Страница:
Приняв решение, он широко улыбнулся.
– Хорошо, миледи, я вам помогу. Но вы не поедете одна – я провожу вас. Я знаю короткий путь, идущий вокруг деревни. Вы зайдете в дом, а я подожду снаружи и потом провожу вас домой.
Блисс вспыхнула.
– В этом нет нужды, – поспешно ответила она, не зная, как дать понять Айзеку, что собирается остаться с Китом на всю ночь. – Я уверена, что найду дорогу…
– Я присмотрю за вами, – настаивал Айзек. – И на рассвете привезу вас домой. А теперь пойду за лошадьми.
Блисс отвернулась, чтобы скрыть яркий румянец на щеках. Очевидно, Айзек догадывался о ее намерениях и одобрял их, но все же ей было не по себе при мысли о том, что он догадывается о ее желании провести с Китом ночь.
На столе стояло ведерко с водой: Блисс схватила его и начала жадно пить прямо через край. Обычная вода показалась ей сладкой, словно дорогое французское вино. Рядом лежал ломоть хлеба, Блисс отломила половину и торопливо съела ее.
– Миледи! – приглушенно, чтобы не разбудить спящих в конюшне работников, позвал ее Айзек. – Будьте добры, откройте наружную дверь.
Блисс выполнила просьбу. В дверях появился Айзек с двумя оседланными лошадьми на поводу, он провел их через свою комнату и вывел на улицу.
– А теперь поспешим, – сказал он. – Рассвет ждать не будет.
Подставив сложенные лодочкой ладони, он подсадил Блисс в седло, затем бодро, словно сбросив лет двадцать, вскочил на своего коня, и всадники помчались сквозь ночь. Ветер бил Блисс в лицо, трепал плащ, развевал волосы: несмотря на волнение, она наслаждалась этой бешеной скачкой.
Айзек уверенно мчался через лес, который знал с детства. Когда они подъехали к речке – той самой, что протекала через деревню Четем, – Айзек натянул поводья и повел лошадь вброд, выбрав такое место, где вода едва доставала ей до бабок. И снова они неслись по таинственному ночному лесу, оглашаемому редкими и странными криками ночных птиц, и призрачный свет луны освещал им путь.
К тому времени, как они достигли жилища Кита, Блисс уже ничего не боялась. Только когда Айзек спешился и помог ей сойти на землю, она вдруг сообразила, что сейчас встретится с Китом лицом к лицу, откроет ему свои чувства и желания, и… и один бог знает, что за этим последует.
– Я подожду вас здесь, миледи, – пообещал Айзек.
Блисс кивнула.
– Спасибо, Айзек, – сказала она. – Я…
Она не знала, что еще сказать – да слова были и не нужны. Плотнее завернувшись в плащ, Блисс подошла к двери и постучала.
Ответа не было. «Что, если его нет дома?» – содрогаясь от ужаса, подумала Блисс. Кит мог отправиться на свою ночную «охоту»… А может быть, он дома – и не один? Если эта девчонка, Бесс там, внутри… Блисс зажмурилась, почувствовав, как к горлу подкатывает комок. Нет, этого она не вынесет! Бежать из замка потайным ходом, тайком уводить из конюшни лошадь, мчаться по ночному лесу – и все для того, чтобы обнаружить Кита в объятиях хорошенькой белокурой шлюшки?!
Блисс хотела постучать снова, но рука ей не повиновалась. Она знала, что не вынесет унижения, если увидит Кита с любовницей. Может быть, просто повернуться и уйти? Вернуться в замок, покориться своей судьбе и навсегда забыть о чувствах, связывавших ее с Китом? Разве не будет это лучше для них обоих? Конечно, лучше…
– Блисс!
Погруженная в свои мысли, Блисс не заметила, как распахнулась дверь. На пороге стоял Кит, облаченный в штаны и наскоро застегнутую рубаху.
– Что ты здесь делаешь? Неужели приехала одна?
– Нет. – Блисс вдруг стало трудно говорить. – Не одна. Со мной Айзек.
Взглянув ей через плечо, Кит заметил под деревом Айзека. Рядом с ним паслись привязанные кони.
– Кит, можно мне войти? – спросила Блисс. – Если… если только… у тебя…
Легкая усмешка тронула уголки его губ.
– Я один, – заверил ее Кит. Он взял ее за руку и ввел в дом. – Ты замерзла. Иди к огню.
Вся хижина состояла из одной комнатки с низким потолком. В углу, гоня прочь ночной холод, горел огромный камин. С одной стороны от него Блисс увидела стол и несколько стульев, с другой – большую резную кровать, накрытую синим бархатным покрывалом. Странно выглядело это роскошное ложе в бедном деревенском домике. Покрывало было смято: очевидно, Блисс подняла Кита с постели. На полу у кровати горела единственная свеча, и на потолке плясали зловещие тени. Дощатый пол, истертый ногами многих поколений деревенских жителей, покрывали несколько вытертых ковриков. Однако в этом бедном жилище витал дух уюта и покоя, которого никогда не чувствовала Блисс в роскошных замках и особняках, где прошли ее детские и отроческие годы.
– Твой опекун сильно разозлился, когда ты вернулась без Вилльерса? – спросил Кит, глядя, как она греет руки у огня.
– Просто из себя вышел, – ответила Блисс. – Запер меня в спальне и поклялся не кормить и не поить, пока я не соглашусь на замужество.
– Но ты сбежала, – заметил Кит.
– Я вспомнила, как ты приходил ко мне в спальню, нашла потайной ход и добралась до комнаты Айзека.
Кит расхохотался.
– И тебя не хватятся?
– До утра – нет, – тихо ответила она. – Кит, я… я не могла не прийти. Они заставят меня выйти за Стивена. Заставят, я знаю! Их ничем не остановишь! Но мне ненавистна сама мысль о том, чтобы… – щеки ее запылали, – чтобы принадлежать ему.
– Зачем ты пришла ко мне, Блисс? – хриплым, напряженным голосом спросил Кит.
У нее не хватало духу поднять глаз.
– Кит, я не смогу жить, не зная, что такое настоящая, истинная любовь. Мне нужно узнать, хотя бы на одну ночь, что бывает, когда двое по-настоящему любят друг друга. Знаю, я… ты… – Голос девушки дрогнул, сорвался. Дрожащими пальцами она расстегнула плащ, и он упал к ее ногам. – Пожалуйста, Кит, не прогоняй меня!
Кит молча смотрел на нее. Под плащом на Блисс не было ничего, кроме тонкой, почти прозрачной ночной рубашки, тело ее просвечивало в свете камина нежным розовым силуэтом. Золотые и алые отблески пламени плясали в обрамляющих лицо рыжих волосах. Кит закрыл глаза. Его охватило желание – все то же бурное, необоримое желание, что испытал он в первый же миг их первой встречи.
– Блисс, – сдавленным голосом начал он, – ты уверена…
– Никогда и ни в чем, – молитвенно сложив руки, прошептала Блисс, – я не была так уверена, как в том, что делаю сейчас.
– Но что, если… после…
– Тс-с-с! – Девушка прижала розовые пальчики к его губам. – Не думай о том, что после; думай только о том, что сейчас.
Рубаха Кита была расстегнута: Блисс подняла дрожащую руку и положила ладонь ему на грудь. Глаза их встретились, и Блисс утонула в темной глубине его взгляда. Он сжал в ладонях ее лицо – и у девушки пресеклось дыхание. Кит прильнул губами к ее губам. Ноги Блисс отказались служить ей, она поняла, что сейчас упадет, – но Кит уже подхватил ее на руки и понес к теплой постели.
Дрожащими руками он развязал тесемки на ее ночной рубашке и стянул шелк с плеч, что были нежнее шелка. Рубашка полетела на пол, и взгляду Кита открылась жемчужно-мраморная красота, видения которой преследовали его уже много дней и ночей.
Блисс порозовела и закрылась руками. Кит ласково улыбнулся ей.
– Тебе нечего стыдиться, – сказал он. – Никогда еще я не видел такой прекрасной женщины.
Встав у кровати, он стянул рубаху и снял штаны. Блисс, вспыхнув, отвела глаза.
– Не бойся меня, Блисс, – прошептал он, ложась рядом. – Так выглядят все мужчины.
– Знаю, но все равно боюсь, – призналась Блисс. – И все же…
Он положил руку ей на бедро. Блисс вздрогнула и, в свою очередь, робко дотронулась до его щеки. Прядь темных волос скользнула у нее меж пальцев, наклонив голову, Кит начал целовать ее губы, лицо, шею, грудь… Вот его губы поймали розовый сосок, уже твердый и напряженный, похожий на бутон неведомого цветка. Наслаждение пронзило Блисс, как молния, и она выгнулась навстречу губам Кита, не в силах насытиться его поцелуями и прикосновениями. Тело ее плавилось в огне страсти, а где-то в недрах женского потаенного естества рождалась жгучая жажда того, о чем она и не могла и мечтать в своей девичьей постели.
Кит накрыл ее своим тяжелым жарким телом и осторожно раздвинул ей ноги. А потом…
Неожиданная боль ошеломила и испугала девушку, резко напомнив нападение Стивена в лесу.
– Нет! – извиваясь под ним, вскричала Блисс. – Не надо! Мне больно!
Кит немедленно отодвинулся. Он тяжело дышал, лицо его взмокло от пота, глаза пылали страстью, но он понимал ее страх.
– Тс-с-с, любовь моя! – прошептал он, целуя ее. – Я не хочу делать тебе больно. Это продлится всего секунду. Так всегда бывает в первый раз. Доверься мне, Блисс. Позволь любить тебя.
Блисс подняла глаза. Как же она желает его!
– Да, – прошептала она. – Люби меня, Кит. Люби меня скорее.
Она заставила себя не шевелиться и прикусила губы, чтобы сдержать крик, уверенная, что за испытанной болью последует новая. Но боли больше не было – только наслаждение. Сперва – легкое, ускользающее, почти незаметное, оно распускалось в ней подобно цветку, пока, наконец, Блисс не забыла обо всем, кроме того сладостного чуда, что рождалось в глубине ее существа.
Кит пошевелился, и Блисс застонала. С новой силой он покрыл ее щеки и шею быстрыми поцелуями. Сперва он двигался медленно и осторожно, затем – все быстрее и быстрее, пока не унес Блисс далеко за пределы страха и боли, к вершинам такого наслаждения, какое не мерещилось ей даже в самых дерзких снах.
Потом Блисс лежала в его объятиях, и Кит нежно целовал ее.
– Дальше будет еще лучше, – говорил он. – Ты привыкнешь к новым ощущениям, не будешь так нервничать – и все станет еще лучше, милая моя Блисс.
Блисс улыбнулась и погладила его по щеке. Она не поверила словам Кита: разве может быть на свете что-то лучше того, что они только что испытали вдвоем?
Ничто, думала она, лежа в теплой постели в объятиях любимого. Лучше не бывает.
12
13
– Хорошо, миледи, я вам помогу. Но вы не поедете одна – я провожу вас. Я знаю короткий путь, идущий вокруг деревни. Вы зайдете в дом, а я подожду снаружи и потом провожу вас домой.
Блисс вспыхнула.
– В этом нет нужды, – поспешно ответила она, не зная, как дать понять Айзеку, что собирается остаться с Китом на всю ночь. – Я уверена, что найду дорогу…
– Я присмотрю за вами, – настаивал Айзек. – И на рассвете привезу вас домой. А теперь пойду за лошадьми.
Блисс отвернулась, чтобы скрыть яркий румянец на щеках. Очевидно, Айзек догадывался о ее намерениях и одобрял их, но все же ей было не по себе при мысли о том, что он догадывается о ее желании провести с Китом ночь.
На столе стояло ведерко с водой: Блисс схватила его и начала жадно пить прямо через край. Обычная вода показалась ей сладкой, словно дорогое французское вино. Рядом лежал ломоть хлеба, Блисс отломила половину и торопливо съела ее.
– Миледи! – приглушенно, чтобы не разбудить спящих в конюшне работников, позвал ее Айзек. – Будьте добры, откройте наружную дверь.
Блисс выполнила просьбу. В дверях появился Айзек с двумя оседланными лошадьми на поводу, он провел их через свою комнату и вывел на улицу.
– А теперь поспешим, – сказал он. – Рассвет ждать не будет.
Подставив сложенные лодочкой ладони, он подсадил Блисс в седло, затем бодро, словно сбросив лет двадцать, вскочил на своего коня, и всадники помчались сквозь ночь. Ветер бил Блисс в лицо, трепал плащ, развевал волосы: несмотря на волнение, она наслаждалась этой бешеной скачкой.
Айзек уверенно мчался через лес, который знал с детства. Когда они подъехали к речке – той самой, что протекала через деревню Четем, – Айзек натянул поводья и повел лошадь вброд, выбрав такое место, где вода едва доставала ей до бабок. И снова они неслись по таинственному ночному лесу, оглашаемому редкими и странными криками ночных птиц, и призрачный свет луны освещал им путь.
К тому времени, как они достигли жилища Кита, Блисс уже ничего не боялась. Только когда Айзек спешился и помог ей сойти на землю, она вдруг сообразила, что сейчас встретится с Китом лицом к лицу, откроет ему свои чувства и желания, и… и один бог знает, что за этим последует.
– Я подожду вас здесь, миледи, – пообещал Айзек.
Блисс кивнула.
– Спасибо, Айзек, – сказала она. – Я…
Она не знала, что еще сказать – да слова были и не нужны. Плотнее завернувшись в плащ, Блисс подошла к двери и постучала.
Ответа не было. «Что, если его нет дома?» – содрогаясь от ужаса, подумала Блисс. Кит мог отправиться на свою ночную «охоту»… А может быть, он дома – и не один? Если эта девчонка, Бесс там, внутри… Блисс зажмурилась, почувствовав, как к горлу подкатывает комок. Нет, этого она не вынесет! Бежать из замка потайным ходом, тайком уводить из конюшни лошадь, мчаться по ночному лесу – и все для того, чтобы обнаружить Кита в объятиях хорошенькой белокурой шлюшки?!
Блисс хотела постучать снова, но рука ей не повиновалась. Она знала, что не вынесет унижения, если увидит Кита с любовницей. Может быть, просто повернуться и уйти? Вернуться в замок, покориться своей судьбе и навсегда забыть о чувствах, связывавших ее с Китом? Разве не будет это лучше для них обоих? Конечно, лучше…
– Блисс!
Погруженная в свои мысли, Блисс не заметила, как распахнулась дверь. На пороге стоял Кит, облаченный в штаны и наскоро застегнутую рубаху.
– Что ты здесь делаешь? Неужели приехала одна?
– Нет. – Блисс вдруг стало трудно говорить. – Не одна. Со мной Айзек.
Взглянув ей через плечо, Кит заметил под деревом Айзека. Рядом с ним паслись привязанные кони.
– Кит, можно мне войти? – спросила Блисс. – Если… если только… у тебя…
Легкая усмешка тронула уголки его губ.
– Я один, – заверил ее Кит. Он взял ее за руку и ввел в дом. – Ты замерзла. Иди к огню.
Вся хижина состояла из одной комнатки с низким потолком. В углу, гоня прочь ночной холод, горел огромный камин. С одной стороны от него Блисс увидела стол и несколько стульев, с другой – большую резную кровать, накрытую синим бархатным покрывалом. Странно выглядело это роскошное ложе в бедном деревенском домике. Покрывало было смято: очевидно, Блисс подняла Кита с постели. На полу у кровати горела единственная свеча, и на потолке плясали зловещие тени. Дощатый пол, истертый ногами многих поколений деревенских жителей, покрывали несколько вытертых ковриков. Однако в этом бедном жилище витал дух уюта и покоя, которого никогда не чувствовала Блисс в роскошных замках и особняках, где прошли ее детские и отроческие годы.
– Твой опекун сильно разозлился, когда ты вернулась без Вилльерса? – спросил Кит, глядя, как она греет руки у огня.
– Просто из себя вышел, – ответила Блисс. – Запер меня в спальне и поклялся не кормить и не поить, пока я не соглашусь на замужество.
– Но ты сбежала, – заметил Кит.
– Я вспомнила, как ты приходил ко мне в спальню, нашла потайной ход и добралась до комнаты Айзека.
Кит расхохотался.
– И тебя не хватятся?
– До утра – нет, – тихо ответила она. – Кит, я… я не могла не прийти. Они заставят меня выйти за Стивена. Заставят, я знаю! Их ничем не остановишь! Но мне ненавистна сама мысль о том, чтобы… – щеки ее запылали, – чтобы принадлежать ему.
– Зачем ты пришла ко мне, Блисс? – хриплым, напряженным голосом спросил Кит.
У нее не хватало духу поднять глаз.
– Кит, я не смогу жить, не зная, что такое настоящая, истинная любовь. Мне нужно узнать, хотя бы на одну ночь, что бывает, когда двое по-настоящему любят друг друга. Знаю, я… ты… – Голос девушки дрогнул, сорвался. Дрожащими пальцами она расстегнула плащ, и он упал к ее ногам. – Пожалуйста, Кит, не прогоняй меня!
Кит молча смотрел на нее. Под плащом на Блисс не было ничего, кроме тонкой, почти прозрачной ночной рубашки, тело ее просвечивало в свете камина нежным розовым силуэтом. Золотые и алые отблески пламени плясали в обрамляющих лицо рыжих волосах. Кит закрыл глаза. Его охватило желание – все то же бурное, необоримое желание, что испытал он в первый же миг их первой встречи.
– Блисс, – сдавленным голосом начал он, – ты уверена…
– Никогда и ни в чем, – молитвенно сложив руки, прошептала Блисс, – я не была так уверена, как в том, что делаю сейчас.
– Но что, если… после…
– Тс-с-с! – Девушка прижала розовые пальчики к его губам. – Не думай о том, что после; думай только о том, что сейчас.
Рубаха Кита была расстегнута: Блисс подняла дрожащую руку и положила ладонь ему на грудь. Глаза их встретились, и Блисс утонула в темной глубине его взгляда. Он сжал в ладонях ее лицо – и у девушки пресеклось дыхание. Кит прильнул губами к ее губам. Ноги Блисс отказались служить ей, она поняла, что сейчас упадет, – но Кит уже подхватил ее на руки и понес к теплой постели.
Дрожащими руками он развязал тесемки на ее ночной рубашке и стянул шелк с плеч, что были нежнее шелка. Рубашка полетела на пол, и взгляду Кита открылась жемчужно-мраморная красота, видения которой преследовали его уже много дней и ночей.
Блисс порозовела и закрылась руками. Кит ласково улыбнулся ей.
– Тебе нечего стыдиться, – сказал он. – Никогда еще я не видел такой прекрасной женщины.
Встав у кровати, он стянул рубаху и снял штаны. Блисс, вспыхнув, отвела глаза.
– Не бойся меня, Блисс, – прошептал он, ложась рядом. – Так выглядят все мужчины.
– Знаю, но все равно боюсь, – призналась Блисс. – И все же…
Он положил руку ей на бедро. Блисс вздрогнула и, в свою очередь, робко дотронулась до его щеки. Прядь темных волос скользнула у нее меж пальцев, наклонив голову, Кит начал целовать ее губы, лицо, шею, грудь… Вот его губы поймали розовый сосок, уже твердый и напряженный, похожий на бутон неведомого цветка. Наслаждение пронзило Блисс, как молния, и она выгнулась навстречу губам Кита, не в силах насытиться его поцелуями и прикосновениями. Тело ее плавилось в огне страсти, а где-то в недрах женского потаенного естества рождалась жгучая жажда того, о чем она и не могла и мечтать в своей девичьей постели.
Кит накрыл ее своим тяжелым жарким телом и осторожно раздвинул ей ноги. А потом…
Неожиданная боль ошеломила и испугала девушку, резко напомнив нападение Стивена в лесу.
– Нет! – извиваясь под ним, вскричала Блисс. – Не надо! Мне больно!
Кит немедленно отодвинулся. Он тяжело дышал, лицо его взмокло от пота, глаза пылали страстью, но он понимал ее страх.
– Тс-с-с, любовь моя! – прошептал он, целуя ее. – Я не хочу делать тебе больно. Это продлится всего секунду. Так всегда бывает в первый раз. Доверься мне, Блисс. Позволь любить тебя.
Блисс подняла глаза. Как же она желает его!
– Да, – прошептала она. – Люби меня, Кит. Люби меня скорее.
Она заставила себя не шевелиться и прикусила губы, чтобы сдержать крик, уверенная, что за испытанной болью последует новая. Но боли больше не было – только наслаждение. Сперва – легкое, ускользающее, почти незаметное, оно распускалось в ней подобно цветку, пока, наконец, Блисс не забыла обо всем, кроме того сладостного чуда, что рождалось в глубине ее существа.
Кит пошевелился, и Блисс застонала. С новой силой он покрыл ее щеки и шею быстрыми поцелуями. Сперва он двигался медленно и осторожно, затем – все быстрее и быстрее, пока не унес Блисс далеко за пределы страха и боли, к вершинам такого наслаждения, какое не мерещилось ей даже в самых дерзких снах.
Потом Блисс лежала в его объятиях, и Кит нежно целовал ее.
– Дальше будет еще лучше, – говорил он. – Ты привыкнешь к новым ощущениям, не будешь так нервничать – и все станет еще лучше, милая моя Блисс.
Блисс улыбнулась и погладила его по щеке. Она не поверила словам Кита: разве может быть на свете что-то лучше того, что они только что испытали вдвоем?
Ничто, думала она, лежа в теплой постели в объятиях любимого. Лучше не бывает.
12
Кит убрал с ее щеки рыжий завиток волос, и Блисс нежно улыбнулась в ответ.
– Близится рассвет, – с сожалением сказала она. – Мне скоро уезжать.
– Ты вернешься тем же путем, каким сбежала? – спросил Кит.
– Да. – Взяв его за руку, она перебирала сильные пальцы. – Айзек обещал подождать меня и проводить обратно. Я вернусь в спальню прежде, чем сэр Бейзил отопрет дверь. Он и не заметит, что я куда-то уходила.
– Каков мерзавец! – проворчал Кит. – Неужели и вправду собирается морить тебя голодом, пока ты не сдашься?
– Похоже, что так, – согласилась Блисс.
– У меня есть хлеб и мясо. Я заверну тебе с собой.
Обняв возлюбленного, Блисс положила голову ему на плечо и крепко прижалась к нему.
– Ах, Кит, – вздохнула она, – как я не хочу выходить замуж за Стивена! Только бы найти способ, чтобы избежать этого замужества! Я думала, что ночь с тобой придаст мне сил и поможет смириться с неизбежным. Но теперь… – Она вздрогнула. – У меня кровь леденеет в жилах, стоит лишь подумать, что Стивен будет лежать со мной в постели, вот как ты сейчас.
Кит молчал, угрюмо глядя в сторону.
– Боюсь, Блисс, – заговорил он наконец, – твой опекун не из тех людей, которых легко заставить изменить планы. А Вилльерсы так жаждут запустить лапы в твой кошелек, что ни за что не откажутся от своего намерения.
– Знаю, – согласилась Блисс. – Но, Кит, я… Я не люблю Стивена. Он мне даже ни чуточки не нравится! Я люблю тебя!
Кит вдруг сбросил с себя ее руку и вскочил с кровати. Ошеломленная, Блисс смотрела, как он натягивает рубаху и штаны, подходит к буфету и принимается резать хлеб и мясо.
– Кит! – позвала она, обескураженная такой внезапной сменой настроения. – Разве ты не слышал, что я сказала? Я люблю тебя!
– Слышал, – ответил он, не оборачиваясь.
Только завернув еду в чистую салфетку и положив на угол стола, Кит обернулся к ней. К этому времени он справился со своими чувствами: лицо его было бесстрастно, а глаза непроницаемы, как темная осенняя ночь.
– Блисс, ты не должна меня любить, – твердо сказал он. – У наших чувств нет будущего, и ты это знаешь.
– Ничего я не знаю! – вскричала Блисс. От этих слов на глаза ее навернулись слезы. – Почему ты так говоришь?
– Потому что это правда! – Кит тряхнул головой. – Ты – знатная леди. Владелица нескольких огромных поместий. Твое место – при дворе, в шелках, бархате и драгоценностях. А я – разбойник. Днем я отсыпаюсь, а вечером выхожу на промысел: граблю проезжающих и этим живу.
– Ты можешь бросить свое ремесло! – горячо воскликнула Блисс.
– Не могу, – отрезал он.
– Но почему?
Кит подал ей ночную рубашку и подождал, пока Блисс наденет ее и застегнет на все пуговицы.
– Когда ты унаследовала замок Четем, – начал он, – большинство слуг лорда де Уайлда оказались на улице. Многие из них – уже старики. У них нет ни домов, ни семей. Я… я был в большом долгу у лорда де Уайлда, поэтому счел себя обязанным позаботиться о его верных слугах.
– И вышел на большую дорогу, чтобы накормить их, – догадалась Блисс.
– Верно, – подтвердил Кит. – Так я и сделал. Они зависят от меня, Блисс. Еда, одежда, крыша над головой – все это добываю им я.
– Айзек рассказывал мне об этих людях, – заметила Блисс, – и я тогда сказала, что, если бы знала, непременно помогла бы им.
– От тебя они не приняли бы помощи, – ответил Кит. – Большая часть из них скорее станет голодать, чем возьмет золото из рук…
– Захватчицы, – с горечью закончила Блисс. – А как насчет краденого золота?
Кит отвел взгляд.
– Твое золото для них все равно что краденое.
Блисс сунула ноги в сапоги и накинула плащ.
– А вы, мастер Разбойник, тоже считаете меня воровкой? – язвительно поинтересовалась она.
– Было время, – ответил он, – когда я тоже видел в тебе захватчицу, врага, неправедно завладевшего замком. Но скоро понял: не твоя вина в том, что ты унаследовала Четем, и…
– Как великодушно с твоей стороны! – фыркнула она. – А тебе не приходило в голову, что лорд де Уайлд, которым вы все так восхищаетесь, предал короля и страну?
– Не смей так говорить о лорде де Уайлде! – резко оборвал ее он.
Блисс уже открыла рот, чтобы ответить, но прикусила язык. Она не хотела с ним ссориться – только не сейчас, когда еще так свежи воспоминания о ночи, сделавшей их одним целым.
– Хорошо, – мягко заговорила она, – не будем спорить о лорде де Уайлде. Лучше подумаем, как нам бороться с сэром Бейзилом и Вилльерсами.
– Я уже сказал тебе, Блисс, – напомнил ей Кит, – это невозможно.
– Нет, послушай меня! – настаивала Блисс. – Ты говоришь, что крестьяне возьмут деньги только у тебя – хорошо. Я буду давать деньги тебе, а ты – им! Они даже не узнают…
– Никогда! – прервал ее Кит. – Я не стану жить на содержании у женщины. Я не продаюсь и не покупаюсь, а сам зарабатываю себе на жизнь – пусть даже грабежом на большой дороге!
– Черт тебя побери, Кит Квинн! – вскричала Блисс. – Ведь мы можем быть вместе! Неужели ты не хочешь быть со мной?
Но Кит ожесточил свое сердце. Он хотел быть с ней сильнее, чем она могла себе представить, – но слишком много непреодолимых препятствий разделяло их. Пусть лучше Блисс возненавидит его. Лучше ненависть, чем безнадежная любовь и разбитое сердце!
– Нет, – холодно ответил он, – я не хочу быть с тобой.
Блисс ахнула, не в силах поверить его словам.
– Я тебе не верю! – прошептала она. – Как ты можешь говорить такое после… после…
Кит отвернулся, боясь выдать себя выражением лица.
– Миледи, вы пришли ко мне по собственной воле и предложили себя. Я, знаете ли, не каменный. Но это не значит, что я мечтаю провести с вами всю оставшуюся жизнь.
– Лжешь! – задрожав, выдохнула Блисс. – Лжешь!
Раздался стук в дверь, и оба вскочили. Из-за двери послышался приглушенный голос Айзека:
– Миледи, уже светает. Нам пора в замок.
– Иду, Айзек, – ответила Блисс.
Она взглянула на Кита – тот стоял, повернувшись к ней спиной. Она протянула к нему руки, но не осмелилась прикоснуться. Он казался таким холодным, таким неприступным, и Блисс поняла, что не выдержит, если он снова ранит ее безжалостным словом.
Блисс завернулась в плащ и двинулась к дверям. У самого порога она обернулась и произнесла:
– Прощай, Кит. Не думаю, что мы еще встретимся.
Кит закрыл глаза, до боли в пальцах сжав спинку кресла. Вся сила воли требовалась ему, чтобы не окликнуть ее, не броситься следом, не умолить ее навсегда остаться в этом лесном убежище, где ее никто никогда не найдет…
За дверью послышался стук копыт: Блисс и Айзек возвращались в замок. Слишком поздно Кит заметил, что сверток с едой, приготовленный им для Блисс, остался лежать на углу стола. Кит смял сверток в кулаке и бросил в ярко пылающий камин.
Всю долгую дорогу домой Блисс не произнесла ни слова. Слезы теснились у нее на глазах, застилая зрение, сдавленные рыдания разрывали грудь – но она молчала.
Только пройдя через потайной ход, вновь оказавшись у себя в спальне и бросившись на кровать, она позволила горю взять над собой верх и разразилась долго сдерживаемыми рыданиями.
В замке бесшумно повернулся ключ. Блисс спала, наплакавшись вволю, она уснула, когда за окном уже вовсю разгорелся золотисто-розовый рассвет. В спальню вошел сэр Бейзил. Он склонился над кроватью, вглядываясь в лицо своей подопечной. На бледных щеках ее темнели следы слез, и шелковая наволочка под головой промокла насквозь.
Сэр Бейзил усмехнулся. Он надеялся, что дух девчонки сломлен, что она поняла тщетность борьбы, в которой все равно не сможет победить.
Наклонившись, опекун тронул девушку за плечо.
– Блисс! – негромко позвал он. – Проснись, Блисс!
Девушка заморгала и с трудом открыла затуманенные сном глаза, очерченные темными кругами. Приподнявшись на локте, она удивленно взглянула на опекуна.
– Что… – невнятно пробормотала она. – Что вам нужно?
– А ты как думаешь? – ответил сэр Бейзил. – Ну что, дитя мое, ты приняла здравое решени, или мне придется продержать тебя здесь еще сутки?
– Я…
Блисс хотела воскликнуть, что лучше останется здесь навеки, чем склонится перед его волей, – но слова застряли у нее в горле. В памяти всплыла ночь, проведенная с Китом, его любовь, страсть, а затем – холодность и невыносимое равнодушие. Он уложил ее к себе в постель, а потом выставил за дверь, словно дешевую шлюху! Как могла она полюбить такого человека? Как могла вообразить, что он чем-то отличается от Стивена Вилльерса?
Мудрый внутренний голос подсказывал ей, что холодность Кита была притворной. У него были причины для такого поведения…
Быть может, но сейчас Блисс не могла перебирать его слова и жесты, пытаясь докопаться до властвующих над ним тайных мотивов. Рана была еще слишком свежа, и воспоминания о пережитом унижении причиняли невыносимую боль.
«Намного лучше, – шептало ей истерзанное сердце, – забыть о чувствах, запереть душу на замок, а ключ выбросить в самое глубокое море! Стивен безопасен: он никогда не тронет то уязвимое местечко в глубине твоего существа, которое Кит разорвал на клочки. Он никогда не ранит тебя так, как ранил Кит».
– Вам больше не придется запирать меня, милорд, – ответила она, не отводя глаз от своего одеяла. – Я сделаю все, как вы пожелаете.
Сэр Бейзил с трудом удержался от победного смешка. Он с самого начала не сомневался, что выиграет, но не думал, что победа потребует так мало времени и труда.
– Я распоряжусь, чтобы тебе принесли еду, – сказал он. – Затем прими ванну и оденься. А горничная пусть укладывает твои вещи. Мы уезжаем в полдень.
Блисс молчала. Только у самой двери опекуна остановил ее голос.
– Уезжаем, милорд? – переспросила она.
– Да, едем в Лондон, – ответил он с порога. – Мы и так слишком долго здесь провозились.
И дверь за ним закрылась.
Первая мысль Блисс была – бежать к Киту и на коленях молить его объяснить, что же за непреодолимые препятствия мешают им быть вместе! Но нет: после всего, что произошло между ними этой ночью, она не сможет вновь увидеть Кита в безжалостном свете дня. Не сможет переубедить его. Может быть, это никому не под силу. Возможно, Кит прав – они принадлежат к разным мирам и любовь их была обречена с самого начала.
Блисс откинула одеяло и встала. Все тело ныло, напоминая о ночи, когда они с Китом стали одним целым.
Однако Блисс безжалостно выкинула эти воспоминания из головы. Она отведет для них место в самом дальнем уголке памяти, откуда они не смогут рваться наружу и причинять ей боль. Там будут храниться они, заброшенные, но не забытые, пока в какой-нибудь тусклый безрадостный день Блисс не откроет тайную дверцу и не позволит себе вспомнить о том, как поставила свое сердце на кон в любовной игре – и проиграла.
– Близится рассвет, – с сожалением сказала она. – Мне скоро уезжать.
– Ты вернешься тем же путем, каким сбежала? – спросил Кит.
– Да. – Взяв его за руку, она перебирала сильные пальцы. – Айзек обещал подождать меня и проводить обратно. Я вернусь в спальню прежде, чем сэр Бейзил отопрет дверь. Он и не заметит, что я куда-то уходила.
– Каков мерзавец! – проворчал Кит. – Неужели и вправду собирается морить тебя голодом, пока ты не сдашься?
– Похоже, что так, – согласилась Блисс.
– У меня есть хлеб и мясо. Я заверну тебе с собой.
Обняв возлюбленного, Блисс положила голову ему на плечо и крепко прижалась к нему.
– Ах, Кит, – вздохнула она, – как я не хочу выходить замуж за Стивена! Только бы найти способ, чтобы избежать этого замужества! Я думала, что ночь с тобой придаст мне сил и поможет смириться с неизбежным. Но теперь… – Она вздрогнула. – У меня кровь леденеет в жилах, стоит лишь подумать, что Стивен будет лежать со мной в постели, вот как ты сейчас.
Кит молчал, угрюмо глядя в сторону.
– Боюсь, Блисс, – заговорил он наконец, – твой опекун не из тех людей, которых легко заставить изменить планы. А Вилльерсы так жаждут запустить лапы в твой кошелек, что ни за что не откажутся от своего намерения.
– Знаю, – согласилась Блисс. – Но, Кит, я… Я не люблю Стивена. Он мне даже ни чуточки не нравится! Я люблю тебя!
Кит вдруг сбросил с себя ее руку и вскочил с кровати. Ошеломленная, Блисс смотрела, как он натягивает рубаху и штаны, подходит к буфету и принимается резать хлеб и мясо.
– Кит! – позвала она, обескураженная такой внезапной сменой настроения. – Разве ты не слышал, что я сказала? Я люблю тебя!
– Слышал, – ответил он, не оборачиваясь.
Только завернув еду в чистую салфетку и положив на угол стола, Кит обернулся к ней. К этому времени он справился со своими чувствами: лицо его было бесстрастно, а глаза непроницаемы, как темная осенняя ночь.
– Блисс, ты не должна меня любить, – твердо сказал он. – У наших чувств нет будущего, и ты это знаешь.
– Ничего я не знаю! – вскричала Блисс. От этих слов на глаза ее навернулись слезы. – Почему ты так говоришь?
– Потому что это правда! – Кит тряхнул головой. – Ты – знатная леди. Владелица нескольких огромных поместий. Твое место – при дворе, в шелках, бархате и драгоценностях. А я – разбойник. Днем я отсыпаюсь, а вечером выхожу на промысел: граблю проезжающих и этим живу.
– Ты можешь бросить свое ремесло! – горячо воскликнула Блисс.
– Не могу, – отрезал он.
– Но почему?
Кит подал ей ночную рубашку и подождал, пока Блисс наденет ее и застегнет на все пуговицы.
– Когда ты унаследовала замок Четем, – начал он, – большинство слуг лорда де Уайлда оказались на улице. Многие из них – уже старики. У них нет ни домов, ни семей. Я… я был в большом долгу у лорда де Уайлда, поэтому счел себя обязанным позаботиться о его верных слугах.
– И вышел на большую дорогу, чтобы накормить их, – догадалась Блисс.
– Верно, – подтвердил Кит. – Так я и сделал. Они зависят от меня, Блисс. Еда, одежда, крыша над головой – все это добываю им я.
– Айзек рассказывал мне об этих людях, – заметила Блисс, – и я тогда сказала, что, если бы знала, непременно помогла бы им.
– От тебя они не приняли бы помощи, – ответил Кит. – Большая часть из них скорее станет голодать, чем возьмет золото из рук…
– Захватчицы, – с горечью закончила Блисс. – А как насчет краденого золота?
Кит отвел взгляд.
– Твое золото для них все равно что краденое.
Блисс сунула ноги в сапоги и накинула плащ.
– А вы, мастер Разбойник, тоже считаете меня воровкой? – язвительно поинтересовалась она.
– Было время, – ответил он, – когда я тоже видел в тебе захватчицу, врага, неправедно завладевшего замком. Но скоро понял: не твоя вина в том, что ты унаследовала Четем, и…
– Как великодушно с твоей стороны! – фыркнула она. – А тебе не приходило в голову, что лорд де Уайлд, которым вы все так восхищаетесь, предал короля и страну?
– Не смей так говорить о лорде де Уайлде! – резко оборвал ее он.
Блисс уже открыла рот, чтобы ответить, но прикусила язык. Она не хотела с ним ссориться – только не сейчас, когда еще так свежи воспоминания о ночи, сделавшей их одним целым.
– Хорошо, – мягко заговорила она, – не будем спорить о лорде де Уайлде. Лучше подумаем, как нам бороться с сэром Бейзилом и Вилльерсами.
– Я уже сказал тебе, Блисс, – напомнил ей Кит, – это невозможно.
– Нет, послушай меня! – настаивала Блисс. – Ты говоришь, что крестьяне возьмут деньги только у тебя – хорошо. Я буду давать деньги тебе, а ты – им! Они даже не узнают…
– Никогда! – прервал ее Кит. – Я не стану жить на содержании у женщины. Я не продаюсь и не покупаюсь, а сам зарабатываю себе на жизнь – пусть даже грабежом на большой дороге!
– Черт тебя побери, Кит Квинн! – вскричала Блисс. – Ведь мы можем быть вместе! Неужели ты не хочешь быть со мной?
Но Кит ожесточил свое сердце. Он хотел быть с ней сильнее, чем она могла себе представить, – но слишком много непреодолимых препятствий разделяло их. Пусть лучше Блисс возненавидит его. Лучше ненависть, чем безнадежная любовь и разбитое сердце!
– Нет, – холодно ответил он, – я не хочу быть с тобой.
Блисс ахнула, не в силах поверить его словам.
– Я тебе не верю! – прошептала она. – Как ты можешь говорить такое после… после…
Кит отвернулся, боясь выдать себя выражением лица.
– Миледи, вы пришли ко мне по собственной воле и предложили себя. Я, знаете ли, не каменный. Но это не значит, что я мечтаю провести с вами всю оставшуюся жизнь.
– Лжешь! – задрожав, выдохнула Блисс. – Лжешь!
Раздался стук в дверь, и оба вскочили. Из-за двери послышался приглушенный голос Айзека:
– Миледи, уже светает. Нам пора в замок.
– Иду, Айзек, – ответила Блисс.
Она взглянула на Кита – тот стоял, повернувшись к ней спиной. Она протянула к нему руки, но не осмелилась прикоснуться. Он казался таким холодным, таким неприступным, и Блисс поняла, что не выдержит, если он снова ранит ее безжалостным словом.
Блисс завернулась в плащ и двинулась к дверям. У самого порога она обернулась и произнесла:
– Прощай, Кит. Не думаю, что мы еще встретимся.
Кит закрыл глаза, до боли в пальцах сжав спинку кресла. Вся сила воли требовалась ему, чтобы не окликнуть ее, не броситься следом, не умолить ее навсегда остаться в этом лесном убежище, где ее никто никогда не найдет…
За дверью послышался стук копыт: Блисс и Айзек возвращались в замок. Слишком поздно Кит заметил, что сверток с едой, приготовленный им для Блисс, остался лежать на углу стола. Кит смял сверток в кулаке и бросил в ярко пылающий камин.
Всю долгую дорогу домой Блисс не произнесла ни слова. Слезы теснились у нее на глазах, застилая зрение, сдавленные рыдания разрывали грудь – но она молчала.
Только пройдя через потайной ход, вновь оказавшись у себя в спальне и бросившись на кровать, она позволила горю взять над собой верх и разразилась долго сдерживаемыми рыданиями.
В замке бесшумно повернулся ключ. Блисс спала, наплакавшись вволю, она уснула, когда за окном уже вовсю разгорелся золотисто-розовый рассвет. В спальню вошел сэр Бейзил. Он склонился над кроватью, вглядываясь в лицо своей подопечной. На бледных щеках ее темнели следы слез, и шелковая наволочка под головой промокла насквозь.
Сэр Бейзил усмехнулся. Он надеялся, что дух девчонки сломлен, что она поняла тщетность борьбы, в которой все равно не сможет победить.
Наклонившись, опекун тронул девушку за плечо.
– Блисс! – негромко позвал он. – Проснись, Блисс!
Девушка заморгала и с трудом открыла затуманенные сном глаза, очерченные темными кругами. Приподнявшись на локте, она удивленно взглянула на опекуна.
– Что… – невнятно пробормотала она. – Что вам нужно?
– А ты как думаешь? – ответил сэр Бейзил. – Ну что, дитя мое, ты приняла здравое решени, или мне придется продержать тебя здесь еще сутки?
– Я…
Блисс хотела воскликнуть, что лучше останется здесь навеки, чем склонится перед его волей, – но слова застряли у нее в горле. В памяти всплыла ночь, проведенная с Китом, его любовь, страсть, а затем – холодность и невыносимое равнодушие. Он уложил ее к себе в постель, а потом выставил за дверь, словно дешевую шлюху! Как могла она полюбить такого человека? Как могла вообразить, что он чем-то отличается от Стивена Вилльерса?
Мудрый внутренний голос подсказывал ей, что холодность Кита была притворной. У него были причины для такого поведения…
Быть может, но сейчас Блисс не могла перебирать его слова и жесты, пытаясь докопаться до властвующих над ним тайных мотивов. Рана была еще слишком свежа, и воспоминания о пережитом унижении причиняли невыносимую боль.
«Намного лучше, – шептало ей истерзанное сердце, – забыть о чувствах, запереть душу на замок, а ключ выбросить в самое глубокое море! Стивен безопасен: он никогда не тронет то уязвимое местечко в глубине твоего существа, которое Кит разорвал на клочки. Он никогда не ранит тебя так, как ранил Кит».
– Вам больше не придется запирать меня, милорд, – ответила она, не отводя глаз от своего одеяла. – Я сделаю все, как вы пожелаете.
Сэр Бейзил с трудом удержался от победного смешка. Он с самого начала не сомневался, что выиграет, но не думал, что победа потребует так мало времени и труда.
– Я распоряжусь, чтобы тебе принесли еду, – сказал он. – Затем прими ванну и оденься. А горничная пусть укладывает твои вещи. Мы уезжаем в полдень.
Блисс молчала. Только у самой двери опекуна остановил ее голос.
– Уезжаем, милорд? – переспросила она.
– Да, едем в Лондон, – ответил он с порога. – Мы и так слишком долго здесь провозились.
И дверь за ним закрылась.
Первая мысль Блисс была – бежать к Киту и на коленях молить его объяснить, что же за непреодолимые препятствия мешают им быть вместе! Но нет: после всего, что произошло между ними этой ночью, она не сможет вновь увидеть Кита в безжалостном свете дня. Не сможет переубедить его. Может быть, это никому не под силу. Возможно, Кит прав – они принадлежат к разным мирам и любовь их была обречена с самого начала.
Блисс откинула одеяло и встала. Все тело ныло, напоминая о ночи, когда они с Китом стали одним целым.
Однако Блисс безжалостно выкинула эти воспоминания из головы. Она отведет для них место в самом дальнем уголке памяти, откуда они не смогут рваться наружу и причинять ей боль. Там будут храниться они, заброшенные, но не забытые, пока в какой-нибудь тусклый безрадостный день Блисс не откроет тайную дверцу и не позволит себе вспомнить о том, как поставила свое сердце на кон в любовной игре – и проиграла.
13
Вскоре после полудня три кареты выехали из ворот замка Четем и направились в Лондон. В первой карете ехали Блисс, Стивен и сэр Бейзил, во второй – леди Дафна и Летиция, в третьей – Луиза Лонсдейл, Мерси и горничная, которую привезли с собой мать и сестра Стивена.
Блисс и Стивен сидели рядом, сэр Бейзил – напротив них. Девушка мрачно молчала, глядя в окно и стараясь не думать о том, что покидает навсегда. Сэр Бейзил и Стивен в отличие от нее пребывали в превосходном настроении. И неудивительно, думала Блисс. Радуются, что она наконец-то «бросила свои глупости» и подчинилась уготованной для нее судьбе.
Стивен сжал ее руку, затянутую в перчатку. Блисс даже не взглянула на него. Ей было все равно. Мысли ее витали далеко отсюда, в покинутом замке Четем.
Что подумал Айзек о ее внезапном отъезде, спрашивала себя Блисс. Ведь она даже не оставила сообщения для Кита. Должно быть, старик ломает голову, что же произошло между ними в доме разбойника.
Рассказал ли ему Кит о случившемся? Поведал ли старому другу, что Блисс предлагала ему золото для старых слуг лорда де Уайлда и умоляла бросить опасное ремесло разбойника?
На губах Блисс мелькнула и пропала слабая улыбка. Хорошо, что Кит не согласился, думала она. Ведь до свадьбы или совершеннолетия всем ее состоянием распоряжается опекун, и ей было бы нелегко исполнить обещание, данное Киту…
О, Кит! Блисс зажмурилась и тяжело вздохнула. Все ее мысли возвращаются к нему. Тело ее еще ноет, и каждое движение напоминает о прошлой ночи, проведенной в…
В любви? Да, для нее это была ночь любви – а для Кита? Как он там сказал? «Вы предложили мне себя, и я принял предложение. Вот и все».
Блисс сморщилась, мысленно застонав от душевной боли. Кит нанес ей тяжкий удар – и все же она не могла жалеть об этой ночи. Несколько часов в объятиях Кита превратили ее из мечтательной, романтической девочки – в женщину, познавшую любовь. Пусть она никогда больше не испытает ничего подобного (ведь Стивен едва ли способен подарить жене такое счастье) – эти драгоценные часы навсегда сохранятся в ее памяти.
– Блисс! – послышался осторожный голос Стивена. – Вы нездоровы?
– М-м-м? – Блисс повернулась к нему. – Что?
– Я спросил, как вы себя чувствуете, – повторил Стивен.
– Все в порядке, – ответила она. – Я просто не выспалась.
– Тогда поспите сейчас. – Он обнял ее за плечи и привлек к себе. – Нам ехать еще несколько часов.
Блисс опустила голову на плечо Стивена и, закрыв глаза, мгновенно провалилась в глубокий целебный сон без сновидений.
Когда она проснулась, карета уже въезжала в массивные ворота Барторп-хауса на Стрэнде. Особняк был построен еще в елизаветинские времена; стены его, наполовину каменные, наполовину деревянные, были оплетены густыми зарослями плюща, окна в резных рамах ярко блестели в солнечном свете. Может быть, Барторп-хаус был и не самым роскошным и представительным особняком от Уайтхолла до Сити, но в ряду других богатых домов он выделялся изяществом и элегантностью.
Блисс с облегчением увидела, что кареты леди Дафны и Летиции нет рядом, – она свернула к дому Вилльерсов на Грейт-Рассел-стрит. К сожалению, Стивен не последовал примеру матери и сестры: он подал ей руку и ввел в обшитый дубом просторный холл особняка.
Пока лакей помогал Блисс снять плащ, шляпу и перчатки, Стивен уже прошел в гостиную и осматривался кругом.
– У вас прелестный дом! – объявил он Блисс, которой поневоле пришлось к нему присоединиться. – Матушка что-то говорила о смене обстановки – но не волнуйтесь, если вы не хотите, мы не будем ничего переделывать.
Блисс промолчала, подумав про себя, что этот благородный настрой у Стивена улетучится при первой же стычке с матерью.
В дверях появился сэр Бейзил и расплылся в улыбке, застав жениха и невесту за дружеской беседой.
– Я приказал приготовить обед, – сообщил он, входя. – Ты останешься, мой мальчик?
– Благодарю, нет, – ответил Стивен, приятно удивив Блисс. Впрочем, радость ее длилась недолго. – Мне нужно еще многое успеть. Я заеду к вам в девять, чтобы отвезти Блисс в Уайтхолл.
– В Уайтхолл? – Блисс перевела взгляд на опекуна. Похоже, эти двое не потрудились поставить ее в известность о своих планах!
– Небольшой вечер в апартаментах миледи Каслмейн, – объяснил Стивен. – Она была так добра, что пригласила нас обоих. Думаю, ей любопытно взглянуть на будущую кузину.
– А это обязательно? – простонала Блисс. Довольно и того, что она согласилась на помолвку! Девушка чувствовала, что знакомства с любовницей короля, известной своим скандальным характером, она просто не выдержит. – Стивен, я думаю, у нее будет еще немало вечеров…
Блисс и Стивен сидели рядом, сэр Бейзил – напротив них. Девушка мрачно молчала, глядя в окно и стараясь не думать о том, что покидает навсегда. Сэр Бейзил и Стивен в отличие от нее пребывали в превосходном настроении. И неудивительно, думала Блисс. Радуются, что она наконец-то «бросила свои глупости» и подчинилась уготованной для нее судьбе.
Стивен сжал ее руку, затянутую в перчатку. Блисс даже не взглянула на него. Ей было все равно. Мысли ее витали далеко отсюда, в покинутом замке Четем.
Что подумал Айзек о ее внезапном отъезде, спрашивала себя Блисс. Ведь она даже не оставила сообщения для Кита. Должно быть, старик ломает голову, что же произошло между ними в доме разбойника.
Рассказал ли ему Кит о случившемся? Поведал ли старому другу, что Блисс предлагала ему золото для старых слуг лорда де Уайлда и умоляла бросить опасное ремесло разбойника?
На губах Блисс мелькнула и пропала слабая улыбка. Хорошо, что Кит не согласился, думала она. Ведь до свадьбы или совершеннолетия всем ее состоянием распоряжается опекун, и ей было бы нелегко исполнить обещание, данное Киту…
О, Кит! Блисс зажмурилась и тяжело вздохнула. Все ее мысли возвращаются к нему. Тело ее еще ноет, и каждое движение напоминает о прошлой ночи, проведенной в…
В любви? Да, для нее это была ночь любви – а для Кита? Как он там сказал? «Вы предложили мне себя, и я принял предложение. Вот и все».
Блисс сморщилась, мысленно застонав от душевной боли. Кит нанес ей тяжкий удар – и все же она не могла жалеть об этой ночи. Несколько часов в объятиях Кита превратили ее из мечтательной, романтической девочки – в женщину, познавшую любовь. Пусть она никогда больше не испытает ничего подобного (ведь Стивен едва ли способен подарить жене такое счастье) – эти драгоценные часы навсегда сохранятся в ее памяти.
– Блисс! – послышался осторожный голос Стивена. – Вы нездоровы?
– М-м-м? – Блисс повернулась к нему. – Что?
– Я спросил, как вы себя чувствуете, – повторил Стивен.
– Все в порядке, – ответила она. – Я просто не выспалась.
– Тогда поспите сейчас. – Он обнял ее за плечи и привлек к себе. – Нам ехать еще несколько часов.
Блисс опустила голову на плечо Стивена и, закрыв глаза, мгновенно провалилась в глубокий целебный сон без сновидений.
Когда она проснулась, карета уже въезжала в массивные ворота Барторп-хауса на Стрэнде. Особняк был построен еще в елизаветинские времена; стены его, наполовину каменные, наполовину деревянные, были оплетены густыми зарослями плюща, окна в резных рамах ярко блестели в солнечном свете. Может быть, Барторп-хаус был и не самым роскошным и представительным особняком от Уайтхолла до Сити, но в ряду других богатых домов он выделялся изяществом и элегантностью.
Блисс с облегчением увидела, что кареты леди Дафны и Летиции нет рядом, – она свернула к дому Вилльерсов на Грейт-Рассел-стрит. К сожалению, Стивен не последовал примеру матери и сестры: он подал ей руку и ввел в обшитый дубом просторный холл особняка.
Пока лакей помогал Блисс снять плащ, шляпу и перчатки, Стивен уже прошел в гостиную и осматривался кругом.
– У вас прелестный дом! – объявил он Блисс, которой поневоле пришлось к нему присоединиться. – Матушка что-то говорила о смене обстановки – но не волнуйтесь, если вы не хотите, мы не будем ничего переделывать.
Блисс промолчала, подумав про себя, что этот благородный настрой у Стивена улетучится при первой же стычке с матерью.
В дверях появился сэр Бейзил и расплылся в улыбке, застав жениха и невесту за дружеской беседой.
– Я приказал приготовить обед, – сообщил он, входя. – Ты останешься, мой мальчик?
– Благодарю, нет, – ответил Стивен, приятно удивив Блисс. Впрочем, радость ее длилась недолго. – Мне нужно еще многое успеть. Я заеду к вам в девять, чтобы отвезти Блисс в Уайтхолл.
– В Уайтхолл? – Блисс перевела взгляд на опекуна. Похоже, эти двое не потрудились поставить ее в известность о своих планах!
– Небольшой вечер в апартаментах миледи Каслмейн, – объяснил Стивен. – Она была так добра, что пригласила нас обоих. Думаю, ей любопытно взглянуть на будущую кузину.
– А это обязательно? – простонала Блисс. Довольно и того, что она согласилась на помолвку! Девушка чувствовала, что знакомства с любовницей короля, известной своим скандальным характером, она просто не выдержит. – Стивен, я думаю, у нее будет еще немало вечеров…