Дункан Дэйв. Разбойничья дорога

   — Это тебе Шалиаль сказала? — спросил Джаксиан. Теперь он побледнел и старательно прятал руки. Его лицо влажно блестело в свете свечей.
   — Нет, господин. Мы подслушали, как отец обвинил ее в том, что у нее есть любовник. Она это отрицала. Позже, когда мы той же ночью говорили с ней в храме…
   — Это невозможно!
   — Нет, господин. Согласен, это кажется невероятным, но это было. — Я побоялся тратить время на то, чтобы объяснять, что боги специально делают меня свидетелем… ну и все такое. Некоторые люди с трудом воспринимают это. — Она сказала, например, что сама ткала коврик, который я украл, чтобы сделать из него повязку.
   Джаксиан кивнул, и я поспешил продолжить рассказ.
   — Но когда я повторил ей то, что сказал ваш отец, она снова все отрицала.
   Он спрятал лицо в ладонях. Шалиаль была мужественной девушкой — интересно, что она только нашла в этом тюфяке? Он и братом-то был не ахти каким, не то что возлюбленным. Запретный плод сладок, но он должен и выглядеть красиво, иначе кто соблазнится отведать его?
   И не мудрено, что такой проницательный человек, как его отец, не мог этого не заметить. Та женщина, которую я разбудил, когда пытался притвориться богом, была Нильгия, наложница Джаксиана. Вот почему он направился в ее комнату. Нильгия была недавним приобретением Тарпитов. Бедиан Тарпит приказал сыну пойти и найти себе женщину — точно так же, как приказал бы пойти постричься. Правда, это была почти пустая трата денег. Ее сестра поведала мне за обедом, что Нильгия нашла свою новую работу необременительной.
   Джаксиан поднял голову и уставился на меня покрасневшими глазами.
   — Проклятый длинноносый проныра! — рявкнул он, и я вдруг увидел другого Джаксиана, благородного господина, богатого купца. Этот Джаксиан не заикался. — Это верно, что мы с сестрой встретились уже взрослыми. Да, мы сочли это положение затруднительным. Как ты думаешь, мог я не обращать внимания на такую красоту, как у нее? И она… она почти не встречалась с мужчинами своего круга, и тут вдруг появляется один, да еще живет под одной крышей с ней… Конечно, нам нелегко было отделить семейную привязанность от… от других эмоций. Но если ты предполагаешь, что мое поведение — или ее — нарушает законы нашего города или волю богов… я сам вырву твой язык! — Он смерил меня свирепым взглядом.
   — Я не сомневаюсь в вашей чести, господин.
   — И правильно делаешь! Ладно, если это не Шалиаль сказала тебе, то кто же? Кто распространяет подобные слухи?
   — Я сам догадался. Я заподозрил что-то неладное, когда она так легко покорилась отцу. Позже я рассказал ей сказку про кормилицу, которая подменила младенцев…
   Он блеснул зубами в улыбке.
   — И мне ты тоже рассказывал какой-то вздор насчет своего отца, будто бы он считает тебя чужим ребенком! — Может, Джаксиан был и тюфяк, но в проницательности ему не откажешь.
   — Да, — признал я. — В обоих случаях я получил ту реакцию, которой ожидал. Люди, оказавшиеся в том положении, в котором, подозреваю, находитесь вы, господин мой, часто тешат себя подобными фантазиями.
   — Потому, что нас обоих растили кормилицы? Потому, что я на локоть выше отца? Закон требует более убедительных доказательств! — Тяжело дыша, он отвернулся от меня.
   В наступившей тишине я осмелился посмотреть на Ториана. На его хмуром лице читалось все, чего я боялся.
   — Я и в мыслях не имел думать о законе, господин, — возразил я. — Я не думаю о том, что все кончится хорошо. Боюсь, ваша любовь обречена. Я думаю только о невинной девушке, которую может жестоко изнасиловать маньяк, Грамиан Фотий.
   Джаксиан бросил на меня взгляд, полный боли.
   — Ты считаешь, я не д-думал об этом весь день?
   — И вы считаете, что боги одобрят такое преступление? — не отступал я, в первый раз с начала разговора повысив голос. — Вы считаете, святая Майана допустит такое святотатство — такое осквернение ее храма, в котором замешан ее же собственный верховный жрец? Господин Тарпит, я всего лишь случайный странник здесь, но я заявляю: я готов рискнуть своей жизнью, чтобы не допустить этого. И если вы не готовы помочь ей как сестре, тогда, ради всех богов, вы обязаны помочь ей как женщине, которую любите!
   — Т-тебе известно, что б-будет с человеком, вторгшимся в храм?
   — Да. И вы не готовы рискнуть даже ради Шалиаль? Я готов.
   — И я тоже, — тихо произнес Ториан. Голос его был едва слышен сквозь шум из-за перегородки.
   — Чтобы пойти и изнасиловать ее самому?
   Ториан вскочил.
   — Возьми свои слова обратно! — проревел он. — Или…
   Наступила тишина. Пьяная компания за стеной затянула песню. Меч Джаксиана лежал на полу, за дверью ждали его люди, а невысказанная угроза означала смерть.
   Я застыл, словно примерзнув к стулу. Лицо Джаксиана приобрело пепельно-серый оттенок.
   Потом он встал, не делая попыток поднять меч.
   — Или? — хрипло спросил он. — Или что?
   Я с изумлением понял, что бледность его исходит от гнева, не от страха. Он стоял лицом к лицу с воином, принимая его дерзкий вызов.
   Ториан бросился на него. Я прыгнул и попытался удержать Ториана, ибо понимал, что жить нам осталось от силы несколько секунд. Он отмахнулся от меня, и я с грохотом рухнул на пол, опрокинув стул.
   Бац! — Джаксиан врезал ему кулаком под дых, потом еще раз. Ториан тоже рухнул, привалившись к двери как раз тогда, когда кто-то из людей Джаксиана сделал попытку открыть ее снаружи.
   — Убирайтесь! — рявкнул Джаксиан. — Ничего страшного.
   И так оно и было. Я лежал на спине, а Ториан сидел, скорчившись и пытаясь вздохнуть. Похоже, я все-таки помешал ему, ибо с чего иначе обыкновенный купец так быстро одолел закаленного воина, к тому же моложе его годами?
   Так ли? Конечно, мое восприятие было слегка затуманено в результате падения, но я не мог отделаться от странного ощущения, что Ториан пропустил удар нарочно. Вполне возможно, это было самым разумным, что он мог сделать, ибо не дозволено рабу поднимать руку на благородного, да еще у того в городе. Это разрядило смертельно опасную ситуацию… хотя с точки зрения воинской чести это вряд ли было самое достойное поведение. Я вспомнил его минутную слабость при входе в храм и подумал, что мой герой снова дал слабину. Или просто повел себя по-человечески, напомнил я себе.
   Да и Джаксиан оказался не таким уж беззащитным ягненком, каким я его считал. Он явно мог быть настоящим мужчиной — в случае, если думать некогда.
   Он снова сел, тяжело дыша и продолжая свирепо сверкать глазами. Я тоже поднялся и сел, потирая затылок.
   — Ссорой мы ничего не добьемся, — устало сказал я. — Наша цель — спасти Шалиаль.
   — Я беру свои слова обратно, — буркнул Джаксиан.
   Последовала пауза.
   — Прошу прощения, — пробормотал Ториан. Он тоже вернулся на место, болезненно скорчившись и не глядя на нас.
   Я немного расслабился:
   — Говорят, Фотий убивает женщин.
   Джаксиан застонал.
   — Это правда, — подтвердил Ториан. Слова давались ему с трудом. — Я видел, что он делал с беженцами. Это было на моих глазах. Его дядька не позволил никому вмешиваться.
   Джаксиан обмяк на стуле, словно его позвоночник вдруг сделался мягким.
   Я развивал наступление.
   — И самого Фотия тоже предадут смерти — жрецы, сразу же, как прогонят форканцев. Шалиаль тоже может постигнуть та же участь.
   — Нет! — вскинулся Джаксиан. — Нет, нет!
   — Под храмом расположено подземелье, — сказал Ториан. — Я знаю, у нас нет доказательств, но мы сами видели его, и там лежат старые кости. Балор становится помехой, как только нужда в нем отпадает.
   — Мой отец н-не п-пошел бы на это!
   — Он мог и не знать. Но как вы думаете, долго ли храмовая верхушка потерпит правящего ими поддельного бога? Что тогда сможет сделать ваш отец? Или Арксис? Обвинить жрецов? Те просто поднимут их на смех!
   Джаксиан дернулся, словно хотел встать, но силы оставили его.
   — Даже если мы… Это же н-невозможно! Нас п-п-поймают!
   Он снова превратился в зайца. Наверное, в детстве он всегда был примерным мальчиком, послушным ребенком, отчаянно желающим понравиться отцу, почти не обращавшему на него внимания. А теперь два хулигана предлагали ему пойти на шалость.
   Я откинулся, опершись спиной о стену, и ободряюще улыбнулся:
   — Не сегодня. Мы все равно не знаем, где ее держат сейчас, и на поиски уйдет не меньше недели. Но я сомневаюсь, что ей грозит что-то сегодня. Завтра или послезавтра — как только Нагьяк решит, что нагнал на город достаточно страха и неуверенности. Тогда он посадит Шалиаль на трон и пронесет ее через весь город. И в ту ночь мы будем точно знать, где она!
   Джаксиан затряс головой — так трясут почти пустую бутылочку из-под соуса.
   — Это б-безумие!
   — Но это лучше, чем то, что грозит ей.
   — Ну… допустим, вы сможете к ней пробраться. Что вы будете с ней делать?
   — Доставим ее в безопасное убежище, которое вы подготовите, конечно. Вот почему нам необходима ваша помощь — и еще убедить ее, что она может нам верить. Если вас не будет с нами, она вполне резонно может испугаться того, что вы сами предположили несколько минут назад. Она может предпочесть попытать счастья с Балором.
   Разговор слишком затянулся. Шум пирушки за стеной сделался еще громче.
   Я уже не надеялся на то, что Джаксиан Тарпит ответит на мое предложение. Ему потребуется год или два, чтобы переварить его. И разумеется, он найдет тысячу отговорок.
   — А Нагьяк? — пробормотал он. — Наутро?
   — Это и впрямь любопытно, — согласился я. — Майаны он там, конечно, не обнаружит. Надо будет подумать над этим. — Если в деле будет участвовать Ториан, Нагьяк скорее всего обнаружит там мертвого Балора, поразительно похожего на некоего Грамиана Фотия.
   Предложение принимается.
   Оставалась еще одна небольшая проблема — форканцы. Миф о Балоре был палкой о двух концах. Явившийся во всем великолепии бог войны поведет свое войско на неминуемую победу. Но если он откажется явиться, занадонская армия рухнет как сноп.
   Я решил оставить эту проблему на усмотрение самого бога.

21. МИНУС ДВЕ

   Мечники за дверью начинали беспокоиться. Один из них постучался и заглянул в комнату. Джаксиан рявкнул, чтобы тот убирался, но это вторжение сбило его с мысли, и он забыл, какие еще возражения хотел выдвинуть.
   Он встал со стула, шатаясь как старик.
   — Завтра, — пробормотал он. — Если Б-Балор не п-придет… Я п-постараюсь узнать, кто п-последует за Б-Белджис.
   Мы с Торианом хором одобрили его решение.
   — Я приду к вам сюда.
   Мы снова согласились. Джаксиан вышел и в сопровождении телохранителей двинулся по коридору. Хлопнула входная дверь. Я вытер пот с лица. Этот разговор дался мне труднее, чем борьба с питоном, — это я по опыту говорю.
   Ториан скривил избитое лицо в радостной улыбке, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов. Мне сильно хотелось спросить его, не нарочно ли он поддался Джаксиану в драке, но я слишком хорошо представлял себе, насколько опасно усомниться в чести воина.
   — Ты серьезно намерен спасти эту девушку? — с невинным видом спросил он.
   — Совершенно серьезно. Определенно, боги хотят, чтобы я сделал это.
   — Определенно. Но ты совсем недавно говорил, что это нас не касается.
   — А теперь касается! Разве ты не видишь, как новая, любовная тема меняет весь сюжет?
   Он нахмурился:
   — Брат и сестра? Это немыслимо! Это же преступление против всего святого!
   — Сводные брат и сестра. И не возводи на него напраслины. Мы ведь слышали, как верховный жрец говорил, что она еще девственница.
   — Надеюсь, что так!
   — Ничего удивительного, что один запил, а другая ударилась в религию. В равной степени бесполезные занятия, надо сказать.
   — Ты богохульствуешь! — рявкнул Ториан.
   — Ни капельки. Что надеется получить тот, кто перекладывает свои трудности на плечи богов? Они же первые ему эту беду и послали! Они и так знают о ней. С какой стати они должны помогать плаксам?
   — Некоторые молят дать им сил.
   — Боги сами знают твою силу. Они могут только показать, как ее лучше использовать.
   — Ба! Да ты зануда похуже жреца, хоть и отстаиваешь противоположную точку зрения. Но мне-то ты позволишь принять участие в спасении?
   — Ты что, думаешь, что Джаксиан или я справимся с капралом Фотием? Я давно понял, что ваши судьбы сплетены слишком тесно.
   Воин удовлетворенно вздохнул и улыбнулся. Я подозревал, что за этой улыбкой таились и еще кое-какие надежды, но промолчал.
   — Забавный тип этот Джаксиан, — заметил я. — Ведет себя как два разных человека, переходя из одного в другого без предупреждения. Ты заметил, как одно упоминание о его сестре поменяло все? В свое время я встречал нескольких таких людей. Влад Оскорбитель, например, был одним из самых любящих родителей, каких только можно…
   — Омар! Ты не боишься, что я накормлю сейчас тебя вот этим стулом?
   Пока я обдумывал его предложение, в комнату вошел трактирщик. Вид у него был озабоченный — он не получил на наш счет никаких дальнейших распоряжений. Ториан сунул руку в складку повязки и достал сияющий золотой.
   — Наша комната еще свободна?
   Это было совсем другое дело! Коротышка жадно уставился на золотой кружок в сильных пальцах воина.
   — Я… У меня есть комната лучше, господа!
   — Добавь лучший обед и самое лучшее вино. Да… что Саши и Элина?
   — Они очень скоро будут у вас, господин.
   — Нам потребуется их общество на всю ночь.
   Наш хозяин поперхнулся.
   — На всю ночь? Но, господин!.. У них ведь работа…
   Ториан достал еще золотой. Этого хватило, чтобы изменить рабочий график девушек. Нас проводили наверх. Новая комната была больше, прохладнее и лучше обставлена — вплоть до медной ванны в углу. Хрустящее льняное белье пахло лавандой. Наш хозяин исчез, пробормотав что-то насчет горячей воды.
   — На всю ночь? — переспросил я.
   — Вчера вечером я был не в лучшей форме, — объяснил Ториан, потягиваясь и касаясь пальцами потолка. Он довольно вздохнул.
   — Я тоже, — признался я. — Я думаю, они не возражали против легкого вечера.
   — Это была не моя идея, — сказал Ториан, наклоняясь и касаясь ладонями пола.
   Дверь распахнулась, и я оказался в крепких объятиях моей вчерашней подружки. Сильно возбужденная новостью, что она может посвятить мне целую ночь, она впилась пальчиками мне в спину, прижавшись ко мне своей маленькой грудью. Я услышал гортанный смех моего друга, которого приветствовали подобным же образом.
   Я забыл спросить, которую из них звали Саши: а которую — Элиной, так что называл свою подружку Розовым Бутончиком, и Жемчужиной Моей Мечты, и Аватарой Майаны, и прочими подобными глупостями, и она тоже называла меня множеством забавных имен. И мы занимались с ней другими восхитительными делами.

 
   Я стоял на стене Занадона, глядя на равнину. Я не знаю другой точки, с которой мир казался бы таким большим. Солнце только-только село, и узкий полумесяц богини висел низко в небе под хмурой грозовой тучей, верх которой окрасился в кроваво-красный цвет. Крепнущий ветер трепал мои волосы.
   Я повернулся я посмотрел на Майану, светлым силуэтом выделяющуюся на темном восточном небосклоне. Она стояла боком ко мне, и ее наполовину скрывало от меня дерево в желтом цвету.
   Спустившись со стены, я начал подниматься по склону к храму. Надвигалась гроза, и ветер вздымал в воздух листву. Я шел по едва видной дороге, по поросшей травой колее, и она вилась меж полуразрушенных деревянных построек, брошенных давным-давно. Это был бедный квартал, но я видел храм прямо перед собой.

 
   Кто-то лизнул меня в губы.
   — Еще! — потребовала Саши… или, возможно, ее звали Элина.
   — Конечно, э-э… дорогая, — согласился я. Целуя ее, я продолжал думать, что мне рассказало бы продолжение сна.

 
   Снова поднимался я по склону. Последние закатные лучи окрашивали волосы Майаны в кроваво-красный цвет. Дорога упиралась в покосившуюся изгородь, примыкавшую к стене храма. Я толкнул калитку на проржавевших петлях и оказался в заваленном древним хламом, заросшем зеленью дворике.

 
   Кто-то ущипнул меня.
   — Еще! — пробормотала моя подруга.
   Я подумал, не перестарался ли Ториан, соря деньгами.
   — Это невозможно, — сердито буркнул я.
   Прошло несколько минут.
   — Все еще невозможно? — прошептала она.
   — Ты сама видишь, что нет, — ответил я тоже шепотом. — С чего это ты взяла?
   Я так и не досмотрел сон до конца.

 
   С рассветом я и Ториан стояли в толпе, собравшейся на Площади Тысячи Богов. Многие провели здесь всю ночь. Какой бы огромной ни была площадь, нас собралось здесь столько, что невозможно было пошевелиться. Я никогда-не думал, чтобы такое количество людей могло хранить такую тишину. Я слышал и ощущал дыхание стоявших вокруг меня людей, но других звуков не было. Стоило мне раствориться в толпе, как сердце мое переполнилось ее страхом и напряжением, и скоро я тоже потел от возбуждения. Ожидание казалось невыносимым — явился ли Балор, чтобы спасти нас, или он снова отверг жрицу? Та часть меня, что оставалась Омаром, знала ответ, но та, что стала Занадоном, — нет, а в эту предрассветную минуту я был Занадоном. Я дрожал от нетерпения как в лихорадке.
   Небо окрасилось голубым, готовясь к приходу солнца. Обитель Богини казалась на его фоне крошечной, а дверь ее — черной. Факелы погасли.
   Вверх по лестнице поползло круглое алое пятно — Нагьяк. За ним следовали две цепочки жрецов, за ними — градоправители, купцы, военные. Они поднимались мучительно медленно.
   Когда они приблизились к верхней площадке, в солнечных лучах вспыхнул золотой шлем Балора. Два орла сорвались с него и поплыли по небу. По толпе прокатился вздох. Все глаза были прикованы к Обители Богини в ожидании, кто же покажется из дверей.
   Никто не показывался. Когда верховный жрец достиг верха лестницы, миряне остановились и разошлись по краям ступеней, оставив посередине широкий проход. Простой народ на площади застонал в унисон, словно это была не толпа, а один огромный зверь. Цепочки жрецов продолжали движение, втягиваясь в темное отверстие двери.
   Луч солнца упал на золотую крышу, заставив ее вспыхнуть, как шлем Балора.
   Рассветную тишину разорвали пронзительные крики. Мы застонали снова.
   В дверях показались четверо молодых жрецов в ослепительно белых хламидах. Они несли женщину. Вот они подошли к краю лестницы… Вперед, назад, вперед, назад, ох…
   Падая, она успела крикнуть только раз, но крик оборвался, когда ее тело рухнуло на гранитные ступени далеко внизу. Оно катилось вниз, до самой площади, между двумя рядами зрителей, оставляя на ступенях кровавый след. Наш вой взметнулся до небес.
   Ториан больно пихнул меня под ребра. Я пошатнулся и вспомнил, кто я и что делаю в этой толпе. Я прекратил всхлипывать и вытер слезы.
   — Спасибо, — прошептал я, и мы поплелись с площади. Толпа молчала, слышались только сдавленное всхлипывание и шарканье ног, но страх и горе невидимым дымом повисли в воздухе. Балор снова не откликнулся на зов своего народа.
   Солнце заливало лучами Большой Проспект. День обещал выдаться жарче обычного.
   Следующая ночь была ночью молодой луны.

 
   Мы с Торианом как раз кончали завтракать у себя в комнате, когда появился Джаксиан. Как и накануне, борода его была посыпана пеплом, а правая нога — обнажена. Судя по его виду, он всю ночь не смыкал глаз. Его щеки ввалились, отчего нос казался еще длиннее. Глаза были красны, как вишни. Он рухнул в кресло и обиженно уставился на нас. Ториан не сказал ничего, но я ощущал его неприязнь к нашему бесхребетному союзнику.
   — Какие новости, господин? — спросил я.
   Джаксиан покачал головой:
   — Я н-не смог узнать н-ничего. Мой отец улыбается от уха до уха. Если это вам что-то говорит.
   — Значит, надо действовать очень быстро. Процессия начинается от городских ворот, верно? Как только мы убедимся в том, что ваша сестра…
   — Я н-не верю, что ваш п-план возможен! Т-там же охрана п-повсюду! В-вы чт-чт-чт… что, д-думаете, жрецы не учли возмж… возможности, что ее п-попытаются п-похитить или п-подменить?
   Он заикался даже сильнее обычного. Впрочем, я решил, что человеку, которому вскружила голову собственная сестра, можно простить небольшие слабости. Кара за кровосмешение обычно жестока так, как только можно вообразить — а некоторые люди отличаются прямо-таки ужасным воображением.
   — Честно говоря, я сомневаюсь, что жрецы думали о такой возможности, — искренне сказал я. — Подавляющее большинство их хранят нерушимую веру в Майану и Балора, как и вы хранили до тех пор, пока мы вас немного не просветили.
   Джаксиан свирепо покосился на меня:
   — Я до сих пор верю. И вам советую.
   Это никуда не годилось. Если он расторгнет наш союз, нас ждут большие неприятности. Очень большие неприятности.
   — Я верю в них, господин. И еще я верю в людское коварство.
   — Довольно. Заговор, о котором вы говорите, просто невозможен.
   — При всем моем уважении, господин, не вы ли говорили мне, что ни капельки не доверяете верховному жрецу Нагьяку?
   — Я верю в волшебство! Я верю в чудеса! — Джаксиан пронзил меня еще одним свирепым взглядом, потом устало потер глаза. — Я четыре раза б-был в Обители Б-Богини. Там нет никаких тайных ходов, о которых вы говорили. Стены сплошные, и п-пол — тоже. Статуя слишком в-велика, чтобы ее сдвинуть, но слишком мала, чтобы в ней б-был тайный ход. — Он посмотрел на меня, но не убедился в том, что убедил меня. — К-камни там длиной в п-полтора локтя! И п-примерно п-половину этого в ширину. П-потребуется целая фаланга, чтобы п-поднять хотя бы один, или д-дюжина верблюдов. И п-пол т-такой же.
   — Есть и другие способы маскировки. — Я загадочно улыбнулся… вспомнил улыбку Роша и сменил улыбку на более беззаботную.
   — Назови хотя бы один.
   — Вы принимали в расчет носилки? Жрица сидит на серебряном троне, а тот стоит на больших носилках. Когда-то я был знаком с иллюзионистом, который запросто спрятал бы там троих людей. Или одного Грамиана и пол-Фотия.
   Джаксиан нахмурился — я сморозил откровенную глупость.
   — Оказавшись в Обители, она сходит с носилок, и их уносят. Ее освобождают от украшений и наряда и оставляют нагой… ну, на ней остается пара прозрачных ленточек, но это все равно почти что ничего. Она остается там, перед б-богиней, в пустом зале, и с ней нет больше никого.
   Я избегал взгляда Ториана.
   — Должно быть что-то, — упрямо сказал я. — Разве ей не положено брачное ложе, чтобы искушать бога? Или она лежит на голом граните?
   — Жрецы наваливают кипу т-тамарисковых ветвей. Т-такова т-традиция. — Он помолчал. — Чертовски неудобно, если вы хотите знать м-мое мнение, — добавил он.
   — Значит, в нужную ночь тамариск приносят заранее, и Фотий прячется под ним!
   — Вздор! П-полная ч-чушь. — Впрочем, он не смотрел на меня. Так что убеждал, скорее, сам себя. Следующие же его слова подтвердили это. — И если даже я поверю в вашу т-теорию, я не верю, что мы можем сделать что-то!
   — На запад от храма, — сказал я, — чуть выше того места, где мы восстанавливали городскую стену, растет дерево с желтыми цветками. Заросшая колея поднимается от этого места к стене храма — это недалеко, вы, наверное, сами знаете. По левую руку от дороги находится заброшенный двор. В этом дворе лежит достаточно деревянных обломков, чтобы соорудить из них нехитрую стремянку. Возможно, там даже есть лестница — я не искал как следует.
   — Почему? — подозрительно спросил он.
   Художникам снятся сны, жрецы веруют, но крестьяне, солдаты и торговцы отличаются до обидного практичным, твердолобым взглядом на жизнь. Объяснить источник моей информации означало бы окончательно подорвать его веру в то, что я говорю.
   — Мой обыск был прерван, — устало объяснил я. — Под покровом темноты трое крепких мужчин с лестницей без труда ступень за ступенью поднимутся на верх храма. Если понадобится, Ториан может спустить вашу сестру на спине. Меня гораздо больше беспокоит то, куда мы отведем ее потом… господин.
   Джаксиан недоверчиво смотрел на меня. Ториан хранил безразличное спокойствие, но жилы на его руках вздулись, как корабельные канаты. Он, несомненно, тоже понимал безумие того, что я предлагаю. К счастью, он не произносил этого вслух — он начинал привыкать к тому, что от меня можно ожидать чего угодно.
   Джаксиан к этому не привык; Он деланно рассмеялся.
   — И как ты попадешь в Обитель Богини, чтобы расправиться с этим волшебным Фотием? Как ты вынесешь оттуда мою сестру? Факелы горят там всю ночь до утра. И полгорода собирается смотреть и молиться на площади. Любого входящего или выходящего можно будет легко увидеть на фоне светлого дверного проема!
   Я не имел намерения входить в Обитель с парадного входа, но и посвящать Джаксиана в свои замыслы я тоже не собирался. Я покопался в мозгу, надеясь найти хоть какую-нибудь завалящую идею.
   — Ближе к утру факелы выгорят, — сказал я наугад.
   — К этому времени мою сестру уже изнасилуют, а Фотий будет разгуливать в доспехах Балора.
   — Верно… Экая неприятность… Ну, я полагаю, человек вполне может пролезть в дверь ползком так, чтобы его не увидели с площади.
   На этот раз Джаксиан вместо ответа разразился потоком ругательств, каких я от него даже не ожидал. Его кормилице стоило бы почаще мыть ему рот в детстве. Выговорившись, он мрачно уставился в пол. Он обхватил себя руками как старуха, хотя руки у него были большие и волосатые, как у Ториана. Мы потеряли союзника, хотя, возможно, так было даже безопаснее. В конце концов он заговорил, обращаясь на этот раз к Ториану: