Страница:
Затем Питер снова обратился к экрану и возобновил просмотр донесений. «Интересно, что Синтия об этом подумает», – мелькнула у него мысль.
Тут раздался стук в дверь, и Редер довольно нетерпеливо сказал:
– Входите.
Синтия Роббинс бочком проскользнула в кабинет – так, словно дверь дальше не открывалась.
– Спасибо, сэр, что вы этим занялись. Я пыталась выяснить, в чем проблема, – она пожала плечами, – но все это делалось так скрытно, что я никого не могла за этим застать. Когда шеф сказал мне, что происходит, я поговорила с соответствующими индивидами и объяснила им, что они нарушают субординацию. Они сказали, что они очень сожалеют и что они не хотели. Сказали, что они просто плохо поняли приказ и лишь все для себя проясняли. – Девушка робко стояла перед столом, и вид у нее был слегка озабоченный. – Они откровенно лгали, сэр. Но я знала, что в прошлом моя прямота вызвала немало сложностей и обид, так что я попробовала… более мягкий подход. – Синтия нахмурилась. – Но это тоже не помогло.
Редер некоторое время просто сидел, положив подбородок на ладонь, а потом сказал:
– Сядьте, Роббинс. – Она села, и ее легкая озабоченность переросла в заметную тревогу. – Вид у вас немного встревоженный, – заметил он.
Роббинс выпрямилась на стуле, и лицо ее превратилось в застывшую маску, хотя слабый румянец все же окрасил ее щеки.
– Прошу прощения, сэр, – раздельно произнесла она.
«Черт, – подумал Редер, – как некстати я это заметил. Но мне вдруг показалось, что ты человек».
– Вот что, лейтенант, – начал он, сложив руки перед собой, – по моему глубокому убеждению, тот факт, что вы достигли вашего нынешнего ранга, это дань вашему таланту и работоспособности. Но насколько я понимаю, никаких командных навыков у вас нет. Будь они у вас, вы бы наверняка в таком положении не оказались. Не знаю, какие обстоятельства очертили стиль вашего поведения, Роббинс, но отныне вам придется обучиться иному стилю. Руководить людьми не значит просто рявкать направо-налево свои приказы. Вы должны понимать людей, которыми вы руководите, должны знать, как их мотивировать. Большая часть этих навыков приходит с опытом, определенный объем которого у вас уже есть. Я вижу вину ваших предыдущих командиров в том, что они позволяли подобному положению дел сохраняться. Но теперь этому будет положен конец. Нам с вами придется вместе над этим работать, потому что из-под моей команды вы не выйдете до тех пор, пока не получите хотя бы самое приблизительное представление о том, как работать с людьми. – Он повернулся к полке у себя за спиной и достал оттуда небольшой кожаный футляр.
– Вот превосходный учебник для начинающих, – сказал Редер, вручая его лейтенанту. – На следующей неделе, когда вы его прочтете, мы его обсудим. – Он сверился с календарем. – Пусть будет тот же день и час, – пробормотал он, делая пометку. – Если, конечно, чего-то непредвиденного не случится. – Питер одарил ее краткой ободряющей улыбкой. «Бедная девочка просто контуженной выглядит», – подумал он. – А теперь нам обоим пора опять за работу.
– Есть, сэр, – сказала Роббинс. На лице у нее сложно было что-то прочесть, зато в голосе звучало откровенное изумление. – Еще раз спасибо вам, сэр, – добавила она и, приняв стойку «смирно», порывисто отдала честь.
Редер по такому случаю даже встал и как полагается ответил. Затем Синтия четко развернулась и вышла из кабинета.
«Пожалуй, она просто застенчива», – подумал Редер. Он уже замечал, что люди, совершенно неспособные внятно выразить свои чувства, часто прибегают ко всяким экстравагантным и неловким жестам, чтобы все-таки дать окружающим понять, что они имеют в виду. Или хотя бы то, что они вообще имеют что-то в виду. Питер покачал головой. «Надеюсь, она не диверсантка, – подумал он. – А то мне даже подумать страшно о сглаживании ее острых углов, если она таковой окажется. С другой стороны, именно острые углы убеждают меня в ее невиновности. Ведь эта девушка просто как бельмо на глазу. Вряд ли успешный шпион обладает таким качеством. Хотя была Мата Хари… Но ее вряд ли можно успешной шпионкой назвать… Ладно, Редер, за работу!» – скомандовал он себе и снова сел, чтобы погрузиться в донесения.
После недельного перелета небольшой конвой уже приближался к точке Транзита. Возглавлял процессию истребитель «Радклиф».
Старшина Донна Ямарильо сидела за пультом, отслеживая сигналы в непосредственном окружении конвоя. Она с головой ушла в запутанные потоки данных, которыми в форме красочных сигналов и колонок текста кормил ее голоэкран. Внезапно ее внимание привлек один особенный эхосигнал, очень похожий на отправку капсулы с донесением через точку Транзита.
«Черт возьми», – подумала Ямарильо, и пальцы ее заплясали на гладкой поверхности пульта, снова запрашивая данные.
– Сэр? – настойчиво обратилась она затем к своему непосредственному начальнику.
Лейтенант Барри Слейд тут же к ней подошел.
– Что у вас, Ямарильо? – спросил он. Она воспроизвела для него сигнал.
– Не знаю, сэр. Похоже на капсулу с донесением. Но когда вокруг столько кораблей, это вполне могло быть разогревочным эхом Транзита… вот, видите?
– Да, похоже на капсулу. Можете сказать, откуда пришел сигнал?
Ямарильо виновато помотала головой.
– Никак нет, сэр. Могу только сказать, что он пришел откуда-то сзади.
– Ладно, – сказал Слейд. – Я доложу капитану. Продолжайте работу. – Он улыбнулся. – Она у вас ладится.
Затем лейтенант сделал четыре шага по узкому кругу капитанского мостика истребителя и нагнулся, чтобы шепнуть несколько слов в ухо своему командиру. Капитан Каминский озабоченно потер щеку, не отрываясь от своего дисплея; способность фокусироваться сразу на нескольких вещах входила в число необходимых командных навыков.
– Закодируйте эхосигнал и пошлите его капитану Каверсу лично, – велел Каминский, а затем пожал плечами. – Больше мы ничего сделать не можем. – «Если это действительно капсула с донесением, – подумал он, – и если она тоже направляется в систему ХНО-67, к тому времени, как мы туда прибудем, от нее уже никаких следов не останется. И если она несет в себе какой-то ущерб, там уже будут готовы нам его нанести».
Каверс молча вошел в кабинет для инструктажа и тихо сел у самой двери. Капитан-лейтенант Сара Джеймс при этом даже бровью не повела, но Каверс ни секунды не сомневался, что она все заметила. Его также порадовало, что ей хватило проницательности распознать его нежелание прерывать инструктаж.
– …особое внимание, по возвращении на «Непобедимый», нужно будет уделить кольцу вокруг газового гиганта, – сказала Сара, очерчивая его лазерной указкой на голокарте. – Есть серьезное подозрение на то, что как минимум корабли прорыва блокады, а также некоторые пиратские суда попытаются скрыться именно здесь, пользуясь преимуществом того, как эти камни, льдины и прочее способны загрязнять детекторные лучи. – Она взглянула на часы. – В Транзит мы входим в одиннадцать сорок. Выходим в двенадцать ноль-ноль. Есть вопросы?
Никто не откликнулся. Тогда Каверс встал и прошел вперед.
– Капитан желает к нам обратиться, – сказала Джеймс. Все ее небольшое звено из двадцати одного человека разом встало по стойке «смирно». Затем Сара отдала капитану честь, и он ей ответил.
– Благодарю вас, капитан-лейтенант, – сказал Каверс, обращаясь лицом к аудитории.
Все сели, готовя свои блокноты на тот случай, если у капитана окажутся для них какие-то новые сведения.
– Я только что получил новую информацию от капитана истребителя «Радклиф» Каминского, которую вам, на мой взгляд, следует знать. Их компьютер зафиксировал эхосигнал, соответствующий сигнатуре капсулы с донесением, запущенной в Транзит.
Каверс оглядел помрачневшие лица своих подчиненных.
– Об этом эхосигнале они знают только то, что он пришел откуда-то сзади. А это означает, что он мог прийти с «Метьюрина», с «Неутомимого» или… – тут он сделал паузу, и гнев заискрился в его глазах, – с «Непобедимого». Отсюда я заключаю, что существует высокая вероятность того, что враг предупрежден о нашем приближении. Следовательно, вы должны действовать с предельной осторожностью. Сознавая при этом, что мы приближаемся не просто к грозному врагу, а к врагу, который предупрежден об опасности.
Оглядев сидящих перед ним мужчин и женщин, капитан перевел дыхание. «Психи» были так уязвимы. Они были фактически безоружны, больше полагаясь на свою скрытность и маневренность. Посылать их такими беззащитными навстречу врагу всегда очень ему не нравилось. А сегодня Каверс чуть ли не палачом себя чувствовал.
– Выше головы, – приказал он разведчикам. И тут же ухмыльнулся. – Нет, лучше ниже. Вернитесь живыми и невредимыми.
Затем Каверс принял стойку «смирно» и отдал честь. Все встали, чтобы достойно ответить. Наступила одна из тех редких минут, когда и Каверс, и Джеймс, и все остальные в кабинете инструктажа в глубине души осознавали, что составляют часть чего-то неизмеримо большего, нежели просто они сами. Наконец Каверс резко опустил руку.
– Все свободны! – рявкнула Джеймс, разрушая волшебные чары.
Когда люди быстро задвигались, она добавила:
– В одиннадцать ноль-ноль всем быть на главной палубе для проверки машин.
– Есть, сэр! – хором откликнулись все. Каверс поднял брови.
– Не рановато ли, капитан-лейтенант?
– Считаю, сэр, лучше помучить себя тщательной проверкой, чем думать об этом потом, когда надо будет о многом другом задумываться, – с улыбкой ответила Сара.
Капитан грустно кивнул, размышляя о том, как бедный Редер пытается в такой вот безнадежной ситуации поднять моральный дух своих подчиненных.
– Полагаю, вы правы, – согласился он. Затем он подал ей руку. – Удачи, капитан-лейтенант. Верните их домой живыми и невредимыми.
– Есть, сэр, – ответила Сара Джеймс, обмениваясь с ним рукопожатием.
– Привет, – произнес негромкий голос у нее за спиной, пока Сара расписывалась в ведомости. Обернувшись, она обнаружила, что коммандер Редер ей улыбается. «Что-то он застенчиво улыбается», – подумала она.
– Вот, пришел вам удачи пожелать, – сказал Питер, подавая ей руку.
На секунду Сара задумалась, не правдив ли тот слух. Быть может, Редер и впрямь какой-то главный шпион, явившийся на помощь диверсантке Синтии Роббинс? Она обменялась с ним очень кратким рукопожатием.
– Спасибо, коммандер, – сказала она. Питер с прищуром взглянул на свою ладонь.
– Я ее мыл, – с жаром произнес он. – Честное бортинженерское.
Сара улыбнулась – просто не смогла удержаться. Слишком уж убедительно этот человек оскорбленную невинность разыгрывал. Тут вмешался механик:
– У меня здесь еще, капитан-лейтенант. – Он протянул ей ручку и блокнот.
– Хорошо, Хафф, я сам об этом позабочусь, – сказал Редер, забирая у него перо с блокнотом.
«Все равно пилоты „спидов“ мне не по вкусу», – мысленно проворчала Сара, когда он подал ей блокнот и она там расписалась. Редер не сказал ни слова, но она чувствовала, что он на нее смотрит.
– Ну что, коммандер, хотелось бы с нами полететь? – дерзко спросила она.
– Нет, мэм, – с жаром отозвался он. – Оказываясь лицом к лицу с мокаками, я бы хотел оружие иметь, а не просто набор датчиков. Чего мне по-настоящему хочется, это чтобы с вами можно было несколько «спидов» послать. Чтобы они вам, простите, тыл прикрыли.
– Нет уж, спасибо, – сказала Сара. – «Спиды» чересчур резкие. Меня вполне маскировка наших «психов» устраивает. – Возвращая перо, она подняла на него глаза. – Мы в полном порядке вернемся, – заверила она коммандера.
– Хорошо бы. – Редер энергично кивнул. Пряча улыбку, Сара взглянула на часы.
– Ну что ж, мне пора идти готовиться. – Она снова подняла взгляд. – Спасибо за добрые пожелания, коммандер. – Затем Сара повернулась и пошла к помещению для дежурных экипажей, чувствуя, что он за ней наблюдает, и испытывая желание оглянуться и проверить свою догадку. «А если он уже ушел – что тогда с моим самолюбием станется?» – подумала она и мысленно хихикнула.
Так что Сара почти с вызовом смотрела прямо перед собой и так и не узнала о том, что Редер всю дорогу неотрывно за ней наблюдал.
Редер смотрел, как «психи» вихрем вылетают из стартового порта авианосца. В груди у него было очень странное чувство. Его сердце определенно билось быстрее, чем для него было предусмотрено.
«Что-то тяжело у меня от этой картины на душе, – подумал Питер. – После всего случившегося слишком мало надежды, что эта миссия пройдет без сучка и задоринки. Да и закон подлости еще никто не отменял. Но что касается моей палубы, то я просто не знаю, что там еще можно было поделать».
Последние несколько суток Редер зверски себя изматывал, по несколько раз проверяя все, что только можно было проверить.
Наложив предохранительные печати на все «спиды» и «психи» на главной палубе, он до самого последнего момента их не снимал. И черт побери, как же из-за всего этого ныл Бут, как он зудел про ненужные расходы, про дурацкие идеи, как без конца напоминал: «Мы все и так знаем, коммандер, кто преступник». Пока наконец Редер ему не сказал:
– Что ж, этот запрос я вполне могу оформить и через капитана. Мне только кажется, что так проще.
После этого у всех необходимых печатей словно бы выросли крылья и они как бы сами собой прилетели на главную палубу.
«Вернись целой и невредимой, Сара Джеймс», – в сотый раз пожелал Редер, прежде чем окончательно обратить свои мысли на подготовку «спидов» к старту.
Можно было забыться в работе. И наконец-то, наконец-то он вот-вот должен был снова ударить по врагу. Редер взглянул на свою искусственную руку и мрачно улыбнулся.
Сара вполне могла докладывать о чистом коридоре до базы мокаков. Никаких враждебных действий, никаких признаков перемещений судов… «Что-то здесь не так, – нервно подумала она. – Слишком тихо». Поняв, насколько это затасканное клише, Сара улыбнулась.
Руки ее вовсю работали в управляющих лунках. Огоньки и символы пробегали по голоэкранам, что поднимались перед ее перегрузочным креслом: нейтринные сигнатуры, термальные сигнатуры и все прочее включая оптику и радар.
– Что-то здесь не так, – сказал у нее за спиной Йот, стрелок, словно бы эхом откликаясь на ее мысли.
Отсек управления «психа» имел два узких прямоугольника для оператора датчиками и стрелка, оставляя совсем узкий клинышек для пилота. Все трое лежали, заключенные в лепестки своих кресел, которые могли подниматься и поворачиваться на магнитных подвесах, обращая своих седоков лицом к тому или иному прибору. Вокруг царила мертвая тишина, если не считать фонового гула силовых установок и вентиляторов; шлемы у всех троих на данный момент были расстегнуты.
– Да, – согласилась Сара. – На этой базе, похоже, ничего, кроме нескольких грузовых кораблей и пригоршни мокакских «спидов». – «С другой стороны, – подумала она, – здесь может быть такая наземная оборона, что чертям тошно станет. В таком случае они тут под непроницаемым колпаком сидят».
И Сара покачала головой.
– Пора лететь назад, – сказала она Дэвису, пилоту. Затем она нагнулась над приборным щитком, хмурясь так напряженно, словно только так она могла заставить приборы выдать ей необходимую информацию.
Питер Редер сидел в темноте, наблюдая за тем, как десантники с «Неутомимого» предпринимают штурм базы мокаков. Пользовался он при этом как общим видом, так и экранными врезками с их нашлемных камер. Строго говоря, это было против правил, но все же он сделал несколько модификаций. Взгляд его метался туда-сюда. На самом деле сигнал тревоги дал бы ему знать в тот самый момент, когда от бортинженерного отдела действительно бы что-то потребовалось, но это ожидание было просто невыносимо. Теперь он мог лишь наблюдать. Капитану Каверсу тоже оставалось только наблюдать – ждать и молча молиться, пока мужчины и женщины из Космического Отряда реально сталкивались с врагом. Оставалось следить за изображением…
…Медленно покачивающийся мокакский «спид» попал в прицел орудийной установки одного из «спидов» эскадрильи «Непобедимого», и та тут же его отоварила. Изображение было мутным от радиации, но все же достаточно отчетливым, чтобы увидеть, как обломки «спида» разлетаются в вакууме… а потом сгорают в сильно разреженной атмосфере спутника газового гиганта. «Пилот мертв или выведен из строя», – подумал Питер. Руки его в бессознательном жесте сжали подлокотники кресла, словно даже сейчас под ними располагалась управление «спидом». «Бортовой компьютер накрылся, – мелькнула мысль. – Убрать блокировку… Господи!» Стремительно несущийся «спид» превратился в огненное копье; термоядерные движки работали на максимуме, за красной чертой. Такая работа должна была начисто сжечь сопла. Либо рванет бак реактора, либо вспыхнут сопла, либо его долбанет жуткое накопление «дельта-вэ».
Все эти три вещи случились одновременно. Огненное копье, летящее сквозь атмосферу спутника, обратилось в титанический болид, вздувающийся от беловатой поверхности, когда «спид» столкнулся с нею на скорости примерно в одну сотую «цэ». Кинетический эквивалент удара достиг мультимегатонного уровня, после чего камни, лед и замерзший метан жуткой рвотой выплеснулись к небесам. Изображение спутника завертелось, когда пилот Космического Отряда задал машине победную качку, а затем вовсе выскользнуло из поля зрения, когда эскадрилья потянулась обратно во тьму.
…Канонерки и штурмовые транспорты струились вниз с «Неутомимого». В их сторону вспыхивали лучи, розовато-лиловые и бледно-красные в разреженной атмосфере. Самонаводящиеся бомбы неслись вниз по ионизированным дорожкам, и невыносимо яркие вспышки пламени отмечали те точки, где сгорали зенитные батареи. Затем волна тяжелых антикорабельных ракет поднялась над горизонтом, устремляясь к приземляющимся десантным судам и кораблю-носителю по курсам, проложенным их встроенными компьютерами. Они входили в штопор, виляли и уворачивались, пока по ним барабанили тяжелые плазменные орудия и лазеры, но все же одна за другой вспыхивали и гасли. Что-то завихляло перед глазами Питера, направляясь от «Неутомимого» к месту расположения ракетных установок. Что-то очень крупное, достаточно крупное, чтобы иметь свои собственные автоматические средства защиты, что попыхивали лучевым огнем, пока массивная штуковина направлялась к укрепленному пункту мокаков дальше на номинальном западе.
– Я и не знал, что у них такое имеется… – начал Питер, а затем вздрогнул, когда над западным горизонтом словно бы взошло солнце.
В определенном смысле это и впрямь было солнце; бомба «солнечный феникс», которая запускала самоподдерживающуюся термоядерную реакцию, длящуюся не одну минуту – скорее миниатюрная звезда, нежели взрыв. Питер надеялся, что в радиусе двух тысяч километров от нее ничего ценного нет.
«Неутомимый» со своим роем приземляющихся десантных судов пробивал защиту базы. Ему помогали «спиды», которые уже уничтожили все свои цели в космосе и теперь были свободны для заходов на бомбометание. Питер переключил точку обзора на нос штурмового транспорта, чьи трубчатые орудия сыпали огнем, а термоядерные движки работали на пределе, пока он уверенно шел вперед. Наконец изящная как капля слезы форма приземлилась и раскрылась точно цветок в ускоренной съемке. Орудия продолжали бить, пока люди и машины вытряхивались наружу. За точкой приземления располагался загадочный комплекс труб и скелетообразных башен. Оттуда начался ответный огонь, и десантники залегли. Металл сублимировался в пар, и башни падали. Команды саперов устремились вперед, безликие в своих скафандрах из керметной брони.
Рука Питера слегка дернулась, и теперь он уже получал обзор через нашлемную камеру десантного сапера. Картинка колебалась и прыгала, пока солдат топал вперед; перед Питером маячил ствол тяжелого штурмового ружья, которое с тренированной осторожностью ходило влево-вправо, минуя какие-то полурасплавленные силуэты, густые черные тени и тягачи с гигантскими колесами, брошенные прямо на дороге в самом начале штурма. Затем над сапером нависло здание, невыразительный каменный куб с большими дверями для грузовых рольгангов, теперь надежно закрытыми. Несомненно, это был пункт доступа к подземной базе. Фигура в разодранном мокакском скафандре свисала с края блокгауза рядом с тем местом, где что-то словно бы откусило здоровенный кусок каменной стены, которая все еще светилась красно-черным. Аудиоканал гудел от приказов и сообщений, в которых преобладал десантный жаргон, кодовые слова и позывные.
Десантники достали из своего боезапаса взрывпакеты и прикрепили их к двери.
– Круши ее! – выкрикнуло визгливое от напряжения сопрано.
Картинка дернулась и перекосилась, когда десантник отскочил в укрытие. Затем стало темно, когда он обхватил шлем руками и подтянул колени к груди. Затем все заколыхалось от взрыва. Наконец солдат вскочил и бросился вслед за саперной командой сквозь искореженный металл, который прежде был дверью. Навстречу им летели лучи и гиперскоростные дротики.
– Мы побеждаем, – пробормотал Питер Редер. – Но почему мне от этого не легче?
– Первая фаза завершена, повторяю, первая фаза завершена, – произнес чей-то голос, совершенно спокойный, если не считать легкой одышки. – Переходим к следующей.
Автосалазки стремительно заскользили назад, забирая раненых. Другие, напротив, устремлялись вперед, груженные амуницией, баллонами с воздухом, блоками питания. Питер переключил монитор на глазок робота. Тот проплывал по интерьеру блокгауза, мимо неисправных аэросаней и орбитальных челноков, затем мимо толстых дверей, смятых, точно виноградина, проткнутая ножом для колки льда. Дальше – вниз по идущему под уклон коридору под оболочку спутника, по лестнице без пролета. Один последний взгляд на что-то длинное и тонкое, что вращалось и следило, и эта часть экрана погасла.
Раздался тот же спокойный голос:
– Дайте уточненную диспозицию.
– Не имеется, – ответил кто-то. – Все еще под прикрытием. Вернем компьютерную экстраполяцию, как только вы нам данные обеспечите.
– Большое спасибо. – В голосе прозвучал тяжелый сарказм. – Ладно, мальчики и девочки. Давайте покажем, за что нам тут деньги платят.
Питер вздохнул.
– Черт, мы их бьем, – пробормотал он себе под нос. – Через пару часов база будет наша.
И он ощутил бешеную, мрачную гордость. Только покажите Космическому Отряду объект, а уж он так его возьмет, что будьте-нате.
Тут подлокотник кресла не выдержал неистовой хватки его протеза и с резким щелчком сломался. Питер едва это заметил.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Тут раздался стук в дверь, и Редер довольно нетерпеливо сказал:
– Входите.
Синтия Роббинс бочком проскользнула в кабинет – так, словно дверь дальше не открывалась.
– Спасибо, сэр, что вы этим занялись. Я пыталась выяснить, в чем проблема, – она пожала плечами, – но все это делалось так скрытно, что я никого не могла за этим застать. Когда шеф сказал мне, что происходит, я поговорила с соответствующими индивидами и объяснила им, что они нарушают субординацию. Они сказали, что они очень сожалеют и что они не хотели. Сказали, что они просто плохо поняли приказ и лишь все для себя проясняли. – Девушка робко стояла перед столом, и вид у нее был слегка озабоченный. – Они откровенно лгали, сэр. Но я знала, что в прошлом моя прямота вызвала немало сложностей и обид, так что я попробовала… более мягкий подход. – Синтия нахмурилась. – Но это тоже не помогло.
Редер некоторое время просто сидел, положив подбородок на ладонь, а потом сказал:
– Сядьте, Роббинс. – Она села, и ее легкая озабоченность переросла в заметную тревогу. – Вид у вас немного встревоженный, – заметил он.
Роббинс выпрямилась на стуле, и лицо ее превратилось в застывшую маску, хотя слабый румянец все же окрасил ее щеки.
– Прошу прощения, сэр, – раздельно произнесла она.
«Черт, – подумал Редер, – как некстати я это заметил. Но мне вдруг показалось, что ты человек».
– Вот что, лейтенант, – начал он, сложив руки перед собой, – по моему глубокому убеждению, тот факт, что вы достигли вашего нынешнего ранга, это дань вашему таланту и работоспособности. Но насколько я понимаю, никаких командных навыков у вас нет. Будь они у вас, вы бы наверняка в таком положении не оказались. Не знаю, какие обстоятельства очертили стиль вашего поведения, Роббинс, но отныне вам придется обучиться иному стилю. Руководить людьми не значит просто рявкать направо-налево свои приказы. Вы должны понимать людей, которыми вы руководите, должны знать, как их мотивировать. Большая часть этих навыков приходит с опытом, определенный объем которого у вас уже есть. Я вижу вину ваших предыдущих командиров в том, что они позволяли подобному положению дел сохраняться. Но теперь этому будет положен конец. Нам с вами придется вместе над этим работать, потому что из-под моей команды вы не выйдете до тех пор, пока не получите хотя бы самое приблизительное представление о том, как работать с людьми. – Он повернулся к полке у себя за спиной и достал оттуда небольшой кожаный футляр.
– Вот превосходный учебник для начинающих, – сказал Редер, вручая его лейтенанту. – На следующей неделе, когда вы его прочтете, мы его обсудим. – Он сверился с календарем. – Пусть будет тот же день и час, – пробормотал он, делая пометку. – Если, конечно, чего-то непредвиденного не случится. – Питер одарил ее краткой ободряющей улыбкой. «Бедная девочка просто контуженной выглядит», – подумал он. – А теперь нам обоим пора опять за работу.
– Есть, сэр, – сказала Роббинс. На лице у нее сложно было что-то прочесть, зато в голосе звучало откровенное изумление. – Еще раз спасибо вам, сэр, – добавила она и, приняв стойку «смирно», порывисто отдала честь.
Редер по такому случаю даже встал и как полагается ответил. Затем Синтия четко развернулась и вышла из кабинета.
«Пожалуй, она просто застенчива», – подумал Редер. Он уже замечал, что люди, совершенно неспособные внятно выразить свои чувства, часто прибегают ко всяким экстравагантным и неловким жестам, чтобы все-таки дать окружающим понять, что они имеют в виду. Или хотя бы то, что они вообще имеют что-то в виду. Питер покачал головой. «Надеюсь, она не диверсантка, – подумал он. – А то мне даже подумать страшно о сглаживании ее острых углов, если она таковой окажется. С другой стороны, именно острые углы убеждают меня в ее невиновности. Ведь эта девушка просто как бельмо на глазу. Вряд ли успешный шпион обладает таким качеством. Хотя была Мата Хари… Но ее вряд ли можно успешной шпионкой назвать… Ладно, Редер, за работу!» – скомандовал он себе и снова сел, чтобы погрузиться в донесения.
После недельного перелета небольшой конвой уже приближался к точке Транзита. Возглавлял процессию истребитель «Радклиф».
Старшина Донна Ямарильо сидела за пультом, отслеживая сигналы в непосредственном окружении конвоя. Она с головой ушла в запутанные потоки данных, которыми в форме красочных сигналов и колонок текста кормил ее голоэкран. Внезапно ее внимание привлек один особенный эхосигнал, очень похожий на отправку капсулы с донесением через точку Транзита.
«Черт возьми», – подумала Ямарильо, и пальцы ее заплясали на гладкой поверхности пульта, снова запрашивая данные.
– Сэр? – настойчиво обратилась она затем к своему непосредственному начальнику.
Лейтенант Барри Слейд тут же к ней подошел.
– Что у вас, Ямарильо? – спросил он. Она воспроизвела для него сигнал.
– Не знаю, сэр. Похоже на капсулу с донесением. Но когда вокруг столько кораблей, это вполне могло быть разогревочным эхом Транзита… вот, видите?
– Да, похоже на капсулу. Можете сказать, откуда пришел сигнал?
Ямарильо виновато помотала головой.
– Никак нет, сэр. Могу только сказать, что он пришел откуда-то сзади.
– Ладно, – сказал Слейд. – Я доложу капитану. Продолжайте работу. – Он улыбнулся. – Она у вас ладится.
Затем лейтенант сделал четыре шага по узкому кругу капитанского мостика истребителя и нагнулся, чтобы шепнуть несколько слов в ухо своему командиру. Капитан Каминский озабоченно потер щеку, не отрываясь от своего дисплея; способность фокусироваться сразу на нескольких вещах входила в число необходимых командных навыков.
– Закодируйте эхосигнал и пошлите его капитану Каверсу лично, – велел Каминский, а затем пожал плечами. – Больше мы ничего сделать не можем. – «Если это действительно капсула с донесением, – подумал он, – и если она тоже направляется в систему ХНО-67, к тому времени, как мы туда прибудем, от нее уже никаких следов не останется. И если она несет в себе какой-то ущерб, там уже будут готовы нам его нанести».
Каверс молча вошел в кабинет для инструктажа и тихо сел у самой двери. Капитан-лейтенант Сара Джеймс при этом даже бровью не повела, но Каверс ни секунды не сомневался, что она все заметила. Его также порадовало, что ей хватило проницательности распознать его нежелание прерывать инструктаж.
– …особое внимание, по возвращении на «Непобедимый», нужно будет уделить кольцу вокруг газового гиганта, – сказала Сара, очерчивая его лазерной указкой на голокарте. – Есть серьезное подозрение на то, что как минимум корабли прорыва блокады, а также некоторые пиратские суда попытаются скрыться именно здесь, пользуясь преимуществом того, как эти камни, льдины и прочее способны загрязнять детекторные лучи. – Она взглянула на часы. – В Транзит мы входим в одиннадцать сорок. Выходим в двенадцать ноль-ноль. Есть вопросы?
Никто не откликнулся. Тогда Каверс встал и прошел вперед.
– Капитан желает к нам обратиться, – сказала Джеймс. Все ее небольшое звено из двадцати одного человека разом встало по стойке «смирно». Затем Сара отдала капитану честь, и он ей ответил.
– Благодарю вас, капитан-лейтенант, – сказал Каверс, обращаясь лицом к аудитории.
Все сели, готовя свои блокноты на тот случай, если у капитана окажутся для них какие-то новые сведения.
– Я только что получил новую информацию от капитана истребителя «Радклиф» Каминского, которую вам, на мой взгляд, следует знать. Их компьютер зафиксировал эхосигнал, соответствующий сигнатуре капсулы с донесением, запущенной в Транзит.
Каверс оглядел помрачневшие лица своих подчиненных.
– Об этом эхосигнале они знают только то, что он пришел откуда-то сзади. А это означает, что он мог прийти с «Метьюрина», с «Неутомимого» или… – тут он сделал паузу, и гнев заискрился в его глазах, – с «Непобедимого». Отсюда я заключаю, что существует высокая вероятность того, что враг предупрежден о нашем приближении. Следовательно, вы должны действовать с предельной осторожностью. Сознавая при этом, что мы приближаемся не просто к грозному врагу, а к врагу, который предупрежден об опасности.
Оглядев сидящих перед ним мужчин и женщин, капитан перевел дыхание. «Психи» были так уязвимы. Они были фактически безоружны, больше полагаясь на свою скрытность и маневренность. Посылать их такими беззащитными навстречу врагу всегда очень ему не нравилось. А сегодня Каверс чуть ли не палачом себя чувствовал.
– Выше головы, – приказал он разведчикам. И тут же ухмыльнулся. – Нет, лучше ниже. Вернитесь живыми и невредимыми.
Затем Каверс принял стойку «смирно» и отдал честь. Все встали, чтобы достойно ответить. Наступила одна из тех редких минут, когда и Каверс, и Джеймс, и все остальные в кабинете инструктажа в глубине души осознавали, что составляют часть чего-то неизмеримо большего, нежели просто они сами. Наконец Каверс резко опустил руку.
– Все свободны! – рявкнула Джеймс, разрушая волшебные чары.
Когда люди быстро задвигались, она добавила:
– В одиннадцать ноль-ноль всем быть на главной палубе для проверки машин.
– Есть, сэр! – хором откликнулись все. Каверс поднял брови.
– Не рановато ли, капитан-лейтенант?
– Считаю, сэр, лучше помучить себя тщательной проверкой, чем думать об этом потом, когда надо будет о многом другом задумываться, – с улыбкой ответила Сара.
Капитан грустно кивнул, размышляя о том, как бедный Редер пытается в такой вот безнадежной ситуации поднять моральный дух своих подчиненных.
– Полагаю, вы правы, – согласился он. Затем он подал ей руку. – Удачи, капитан-лейтенант. Верните их домой живыми и невредимыми.
– Есть, сэр, – ответила Сара Джеймс, обмениваясь с ним рукопожатием.
– Привет, – произнес негромкий голос у нее за спиной, пока Сара расписывалась в ведомости. Обернувшись, она обнаружила, что коммандер Редер ей улыбается. «Что-то он застенчиво улыбается», – подумала она.
– Вот, пришел вам удачи пожелать, – сказал Питер, подавая ей руку.
На секунду Сара задумалась, не правдив ли тот слух. Быть может, Редер и впрямь какой-то главный шпион, явившийся на помощь диверсантке Синтии Роббинс? Она обменялась с ним очень кратким рукопожатием.
– Спасибо, коммандер, – сказала она. Питер с прищуром взглянул на свою ладонь.
– Я ее мыл, – с жаром произнес он. – Честное бортинженерское.
Сара улыбнулась – просто не смогла удержаться. Слишком уж убедительно этот человек оскорбленную невинность разыгрывал. Тут вмешался механик:
– У меня здесь еще, капитан-лейтенант. – Он протянул ей ручку и блокнот.
– Хорошо, Хафф, я сам об этом позабочусь, – сказал Редер, забирая у него перо с блокнотом.
«Все равно пилоты „спидов“ мне не по вкусу», – мысленно проворчала Сара, когда он подал ей блокнот и она там расписалась. Редер не сказал ни слова, но она чувствовала, что он на нее смотрит.
– Ну что, коммандер, хотелось бы с нами полететь? – дерзко спросила она.
– Нет, мэм, – с жаром отозвался он. – Оказываясь лицом к лицу с мокаками, я бы хотел оружие иметь, а не просто набор датчиков. Чего мне по-настоящему хочется, это чтобы с вами можно было несколько «спидов» послать. Чтобы они вам, простите, тыл прикрыли.
– Нет уж, спасибо, – сказала Сара. – «Спиды» чересчур резкие. Меня вполне маскировка наших «психов» устраивает. – Возвращая перо, она подняла на него глаза. – Мы в полном порядке вернемся, – заверила она коммандера.
– Хорошо бы. – Редер энергично кивнул. Пряча улыбку, Сара взглянула на часы.
– Ну что ж, мне пора идти готовиться. – Она снова подняла взгляд. – Спасибо за добрые пожелания, коммандер. – Затем Сара повернулась и пошла к помещению для дежурных экипажей, чувствуя, что он за ней наблюдает, и испытывая желание оглянуться и проверить свою догадку. «А если он уже ушел – что тогда с моим самолюбием станется?» – подумала она и мысленно хихикнула.
Так что Сара почти с вызовом смотрела прямо перед собой и так и не узнала о том, что Редер всю дорогу неотрывно за ней наблюдал.
Редер смотрел, как «психи» вихрем вылетают из стартового порта авианосца. В груди у него было очень странное чувство. Его сердце определенно билось быстрее, чем для него было предусмотрено.
«Что-то тяжело у меня от этой картины на душе, – подумал Питер. – После всего случившегося слишком мало надежды, что эта миссия пройдет без сучка и задоринки. Да и закон подлости еще никто не отменял. Но что касается моей палубы, то я просто не знаю, что там еще можно было поделать».
Последние несколько суток Редер зверски себя изматывал, по несколько раз проверяя все, что только можно было проверить.
Наложив предохранительные печати на все «спиды» и «психи» на главной палубе, он до самого последнего момента их не снимал. И черт побери, как же из-за всего этого ныл Бут, как он зудел про ненужные расходы, про дурацкие идеи, как без конца напоминал: «Мы все и так знаем, коммандер, кто преступник». Пока наконец Редер ему не сказал:
– Что ж, этот запрос я вполне могу оформить и через капитана. Мне только кажется, что так проще.
После этого у всех необходимых печатей словно бы выросли крылья и они как бы сами собой прилетели на главную палубу.
«Вернись целой и невредимой, Сара Джеймс», – в сотый раз пожелал Редер, прежде чем окончательно обратить свои мысли на подготовку «спидов» к старту.
Можно было забыться в работе. И наконец-то, наконец-то он вот-вот должен был снова ударить по врагу. Редер взглянул на свою искусственную руку и мрачно улыбнулся.
Сара вполне могла докладывать о чистом коридоре до базы мокаков. Никаких враждебных действий, никаких признаков перемещений судов… «Что-то здесь не так, – нервно подумала она. – Слишком тихо». Поняв, насколько это затасканное клише, Сара улыбнулась.
Руки ее вовсю работали в управляющих лунках. Огоньки и символы пробегали по голоэкранам, что поднимались перед ее перегрузочным креслом: нейтринные сигнатуры, термальные сигнатуры и все прочее включая оптику и радар.
– Что-то здесь не так, – сказал у нее за спиной Йот, стрелок, словно бы эхом откликаясь на ее мысли.
Отсек управления «психа» имел два узких прямоугольника для оператора датчиками и стрелка, оставляя совсем узкий клинышек для пилота. Все трое лежали, заключенные в лепестки своих кресел, которые могли подниматься и поворачиваться на магнитных подвесах, обращая своих седоков лицом к тому или иному прибору. Вокруг царила мертвая тишина, если не считать фонового гула силовых установок и вентиляторов; шлемы у всех троих на данный момент были расстегнуты.
– Да, – согласилась Сара. – На этой базе, похоже, ничего, кроме нескольких грузовых кораблей и пригоршни мокакских «спидов». – «С другой стороны, – подумала она, – здесь может быть такая наземная оборона, что чертям тошно станет. В таком случае они тут под непроницаемым колпаком сидят».
И Сара покачала головой.
– Пора лететь назад, – сказала она Дэвису, пилоту. Затем она нагнулась над приборным щитком, хмурясь так напряженно, словно только так она могла заставить приборы выдать ей необходимую информацию.
Питер Редер сидел в темноте, наблюдая за тем, как десантники с «Неутомимого» предпринимают штурм базы мокаков. Пользовался он при этом как общим видом, так и экранными врезками с их нашлемных камер. Строго говоря, это было против правил, но все же он сделал несколько модификаций. Взгляд его метался туда-сюда. На самом деле сигнал тревоги дал бы ему знать в тот самый момент, когда от бортинженерного отдела действительно бы что-то потребовалось, но это ожидание было просто невыносимо. Теперь он мог лишь наблюдать. Капитану Каверсу тоже оставалось только наблюдать – ждать и молча молиться, пока мужчины и женщины из Космического Отряда реально сталкивались с врагом. Оставалось следить за изображением…
…Медленно покачивающийся мокакский «спид» попал в прицел орудийной установки одного из «спидов» эскадрильи «Непобедимого», и та тут же его отоварила. Изображение было мутным от радиации, но все же достаточно отчетливым, чтобы увидеть, как обломки «спида» разлетаются в вакууме… а потом сгорают в сильно разреженной атмосфере спутника газового гиганта. «Пилот мертв или выведен из строя», – подумал Питер. Руки его в бессознательном жесте сжали подлокотники кресла, словно даже сейчас под ними располагалась управление «спидом». «Бортовой компьютер накрылся, – мелькнула мысль. – Убрать блокировку… Господи!» Стремительно несущийся «спид» превратился в огненное копье; термоядерные движки работали на максимуме, за красной чертой. Такая работа должна была начисто сжечь сопла. Либо рванет бак реактора, либо вспыхнут сопла, либо его долбанет жуткое накопление «дельта-вэ».
Все эти три вещи случились одновременно. Огненное копье, летящее сквозь атмосферу спутника, обратилось в титанический болид, вздувающийся от беловатой поверхности, когда «спид» столкнулся с нею на скорости примерно в одну сотую «цэ». Кинетический эквивалент удара достиг мультимегатонного уровня, после чего камни, лед и замерзший метан жуткой рвотой выплеснулись к небесам. Изображение спутника завертелось, когда пилот Космического Отряда задал машине победную качку, а затем вовсе выскользнуло из поля зрения, когда эскадрилья потянулась обратно во тьму.
…Канонерки и штурмовые транспорты струились вниз с «Неутомимого». В их сторону вспыхивали лучи, розовато-лиловые и бледно-красные в разреженной атмосфере. Самонаводящиеся бомбы неслись вниз по ионизированным дорожкам, и невыносимо яркие вспышки пламени отмечали те точки, где сгорали зенитные батареи. Затем волна тяжелых антикорабельных ракет поднялась над горизонтом, устремляясь к приземляющимся десантным судам и кораблю-носителю по курсам, проложенным их встроенными компьютерами. Они входили в штопор, виляли и уворачивались, пока по ним барабанили тяжелые плазменные орудия и лазеры, но все же одна за другой вспыхивали и гасли. Что-то завихляло перед глазами Питера, направляясь от «Неутомимого» к месту расположения ракетных установок. Что-то очень крупное, достаточно крупное, чтобы иметь свои собственные автоматические средства защиты, что попыхивали лучевым огнем, пока массивная штуковина направлялась к укрепленному пункту мокаков дальше на номинальном западе.
– Я и не знал, что у них такое имеется… – начал Питер, а затем вздрогнул, когда над западным горизонтом словно бы взошло солнце.
В определенном смысле это и впрямь было солнце; бомба «солнечный феникс», которая запускала самоподдерживающуюся термоядерную реакцию, длящуюся не одну минуту – скорее миниатюрная звезда, нежели взрыв. Питер надеялся, что в радиусе двух тысяч километров от нее ничего ценного нет.
«Неутомимый» со своим роем приземляющихся десантных судов пробивал защиту базы. Ему помогали «спиды», которые уже уничтожили все свои цели в космосе и теперь были свободны для заходов на бомбометание. Питер переключил точку обзора на нос штурмового транспорта, чьи трубчатые орудия сыпали огнем, а термоядерные движки работали на пределе, пока он уверенно шел вперед. Наконец изящная как капля слезы форма приземлилась и раскрылась точно цветок в ускоренной съемке. Орудия продолжали бить, пока люди и машины вытряхивались наружу. За точкой приземления располагался загадочный комплекс труб и скелетообразных башен. Оттуда начался ответный огонь, и десантники залегли. Металл сублимировался в пар, и башни падали. Команды саперов устремились вперед, безликие в своих скафандрах из керметной брони.
Рука Питера слегка дернулась, и теперь он уже получал обзор через нашлемную камеру десантного сапера. Картинка колебалась и прыгала, пока солдат топал вперед; перед Питером маячил ствол тяжелого штурмового ружья, которое с тренированной осторожностью ходило влево-вправо, минуя какие-то полурасплавленные силуэты, густые черные тени и тягачи с гигантскими колесами, брошенные прямо на дороге в самом начале штурма. Затем над сапером нависло здание, невыразительный каменный куб с большими дверями для грузовых рольгангов, теперь надежно закрытыми. Несомненно, это был пункт доступа к подземной базе. Фигура в разодранном мокакском скафандре свисала с края блокгауза рядом с тем местом, где что-то словно бы откусило здоровенный кусок каменной стены, которая все еще светилась красно-черным. Аудиоканал гудел от приказов и сообщений, в которых преобладал десантный жаргон, кодовые слова и позывные.
Десантники достали из своего боезапаса взрывпакеты и прикрепили их к двери.
– Круши ее! – выкрикнуло визгливое от напряжения сопрано.
Картинка дернулась и перекосилась, когда десантник отскочил в укрытие. Затем стало темно, когда он обхватил шлем руками и подтянул колени к груди. Затем все заколыхалось от взрыва. Наконец солдат вскочил и бросился вслед за саперной командой сквозь искореженный металл, который прежде был дверью. Навстречу им летели лучи и гиперскоростные дротики.
– Мы побеждаем, – пробормотал Питер Редер. – Но почему мне от этого не легче?
– Первая фаза завершена, повторяю, первая фаза завершена, – произнес чей-то голос, совершенно спокойный, если не считать легкой одышки. – Переходим к следующей.
Автосалазки стремительно заскользили назад, забирая раненых. Другие, напротив, устремлялись вперед, груженные амуницией, баллонами с воздухом, блоками питания. Питер переключил монитор на глазок робота. Тот проплывал по интерьеру блокгауза, мимо неисправных аэросаней и орбитальных челноков, затем мимо толстых дверей, смятых, точно виноградина, проткнутая ножом для колки льда. Дальше – вниз по идущему под уклон коридору под оболочку спутника, по лестнице без пролета. Один последний взгляд на что-то длинное и тонкое, что вращалось и следило, и эта часть экрана погасла.
Раздался тот же спокойный голос:
– Дайте уточненную диспозицию.
– Не имеется, – ответил кто-то. – Все еще под прикрытием. Вернем компьютерную экстраполяцию, как только вы нам данные обеспечите.
– Большое спасибо. – В голосе прозвучал тяжелый сарказм. – Ладно, мальчики и девочки. Давайте покажем, за что нам тут деньги платят.
Питер вздохнул.
– Черт, мы их бьем, – пробормотал он себе под нос. – Через пару часов база будет наша.
И он ощутил бешеную, мрачную гордость. Только покажите Космическому Отряду объект, а уж он так его возьмет, что будьте-нате.
Тут подлокотник кресла не выдержал неистовой хватки его протеза и с резким щелчком сломался. Питер едва это заметил.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Сара Джеймс внимательно смотрела на разворачивающиеся перед ней показания, игнорируя краткие приливы псевдогравитации, когда движки «психа» корректировали курс. Голошлем чуть ли не целиком состоял из показаний. Гистограммы, линии статуса, колонки цифр; за всем этим потерялось даже ледяное великолепие газового гиганта. Сара озадаченно нахмурилась.
– Просто не верится, – сказала она оператору на «Непобедимом», – но все к тому, что множество льдин в этом кольце под оболочкой из обычного льда почти целиком состоит из дейтерия и трития. Это как шуга из тяжелой воды. Конфета с начинкой из термоядерного горючего.
– Вижу, о чем речь, – отозвался интерком. – Ко мне уже ваши показания приходят. – Последовал удивленный свист. – Такое редко где встретишь.
– Такое вообще нигде не встретишь, – сказала Сара. – Я даже не представляю, какой природный процесс мог это чудо создать.
– Ничего, Топографическая Служба в свое время разберется, – заметил голос с «Непобедимого». Вселенная была полна загадок. Этих загадок было куда больше, чем ученых, чтобы их разгадывать. – Что-то еще?
– Еще я нейтринные сигнатуры получаю, – добавила Сара. «И что-то наводит меня на мысль, – подумала она, – что они не естественного происхождения».
– Они фоновые? – спросил «Непобедимый». – Есть данные, что это солнце временами рыгает.
Слушая, Сара качала головой.
– Здесь не то, – сказал она. – По-моему, они больше на сигнатуры от силовой установки похожи. – «Но они слабые, – подумала она. – Может, они от выключенной силовой установки?»
– Передайте данные.
Зазвучало басовое чириканье, когда терабайты поплыли из одного компьютера в другой.
– Командир, они не соответствуют паттерну ни одной термоядерной установки из тех, которые есть в нашем досье. Но эта планета действительно ими плюется. Есть что-нибудь на микролуче или в глубоком сканировании?
– Ничего нет, – ответила Сара. «Ты ждешь, что я в такой куче мусора что-нибудь откопаю? – подумала она. – Чертовски сомнительно». Она снова обратила глаза к показаниям приборов и стала их изучать, временами добавляя свой комментарий к той информацию, которая пересылалась на «Непобедимый».
И вдруг…
– Я регистрирую резкий рост нейтринного выброса, асимптотическую кривую, – спокойным голосом сообщила Сара. «Боже мой!» – мысленно воскликнула она, пока ее пальцы машинально плясали по незримым клавишам, выдаивая нужную информацию из потока данных.
– Просто не верится, – сказала она оператору на «Непобедимом», – но все к тому, что множество льдин в этом кольце под оболочкой из обычного льда почти целиком состоит из дейтерия и трития. Это как шуга из тяжелой воды. Конфета с начинкой из термоядерного горючего.
– Вижу, о чем речь, – отозвался интерком. – Ко мне уже ваши показания приходят. – Последовал удивленный свист. – Такое редко где встретишь.
– Такое вообще нигде не встретишь, – сказала Сара. – Я даже не представляю, какой природный процесс мог это чудо создать.
– Ничего, Топографическая Служба в свое время разберется, – заметил голос с «Непобедимого». Вселенная была полна загадок. Этих загадок было куда больше, чем ученых, чтобы их разгадывать. – Что-то еще?
– Еще я нейтринные сигнатуры получаю, – добавила Сара. «И что-то наводит меня на мысль, – подумала она, – что они не естественного происхождения».
– Они фоновые? – спросил «Непобедимый». – Есть данные, что это солнце временами рыгает.
Слушая, Сара качала головой.
– Здесь не то, – сказал она. – По-моему, они больше на сигнатуры от силовой установки похожи. – «Но они слабые, – подумала она. – Может, они от выключенной силовой установки?»
– Передайте данные.
Зазвучало басовое чириканье, когда терабайты поплыли из одного компьютера в другой.
– Командир, они не соответствуют паттерну ни одной термоядерной установки из тех, которые есть в нашем досье. Но эта планета действительно ими плюется. Есть что-нибудь на микролуче или в глубоком сканировании?
– Ничего нет, – ответила Сара. «Ты ждешь, что я в такой куче мусора что-нибудь откопаю? – подумала она. – Чертовски сомнительно». Она снова обратила глаза к показаниям приборов и стала их изучать, временами добавляя свой комментарий к той информацию, которая пересылалась на «Непобедимый».
И вдруг…
– Я регистрирую резкий рост нейтринного выброса, асимптотическую кривую, – спокойным голосом сообщила Сара. «Боже мой!» – мысленно воскликнула она, пока ее пальцы машинально плясали по незримым клавишам, выдаивая нужную информацию из потока данных.