Если этот вождь враждует с Торвардом, то его появление можно обратить себе на пользу. Но если это какой-нибудь его друг и союзник, то дело плохо. У Торварда есть побратим – Роллауг, конунг Хэдмарланда. Торвард мог вызвать его с войском к себе на помощь, до земли хэдмаров отсюда даже ближе, чем до самого Фьялленланда.
Так кто это? И что теперь делать? Бьярни был вовсе не намерен ввязываться в ненужную схватку и проливать кровь, если есть возможность без этого обойтись.
– Не медли, риг, – намекнул Фиахна. – Они не готовы сражаться, мы перебьем их всех!
– Подожди. – Бьярни качнул головой. – Не стоит убивать людей, которые еще могут оказаться нашими союзниками.
– Что?
– Это не Торвард конунг. И это не фьялли.
– Откуда ты знаешь? – с подозрением спросил Фиахна.
– Я узнал бы его корабли. А эти я вижу в первый раз.
– Как можно узнать корабли? Эти громадины все одинаковые!
– Ничего подобного. Они такие же разные, как люди, и даже не обязательно смотреть в лицо, то есть на передний штевень, чтобы отличить один от другого. Размер, очертания, окраска, украшения… Есть много признаков, но сейчас недосуг их объяснять. Главное – я должен выяснить, что это за люди. Если удастся заключить с ними союз, то мы приобретем поистине неоценимую помощь. У них есть корабли, с которыми мы сможем напасть на Торварда прямо там, где он сейчас. Мы сможем разом перевезти всех людей, которых собрали.
– Постой! – Фиахна тронул его за локоть. – Так это не Торвард конунг? Получается, он вовсе и не приходил на Ивленн? Так, может, у него и в мыслях нет на нас нападать, так зачем мы будем…
– Ядрить твою в корень! – Бьярни хлопнул себя по бедрам и чуть ли не впервые в жизни от души выругался в присутствии знатных, уважаемых людей. При этом ему снова вспомнился Торвард, никогда и ни при ком не стеснявшийся в выражениях, и Бьярни понял, почему у конунга так часто возникает желание облегчить душу. – Опять те же штаны, только завязка на боку! Если Торвард еще не пришел, это не значит, что он и не придет! Да, может, он прямо сейчас поднимает паруса! Ветер-то западный! Он, может быть, переждал эту непогоду у себя на Клионне или на Снатхе, а теперь будет здесь уже завтра – с многочисленным, свежим, отдохнувшим войском. И мы должны быть благодарны этим людям, – он кивнул в долину, – которые побудили нас собрать войско! Хотя бы уже поэтому мы должны дать им возможность остаться в живых.
– А я что говорил! – Фиахна усмехнулся и окинул стоявших вокруг людей значительным взглядом. – Волков не травят волками! Лохланнцы вступаются друг за друга!
– Ты не прав, Фиахна мак Матах, – возразил ему Брехан. Теперь, когда тот уже не был королем, знатные люди были не обязаны всегда с ним соглашаться. – Мы не раз наблюдали, какая сильная вражда порой кипит между разными лохланнскими вождями – порой они ненавидят друг друга гораздо сильнее, чем нас. Ведь к нам многие из них попадают впервые, а друг с другом их иногда связывает многолетняя кровная вражда. Бывает так, что, обнаружив возле наших берегов своих же соплеменников, они от ярости забывают и про нас, и про добычу, и ожесточенно кидаются в схватку между собой. Не раз и не два уже случалось так, что благодаря союзу с одним лохланнским вождем риги Зеленых островов уберегали свою землю от разорения и даже увеличивали свои владения. Разве ты не помнишь, как королева Айлен взяла в плен Кольбейна по прозвищу Большая Секира, после того как его корабль выбросило бурей на наш остров? Тогда он был обессилен и ранен, но королева дала ему возможность восстановить силы, и он не только защитил Ивленн от нападения со Снатхи, но и привез королеве богатые дары в благодарность за доброту и гостеприимство. Разве ты не помнишь, как в другой раз она сама вышла навстречу другому вождю, Транду сыну Гудмунда, и предложила ему плату за то, что он будет охранять наши берега и получать содержание и подарки, не проливая крови? От Транда ярла она даже родила сына, и, не умри тот маленьким, сейчас у тебя имелся бы единокровный брат, наполовину лохланнец! Королева Айлен была мудрой и смелой женщиной. Потому земля Ивленн и процветала под ее управлением. Она хорошо знала, что перед овечьим стадом именно другой волк будет еще более яростным и непримиримым противником волку, чем сторожевые псы. И мы поддержим короля Бьярни. Если он желает попытаться заключить союз с этими людьми – это следует сделать.
Ободренный поддержкой, Бьярни приказал начать подготовку. И этим же вечером, пока не стемнело, его дружина показалась у края долины. Он взял с собой своих кваргов и около полусотни уладов – из тех, кто был наиболее хорошо вооружен и производил наиболее грозное впечатление. Остальные получили приказ разжечь побольше костров: если сэвейги послали наблюдателей на холмы, то в соседней долине их глазам предстанет целое море огней и огромное войско. Люди и кони есть, и кто в сумерках и суете подсчитает, одна тысяча там или все три?
Завидев большую готовую к бою дружину, сэвейги вскочили с мест и принялись поспешно вооружаться. К тому времени, как Бьярни со своими людьми приблизился, они уже выстроили «стену щитов», прикрывая свои корабли и готовые отразить первый натиск. Но Бьярни приказал нести впереди себя белый щит – знак мира, хорошо известный и понятный сэвейгам. И те не оставили призыв к миру без внимания: когда Бьярни приближался, копья и стрелы в него не летели. Сдвинув щиты и напряженно глядя поверх кромок, сэвейги, кто бы они ни были, молча ждали.
– Здесь риг Бьярни, сын Дельбхаэм, внук Миада из Дома Клионн, повелитель острова Ивленн, – объявил Брехан мак Ллид, первым приблизившись к стене щитов. – Он хочет говорить с вами, лохланнцы. Кто ваш предводитель?
– Это я! – Один из воинов шагнул вперед. – Мое имя Эдельгард ярл, сын Рамвальда, конунга кваргов.
Бьярни едва сдержал возглас: этот человек, которого он и сам уже выделил среди окружающих, сразу показался ему знакомым. И теперь, когда тот назвался, Бьярни его вспомнил.
Высокий, с такими широкими плечами, что голова по сравнению с ними казалась маленькой, Эдельгард ярл, мужчина лет тридцати, светловолосый, с небольшой русой бородкой, выглядел одним из сильнейших воинов своей дружины, к тому же привлекал взгляд богатством снаряжения и оружия. Бьярни не сразу узнал его под полумаской шлема, украшенной чернением и позолотой, но вспомнил даже его голос, когда тот заговорил. В то время, когда Бьярни был всего лишь сыном рабыни, отец, разумеется, никогда не брал его с собой, собираясь в Винденэс, но Эдельгард ярл несколько раз гостил в усадьбе Камберг, а в первую зиму после женитьбы приезжал даже с женой. И теперь Бьярни отчетливо его вспомнил.
И онемел, не в силах поверить в такую неожиданную удачу. Нет, не зря и Элит, и Эалайд, дочь Боадага, говорили, что боги любят его. Никого лучше, чем Эдельгард ярл, Бьярни и нарочно не смог бы сюда пригласить. Он даже не сразу справился с собой и нашел подходящие слова. А улады уже бросали на него настойчивые вопросительные взгляды, не зная, говорит ли ему что-нибудь это имя – и что именно говорит.
– Приветствую тебя, Эдельгард ярл, – произнес Бьярни и тут же поправился: – Эдельгард сын Рамвальда. – Конунгом или ярлом человека называет тот, над кем он в этом качестве имеет власть, а Бьярни сейчас сам был королем и находился на земле, подвластной ему самому. – Опусти руку, сжимающую меч. Здесь тебе и твоим людям не грозит вражда, если только вы не станете сами искать ее после того, что я тебе поведаю. А тебе очень нужно это узнать.
– Ты говоришь на языке сэвейгов так, будто и сам сэвейг, – с удивлением ответил Эдельгард ярл. – Больше того – так говорят у нас на Квартинге.
– Я родился на Квартинге, и ты отлично знаешь мой род. Я – сын Сигмунда сына Арнора из Камбифьорда. Камберг – наша усадьба, где ты не раз гостил, однажды даже с женой, фру Оддрун. Но моей матерью была Дельбхаэм, дочь рига Миада с острова Клионн, поэтому я добился руки королевы Фиал и теперь правлю здесь, на острове Ивленн.
Помедлив, Эдельгард ярл расстегнул ремень, снял шлем и передал его оруженосцу. Бьярни сделал то же, и они стали рассматривать друг друга, подойдя ближе еще на несколько шагов. Телохранители Эдельгарда и Бьярни подошли тоже, с факелами в руках, освещая место беседы вождей.
– Сигмунд Пестрый? – повторил Эдельгард ярл. – Из Камберга? Я знаю этого человека, но у него было лишь двое сыновей, и оба они погибли этой зимой от рук одного и того же врага…
– Я – третий его сын. И я уже пытался отомстить тому врагу, который погубил моих братьев. Если ты со времен йоля бывал в Винденэсе, то мог слышать там об этом.
– Я бывал в Винденэсе! – со сдержанной злобой отозвался Эдельгард ярл. – И я слышал, какие дела там произошли в мое отсутствие! И я пришел сюда, чтобы найти моего врага – Торварда сына Торбранда, конунга фьяллей!
– У нас с тобой один и тот же враг. Тот, кто убил моих братьев, оскорбил твоего отца и твой дом. Ты пришел на Зеленые острова, чтобы найти его?
– Да! Я знал, что он где-то здесь этим летом! Проклятая буря не давала нам высадиться целых пять дней! Скажи: на вашем острове его нет?
– Его нет здесь, но я знаю, где его найти.
– И ты скажешь мне?
– Более того, я пойду вместе с тобой, если будет на то воля богов.
Далее беседа вождей продолжалась в просторном шатре, покрытом кожами, который для Бьярни поставили на лугу. Эдельгард ярл принял его приглашение, и вскоре они уже сидели вместе, каждый в окружении своих приближенных, вокруг пылающего огня. Принесли пиво, жарили мясо. Эдельгард ярл рассказал, что еще прошлым летом начал поход в Западные моря, прошел по Козьим островам, одержав там немало побед и взяв добычу, а потом ушел на Эриу. Там он зимовал со своей дружиной, захватив брох одного из местных королей, а весной отправился назад в Винденэс, чтобы продать там пленных и отвезти домой добычу. И узнал, что случилось на йоле, когда он отсутствовал и некому было постоять за честь дома: как Торвард конунг оскорблял своими домогательствами сестру его жены, как сидел мрачный, портя людям настроение на праздничных пирах, как поссорился с Вемундом сыном Сигмунда и убил его, как его люди устроили побоище прямо во дворе конунговой усадьбы, нарушив самые священные законы, требующие мира во время йоля и середины лета. Как чуть не убил Рамвальда конунга и сделал его заложником своей безопасности до самого ухода.
Рассказывая об этом, Эдельгард ярл чуть не рычал от злости, и Бьярни его понимал.
– Но ты не пробовал напасть на Фьялленланд, пока его нет дома? – спросил он, поскольку сам на месте ярла, обладающего значительными силами, непременно попытался бы это сделать. – Ведь от Винденэса в Западные моря твой путь лежал мимо его берегов.
– Я хотел найти его самого и идти на его землю, уже имея в мешке его голову, – мрачно бросил Эдельгард. – И на обратном пути отсюда я непременно зайду в Аскефьорд! Эйрёд конунг из Тиммерланда, сам Бергвид Черная Шкура бывали там в прошлом году, но он успел вернуться и отбросил их. А если он расстанется с головой, то от его возвращения прочим фьяллям уже будет не много толку!
Бьярни заметил досаду, мелькнувшую на лице Эдельгарда при этих словах, и понял, что его собеседник чего-то недоговаривает. Вероятно, он все же подходил к бурым скалам Фьялленланда под красным щитом войны, но ведь Торвард конунг увел с собой в море не всех мужчин, способных сражаться.
Но углубляться в этот предмет Бьярни не стал. В конце концов, Эдельгард ярл прав: когда они покончат с самим Торвардом здесь, разорять в отместку его землю будет легче.
Эдельгард ярл с готовностью согласился на все предложения Бьярни. Он лишь выговорил себе право первого поединка с Торвардом, и весь его вид выражал убеждение, что второго поединка не понадобится. Бьярни сначала уступил, а потом пожалел об этом: ведь Торвард убил двоих его братьев, то есть его, Бьярни, право на месть было более весомым. Уступил он из привычного убеждения, что сын и наследник Рамвальда конунга выше его по положению и имеет преимущественное право, – и только потом сообразил, что сам тоже происходит из королевского рода и, более того, уже правит, носит титул короля, а не ярла, который в странах Морского Пути имели наследники престола. Но слово сказано, и брать его назад поздно.
Да и к тому же он, Бьярни, с Торвардом уже бился. Эдельгард ярл еще нет. Вот и пусть попробует.
Договорились выступить через несколько дней, когда люди Эдельгарда отдохнут, исправят повреждения своих кораблей и снова будут готовы к походу. И теперь, имея в руках целое войско в тысячу человек и союзника-сэвейга с дружиной на шести боевых кораблях, Бьярни ни на миг не сомневался в грядущей победе.
Глава 5
Элит пришла в бруг Айлестар ближе к вечеру, когда в нижнем помещении башни уже готовили ужин. Не желая сидеть на полу, «как собаки», сэвейги сколотили скамьи и привычные для себя высокие столы, так что брох приобрел странный для уладов вид, но зато фьялли теперь чувствовали себя здесь почти как дома.
– Ну, что? – спросил ее Торвард, которого она встретила еще во дворе.
Элит молча покачала головой и пошла в грианан. Вся ее стройная, гибкая фигура выглядела поникшей и усталой.
Торвард посмотрел ей вслед, подумал и пошел за девушкой. В последнее время Элит свободно ходила где хотела и покидала брох без сопровождения. Торвард уже не считал ее пленницей, и, если бы она однажды не вернулась, он, пожалуй, огорчился бы, но посчитал бы ее в своем праве. Но она всегда возвращалась в бруг Айлестар просто потому, что здесь жила.
Элит сидела на лежанке, уронив руки на колени. Торвард подошел, положил ладонь ей на голову и прижал к своему боку. Помочь ей в ее трудностях он никак не мог, но в душе верил, что все как-нибудь образуется. Уже год живя и даже одерживая победы под гнетом самого страшного проклятья, он считал, что и другие проклятья преодолеть как-нибудь да можно.
– Молчит? – спросил он.
Элит вздохнула. Уже несколько дней она ходила на поляну у священного источника Двух Богов, проводила обряды очищения, приносила искупительные жертвы – но источник молчал. После того как на поляне пролилась кровь и был убит Даохан, сила покинула источник и Элит больше не видела лиц богов в игре золотых песчинок на его дне.
– Я видела сегодня… Каллеах, – наконец выговорила она.
– Кальях? – Торвард знал это имя таким, как его произносят на Козьих островах. – Старуху? И что это значит?
– Я видела Старуху в источнике. Сейчас это… моя мать, – Элит с трудом выговорила это и даже положила ладонь себе на горло, словно ее что-то душило. – Она совсем состарилась. Она стала такой дряхлой… что может умереть…
– Разве богини умирают?
– Великая Богиня, чьего истинного имени не знаем даже мы, посвященные, бессмертна. Но ее малые воплощения, богини и духи земель и источников, смертны. Проклятье Даохана прервало связь моей матери с Великой Богиней. Ее еще можно было восстановить. Но теперь, когда Даохан мертв, восстановит ее только сам Каладболг.
– Она говорила с тобой?
– Очень мало. Ей теперь трудно говорить. Если бы ты знал… – Элит подняла голову, жалея, что не может передать Торварду всю красоту и прелесть Клионы Белых Холмов. – А теперь ее имя – Каллеах. И если она умрет, то умрет и вся земля Клионн. Здесь будет бесплодная пустыня и камни. А потом она погрузится в море – туда, откуда вышла.
– Ну, кабы знать! – Торвард виновато развел руками. – Если бы я знал, что этот урод тебе нужен живым, я бы его взял живым.
– Но я не думала, что он может погибнуть. И еще так скоро.
– Он сам тоже не думал. Иначе не стал бы такие дела затевать. Вдвоем с этой рыжей…
Доказать участие в заговоре Тейне-Де так и не удалось: люди Даохана, попавшие в плен, ничего об этом не знали. По знаку Даохана им надлежало поджечь заранее сложенные на холмах костры – по цепочке сигнал был бы передан на остров Банбу, и оттуда подошло бы войско, чтобы обрушиться на сэвейгов, потрясенных и растерянных после смерти вождя. Но Торвард был уверен в ее участии и не желал видеть дочь Брикрена. Прочие фьялли открыто ненавидели «рыжую ведьму», и Торвард ради ее собственной безопасности вынужден был держать деву под замком. И Тейне-Де сидела запертая в погребе, дожидаясь, пока приедет риг Брикрен с пятью кумалами выкупа.
– Но мать сказала мне… – несмело начала Элит, снизу вверх глядя на Торварда.
– Что сказала?
– Что…
– Конунг! – В дверь снаружи стукнули, и послышался голос Аринлейва. – Конунг, извини, но ты не мог бы выйти поскорее?
– Заходи, – разрешил Торвард.
Аринлейв приоткрыл дверь, осторожно просунул голову и убедился, что тут не происходит ничего такого, что нельзя видеть посторонним. Потом вошел и продолжал:
– Извини, конунг, если помешал. Но там Эйк приехал, из Хьёртова десятка. На берегу куррахи Биле Буады, и его самого привезли.
– Его привезли? – Торвард поднял брови. – Что это значит? Он живой вообще?
– Он, говорят, тяжело ранен и не может ходить. Его вынесли из курраха на носилках. И он передал, что излечить его можешь только ты.
– Я? – изумился Торвард. – Ничего себе лекаря нашел!
Как всякий воин, Торвард умел перевязывать раны и вправлять кости, если это вообще было возможно, но не отличался в этом никакими особыми умениями. Лучшими лекарями в его дружине считались Сёльви и Виндир Травник. А что до преданий о том, что-де истинному конунгу достаточно наложить на больного руки, чтобы тот исцелился, то их Торвард всегда считал выдумками. Как он в таких случаях говорил, от наложения его тяжелой руки гораздо чаще умирали, чем выздоравливали.
– Да он, Хьёрт, сам толком ничего не понял. На пальцах, небось, объяснялся. Короче, спрашивает, пускать ли их сюда. Их немного, десятков пять.
– Да пусть едут. – Торвард пожал плечами. – Договаривались ведь.
Аринлейв ушел, а Торвард снова погладил Элит по голове. Она внимательно смотрела на него.
– Ну, и что сказала твоя мать? – спросил он, все-таки вспомнив, о чем они говорили перед этим.
– Она говорила, что я должна стать женой Брикрена, – вздохнула Элит. – Тогда он соберет под своей властью все пять Зеленых островов, станет ард-ригом, Светлый Луг благословит его владеть Каменным Троном. И, возможно, с помощью Луга он доберется до Каладболга… Когда ты уйдешь отсюда.
– А ты хочешь стать женой Брикрена?
Торвард спросил это совершенно спокойно, без малейших признаков досады или ревности. Он знал, что чуть раньше или чуть позже действительно уйдет с Зеленых островов, а Элит останется здесь. Он знал, что их будущее не связано, но не испытывал по этому поводу особого горя. Элит была прекрасна, как мечта любого мужчины, но и сейчас, как в день их первой встречи, при виде нее Торварда не покидало впечатление, что он общается не просто с женщиной, а с чем-то гораздо большим. Она всегда была нежна и ласкова с ним, но он не мог ни проникнуть в ее мысли, ни понять их. Она шла навстречу его желаниям с такой страстью, которой он только мог пожелать, и каждая частичка ее прекрасного тела была словно создана для того, чтобы дарить блаженство. Но даже в его объятиях она продолжала жить в своем особом мире и мощный любовный пыл Торварда направляла на какие-то свои непостижимые цели. Даже понимая это, он не мог противиться своему влечению к ней, но каждый раз снова проходил по грани бездны и его наслаждение было смешано с ужасом близкой смерти. Видимо, с ней иначе нельзя.
А жить с богиней всю жизнь он не собирался. При всех своих выдающихся качествах Торвард сын Торбранда был просто человеком и хотел видеть рядом с собой подругу, которая никогда не превратится в белую телку с красными ушами. Такую же, как он, земную женщину, выросшую и воспитанную в тех же понятиях, которая будет любить его сильнее всего на свете и только в нем видеть друга, мужа и бога. В его мыслях все чаще всплывали лица девушек из Аскефьорда – Сэлы из Дымной Горы, ее сестры Хильделинд, Альвы, Торы, Рунлауг из Висячей Скалы, сестры Хедлейва… Торвард видел перед собой их милые лица, знакомые почти всю жизнь, вспоминал их улыбки, их ласки, не скрывающие никаких задних мыслей и расчетов, и его нестерпимо тянуло домой, в Аскефьорд – где серые волны бьются о высокие бурые скалы, где козы, пасущиеся на скальных уступах, забредают иной раз на дерновые крыши низеньких домишек. Где все выражаются по-простому, где старики помнят его маленьким. Где когда-то он, двухлетний мальчик, едва умеющий ходить без поддержки, уже отчаянно лупил какой-то легонькой палочкой по сверкающему клинку, который ему с улыбкой подставлял кто-то из мужчин – может, отец, может, Рагнар или Эрнольв, а может, и еще кто-то из дружины, неважно. Где встречная девушка никак не может оказаться гостьей из Иного мира. По крайней мере, случаев таких еще не было…
– Нет, я не хочу становиться женой Брикрена, – со вздохом сказала Элит. – Но я должна спасти мою землю и мою мать. Если не найдется другого выхода, то я должна буду помочь Брикрену, чтобы он помог мне. Но если его рана так тяжела, что он до сих пор не оправился…
– Да, кстати! Мы с ним были ранены в один день, но я уже вот! – Торвард развел руки, словно показывая свою вернувшуюся мощь. – Семь раз сегодня вытянул! – не удержавшись, похвастался он, хотя Элит едва ли поняла, о чем это. – А его на носилках привезли! Что-то я пока не вижу достойного противника для Красного Короля Холмов!
– А я, кажется, вижу… – прошептала Элит.
– Что?
Не расслышав, Торвард наклонился к ней. Элит обхватила его за шею и припала к губам, Торвард сел на лежанку и обнял ее. Он не мог разрешить ее трудности, но если девушка не против такого утешения, то он всегда готов был ей его предложить.
Риг Брикрен Биле Буада прибыл в бруг Айлестар через два дня. Его везли по реке, но приходилось часто делать остановки и выносить раненого на берег, чтобы он отдохнул. В бруг его тоже доставили на носилках. Торвард встречал знатного гостя еще во дворе – имея целью не столько оказать честь тому, кто сейчас во всем от него зависел, но просто посмотреть на него при ясном свете дня.
Вид Брикрена говорил о том, что он и впрямь болен. Во время их первой встречи Торварду показалось, что ригу Снатхи где-то сорок с небольшим, но сейчас он выглядел на все пятьдесят. Его лицо с крупными чертами побледнело, морщины углубились, под глазами набухли мешки, в рыжеватых волосах блестела седина. Полулежа на носилках, он выглядел старой развалиной, и Торвард мельком отметил, что этот дряхлый пень в мужья Элит и в спасители Клионы никак не годится.
Сама Элит тоже спустилась из грианана и встретила гостя, сидя на королевском ложе рядом со своим дедом, движимая то ли любопытством, то ли желанием оказать честь тому, кто, возможно, ей еще пригодится. Может быть, его нынешний вид ее разочаровал – она ведь запомнила Брикрена цветущим, полным сил зрелым мужчиной, но она никак этого не показала, и лицо ее выражало невозмутимую приветливость.
Торвард беседовал с гостем, сидя на троне правителя Клионна. Сейчас, в красной шелковой рубахе, с тяжелыми золотыми браслетами на обеих руках, с заплетенными в две косы волосами, с мечом у пояса, он вполне соответствовал этому высокому месту. Брикрена с его носилками положили на пол перед троном, и тому хорошо были видны две гривны из толстого золотого прута на груди Торварда – прекрасно знакомые ригу Снатхи, ибо раньше эти украшения принадлежали его второму сыну Лойдиру. Узнав их, Брикрен отвел глаза. Торвард имел полное право предъявлять врагу доказательства своей удачи, а соблюдай фьялленландский конунг обычаи уладов, Брикрен увидел бы здесь не украшения, а головы своего сына и его побратимов – знаменитых «троих на цепи». Сама серебряная цепь с прикрепленными к ней тремя поясами лежала тут же, небрежно брошенная к подножию трона.
– Должно быть, очень весомая причина подвигла тебя пуститься в такой трудный путь, когда твое здоровье оставляет желать лучшего, – заметил Торвард после первых приветствий.
Он с любопытством рассматривал гостя, и по его невозмутимому, вполне дружелюбному лицу никто не заподозрил бы, что в последний раз перед этим они с собеседником пытались убить друг друга – и оба едва не преуспели в этом. Против Брикрена лично он ничего не имел, и, раз уж сейчас у них не было причин драться и бывший противник, напротив, искал мира, Торвард готов был отнестись к нему вполне по-дружески. Не забывая, однако, плодами своих побед указать нынешнее соотношение сил.
– Да, весомая причина погнала меня в путь, и ты узнаешь о ней, – ответил риг Снатхи. Видно было, что лежать беспомощным больным перед недавним врагом для него тяжело и унизительно и что он с трудом сохраняет спокойствие. – Узнаешь, поскольку это касается тебя. Приходится мне просить тебя… Без твоей помощи мне уже не бывать здоровым.
– Но что такое? Я не лекарь, а у вас на Зеленых островах умельцев полным-полно. Я тоже был ранен и даже чуть не умер, но меня вылечила твоя дочь Тейне-Де. Которую, кстати, я за пять кумалов серебром верну тебе такой же чистой и непорочной, какой она родилась на свет. Ну, если кто до меня постарался, то за это я не в ответе… – пробормотал Торвард и сделал Хавгану уже привычный тому знак, что это переводить не надо. – Я сейчас же велю привести ее. – И он кивнул Сёльви, у которого хранился ключ от погреба. – Эта сведущая в лечении дева быстро поставит тебя на ноги. Ведь у тебя ранена нога, я так понял?