Страница:
К югу от посадочной площадки морпехи нашли особенно большой участок зеркально-гладкого льда, идеального для импровизированного конкурса, который Бэпэ назвала «Танцульки с физикой».
Скафандры танцоров были прижаты друг к другу. Лаки и Бренда крепко вцепились в ручки, приделанные к боковой поверхности ранцев ПСЖО. Оба морпеха продолжали синхронно отталкиваться ото льда, увеличивая скорость вращения. Стекло шлема Лаки было прижато к стеклу Бэпэ. В нескольких сантиметрах от себя Джордж видел смеющееся лицо Бренды, казавшееся темным из-за поляризации шлемов. За головой Бэпэ быстро проносилась ледяная равнина. Каждый оборот сопровождался вздохом восхищения, вырывавшимся всякий раз, когда в небе мелькал раздувшийся до необъятных размеров Юпитер, достигший почти полной фазы, или Солнце, низко висевшее в противоположной части неба, на западе. Длинные тени танцоров скользили по зеркальной поверхности льда, словно черные лезвия.
— Готовы! — сказала Бэпэ по каналу роты. — Десять… девять… восемь…
— Семь… шесть… пять… четыре… — протяжно выкрикивал Лаки, помогая Бренде вести предстартовый отсчет.
Танцорам вторили все морпехи, окружившие товарищей широким неплотным кольцом. Продолжая кружиться, Бэпэ и Лаки еще крепче прижимались друг к другу, борясь против мощных сил отталкивания, которые возникли между ними.
— Три… два… один… старт!..
Джордж и Бренда отцепились друг от друга. Взаимодействие магнитных полей, дополненное центробежной силой вращения, отбросило танцоров в противоположные стороны. В результате Лаки и Бэпэ стремительно покатились по гладкой поверхности. Вскоре оба потеряли равновесие и медленно упали на лед, не причинив себе никакого вреда. Лаки шлепнулся на спину, продолжая быстро скользить по льду. Двое морских пехотинцев, наблюдавших за танцами, расступились, чтобы Лаки мог беспрепятственно пронестись мимо них. Наконец он зацепился за ледяную кочку и остановился.
Хесус Гарсиа встал на то место, где Лаки и Бэпэ отцепились друг от друга. Сначала он повернулся к Джорджу, а потом к Бренде, чтобы с помощью лазерного дальномера своего скафандра измерить расстояние, которое они проехали.
— Внимание! — воскликнул Гарсиа. — Шестнадцать метров и одиннадцать сантиметров — результат Бэпэ… а Лаки преодолел целых шестнадцать метров и двадцать один сантиметр. Он установил новый рекорд!
— Молодец, Лаки! — похвалил Кофлайн, стараясь перекричать радостные вопли товарищей. Он помог Лаки подняться на ноги, а затем хлопнул его по шлему. — Ты не оплошал, хоть твоя партнерша и оказалась реальной девчонкой!
— Иди в жопу, Коф! — со смехом отвечал Лаки.
Весь взвод постоянно подтрунивал над ним за то, что он предпочитал виртуальный секс реальному. Но Лаки не сердился на зубоскальство товарищей. Дело ведь вовсе не в том, что ему не нравятся реальные девушки…
— Оставь его в покое, Коф, — сказала Бэпэ. — Бедный мальчик немного запутался. Он скоро изменит сексуальную ориентацию и станет нормальным парнем.
— Точно, — подхватил Лаки. — Не хочешь ли помочь мне вернуться на путь истинный, Бэпэ?
— Ну разве что в твоих мечтах!
— Ха! К твоему сведению, именно так я и трахаюсь с виртуальными девчонками! В моих мечтах. Продолжительность и способ полностью зависят от моих желаний!
— Черт возьми, народ, вы соображаете, что делаете? — Главный сержант Камински шагнул в круг и остановился, уперев кулаки в бедра, похожий на охваченного негодованием титана. — Вас, засранцев, и на пять минут нельзя оставить без присмотра. Обязательно начнете искать на свою задницу приключения?
— Успокойся, Ски, они же не сделали ничего… — начал Поуп.
— Вы, люди, валяете дурака на планете, где один неосторожный шаг может привести к смерти! — орал Камински, не слушая. — Боже мой! Майор подключается к камере, находящейся на шлеме Кампанелли, и что же он видит? Огромную физиономию Лаки, занимающую весь экран! Да от такого зрелища кого угодно вывернет наизнанку!
— Я повел себя безответственно, — сказал Поуп.
— Да, мистер, вы совершенно правы. И будете наказаны за нарушение дисциплины. Вас всех накажут. А теперь собирайте манатки, стройтесь и шагом марш в казарму.
По каналу связи прозвучал хор стонов. На Европе движение походкам порядком было занятием медленным и утомительным. Оно могло привести к неприятным падениям. Приказ «шагом марш» равнялся дисциплинарному взысканию.
Когда Лаки поднял сварочный аппарат, рядом оказалась Кампанелли. Он переключился на личный канал Бэпэ.
— Эй, — сказал он, когда Бренда вышла на связь. — Благодарю за танец.
— В любое время рада потанцевать с тобой, Лаки.
— Я бы сейчас не отказался от одного из твоих коктейлей.
Бэпэ рассмеялась:
— Я не уверена, что Боевой Конь позволит нам расслабиться. Но как только мы вернемся на Землю…
Вернуться на Землю… Лаки обернулся, поднял голову и увидел раздувшийся до диковинных размеров Юпитер, низко висящий на востоке. Крошечный красный шарик пересекал лицо газового гиганта, преследуя свою собственную круглую черную тень. Это была Ио.
Внезапное появление Камински было подобно пригоршне талой воды угодившей в лицо. Морпехов резко вернули к действительности. На некоторое время забавные танцы на льду прогнали мысль о том, как чужда землянам Европа. Лаки был удивлен тем, как быстро адаптируются люди даже к самым экзотическим условиям. Несмотря на космические скафандры, несмотря на Юпитер в небе, десять морских пехотинцев забыли на мгновение, где они находятся.
Возможно, их поведение свидетельствовало о том, что им очень не хочется находиться здесь. Теперь реальность возвратилась. Черт побери!.. На кой хрен ухлопали Тони?
— Господи, как я ненавижу это место! — воскликнул Лаки.
Он забыл, что персональный канал связи все еще функционирует.
— Добро пожаловать в Шарм-эль-Засранск! — сказала ему Бэпэ.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Скафандры танцоров были прижаты друг к другу. Лаки и Бренда крепко вцепились в ручки, приделанные к боковой поверхности ранцев ПСЖО. Оба морпеха продолжали синхронно отталкиваться ото льда, увеличивая скорость вращения. Стекло шлема Лаки было прижато к стеклу Бэпэ. В нескольких сантиметрах от себя Джордж видел смеющееся лицо Бренды, казавшееся темным из-за поляризации шлемов. За головой Бэпэ быстро проносилась ледяная равнина. Каждый оборот сопровождался вздохом восхищения, вырывавшимся всякий раз, когда в небе мелькал раздувшийся до необъятных размеров Юпитер, достигший почти полной фазы, или Солнце, низко висевшее в противоположной части неба, на западе. Длинные тени танцоров скользили по зеркальной поверхности льда, словно черные лезвия.
— Готовы! — сказала Бэпэ по каналу роты. — Десять… девять… восемь…
— Семь… шесть… пять… четыре… — протяжно выкрикивал Лаки, помогая Бренде вести предстартовый отсчет.
Танцорам вторили все морпехи, окружившие товарищей широким неплотным кольцом. Продолжая кружиться, Бэпэ и Лаки еще крепче прижимались друг к другу, борясь против мощных сил отталкивания, которые возникли между ними.
— Три… два… один… старт!..
Джордж и Бренда отцепились друг от друга. Взаимодействие магнитных полей, дополненное центробежной силой вращения, отбросило танцоров в противоположные стороны. В результате Лаки и Бэпэ стремительно покатились по гладкой поверхности. Вскоре оба потеряли равновесие и медленно упали на лед, не причинив себе никакого вреда. Лаки шлепнулся на спину, продолжая быстро скользить по льду. Двое морских пехотинцев, наблюдавших за танцами, расступились, чтобы Лаки мог беспрепятственно пронестись мимо них. Наконец он зацепился за ледяную кочку и остановился.
Хесус Гарсиа встал на то место, где Лаки и Бэпэ отцепились друг от друга. Сначала он повернулся к Джорджу, а потом к Бренде, чтобы с помощью лазерного дальномера своего скафандра измерить расстояние, которое они проехали.
— Внимание! — воскликнул Гарсиа. — Шестнадцать метров и одиннадцать сантиметров — результат Бэпэ… а Лаки преодолел целых шестнадцать метров и двадцать один сантиметр. Он установил новый рекорд!
— Молодец, Лаки! — похвалил Кофлайн, стараясь перекричать радостные вопли товарищей. Он помог Лаки подняться на ноги, а затем хлопнул его по шлему. — Ты не оплошал, хоть твоя партнерша и оказалась реальной девчонкой!
— Иди в жопу, Коф! — со смехом отвечал Лаки.
Весь взвод постоянно подтрунивал над ним за то, что он предпочитал виртуальный секс реальному. Но Лаки не сердился на зубоскальство товарищей. Дело ведь вовсе не в том, что ему не нравятся реальные девушки…
— Оставь его в покое, Коф, — сказала Бэпэ. — Бедный мальчик немного запутался. Он скоро изменит сексуальную ориентацию и станет нормальным парнем.
— Точно, — подхватил Лаки. — Не хочешь ли помочь мне вернуться на путь истинный, Бэпэ?
— Ну разве что в твоих мечтах!
— Ха! К твоему сведению, именно так я и трахаюсь с виртуальными девчонками! В моих мечтах. Продолжительность и способ полностью зависят от моих желаний!
— Черт возьми, народ, вы соображаете, что делаете? — Главный сержант Камински шагнул в круг и остановился, уперев кулаки в бедра, похожий на охваченного негодованием титана. — Вас, засранцев, и на пять минут нельзя оставить без присмотра. Обязательно начнете искать на свою задницу приключения?
— Успокойся, Ски, они же не сделали ничего… — начал Поуп.
— Вы, люди, валяете дурака на планете, где один неосторожный шаг может привести к смерти! — орал Камински, не слушая. — Боже мой! Майор подключается к камере, находящейся на шлеме Кампанелли, и что же он видит? Огромную физиономию Лаки, занимающую весь экран! Да от такого зрелища кого угодно вывернет наизнанку!
— Я повел себя безответственно, — сказал Поуп.
— Да, мистер, вы совершенно правы. И будете наказаны за нарушение дисциплины. Вас всех накажут. А теперь собирайте манатки, стройтесь и шагом марш в казарму.
По каналу связи прозвучал хор стонов. На Европе движение походкам порядком было занятием медленным и утомительным. Оно могло привести к неприятным падениям. Приказ «шагом марш» равнялся дисциплинарному взысканию.
Когда Лаки поднял сварочный аппарат, рядом оказалась Кампанелли. Он переключился на личный канал Бэпэ.
— Эй, — сказал он, когда Бренда вышла на связь. — Благодарю за танец.
— В любое время рада потанцевать с тобой, Лаки.
— Я бы сейчас не отказался от одного из твоих коктейлей.
Бэпэ рассмеялась:
— Я не уверена, что Боевой Конь позволит нам расслабиться. Но как только мы вернемся на Землю…
Вернуться на Землю… Лаки обернулся, поднял голову и увидел раздувшийся до диковинных размеров Юпитер, низко висящий на востоке. Крошечный красный шарик пересекал лицо газового гиганта, преследуя свою собственную круглую черную тень. Это была Ио.
Внезапное появление Камински было подобно пригоршне талой воды угодившей в лицо. Морпехов резко вернули к действительности. На некоторое время забавные танцы на льду прогнали мысль о том, как чужда землянам Европа. Лаки был удивлен тем, как быстро адаптируются люди даже к самым экзотическим условиям. Несмотря на космические скафандры, несмотря на Юпитер в небе, десять морских пехотинцев забыли на мгновение, где они находятся.
Возможно, их поведение свидетельствовало о том, что им очень не хочется находиться здесь. Теперь реальность возвратилась. Черт побери!.. На кой хрен ухлопали Тони?
— Господи, как я ненавижу это место! — воскликнул Лаки.
Он забыл, что персональный канал связи все еще функционирует.
— Добро пожаловать в Шарм-эль-Засранск! — сказала ему Бэпэ.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
20 октября 2067 года.
Кабинет командира подразделения, объект «ЕвроГИС»;
полярная станция «Зебра», Европа;
09:10 по времени гринвичского меридиана.
— Что на тебя нашло, сержант? — Джефф укоризненно покачал головой. — А если кто-нибудь порвал бы скафандр, упав на лед?
Том Поуп стоял по стойке «смирно» перед письменным столом Джеффа.
— Мне нет оправдания, сэр.
— Хватит пороть эту сентиментальную чушь, сержант! Сколько лет ты служишь в Корпусе? Тринадцать?
— Четырнадцать, сэр.
— Достаточно долго, чтобы понимать, как следует поступать. Почему ты не приказал им остановиться?
Брови Поупа поползли вверх к темной линии волос.
— Прошу меня извинить, сэр… но я не видел причин их останавливать. Им пришлось не сладко, потом вдруг появилось свободное время, и я решил, что не будет ничего плохого, если они немного повеселятся.
— Немного повеселятся… Совсем немного? — Джефф бросил взгляд на свой ПАД. — У капрала Картрайт во время боя в понедельник появилась дыра в скафандре, которая была заделана лишь временной заплатой. А если бы она оторвалась, пока капрал кувыркалась на льду?
— Ее скафандр был тщательно проверен техником, сэр, и перепроверен мной лично. Если бы с ремонтом возникли проблемы, ей просто не следовало выходить в этом костюме на поверхность.
— Согласен, но дело не в этом.
— Тогда, прошу простить меня еще раз, я не совсем понимаю, в чем проблема.
— Проблема в ответственном поведении со стороны мужчин и женщин, служащих в этой роте. Со стороны человека, который несет ответственность за их безопасность. За последние три дня мы отразили четыре атаки. Наши потери составили тридцать четыре человека. Тридцать четыре! Почти половину численности! Мы просто не можем позволить себе нести такие потери, особенно если они будут вызваны дурными забавами.
— Ничего не произошло, сэр.
— Не произошло, слава Богу. Но скажи мне, почему они оказались на поверхности, если в этом не было необходимости? Мы обязаны сводить воздействие окружающей среды к минимуму. Дело не только в том, что они могли разбить шлемы или порвать скафандры. Я всем сердцем желаю, чтобы у них был шанс выйти в отставку, дожив до старости, а не умереть от рака или лучевой болезни всего через шесть месяцев.
— Так точно, сэр!
Джефф смотрел на сержанта немигающим взглядом. Том Поуп был отличным солдатом, награжденным «Серебряной Звездой», «Бронзовой Звездой» с пряжкой и тремя «Пурпурными Сердцами». Он воевал на Кубе, в Мексике и России, входил в отряд «морских котиков», захвативших пять лет назад террористов на круизном лайнере в Пуэрто-Рико и разрядивших самодельную атомную бомбу, которую те пытались доставить в Майами. Потом он служил на острове Парис помощником инструктора, а затем — инструктором, пока не был отобран для курса подготовки в Куонтико. Не приходилось сомневаться в его храбрости… или сообразительности.
Уорхерст попытался подойти к проблеме с другого края.
— О'кей, Том, — сказал он. — Не могу поверить в то, что у тебя не было причины не вмешиваться. Ты — слишком хороший служака, чтобы без определенной причины допустить такие забавы. Не желаешь просветить меня?
— Сэр, я…
— Я несколько хуже, чем ты, знаю мужчин и женщин из второго взвода и хочу узнать то, что до сих пор было мне не известно.
— Это не значит, будто что-то не в порядке…
Джефф промолчал, давая сержанту возможность продолжить.
— Послушайте меня, сэр, здесь я вынужден руководствоваться интуицией, чувством. Роту уже колотит от этого места, колотит всех нас. Мы вынуждены работать и сражаться здесь под всевидящим оком нависшего над нами Юпитера…
— Том, ты не пытаешься мне впарить ерунду, похожую на легенду о консервированных персиках?
Консервированные персики были старой легендой Корпуса, причудой, уходившей корнями во времена Второй мировой войны и первого использования бронетранспортеров-амфибий для высадки на удерживаемый врагом берег. С тех времен сохранилось мнение, будто употребление в пищу консервированных персиков на любом транспортном средстве морской пехоты, а особенно на амфибии, может принести несчастье. Морские пехотинцы, обнаружившие в рационе консервированные персики, спешили обменять их у представителей других родов войск на иные продукты, чтобы предотвратить поломку.
Предрассудок, конечно, но суеверия подпитывались войной и постоянной неуверенностью в том, что останешься в живых. Как огонь бензином…
— Нет, сэр, — ответил Том. — Дело совсем не в этом. Думаю, случившееся объясняется тем, что все здесь враждебно человеку.
— Именно это я и пытаюсь тебе втолковать.
— Но, сэр… Мне довелось бывать на Марсе. Провел там шесть месяцев после окончания Космической школы. Там тоже приходилось все время носить скафандр, но иногда, если закрыть глаза, можно было представить, что находишься в какой-нибудь пустыне в Нью-Мексико. Иногда небо было голубым. А на Луне, которую вряд ли можно сравнить с родной планетой, Земля была совсем рядом, стоило только поднять голову. В случае беды до Земли и ее голубого неба было всего три-четыре дня пути, даже несколько часов, если удавалось попасть на АМ-шаттл. А здесь… мой Бог… все выглядит так же странно, как и на Луне, только вместо серой пыли — всюду лед, и Юпитер такой огромный и тяжелый, что кажется, будто он вот-вот сорвется с крючка и упадет тебе на колени. День продолжительностью три с половиной земных, и темнота наступает, только когда Солнце прячется за Юпитером. Но даже тогда можно видеть темную сторону планеты, какую-то призрачную, озаряемую полярными сияниями и молниями. Другие луны скользят взад-вперед, как бусинки на нитке. И ты знаешь, что Земля немыслимо далеко, в неделе пути при постоянном ускорении один «же» или в трех неделях в случае полета по инерции.
— Именно поэтому я так строго отношусь к тебе и ко всем остальным. Здесь — враждебная человеку среда обитания.
— Но вы же прекрасно знаете, какие взаимоотношения существуют в Корпусе. Пехотинцы заботятся друг о друге. Они становятся единым целым, готовы выдержать любые испытания. Невзгоды. Лишения. Теснота. Бой. Все это лишь сплачивает их еще сильнее. Понимаете, что я имею в виду?.. Я всего лишь хочу сказать, что иногда им необходимо расслабиться. Побуянить. Пошалить. Большие потери потрясли их, особенно после первого боя. Боевой дух поднимается, если позволить им немного расслабиться, особенно когда офицер не дышит в затылок.
— Понимаю.
— Рота… в ней нет плохих солдат, сэр. Но здесь они столкнулись со странным видом безумия от одиночества. Семьсот миллионов километров от дома, враждебная окружающая среда, которая убьет за мгновение, если они перестанут быть осторожными… и враг, который планомерно их уничтожает. Я полагаю, сэр, что они пытаются не потерять рассудок… или то, что от него осталось, захватив сюда часть дома. Для морских пехотинцев такой частью всегда была возможность избавиться от надзора, поиграть.
— Тут не слишком подходящее место для игр.
— Вы правы, сэр, но таким образом они очеловечивают его, делают похожим на дом. Понимаете, о чем я говорю, сэр?
— Думаю, да.
— Вы знаете, что мы часто говорим об инопланетном разуме, после отбоя, иногда во время вахты. Вы знаете, что все говорят об этом Певце?
— Что?
— Все считают, что эта штука не может быть разумной. Она просто сидит в океане и поет. Она не играет. А единственное, чем отличаются разумные жизненные формы от других тварей, это способность играть.
— Очень глубокая мысль, Том, но она не снимает с нас ответственность за поддержание порядка и дисциплины. Что порекомендуешь по этому поводу?
— Сэр?
— Проблема вот в чем, сержант. Десять мужчин и женщин, находясь в наряде, решили пошалить, поиграть на льду, рискуя жизнями. Среди них был командир взвода, который должен был остановить их, не допустить такого поведения. Как, по-твоему, я должен поступить?
Том на мгновение сжал губы.
— Сэр, участвовавшие в этом пехотинцы не виноваты. Вся ответственность лежит на мне. Как вы правильно сказали, я обязан был остановить их, хотя лично я готов поощрять любые поступки, поднимающие моральных дух.
— Согласен, но не могу ограничиться лишь предупреждением.
— Конечно, вы вольны наложить взыскание на меня. Это может вызвать несколько неприятный побочный эффект. Пехотинцы способны посчитать вас полным ублюдком. С другой стороны, это — самый хороший метод обеспечить их сплоченность.
Джефф вздохнул:
— Иногда мне кажется, что хорошим командиром способен стать лишь тот человек, которого подчиненные ненавидят настолько сильно, что сплачиваются и могут выполнить любое задание.
— Я также предлагаю, чтобы у них было как можно меньше свободного времени на глупые мысли.
— Согласен. У них будет много работы с орудием Камински.
— Как и рытье этих проклятых дырок. Вы действительно считаете, что они смогут снизить потери от обстрела?
— Так принято считать. Такое решение предложил штаб с Земли. Отверстия, расположенные в форме звезды или окружности должны помешать распространению взрывной волны по поверхности.
— Думаю, мы убедимся в этом достаточно скоро. Папа Ромео производит обстрел с завидной регулярностью.
Папой Ромео Чарли пехотинцы прозвали «Звездную Гору», которая меняла орбиту для обстрела базы перед каждой атакой китайцев.
— К сожалению, ты прав, — сказал Джефф.
Все атаки с момента мощного наступления в понедельник были относительно слабыми, предназначенными для изматывания защитников, а не для захвата базы. На поверхности находилось всего два посадочных аппарата: один — на востоке, другой — на юге. Остальные прилетали и улетали, а эти два оставались в качестве передовых баз или наблюдательных постов. Китайские солдаты заняли позиции в нагромождении ледяных скал к югу и востоку от базы и при малейшей возможности уничтожали пехотинцев из лазерных винтовок и установок типа 80. Защитники быстро научились перемещаться по гребню кратера крайне осторожно.
— Хорошо, — принял, наконец, решение Джефф. — Я снимаю с тебя одну нашивку. Ты разжалован в штаб-сержанты.
— Есть, сэр!
— Командование взводом передается штаб-сержанту Кампанелли, с повышением в звании до исполняющей обязанности старшего сержанта.
— Отличный выбор, сэр. Она — отличный командир и хороший солдат.
— Знаю. Я хотел поощрить ее за обнаружение приближающегося десантного корабля, своевременную передачу предупреждения нам и уничтожение танка из лоббера. Думаешь, она готова командовать взводом?
— Так точно, сэр.
— Том, теперь ты — ее заместитель. Помоги ей.
— Есть, сэр!
— Свободен.
Сержант ушел.
Джефф долго смотрел на переборку. Он был не слишком доволен принятым решением, но лучшего найти не мог. Сам он считал понижение в должности временным. Поуп получит нашивку назад в течение полугода.
Командование взводом являлось проблемой другого сорта. Он не любил менять коней на переправе. Состав, взаимоотношения, если хотите, политика внутри каждого взвода были достаточно сложными, без вмешательства в них командира. Назначение Тома заместителем могло иметь обратный эффект. На Земле Джефф перевел бы Тома в другое подразделение, чтобы ему не пришлось служить во взводе, которым он командовал.
Было крайне сложно поддерживать равновесие между должностями и званиями, не имея резерва. Со времени первого использования морской пехоты вне Земли постоянно возникали проблемы в подразделениях, в составе которых было слишком мало рядовых. При соответствующем обучении присвоение звания рядового первого класса, а затем и младшего капрала происходило автоматически, и все пехотинцы выпускались из космической школы в звании Е-3, то есть младшего капрала. В результате, в подразделениях, занятых космическими миссиями, ощущалась нехватка рядовых, и был избыток капралов, сержантов, штаб-сержантов и старших сержантов. Ничуть не лучше обстояли дела и в частях специального назначения армии, в которых нельзя было подать рапорт о направлении в школу, если ты не был сержантом и не прослужил в этом звании не менее четырех лет.
Во втором взводе, однако, имелся только один старший сержант, и следовало повысить кого-нибудь в звании, прежде чем назначить на должность командира. Кампанелли была логичным выбором. Срок службы позволял повысить ее в звании, а кроме того, она обладала достаточным опытом, полученным в операциях на Земле. Присвоение звания в боевых условиях требовало подтверждения, но оно, благодаря его представлению, последует автоматически.
Проблема состояла в том, как отреагирует на это взвод. Кампанелли была среди тех, кто решил поиграть на льду, и он словно поощрял ее за это, но ему совсем не хотелось, чтобы у подчиненных сложилось такое впечатление. Придется повысить в звании еще кого-нибудь. Действия Лаки на гребне кратера в понедельник заслуживали поощрения.
Итак, оставалась проблема лишь в том, как второй взвод отреагирует на перестановки. С одной стороны, его решение может быть расценено как вмешательство, попытка управления слаженным взводом, что не могло не повлиять на боевой дух. С другой стороны, он не мог оставить инцидент незамеченным, чтобы не упала дисциплина.
«Буду проклят, как бы не поступил», — подумал он и решил еще раз поболтать с Чести Пуллером. На курсах подготовки офицерского состава решению таких вопросов не учили.
Его мысли прервал внезапный сигнал тревоги.
Отсек личного состава, объект «ЕвроГИС»;
полярная станция «Зебра», Европа;
09:42 по времени гринвичского меридиана.
Все были в скафандрах, но без шлемов и перчаток. Первое отделение второго взвода находилось в состоянии «тревога-5», то есть морпехи должны быть готовы выйти на поверхность в течение пяти минут. Играть в карты было несколько неудобно, но чем еще можно было занять долгих шесть часов ожидания.
У Лаки был «полный дом», но остальные об этом пока не подозревали. На кону стояла куча денег, и он уже чувствовал привкус победы.
— Две, — сказал Воджак, и принял две карты у сдававшего Петерсона. — Я считаю, — продолжил он, — что Земля пришлет спасательный корабль, и когда это случится, китаезы соберут вещички и смотаются из города. У них ведь всего два АМ-крейсера, верно? Поднимаю на два.
— Если только они не строят их в каком-то неизвестном нам месте, — сказала Лисса. — А у нас еще три в запасе. Поднимаю еще на пять.
— Не знаю, — задумчиво произнесла Кампанелли, изучая свои карты. — Пока новости не слишком обнадеживающие. Конфедерация не слишком стремится ввязаться в новую войну.
— Но не бросят же они нас здесь, верно? — сказал Даунер Нимейер. — Пас. — Он бросил карты на стол. — Я имею в виду, не могут же они…
В отсеке раздался резкий сигнал тревоги.
— Дьявол, только не это! — простонал Лаки.
— В чем дело, Лаки? — с издевательским смешком спросил Даунер. — Слишком хорошие карты?
Лаки сделал неприличный жест в его сторону и схватил шлем.
— Внимание! — раздался по интеркому голос Чести Пуллера. — Приближается противник. Дальность — восемнадцать километров, идут на снижение. Два, повторяю, два посадочных аппарата. На подходе вражеский крейсер. Предполагаемое начало обстрела через тридцать одну секунду…
Лаки прижал шлем к запорному кольцу и резко повернул, герметизируя уплотнение. Проверив соединения, подачу кислорода, каналы связи и передачи данных, он надел перчатки и загерметизировал их. Его М-580 стояла на стойке вместе с оружием остальных солдат отделения.
Скоро он уже стоял в грузовом шлюзе «ЕвроГИСа», места в котором было вполне достаточно для двенадцати пехотинцев. Лаки стоял рядом с товарищами и смотрел на серый запор люка над головой, пока тянулись секунды, и воздух удалялся из шлюза.
Обстрел они должны были переждать здесь.
За последние три дня реакция на атаки китайцев стала почти привычной. Отделение, находившееся в состоянии «тревога-5», оставалось в полном боевом облачении и с готовым к бою оружием внутри станции, пока «Звездная Гора» не уходила из сектора обстрела, и с неба не прекращал падать металлолом. Пехотинцы, находившиеся на поверхности, рассредоточивались и залегали в неглубоких окопах.
Все почувствовали удар первой волны, потрясшей переборки станции. За ней последовала вторая волна, затем третья и четвертая, причем каждая была более мощной и разрушительной, чем предыдущая.
Еще одна волна, от которой задрожал пол под усеянными шипами ботинками Лаки. Конечно, звук в вакууме не распространялся, но какой-то грохот или треск прошел по плитам палубы и броневой защите, и от него у Лаки застучали зубы. Он еще крепче сжал оружие.
«База не сорвется, — успокоил он себя. — Этого не произойдет».
Установленный вертикально и служивший базой ВКГ корабль был надежно пришвартован к отвесной ледяной стене Ямы. В течение двух дней специальные отряды пробурили в определенных местах отверстия в ледяной корке, чтобы снизить воздействие распространявшихся по толще льда ударных волн.
Даже в том случае, если вся стена обрушится и увлечет за собой станцию по заверениям ученых, сооружение было достаточно прочным и герметичным, чтобы выдержать падение и остаться на плаву. Они должны были погрузиться, затем всплыть и закачаться на волнах как обычный корабль.
Однако все это было не более чем теорией. А если за кораблем в воду обрушится и ледяная гора? А если корабль погрузится слишком глубоко и не всплывет под толщей льда? А если ударная волна окажется достаточно сильной, чтобы разошлись швы, и корабль потеряет герметичность?
А если…
Прошла очередная волна, еще более сильная. Тяжелый гаечный ключ, лежавший на соединительной кабельной коробке, нереально медленно полетел вниз, упал на стальной пол и отскочил от него. Камински говорил, что китайцы не хотят повредить базу и сооружения на поверхности.
«Все будет в порядке», — снова подумал Лаки.
Его тело покрылось потом, запах внутри шлема, особенно после нескольких часов, проведенных в этой консервной банке, был нестерпимым. Китайцы в любой момент могли передумать и решить, что сохранение сооружений ВКГ не стоит затраченных для этого усилий. Обстрелы со «Звездной Горы» отличались сверхъестественной точностью, снаряды втыкались в лед всего в нескольких метрах от намеченных целей.
Он вдруг почувствовал, что последние несколько взрывов были не такими уж сильными, словно ударные волны докатывались откуда-то издалека.
— О'кей! — услышал он по каналу взвода голос Кампанелли, которая стала командиром. — Выходим!
Наружный люк шлюза открылся, и двенадцать морских пехотинцев выскочили на темную ледяную поверхность Европы. Объект «ЕвроГИС», как им показалось, все так же надежно был закреплен на ледяной стене. Яма, как всегда, кипела и парила несколькими метрами ниже. Морпехи быстро поднялись по трапу и рассыпались веером на льду.
Кабинет командира подразделения, объект «ЕвроГИС»;
полярная станция «Зебра», Европа;
09:10 по времени гринвичского меридиана.
— Что на тебя нашло, сержант? — Джефф укоризненно покачал головой. — А если кто-нибудь порвал бы скафандр, упав на лед?
Том Поуп стоял по стойке «смирно» перед письменным столом Джеффа.
— Мне нет оправдания, сэр.
— Хватит пороть эту сентиментальную чушь, сержант! Сколько лет ты служишь в Корпусе? Тринадцать?
— Четырнадцать, сэр.
— Достаточно долго, чтобы понимать, как следует поступать. Почему ты не приказал им остановиться?
Брови Поупа поползли вверх к темной линии волос.
— Прошу меня извинить, сэр… но я не видел причин их останавливать. Им пришлось не сладко, потом вдруг появилось свободное время, и я решил, что не будет ничего плохого, если они немного повеселятся.
— Немного повеселятся… Совсем немного? — Джефф бросил взгляд на свой ПАД. — У капрала Картрайт во время боя в понедельник появилась дыра в скафандре, которая была заделана лишь временной заплатой. А если бы она оторвалась, пока капрал кувыркалась на льду?
— Ее скафандр был тщательно проверен техником, сэр, и перепроверен мной лично. Если бы с ремонтом возникли проблемы, ей просто не следовало выходить в этом костюме на поверхность.
— Согласен, но дело не в этом.
— Тогда, прошу простить меня еще раз, я не совсем понимаю, в чем проблема.
— Проблема в ответственном поведении со стороны мужчин и женщин, служащих в этой роте. Со стороны человека, который несет ответственность за их безопасность. За последние три дня мы отразили четыре атаки. Наши потери составили тридцать четыре человека. Тридцать четыре! Почти половину численности! Мы просто не можем позволить себе нести такие потери, особенно если они будут вызваны дурными забавами.
— Ничего не произошло, сэр.
— Не произошло, слава Богу. Но скажи мне, почему они оказались на поверхности, если в этом не было необходимости? Мы обязаны сводить воздействие окружающей среды к минимуму. Дело не только в том, что они могли разбить шлемы или порвать скафандры. Я всем сердцем желаю, чтобы у них был шанс выйти в отставку, дожив до старости, а не умереть от рака или лучевой болезни всего через шесть месяцев.
— Так точно, сэр!
Джефф смотрел на сержанта немигающим взглядом. Том Поуп был отличным солдатом, награжденным «Серебряной Звездой», «Бронзовой Звездой» с пряжкой и тремя «Пурпурными Сердцами». Он воевал на Кубе, в Мексике и России, входил в отряд «морских котиков», захвативших пять лет назад террористов на круизном лайнере в Пуэрто-Рико и разрядивших самодельную атомную бомбу, которую те пытались доставить в Майами. Потом он служил на острове Парис помощником инструктора, а затем — инструктором, пока не был отобран для курса подготовки в Куонтико. Не приходилось сомневаться в его храбрости… или сообразительности.
Уорхерст попытался подойти к проблеме с другого края.
— О'кей, Том, — сказал он. — Не могу поверить в то, что у тебя не было причины не вмешиваться. Ты — слишком хороший служака, чтобы без определенной причины допустить такие забавы. Не желаешь просветить меня?
— Сэр, я…
— Я несколько хуже, чем ты, знаю мужчин и женщин из второго взвода и хочу узнать то, что до сих пор было мне не известно.
— Это не значит, будто что-то не в порядке…
Джефф промолчал, давая сержанту возможность продолжить.
— Послушайте меня, сэр, здесь я вынужден руководствоваться интуицией, чувством. Роту уже колотит от этого места, колотит всех нас. Мы вынуждены работать и сражаться здесь под всевидящим оком нависшего над нами Юпитера…
— Том, ты не пытаешься мне впарить ерунду, похожую на легенду о консервированных персиках?
Консервированные персики были старой легендой Корпуса, причудой, уходившей корнями во времена Второй мировой войны и первого использования бронетранспортеров-амфибий для высадки на удерживаемый врагом берег. С тех времен сохранилось мнение, будто употребление в пищу консервированных персиков на любом транспортном средстве морской пехоты, а особенно на амфибии, может принести несчастье. Морские пехотинцы, обнаружившие в рационе консервированные персики, спешили обменять их у представителей других родов войск на иные продукты, чтобы предотвратить поломку.
Предрассудок, конечно, но суеверия подпитывались войной и постоянной неуверенностью в том, что останешься в живых. Как огонь бензином…
— Нет, сэр, — ответил Том. — Дело совсем не в этом. Думаю, случившееся объясняется тем, что все здесь враждебно человеку.
— Именно это я и пытаюсь тебе втолковать.
— Но, сэр… Мне довелось бывать на Марсе. Провел там шесть месяцев после окончания Космической школы. Там тоже приходилось все время носить скафандр, но иногда, если закрыть глаза, можно было представить, что находишься в какой-нибудь пустыне в Нью-Мексико. Иногда небо было голубым. А на Луне, которую вряд ли можно сравнить с родной планетой, Земля была совсем рядом, стоило только поднять голову. В случае беды до Земли и ее голубого неба было всего три-четыре дня пути, даже несколько часов, если удавалось попасть на АМ-шаттл. А здесь… мой Бог… все выглядит так же странно, как и на Луне, только вместо серой пыли — всюду лед, и Юпитер такой огромный и тяжелый, что кажется, будто он вот-вот сорвется с крючка и упадет тебе на колени. День продолжительностью три с половиной земных, и темнота наступает, только когда Солнце прячется за Юпитером. Но даже тогда можно видеть темную сторону планеты, какую-то призрачную, озаряемую полярными сияниями и молниями. Другие луны скользят взад-вперед, как бусинки на нитке. И ты знаешь, что Земля немыслимо далеко, в неделе пути при постоянном ускорении один «же» или в трех неделях в случае полета по инерции.
— Именно поэтому я так строго отношусь к тебе и ко всем остальным. Здесь — враждебная человеку среда обитания.
— Но вы же прекрасно знаете, какие взаимоотношения существуют в Корпусе. Пехотинцы заботятся друг о друге. Они становятся единым целым, готовы выдержать любые испытания. Невзгоды. Лишения. Теснота. Бой. Все это лишь сплачивает их еще сильнее. Понимаете, что я имею в виду?.. Я всего лишь хочу сказать, что иногда им необходимо расслабиться. Побуянить. Пошалить. Большие потери потрясли их, особенно после первого боя. Боевой дух поднимается, если позволить им немного расслабиться, особенно когда офицер не дышит в затылок.
— Понимаю.
— Рота… в ней нет плохих солдат, сэр. Но здесь они столкнулись со странным видом безумия от одиночества. Семьсот миллионов километров от дома, враждебная окружающая среда, которая убьет за мгновение, если они перестанут быть осторожными… и враг, который планомерно их уничтожает. Я полагаю, сэр, что они пытаются не потерять рассудок… или то, что от него осталось, захватив сюда часть дома. Для морских пехотинцев такой частью всегда была возможность избавиться от надзора, поиграть.
— Тут не слишком подходящее место для игр.
— Вы правы, сэр, но таким образом они очеловечивают его, делают похожим на дом. Понимаете, о чем я говорю, сэр?
— Думаю, да.
— Вы знаете, что мы часто говорим об инопланетном разуме, после отбоя, иногда во время вахты. Вы знаете, что все говорят об этом Певце?
— Что?
— Все считают, что эта штука не может быть разумной. Она просто сидит в океане и поет. Она не играет. А единственное, чем отличаются разумные жизненные формы от других тварей, это способность играть.
— Очень глубокая мысль, Том, но она не снимает с нас ответственность за поддержание порядка и дисциплины. Что порекомендуешь по этому поводу?
— Сэр?
— Проблема вот в чем, сержант. Десять мужчин и женщин, находясь в наряде, решили пошалить, поиграть на льду, рискуя жизнями. Среди них был командир взвода, который должен был остановить их, не допустить такого поведения. Как, по-твоему, я должен поступить?
Том на мгновение сжал губы.
— Сэр, участвовавшие в этом пехотинцы не виноваты. Вся ответственность лежит на мне. Как вы правильно сказали, я обязан был остановить их, хотя лично я готов поощрять любые поступки, поднимающие моральных дух.
— Согласен, но не могу ограничиться лишь предупреждением.
— Конечно, вы вольны наложить взыскание на меня. Это может вызвать несколько неприятный побочный эффект. Пехотинцы способны посчитать вас полным ублюдком. С другой стороны, это — самый хороший метод обеспечить их сплоченность.
Джефф вздохнул:
— Иногда мне кажется, что хорошим командиром способен стать лишь тот человек, которого подчиненные ненавидят настолько сильно, что сплачиваются и могут выполнить любое задание.
— Я также предлагаю, чтобы у них было как можно меньше свободного времени на глупые мысли.
— Согласен. У них будет много работы с орудием Камински.
— Как и рытье этих проклятых дырок. Вы действительно считаете, что они смогут снизить потери от обстрела?
— Так принято считать. Такое решение предложил штаб с Земли. Отверстия, расположенные в форме звезды или окружности должны помешать распространению взрывной волны по поверхности.
— Думаю, мы убедимся в этом достаточно скоро. Папа Ромео производит обстрел с завидной регулярностью.
Папой Ромео Чарли пехотинцы прозвали «Звездную Гору», которая меняла орбиту для обстрела базы перед каждой атакой китайцев.
— К сожалению, ты прав, — сказал Джефф.
Все атаки с момента мощного наступления в понедельник были относительно слабыми, предназначенными для изматывания защитников, а не для захвата базы. На поверхности находилось всего два посадочных аппарата: один — на востоке, другой — на юге. Остальные прилетали и улетали, а эти два оставались в качестве передовых баз или наблюдательных постов. Китайские солдаты заняли позиции в нагромождении ледяных скал к югу и востоку от базы и при малейшей возможности уничтожали пехотинцев из лазерных винтовок и установок типа 80. Защитники быстро научились перемещаться по гребню кратера крайне осторожно.
— Хорошо, — принял, наконец, решение Джефф. — Я снимаю с тебя одну нашивку. Ты разжалован в штаб-сержанты.
— Есть, сэр!
— Командование взводом передается штаб-сержанту Кампанелли, с повышением в звании до исполняющей обязанности старшего сержанта.
— Отличный выбор, сэр. Она — отличный командир и хороший солдат.
— Знаю. Я хотел поощрить ее за обнаружение приближающегося десантного корабля, своевременную передачу предупреждения нам и уничтожение танка из лоббера. Думаешь, она готова командовать взводом?
— Так точно, сэр.
— Том, теперь ты — ее заместитель. Помоги ей.
— Есть, сэр!
— Свободен.
Сержант ушел.
Джефф долго смотрел на переборку. Он был не слишком доволен принятым решением, но лучшего найти не мог. Сам он считал понижение в должности временным. Поуп получит нашивку назад в течение полугода.
Командование взводом являлось проблемой другого сорта. Он не любил менять коней на переправе. Состав, взаимоотношения, если хотите, политика внутри каждого взвода были достаточно сложными, без вмешательства в них командира. Назначение Тома заместителем могло иметь обратный эффект. На Земле Джефф перевел бы Тома в другое подразделение, чтобы ему не пришлось служить во взводе, которым он командовал.
Было крайне сложно поддерживать равновесие между должностями и званиями, не имея резерва. Со времени первого использования морской пехоты вне Земли постоянно возникали проблемы в подразделениях, в составе которых было слишком мало рядовых. При соответствующем обучении присвоение звания рядового первого класса, а затем и младшего капрала происходило автоматически, и все пехотинцы выпускались из космической школы в звании Е-3, то есть младшего капрала. В результате, в подразделениях, занятых космическими миссиями, ощущалась нехватка рядовых, и был избыток капралов, сержантов, штаб-сержантов и старших сержантов. Ничуть не лучше обстояли дела и в частях специального назначения армии, в которых нельзя было подать рапорт о направлении в школу, если ты не был сержантом и не прослужил в этом звании не менее четырех лет.
Во втором взводе, однако, имелся только один старший сержант, и следовало повысить кого-нибудь в звании, прежде чем назначить на должность командира. Кампанелли была логичным выбором. Срок службы позволял повысить ее в звании, а кроме того, она обладала достаточным опытом, полученным в операциях на Земле. Присвоение звания в боевых условиях требовало подтверждения, но оно, благодаря его представлению, последует автоматически.
Проблема состояла в том, как отреагирует на это взвод. Кампанелли была среди тех, кто решил поиграть на льду, и он словно поощрял ее за это, но ему совсем не хотелось, чтобы у подчиненных сложилось такое впечатление. Придется повысить в звании еще кого-нибудь. Действия Лаки на гребне кратера в понедельник заслуживали поощрения.
Итак, оставалась проблема лишь в том, как второй взвод отреагирует на перестановки. С одной стороны, его решение может быть расценено как вмешательство, попытка управления слаженным взводом, что не могло не повлиять на боевой дух. С другой стороны, он не мог оставить инцидент незамеченным, чтобы не упала дисциплина.
«Буду проклят, как бы не поступил», — подумал он и решил еще раз поболтать с Чести Пуллером. На курсах подготовки офицерского состава решению таких вопросов не учили.
Его мысли прервал внезапный сигнал тревоги.
Отсек личного состава, объект «ЕвроГИС»;
полярная станция «Зебра», Европа;
09:42 по времени гринвичского меридиана.
Все были в скафандрах, но без шлемов и перчаток. Первое отделение второго взвода находилось в состоянии «тревога-5», то есть морпехи должны быть готовы выйти на поверхность в течение пяти минут. Играть в карты было несколько неудобно, но чем еще можно было занять долгих шесть часов ожидания.
У Лаки был «полный дом», но остальные об этом пока не подозревали. На кону стояла куча денег, и он уже чувствовал привкус победы.
— Две, — сказал Воджак, и принял две карты у сдававшего Петерсона. — Я считаю, — продолжил он, — что Земля пришлет спасательный корабль, и когда это случится, китаезы соберут вещички и смотаются из города. У них ведь всего два АМ-крейсера, верно? Поднимаю на два.
— Если только они не строят их в каком-то неизвестном нам месте, — сказала Лисса. — А у нас еще три в запасе. Поднимаю еще на пять.
— Не знаю, — задумчиво произнесла Кампанелли, изучая свои карты. — Пока новости не слишком обнадеживающие. Конфедерация не слишком стремится ввязаться в новую войну.
— Но не бросят же они нас здесь, верно? — сказал Даунер Нимейер. — Пас. — Он бросил карты на стол. — Я имею в виду, не могут же они…
В отсеке раздался резкий сигнал тревоги.
— Дьявол, только не это! — простонал Лаки.
— В чем дело, Лаки? — с издевательским смешком спросил Даунер. — Слишком хорошие карты?
Лаки сделал неприличный жест в его сторону и схватил шлем.
— Внимание! — раздался по интеркому голос Чести Пуллера. — Приближается противник. Дальность — восемнадцать километров, идут на снижение. Два, повторяю, два посадочных аппарата. На подходе вражеский крейсер. Предполагаемое начало обстрела через тридцать одну секунду…
Лаки прижал шлем к запорному кольцу и резко повернул, герметизируя уплотнение. Проверив соединения, подачу кислорода, каналы связи и передачи данных, он надел перчатки и загерметизировал их. Его М-580 стояла на стойке вместе с оружием остальных солдат отделения.
Скоро он уже стоял в грузовом шлюзе «ЕвроГИСа», места в котором было вполне достаточно для двенадцати пехотинцев. Лаки стоял рядом с товарищами и смотрел на серый запор люка над головой, пока тянулись секунды, и воздух удалялся из шлюза.
Обстрел они должны были переждать здесь.
За последние три дня реакция на атаки китайцев стала почти привычной. Отделение, находившееся в состоянии «тревога-5», оставалось в полном боевом облачении и с готовым к бою оружием внутри станции, пока «Звездная Гора» не уходила из сектора обстрела, и с неба не прекращал падать металлолом. Пехотинцы, находившиеся на поверхности, рассредоточивались и залегали в неглубоких окопах.
Все почувствовали удар первой волны, потрясшей переборки станции. За ней последовала вторая волна, затем третья и четвертая, причем каждая была более мощной и разрушительной, чем предыдущая.
Еще одна волна, от которой задрожал пол под усеянными шипами ботинками Лаки. Конечно, звук в вакууме не распространялся, но какой-то грохот или треск прошел по плитам палубы и броневой защите, и от него у Лаки застучали зубы. Он еще крепче сжал оружие.
«База не сорвется, — успокоил он себя. — Этого не произойдет».
Установленный вертикально и служивший базой ВКГ корабль был надежно пришвартован к отвесной ледяной стене Ямы. В течение двух дней специальные отряды пробурили в определенных местах отверстия в ледяной корке, чтобы снизить воздействие распространявшихся по толще льда ударных волн.
Даже в том случае, если вся стена обрушится и увлечет за собой станцию по заверениям ученых, сооружение было достаточно прочным и герметичным, чтобы выдержать падение и остаться на плаву. Они должны были погрузиться, затем всплыть и закачаться на волнах как обычный корабль.
Однако все это было не более чем теорией. А если за кораблем в воду обрушится и ледяная гора? А если корабль погрузится слишком глубоко и не всплывет под толщей льда? А если ударная волна окажется достаточно сильной, чтобы разошлись швы, и корабль потеряет герметичность?
А если…
Прошла очередная волна, еще более сильная. Тяжелый гаечный ключ, лежавший на соединительной кабельной коробке, нереально медленно полетел вниз, упал на стальной пол и отскочил от него. Камински говорил, что китайцы не хотят повредить базу и сооружения на поверхности.
«Все будет в порядке», — снова подумал Лаки.
Его тело покрылось потом, запах внутри шлема, особенно после нескольких часов, проведенных в этой консервной банке, был нестерпимым. Китайцы в любой момент могли передумать и решить, что сохранение сооружений ВКГ не стоит затраченных для этого усилий. Обстрелы со «Звездной Горы» отличались сверхъестественной точностью, снаряды втыкались в лед всего в нескольких метрах от намеченных целей.
Он вдруг почувствовал, что последние несколько взрывов были не такими уж сильными, словно ударные волны докатывались откуда-то издалека.
— О'кей! — услышал он по каналу взвода голос Кампанелли, которая стала командиром. — Выходим!
Наружный люк шлюза открылся, и двенадцать морских пехотинцев выскочили на темную ледяную поверхность Европы. Объект «ЕвроГИС», как им показалось, все так же надежно был закреплен на ледяной стене. Яма, как всегда, кипела и парила несколькими метрами ниже. Морпехи быстро поднялись по трапу и рассыпались веером на льду.