Дуэн Джеймс. Восхождение

   – Никак нет, сэр, – ответил старшина.
   – Я тоже. – Редер сжал губы. Настала пора принимать решение.
   Похоже, никаких существенных неполадок в этой машине не было. «Существенных, черт возьми, – подумал он. – Да в ней вообще вроде бы никаких неполадок». С другой стороны, Синди явно чего-то опасалась. А с третьей стороны, было очень похоже на то, что вся эскадрилья взбунтуется, если он по этой причине не разрешит лейтенанту старт. И Питер практически не сомневался, что дальнейшие проверки никаких неполадок не выявят. Как, по словам Гивенса, всякий раз и бывало. Быть может, таким образом Роббинс показывала, что этот парень ей нравится? Редер подавил смешок. Вообще-то ему казалось, что у этой девушки вкус получше. Нет, ее интересовал не лейтенант, а его «спид».
   – Пусть Гивенс его получит, – решил он и соскользнул с сиденья пилота.
   Шелдон и Гивенс стояли у подножия трапа с вызывающе-угрюмыми лицами людей, намеренных поступить по-своему. Редер немного помедлил. «Ах, как хочется их разочаровать», – подумал он.
   – Итак? – ледяным тоном осведомился Шелдон.
   – Там определенно что-то не в порядке, – сказал им Редер. В немом возбуждении Гивенс закатил не только глаза, но и всю голову. – Похоже, дефект в программировании бортового компьютера. – Питер буквально сверлил Гивенса взглядом. – Но без фундаментальной проверки мы не сможем сказать, что это значит.
   – А-а! Проклятье! – возопил Гивенс. – Приятель, да она сама все это устроила!
   – Не орите на меня, лейтенант! – рявкнул Редер. – И на тот случай, если вас никто не проинформировал, нет ни одного рода войск, где лейтенант мог бы обращаться к старшему по званию как к «приятелю».
   Голова Гивенса дернулась словно от пощечины.
   – Горячность, – пробормотал Шелдон.
   – Недостаток дисциплины, – педантично возразил Редер. – То, что я тоже был пилотом, не означает, что я намерен забыть про свой чин. И прямо здесь и сейчас я вам обоим кое-что скажу. Будь у меня ниточка, за которую я смог бы ухватиться, я бы этот «спид» отсюда не выпустил. Но у меня ее нет. Однако даже в этом случае он вылетает вопреки протесту лейтенанта Роббинс. Я вам очень серьезно советую этот «спид» придержать, – сказал он командиру эскадрильи.
   – Но это же смехотворно! – воскликнул Шелдон. – Вы, трое экспертов, его осмотрели и никакой поломки найти не смогли. Разве не так?
   Редер неохотно кивнул.
   – Ну, тогда вполне вероятно, что, как и во всех случаях мнимых неполадок у этого конкретного «спида», тщательная проверка ничего такого не выявит. Короче, он полетит, – сказал Шелдон и упрямо выдвинул вперед подбородок.
   – Если что-то пойдет не так, это будет на вашей совести, Шелдон, – сказал Редер. – И на вашей, – добавил он, повернувшись к Гивенсу.
   Шелдон лишь смотрел на него в ответ. Губы его были плотно сжаты.
   – Все пойдет именно так, как надо, сэр, – ровным голосом отозвался Гивенс. Проходя мимо Редера, он ядовито ухмыльнулся Роббинс, которая стояла рядом с коммандером.
   – С этим «спидом» действительно что-то не так, – импульсивно сказала девушка, и взгляд ее карих глаз умолял Редера ей поверить.
   – С этим «спидом» и впрямь кое-что не так, лейтенант. Он летит, когда вы этого не хотите. – Гивенс на прощание наградил ее полным отвращения взором, после чего забрался внутрь своей машины.
   – Не слишком достойно, – сверкая глазами от гнева, обратился к Редеру Шелдон, – бичевать своего брата-офицера в присутствии одного из его подчиненных.
   «Верно, – подумал Редер, – хотя вряд ли я готов это признать».
   – Это мы позднее обсудим, – холодно произнес коммандер и тут же подумал: «В тот день, когда у тебя дурь из башки вылетит». – Когда с работой будет посвободнее, – многозначительно добавил он затем.
   Шелдон кивнул Редеру, удостоил Роббинс огненного взора и припустил к своему «спиду».
   – Спасибо, что поддержали меня, сэр, – явно смущаясь, сказала Роббинс.
   Редер мгновенно сделал каменное лицо, не желая, чтобы там выразилось его потрясение.
   – Будь у нас больше доказательств, лейтенант, я бы ему старт не разрешил, – сказал он и тут же с удивлением понял, что он это серьезно. – Тем не менее Гивенс был прав. Все время, кроме двух случаев легких неисправностей, когда вы, основываясь на чем-то смутном, его задерживали, осмотр ничего не выявлял. А учитывая его уверенность в том, что вы это делаете, чтобы его наказать… – Питер развел руками. – В таком виде дело уже для следственной комиссии созрело.
   Оглядев деловитую суматоху в громадном ангаре, он покачал головой.
   – Этот раунд мы проиграли, но здесь, безусловно, не ваша вина.
   – Я очень надеюсь, что ошиблась, – с грустным видом пробормотала Роббинс. – Но только вряд ли я ошиблась.
   От того, как она это сказала, у Редера чуть руки-ноги не затряслись.
   – Так или иначе, – бодро сказал он, – прямо сейчас у нас масса другой работы. Но при первой же возможности мы диагностическими машинами займемся.
   – Так точно, сэр.
   Зазвучал клаксон, объявляя, что пора очистить палубу для старта, и все еще пуще засуетились, устремляясь к аварийным выходам и волоча за собой переносное оборудование.
   Затем все исчезли, и громадное помещение словно бы затаило дыхание, а массивные машины, над которыми славно потрудились мужчины и женщины Космического Отряда, замерли перед стартом. Прозвучал еще клаксон, и гигантские ворота в борту «Непобедимого» медленно раскрылись, открывая главную палубу космическому пространству. Когда пилоты включили электропитание, стоящие рядами «спиды» задрожали в каком-то предвкушении, точно чистопородные кони у стартовых ворот.
   Световые дорожки замерцали на палубе. Магнитные поля схватили и толкнули, и первая волна из трех «спидов» метнулась вперед так стремительно, словно выпущенная из катапульты. За какое-то мгновение все три машины уменьшились до размера светящихся точек, а затем и вовсе исчезли. Вторая волна, третья, четвертая… беззвучные и оттого еще более пугающие. Слезы стояли в глазах у Редера от всего этого великолепия, а еще от воспоминания об ускорении, вжимающем тебя в кресло, и о вселенной, что разворачивается перед тобой в холодном сверкании разноцветных звезд.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Питер наблюдал, как «спиды» стартуют. Был выбран условный режим атаки, запуск проходил на аварийных скоростях, и все должно было пройти просто идеально. О последствиях малейшего сбоя в последовательности аварийного запуска и подумать было страшно. На таких скоростях даже бортовые компьютеры не успели бы отреагировать вовремя, чтобы предотвратить катастрофу.
   – Неплохо, – вслух прокомментировал Редер, позволяя команде это услышать. – Чертовски неплохо… для пробного прогона. В бою, разумеется, надо будет гораздо лучше работать.
   «Черт, последний раз я так волновался, когда младшую сестренку в церкви по проходу вел», – подумал он. Питер тогда замещал своего отца, с которым Дебби даже разговаривать отказывалась. Во всей церкви не было ни одного человека, которого бы он всю жизнь не знал; но он все равно трясся как осиновый лист. «Хотя, – подумал Питер, – тогда все могло быть просто из-за того, что мои тетушки явно к той жуткой речуге на тему „Яблоко от яблони“ готовились».
   Он вошел в кабинет инструктажа бортинженерного отдела. Все главы секторов уже были там, прикованные к событиям на экране. В комнате, которую заполнили тридцать человек, слышен был только голос диспетчера из отдела управления полетами да шумное дыхание.
   Когда последний «спид» покинул полетную палубу и наружные ворота стали закрываться, все взорвались непроизвольными восторгами.
   – Как будто вы сомневались, – с улыбкой заметил Редер. – Ладно, поработали на славу. И передайте мои поздравления войскам; они отменную работенку проделали.
   Последовал краткий всплеск аплодисментов, и Редер оказался совершенно к этому не готов. Не привык он, чтобы его замечания с таким энтузиазмом встречали. «Ничего, – подумал он, – сомневаюсь, что они с таким же энтузиазмом мои дальнейшие замечания встретят».
   – Но сегодня мы действовали слишком медленно, и нам определенно требуется над этим работать. – Все с серьезным видом закивали, и Питер рад был это увидеть. Теперь уже ему вдруг аплодировать захотелось. Хуже всего было, когда тебе приходилось убеждать твоих подчиненных в том, что они могут работать лучше, прежде чем ты мог реально начинать учить их работать лучше.
   Перед тем, как вернуться на свои рабочие места и начать готовиться к возвращению эскадрильи, они провели небольшое совещание. Учения «спидов» должны были занять примерно четыре часа. Один час из этих четырех был отпущен на транзитное время, и Питер решил разобрать утреннюю работу, пока ее подробности были еще свежи у всех в головах. Так что первый час вынужденного простоя они провели в бурном обсуждении своих недавних действий.
   По завершении плодотворного совещания Редер почувствовал себя страшно довольным и готовым ко всему.
 
   Спешно прибыв в свой кабинет, Питер настроил аудиосистему и один из мониторов на учебную схватку эскадрильи. Вообще-то он не собирался этого делать. Он убеждал себя, что это будет чистой воды мазохизм. Он слишком хорошо себя знал, чтобы не понимать, что на каком-то подсознательном уровне ему будет больно там отсутствовать и не быть в гуще событий.
   Но затем Питер решил, что просто должен узнать, каков Шелдон как командир эскадрильи. Он предположил, что Шелдон окажется блестящим командиром, основываясь на его стойкой поддержке Гивенса. Питер знал, что будь он под началом у командира, который так его поддерживает, он бы за этим человеком хоть на край света пошел. Но обоснованно ли было такое суждение? Так ли Шелдон хорош был в «спиде», как на земле? Между двумя этими вещами существовала колоссальная разница.
   Эскадрилья уже улетела слишком далеко и была слишком разрознена, чтобы судовые мониторы реально ее демонстрировали. Компьютеры создавали имитационную карту, где с края указывалась скорость «спидов», их направление и расстояние от «Непобедимого». На капитанском мостике это была громадная голокарта, демонстрировавшая их передвижение в трех измерениях, где изогнутые конуса показывали возможный курс каждого «спида». В тесном кабинете Редера этот комплексный дисплей был сжат под плоским экраном монитора, давая ему запутанную массу сигналов и их опознавательные номера.
   Для обычного человека экран был почти неразборчив, но Питер давно набил себе руку по части распутывания всей этой сумятицы и извлечения из нее смысла. Для учений эскадрилья разбилась на две части, голубую и зеленую, и точки на экране были именно этих цветов.
   Увидев эти точки, Редер ухмыльнулся. В свое время всем непременно хотелось быть в «красной эскадрилье». Отношения из-за этого так испортились, что в конце концов начальство решило вообще устранить красный цвет из подобных игр. «Нехарактерно мудрое решение», – одобрительно подумал Питер. Впрочем, его всегда выбирали в красные, так что он мог позволить себе быть великодушным.
   Внимательно наблюдая за экраном, Питер прислушивался к резким командам и откликам пилотов. В голове у него тем временем создавался тот самый трехмерный образ, на который экран только намекал. Его мысленное око видело искорки горящих на отдалении звезд, ощущало присутствие вокруг него братьев-пилотов точно так же, как это делали Шелдон и все остальные.
   Тут Питер покачал головой. «Ну-ну, парень, – предостерег он себя, – не стоит так уж в это влезать». Тогда он заставил свой разум просто оценивать ползущие по монитору отметки. И был просто заворожен. Они блестяще работали! Шелдон был потрясающим командиром эскадрильи, а его люди – фантастическими летчиками. Даже Гивенс, к перспективам которого, основываясь на его излишней самонадеянности, Редер относился прохладно, оказался превосходным пилотом. «Неудивительно, – подумал Питер, – что Шелдон так хотел иметь его при себе».
   Он устроился поудобнее, чтобы насладиться учениями со вкусом подлинного ценителя. В «спиде» ты был быстрее всех в космосе, или, по крайней мере, самым маневренным, не считая самонаводящейся ракеты, лазерного луча или плазменного разряда. Идущие на тебя ракеты ты еще мог зафиксировать, а вот гостинец из энергетического оружия прибывал раньше, чем датчик успевал дать тебе нужное показание. Тебе требовалось чуять, что должно случиться, делать то, чего не мог ни один бортовой компьютер; вот почему присутствие пилотов оправдывало дополнительный вес систем жизнеобеспечения, несмотря на тот факт, что столько «жэ», сколько бортовой компьютер, они, разумеется, не выдерживали.
 
   Гивенс поглубже осел на сиденье, что было для него тайным знаком удовлетворения происходящим. Его привлекательное лицо было почти безмятежным от сосредоточения, пока он выполнял плавный поворот на крыле своего партнера по звену. «И это меня они хотели до полетов не допустить», – саркастически ухмыльнулся он.
   С такой усмешкой лицо его стало менее привлекательным. Впрочем, видеть этого все равно никто не мог; в скафандре Гивенс представлял собой всего лишь продолговатую фигуру с плавными очертаниями, подобную глиняной модели человеческого существа, да и эта фигура была почти скрыта под похожими на лепестки ремнями безопасности.
   Гивенс позволил своим мыслям самую малость задержаться на этом нелепом лейтенанте Роббинс. Пожалуй, она была очень даже мила в своей эксцентричности. «Может, она так мое внимание привлекает? – подумал он и самодовольно улыбнулся. – Напрасно, она совсем не в моем вкусе. А может, дать этой дурочке шанс? Или доложить куда следует о ее сексуальных домогательствах? – Гивенс осклабился. – Крутой выбор».
   – Эй, братишка, – обратился к Гивенсу Апач, его партнер по звену. – Чего там такого смешного?
   – Я просто лейтенанта Роббинс и ее невероятную сбой-машину вспомнил.
   Апач рассмеялся.
   – Ага, эта милашка на тебя ее навострила. Тишина по моей команде. Тишина.
   Гивенс и Апач одновременно заглушили моторы, кладя свои машины в дрейф. План заключался в том, чтобы позволить «голубой эскадрилье» их обогнать, а потом ударить по голубым сзади; без включенного мотора, источающего ионизированные частицы, «спид» поразительно слабо распознавался на датчиках. Классический ход – и голубые наверняка будут его ожидать. Вот почему два «спида» держались так близко друг к другу, надеясь одурачить датчики «противника» и заставить их искать «другой» «спид» до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Гивенс лежал в зловещей тишине, и ничто, кроме звезд и светящихся графико-схематических проекций пассивного блока датчиков, не просачивалось через бортовой компьютер.
   «А вот и они, – удовлетворенно подумал Гивенс. – Вперед, ребята, еще шажок к преждевременной отставке». Чистая мальчишеская радость пронизывала лейтенанта, пока добыча неслась к нему, совершенно не сознавая об опасности.
   И тут его мотор вдруг завелся.
   – Ты что, Гивенс? – проревел Апач, когда к ним с победными криками устремилась «голубая эскадрилья».
   – Это не я! – Не веря своим глазам, Гивенс водил ими по приборному щитку, наблюдая, как там творится что-то совершенно невероятное, немыслимое. Выдернув пальцы из лунок, он принялся тыкать вспомогательные клавиши, но компьютер оказался там раньше него и отключил ручное управление. Желудок его сжался в комок, когда Гивенс внезапно понял, что происходит.
   – Боже мой! Он в автоматический боевой режим перешел! Апач, я отрезан от управления, а этот «спид» взбесился!
   Гивенс наблюдал за монитором, пока там разворачивались «мысли» бортового компьютера, и то, что он там прочел, мигом повергло его в дикий ужас.
   – «Голубая эскадрилья», – закричал он, – мой «спид» неисправен. Повторяю, этот «спид» неисправен. Он опознает в вас мокакских истребителей. Выходите из боя, повторяю, выходите из боя.
   Его пальцы порхали по пульту управления, снова и снова пытаясь обезвредить орудия, но его личный код раз за разом отвергался.
   – Отличная попытка, Гивенс, – сказала командир «голубой эскадрильи». – Но сегодня твоя очередь пинок под зад получить. – Ее торжествующая улыбка мгновенно испарилась, когда компьютер сообщил ей о том, что орудия Гивенса уже наготове и нацелены на ее «спид». – Гивенс, – прорычала женщина, высылая маяк опознавательной системы «друг-враг».
   Гивенс в ужасе наблюдал, как его сбрендивший компьютер без малейших колебаний отвергает маяк голубого командира.
   – Он тебя не опознает! – завопил он. – Катапультируйся!
   Было просто поразительно, как быстро может лететь самонаводящаяся ракета, когда два корабля разделяют не более четырех километров. Гивенс почувствовал, как его «спид» слегка тряхануло, когда магнитная установка с термоядерным приводом буквально с астрономической скоростью выпустила оружие. Голубой командир тут же поняла, что у нее уже нет времени на маневр, а потому последовала отчаянному совету Гивенса. Когда ракета нашла ее «спид», она уже была на достаточном от него расстоянии, стойко перенося стремительный полет, который обеспечила ей катапульта.
   Гивенс в немом ужасе наблюдал, как его энергетическая пушка лениво отслеживает траекторию голубого командира. Затем на выпуклом голоэкране появился прицельный сегмент.
   – Нет, – взмолился Гивенс к монстру, в нутре у которого он летел. – Пожалуйста, не надо.
   Предательский «спид» дернулся; выстрелил он всего-навсего какую-то пригоршню атомов меди, но атомы эти были разогнаны до скорости света. От плазменного удара голубой командир вспыхнул как факел, сублимируясь в облако одноатомного водорода, кислорода и углерода плюс следовые примеси от катапультированного кресла. И обе эскадрильи разом вскрикнули от того ужаса, который у голубого командира уже не было времени выразить.
 
   Редер сидел как громом пораженный, широко раскрыв рот и глаза от шока. По всему «Непобедимому» звенели сигналы тревоги, люди кричали… и никто ничего поделать не мог. Если «спид» не откликался на команды сидящего внутри Гивенса, он безусловно не стал бы реагировать на трансляцию. В тесном кабинете сильно пахло потом.
   «Этого не может быть, – продолжал думать Питер. – Просто не может. Для таких вещей существует целая система мер безопасности при аварии. Их там больше дюжины. Гивенс должен быть способен что-то сделать, – с уверенностью заключил он. – По крайней мере один из вариантов обязан сработать». А где-то у него в затылке снова и снова продолжал вспыхивать фантомный пик Роббинс. Столь ничтожное предостережение о такой капитальной поломке.
   Силясь вернуть себе управление «спидом», Гивенс с необычайной изобретательностью матерился. Как будто этими словами он мог принудить машину к подчинению.
   – Нам выходить из боя, сэр? – спросил один из пилотов.
   – Нет, – мрачно ответил Шелдон. – Я напомню вам, Конан, если вы об этом забыли, что следующим пунктом заранее запрограммированного меню боевых действий, загруженного в этот проклятый бортовой компьютер, является атака ближайшего боевого корабля противника. А раз компьютер Гивенса считает всех нас мокаками, могу себе представить, что этим кораблем должен стать сам «Непобедимый». Впрочем, всем нам здесь находиться смысла нет. – И он отбарабанил перечень имен, посылая двадцать семь пилотов своей эскадрильи домой.
   Редер понял, что Шелдон оставил при себе лучших пилотов, тех, кто мог со своими «спидами» чудеса творить, кого бы ничто врасплох не застигло.
   К несчастью, бортовые компьютеры были запрограммированы на обучение у пилотов. К своему загруженному набору они добавляли ходы человеческого фактора, которые лучше всего было использовать, если пилот был ранен или убит в бою. «А Гивенс один из лучших среди всех, кого я видел, – подумал Питер. – Он почти так же хорош, как я».
   Он протянул руку к интеркому, желая обратиться к капитану, но Каверс нашел его первым.
   – Коммандер, – произнес капитан голосом, похожим на замерзшую сталь, – вы уже в курсе сложившейся ситуации?
   – Так точно, сэр. Я как раз собирался запросить капитанский мостик, чтобы узнать, нельзя ли связать меня с лейтенантом Гивенсом. Возможно, я что-то смогу ему предложить.
   – Коммандер! – Темноволосый смерч ворвался в кабинет Редера и смущенно замер, когда тот поднял руку. Поняв, что опять нарушила протокол, Синтия побледнела.
   – Судя по звуку, это лейтенант Роббинс, – сухо заметил Каверс.
   – Так точно, сэр, – подтвердил Редер. – Это она.
   – Тогда слушайте оба. Разберитесь с этим, если сможете. По вполне понятным причинам я хочу спасти этот «спид». Но с другой стороны, вечно держать под огнем людей я не могу. У вас есть десять минут, а потом нам придется его уничтожить.
   – Все понятно, сэр, – серьезно ответил Питер.
   – Хорошо, сейчас мы вас свяжем. Не разочаруйте меня, Редер.
   – Попробую, сэр.
   – Постарайтесь.
 
   – Сэр! – сообщил Гивенс Шелдону. – Он себе задачу ставит. – Напрямую читая разворачивающиеся на экране «мысли» бортового компьютера, Гивенс имел ощутимое преимущество перед товарищами по эскадрилье. – Он намерен выйти из боя и направиться к «Непобедимому». Он собирается капитанский мостик долбануть! Вы были правы, сэр! Он думает, что «Непобедимый» – это вражеский корабль-носитель!
   – Тогда нам просто придется хорошенько его занять, чтобы у него не было возможности нас покинуть. Так? – спокойно сказал Шелдон. – Продолжайте следить за ним, Гивенс, – добавил он. – А мы ему сейчас кое-что устроим.
   – Есть, сэр.
   Откровенно говоря, лейтенант был удивлен тем, что он по-прежнему мог поддерживать связь с товарищами. Бортовой компьютер должны был знать, что он это делает.
   – А что, если компьютер мне рацию отключит? – нервно спросил он, ни к кому конкретно не адресуясь.
   – Не волнуйтесь, Гивенс, – ответил ему Редер. – У этой системы тройная защита. А кроме того, ваш бортовой компьютер сейчас куда более важными вещами занят.
   – Где вас, приятель, черти носят? Вы знаете, что тут творится? – От напряжения Гивенс только что не пищал.
   – Именно потому я здесь, – сказал Редер, игнорируя жалобного Гивенсовского «приятеля» на месте «сэра». – Расскажите мне, что вы предприняли.
   Лейтенант так и сделал. Большую часть этих ходов Питер как раз и собирался ему предложить, но пара вариантов все же осталась.
   – Теперь нужно, чтобы вы набор инструментов вскрыли, – сказал Редер.
   – А где он?
   – Вытяните правую руку перед собой, – с легким возбуждением в голосе сказала Роббинс. – Она как раз такого выдвижного ящичка коснется.
   – Понял, – отозвался Гивенс. Затем он потянул ящичек на себя, и тот раскрылся. Там было несколько инструментов и масса пустого места. – И что мне с этой ерундой делать? – поинтересовался он.
   – Достаньте лазерный резак, – проинструктировал его Редер.
   – Тут его нет, – сказал Гивенс.
   Редер оглянулся на нависшую у него над плечом Роббинс. Та лишь пожала плечами и горестно скривила губы.
   – В диагностике указывалось, что весь набор инструментов на месте. – Она сняла с пояса диктофон и сделала заметку. – Отныне только непосредственные проверки.
   – Тогда возьмите кусачки, – продолжил Редер.
   – Их тоже нет, – отозвался Гивенс, и в голосе его ясно прозвучало растущее нетерпение.
   – А что у вас там есть? – спросил Редер. «Теперь, – подумал он, – ты, наверно, уже понял, что нам режущий инструмент требуется».
   – У меня есть набор ювелирных отверток и какая-то штука вроде миниатюрного ломика.
   – И все? – хором вскричали Редер и Роббинс.
   – Что вы, Гивенс, с вашими инструментами сделали? – гневно вопросила Роббинс. Глаза ее подозрительно сузились, как будто она решила, что он их за большие деньги спекулянтам загнал.
   – Ничего! Я даже не знал, что они тут есть! А что вы с ними сделали, лейтенант? Что вы, кстати говоря, с моим «спидом» сделали?
   – Успокойтесь, Гивенс! – рявкнул Редер. – Так мы далеко не уйдем. Теперь возьмите этот ломик и постарайтесь вскрыть панель, которая вашу электронику закрывает. Не спорьте, делайте, что говорят.
   – Эти инструменты должны были там лежать, – злобно пробурчала Роббинс.
   – Лейтенант, вы бы не заткнулись? – зашипел на нее Редер. Гивенс не был на сто процентов уверен, к кому из них рбращается коммандер, так что он молча просунул плоский конец инструмента в щель и нажал. Там были еще четыре щели, и панель слегка подавалась в каждой, после чего свободно отплыла вверх. Гивенс раздраженно ее оттолкнул.
   – О Боже, – простонал он затем.
   – Что там такое? – резко спросил Редер.
   – Это я вас хотел спросить. – Перед Гивенсом развернулся головокружительно сложный набор лампочек, соединений и ярких разноцветных панелей примерно одного и того же устройства. Про все эти панели рассказывали на ознакомительных лекциях, но с тех пор Гивенс их и в глаза не видел. Он считал, что ими должны заниматься специалисты, а у него своя нелегкая работа имеется. В результате у него обо всем этом не было даже примерного представления, и паника тисками сжала ему грудь. Как же ему со всей этой мешаниной разобраться предполагалось?
   – Ничего, лейтенант, не пугайтесь, – подбодрил его Редер. – Ничего там страшного нет.
   – Вам легко говорить, – с толикой отчаяния в голосе отозвался пилот. – А я с такой неразберихой в жизни не сталкивался.