Замысел был неплох, но братья не пошли ему навстречу.
– Мы тоже – воины! – надменно ответил Фиаха, переглянувшись с улыбающейся королевой. Похоже, ее даже забавляла горячность гостя, и она ничуть не сомневалась, что все будет так, как считает нужным она. – Когда прихожу я в боевой пыл, не хватает даже трех чанов холодной воды, чтобы охладить его, и не опускается меч в моей руке, пока останется передо мной хоть один враг! Если лохланнцы придут сюда – головы их вождей украсят ворота бруга Мис-Бенн, как то было в обычае у наших предков. Но мы не покинем свою цветущую землю и вооружимся лишь тогда, когда враги будут у наших берегов. Ибо последним вооружается не тот, кто трусливее, а тот, чье рождение выше!
– Но вы…
– А нашей земле ничего не грозит, – с безмятежной улыбкой продолжала королева Этайн. – Ибо могучие чары оберегают остров Ивленн.
Должно быть, она намекала на своего отца-колдуна. Любопытно, а риг Фиаха знает, что у него за тесть?
– Но позапрошлым летом эти чары вам не слишком помогли, – возразил Бьярни. – Когда сюда явились разом и Торвард конунг, и неведомый Вальгейр. Вас спасла случайность!
– Теперь мы закончим эту беседу, Бьярни сын Дельбхаэм, – с той же приветливой улыбкой произнесла Этайн. – Мы выслушали твои речи и дали тебе ответ. Ты можешь быть нашим гостем, пока найдешь нужным, но пусть уста твои больше не упоминают об этой войне.
– Благодарю вас за гостеприимство, достойное вашего высокого рода, а также твоей красоты, королева, – ответил Бьярни с такой язвительностью, что даже Ульв бросил на него удивленный и завистливый взгляд. А Бьярни почти с удовольствием вообразил, как изменилось бы и какой злобой налилось бы прекрасное лицо Этайн, если бы она знала, что ему все о ней известно.
Короли снова принялись пить, и Бьярни опрокинул целый кубок пива, не чувствуя ни крепости, ни вкуса. На хозяев он старался не смотреть и весь кипел от досады и негодования. Даже Торвард конунг сейчас казался ему более близким и приятным человеком, чем эти двое: злой, наглый, но прямой и честный, конунг фьяллей в мыслях был далек от всякой подлости и всего, чего хотел, добивался собственными силами и не жалея собственной крови. А не ждал, пока сильные соперники перебьют друг друга, чтобы потом завладеть всей добычей и перебраться через кровавое море, не замочив даже краешек плаща. Уж наверное, он, сын ведьмы, не позволил бы вертеть собой другой ведьме, которая украла красоту, как нарядное платье, у истинной хозяйки!
Гости на пиру, особенно Брехан и Эадха, бросали на него понимающие и сочувствующие взгляды. Бьярни видел, что на королеву Этайн они смотрят без восхищения и любви, и догадывался, что эти двое охотно поддержали бы его, но не могут идти против воли своих королей.
На ночь кваргов устроили в гостевом доме, здесь же, возле броха. Не доверяя хозяевам, Бьярни распорядился выставить дозоры внутри дома и всем держать оружие под рукой. Еще раз и еще он мысленно благословлял дочерей Боадага, подаривших им оружие и красивую одежду. Хорош бы он был, предстань он перед этими двумя в пропотевшей, пропыленной рубахе и с пустыми руками!
– Все хорошо вроде, еще бы красотку под бок, как там, где птички пели! – мечтал Ивар хёльд, взбивая свежее сено, которым набили для них тюфяки.
И Бьярни подумал, что и сам был бы не прочь каждую ночь проводить в доме дочерей Боадага – при условии, конечно, что все будет заканчиваться так же благополучно. Пожалуй, если бы у него было время немного привыкнуть к Эалайд, он уже не так оробел бы… ну и что из того, что она выглядит как Элит? Он уже почти не замечал этого сходства, под знакомой внешностью видя совсем другую женщину… совсем другую, но по-своему не менее привлекательную. Ворочаясь, он думал: а помнит ли она обо мне? Вспоминает ли она последнюю встречу? Но кто может представить мысли существа, живущего в Ином мире, его чувства, предпочтения и ценности? Может, она смеется над глупым смертным. А может, думает о нем не больше, чем человек думает о комаре, который вчера пожужжал над ухом да и сгинул.
И все же, несмотря на весьма здравые опасения, Бьярни жаждал новой встречи, невольно воображал, как она могла бы сложиться… и больше не собирался робеть перед Эалайд. «…Ибо скромность твоя поистине равна твоей доблести, что так редко встречается среди героев Лет-Н-Айла и мира людей, – говорила она, и у Бьярни становилось тепло на сердце, когда он вспоминал об этом. – Твоя судьба оборачивает к твоей пользе все, что с тобой происходит, даже когда тебе кажется, что из этих дурных дел не может вырасти ничего хорошего. Ты родился рабом, но можешь стать королем. И я, Эалайд дочь Боадага, помогу тебе в этом, если ты поможешь мне…» Воспоминание об этих словах наполняло его силами, снимало усталость от всего пережитого за последние полгода, заставляло смотреть в будущее с надеждой. В ее лице сама судьба обласкала его и обнадежила, словно старалась внушить стойкость. Не опускать руки, грести, пока хватит сил. И может, добрая судьба даст ему какую-нибудь возможность… Уже только в благодарность за это стоило постараться, чтобы помочь ей. Тем более что этим он поможет и самому себе.
Глава 2
Наутро Бьярни испросил у братьев-королей разрешение отправиться в лес на охоту. Расчет его был прост: прямо сюда, в королевский бруг, Эалайд едва ли придет, а сейчас ему необходим ее совет. Короли позволили: им тоже не улыбалось кормить из своих запасов почти три десятка чужаков. Пусть сами что-нибудь добудут.
Не зная местности, кварги весь день проблуждали по холмам и рощам. Бьярни совершенно не заботился о том, куда они направляются. Иной мир – такая вещь, что объявиться может где угодно, было бы на то желание его обитателей. А хотя бы один из них сейчас должен ждать встречи с ним – и сам Бьярни ждал, волнуясь, будто у них с Эалайд назначено любовное свидание. Каждый миг промедления заставлял сердце сжиматься от разочарования и непонятной боли. Неужели он ошибается и она не придет? Или все это ему приснилось?
Ночевать они остались в лесу.
– А вот бы снова… – Асгрим сын Вандиля с намеком подмигнул Ивару. – Правда, хёльд?
– Да уж молчи! – махнул рукой Фарульв Умный. – Не надо к себе звать Иной мир, а не то потом от него не отделаешься!
И он будто напророчил. Отойдя в сторонку по важному делу, Берг Борода вернулся очень быстро.
– Эй, вы чего там расселись? – крикнул он своим спутникам, которые разжигали костер и собирались варить мясо. – Тут совсем рядом опять этот дом, мы всего ничего до него не дошли!
Теперь уже никто не удивился ни появлению бруидена, ни тому обстоятельству, что уже в третий раз один и тот же дом предстает перед ними на новом месте.
– Привет тебе, красавица! – Ивар хёльд как знакомую приветствовал девушку с внешностью Элит, стоявшую на пороге. – А где же твои сестры? Неужели сегодня они не удостоят нас чести видеть их прекрасные лица?
Бьярни молчал, глядя на хозяйку бродячего бруидена. Она все-таки появилась, но сейчас он так отчетливо видел ее иномирную природу, которая словно просвечивало сквозь человеческое тело, что не решился даже прикоснуться к руке, которую она ему протянула.
– Я видел ее, – сказал он наконец. – Ты прекрасна.
Едва ли кто-нибудь уловил бы смысл в этой странной речи, но Эалайд его поняла и улыбнулась.
– Я вижу, ты убедился в моей правоте, – сказала она. – Зайди же в дом, и я расскажу тебе то, чего ты еще не знаешь.
В бруидене шло веселье: кварги ели свинину, которая уже была поджарена и только ожидала, когда в нее вопьются чьи-нибудь соскучившиеся по достойной работе зубы, и пили пиво, которое само появлялось в кубках, не требуя даже бегать за ним к бочонку. Прекрасные дочери Боадага прохаживались между столами, смеялись, потом одна из них принялась петь, а две другие – танцевать на свободном пространстве перед очагом. Глядя на ловкие движения их стройных, соблазнительных тел, гости забывали даже жевать. А Бьярни подумал, что этой ночью ни один из его спутников не будет обманут в своих ожиданиях, а как это выйдет – лучше не спрашивать.
Что же до него самого, то его прежняя смелость куда-то испарилась. Он-то гораздо лучше прочих осознавал, что происходит и кто перед ним.
К счастью, сегодня Эалайд не делала никаких смущающих намеков.
– Теперь ты знаешь, что наши цели едины, – говорила она. – Готов ли ты помочь мне и тем самым помочь себе?
– Я готов помочь тебе, даже если мне самому от этого не будет ровно никакой выгоды, – искренне отвечал Бьярни. – Я не хочу, чтобы злая женщина пользовалась твоей красотой и тем скрывала от всех свое истинное мерзкое лицо – то, которого она заслуживает. Она заразила своей подлостью весь Ивленн, и не случайно я заметил, что урожаи на полях бедны, а скот ослаблен болезнями.
– Урожаи хороши, а молоко обильно, когда король правит справедливо и честно, не уклоняясь от следования законам и древним обычаям. Если же нарушена Правда Короля, то бедствия ожидают страну. Риг Фиаха взял в жены дурную женщину и во всем подчиняется ей – пока Правда Короля не вернется, не будет истинного благополучия на земле богини Ивил. А это важно и для тебя. Почему – я скажу тебе позже.
– Я знаю и сам. – Бьярни вздохнул. – Ослабленная земля, не способная помочь себе, едва ли сможет помочь другим.
– Пусть так. – Эалайд улыбнулась, но Бьярни видел, что она еще не сказала всего.
– Как мне найти этого колдуна?
– Найти его нетрудно. Его брох стоит на грани миров, и наш бруиден тоже. Ты всего лишь пройдешь через ту дверь, – Эалайд показала на один из выходов, – и окажешься прямо перед брохом Хир-Туаим.
– И что я должен делать дальше?
– Я появлюсь, когда будет нужно, и помогу тебе. Я не могу все время быть там с тобой, потому что Кадарн учует мое присутствие. А ты не рожден на этой земле, поэтому неподвластен всем ее чарам. А сейчас отдыхай, и да будет спокоен твой сон.
Эалайд пошла к двери. Бьярни протянул руку ей вслед, хотел что-то сказать – и промолчал. Она все время менялась: была то игривой, как юная девушка, то лукавой, то спокойной и мудрой. Он не успевал к ней приспособиться, но чувствовал, что им все больше овладевает влечение к этому странному существу – к той, которую он, по сути, никогда еще не видел. Ведь ее облик на Этайн был все равно что чужое платье, не дающее представления о внешности настоящей хозяйки. Ведь только душа оживляет черты и делает лицо живым и настоящим. А какая она – душа Эалайд, дочери Боадага?
Проснувшись утром, Бьярни сразу увидел открытую дверь, а за дверью – долину. Поодаль возвышалась каменная башня-брох: круглая, без дверей, с несколькими маленькими окнами на самой верхушке, с крышей, покрытой каким-то серым металлом вроде свинца. Вчера, когда они вошли в бруиден через эту же самую дверь, позади них ничего такого не наблюдалось.
– Опять морок! – определил Ивар хёльд. – Бьярни, я начинаю думать, что мы зря ввязались в это дело. Может быть, в погребе у фьяллей нам было бы лучше. Мы не на острове Ивленн, мы в какой-то зачарованной стране. Нам все это мерещится. Если бы у нас был корабль, я бы сказал, что нам следует немедленно начать искать дорогу домой.
– Дорога домой лежит через эту дверь. – Бьярни показал в сторону башни. – Но просто так вернуться мы уже не сможем, даже если бы у нас и был наш корабль.
– Почему же?
– Мы слишком глубоко увязли в здешних чудесах. Если бы мы сейчас просто сели на корабль и отплыли, то счастья дома мы не нашли бы. Наши души остались бы здесь, и мы всю жизнь прожили бы в тоске по ним. А чтобы вернуться по-настоящему, мы должны сделать то, чего от нас хотят богини Зеленых островов.
– И чего же они хотят?
– Избавить их от фьяллей. А для этого надо набраться сил. И силы у меня будут, если мы сначала заставим хозяина той башни оттуда убраться.
– Я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. – Ивар хёльд пожал плечами. – Потому что я, честно говоря, очень мало что понимаю.
Завтрак уже ждал на столах, поэтому приготовления к выходу много времени не заняли. Вскоре кварги один за другим прошли через дверь, ведущую к башне, и стали спускаться в долину. Бьярни оглянулся. Едва Свейн Лосось, шедший последним, перешагнул порог, как бруиден стал таять в воздухе. И вот от него уже нет и следа – будто и не было здесь никакого дома, ореховых кустов и источников…
Кварги приблизились к башне и стали осматривать ее со всех сторон. Башня казалась необитаемой – ни людей, ни собак, ни пасущихся коз, ни брошенной возле дверей корзины. Не было даже самих дверей, будто обитатели башни проникают прямо через окна. По воздуху.
– Что будем делать? – спросил Ивар. В странах Морского Пути ничего подобного не строили, и кварги не имели никакого опыта в захвате высоких каменных сооружений.
– А-а-а! – вдруг заорал Альрик Дикий, единственный на всю дружину человек с задатками берсерка. Не дожидаясь, что решат вожди, он внезапно кинулся бегом к башне, потрясая секирой и продолговатым подаренным щитом.
Замерев, кварги смотрели, как он мчится по зеленой траве и прыжками взбирается на холм, на котором стояла башня. Бум-м-м! – облаченная в уладский шлем с бронзовыми накладками голова Альрика гулко и звонко впечаталась в каменную кладку. Вместо того чтобы проскочить сквозь морок, Альрик наткнулся на весьма ощутимое препятствие, упал и покатился назад, вниз по склону холма, громыхая щитом и продолжая орать.
У подножия он наконец остановился и стал разбирать спутанные конечности. Несмотря на тревогу, дружина к тому времени уже хохотала взахлеб, сгибаясь пополам и утирая слезы, – уж больно потешно выглядел это неудавшийся наскок. Альрик приплелся назад; теперь вид у него был не такой воинственный, глаза он жмурил и потирал ушибленный лоб.
– Ну, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что это не морок и башня настоящая! – смеясь, утешал его Ивар хёльд и хлопал по плечу. – Ничего, Альрик, мы не забудем твоего подвига. На досуге я даже сложу стихи! Что-нибудь вроде… э-э-э…
Дуб опоры шлема
Шлемом гром извергнул…
– Уж это точно, что дуб! – хохотали хирдманы, не слишком сведущие в искусстве кённинга.
– Теперь я буду звать тебя Альрик Башня! – усмехнулся Ульв. – А в качестве подарка можешь рассматривать то, что, хоть башню ты не пробил, свою голову, кажется, тоже.
Отсмеявшись, кварги взяли оружие на изготовку и обошли брох со всех сторон. Дверей в нем действительно не было, а тропа, подходящая к самому подножию холма, на этом подножии и кончалась.
Однако долина позади башни выглядела обитаемой: ее пересекала довольно широкая тропа, а на траве везде виднелись коровьи лепешки, как подсохшие, так и совсем свежие. Даже коза, привязанная к колышку, белела в отдалении. И Бьярни послал двух человек на соседний холм – посмотреть, не видно ли оттуда чего любопытного.
Поднявшись на холм, Торир Упряжка и Гисли Лось сразу же увидели много всего. А именно: в дальнем конце долины теснились глиняные хижины деревни, а по дороге двигалось нечто, что с некоторой натяжкой можно было посчитать за вооруженный отряд. Человек двадцать, снаряженных копьями, топорами и длинными иглами нагрудных застежек, сбившись в кучу, видимо, от страха, направлялись в сторону башни.
Вернувшись бегом, хирдманы подняли тревогу. Бьярни мигом выстроил людей, велев образовать плотную «стену щитов»: оказавшиеся во втором ряду выставили из-за щитов копья, в третьем – мигом наложили стрелы. Ульв, обрадованный возможностью совершить подвиги, взмахнул секирой и собирался издать боевой клич.
Но коварный враг спутал все расчеты. Увидев перед собой целое войско, как им казалось, местные замерли, как будто наткнувшись на невидимую стену, несколько мгновений выпученными глазами разглядывали своих противников, а потом разом развернулись и бросились бежать!
– Э-э… Вы куда? Стойте! Стойте, сволочи! – заорал Ульв, от удивления чуть не подавившись своим боевым кличем.
Но беглецы то ли его не поняли, то ли не пожелали подчиняться. Кварги растерялись: за побежденным врагом можно гнаться в битве, но до битвы?
– Всем стоять! – заорал Бьярни, видя, как дрогнула «стена щитов» в охотничьем азарте. – Не двигаться! Не ломать строй!
Но он был не прав, заподозрив в этом бегстве воинскую хитрость. Улады убегали на полном серьезе, и их можно было понять. Ни на ком из них не было шлемов или защитного снаряжения, хотя бы самого простого, в виде кожаной рубашки с нашитыми железными бляшками. Из оружия он успел разглядеть только копья и топоры, но с короткой рукоятью и едва ли очень опасные в бою.
Ульв в запале пустился было вдогонку, потом бросил копье вслед убегающим и действительно попал в ногу одному из самых последних. Тот упал, а остальные продолжали бежать и вскоре скрылись за холмом.
В ярости метнув свою секиру в землю, Ульв стал ругаться – что, конечно же, очень прояснило положение и помогло делу.
– Ну вот! – Ивар хёльд развел руками. – Зря мы показались все сразу. Если бы нас было поменьше, может, они бы приняли бой?
– А что, если они нас заманивают? – предположил осторожный Альвгрим. – И за тем холмом, – он показал грязным пальцем, – их сидит втрое больше, чем здесь было? Эти улады, говорят, такие хитрецы, что только держись.
– Ну пойдемте спросим вон того! – Кари Треска торопился следом за Ульвом, который уже подошел к раненому и для острастки пнул его под ребра. Раненый вскрикнул.
– Погоди, дай мы его расспросим! – остановил его Бьярни. – Надо же нам хоть что-то выяснить! Кто вы такие? – по-уладски спросил он у раненого, простого пастуха по виду.
Вид у того был испуганный, одеждой ему служила рубаха из некрашеной сермяги, ноги были босы, а валявшееся рядом простое копье тоже не поражало качеством стали и красотой отделки.
– Я… нет, не убивайте меня, не убивайте! – бормотал он.
– Никто тебя не убивает! – успокоил его Бьярни. – Ну-ка, отвечай, как тебя зовут?
– Иодхан с-сын Селлаха, – пробормотал раненый.
– Откуда ты?
– Из Луиб-Туима. Там. Деревня. – Он кивнул на холм. – Вы – духи? Вас послал Кадарн Многомудрый, да?
– Кто послал? Какие духи? – от удивления Бьярни повторил это на языке сэвейгов, и Ульв тут же схватился за меч:
– Что, этот кусок дерьма – дух?
– Да нет, нет! Ты что, не видишь? Он из деревни, там, за холмом. Так кто, ты говоришь, нас послал? – обратился он к пленнику.
– К-кадарн Многомудрый. Он… Мы… – Иодхан сглатывал и никак не мог собраться с мыслями. – Мы не хотели… его убивать. Мы хотели только… поговорить… потому что две трети – это очень много, нам самим нечего есть. Мы сами не можем, мы не выживем, если две трети, ведь еще подать ригу, и нам не останется… Мы хотели поговорить, чтобы одна треть, как раньше, а если мало, то пусть забирает Блатахтову Пустошь, там все равно никто не живет… А то он говорит, что не будет защищать реку и тогда нас разграбят лохланнцы…
Тут он кое-что сообразил, окинул своих собеседников взглядом, а потом зажмурился, закрыл голову руками и спрятался в траве, насколько это возможно для того, кто все-таки не жучок и даже не мышка-полевка. Свирепый вид Ульва с секирой наготове его особенно впечатлил, а Бьярни усиленно соображал, что же означает вся эта путаная речь. Помнится, королева Этайн намекала, что остров Ивленн защищают чары Кадарна. Не очень-то красиво по отношению к его жителям, как этот бедняга, будет лишить их этой защиты. Но только так можно вынудить братьев-ригов вступить в войну. А Кадарн, похоже, запрашивает за свои услуги слишком дорого, что тоже на руку Бьярни.
– Почему вы должны что-то давать этому Кадарну?
– Потому что он сильный колдун и может с любым сделать что захочет. Он потребовал, чтобы мы давали ему две трети всего молока, сыра, и шерсти, и мяса. Он защищает округу и не дает лохланнцам подниматься по реке. Теперь, когда лохланнцы захватили все другие острова, кроме нашего, их сила возросла, и Кадарн требует две трети всего – ему, стало быть, теперь тяжелее их сдерживать. А мы хотели поговорить с ним, чтобы он брал, как раньше, одну треть. А он, выходит, не стал нас защищать, вот вы и пришли… Вы же лохланнцы? Или все-таки духи?
– Дошло наконец! – вздохнул Бьярни и, обернувшись к своим, перевел: – Колдун, с которым мы пришли воевать, собирает с местных дань, но зажадничал и потребовал больше, чем они могут дать. Они вооружились и пошли с ним разбираться. А тут увидели нас и решили, что мы – духи, которых он вызвал на подмогу.
Бьярни огляделся. Наверняка из-за холма за ними сейчас наблюдают десятки испуганных и настороженных глаз. Однако, если колдун может своими чарами рассеять целое войско, как же этот деревенский сброд надеялся с ним «договориться» при помощи своих топоров и копий?
Достаточно долго успев пробыть на Зеленых островах, Бьярни не собирался недооценивать возможности местного колдовства. Но многолетний опыт его воинственных предков-сэвейгов подсказывал, что нет такого колдовства, против которого не помогла бы в конечном итоге хорошая острая сталь. Он помнил, как смутилась Эалайд в их первую встречу, увидев направленное в ее сторону острие ножа. Не так чтобы испугалась, но и приближаться не стала.
– А что там есть у этого колдуна? – спросил Ульв. – Он богат?
Бьярни перевел вопрос. Пленник закивал:
– Он богаче всех! Его сокровища хранятся в башне, и никто никогда их не видит, но зато он никогда не зажигает огня, потому что ему светит его золото!
– У него точно есть золото?
– Конечно. Он ведь продает нашу дань, он же сам не может употребить столько мяса и шерсти. Он питается солнечным светом, а пьет лунный свет, и от этого у него прибывает колдовская сила каждый солнечный день и каждую лунную ночь.
– Сейчас полнолуние – он, надо думать, в подметку пьян! – Бьярни усмехнулся. – Слышишь, Ульв, он говорит, что у колдуна есть золото.
– Но эта девушка, которая нас сюда послала, она ведь не претендует на нашу добычу? – уточнил Ивар. – Ты ведь говорил, что ей нужно только избавиться от самого колдуна, да?
– Да. – Бьярни кивнул. – Золото Кадарна ей ни к чему. Так что если мы вынудим его покинуть башню или убьем, все его состояние останется нам.
– Тогда я согласен! Пошли назад! – Ульв взмахнул секирой.
– А с этим что делать? – Альвгрим кивнул на пленного.
– Пока пусть останется здесь, – решил Бьярни. – Может, нам еще придется о чем-нибудь его спросить.
Вернувшись к башне, кварги остановились, осмотрели ее и призадумались. Даже опытные в походах Ивар и Альвгрим чесали затылки, разглядывая высокие стены из округлых серых камней.
– И как только их заволокли на такую высоту? – бормотал Кари Треска. – Тут уж точно не обошлось без колдовства!
– Эй! Колдун! Как тебя там! – орал Ульв, помахивая секирой. – Выйди и сразись со мной, если ты не трус! Слышишь! Ты там что, меняешь мокрые штаны? Обделался от страха? Или пожираешь свое золото, чтобы нам не досталось! Чтоб тебе подавиться! Все равно мы его возьмем, только сначала вспорем тебе брюхо! Ну, где ты там, вонючая тварь! Жалкий ублюдок, коровье вымя, сын пса и крысы, выдра недоенная! Ты вообще меня слышишь?
Ульв орал, пока у него не сел голос. Башня молчала и не подавала никаких признаков жизни. В Морском Пути любой хозяин давно бы уже вышел помериться силами с наглецом, а до тех пор, поспешно облачаясь и вооружаясь, точно так же проходился бы по всем родичам Ульва и способам, которыми они появились на свет. Но башня не снисходила до ответа и выглядела не более живой, чем какая-нибудь скала.
– Надо поискать вход, – решил Бьярни. – Он сам не выйдет.
Хирдманы принялись ходить вокруг стен и выстукивать их обухами секир. Напрасно: везде одинаковая кладка и никаких признаков двери.
– К нам гости! – Ивар тронул Бьярни за плечо.
Обернувшись, тот увидел старуху. Обычная местная старуха, в темной одежде, с рваным покрывалом на голове, из-под которого торчали седые пряди, медленно брела по дороге со стороны деревни, явно направляясь к ним. Но Бьярни смотрел на нее настороженно: ему почему-то сразу вспомнилась та жуткая старуха, которую они с Ульвом повстречали в первый их вечер на Зеленых островах на берегу реки Клионы и которая потом оказалась самой Клионой – и рекой, и богиней-покровительницей острова.
– Приветствую вас, доблестные мужи, – проскрипела старуха, подойдя поближе.
И не один только Бьярни заподозрил в ней существо Иного мира – судя по тому, что все кварги столпились вокруг, сжимая оружие и держа щиты наготове, хотя чем, казалось бы, может угрожать трем десяткам сильных мужчин какая-то жалкая дряхлая карга?
– Привет и тебе, почтенная, – вежливо ответил Бьярни. – Что привело тебя к нам? Имеешь ли ты нужду в помощи или сама хочешь предложить нам нечто полезное?
«Только не это!» – мысленно взмолился он, вспомнив, с каким предложением обратилась к ним поначалу старуха-Клиона. Судя по ужасу, отразившемуся на лице Ульва, сын Ивара вспомнил о том же.
– Вижу я, что вы нуждаетесь в помощи, – сказала старуха, подслеповато щурясь и разглядывая их из-под морщинистых век. – И я могу вам помочь. Ведь вы ищете вход в колдовскую башню?
– Мудрость и проницательность поистине не обманули тебя, – подавляя улыбку и стараясь сохранить серьезный вид, учтиво подтвердил Бьярни. В самом деле, трудно было не понять, зачем они бегают вокруг башни и стучат в стены.