Страница:
Он похлопал по щеке одного из солдат, тот скривился, будто проглотил какую-то гадость.
— …состоят в личной гвардии графа. Вот так-то. Не правда ли ребята?
Солдаты что-то проворчали. Шарине случалось видывать ядовитых змей, которые понравились ей куда больше, чем офицер Колин. Но надо признать: и змеи, и этот агент королевы обладали своеобразным очарованием.
Тот уже разглядывал Медера с непередаваемым сарказмом.
— А с вами мы тоже знакомы, — произнес Колин. — Не так ли, господин Медер бор-Медерман?
Выхватив костяной атам из-за пояса колдуна, он оглядел его с видимым неудовольствием и метнул точнехонько в очаг, с одного взгляда оценив расстояние и угол полета. Улыбнулся, довольный собой.
— Мастер Медер, — продолжал он. — Я получил указания от королевы взять вас всех, по возможности, целыми и невредимыми. Она подозревает, что вы обладаете ценной информацией. Тем не менее, если вы попытаетесь издать хотя бы звук, который я расценю как попытку сотворить заклинание, то ваш язык положат на стол передо мной.
Улыбка на его лице сделалась еще шире.
— Вернее, нет. Я оговорился. Я самолично вырежу ваш поганый язык!
Медер по-прежнему стоял у стены под охраной одного из солдат. Двумя пальцами Колин приподнял ему подбородок.
— Волшебники хороши на своем месте, — благожелательно объявил он. — Например: за решением послать меня караулить королевского агента именно в этой дыре несомненно стояло волшебство. Но если какой-нибудь гаденыш-колдун решится встать у меня на пути — он враз окажется в месте, которое ему вряд ли понравится.
Теперь Колин остановился напротив Шарины.
— А это еще тут кто у нас? — издевательски протянул он. — Не скажете ли, госпожа?
Кружка опустела, девушка поставила ее на скамью.
— Я Шарина ор-Райз из деревни Барка на Хафте, — ответила она, глядя в глаза высокому улыбающемуся мужчине. — служу у госпожи Азеры.
— О, думаю, это далеко не все, моя дорогая, — покачал головой офицер. — Не просто служанка. И, думаю даже, не просто прелестнейшая девушка на Сандраккане…
Он выдернул топорик из петли на плечевом ремне у девушки и критически оглядел его. Лезвие местами поржавело, поскольку Шарина не почистила его после дождя, но все же сохраняло свою почти идеальную заточку.
— Мы попали в кораблекрушение, — просто сказала девушка. Не сгоняя улыбки с лица, Колин внимательно посмотрел на нее.
— Прекрасно, — сказал он. — Теперь вы под нашей защитой. Мы позаботимся, чтоб вы снова не попали в неприятную историю.
Оглядевшись по сторонам, офицер метнул топорик в деревянную рейку над стойкой — лезвие воткнулось на глубину в палец. Хозяйка гостиницы испуганно вскрикнула, затем обеими руками заткнула рот краем фартука.
— Пошли, — громко скомандовал Колин солдатам. — Госпожа Шарина поедет со мной, двоих других привяжите к хвостам своих лошадей.
Он ухмыльнулся в лицо прокуратору.
— Я сегодня добрый, моя дорогая Азера, до замка мы пойдем шагом. Но предупреждаю: у моей лошади очень резвый ход!
Офицер галантно протянул руку Шарине, и в этот момент входная дверь распахнулась. Солдаты от неожиданности отскочили. Колин выдернул меч так стремительно, что медные ножны пропели. Слоистая сталь блеснула подобно горному ручью.
В зал вошел Ноннус. Его заостренный дротик покоился на левом плече, сзади свешивался узелок с вещами.
Ближайший солдат сделал попытку схватить его за горло, но тут же отлетел в сторону, получив удар в пах. Остальные не шелохнулись.
— А ты кто такой, человече? — спросил офицер. Шарина снова подняла кружку — она была достаточно тяжелая.
— Я — Ноннус, сын Брана, уроженец Пьюла, — спокойно ответил старик низким горловым голосом. — А теперь скажи мне, приятель, кто тытакой? Пока я знаю только, что передо мной человек, которому суждено в скором времени изучать собственные кишки, если он не найдет более подходящего места для своего меча.
— Нет! — бросил Колин одному из солдат. Шарина не заметила ничего подозрительного, но отшельник кивнул офицеру с волчьей ухмылкой.
— Что вы здесь делаете, мастер Ноннус? — поинтересовался тот.
Меча он не убрал, но все же обстановка несколько разрядилась — исчезло ощущение тонкого мостика над пропастью.
— Я разыскиваю торговца Вали, — произнес отшельник, обводя зал холодным, сердитым взглядом, не выделяя никого. — Никто не знает, где он живет?
Колин вопросительно посмотрел в сторону хозяина гостиницы.
— Вали уж десять лет как помер, — нервно ответил мужчина. — Его пасынок Ардук держит здесь торговлю тюленьими шкурами. Он конюх и живет в трех домах отсюда, по этой стороне улицы.
— Отлично, — кивнул Ноннус. — Тогда я вас покидаю. Веселитесь дальше, ребята.
Он посмотрел на Колина — тот, заметно расслабившись, отвесил отшельнику вежливый поклон.
Дверь захлопнулась за спиной Ноннуса. Офицер вложил меч в ножны, Шарина поставила кружку обратно.
— Ну, пошли, — повторил Колин, все еще с напряженным выражением на лице. Ясно было: чем бы ни занимался этот молодой придворный, ему уже доводилось прежде встречаться с пьюльцами.
— Госпожа… — подал он руку Шарине, — вы поедете на моей лошади, впереди меня. Сожалею, что не догадался захватить лишнего скакуна.
Проигнорировав его руку, девушка поднялась и направилась к двери. Звуки и краски по-прежнему сохраняли свою прозрачную яркость, и Шарина двигалась так, будто ее окружали сотни хрустальных кинжалов.
15
16
17
— …состоят в личной гвардии графа. Вот так-то. Не правда ли ребята?
Солдаты что-то проворчали. Шарине случалось видывать ядовитых змей, которые понравились ей куда больше, чем офицер Колин. Но надо признать: и змеи, и этот агент королевы обладали своеобразным очарованием.
Тот уже разглядывал Медера с непередаваемым сарказмом.
— А с вами мы тоже знакомы, — произнес Колин. — Не так ли, господин Медер бор-Медерман?
Выхватив костяной атам из-за пояса колдуна, он оглядел его с видимым неудовольствием и метнул точнехонько в очаг, с одного взгляда оценив расстояние и угол полета. Улыбнулся, довольный собой.
— Мастер Медер, — продолжал он. — Я получил указания от королевы взять вас всех, по возможности, целыми и невредимыми. Она подозревает, что вы обладаете ценной информацией. Тем не менее, если вы попытаетесь издать хотя бы звук, который я расценю как попытку сотворить заклинание, то ваш язык положат на стол передо мной.
Улыбка на его лице сделалась еще шире.
— Вернее, нет. Я оговорился. Я самолично вырежу ваш поганый язык!
Медер по-прежнему стоял у стены под охраной одного из солдат. Двумя пальцами Колин приподнял ему подбородок.
— Волшебники хороши на своем месте, — благожелательно объявил он. — Например: за решением послать меня караулить королевского агента именно в этой дыре несомненно стояло волшебство. Но если какой-нибудь гаденыш-колдун решится встать у меня на пути — он враз окажется в месте, которое ему вряд ли понравится.
Теперь Колин остановился напротив Шарины.
— А это еще тут кто у нас? — издевательски протянул он. — Не скажете ли, госпожа?
Кружка опустела, девушка поставила ее на скамью.
— Я Шарина ор-Райз из деревни Барка на Хафте, — ответила она, глядя в глаза высокому улыбающемуся мужчине. — служу у госпожи Азеры.
— О, думаю, это далеко не все, моя дорогая, — покачал головой офицер. — Не просто служанка. И, думаю даже, не просто прелестнейшая девушка на Сандраккане…
Он выдернул топорик из петли на плечевом ремне у девушки и критически оглядел его. Лезвие местами поржавело, поскольку Шарина не почистила его после дождя, но все же сохраняло свою почти идеальную заточку.
— Мы попали в кораблекрушение, — просто сказала девушка. Не сгоняя улыбки с лица, Колин внимательно посмотрел на нее.
— Прекрасно, — сказал он. — Теперь вы под нашей защитой. Мы позаботимся, чтоб вы снова не попали в неприятную историю.
Оглядевшись по сторонам, офицер метнул топорик в деревянную рейку над стойкой — лезвие воткнулось на глубину в палец. Хозяйка гостиницы испуганно вскрикнула, затем обеими руками заткнула рот краем фартука.
— Пошли, — громко скомандовал Колин солдатам. — Госпожа Шарина поедет со мной, двоих других привяжите к хвостам своих лошадей.
Он ухмыльнулся в лицо прокуратору.
— Я сегодня добрый, моя дорогая Азера, до замка мы пойдем шагом. Но предупреждаю: у моей лошади очень резвый ход!
Офицер галантно протянул руку Шарине, и в этот момент входная дверь распахнулась. Солдаты от неожиданности отскочили. Колин выдернул меч так стремительно, что медные ножны пропели. Слоистая сталь блеснула подобно горному ручью.
В зал вошел Ноннус. Его заостренный дротик покоился на левом плече, сзади свешивался узелок с вещами.
Ближайший солдат сделал попытку схватить его за горло, но тут же отлетел в сторону, получив удар в пах. Остальные не шелохнулись.
— А ты кто такой, человече? — спросил офицер. Шарина снова подняла кружку — она была достаточно тяжелая.
— Я — Ноннус, сын Брана, уроженец Пьюла, — спокойно ответил старик низким горловым голосом. — А теперь скажи мне, приятель, кто тытакой? Пока я знаю только, что передо мной человек, которому суждено в скором времени изучать собственные кишки, если он не найдет более подходящего места для своего меча.
— Нет! — бросил Колин одному из солдат. Шарина не заметила ничего подозрительного, но отшельник кивнул офицеру с волчьей ухмылкой.
— Что вы здесь делаете, мастер Ноннус? — поинтересовался тот.
Меча он не убрал, но все же обстановка несколько разрядилась — исчезло ощущение тонкого мостика над пропастью.
— Я разыскиваю торговца Вали, — произнес отшельник, обводя зал холодным, сердитым взглядом, не выделяя никого. — Никто не знает, где он живет?
Колин вопросительно посмотрел в сторону хозяина гостиницы.
— Вали уж десять лет как помер, — нервно ответил мужчина. — Его пасынок Ардук держит здесь торговлю тюленьими шкурами. Он конюх и живет в трех домах отсюда, по этой стороне улицы.
— Отлично, — кивнул Ноннус. — Тогда я вас покидаю. Веселитесь дальше, ребята.
Он посмотрел на Колина — тот, заметно расслабившись, отвесил отшельнику вежливый поклон.
Дверь захлопнулась за спиной Ноннуса. Офицер вложил меч в ножны, Шарина поставила кружку обратно.
— Ну, пошли, — повторил Колин, все еще с напряженным выражением на лице. Ясно было: чем бы ни занимался этот молодой придворный, ему уже доводилось прежде встречаться с пьюльцами.
— Госпожа… — подал он руку Шарине, — вы поедете на моей лошади, впереди меня. Сожалею, что не догадался захватить лишнего скакуна.
Проигнорировав его руку, девушка поднялась и направилась к двери. Звуки и краски по-прежнему сохраняли свою прозрачную яркость, и Шарина двигалась так, будто ее окружали сотни хрустальных кинжалов.
15
Капитан обмахивался фуражкой, и это был самый значительный ветерок, который гулял по палубе торгового шлюпа за весь день. Он сплюнул за борт — испытанное средство вызова ветра в безнадежных ситуациях. Губы у капитана, так же как и у четверых членов команды, были пересохшие и потрескавшиеся. Каждый плевок давался с трудом.
— Если до утра бриз не появится, — сказал капитан, — пойдем на веслах. Тут уж ничего не поделаешь.
— Ужасно жарко, — возразил сморщенный помощник капитана, безутешно озирая горизонт на севере. Там, вдалеке, скрывался Эрдин, всего в одном дне пути при хорошем ветре. Что составляет необозримую даль в отсутствии ветра.
Судно было до отказа нагружено апельсинами с острова Шенги на южной границе Островов. Груз обещал принести хороший навар в Эрдине. Прикинув шансы, капитан решил направиться прямиком через Внутреннее Море, вместо того чтобы тащиться в обход: Шенги, Кордин, Хафт и, наконец, Сандраккан — не ближний путь. Правда, в их случае существовал риск застрять посреди Внутреннего Моря, если случится штиль. Так оно и вышло. Все путешествие им сопутствовал устойчивый южный ветер… и вот теперь, на финальном участке пути, он их покинул.
Капитан снова попытался сплюнуть, но безуспешно. Трое младших матросов хмуро наблюдали за ним.
— Завтра, на веслах, — прохрипел капитан. — Если не подует ветер.
Помощник постоял, затем вскарабкался, как обезьяна (которую он здорово напоминал), на короткую, наклоненную вперед мачту. Затенив глаза обеими руками и обвив мачту кривыми ногами, он долго всматривался на север.
— На горизонте! — крикнул он. — Там что-то движется!
Капитан вспрыгнул на поручни и стал пробираться вдоль них, пока из-за косого треугольника паруса не открылся вид на север. Там действительно что-тодвигалось.
— Кажется, человек на плоту, — решил помощник. — Сестра проглоти меня, если это не похоже на человека!
— И как же он тогда движется? — резонно спросил рулевой, тоже поднимаясь на ноги. Весь шлюп слегка накренился в результате перемещения всей команды.
Но к тому времени предмет — что бы это ни было — исчез из поля зрения. Может, его скрыла северная линия горизонта. А может, маслянисто-гладкая поверхность моря. Их шлюп снова одиноко торчал посреди незыблемого спокойствия, которое нарушала лишь пара чаек, навинчивающая круги в знойном зените.
— Нет, — произнес капитан (его заметно потряхивало, когда он спустился с поручней). — Это был всего-навсего кит. Он выбросил фонтанчик — вот почему показался похожим на человека.
Помощник капитана молча посмотрел и стал спускаться на палубу — это заняло у него три рывка по грота-штагу. 73
— Я чувствую ветер, — снова подал голос капитан. Это звучало скорее как молитва, чем объявление для команды. Боясь спугнуть удачу, он медленно повернул голову; его уши в верхней части поросли длинными волосами, которые сейчас едва заметно трепетали.
— Я чувствую ветер! — повторил капитан, на сей раз — в радостной уверенности. — Четверть румба по правому борту! Разворачивайтесь, и к полудню мы будем в Эрдине.
Он и сам схватился за снасти, радуясь не столько ветру, сколько возможности отвлечься от того, что увидел несколько минут назад. Хотя зрение у капитана было получше, чем у многих, но на таком расстоянии… Короче, утверждать с уверенностью он не мог.
Но предмет, который капитан рассмотрел, выглядел как раздутый труп в саване. Эта штука сидела на плоту, где больше ничего не было. Кроме голубого свечения… И все это двигалось. Невозможно, но факт оставался фактом: действительно двигалось.
Факт также, что капитан, старый морской волк, от души надеялся никогда больше не встретиться с этой штуковиной.
— Если до утра бриз не появится, — сказал капитан, — пойдем на веслах. Тут уж ничего не поделаешь.
— Ужасно жарко, — возразил сморщенный помощник капитана, безутешно озирая горизонт на севере. Там, вдалеке, скрывался Эрдин, всего в одном дне пути при хорошем ветре. Что составляет необозримую даль в отсутствии ветра.
Судно было до отказа нагружено апельсинами с острова Шенги на южной границе Островов. Груз обещал принести хороший навар в Эрдине. Прикинув шансы, капитан решил направиться прямиком через Внутреннее Море, вместо того чтобы тащиться в обход: Шенги, Кордин, Хафт и, наконец, Сандраккан — не ближний путь. Правда, в их случае существовал риск застрять посреди Внутреннего Моря, если случится штиль. Так оно и вышло. Все путешествие им сопутствовал устойчивый южный ветер… и вот теперь, на финальном участке пути, он их покинул.
Капитан снова попытался сплюнуть, но безуспешно. Трое младших матросов хмуро наблюдали за ним.
— Завтра, на веслах, — прохрипел капитан. — Если не подует ветер.
Помощник постоял, затем вскарабкался, как обезьяна (которую он здорово напоминал), на короткую, наклоненную вперед мачту. Затенив глаза обеими руками и обвив мачту кривыми ногами, он долго всматривался на север.
— На горизонте! — крикнул он. — Там что-то движется!
Капитан вспрыгнул на поручни и стал пробираться вдоль них, пока из-за косого треугольника паруса не открылся вид на север. Там действительно что-тодвигалось.
— Кажется, человек на плоту, — решил помощник. — Сестра проглоти меня, если это не похоже на человека!
— И как же он тогда движется? — резонно спросил рулевой, тоже поднимаясь на ноги. Весь шлюп слегка накренился в результате перемещения всей команды.
Но к тому времени предмет — что бы это ни было — исчез из поля зрения. Может, его скрыла северная линия горизонта. А может, маслянисто-гладкая поверхность моря. Их шлюп снова одиноко торчал посреди незыблемого спокойствия, которое нарушала лишь пара чаек, навинчивающая круги в знойном зените.
— Нет, — произнес капитан (его заметно потряхивало, когда он спустился с поручней). — Это был всего-навсего кит. Он выбросил фонтанчик — вот почему показался похожим на человека.
Помощник капитана молча посмотрел и стал спускаться на палубу — это заняло у него три рывка по грота-штагу. 73
— Я чувствую ветер, — снова подал голос капитан. Это звучало скорее как молитва, чем объявление для команды. Боясь спугнуть удачу, он медленно повернул голову; его уши в верхней части поросли длинными волосами, которые сейчас едва заметно трепетали.
— Я чувствую ветер! — повторил капитан, на сей раз — в радостной уверенности. — Четверть румба по правому борту! Разворачивайтесь, и к полудню мы будем в Эрдине.
Он и сам схватился за снасти, радуясь не столько ветру, сколько возможности отвлечься от того, что увидел несколько минут назад. Хотя зрение у капитана было получше, чем у многих, но на таком расстоянии… Короче, утверждать с уверенностью он не мог.
Но предмет, который капитан рассмотрел, выглядел как раздутый труп в саване. Эта штука сидела на плоту, где больше ничего не было. Кроме голубого свечения… И все это двигалось. Невозможно, но факт оставался фактом: действительно двигалось.
Факт также, что капитан, старый морской волк, от души надеялся никогда больше не встретиться с этой штуковиной.
16
Гаррику никогда не доводилось видеть такого плоского города, как Эрдин. Море в безветренный день казалось более неровным, чем столица Сандраккана. Естественный подъем рельефа здесь составлял менее трех футов на четверть мили.
Здания тоже преимущественно были двух-трехэтажные, в отличие от Каркозы, застроенной многоквартирными домами в пять, шесть этажей (довольно рахитичных, впрочем). Гаррик предположил, что почва в Эрдине недостаточно плотная для многоэтажных построек.
Теноктрис тоже оглядывалась вокруг с живейшим интересом, пока они следовали за двумя носильщиками, катившими маленькую тележку, по широким, мощенным кирпичом улицам столицы. Город бурно развивался, уж его-то никак не назовешь тихой заводью. В этом смысле он представлял собой полную противоположность Каркозе, обращенной в прошлое, городу без будущего.
— В мои дни… — начала Теноктрис и улыбнулась. Большинство старух в подобных случаях имело в виду два последних десятилетия, за спиной же старой волшебницы стояло тысячелетие. — В мои дни графу Сандракканскому принадлежала земля в пределах дальности полета стрелы. Там он и заправлял — на восточной оконечности острова. Уж тогда-то никто не назвал бы его верховным правителем — скорее, вожак разбойничьей шайки. А про Эрдин я вообще не слышала.
— Станкон Четвертый основал город на месте старого порта Забира, десятью милями выше по побережью, — официальным тоном сообщила Лиана. В некотором смысле, все аристократы Островов принадлежали к единому классу, независимо от места рождения. Но, конечно, сандракканской девочке, попавшей в школу на Орнифале, пришлось выслушать гораздо больше пренебрежительных замечаний, чем если бы она осталась у себя дома. — Тому уж минуло три сотни лет.
Гаррик, вернее, не сам Гаррик, а его память услужливо предложила картину тогдашнего Эрдина: болотистая низина, расстилающаяся по обоим берегам реки Эрд. Земля, коричневая от осадочных пород, приносимых, по крайней мере, с половины острова. Единственное сходство с нынешним пейзажем заключалось в крайне плоском рельефе.
— Интересно, Станкон основал здесь город, потому что на болоте легче организовать защиту? — спросил юноша и посмотрел на Лиану, гадая: а его ли это собственный вопрос, или здесь тоже не обошлось без гостя его ночных сновидений?
Девушка сначала вспыхнула, но затем рассмеялась, сдаваясь.
— Ну да, — призналась она, — каждую весну на южное побережье совершали набеги орнифальские пираты. Тогда Станкон построил новый город в местах, где отсутствовали удобные гавани. Единственный подход был по реке, да и тот легко преграждался. Я-то не стала бы обороняться…
— Мне о графе известно лишь то, что у него не было хорошей библиотеки. Во всяком случае, достаточно хорошей, чтоб привлечь меня в его замок. Вот в Йоле, действительно,была замечательная библиотека, которая уже тысячу лет лежит на дне морском. Со всей очевидностью приходится признать, что граф Сандракканский сделал более мудрый выбор, — заметила Теноктрис.
Двое работяг не без труда катили тележку с телом Бенлоу. С помощью горячей смолы Гаррик заново запаял крышку урны. Хорошо, что трещина проходила выше ручек, ими по-прежнему можно было пользоваться при переноске. Даже здесь, вдали от порта, сохранялось очень интенсивное движение на улицах. Теперь их окружали фешенебельные особняки на одну семью — район проживания состоятельных горожан. Стройные ряды домов, располагавшиеся не вплотную к проезжей части улицы, отгораживались высокой стеной и лужайкой или садом.
Гаррик не уставал удивляться, наблюдая, как всего пара лошадей или мулов тащила по мостовой тяжеленные повозки. Причина опять-таки заключалась в необычайной плоскости города и хорошем качестве дорог. Две лошади справлялись здесь с грузом, который у них дома тащило бы три-четыре пары быков.
По дороге от порта они пересекли три канала. Плоскодонные баржи медленно двигались по темной глади воды, их тащили на буксире группы лодочников, распевавших унылые песни для синхронизации движений. Баржи были гораздо больше, чем суда, которые видел Гаррик в Барке до прибытия королевской триремы.
— Моему отцу было абсолютно безразлично, что думают люди о его родном городе и острове, — пояснила Лиана, почти извиняясь. — Не знаю, почему для меня это так важно…
— Возможно, Бенлоу воспринимал себя как гражданина всех Островов? — предположил Гаррик. Это была его собственная мысль, не короля Каруса. Но она вряд ли возникла бы без его встреч во сне с правителем объединенных Островов. Вполне естественно происходить из Барки на Хафте и гордиться этим, но если ты постоянно кричал о своей гордости обитателю соседней деревни…
Здесь уже крылась неправильность. Это вело к появлению королей, правивших с мечом в руках и обращавшихся к своему мечу просто потому, что они не владели другой аргументацией.
Лиана посмотрела на юношу с легким удивлением. Он и сам должен был признать, что некоторые из его вопросов являлись необычными для жителя хафтской глубинки, пусть даже очень хорошо образованного. Гаррик ор-Райз теперь уже не чувствовал себя простым крестьянином, хотя, конечно, помнил о своем происхождении. Правильнее сказать: он всегда был и крестьянином тоже.
— Нет, — ответила девушка, — дело не в этом. Мой отец никогда не мыслил себя частью чего-то. Он путешествовал по всем Островам — а я подозреваю, и дальше, но это значило для него не больше, чем море для рыб, живущих в нем. Он находился внутримира, не являясь его частью.
Взгляд ее сосредоточился на погребальной урне, которую катили впереди. Керамическая поверхность сверху была покрыта воском, для того чтобы защитить от влаги и перепадов температуры. Данная мера сослужила добрую службу еще до того, как Гаррик починил урну с помощью смолы.
Думается, Лиана не видела ни урны, ни даже человека, который имел несчастье умереть. У нее перед глазами был отец, певший ей чужеземные песни во времена ее детства. По щеке у нее сползла слеза, и девушка вытерла ее без всякого смущения.
— Честно говоря, подозреваю, что его ничего в этом мире не трогало, кроме моей матери, — задумчиво сказала она. — Он всегда был добр ко мне, Гаррик… Но думаю, лишь потому, что видел во мне материнские черты.
Юноша в растерянности откашлялся. Он, хоть убей, не мог придумать, что сказать.
По мере их движения улица расширялась. Налево и направо уходили переулочки, разделенные рядами стройных кипарисов с редкими вкраплениями круглых прудов. Гаррик попытался прикинуть стоимость подобных землевладений. Впервые он оценил преимущества мира власти и богатства, в котором выросла Лиана.
— Здесь даже городские улицы выглядят роскошными, — сказал он вслух.
Теноктрис посмотрела на юношу.
— Понадобилось больше трех столетий, чтоб подобный город вырос из болот, — сказала она. — Но если тьма снова вернется, болота отвоюют свои позиции за какие-нибудь несчастные три года.
Гаррик кивнул, сжимая медальон под туникой. Мимо быстро пронесся портшез. 74Проворные носильщики, обутые в кожаные сандалии на толстой подошве, приговаривали «Хо!» всякий раз, как правая нога касалась тротуара. Внутри, под сенью лилового бархата, выпрямившись, сидела женщина. Юноше она показалась прекрасной статуей Госпожи, выполненной из слоновой кости, но согретой внутренней теплотой.
Дома в этой части города поражали своим великолепием. Каждый стоял на обширном участке земли, отгороженном стеной или чугунной решеткой.
Лиана очнулась от своих раздумий и окликнула рабочих с тележкой: один из них тянул, а другой толкал тележку сзади.
— Эй, послушайте! Здесь надо свернуть… вон на ту аллею.
Тот, что шел сзади, оглянулся через плечо. Оба слегка замедлили шаг, но продолжали идти мимо скрещения широких проспектов, от которого отходила улочка всего в двадцать футов шириной… бывшая, кстати сказать, пошире отдельных тупичков в современной Каркозе.
— Нет, госпожа, — отозвался один из рабочих, — вход для торговцев с другой стороны. Мы осуществляем доставку в этом районе.
— Мы ничем не торгуем, — резко ответила Лиана, на скулах у нее вспыхнули два красных пятна. — Сворачивайте, где вам велят, если не хотите остаться без платы.
Пожав плечами с обиженным видом, носильщики остановились, поменялись местами и пошли обратно по улице. Гаррик отметил, что у них существует заведенный порядок: один всегда шел спереди, другой — сзади.
— Пусть сама убедится, — не оглядываясь, пробормотал передний. Взгляд Лианы мог испепелить на месте.
Участок ограждала высокая остроконечная ограда, но сквозь ее прутья юноша мог разглядеть дом, чьи кирпичные стены от времени и непогоды приобрели ржаво-коричневый цвет. В узкие оконные переплеты были вставлены мелкие граненые пластинки — еще одно доказательство того, что дом построили в прошлом столетии, до того как стекольщики научились гранить крупные стекла.
Гаррик взглянул на девушку.
— Это… — кивнул он на дом, не закончив вопрос.
— Да, — ровным голосом ответила Лиана. — Здесь я родилась и жила до смерти матери.
Она обернулась к носильщикам:
— Остановитесь здесь.
— Разве это не?.. — спросил один мужчина. — Тут же гробница! А это что?
Указывая на тележку, он говорил все громче, с нарастающим гневом. Гаррик обнаружил: носильщики только сейчас поняли, что за груз они несли. Обычай хоронить в урнах, свойственный Каркозе, был незнаком как Хафту, так и Эрдину.
— Это груз, который вы сюда доставили, — произнесла Лиана, вынимая из сумочки бронзовый ключ замысловатой формы. — А благодаря тому, что вы сделали все без суеверного нытья, я собираюсь выдать вам удвоенную оплату. После того, как вы внесете его внутрь.
Носильщики переглянулись. Тот, что шел впереди, пожал плечами.
— Как скажете, госпожа, — почтительно пробормотал он.
Гаррик еще раз убедился: все горожане живут по одним и тем же законам. В общем-то, очевидный факт, не требующий подтверждения. Звучит примерно так же свежо, как: «Все на Хафте разводят овец». Хорошо хоть хватило ума вслух не высказываться! Где-то, за пределами времен, смеялся король Карус. Что ж, люди допускали и более нелепые ошибки… И получали куда худшие последствия, если на то пошло.
Гробница представляла из себя низкое кирпичное здание в дальнем углу участка, отделенное от остальной территории собственной оградой. Гаррик резонно подумал: тела нельзя хоронить в земле там, где водный пласт подходит так близко к поверхности, как в Эрдине. Плющ, увивавший постройку и ограду, давно не подстригали. Корни расшатали засохший известковый раствор, местами повредив кирпичную кладку. На фасаде гробницы окон не было, сзади же виднелось одно — маленькое и круглое.
Лиана отперла чугунную калитку, за ней виднелся маленький мощеный дворик, у дверей склепа стояла каменная скамейка. Гаррик с усилием толкнул калитку, она со скипом распахнулась.
Теноктрис посмотрела сквозь ограду в сторону дома. Разросшийся плющ практически скрывал гробницу от основного здания. Наверняка, таково было решение новых владельцев. Что они знали о человеке, жившем до них в этом доме?
Гаррик намеревался приложить силу и к двери склепа, но девушка вставила в замок тот же самый ключ, что и для калитки. Дверь легко отворилась, и девушка отступила в сторону.
— Поместите, пожалуйста, урну как можно ближе к носилкам у задней стены, — распорядилась она носильщикам.
И, в качестве напоминания о договоре, прикоснулась к завязкам кошелька. Мужчины без возражений подняли урну с тележки и понесли внутрь.
Герб, выгравированный на краеугольном камне дверной арки, изображал: виноградную гроздь, под ней наклонную линию — пояс 75 ,подсказала память короля Каруса, — а еще ниже человеческий череп. Лиана, заметив взгляд юноши, сочла нужным дать пояснения:
— Наши земли на западе острова славятся виноградниками. Почему череп — я не знаю.
Она горько рассмеялась.
— Полагаю, там, по-прежнему, производят прекрасное вино, вот только земли уже не наши… Не осталось ничего, кроме этого склепа.
Носильщики поместили урну, как им велели, и быстро вышли, чихая от пыли. Девушка достала из кошелька монету — серебряную, как и договаривались, и расплатилась. Теперь, когда все ушли, Гаррик впервые сумел рассмотреть внутренность склепа.
Вдоль каждой стены тянулось по две полки, на каждой из них могло уместиться по четыре продолговатые погребальные урны. Большинство мест оказалось заполненными; слабый свет позволял разглядеть, что в течение веков урн здесь было гораздо больше — их остатки вместе с содержимом догнивали на пыльном полу. Юноша постарался задержать дыхание.
По задней стене шла единственная полка, пошире остальных. На ней лежала бронзовая урна, в ногах и в изголовье которой стояли подсвечники. Свечи так давно сгорели и оплыли воском, что даже запаха не осталось. Слабо поблескивал тусклый металл, в котором можно было узнать серебро.
— Моя мать, — просто пояснила Лиана. Вдалеке прогрохотали колеса тележки — это носильщики отправились на свою стоянку в порту. — Он был бы рад упокоиться рядом с ней. Как бы я хотела…
Голос девушки прервался. Собравшись с силами, она закончила:
— Как бы я хотела, чтоб мама не умирала. Или чтоб отец умер вместе с ней… А иногда я мечтаю о том, чтоб мне никогда не родиться… О Гаррик!
Он обнял рыдающую девушку за плечи и старательно глядел в дверь гробницы, не решаясь встретиться с ней глазами. Спустя короткое время Лиана наконец успокоилась, выпрямилась и высморкалась. Гаррик отпустил ее, но продолжал смотреть внутрь склепа.
— Я не вижу ни одного окна, — сказал он. — Там есть еще одна комната?
— С другой стороны гробницы устроена кладовка смотрителя, — спокойно ответила девушка. — Изолированная от склепа.
Прокашлявшись, Лиана добавила:
— Спасибо тебе, Гаррик. Теперь мы можем запереть склеп и уйти. Не думаю, что я когда-нибудь вернусь сюда.
В ответ на удивленный взгляд юноши указала в сторону гробов.
— Этоне является моими родителями, — сказала она. — Прискорбно, что отец оказался неспособен понять это. Ведь я могла сохранить его, если б он сознал: прах не заменит живого человека.
Гаррик посторонился, чтоб девушка могла запереть склеп.
— Должно быть, твой отец долгие годы работал здесь, — подала голос Теноктрис. — Все кирпичи и даже земля пропитаны его силой. Никогда не видела ничего подобного… Разве только на месте древних храмов.
Лиана прикрыла дверь и заперла ее. Она вышла на улицу и подождала, пока Гаррик притворил калитку.
— Мы отыщем банкира Полью, — пообещала она. — А через него выйдем на человека, нанявшего моего отца. И тогда…
— И что тогда? — подумал Гаррик. Ответа пока не существовало, даже у Лианы.
Они направились обратно в порт, где находилась контора Полью.
— Твой отец был очень могущественным волшебником, Лиана, — задумчиво произнесла Теноктрис. — Уж не знаю, каких высот он мог бы достичь, если б смерть твоей матери не прервала его путь… И, конечно же, если б его не убили.
Здания тоже преимущественно были двух-трехэтажные, в отличие от Каркозы, застроенной многоквартирными домами в пять, шесть этажей (довольно рахитичных, впрочем). Гаррик предположил, что почва в Эрдине недостаточно плотная для многоэтажных построек.
Теноктрис тоже оглядывалась вокруг с живейшим интересом, пока они следовали за двумя носильщиками, катившими маленькую тележку, по широким, мощенным кирпичом улицам столицы. Город бурно развивался, уж его-то никак не назовешь тихой заводью. В этом смысле он представлял собой полную противоположность Каркозе, обращенной в прошлое, городу без будущего.
— В мои дни… — начала Теноктрис и улыбнулась. Большинство старух в подобных случаях имело в виду два последних десятилетия, за спиной же старой волшебницы стояло тысячелетие. — В мои дни графу Сандракканскому принадлежала земля в пределах дальности полета стрелы. Там он и заправлял — на восточной оконечности острова. Уж тогда-то никто не назвал бы его верховным правителем — скорее, вожак разбойничьей шайки. А про Эрдин я вообще не слышала.
— Станкон Четвертый основал город на месте старого порта Забира, десятью милями выше по побережью, — официальным тоном сообщила Лиана. В некотором смысле, все аристократы Островов принадлежали к единому классу, независимо от места рождения. Но, конечно, сандракканской девочке, попавшей в школу на Орнифале, пришлось выслушать гораздо больше пренебрежительных замечаний, чем если бы она осталась у себя дома. — Тому уж минуло три сотни лет.
Гаррик, вернее, не сам Гаррик, а его память услужливо предложила картину тогдашнего Эрдина: болотистая низина, расстилающаяся по обоим берегам реки Эрд. Земля, коричневая от осадочных пород, приносимых, по крайней мере, с половины острова. Единственное сходство с нынешним пейзажем заключалось в крайне плоском рельефе.
— Интересно, Станкон основал здесь город, потому что на болоте легче организовать защиту? — спросил юноша и посмотрел на Лиану, гадая: а его ли это собственный вопрос, или здесь тоже не обошлось без гостя его ночных сновидений?
Девушка сначала вспыхнула, но затем рассмеялась, сдаваясь.
— Ну да, — призналась она, — каждую весну на южное побережье совершали набеги орнифальские пираты. Тогда Станкон построил новый город в местах, где отсутствовали удобные гавани. Единственный подход был по реке, да и тот легко преграждался. Я-то не стала бы обороняться…
— Мне о графе известно лишь то, что у него не было хорошей библиотеки. Во всяком случае, достаточно хорошей, чтоб привлечь меня в его замок. Вот в Йоле, действительно,была замечательная библиотека, которая уже тысячу лет лежит на дне морском. Со всей очевидностью приходится признать, что граф Сандракканский сделал более мудрый выбор, — заметила Теноктрис.
Двое работяг не без труда катили тележку с телом Бенлоу. С помощью горячей смолы Гаррик заново запаял крышку урны. Хорошо, что трещина проходила выше ручек, ими по-прежнему можно было пользоваться при переноске. Даже здесь, вдали от порта, сохранялось очень интенсивное движение на улицах. Теперь их окружали фешенебельные особняки на одну семью — район проживания состоятельных горожан. Стройные ряды домов, располагавшиеся не вплотную к проезжей части улицы, отгораживались высокой стеной и лужайкой или садом.
Гаррик не уставал удивляться, наблюдая, как всего пара лошадей или мулов тащила по мостовой тяжеленные повозки. Причина опять-таки заключалась в необычайной плоскости города и хорошем качестве дорог. Две лошади справлялись здесь с грузом, который у них дома тащило бы три-четыре пары быков.
По дороге от порта они пересекли три канала. Плоскодонные баржи медленно двигались по темной глади воды, их тащили на буксире группы лодочников, распевавших унылые песни для синхронизации движений. Баржи были гораздо больше, чем суда, которые видел Гаррик в Барке до прибытия королевской триремы.
— Моему отцу было абсолютно безразлично, что думают люди о его родном городе и острове, — пояснила Лиана, почти извиняясь. — Не знаю, почему для меня это так важно…
— Возможно, Бенлоу воспринимал себя как гражданина всех Островов? — предположил Гаррик. Это была его собственная мысль, не короля Каруса. Но она вряд ли возникла бы без его встреч во сне с правителем объединенных Островов. Вполне естественно происходить из Барки на Хафте и гордиться этим, но если ты постоянно кричал о своей гордости обитателю соседней деревни…
Здесь уже крылась неправильность. Это вело к появлению королей, правивших с мечом в руках и обращавшихся к своему мечу просто потому, что они не владели другой аргументацией.
Лиана посмотрела на юношу с легким удивлением. Он и сам должен был признать, что некоторые из его вопросов являлись необычными для жителя хафтской глубинки, пусть даже очень хорошо образованного. Гаррик ор-Райз теперь уже не чувствовал себя простым крестьянином, хотя, конечно, помнил о своем происхождении. Правильнее сказать: он всегда был и крестьянином тоже.
— Нет, — ответила девушка, — дело не в этом. Мой отец никогда не мыслил себя частью чего-то. Он путешествовал по всем Островам — а я подозреваю, и дальше, но это значило для него не больше, чем море для рыб, живущих в нем. Он находился внутримира, не являясь его частью.
Взгляд ее сосредоточился на погребальной урне, которую катили впереди. Керамическая поверхность сверху была покрыта воском, для того чтобы защитить от влаги и перепадов температуры. Данная мера сослужила добрую службу еще до того, как Гаррик починил урну с помощью смолы.
Думается, Лиана не видела ни урны, ни даже человека, который имел несчастье умереть. У нее перед глазами был отец, певший ей чужеземные песни во времена ее детства. По щеке у нее сползла слеза, и девушка вытерла ее без всякого смущения.
— Честно говоря, подозреваю, что его ничего в этом мире не трогало, кроме моей матери, — задумчиво сказала она. — Он всегда был добр ко мне, Гаррик… Но думаю, лишь потому, что видел во мне материнские черты.
Юноша в растерянности откашлялся. Он, хоть убей, не мог придумать, что сказать.
По мере их движения улица расширялась. Налево и направо уходили переулочки, разделенные рядами стройных кипарисов с редкими вкраплениями круглых прудов. Гаррик попытался прикинуть стоимость подобных землевладений. Впервые он оценил преимущества мира власти и богатства, в котором выросла Лиана.
— Здесь даже городские улицы выглядят роскошными, — сказал он вслух.
Теноктрис посмотрела на юношу.
— Понадобилось больше трех столетий, чтоб подобный город вырос из болот, — сказала она. — Но если тьма снова вернется, болота отвоюют свои позиции за какие-нибудь несчастные три года.
Гаррик кивнул, сжимая медальон под туникой. Мимо быстро пронесся портшез. 74Проворные носильщики, обутые в кожаные сандалии на толстой подошве, приговаривали «Хо!» всякий раз, как правая нога касалась тротуара. Внутри, под сенью лилового бархата, выпрямившись, сидела женщина. Юноше она показалась прекрасной статуей Госпожи, выполненной из слоновой кости, но согретой внутренней теплотой.
Дома в этой части города поражали своим великолепием. Каждый стоял на обширном участке земли, отгороженном стеной или чугунной решеткой.
Лиана очнулась от своих раздумий и окликнула рабочих с тележкой: один из них тянул, а другой толкал тележку сзади.
— Эй, послушайте! Здесь надо свернуть… вон на ту аллею.
Тот, что шел сзади, оглянулся через плечо. Оба слегка замедлили шаг, но продолжали идти мимо скрещения широких проспектов, от которого отходила улочка всего в двадцать футов шириной… бывшая, кстати сказать, пошире отдельных тупичков в современной Каркозе.
— Нет, госпожа, — отозвался один из рабочих, — вход для торговцев с другой стороны. Мы осуществляем доставку в этом районе.
— Мы ничем не торгуем, — резко ответила Лиана, на скулах у нее вспыхнули два красных пятна. — Сворачивайте, где вам велят, если не хотите остаться без платы.
Пожав плечами с обиженным видом, носильщики остановились, поменялись местами и пошли обратно по улице. Гаррик отметил, что у них существует заведенный порядок: один всегда шел спереди, другой — сзади.
— Пусть сама убедится, — не оглядываясь, пробормотал передний. Взгляд Лианы мог испепелить на месте.
Участок ограждала высокая остроконечная ограда, но сквозь ее прутья юноша мог разглядеть дом, чьи кирпичные стены от времени и непогоды приобрели ржаво-коричневый цвет. В узкие оконные переплеты были вставлены мелкие граненые пластинки — еще одно доказательство того, что дом построили в прошлом столетии, до того как стекольщики научились гранить крупные стекла.
Гаррик взглянул на девушку.
— Это… — кивнул он на дом, не закончив вопрос.
— Да, — ровным голосом ответила Лиана. — Здесь я родилась и жила до смерти матери.
Она обернулась к носильщикам:
— Остановитесь здесь.
— Разве это не?.. — спросил один мужчина. — Тут же гробница! А это что?
Указывая на тележку, он говорил все громче, с нарастающим гневом. Гаррик обнаружил: носильщики только сейчас поняли, что за груз они несли. Обычай хоронить в урнах, свойственный Каркозе, был незнаком как Хафту, так и Эрдину.
— Это груз, который вы сюда доставили, — произнесла Лиана, вынимая из сумочки бронзовый ключ замысловатой формы. — А благодаря тому, что вы сделали все без суеверного нытья, я собираюсь выдать вам удвоенную оплату. После того, как вы внесете его внутрь.
Носильщики переглянулись. Тот, что шел впереди, пожал плечами.
— Как скажете, госпожа, — почтительно пробормотал он.
Гаррик еще раз убедился: все горожане живут по одним и тем же законам. В общем-то, очевидный факт, не требующий подтверждения. Звучит примерно так же свежо, как: «Все на Хафте разводят овец». Хорошо хоть хватило ума вслух не высказываться! Где-то, за пределами времен, смеялся король Карус. Что ж, люди допускали и более нелепые ошибки… И получали куда худшие последствия, если на то пошло.
Гробница представляла из себя низкое кирпичное здание в дальнем углу участка, отделенное от остальной территории собственной оградой. Гаррик резонно подумал: тела нельзя хоронить в земле там, где водный пласт подходит так близко к поверхности, как в Эрдине. Плющ, увивавший постройку и ограду, давно не подстригали. Корни расшатали засохший известковый раствор, местами повредив кирпичную кладку. На фасаде гробницы окон не было, сзади же виднелось одно — маленькое и круглое.
Лиана отперла чугунную калитку, за ней виднелся маленький мощеный дворик, у дверей склепа стояла каменная скамейка. Гаррик с усилием толкнул калитку, она со скипом распахнулась.
Теноктрис посмотрела сквозь ограду в сторону дома. Разросшийся плющ практически скрывал гробницу от основного здания. Наверняка, таково было решение новых владельцев. Что они знали о человеке, жившем до них в этом доме?
Гаррик намеревался приложить силу и к двери склепа, но девушка вставила в замок тот же самый ключ, что и для калитки. Дверь легко отворилась, и девушка отступила в сторону.
— Поместите, пожалуйста, урну как можно ближе к носилкам у задней стены, — распорядилась она носильщикам.
И, в качестве напоминания о договоре, прикоснулась к завязкам кошелька. Мужчины без возражений подняли урну с тележки и понесли внутрь.
Герб, выгравированный на краеугольном камне дверной арки, изображал: виноградную гроздь, под ней наклонную линию — пояс 75 ,подсказала память короля Каруса, — а еще ниже человеческий череп. Лиана, заметив взгляд юноши, сочла нужным дать пояснения:
— Наши земли на западе острова славятся виноградниками. Почему череп — я не знаю.
Она горько рассмеялась.
— Полагаю, там, по-прежнему, производят прекрасное вино, вот только земли уже не наши… Не осталось ничего, кроме этого склепа.
Носильщики поместили урну, как им велели, и быстро вышли, чихая от пыли. Девушка достала из кошелька монету — серебряную, как и договаривались, и расплатилась. Теперь, когда все ушли, Гаррик впервые сумел рассмотреть внутренность склепа.
Вдоль каждой стены тянулось по две полки, на каждой из них могло уместиться по четыре продолговатые погребальные урны. Большинство мест оказалось заполненными; слабый свет позволял разглядеть, что в течение веков урн здесь было гораздо больше — их остатки вместе с содержимом догнивали на пыльном полу. Юноша постарался задержать дыхание.
По задней стене шла единственная полка, пошире остальных. На ней лежала бронзовая урна, в ногах и в изголовье которой стояли подсвечники. Свечи так давно сгорели и оплыли воском, что даже запаха не осталось. Слабо поблескивал тусклый металл, в котором можно было узнать серебро.
— Моя мать, — просто пояснила Лиана. Вдалеке прогрохотали колеса тележки — это носильщики отправились на свою стоянку в порту. — Он был бы рад упокоиться рядом с ней. Как бы я хотела…
Голос девушки прервался. Собравшись с силами, она закончила:
— Как бы я хотела, чтоб мама не умирала. Или чтоб отец умер вместе с ней… А иногда я мечтаю о том, чтоб мне никогда не родиться… О Гаррик!
Он обнял рыдающую девушку за плечи и старательно глядел в дверь гробницы, не решаясь встретиться с ней глазами. Спустя короткое время Лиана наконец успокоилась, выпрямилась и высморкалась. Гаррик отпустил ее, но продолжал смотреть внутрь склепа.
— Я не вижу ни одного окна, — сказал он. — Там есть еще одна комната?
— С другой стороны гробницы устроена кладовка смотрителя, — спокойно ответила девушка. — Изолированная от склепа.
Прокашлявшись, Лиана добавила:
— Спасибо тебе, Гаррик. Теперь мы можем запереть склеп и уйти. Не думаю, что я когда-нибудь вернусь сюда.
В ответ на удивленный взгляд юноши указала в сторону гробов.
— Этоне является моими родителями, — сказала она. — Прискорбно, что отец оказался неспособен понять это. Ведь я могла сохранить его, если б он сознал: прах не заменит живого человека.
Гаррик посторонился, чтоб девушка могла запереть склеп.
— Должно быть, твой отец долгие годы работал здесь, — подала голос Теноктрис. — Все кирпичи и даже земля пропитаны его силой. Никогда не видела ничего подобного… Разве только на месте древних храмов.
Лиана прикрыла дверь и заперла ее. Она вышла на улицу и подождала, пока Гаррик притворил калитку.
— Мы отыщем банкира Полью, — пообещала она. — А через него выйдем на человека, нанявшего моего отца. И тогда…
— И что тогда? — подумал Гаррик. Ответа пока не существовало, даже у Лианы.
Они направились обратно в порт, где находилась контора Полью.
— Твой отец был очень могущественным волшебником, Лиана, — задумчиво произнесла Теноктрис. — Уж не знаю, каких высот он мог бы достичь, если б смерть твоей матери не прервала его путь… И, конечно же, если б его не убили.
17
В свете факела крыса прошмыгнула мимо ноги Шарины. Сквозь отдушины, имевшиеся в подземелье, девушка слышала звуки прибоя Внешнего Моря, хотя по ее подсчетам они уже спустились ниже уровня моря.
— Не самые роскошные апартаменты для наших гостей, а парни? — весело окликнул своих подчиненных Колин. — Но они у нас умненькие, сумеют приспособиться.
Ну точно, они находились нижеуровня моря. Подобно мельнице в родной Барке, замок сохранил кладку времен Старого Королевства: огромные камни, прилаженные друг к другу без следов раствора. Но здесь, несомненно, не обошлось без волшебства. И, конечно же, волшебник вполне мог обеспечить отвод воды в восходящем направлении.
— Пусть я не могу справиться с тобой самолично, Колин, — подала голос прокуратор, — но мне служит большим утешением мысль, что королева сделает это вместо меня. А она, в моем понимании, человек, еще более коварный, чем ты!
— Не самые роскошные апартаменты для наших гостей, а парни? — весело окликнул своих подчиненных Колин. — Но они у нас умненькие, сумеют приспособиться.
Ну точно, они находились нижеуровня моря. Подобно мельнице в родной Барке, замок сохранил кладку времен Старого Королевства: огромные камни, прилаженные друг к другу без следов раствора. Но здесь, несомненно, не обошлось без волшебства. И, конечно же, волшебник вполне мог обеспечить отвод воды в восходящем направлении.
— Пусть я не могу справиться с тобой самолично, Колин, — подала голос прокуратор, — но мне служит большим утешением мысль, что королева сделает это вместо меня. А она, в моем понимании, человек, еще более коварный, чем ты!