Бьярни вовсе не находил себя забавным – кажется, он песен не поет, на пирах не пляшет, «лживые саги» не рассказывает и стихов не слагает. Однако Торвард ясно видел, как причудливо обходится судьба с сыном Дельбхаэм, и это казалось ему весьма забавным.
– Забирай свою девку так, без драки, – продолжал он. – Я тебе ее просто продам. За марку серебра. Девка молодая, собой ничего, с мужиками не валялась, если не врет, и я ее не трогал, для тебя, дурака, берег. Да и не нравится она мне. – Он ухмыльнулся. – Марку за нее заплатить можно, я сильно не заламываю. Она ведь не дочь рига, как твоя мать, чтобы запрашивать за нее целых три!
И до Бьярни стало доходить, что положение и впрямь складывается забавное. Причем создал его своими руками именно Торвард конунг. И Бьярни почувствовал чуть ли не любовь к этому человеку, который приготовил для него такую полную, роскошную, упоительную месть за все прошлые унижения. Ингебьёрг отвергла его сватовство, потому что он – сын рабыни. Теперь она сама – такая же рабыня, и именно он, Бьярни, покупает ее, но по цене в три раза ниже, чем была заплачена когда-то за его мать – ту самую, из-за которой знатная дева его презирала. А Ингебьёрг не дочь короля и трех марок не стоит!
И он робко улыбнулся. Не осознавая этого, он смотрел на Торварда сияющими глазами, и этот человек, который так странно себя вел и выражался так не по-королевски, уже казался ему чуть ли не лучшим на свете. Представ перед ним впервые как злой и жестокий враг, конунг фьяллей в итоге действительно сделал ему столько добра, сколько не сделал ни один друг или родственник!
Глянув в толпу женщин, Бьярни заметил там Ингебьёрг – но остановил взгляд на лице Раннвейг.
– А как же вторая девушка? – с замиранием сердца спросил он. Если Раннвейг Торвард откажется ему продать, то снова станет для него самым ненавистным человеком на свете! – Раннвейг? Та, что приехала с ней?
– Раннвейг? – Торвард тоже нашел ее в толпе, словно не был уверен, о ком идет речь. – А что Раннвейг? Я ее в плен не брал. Она сама пожелала последовать за мной, то есть за своей сестрой, конечно. Она, я так понял, была побочной хозяйской дочерью, от рабыни, вроде тебя… А хозяина мы убили – ну, так получилось. Сидел бы смирно, не огреб бы секирой по голове. Короче, со смертью хозяина его побочные дети от рабынь получают свободу. Такой закон есть даже у нас, грубых и неучтивых фьяллей. У вас тоже есть? – Бьярни кивнул. – А не было бы, так я бы сам дал ей свободу, потому что она вела себя как свободная женщина! Она заслужила быть свободной. И если она теперь пожелает пойти с тобой, заодно с Ингебьёрг или как там, то мне и в голову не придет ее удерживать. А захочет остаться – тоже не выгоню. Хорошей женщине в доме всегда место найдется!
И Торвард дружески подмигнул Раннвейг, отчего та смутилась и опустила глаза. Но против воли на губы ее просилась улыбка.
– Правда, у нас есть еще один закон, – продолжал Торвард, и Бьярни, с трудом оторвав глаза от Раннвейг, снова посмотрел на него. – Если свободный человек желает жениться на чужой рабыне, то он просто приходит к ее хозяину и при свидетелях говорит: так, мол, и так, хочу жениться на твоей рабыне, продай мне ее – и дает двенадцать эйриров. Любая рабыня, хороша она или плоха, в таком случае стоит полторы марки. И хозяин не имеет права ни повышать цену, ни отказываться от сделки. Хватай, дескать, двенадцать эйриров в зубы и не мешай чужому счастью. И отдать ее обязан прямо сейчас. А то ведь бывают такие уроды: как узнают, что на женщину в их доме кто-то глаз положил, то в постель потащат, даже если раньше на нее и не глядели. Из одной вредности. Но уж тогда и жених обязан в течение месяца свадьбу справить, иначе рабыня просто становится свободной. Ну, к чему я тебе все это рассказываю? Если ты покупаешь Ингебьёрг просто так, то с тебя марка. А если в жены, то двенадцать эйриров. Решай.
– С меня марка, – без раздумий ответил Бьярни. – Я покупаю ее просто так. Мне не жалко лишних полмарки, потому что я все равно возьму с ее родни в десять раз дороже. Но я не собираюсь брать на себя обязательства насчет этой женитьбы.
Смотрел он при этом на Раннвейг. Она тоже смотрела на него: на лице ее отражалось некоторое смущение, поскольку она вовсе не привыкла, чтобы ее благородную сестру унижали, торговали ее свободой и честью у всех на глазах. Но она тоже понимала, что Бьярни имеет право на эту месть: месть за свои прежние унижения, что он претерпел от этой девушки, которую теперь покупает «просто так»! А взгляд Бьярни, обращенный на саму Раннвейг, был так значителен и выражал такое ясное чувство, что сердце замирало от восторга и неверия в собственное счастье.
Торвард наблюдал за всем, слегка усмехаясь. Проклятье все еще сказывалось: он собирался вызвать в Бьярни вражду, а вышло опять все наоборот – вроде как доброе дело ему сделал!
– А как же ты? – Бьярни вспомнил, с чего все начиналось. – Если тебе нужно со мной подраться, чтобы…
– А! – Торвард махнул рукой. – Чтобы из нашей драки для меня вышел толк, мне надо, чтобы ты не мечом на меня махал, а чтобы ты меня ненавидел. Помахаться я и со своими могу. – Он кивнул на своих телохранителей, которые, сидя вчетвером плечом к плечу, производили весьма внушительное и грозное впечатление. – А ненавидеть меня у тебя уже не получится, ты ведь человек приличный, по тебе это сразу видно, и не будешь ненавидеть того, кто тебе что-то хорошее сделал. Да и не хочу я, чтобы ты меня ненавидел, – подумав, добавил он. – Как-то я уже к тебе привык… да и вообще… Мне как-то в последнее время полегчало. Уже нет такого желания на людей бросаться, как было полгода назад. Я думаю, это из-за Элит.
– Элит? – Это имя было словно солнечный луч, и Бьярни улыбнулся.
– Она ведь богиня. Богиня острова Эльтенн… – Торвард слегка прищурился, и видно было, что ему большое удовольствие доставляют воспоминания о новом прекрасном острове и о той, чье пленительное тело и ясное лицо он видел в очертаниях его равнин и холмов, в блеске его ручьев и яркой пестроте цветов. – Я через нее с Богиней примирился – мы с ней жару давали лихо, даже Богине должно было понравиться! – Торвард усмехнулся, а Бьярни отвел глаза. – И мне теперь легче. Уже второй месяц легче. Не думаю, что это совсем все, но уже можно жить и почти не мешать при этом жить другим.
– Я желаю, чтобы ты как можно скорее справился со всем этим, – негромко и искренне произнес Бьярни. – И принес при этом как можно меньше вреда людям. Не ради них даже об этом говорю, а ради тебя самого. Чем меньше ты принесешь зла, тем легче Богине будет окончательно с тобой примириться.
– Ладно мне советы давать! – Торвард небрежно отмахнулся. – Пока в этой шкуре не побываешь, не поймешь, как тут можно жить и как нельзя.
Бьярни не возражал. Что тут возразить? Никто на свете не поможет Торварду делом или советом так, как он сам поможет себе.
– А вместо драки ты мне сделай вот что, – продолжал Торвард. – Я хочу, чтобы ты сейчас съездил в Винденэс и от моего имени поговорил с Рамвальдом конунгом. Его сын, Эдельгард ярл, у меня. И я готов вернуть его за достойный выкуп, за клятву забыть прошлые обиды и не чинить препятствий фьялленландским торговцам в Винденэсе. Я тут подумал, что незачем мне самому ездить в Винденэс на осенние торги, лучше я выкуп за Эдельгард ярла возьму не серебром, а товарами. Я приглашаю доверенных людей Рамвальда конунга приехать ко мне сюда и привезти хлеб, лен, мед, еще кое-что – ты потом поговори с Лофтом, это мой управитель, он расскажет, чего и сколько мне нужно. Пусть привозят сюда и забирают Эдельгарда ярла. Берешься?
– Конечно. А девушек ты отдашь мне, когда твое поручение будет выполнено?
– Да нет, хоть сейчас забирай. Ты же приличный человек, не обманешь. По тебе это сразу видно! – И Торвард улыбнулся, глядя на Бьярни почти с сочувствием. Ибо понимал, что порядочность, хоть и успокаивает душу, порой создает человеку много лишних сложностей.
– Торвард конунг! – Ульв сын Ивара вдруг поднялся на ноги. Он был бледен, как береста, и на его обычно самоуверенном и насмешливом лице отражалось жестокое волнение. – А если я… если я… с согласия Бьярни, которое, я надеюсь, он мне даст… я предложу тебе двенадцать эйриров серебром за Ингебьёрг дочь Халльгрима, ты примешь их у меня?
Через несколько дней Бьярни со спутниками собрался восвояси. С ним уезжали обе девушки, и если Раннвейг вся лучилась счастьем, то Ингебьёрг по-прежнему держалась холодно и замкнуто. Сейчас она была собственностью Ульва сына Ивара, который тоже когда-то сватался к ней и тоже был отвергнут, и не менее чем через месяц должна была состояться ее свадьба, после которой она снова станет свободной женщиной. Правда, свободной она через месяц стала бы и без свадьбы, но Ингебьёрг понимала, что после этих приключений, пленений и продажи она теперь сто лет не дождется больше ни одного хоть сколько-нибудь стоящего жениха. Ни красота, ни приданое не помогут. Поэтому она насильственной улыбкой отвечала на попытки Ульва заговорить с ней – Раннвейг убеждала ее, что Ульв не пытается «купить сокровище по дешевке», а почти жертвует собой, собираясь прикрыть ее бесчестье своим именем и ввести в свой дом как хозяйку. И что надменное презрение не прибавит ей чести, зато очень помешает миру в будущей семье. В конце концов, и Ингебьёрг тоже хотела быть счастливой.
– И передай от меня привет твоей рыженькой сестре! – Прощаясь на причале под старыми соснами, Торвард подмигнул Бьярни. – Вот она была вполне в моем вкусе. Она примет от меня какой-нибудь подарок в возмещение того, что я ее… очень сильно напугал?
– Примет, я думаю. Ты… – Бьярни посмотрел на Торварда со сложным выражением осуждения и безнадежности: он не мог осуждать человека, который такими странными, но действенными способами если не исправлял, то хотя бы возмещал приносимое им зло. – Йора очень… сильно страдала из-за того, что по хараду ходили слухи, будто ты ее обесчестил. Мы не могли доказать, что это не так, а слухи шли из Коровьей Лужайки, от Ингебьёрг и ее брата. Но теперь сама Ингебьёрг оказалась в том же положении, больше того – целый месяц жила у тебя в доме, и теперь-то в хараде ни одной собаке не придет в голову усомниться, что весь этот месяц она согревала твое ложе. Так что ты сам же отомстил за Йору, за то зло, которое ей причинил. Если бы ты ее обесчестил на самом деле, то на выкуп должен был бы ей марку золота. Но поскольку ты всего лишь… напугал ее, как ты говоришь, то я думаю, хватит просто какого-нибудь маленького подарка. Наверное, ей было бы приятно получить… вот такую вещь.
Обернувшись, он почтительно указал на фру Сэлу, которая, уже без ребенка, стояла поодаль рядом с своей невесткой, фру Дер Грейне. Под застежкой ее платья висел на ремешке красивый гребень резной кости, отделанный золотом, изготовлением которых славится Фьялленланд. Примерно так Бьярни и Йора в детстве представляли себе гребень королевы Дагмары, которая якобы потеряла его на Гребневой горе и который они так мечтали там найти!
Торвард бросил Сэле один взгляд, и она тут же отвязала гребень от застежки. В большом или в малом, воля Торварда конунга всеми его приближенными выполнялась беспрекословно.
– Я тебе другой подарю, – шепнул ей Торвард, принимая гребень из рук Сэлы, и она только двинула бровями: подумаешь, какая важность!
– Держи! – Торвард вручил подарок Бьярни, и тот взял его, радуясь, что вовремя вспомнил.
«Синий Змей» столкнули в воду, и Торвард, не провожая его, в окружении своих людей пошел по тропе вверх, обратно к Аскегорду. В душе его царил покой, и он надеялся, что этого покоя ему хватит хотя бы до весны. Весной опять проснется беспокойство, его опять потянет за моря, чтобы снова искать испытаний и проверять на прочность свою удачу.
Вспоминая Бьярни, он улыбался, только сейчас поняв, чем этот рыжий парень, сын кварга и уладки, знатного хёвдинга и рабыни королевской крови, так ему понравился – тем, что Торвард нашел в нем сходство с самим собой. И вовсе не то, что матери их обоих считались чужеземными рабынями, будучи гораздо выше родом, чем их хозяева. Каждый из них отправился в поход на запад через море, по древней дороге посвящений, чтобы сразиться со своим драконом. Для Бьярни таким драконом стал Торвард – и он убил дракона, победив вражду. Но для самого Торварда бой с драконом был еще далеко не закончен. «Ты стал мной – во мне ты убиваешь себя!»– сказал ему истекающий кровью Красный Король Холмов. И Торвард знал, что старого-себя он должен убить, как бы ни было это тяжело и больно, чтобы дать место себе-новому. Чтобы снова заслужить любовь той богини, что приходила к нему во сне. И неважно, в каком обличии она придет наяву – королевы или рыбачки, жительницей этого или Иного мира. Он был готов принять ее какой угодно – ведь только она поможет Дракону Восточного моря окончательно сбросить драконью шкуру и стать господином своей судьбы.
Пояснительный словарь
Список сокращений
СЭ – «Старшая Эдда»
МЭ – «Младшая Эдда»
КМ – Кеннет Медоуз, «Магия рун»
Аннун – потусторонний мир.
Асгард – небесная крепость, место обитания богов-асов (см.). Буквально означает «ограда асов». В нем находится множество прекрасных чертогов, в которых обитают боги. Асгард окружен высокой каменной стеной, построенной великаном, и ведет в него радужный мост Биврёст, непреодолимый для врагов.
Асы – род богов, предмет основного культа Древней Скандинавии. В союзе с ними выступает другой божественный род – ваны (см.). Главой асов является Один, а прочие – в основном его дети и внуки.
Бальдр – второй сын Одина. «О нем можно сказать только доброе. Он лучше всех, и все его прославляют. Так он прекрасен лицом и так светел, что исходит от него сияние. Он самый мудрый из асов, самый красноречивый и благостный. Он живет в месте, что зовется Брейдаблик, на небесах. В этом месте не может быть никакого порока…» (МЭ) Был убит слепым Хёдом стрелой из побега омелы и остался у Хель, несмотря на попытки вызволить его. Видимо, в его образе отразились культовые жертвоприношения: Бальдр – «умирающий и воскресающий бог», известный всем мифологиям, символ ежегодно обновляющейся растительности. Бальдру было посвящено воскресенье.
Белая бронза – вероятно, сплав меди с серебром. Этот металл обладал способностью служить чем-то вроде магической «прокладки» между миром людей и Иным миром, поэтому гости из Иного мира приходят в обуви из белой бронзы или даже приплывают на ладьях из этого металла.
Бельтан – один из главных годовых кельтских праздников, отмечался 1 мая, был посвящен возрождению жизненных сил природы после зимнего сна. Знаменовал собой начало лета. Иначе назывался Праздником Костров, поскольку разводилось множество костров.
Берсерк – буквально «медвежья шкура», или «медвежья рубашка». Так называли могучего воина, способного во время битвы приходить в исступление (впадать в «боевое безумие»), когда сила его увеличивалась многократно и он не замечал боли. Про одного берсерка рассказывают, что он сражался со стрелой в спине. В исступленном состоянии берсерк отождествлял себя со зверем – волком или медведем. Достоверно не известно, было ли это явление результатом тренировок или видом психического расстройства. Есть также сведения, что берсерки приходили в это состояние с помощью специальных наркотических средств. Стать берсерком мог не каждый. Конунги считали нужным иметь в числе своей дружины берсерков, но обыкновенные люди предпочитали избегать общения с ними, поскольку, судя по сагам, «беспризорный» берсерк представлял большую опасность для окружающих, а справиться с ним было очень трудно.
Битва Деревьев – древняя валлийская поэма о сражении деревьев, вызванном колдовством, содержит заклинания и прочие магические знания.
Боадаг – редко употребляемое имя древнекельтского короля Иного мира.
Бонд – мелкий землевладелец, лично свободный.
Брисингов ожерелье – сокровище, изготовленное для Фрейи карликами, которых звали Брисинги.
Брох – круглая каменная башня, часто двухэтажная, распространенная у древних кельтов.
Бруг – усадьба, замок.
Бруиден – нечто вроде постоялого двора, который содержат люди, давшие обет гостеприимства.
Брюнхильд дочь Будли – героиня сказаний о Сигурде. Она была валькирией, но за ослушание Один уколол ее «шипом сна» и погрузил в многолетний сон, после которого она должна была выйти замуж. Сигурд одолел огненную стену и ограду из щитов, за которыми она спала на вершине горы, рассек мечом ее кольчугу и разрушил чары сна. Они полюбили друг друга, но колдунья Гримхильд чарами заставила Сигурда забыть об этой любви и сосватать Брюнхильд для его побратима Гуннара, ради чего Сигурд «поменялся с Гуннаром обличьями». Сам Сигурд женился на Гудрун, сестре Гуннара. Брюнхильд не простила обмана и спустя годы заставила мужа погубить Сигурда. После этого она взошла на его погребальный костер и покончила с собой. Есть мнение, что встреча Сигурда с Брюнхильд отражает мифологическое представление о встрече человека с высшей, «женской» стороной его натуры, которая дарит ему божественную мудрость. Вероятно, первоначальный сюжет описывал встречу человека с духом-покровителем в его духовном путешествии, а любовная линия в отношениях Сигурда и Брюнхильд появилась позднее, когда первоначальный смысл сюжета оказался забыт.
Валхалла – небесный чертог Одина, где собираются павшие воины. «Великое множество там народу, а будет и того больше, хоть и этого покажется мало, когда придет Волк. Но сколько бы ни было людей в Валгалле, всегда хватает им мяса вепря по имени Сэхримнир. Каждый день его варят, а к вечеру он снова цел». (МЭ) В Валхалле пятьсот сорок дверей, и из каждой в день битвы с Волком выйдут восемьсот воинов.
Валькирии – воинственные небесные девы, подчиненные Одину. МЭ называет их имена: Христ, Мист, Хильд, Труд, Регинлейв и т. д. «Один шлет их во все сражения, они избирают тех, кто должен пасть, и решают исход сражения. Гунн, Рота и младшая норна по имени Скульд всякий раз скачут на поле брани и выбирают, кому пасть в битве, и решают ее исход». Согласно сказаниям, валькирии могли быть дочерьми земных конунгов и вступать в брак со смертными. Разделение валькирий по родам (Девы Молний, Гроз, Сумерек и Рассвета) является плодом фантазии автора.
Вёлунд – герой сказания, чудесный кузнец-полубог. Назван сыном конунга финнов, а еще властителем альвов, но неизвестно, на каком основании. О судьбе его рассказывает «Песнь о Вёлунде». Вёлунд и два его брата раздобыли себе в жены валькирий, но через семь лет жизни валькирии покинули их и братья отправились на поиски. Вёлунд выковал чудесное золотое кольцо, предназначенное для его жены Сванхвит. Но конунг Нидуд завладел кольцом и захватил в плен самого Вёлунда, которого заставил работать на себя. Но Вёлунд сумел отомстить: хитростью он заманил к себе и убил двух сыновей Нидуда, а дочь его Бодвильд, которой досталось кольцо Сванхвит, обесчестил. После этого Вёлунд улетел с острова, где его держали «на крыльях», неизвестно каким образом. Видимо, в образе его отразился древний «культурный герой», отец наук и ремесел, своеобразный древнегерманский Прометей. Но есть и другие мнения о его мифологической природе.
Властелин Битв, Всеотец, Властитель Богов – имена Одина. Их было у него так много, что перечислить все нет никакой возможности.
«Волчий месяц» – февраль.
Воспитатель – наставник, который приставлялся к детям знатного человека, как мальчикам, так и девочкам. Мог быть выбран из собственных домочадцев. Если же ребенка отдавали воспитывать на сторону, то выбор определялся общественным положением; была даже пословица: «Кто кому воспитывает ребенка, тот из двоих и младший». Один конунг ухитрился как бы между прочим посадить своего сына на колени к другому конунгу, и тем самым он формально закрепил свое главенство и право собирать с того дань.
Гончие Псы, Гончие Аннуна – псы Иного мира, которые гонятся за оленем из потустороннего мира, побуждая его бежать, чтобы олень принес в мир бога Нового года. Они прибывают в мир людей в момент зимнего солнцестояния, и погоня их продолжается до Самхейна, когда бог Старого года возвращается в потусторонний мир, из которого вышел, для нового рождения.
Грайне – героиня древнекельтского сказания, бежала с возлюбленным и была вынуждена долго скрываться с ним в лесах, спасаясь от преследования. Возможно, за этим образом скрывается древняя богиня солнца или плодородия, поскольку конфликт между старым и молодым претендентом на любовь красавицы восходит к древнейшим мифам о борьбе бога Старого года с богом Нового года.
Грендель – чудовищный оборотень, великан из древнего германского эпоса, приходивший ночью в королевские покои, чтобы пожирать спящих.
Грианан – «солнечный покой» – верхнее помещение башни, в которой живут женщины.
Гривна – шейное украшение, обычно из драгоценных металлов. Могло служить признаком знатного происхождения или высокого положения человека.
Гридница – центральное помещение в доме знатного человека, своеобразный приемный зал, место пиров и собраний. Русское слово «гридница» происходит от скандинавского слова «грид», означавшего «дом для дружины».
Дану – богиня-мать древних кельтов, праматерь всех богов.
День Поминания Умерших – 7 января, последний день праздников Середины Зимы.
Дисы – низшие женские божества, духи-покровители плодородия.
Дреки – букв. «дракон»; большой боевой корабль с изображением змеи или дракона на переднем штевне. В литературе этот тип часто называют драккаром, но здесь, возможно, множественное число «дрекар» было ошибочно принято за название самого типа.
Дренги – молодые воины из низшего слоя дружины.
«Жаркий месяц» – конец июля – август.
Затмение Богов – конец мира, при котором великаны и чудовища уничтожат большинство богов и людей. Уцелеют немногие, от которых пойдут новые роды, но обновленный мир будет прекрасным и счастливым. Хлеба в нем будут вырастать без посевов, и на землю вернется погибший когда-то Бальдр.
Иггдрасиль – см. Мировой Ясень.
Йоль – праздник зимнего солнцеворота. В современной Скандинавии этим словом обозначают Рождество.
Йомфру – обращение к девушке знатного происхождения.
Карлы – см. свартальвы.
Кённинги – поэтические обозначения, род метафоры. Кённинг мужчины строится из имени какого-либо бога или названия дерева мужского рода в сочетании с названием какого-либо предмета из области действия мужчины. Например: ясень копья, Бальдр битвы, клен корабля. Кённинг женщины строится по тому же принципу: имя богини или дерева женского рода в сочетании с предметом из женской области деятельности: Фрейя пряжи, береза нарядов, ветвь покрывала. Кённингами также могут обозначаться другие понятия: битва – «пляска валькирий», корабль – «волк моря», лес – «море оленей», море – «поле сельди» и т. д. Простые кённинги – двусловные, но они могли состоять из трех, четырех и более слов, которые шли цепочкой, поясняя одно другое (Тор волка поля китов – мужчина, так как поле китов – море, волк моря – корабль, Тор корабля – воин). Составление и разгадывание кённингов служило своеобразным «интеллектуальным развлечением».
Конунг – князь, племенной и военный вождь, власть которого могла быть наследственной.
Котел Возрождения – одно из легендарных сокровищ древних кельтов: котел возрождения принадлежал богу Иного мира (Дагде) и возрождал к жизни убитых, погружаемых в него.
Куррах – лодка, сплетенная из прутьев и обтянутая коровьими шкурами, употреблялась древними кельтами, которые на них ухитрялись проделывать весьма далекие путешествия.
Кюна – королева, жена конунга. Слово «кюна» введено автором и образовано из древнескандинавского слова со значением просто «женщина», так как подлинное слово «дроттнинг» до крайности неудобно использовать в русском языке.
Лангскип – «длинный корабль», название в основном боевых кораблей, имевших узкую и вытянутую форму.
Лет-Н-Айл – «другая сторона» – еще одно название Иного мира.
«Лживая сага» – сага фантастического содержания, не претендующая, в отличие от саги вообще, на правдоподобие.
Локи – так называемый Коварный Ас, бог огня, воплощение лжи и коварства. Сказания изобилуют эпизодами, в которых Локи сначала навлекает на богов множество неприятностей, а потом с помощью своего хитроумия избавляет от них. Стал отцом трех чудовищ, будущих губителей мира: Фенрира Волка, Мирового Змея и Хель, повелительницы мертвых. В наказание за пакости был прикован богами к скале, а богиня Скади в порядке мести за своего отца, погубленного Локи, повесила над ним ядовитую змею. Жена Локи Сигюн стоит рядом и держит над ним чашу, в которую капает змеиный яд. Когда Сигюн отходит выплеснуть чашу, капли яда капают на Локи и он корчится: от этого происходят землетрясения.
Локоть – мера длины, 44 см.
Лугус (Луг) – один из наиболее значительных кельтских богов, бог света, искусств и ремесел.
Мананнан – морской бог кельтов, ассоциировался с путешествиями в Иной мир, колдовством и чародейством.
Марка – мера веса, обычно для драгоценных металлов, около 215 г.
Мимир – древний великан, хранитель источника, в котором сокрыты знания и мудрость.
Мировой Змей – чудовищный змей, сын Локи. Он лежит на дне моря и так велик, что обвивает всю землю и сам себя кусает за хвост. Тор однажды пытался сразиться с ним, но он же будет его противником и убийцей в последней битве при конце мира: «Тор умертвил Мирового Змея, но, отойдя на девять шагов, он падает наземь мертвым, отравленный ядом Змея». (МЭ)