Дуэн Джеймс. Восхождение

   «А, ладно, – подумал Питер, решая увидеть во всем этом светлую сторону, – по крайней мере, у меня появится возможность мой рапорт конкретному человеку представить. Хотя, может статься, это будет означать только то, что его напишу и передам. Но, черт возьми, даже это кое-что значит. По крайней мере, для меня». Тележка ссадила его у прохода, который больше напоминал коридор внутри здания, нежели улицу.
   Редер доложил о себе секретарю. Тот удостоверил его личность и попросил подождать, пока кто-нибудь его не проводит. Усевшись на жесткий ультрасовременный диван, Питер стал медленно пролистывать какой-то журнал, пока наконец не наткнулся на интересную статью. Но в этот самый момент в вестибюль вошел молодой сотрудник военной полиции.
   – Коммандер Редер? Прошу следовать за мной.
   Он оставил Питера пролистывать журналы в белой комнате, где было всего два стула, явно родственных дивану в вестибюле, и приваренный к полу кофейный столик, который неприятно давил ему на голени.
   Там Редер прождал полчаса, прежде чем миловидная молодая женщина открыла дверь и серьезным тоном предложила ему войти. Дальше он оказался в пустом зале заседаний, где на стенной экран было выведено что-то вроде футбольного поля. Никакого чтива там не имелось, зато на стене висел портрет премьер-министра. Питер немного поразглядывал его скуластое лицо и жесткие голубые глаза, а затем отвернулся. Казалось, эти глаза обвиняли его в том, что на прошлых выборах он за кого-то другого проголосовал.
   Впрочем, так оно и было; Питер голосовал за Партию Носорогов, одним из предвыборных обещаний которой было сделать так, чтобы все дороги шли под гору.
   Со вздохом усевшись на ближайший стул, Питер оглядел помещение. На подносе во главе стола стоял графин и шесть стаканов. Графин был пуст. Он опять вздохнул.
   «Когда тебя вот так в пустом зале заседаний оставляют, – подумал Редер, – тебе всегда по-настоящему одиноко становится. Возможно, все дело тут в звукоизоляции, – рассудил он затем. – Ни дьявола не слышно, и начинает казаться, будто вся человеческая раса куда-то славно повеселиться отправилась, а тебя одного тут бросила». Время шло, и Питер уже начал нетерпеливо постукивать пальцами по столешнице. «Если у этого дела такой низкий порядок срочности, – подумал он, – почему мне тогда не дали прямо на место назначения отправиться. Могли бы как-нибудь потом вызвать».
   Наконец в зал заседаний торопливо вошел лейтенант, ничем не примечательный юнец с жесткими глазами и властными манерами.
   «Для контрразведки – идеальный типаж», – подумал Редер.
   – Извините, сэр, что пришлось вас задержать, – монотонно произнес лейтенант. – Я был занят.
   «Ну да, конечно, – раздраженно подумал Питер. – Почему-то нельзя просто признаться, что ты все это время рапорт Холла и мои показания читал. Интересно, в контрразведке вообще любая откровенность под запретом?»
   – А теперь мы, может быть, к делу перейдем? – предложил Редер, похищая у лейтенанта очередную реплику.
   – Пожалуйста, обратите внимание на регистрирующий модуль в центре стола, сэр, – все так же монотонно продолжил лейтенант. – Говорит лейтенант Ч.М.О. Кларк, – объявил он, а затем назвал время и число.
   На самом деле и то и другое автоматически отмечалось на записи, а следовательно, их совсем ни к чему было упоминать. «Храни меня Господь от педантов», – мысленно простонал Питер. Похоже, было в канцелярской работе что-то такое, что неизбежно привлекало туда людей, у которых, метафорически выражаясь, в заднице свербило. «И кстати говоря, – подумал Питер, – я уже давно заметил, что следует остерегаться того, кто себе вместо имени три инициала приписывает. Хотя вполне возможно, что эти инициалы у парня просто что-то очень тяжелое заменяют. Скажем, Чезлвит Мордекай Освальд. Если вдуматься, с подобным именем особого простора для маневра у тебя нет. Как, впрочем, и с кольцом Академии».
   – Итак, коммандер, вы находились на борту грузового корабля «Африка», когда он был атакован бандитами, не так ли?
   «Нет, – подумал Питер, – я с Леттой д'Амур на марсианском пляже кадриль танцевал».
   – Да, – сказал он вслух. И добавил про себя: «О чем сожалею». Летта д'Амур была его любимой головидовой актрисой. Редер всегда мечтал с ней познакомиться, хотя ходили слухи, что в реальной жизни она всего лишь виртуальную реальность из себя представляет. Если это вообще можно реальностью назвать.
   – Сколько их там было?
   – Я видел пятерых, – сказал Редер.
   – Гм. Видите ли, сэр, это очень важно. Мы перехватили замечание, сделанное одним из бандитов, касательно эффекта некого нового оружия, которое там использовалось.
   Питер ухмыльнулся – просто удержаться не смог.
   – Нового оружия? – переспросил он.
   – Да, сэр. Он сказал, что оно ему, я цитирую, «все датчики запороло».
   Питер рассмеялся. В таком аспекте это и впрямь было новое оружие. А в другом – тридцатитысячелетней давности.
   – Ничего смешного, сэр. – Физиономия юнца посуровела. – Если компании Торгового Флота имеют в своем распоряжении некое неизвестное нам оружие и не желают вкладывать его в общие военные усилия, все это становится очень и очень серьезно.
   – Вы предполагаете, они его могут против Космического Отряда употребить? – недоверчиво спросил Питер.
   – Нет, сэр, конечно, нет. Но они могут его придерживать, а это, судя по всему, такое оружие, какое Космический Отряд наверняка смог бы использовать. Должен вам сказать, в Торговом Флоте в наш адрес много раздражения накопилось, – конфиденциально сообщил он. – И если она придерживают подобную жизненно важную информацию… – он аж подался вперед, – то это в лучшем случае безобразие. А в худшем… измена!
   «Ну вот, – подумал Питер, – потекло дерьмо по трубам. Всем известно, что наличие паранойи – обязательное условие при приеме шпиков на работу, но это уже слишком».
   – Это все я, – признался Редер. – Я молотком воспользовался. Конечно, не самым высокотехнологичным оборудованием, какое может под руку подвернуться, но, уверяю вас, очень действенным.
   – Вы? – тупо переспросил Кларк. Во взгляде его читалась полная убежденность, что коммандер только что самым натуральным образом спятил.
   Питер кивнул.
   – Простите, сэр, а вас не затруднит рассказать мне, как вы это осуществили?
   – Не затруднит, – отозвался Редер и все рассказал.
   – Понимаю, – пробормотал Кларк, когда Питер закончил. Затем он оценивающе взглянул на коммандера. – Итак, вы ездили по поверхности пиратского корабля и долбали молотком его датчики. – Офицер контрразведки плотно сжал губы.
   – Да, долбал. Причем именно молотком.
   Питер вполне отдавал себе отчет в том, что Кларк сейчас прикидывает, что он от него скрывает и почему испытывает такую симпатию к Торговому Флоту. Какие зловредные планы были задуманы, какие безнравственные союзы заключены. Ясно было как белый день, что лейтенант не поверил ни единому слову из рассказа Питера.
   – Благодарю вас, сэр, – внезапно сказал Кларк. Вставая, он забрал принесенный с собой блокнот. – Подождите минутку, сейчас кто-нибудь подойдет проводить вас обратно в вестибюль.
   – Нет, лейтенант, мы еще не закончили, – ровным, негромким тоном произнес Редер – тоном, который достаточно ясно подразумевал: «Сядь, недоносок». – У меня есть еще несколько слов по существу дела. – «Хотя можешь не сомневаться, – подумал он, – что я тебе и письменный рапорт представлю». – У Торгового Флота есть веские основания испытывать раздражение к Космическому Отряду. Они там фактически безоружны. Для пиратов это что-то вроде игры, в которой никаких наказаний, а одни только призы. Сколько мы за последний месяц из-за этих пиратов судов потеряли? – властно спросил коммандер.
   – Эта информация засекречена, – огрызнулся Кларк. Вид у него стал сильно озадаченный. Он явно не понимал, зачем Питер констатирует очевидное.
   – Без торговли Содружеству крышка, – сказал Редер. – Если мы не намерены защищать то, за что мы воюем, зачем мы тогда вообще воюем? – Вопрос был, конечно, глупый, но он не зря его задавал. Когда имеешь дело с человеком тупым или рассеянным, считал Питер, порой глупый вопрос может его пробудить.
   – У нас нет достаточного число кораблей и объемов горючего, – осторожно заметил Кларк. – Поэтому мы не в силах обеспечить конвоям более весомый эскорт. Мы делаем все, что можем.
   – Не согласен, – возразил Питер. – Мы не можем послать больше кораблей – тут вы правы. Но у нас на складах есть неиспользованное оружие, мы натренировали орудийные расчеты, только и ожидающие назначения. Сколько антиводорода потребуется, чтобы обеспечить этими ресурсами грузовые корабли? – спросил он. – Если посылать конвои тяжеловооруженными, никакого эскорта может вообще не понадобиться.
   Лицо у Кларка так просветлело, будто он только что усвоил, что дважды два – четыре. Он медленно кивнул.
   – Пожалуй, здесь есть смысл, – согласился он.
   «Вот дубина! – подумал Редер. – Конечно, есть».
   – Вы в самом деле так считаете? – спросил он вслух, изображая неподдельное удивление.
   – Да. Такой вариант мог бы сработать.
   – Тогда я оставляю это дело целиком на ваше попечение. – «Черта с два, – мысленно добавил Питер, вставая и протягивая собеседнику руку. – Чем больше источников, откуда мысль будет услышана, тем вероятнее, что ее вообще услышат». И какие-либо амбиции здесь у него отсутствовали. Слава, завоеванная за штурвалом «спида», была ему дорога, такой победой человек мог гордиться. А вот победа в потешном бюрократическом поединке никакой славы не приносила. «Конечно, бюрократы могут раз в год собираться и какую-нибудь „золотую селезенку“ вручать, – подумал он. – Но только не мне, Боже упаси».
   – Да, сэр, – сказал Кларк, глаза его еще больше посуровели, а нижняя челюсть выдвинулась вперед. – Я сделаю все, что смогу.
   Питер с улыбкой кивнул. «У меня такое чувство, – подумал он, – что твое „все“ вполне может „почти ничем“ оказаться».
   Затем он позволил себе удовлетворенную улыбочку за спиной у лейтенанта и сел в ожидании своего эскорта.
 
   По мере приближения к стыковочной площадке «Непобедимого» сердце Питера билось все быстрее. Он в очередной раз убрал со лба непослушный локон и в темпе осмотрел свою форму, убеждаясь, что она по-прежнему в идеальном порядке.
   Питер досадовал на то, что ему не удалось толком рассмотреть свой новый корабль, пока «Африка» приближалась к станции. Но в то время поскорее упаковаться и приготовиться к высадке показалось ему важнее.
   Теперь же он жаждал узнать, каков «Непобедимый» на вид. Питер рисовал его себе изящным и щеголеватым, словно бы предназначенным для атмосферных полетов. Он уже почти влюбился в свой новый корабль, а потому то, что перед ним в итоге предстало не роскошное судно, а просто дыра в стене станции со светящимся названием наверху, сильно его раздосадовало. И все же сердце его забилось еще сильнее. От одного лишь вида названия.
   Питер легко соскочил с тележки, не успела она даже остановиться, схватил свой багаж и быстро подошел к старшине, что стоял на страже у стыковочной площадки.
   Заметив на плечах у Питера погоны коммандера, молодой старшина энергично отдал ему честь. Питер с удовольствием ответил, видя в этом признак порядка и дисциплины на корабле. Затем он отдал старшине дискету со своим приказом, и тот сунул ее в ридер.
   – Добро пожаловать на борт, сэр. Капитан вас уже ожидает. – Он набрал у себя на пульте какие-то клавиши, и считанные мгновения спустя прибывший туда матрос уже машинально брал у Редера его вещмешок.
   – Камель вас проводит, сэр, – сказал старшина и еще раз отдал ему честь на прощание.
   Редер откозырял в ответ, а затем последовал за матросом на борт «Непобедимого». Какая-то энергия взбурлила в его жилах, стоило ему только ступить на палубу. Итак, он все-таки вернулся. Вернулся туда, где что-то происходило, пусть даже и не в кабину «спида». Питер помедлил и перевел дыхание, наслаждаясь ароматом новехонького корабля, свежим и чистым запахом, который безумно его порадовал.
   Стены блестели, залитые ярким светом коридоры были удивительно просторными, помеченные цветной кодировкой кожухи кабелей и труб буквально лучились новизной. Все отсеки, в которые Питер заглядывал, пока они с матросом мимо них проходили, были опрятными и удачно распланированными. Попадавшиеся им по дороге члены команды были заняты делом, вид при этом имея вполне компетентный. Кроме того, они, похоже, не меньше Редера были рады тому, что оказались на борту «Непобедимого». После грубого металла и тесных проходов «Африки» все здесь несло в себе неизъяснимую отраду.
   «Этот корабль обустроен с большой любовью и массой прилежания, – подумал Питер. – А занимались всем этим люди, которые точно знали, чего они хотят и как этого добиться. Все здесь так безупречно, что даже не верится». Последнюю мысль он тут же отбросил, решив, что не стоит раньше времени каркать и портить себе настроение. Если тут имелся какой-то подвох, это вскоре должно было выясниться.
   Они поднялись на лифте на несколько уровней, а дальше пошли по коридору; Редеру показалось, они пару километров протопали, прежде чем молодой матрос остановился перед дверью со скромной латунной табличкой. На табличке значилось: «Капитан Роджер Каверс».
   – Для флотского авианосца «Непобедимый» не так уж велик, – заметил Питер. – Но внутри он довольно просторный. Разве тут соединительных лифтов не предусмотрено?
   Авианосцу полагалось иметь большой корпус, чтобы служить базой для более мелких судов, что гнездились внутри него точно рой смертоносных ос. Это обычно означало также более объемные отсеки для команды, тогда как, к примеру, в истребителе капитан должен был радоваться, если ему между своей койкой и дальней стенкой худо-бедно развернуться удавалось. Поэтому авианосцы, как правило, имели внутри различные трубки и эскалаторы, быстро доставлявшие людей в нужное место в случае экстренной необходимости.
   – Тут их достаточно, коммандер, – заверил его Камель. – Но капитан Каверс настаивает, чтобы эскалаторами в пределах одной и той же палубы пользовались только если время совсем поджимает. Он говорит, что это уменьшает заторы, а людей в надлежащей форме поддерживает.
   Любезным кивком Редер поблагодарил молодого матроса за информацию, и тот постучал в дверь.
   «А капитан, похоже, поборник строгой дисциплины», – подумал Питер и приготовился к тяжелой баталии. С поборниками дисциплины у него обычно проблемы бывали.
   – Войдите, – отозвался глухой голос.
   Камель открыл дверь и отступил в сторону, пропуская Редера.
   – Отнесите вещи коммандера в его каюту, – велел ему капитан.
   – Есть, сэр, – буркнул Камель и удалился.
   Редер отдал честь, вытянувшись по стойке смирно и разглядывая своего нового командира. То, что он видел, ему нравилось. Пока что. Каверс был примерно его роста, около метра восьмидесяти. Над его строгим лицом с орлиными чертами белел ежик седых волос. У него был загар астронавта – такой, какой обычно получаешь на всю оставшуюся жизнь от многих выходов в открытый космос или высадок на планеты с горячим солнцем. На рукаве у него имелась маленькая серо-голубая нашивка бывшего офицера Топографической Службы.
   Капитан изучал своего подчиненного с прямотой хищной птицы, которую он так напоминал, и от острого взгляда его серых глаз Питеру стало не по себе.
   – Вольно, коммандер, – сиплым голосом произнес Каверс. Его акцент Редер определил как североамериканский, где-то ближе к западу. – Прошу садиться.
   Пока Редер усаживался, он понял, что это личный кабинет капитана, составляющий часть его личных апартаментов. На стенах висели голограммы с изображениями кораблей. Был там и истребитель устаревшего типа, и исследователь дальнего космоса из Топографической Службы, неказистый и функциональный, и тяжелый крейсер. «Модели кораблей, которыми он раньше командовал, – подумал Питер. – Не столь уж необычная склонность для капитана». А затем он замер и привстал на стуле, увидев голограмму, что висела как раз у Каверса над головой.
   – Это… ведь это «Непобедимый», сэр? – спросил Питер, не в силах оторвать глаз от изображения. Корабль был именно таким, каким он мечтал его увидеть. Разве что еще красивее.
 
   Роджер Каверс улыбнулся. Так можно было назвать то смутное, почти тайное выражение, которое молнией промелькнуло по его суровому лицу. «Годишься, парень», – подумал он. До этого он слегка тревожился; летчики-истребители обычно бывали очень замкнуты в своем кругу и испытывали преданность прежде всего к своей эскадрилье, а уж потом ко всему остальному. Но Редеру явно удалось от этого уйти; во взгляде молодого бортинженера на свой новый корабль безошибочно угадывалась любовь. Он душой и телом принадлежал «Непобедимому». «Ты отлично подойдешь», – удовлетворенно заключил капитан.
   – В контрразведке вас прилично задержали, – заметил он.
   – Так точно, сэр, – кивнул Редер.
   – Их, разумеется, тот инцидент с пиратами заинтересовал.
   Каверс с интересом наблюдал, как лицо коммандера приобретает ту же кротость и невинность, что и мальчика-певчего из церковного хора.
   – Так точно, сэр, – еще раз кивнул Питер. – У них сложилось впечатление, будто у Торгового Флота есть новое оружие, которым они с Космическим Отрядом не делятся.
   – Правда? Расскажите подробнее.
   Внезапно Питеру показалось, будто он на минное поле ступил. Инстинкт подсказывал ему, что Каверс знал все; поэтому лучше было все ему рассказать. Все? Вот ведь каверзное какое дельце.
   – Итак, сэр, как я сообщил дознавателю…
   Где-то на середине своей истории Питер начал слегка потеть. Досадно было рассказывать, видя на лице собеседника лишь неизменное выражение вежливого интереса.
   Не подавая никакого вида, Каверс с удовольствием размышлял о растущем разочаровании коммандера. Внешне оно, впрочем, никак не проявлялось; Редер по-прежнему был сама кротость и невинность.
   – А что там с грейфером? – после секундного молчание поинтересовался Каверс.
   – С грейфером, сэр? Это который на тележке?
   – Это который для буксировки «Провинции Квебек» использовался. Вы мне об этом расскажите. Обычная практика торговцев в подобной ситуации – отцепить грейфер и дать деру. Нет смысла рисковать другим кораблем ради того, который уже не спасти… если только где-то поблизости какого-нибудь психа с молотком не окажется.
   Питер неловко кашлянул. Итак, его заложили. Очевидно, капитан Бетаб и капитан Роджер Каверс были в чертовски славных отношениях. Впрочем, прикажи Каверс напрямую, Питеру пришлось бы во всем сознаться. Даже если бы это означало неминуемую отставку. Но пока что он этого не сделал. А значит, можно было и дальше кругами ходить.
   – Должно быть, кожух механизма не до конца закрылся или еще какое-то микроскопическое повреждение случилось. Так, во всяком случае, инженер «Африки» все это оценил. Мне именно так сказали. – Редер в одно и то же время пытался выглядеть и незаинтересованно, и профессионально, и невинно.
   «А он молодчина, – думал Каверс. – Может, просто приказать ему всю правду выложить? Но я, по-моему, и так уже знаю, в чем там дело было. Кроме того, тогда мне придется как-то со всем этим разбираться, а никаких благ для „Непобедимого“ я здесь не вижу». Благо «Непобедимого» шло у него на первом месте. В конце концов, он просил, чтобы ему дали кого-то умного, независимого, принципиального и отважного. «Как же я могу жаловаться, что именно такого и получил?» – спросил себя капитан. Даже если принципы Редера становились несколько эластичными, когда речь шла об отстаивании того, что он считал благом более высокого порядка. «Быть может, – прикинул Каверс, – не следовало тогда „независимого“ просить?»
   Положив подбородок на ладонь и теребя нижнюю губу указательным пальцем, капитан изучал своего нового бортинженера. «Нет, все было верно, – подумал он. – Это не линкор. „Непобедимый“ не будет действовать как часть флота или даже атакующей флотилии. Мы будем сами по себе».
   – Не желаете ли немного перекусить, коммандер? – наконец предложил он.
   – Так точно, сэр, – отозвался Питер, несколько удивленный. Очевидно, капитан уже что-то насчет него решил. «И это несмотря на то, что про мое маленькое приключение с пиратами ему все рассказали, – подумал он. – Интересно, почему Каверс мою откровенную диверсию так запросто игнорирует?»
   Капитан нажал кнопку на столе, и из внутренней двери вышел его личный адъютант.
   – Что вы предпочитаете, коммандер? – спросил Каверс. – Чай? Кофе?
   – Лучше кофе, сэр. Благодарю вас.
   Капитан кивнул адъютанту, а затем начал обсуждать с Редером его биографию. Задавал вопросы, отпускал комментарии, расспрашивал про общих знакомых из офицеров.
   Вскоре кофе прибыл, и когда адъютант ушел, Каверс откинулся на спинку кресла, потягивая роскошный напиток и поверх чашки изучая Редера.
   Наконец он спросил:
   – Скажите, коммандер, вы не задумывались, почему вас выбрали для данного конкретного назначения?
   «Вот и каверзы начались, – подумал Питер. – Прекрати! – тут же приказал он себе. – : Если не закончишь эту игру с капитанской фамилией – со всякими там «каверзными» проблемами, – рано или поздно это наружу выскочит. А хороший капитан вряд ли такой юмор оценит».
   – Так точно, сэр, задумывался, – ответил он после того, как сделал глоток. – Уверен, были и другие кандидаты.
   – Да, действительно, – согласился Каверс. – Люди старше вас по званию и куда более опытные. – И с такими фундаментальными проблемами в личных делах, что капитану даже на одной палубе с ними находиться не хотелось. В душе он был убежден в том, что вовсе не из-за срочности ему предложили такой откровенный список мазил. Но затем подвернулся сравнительно молодой и неопытный Редер. С превосходными служебными характеристиками и блестящим послужным списком. Возможный риск в данном случае, говоря откровенно, особенно большим не казался. – Но вот ведь в чем дело, – продолжил капитан, подаваясь вперед. – Ситуация здесь очень специфическая. И она потребовала специфического кандидата.
   «Интересно, почему я вдруг пожалел, что меня не отвергли?» – спросил себя Редер.
   – Ваш предшественник, – продолжил Каверс, – имел десятилетний опыт работы в качестве бортинженера. Он к нам с «Мерлина» поступил.
   – Превосходный корабль, – осведомленно заметил Редер, чувствуя, что от него ожидается какая-то реплика.
   – Да, корабль действительно превосходный. И коммандер Окакура был первоклассным офицером. Знающим, искренне преданным своей работе и в разумных пределах осторожным. Вот почему я нахожу его гибель столь необъяснимой. Он был не из тех, кто допускает элементарные ошибки.
   Редер почувствовал, как по спине у него поползли мурашки, и на мгновение горло его отказалось проглатывать очередной глоток кофе. «Так он погиб? – вспыхнуло у него в голове. – Тот парень погиб?» Как можно умудриться погибнуть на только что вышедшем с завода корабле, с палубы которого всего несколько дней, как инженеры подрядчика ушли?
   – А как именно он погиб, сэр?
   – Судя по всему, он в выхлопной раструб «спида» забрался. – Капитан сделал паузу, чтобы перевести дух. – И, как мне сказали, внезапный сбой бортового компьютера заставил его запустить мотор.
   Питер почувствовал, как лицо его белеет.
   – А коммандер…? – начал он.
   – Да. А коммандер тогда как раз в выхлопном раструбе находился. – Каверс сжал губы. То же самое и Питер. «Его как пить дать пришлось звуковыми очистителями от металла отскребать, – подумал он. – Углеродные атомы его тела крепко-накрепко с материалом связались».
   – Окакура был очень славным человеком, – мрачно сказал Каверс.
   Редер некоторое время молчал, а мозг его бешено работал. «Итак, капитан собирается предложить, чтобы я до самой сути этого дела добрался, – думал он. – По-моему, все предыдущее именно к этому ведет. Он убежден, что коммандера убили. – От этой мысли Питер внутренне содрогнулся. – Если так, то тому, кто это проделал, придется весь этот опыт со мной разделить».
   – Капитан, – осторожно начал он, – у меня создается впечатление, что вы видите здесь нечто большее, нежели просто несчастный случай. – Тут Каверс так резко на него глянул, что он невольно подался назад. Затем Питер продолжил: – Или, быть может, смерть коммандера была столь ужасной, что лично мне сложно считать ее простым стечением обстоятельств.
   – Ну что ж, – сказал капитан и сделал паузу. Затем он снова взглянул прямо в глаза Редеру. – С тех пор, как мы приступили к работе, у нас была необычайно высокая частота поломки деталей и сбоев компьютеров. В результате людей ранило, даже убивало. – Каверс с удовлетворением понаблюдал за тем, как коммандер без малейшей паники воспринимает эту информацию. – Я думаю, среди нас есть диверсант – убийца на борту этого корабля. На борту моего корабля, – прорычал он. – Было выдвинуто предположение, что именно вы можете оказаться тем человеком, который сумеет помочь мне выяснить, кто этот диверсант.