза
Герой Советского Союза В. Петров
Глава первая. Закалялась молодость в боях
1
Николай Иванович Крылов родился 29 апреля 1903 года в небольшом селении Голяевка (Вишневое) Тамалинской волости Балашевского уезда Саратовской губернии в семье сельских учителей. Когда-то эта местность — междуречье Волги и Дона — была обширной областью ордынских кочевий вплоть до мордовских лесов, до реки Воронеж и далее, до Красивой Мечи и Куликова поля.
Освоение этих земель началось значительно позднее падения Золотой Орды. Прибегали сюда селиться только смелые вольнолюбивые люди — казаки. Это были те, кто не хотел мириться с закрепощением, опасался царского гнева.
Долго весь этот огромный край оставался полем казачьей вольницы. Отсюда черпало силы восстание Ивана Болотникова, брал начало бунт Степана Разина, казачество было колыбелью и для движения Емельяна Пугачева. Только Екатерине II частично удалось прибрать к рукам казачью вольницу, что и отразилось заревами пожарищ Пугачевского бунта.
С середины XVIII века, когда Россия при Екатерине II благодаря ряду блистательных побед русского оружия над турками и крымскими татарами смирила последних, на богатых черноземом землях в междуречье Волги и Дона шла раздача больших имений. Началось новое переселение в эти края, по и эти переселенцы, оказавшись в местах с давно сложившимися отношениями, быстро переняли казачьи традиции, тем более что были они приезжему люду по нраву. То же происходило и с последующими переселенцами. Мы не знаем достоверно, откуда и когда пришли в междуречье Крыловы. Скорее всего в поисках учительского места пришли они туда из центра России. Но учиться в Голяевской школе вскоре стало некому, и она опустела. Тогда отец Николая, Иван Егорович Крылов, стал искать новое место. Ему повезло, таковое нашлось в более зажиточном и многолюдном селе Аркадак.
Село Аркадак соседствовало с имением князей Вяземских. Князья почти и не бывали в своем имении, его охраняли «черкесы», как тогда называли каждого кавказца. Там располагались лагерем казачьи полки, и имелась при усадьбе богатейшая библиотека. Княжеский библиотекарь — добрейший старичок с клоками седых волос на плешивой голове — разрешал школьникам брать книги.
Николай рано пристрастился к чтению. Книги уводили его в далекие и недоступные миры, в прошлое и будущее, заставляя сопереживать героям. Не только из рассказов родителей и учителей, но и из книг Николай узнал о вожде римских рабов Спартаке, о гениальном полководце древнего мира Ганнибале, о битве при Каннах, о Мамаевом побоище, что произошло не так далеко от его родного села на Куликовом поле, о походах великого Суворова, о войне 1812 года, о крестьянских восстаниях и бунтах.
От села к селу проселочными дорогами, лесными стежками, какими только путями не передавались из рук в руки в списках между сельскими учителями работы Чернышевского, Добролюбова, стихи Некрасова без отточий вместо строчек, изъятых цензурой, а с ними и сочинения шестидесятников, плеяды провозвестников русской революции.
Как и когда попала тетрадь к учителям Крыловым в Аркадак со списком книги Н. В. Соколова «Отщепенцы», мы никогда не узнаем. Николай прочитал тетрадь, когда ему было тринадцать лет. Она и совершила переворот в его душе, вооружила пониманием обстоятельств окружающей жизни и социальных отношений, которое привело его в Балашевский уком РКП (б). В 1918 году, учеником восьмого класса, он организовал в селе ячейку юных коммунистов, куда был избран секретарем. И вот однажды, в один из весенних дней, вся ячейка во главе со своим организатором отправилась в уком с намерением вступить всем, как один, в партию большевиков. На вопрос, сколько же ему лет, Николай Крылов ответил дерзким басом:
— Двадцать три года!
Секретарь укома, из своих же казаков, видать, неглупый человек, не стал тут же обличать вруна.
— Плохо, брат, плохо, — грустно сказал он. — Похоже, что ты совсем нерадив. Почему? Да, а я вот скажу почему. А потому, что в твоем возрасте перейти только в восьмой класс надо умудриться.
Одно дело прибавить себе годы для вступления в партию большевиков, а другое — врать по существу вопроса. Николай Крылов не нашелся что и ответить...
— Ладно, — примирительно оказал секретарь. — Маленькая ложь зовет большую. Молодец, что дальше не стал врать... Желание твое и твоих товарищей одобряю, но с этим придется повременить, а работы и юным коммунистам достанется!
Вот к чему привело живое революционное слово.
В члены РКП (б) за молодостью не приняли, но юные коммунисты оказались активными помощниками тех, кто устанавливал и укреплял Советскую власть в Балашевском уезде. Пятнадцатилетним юношей Николай взял в руки винтовку и наган. Вокруг орудовали кулацкие банды, доводилось защищать в перестрелках продотрядников, сельских депутатов.
В это время в Аркадаке разместился авиационный дивизион Южного фронта. Можно представить, как поразили мальчишек самолеты, моторы, мотоциклы и автомобили, которых до той поры никому из сельских жителей и старшего-то возраста видеть не приходилось. А летчики! В кожаных шлемах, в куртках мехом наружу, в меховых сапогах, в очках, закрывающих все лицо, они казались чудо-богатырями, а взлетавшие для тренировочного полета деревянные «ньюпоры», взметавшие над полем пыль, казались воплощенным чудом — сказочными коврами-самолетами.
Однажды секретарь ячейки юных коммунистов осмелился заговорить с командиром дивизиона Борисом Николаевичем Масленниковым. На этот раз действовал похитрее. Сразу проситься в дивизион не стал. Разговор зашел о том, каким образом стало возможным, что предмет тяжелее воздуха взлетает и летит в воздухе. Масленников просвещал юношу:
— «Ньюпоры» вовсе не чудо и совсем не сказка, а вчерашний день. Это только по нужде мы на них летаем. Вот прогоним беляков, еще не такое увидишь...
И Масленников рассказал Николаю Крылову о калужском мечтателе и ученом Константине Эдуардовиче Циолковском, у которого ему посчастливилось учиться в реальном училище. На уроках Константин Эдуардович делился с учениками проектами разработок летательных аппаратов самых неожиданных конструкций. Но заветной мечтой ученого было создание летательного аппарата на реактивной тяге, который мог бы преодолеть земное тяготение и выйти в космическое пространство, долететь до Лупы и других планет Солнечной системы.
Кто бы мог предположить, в том числе и командир авиадивизиона, что юноша, которому он рассказывал о замыслах Циолковского, сорок лет спустя станет главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения, что в его руках окажется воплощенная мечта калужского ученого.
Николая Крылова и юных коммунистов зачислили красноармейцами в дивизион. Возраста своего на этот раз он не скрывал, недостачу в годах дополнял боевой опыт, приобретенный в перестрелках с бандитами.
Аркадакские юные коммунисты, конечно же, мечтали сесть за штурвал самолетов, но об этом не могло быть и речи. С обучением летному делу тогда было трудновато, в дивизионе летной учебой заниматься было некому, да и права на то не было дано, поскольку горючее, за которым по поручению командования приходилось ездить, было на строгом учете.
Масленникову пришелся по душе пытливый юноша. Однажды он разрешил даже одному летчику взять Николая в полет.
«Ньюпор» разбежался, оторвался от земли, но едва лишь стал набирать высоту, как вдруг заглох мотор... Самолет врезался не в землю, а в обоз, что тянулся на мельницу молоть зерно. Удар пришелся по телеге с мешками. С того дня Николай больше не приставал к летчикам с просьбой «покатать» на самолете. И по справедливости для того, конечно, времени решил, что кавалерия более действенная сила, чем деревянные «этажерки», как прозвали «ньюпоры» жители села Аркадак.
А тут подстерегло и несчастье. Поехал Николай с обозом за горючим в Саратов и в дороге заразился сыпным тифом. Два месяца лечился в госпитале, а когда вернулся в Аркадак, то дивизиона уже не было, его перевели в другое место, куда — никто не знал. Искать же было бесполезно, ибо перемещение аэродрома входило в круг военной тайны. Много лет спустя случай свел его с командиром дивизиона, но это было уже в годы Великой Отечественной войны. А тогда, в 1919 году, красноармеец Крылов явился, как то и было положено, в Балашевский уездный военкомат.
На этот раз упрашивать, чтобы взяли в ряды Красной Армии, но пришлось. Шла гражданская война, положение на фронтах было тяжелым, и хотя красноармейцу исполнилось всего лишь шестнадцать лет, он умел обращаться с оружием, имел опыт службы в дивизионе, и его охотно приняли.
Балашевский уездный военкомат направил Николая Крылова во вторую Донскую бригаду, которая дислоцировалась в Саратове. Он заехал проститься с родителями. Александра Александровна, мама Николая, только и смогла сказать на прощание: «Береги себя, сынок!»
Прибыв в Саратов, он надеялся, что его сразу пошлют в бой. Но командование рассудило иначе. Красная Армия в то время перестраивалась. Укреплялась дисциплина, надо было думать о корпусе младших командиров. Учли образование новобранца и его юный возраст, а также некоторый опыт военной службы и предложили поучиться на пехотно-пулеметных курсах красных командиров. Николай попытался было возразить, но комиссар бригады твердо сказал:
— Первый прими совет, красноармеец! В армии принято исполнять приказы вышестоящих беспрекословно. Прими и второй наказ: мужество должно быть присуще каждому красноармейцу, но в нынешних боях не менее ценится и умение. Криком «ура!» врага не одолеешь, если не подавишь его при этом силой, а сила в умении...
Вскоре курсы были переведены в Ставрополь. Назывались тогда они 48-ми пулеметными.
Несмотря на наставления комиссара, Николай поначалу все же был разочарован. Вместо боя — учеба. Но первое знакомство с пулеметом показало, что учиться ему было чему. Стрельба из пулемета требовала от стрелков иных навыков и умения, другая выпадала на них и ответственность в бою.
Вскоре способного и добросовестного юношу пригласил на беседу начальник курсов бывший генерал старой армии Миловидов. Генерал был из тех, кто с первых же дней революции перешел на сторону Советской власти. Как человек военный, он главную свою задачу видел в том, чтобы приобщать курсантов к военному делу. Поэтому он отдавал предпочтение тем курсантам, которые добросовестно относились к исполнению своих обязанностей. Отсюда и первый вопрос, который он задал Николаю Крылову.
— Вам, юноша, шестнадцать лет... Для солдата это слишком юный возраст. Молодость склонна к поспешности, к безрассудным поступкам в бою... А я хочу спросить вас: намерены ли вы посвятить свою жизнь военному делу или вас привело сюда увлечение романтикой боя?
— Я — юный коммунист! — ответил красноармеец Крылов. — И я готов за народное дело отдать жизнь!
Генерал вздохнул и укоризненно покачал головой:
— Все дело в том, юноша, что народному делу нужна ваша жизнь, а не смерть! Умереть в бою — это самое легкое... Надо одолеть врага. А чтобы одолеть врага, мы и собрали вас здесь учить...
Слова старого генерала Николай Крылов помнил всю жизнь.
1 октября 1920 года Николай Крылов получил звание «красного командира социалистической армии». Было ему в ту пору семнадцать лет, а впереди предстояли непрерывные бои...
Освоение этих земель началось значительно позднее падения Золотой Орды. Прибегали сюда селиться только смелые вольнолюбивые люди — казаки. Это были те, кто не хотел мириться с закрепощением, опасался царского гнева.
Долго весь этот огромный край оставался полем казачьей вольницы. Отсюда черпало силы восстание Ивана Болотникова, брал начало бунт Степана Разина, казачество было колыбелью и для движения Емельяна Пугачева. Только Екатерине II частично удалось прибрать к рукам казачью вольницу, что и отразилось заревами пожарищ Пугачевского бунта.
С середины XVIII века, когда Россия при Екатерине II благодаря ряду блистательных побед русского оружия над турками и крымскими татарами смирила последних, на богатых черноземом землях в междуречье Волги и Дона шла раздача больших имений. Началось новое переселение в эти края, по и эти переселенцы, оказавшись в местах с давно сложившимися отношениями, быстро переняли казачьи традиции, тем более что были они приезжему люду по нраву. То же происходило и с последующими переселенцами. Мы не знаем достоверно, откуда и когда пришли в междуречье Крыловы. Скорее всего в поисках учительского места пришли они туда из центра России. Но учиться в Голяевской школе вскоре стало некому, и она опустела. Тогда отец Николая, Иван Егорович Крылов, стал искать новое место. Ему повезло, таковое нашлось в более зажиточном и многолюдном селе Аркадак.
Село Аркадак соседствовало с имением князей Вяземских. Князья почти и не бывали в своем имении, его охраняли «черкесы», как тогда называли каждого кавказца. Там располагались лагерем казачьи полки, и имелась при усадьбе богатейшая библиотека. Княжеский библиотекарь — добрейший старичок с клоками седых волос на плешивой голове — разрешал школьникам брать книги.
Николай рано пристрастился к чтению. Книги уводили его в далекие и недоступные миры, в прошлое и будущее, заставляя сопереживать героям. Не только из рассказов родителей и учителей, но и из книг Николай узнал о вожде римских рабов Спартаке, о гениальном полководце древнего мира Ганнибале, о битве при Каннах, о Мамаевом побоище, что произошло не так далеко от его родного села на Куликовом поле, о походах великого Суворова, о войне 1812 года, о крестьянских восстаниях и бунтах.
От села к селу проселочными дорогами, лесными стежками, какими только путями не передавались из рук в руки в списках между сельскими учителями работы Чернышевского, Добролюбова, стихи Некрасова без отточий вместо строчек, изъятых цензурой, а с ними и сочинения шестидесятников, плеяды провозвестников русской революции.
Как и когда попала тетрадь к учителям Крыловым в Аркадак со списком книги Н. В. Соколова «Отщепенцы», мы никогда не узнаем. Николай прочитал тетрадь, когда ему было тринадцать лет. Она и совершила переворот в его душе, вооружила пониманием обстоятельств окружающей жизни и социальных отношений, которое привело его в Балашевский уком РКП (б). В 1918 году, учеником восьмого класса, он организовал в селе ячейку юных коммунистов, куда был избран секретарем. И вот однажды, в один из весенних дней, вся ячейка во главе со своим организатором отправилась в уком с намерением вступить всем, как один, в партию большевиков. На вопрос, сколько же ему лет, Николай Крылов ответил дерзким басом:
— Двадцать три года!
Секретарь укома, из своих же казаков, видать, неглупый человек, не стал тут же обличать вруна.
— Плохо, брат, плохо, — грустно сказал он. — Похоже, что ты совсем нерадив. Почему? Да, а я вот скажу почему. А потому, что в твоем возрасте перейти только в восьмой класс надо умудриться.
Одно дело прибавить себе годы для вступления в партию большевиков, а другое — врать по существу вопроса. Николай Крылов не нашелся что и ответить...
— Ладно, — примирительно оказал секретарь. — Маленькая ложь зовет большую. Молодец, что дальше не стал врать... Желание твое и твоих товарищей одобряю, но с этим придется повременить, а работы и юным коммунистам достанется!
Вот к чему привело живое революционное слово.
В члены РКП (б) за молодостью не приняли, но юные коммунисты оказались активными помощниками тех, кто устанавливал и укреплял Советскую власть в Балашевском уезде. Пятнадцатилетним юношей Николай взял в руки винтовку и наган. Вокруг орудовали кулацкие банды, доводилось защищать в перестрелках продотрядников, сельских депутатов.
В это время в Аркадаке разместился авиационный дивизион Южного фронта. Можно представить, как поразили мальчишек самолеты, моторы, мотоциклы и автомобили, которых до той поры никому из сельских жителей и старшего-то возраста видеть не приходилось. А летчики! В кожаных шлемах, в куртках мехом наружу, в меховых сапогах, в очках, закрывающих все лицо, они казались чудо-богатырями, а взлетавшие для тренировочного полета деревянные «ньюпоры», взметавшие над полем пыль, казались воплощенным чудом — сказочными коврами-самолетами.
Однажды секретарь ячейки юных коммунистов осмелился заговорить с командиром дивизиона Борисом Николаевичем Масленниковым. На этот раз действовал похитрее. Сразу проситься в дивизион не стал. Разговор зашел о том, каким образом стало возможным, что предмет тяжелее воздуха взлетает и летит в воздухе. Масленников просвещал юношу:
— «Ньюпоры» вовсе не чудо и совсем не сказка, а вчерашний день. Это только по нужде мы на них летаем. Вот прогоним беляков, еще не такое увидишь...
И Масленников рассказал Николаю Крылову о калужском мечтателе и ученом Константине Эдуардовиче Циолковском, у которого ему посчастливилось учиться в реальном училище. На уроках Константин Эдуардович делился с учениками проектами разработок летательных аппаратов самых неожиданных конструкций. Но заветной мечтой ученого было создание летательного аппарата на реактивной тяге, который мог бы преодолеть земное тяготение и выйти в космическое пространство, долететь до Лупы и других планет Солнечной системы.
Кто бы мог предположить, в том числе и командир авиадивизиона, что юноша, которому он рассказывал о замыслах Циолковского, сорок лет спустя станет главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения, что в его руках окажется воплощенная мечта калужского ученого.
Николая Крылова и юных коммунистов зачислили красноармейцами в дивизион. Возраста своего на этот раз он не скрывал, недостачу в годах дополнял боевой опыт, приобретенный в перестрелках с бандитами.
Аркадакские юные коммунисты, конечно же, мечтали сесть за штурвал самолетов, но об этом не могло быть и речи. С обучением летному делу тогда было трудновато, в дивизионе летной учебой заниматься было некому, да и права на то не было дано, поскольку горючее, за которым по поручению командования приходилось ездить, было на строгом учете.
Масленникову пришелся по душе пытливый юноша. Однажды он разрешил даже одному летчику взять Николая в полет.
«Ньюпор» разбежался, оторвался от земли, но едва лишь стал набирать высоту, как вдруг заглох мотор... Самолет врезался не в землю, а в обоз, что тянулся на мельницу молоть зерно. Удар пришелся по телеге с мешками. С того дня Николай больше не приставал к летчикам с просьбой «покатать» на самолете. И по справедливости для того, конечно, времени решил, что кавалерия более действенная сила, чем деревянные «этажерки», как прозвали «ньюпоры» жители села Аркадак.
А тут подстерегло и несчастье. Поехал Николай с обозом за горючим в Саратов и в дороге заразился сыпным тифом. Два месяца лечился в госпитале, а когда вернулся в Аркадак, то дивизиона уже не было, его перевели в другое место, куда — никто не знал. Искать же было бесполезно, ибо перемещение аэродрома входило в круг военной тайны. Много лет спустя случай свел его с командиром дивизиона, но это было уже в годы Великой Отечественной войны. А тогда, в 1919 году, красноармеец Крылов явился, как то и было положено, в Балашевский уездный военкомат.
На этот раз упрашивать, чтобы взяли в ряды Красной Армии, но пришлось. Шла гражданская война, положение на фронтах было тяжелым, и хотя красноармейцу исполнилось всего лишь шестнадцать лет, он умел обращаться с оружием, имел опыт службы в дивизионе, и его охотно приняли.
Балашевский уездный военкомат направил Николая Крылова во вторую Донскую бригаду, которая дислоцировалась в Саратове. Он заехал проститься с родителями. Александра Александровна, мама Николая, только и смогла сказать на прощание: «Береги себя, сынок!»
Прибыв в Саратов, он надеялся, что его сразу пошлют в бой. Но командование рассудило иначе. Красная Армия в то время перестраивалась. Укреплялась дисциплина, надо было думать о корпусе младших командиров. Учли образование новобранца и его юный возраст, а также некоторый опыт военной службы и предложили поучиться на пехотно-пулеметных курсах красных командиров. Николай попытался было возразить, но комиссар бригады твердо сказал:
— Первый прими совет, красноармеец! В армии принято исполнять приказы вышестоящих беспрекословно. Прими и второй наказ: мужество должно быть присуще каждому красноармейцу, но в нынешних боях не менее ценится и умение. Криком «ура!» врага не одолеешь, если не подавишь его при этом силой, а сила в умении...
Вскоре курсы были переведены в Ставрополь. Назывались тогда они 48-ми пулеметными.
Несмотря на наставления комиссара, Николай поначалу все же был разочарован. Вместо боя — учеба. Но первое знакомство с пулеметом показало, что учиться ему было чему. Стрельба из пулемета требовала от стрелков иных навыков и умения, другая выпадала на них и ответственность в бою.
Вскоре способного и добросовестного юношу пригласил на беседу начальник курсов бывший генерал старой армии Миловидов. Генерал был из тех, кто с первых же дней революции перешел на сторону Советской власти. Как человек военный, он главную свою задачу видел в том, чтобы приобщать курсантов к военному делу. Поэтому он отдавал предпочтение тем курсантам, которые добросовестно относились к исполнению своих обязанностей. Отсюда и первый вопрос, который он задал Николаю Крылову.
— Вам, юноша, шестнадцать лет... Для солдата это слишком юный возраст. Молодость склонна к поспешности, к безрассудным поступкам в бою... А я хочу спросить вас: намерены ли вы посвятить свою жизнь военному делу или вас привело сюда увлечение романтикой боя?
— Я — юный коммунист! — ответил красноармеец Крылов. — И я готов за народное дело отдать жизнь!
Генерал вздохнул и укоризненно покачал головой:
— Все дело в том, юноша, что народному делу нужна ваша жизнь, а не смерть! Умереть в бою — это самое легкое... Надо одолеть врага. А чтобы одолеть врага, мы и собрали вас здесь учить...
Слова старого генерала Николай Крылов помнил всю жизнь.
1 октября 1920 года Николай Крылов получил звание «красного командира социалистической армии». Было ему в ту пору семнадцать лет, а впереди предстояли непрерывные бои...
2
Это уже не погоня за бандами, не перестрелка с ними, а сражения с белогвардейскими офицерами, с профессиональными военными, владеющими всеми тактическими средствами, в роли полуротного командира в прославленной азинской дивизии, входившей в состав 11-й армии Южного фронта.
Потом, много лет спустя, военная судьба сведет его в одном блиндаже в дни Сталинградской обороны еще с одним азинцем, с Василием Ивановичем Чуйковым. Они, конечно, вспомнят комдива, но по-разному. Чуйков застал Владимира Мартиновича Азина, легендарного комдива, живым, набирал опыт в командовании полком под его руководством; Крылов лишь столкнулся с традициями, в которых Азин воспитал свою прославленную в боях с Колчаком дивизию. Командовать полуротой у азинцев было не простым делом. К тому же и условия, в которых действовала дивизия, были непривычными для жителей равнин. Дивизия действовала на юге Азербайджана. Бой в горных условиях требовал совершенно иных тактических решений, чем на равнине. Не раз юный командир полуроты с благодарностью вспоминал учебу на курсах и наставления генерала Миловидова.
И вообще тогда все учились: красноармейцы у своих командиров, а юные командиры у своих красноармейцев, не считая такую учебу сколь-нибудь зазорной.
Давно уже замечено, что в годы революционных потрясений юность созревает ускоренно. Прославленному комдиву Азину было всего лишь двадцать пять лет, когда он погиб. Василий Иванович Чуйков в девятнадцать лет командовал полком, Михаил Николаевич Тухачевский командовал армиями в 24 года, а фронтом — в 27 лет. Этого рода примеры не замыкаются только на военной профессии. Великий писатель Михаил Шолохов к двадцати годам завершил работу над «Донскими рассказами» и в возрасте двадцати лет сел за создание «Тихого Дона» — крупнейшего эпического произведения XX столетия, поражающего своей художественной зрелостью.
Николаю Крылову исполнилось всего лишь 18 лет, когда он участвовал в боях за освобождение Тифлиса и Батуми от восставших меньшевиков, а также ликвидации остатков белогвардейских банд в Закавказье. На европейской части русской земли гражданская война окончилась, но еще оставался в руках белогвардейцев и интервентов Дальний Восток. Царские генералы надеялись, что японские штыки помогут им удержать захваченное. А в это время командование Красной Армии отбирало в прославленных воинских частях красноармейцев и командиров, проявивших военные способности, для пополнения и усиления тех частей, которым предназначалось освободить Дальний Восток. Получил назначение на новый театр военных действий и командир полуроты Крылов.
Он попал в прославленную воинскую часть, в 1-ю Забайкальскую дивизию. Дивизия формировалась в основном из добровольцев, из лучших представителей рабочего класса и крестьянства Москвы, Петрограда, Тульской губернии и Самары. Дивизия громила отборные белогвардейские полки под Бугульмой, под Уфой, во взаимодействии с Чапаевской дивизией сражалась на реке Белой, освобождала Челябинск, Иркутск, Читу и другие сибирские города. Она входила в состав Народно-революционной армии Дальневосточной республики, командовал ею командарм Иероним Петрович Уборевич, и было ему тогда всего лишь двадцать шесть лет.
Николай Крылов был назначен командиром батальона 3-го Верхнеудинского полка. Итак, снова командная должность в прославленной боевой части, что накладывало на молодого командира двойную ответственность. Здесь малейшая ошибка была бы замечена, здесь всякое неумение в установлении контактов с подчиненными завело бы в тупик командира.
Батальон Крылова в составе дивизии штурмовал Спасск-Дальний, участвовал в боях за Никольск-Уссурийск, за Раздольное, сражался под Седанкой. Достаточно было одного боя, проведенного без должного искусства, как он потерял бы право на командование батальоном. Учиться овладевать военным искусством дело долгое, бой же скоротечен, ошибся, вот она — трагедия. Бойцу смерть, командиру смерть вдвойне; поставил под, удар солдат, слишком дорога будет расплата за неумение.
Под Спасском дивизия получила приказ уничтожить, резерв белогвардейского корпуса Смолина, отряды из. кадровых офицеров.
Особенно упорное сопротивление встретил в этой операции батальон Крылова. Наступление в лоб чревато было большими потерями. Командир батальона не делал открытия, применив довольно простой маневр. Но простота его — в теории. А маневр нужно было провести в боевой обстановке, мгновенно все рассчитать и расставить людей. Это уже был экзамен на зрелость, на умение применить свои знания на практике.
Командиру 7-й роты комбат приказал атаковать офицерский отряд в лоб. Сам же повел остальные роты в обход и ударил противника с флангов. Точность расчета во времени и в передвижениях принесла победу. И это был, конечно, не единственный бой на подступах к Владивостоку, где Крылов получил возможность подтвердить свой военный талант.
25 октября 1922 года Владивосток был освобожден. Пришла поздравительная телеграмма В. И. Ленина. Она касалась и дивизии, и батальона Крылова, и молодого девятнадцатилетнего комбата. В городе состоялся парад красных войск.
Начались армейские будни. Учения, командирская учеба, постройка и благоустройство военного городка, шел и призыв нового состава. Однажды в расположение батальона прибыл командир полка Я. И. Королев. Он проверил положение дел в батальоне, похвалил комбата за то, что тот сумел в короткий срок навести образцовый порядок, и вдруг спросил:
— Далеко ты, Николай, забрался от дома... Домой не тянет?
Николай не сразу догадался, о чем речь, и, думая, что это намек на возможность получить отпуск, ответил:
— Как не тянет? Конечно, тянет! Четыре года своих не видел...
— Свои — отец и мать? Оба живы?
— Оба живы...
— Это легче... Но у меня вопрос другой. Не об отпуске речь! Кончается срок твоей службы...
— Ах, вот о чем речь! — воскликнул в ответ Николай Иванович. — Службу я заканчивать не намерен, коли достоин! А отпуск? Для отпуска найдется время!
— Это ты правильно говоришь, что для отпуска время найдется! А если решение служить у тебя твердое, то ведь решать не боги будут, а мы, твои товарищи! Мы в штабе дивизии уже обговорили этот вопрос. Пока враги у Советской Республики есть, нам без армии не обойтись. А армии нужны умные и добросовестные командиры!..
В ноябре 1922 года Николай Крылов женился на упаковщице спичечной фабрики Анастасии Васильевой. Через год молодая семья уехала к новому месту назначения — в район Хабаровска.
Потом, много лет спустя, военная судьба сведет его в одном блиндаже в дни Сталинградской обороны еще с одним азинцем, с Василием Ивановичем Чуйковым. Они, конечно, вспомнят комдива, но по-разному. Чуйков застал Владимира Мартиновича Азина, легендарного комдива, живым, набирал опыт в командовании полком под его руководством; Крылов лишь столкнулся с традициями, в которых Азин воспитал свою прославленную в боях с Колчаком дивизию. Командовать полуротой у азинцев было не простым делом. К тому же и условия, в которых действовала дивизия, были непривычными для жителей равнин. Дивизия действовала на юге Азербайджана. Бой в горных условиях требовал совершенно иных тактических решений, чем на равнине. Не раз юный командир полуроты с благодарностью вспоминал учебу на курсах и наставления генерала Миловидова.
И вообще тогда все учились: красноармейцы у своих командиров, а юные командиры у своих красноармейцев, не считая такую учебу сколь-нибудь зазорной.
Давно уже замечено, что в годы революционных потрясений юность созревает ускоренно. Прославленному комдиву Азину было всего лишь двадцать пять лет, когда он погиб. Василий Иванович Чуйков в девятнадцать лет командовал полком, Михаил Николаевич Тухачевский командовал армиями в 24 года, а фронтом — в 27 лет. Этого рода примеры не замыкаются только на военной профессии. Великий писатель Михаил Шолохов к двадцати годам завершил работу над «Донскими рассказами» и в возрасте двадцати лет сел за создание «Тихого Дона» — крупнейшего эпического произведения XX столетия, поражающего своей художественной зрелостью.
Николаю Крылову исполнилось всего лишь 18 лет, когда он участвовал в боях за освобождение Тифлиса и Батуми от восставших меньшевиков, а также ликвидации остатков белогвардейских банд в Закавказье. На европейской части русской земли гражданская война окончилась, но еще оставался в руках белогвардейцев и интервентов Дальний Восток. Царские генералы надеялись, что японские штыки помогут им удержать захваченное. А в это время командование Красной Армии отбирало в прославленных воинских частях красноармейцев и командиров, проявивших военные способности, для пополнения и усиления тех частей, которым предназначалось освободить Дальний Восток. Получил назначение на новый театр военных действий и командир полуроты Крылов.
Он попал в прославленную воинскую часть, в 1-ю Забайкальскую дивизию. Дивизия формировалась в основном из добровольцев, из лучших представителей рабочего класса и крестьянства Москвы, Петрограда, Тульской губернии и Самары. Дивизия громила отборные белогвардейские полки под Бугульмой, под Уфой, во взаимодействии с Чапаевской дивизией сражалась на реке Белой, освобождала Челябинск, Иркутск, Читу и другие сибирские города. Она входила в состав Народно-революционной армии Дальневосточной республики, командовал ею командарм Иероним Петрович Уборевич, и было ему тогда всего лишь двадцать шесть лет.
Николай Крылов был назначен командиром батальона 3-го Верхнеудинского полка. Итак, снова командная должность в прославленной боевой части, что накладывало на молодого командира двойную ответственность. Здесь малейшая ошибка была бы замечена, здесь всякое неумение в установлении контактов с подчиненными завело бы в тупик командира.
Батальон Крылова в составе дивизии штурмовал Спасск-Дальний, участвовал в боях за Никольск-Уссурийск, за Раздольное, сражался под Седанкой. Достаточно было одного боя, проведенного без должного искусства, как он потерял бы право на командование батальоном. Учиться овладевать военным искусством дело долгое, бой же скоротечен, ошибся, вот она — трагедия. Бойцу смерть, командиру смерть вдвойне; поставил под, удар солдат, слишком дорога будет расплата за неумение.
Под Спасском дивизия получила приказ уничтожить, резерв белогвардейского корпуса Смолина, отряды из. кадровых офицеров.
Особенно упорное сопротивление встретил в этой операции батальон Крылова. Наступление в лоб чревато было большими потерями. Командир батальона не делал открытия, применив довольно простой маневр. Но простота его — в теории. А маневр нужно было провести в боевой обстановке, мгновенно все рассчитать и расставить людей. Это уже был экзамен на зрелость, на умение применить свои знания на практике.
Командиру 7-й роты комбат приказал атаковать офицерский отряд в лоб. Сам же повел остальные роты в обход и ударил противника с флангов. Точность расчета во времени и в передвижениях принесла победу. И это был, конечно, не единственный бой на подступах к Владивостоку, где Крылов получил возможность подтвердить свой военный талант.
25 октября 1922 года Владивосток был освобожден. Пришла поздравительная телеграмма В. И. Ленина. Она касалась и дивизии, и батальона Крылова, и молодого девятнадцатилетнего комбата. В городе состоялся парад красных войск.
Начались армейские будни. Учения, командирская учеба, постройка и благоустройство военного городка, шел и призыв нового состава. Однажды в расположение батальона прибыл командир полка Я. И. Королев. Он проверил положение дел в батальоне, похвалил комбата за то, что тот сумел в короткий срок навести образцовый порядок, и вдруг спросил:
— Далеко ты, Николай, забрался от дома... Домой не тянет?
Николай не сразу догадался, о чем речь, и, думая, что это намек на возможность получить отпуск, ответил:
— Как не тянет? Конечно, тянет! Четыре года своих не видел...
— Свои — отец и мать? Оба живы?
— Оба живы...
— Это легче... Но у меня вопрос другой. Не об отпуске речь! Кончается срок твоей службы...
— Ах, вот о чем речь! — воскликнул в ответ Николай Иванович. — Службу я заканчивать не намерен, коли достоин! А отпуск? Для отпуска найдется время!
— Это ты правильно говоришь, что для отпуска время найдется! А если решение служить у тебя твердое, то ведь решать не боги будут, а мы, твои товарищи! Мы в штабе дивизии уже обговорили этот вопрос. Пока враги у Советской Республики есть, нам без армии не обойтись. А армии нужны умные и добросовестные командиры!..
В ноябре 1922 года Николай Крылов женился на упаковщице спичечной фабрики Анастасии Васильевой. Через год молодая семья уехала к новому месту назначения — в район Хабаровска.
3
Красный командир!
Ореолом восхищения была окружена эта фигура в молодой Советской Республике. Народ поименно знал своих героических командиров, комдивов, комбригов. О них слагались песни, из уст в уста переходили легенды о их героических подвигах. И это объяснимо — от деятельности этих людей зависело спасение революции, освобождение родной земли от интервентов. И вместе с тем мало кто тогда знал о штабных работниках, об этих неутомимых тружениках войны. Даже и среди военных нередко штабной работник рассматривался лишь как лицо второго плана, как фигура всего лишь вспомогательная, даже и не обязательная в плеяде боевых героев.
Удивляться здесь особенно нечему. Во все времена по установившейся традиции с древних веков слава всегда отдавалась единолично полководцу. Мы даже не знаем, была ли рядом с воителями древних царств фигура, соответствующая современному понятию начальника штаба. Каждый, кто вступал на тропу войны, знал о существовании Александра Македонского, но даже и военные историки не могли бы почерпнуть из источников, кто же осуществлял штабную службу в македонском войске.
Мы знаем Ганнибала, Юлия Цезаря, обращаясь к средним векам хотя бы и русской истории, можем назвать выдающихся полководцев: Святослава Киевского, Владимира Мономаха, Даниила Галицкого, Александра Невского, Димитрия Донского. Но мы ничего не сможем сказать, кто им помогал в планировании операций, в расстановке сил в бою. Начальник штаба при Михаиле Илларионовиче Кутузове предстает перед нами из романа Льва Толстого фигурой сатирического плана, мастером придворной интриги, помехой главнокомандующему русских войск, а не помощником, хотя из документов выдвигается скромная, но крупная фигура дежурного генерала Петра Петровича Коновницына, фактически выполнявшего функции начальника штаба всех российских армий. Это о нем и Дохтурове Толстой писал, что это были неприметные шестерни, без которых не могла работать машина. Всегда оставались в тени и начальники штаба при Наполеоне. Все успехи отданы Наполеону, а его же неудачи списывались и на начальников штабов, и на его маршалов.
Шло время, менялось вооружение, осложнялось взаимодействие различных видов оружия, возрастала численность войск, штабы постепенно выходили из глубокой тени. Без работы штаба стали невозможными действия не только армий, но и соединений и частей значительно меньшего масштаба.
Штаб превратился в мозговой центр любого военного организма, он стал «глазами», «ушами», без него командир любого ранга превращался в слепца и глухого.
Заботы штаба в организации военного дела уже не ограничивались лишь временем военных действий. Штаб обязан был работать и в мирное время с тем же напряжением, что и во время войны.
В деятельность штаба входило прежде всего всестороннее изучение противника во время войны и возможного противника в дни мира. Штаб должен был располагать всеми данными о численности противника, о его вооружении, анализировать его тактику, знать расположение его войск, их воинскую подготовку, знать все, что касается их боевого обеспечения.
Не имея всех этих данных, ни один серьезный командир любого ранга, начиная с первой мировой войны, не мог планировать ни наступательной, ни оборонительной операции.
Нечего говорить о том, что начальник штаба всегда, в любой час дня и ночи, должен знать обо всем, что происходит, что должно произойти в его собственном подразделении, в его соединении или войсковом объединении. У него на схемах, у него в памяти все данные о каких-либо изменениях в личном составе, о вооружении, о состоянии материально-технической части, об обеспечении боеприпасами, продовольствием, медикаментами, койками в полевых и стационарных госпиталях, о путях подвоза, о состоянии дорог, мостов, бродов на местности. У него на столе карты не только тщательно прочитанные, но проверенные рекогносцировкой на местности. В штабе сосредоточены все расчеты передвижений как своих войск, так и предполагаемых противника.
Эта краткая характеристика штабной работы должна послужить объяснением того решения, которое пришлось принять командиру батальона Николаю Крылову.
Когда 3-й Верхнеудинский полк еще продвигался с боями к Владивостоку, начальник штаба полка А. Н. Кислов иногда, в напряженные для штаба дни, привлекал на помощь Николая, как одного из самых грамотных командиров. Николай отличался не только тем, что грамотно и красиво писал, он умел на лету подхватить мысль начальника штаба, развить ее и самостоятельно изложить доходчивым языком. Кислов приучал его составлять по его указаниям боевые распоряжения, боевые донесения, наносить на карту данные обстановки, учил читать карту, чтобы она оживала в воображении со всеми малейшими деталями местности. Привлекали Кислова и знание молодым командиром военной истории, умение анализировать обстановку, его способность предугадывать возможные действия противника.
Ореолом восхищения была окружена эта фигура в молодой Советской Республике. Народ поименно знал своих героических командиров, комдивов, комбригов. О них слагались песни, из уст в уста переходили легенды о их героических подвигах. И это объяснимо — от деятельности этих людей зависело спасение революции, освобождение родной земли от интервентов. И вместе с тем мало кто тогда знал о штабных работниках, об этих неутомимых тружениках войны. Даже и среди военных нередко штабной работник рассматривался лишь как лицо второго плана, как фигура всего лишь вспомогательная, даже и не обязательная в плеяде боевых героев.
Удивляться здесь особенно нечему. Во все времена по установившейся традиции с древних веков слава всегда отдавалась единолично полководцу. Мы даже не знаем, была ли рядом с воителями древних царств фигура, соответствующая современному понятию начальника штаба. Каждый, кто вступал на тропу войны, знал о существовании Александра Македонского, но даже и военные историки не могли бы почерпнуть из источников, кто же осуществлял штабную службу в македонском войске.
Мы знаем Ганнибала, Юлия Цезаря, обращаясь к средним векам хотя бы и русской истории, можем назвать выдающихся полководцев: Святослава Киевского, Владимира Мономаха, Даниила Галицкого, Александра Невского, Димитрия Донского. Но мы ничего не сможем сказать, кто им помогал в планировании операций, в расстановке сил в бою. Начальник штаба при Михаиле Илларионовиче Кутузове предстает перед нами из романа Льва Толстого фигурой сатирического плана, мастером придворной интриги, помехой главнокомандующему русских войск, а не помощником, хотя из документов выдвигается скромная, но крупная фигура дежурного генерала Петра Петровича Коновницына, фактически выполнявшего функции начальника штаба всех российских армий. Это о нем и Дохтурове Толстой писал, что это были неприметные шестерни, без которых не могла работать машина. Всегда оставались в тени и начальники штаба при Наполеоне. Все успехи отданы Наполеону, а его же неудачи списывались и на начальников штабов, и на его маршалов.
Шло время, менялось вооружение, осложнялось взаимодействие различных видов оружия, возрастала численность войск, штабы постепенно выходили из глубокой тени. Без работы штаба стали невозможными действия не только армий, но и соединений и частей значительно меньшего масштаба.
Штаб превратился в мозговой центр любого военного организма, он стал «глазами», «ушами», без него командир любого ранга превращался в слепца и глухого.
Заботы штаба в организации военного дела уже не ограничивались лишь временем военных действий. Штаб обязан был работать и в мирное время с тем же напряжением, что и во время войны.
В деятельность штаба входило прежде всего всестороннее изучение противника во время войны и возможного противника в дни мира. Штаб должен был располагать всеми данными о численности противника, о его вооружении, анализировать его тактику, знать расположение его войск, их воинскую подготовку, знать все, что касается их боевого обеспечения.
Не имея всех этих данных, ни один серьезный командир любого ранга, начиная с первой мировой войны, не мог планировать ни наступательной, ни оборонительной операции.
Нечего говорить о том, что начальник штаба всегда, в любой час дня и ночи, должен знать обо всем, что происходит, что должно произойти в его собственном подразделении, в его соединении или войсковом объединении. У него на схемах, у него в памяти все данные о каких-либо изменениях в личном составе, о вооружении, о состоянии материально-технической части, об обеспечении боеприпасами, продовольствием, медикаментами, койками в полевых и стационарных госпиталях, о путях подвоза, о состоянии дорог, мостов, бродов на местности. У него на столе карты не только тщательно прочитанные, но проверенные рекогносцировкой на местности. В штабе сосредоточены все расчеты передвижений как своих войск, так и предполагаемых противника.
Эта краткая характеристика штабной работы должна послужить объяснением того решения, которое пришлось принять командиру батальона Николаю Крылову.
Когда 3-й Верхнеудинский полк еще продвигался с боями к Владивостоку, начальник штаба полка А. Н. Кислов иногда, в напряженные для штаба дни, привлекал на помощь Николая, как одного из самых грамотных командиров. Николай отличался не только тем, что грамотно и красиво писал, он умел на лету подхватить мысль начальника штаба, развить ее и самостоятельно изложить доходчивым языком. Кислов приучал его составлять по его указаниям боевые распоряжения, боевые донесения, наносить на карту данные обстановки, учил читать карту, чтобы она оживала в воображении со всеми малейшими деталями местности. Привлекали Кислова и знание молодым командиром военной истории, умение анализировать обстановку, его способность предугадывать возможные действия противника.