Страница:
– Ерунда! – оборвал ее сэр Бейзил. – После свадьбы вы оба будете проводить много времени при дворе. Вам надо заранее обзавестись друзьями, не так ли, мой мальчик?
– Естественно, – подтвердил Стивен и улыбнулся Блисс. – И бояться нечего. – Он надел шляпу с пером и пошел к дверям. – Я приеду к девяти.
Блисс молча смотрела, как сэр Бейзил выходит на крыльцо проводить будущего родственника. Она нисколько не боялась поездки в Уайтхолл или встречи со знаменитой кузиной Стивена. Ей просто хотелось как можно дольше оттянуть официальное объявление помолвки. Пока она не появилась в обществе как будущая леди Вилльерс, казалось ей, еще не все потеряно. Но, чем больше людей узнает о предстоящей свадьбе, тем крепче станут нити, привязывающие ее к постылому жениху.
Время близилось к девяти. В спальне, увешанной гобеленами с изображениями пасторальных сцен и обставленной гнутой мебелью с золотисто-розовой обивкой – в спальне, где прошло детство Блисс, – Мерси и еще две горничные под строгим надзором Луизы Лонсдейл одевали свою юную хозяйку на вечер.
Блисс была в шелковом платье цвета подснежника. На юбку и пышные рукава пошло, наверно, несколько ярдов кружев. На груди платье застегивалось жемчужными пуговицами. Жемчужины той же формы и размера украшали шею и уши Блисс. Несколько ниток жемчуга поменьше были вплетены в забранные кверху рыжие локоны.
– Дорогая моя, ты просто чудо! – заметила Луиза, промокнув глаза платочком. – Совсем как твоя мать, упокой, господи, ее душу, когда она бывала при дворе.
Блисс знала, что в устах Луизы это наивысшая похвала. И неудивительно, ведь мать Блисс была одной из первых красавиц при дворе Карла Первого, еще до гражданской войны и протектората, обрекшего короля на смерть, а его сына, ныне правящего Англией, – на изгнание.
Слабо улыбнувшись, Блисс приняла из рук домоправительницы расписной веер.
Раздался стук в дверь, и лакей возвестил о прибытии лорда Вилльерса. Блисс не удержалась от недовольной гримасы. Обнявшись с Луизой и выслушав ее благие пожелания, она спустилась вниз, где ожидал ее Стивен, разодетый в камзол лавандового цвета с лимонно-желтыми лентами и серебристыми кружевами.
До Уайтхолла они доехали в молчании. Блисс смотрела в окно, а Стивен не мог придумать, о чем с ней заговорить. Он был не настолько глуп, чтобы думать, что Блисс довольна насильственной помолвкой. По правде говоря, его немало удивило, что Блисс смирилась с волей сэра Бейзила всего после одной ночи, проведенной взаперти. Очевидно, что-то еще, кроме голода и одиночества, подействовало на нее и заставило покориться. В этом Стивен не сомневался. Но что такое могло произойти за ночь? Как он ни желал разгадать эту загадку, тайна Блисс оставалась от него сокрыта.
Карета остановилась, и Стивен и Блисс вышли. Лакеи повели их по дворцовым покоям в апартаменты, выходящие окнами на дворцовый сад. Здесь обитала любимая – хоть и не единственная – королевская фаворитка, Барбара Вилльерс, графиня Каслмейн.
О рыжеволосой красавице графине ходило немало слухов. Рассказывали, что ее связь с королем началась еще до Реставрации, и, несмотря на женитьбу короля на португальской инфанте и бесчисленные интрижки как с придворными дамами, так и с уличными девками, положение леди Каслмейн оставалось непоколебимым. Всякий раз, как при дворе появлялась новая юная красавица, злые языки шептали, что леди Каслмейн нашла себе достойную соперницу. Но красавицы приходили и уходили, выходили замуж за придворных или вовсе исчезали из дворца, а Барбара оставалась на прежнем месте – все такая же яркая, взбалмошная, алчная, жестокая… и прекрасная, как античная богиня.
Слуга объявил о прибытии Стивена и Блисс, и леди Каслмейн поспешила им навстречу. В роскошном изумрудном наряде с золотистой отделкой она выглядела экзотическим и опасным созданием. Блисс сделала глубокий реверанс, и Барбара поощрительно улыбнулась ей.
– Значит, вы – нареченная моего кузена, – заговорила она низким хрипловатым голосом, таким же необычным, как и ее красота. – Дорогая моя, вы просто прелесть!
Хоть Блисс и не поднимала глаз, но почувствовала, что леди Каслмейн смерила ее оценивающим взглядом и решила, что опасности новая родственница не представляет. Поэтому – а может быть, и потому, что Блисс должна была принести семейству Вилльерсов большое состояние – Барбара решила встретить новую кузину с родственной сердечностью.
– Вы очень добры, ваша милость, – механически ответила Блисс. Подчинившись воле опекуна, она согласилась участвовать в этом фарсе – и должна была играть свою роль, пока (точнее, если) не найдет путь к спасению.
– Идемте со мной, – пригласила Барбара, беря Блисс под руку. – Идемте, я познакомлю вас с Джорджем.
Вслед за любовницей короля Блисс вошла в салон, украшенный великолепными гобеленами. Впрочем, гобелены терялись за обилием роскошной мебели. В причудливых часах и подсвечниках из чистого серебра чувствовалась рука мастера-ювелира. Блисс догадалась, что большинство вещей здесь – подарки Барбаре от ее царственного любовника. Как видно, фавориткой быть куда выгоднее, чем разбойником, подумала она.
– Джордж! – Барбара фамильярно похлопала по плечу рослого светловолосого мужчину, разряженного в пух и прах.
Джордж Вилльерс, герцог Бекингем, обернулся. Этот человек, огромного роста, широкий в плечах, с грубым мясистым лицом и тяжелой нижней челюстью, казался в роскошном салоне чужим, его громадные кулачищи и бульдожья физиономия лучше смотрелись бы в какой-нибудь портовой таверне. Впрочем, первое впечатление нарушали глаза неуклюжего гиганта – бледно-голубые и холодные, как льдинки. За тонкой пеленой изящной скуки в них читался изворотливый ум, жестокость и презрительное равнодушие ко всему на свете, кроме собственной выгоды.
Улыбаясь, он прищуренными глазами оглядел Блисс с головы до ног.
– О! – протянул он, задержав взгляд на очертаниях ее груди под низким вырезом. – Так это и есть моя маленькая кузина! Идите сюда, кузиночка, я поздравлю вас с вступлением в нашу семью!
И на глазах у леди Каслмейн и всех элегантных леди и джентльменов, собравшихся в салоне, герцог заключил Блисс в объятия. Прижав ее к себе так, что она едва не задохнулась, он прильнул губами к ее губам. У Блисс закружилась голова, к горлу подступила тошнота, когда герцог наконец отпустил ее, она пошатнулась, не в силах поднять глаз.
Герцог улыбался во весь рот, явно полагая, что девушка не меньше его наслаждалась поцелуем. Леди Каслмейн разразилась звонким серебристым смехом, и смех ее подхватили все присутствующие. Только Стивен не разделял общего веселья: он стоял как оплеванный, побагровев от гнева, но не осмеливаясь перечить своему могущественному родичу. Интересно, подумала Блисс, как далеко должен зайти герцог, чтобы Стивен решился протестовать?
Со всех сторон Стивена и Блисс окружала толпа лизоблюдов, ловивших каждое слово леди Каслмейн и Бекингема в надежде, что им перепадет хоть кроха королевских милостей, которыми пользуется эта парочка. Их грубая лесть и подобострастие были отвратительны Блисс, но Барбара и Бекингем принимали эти знаки внимания как что-то само собой разумеющееся.
«Что, если эти двое впадут в немилость? – спрашивала себя Блисс. – Много ли у них останется друзей?»
В прихожей послышался какой-то шум. Взволнованный лакей вбежал в салон и что-то прошептал на ухо Барбаре.
– Король! – выдохнула та, зеленые глаза ее зажглись торжеством. Шурша изумрудными юбками, леди Каслмейн вышла в прихожую, чтобы достойно встретить своего повелителя и возлюбленного.
– Сегодня он должен был ужинать с королевой, – прошептал над ухом у Блисс какой-то бледный, чахоточный виконт. – Португалка будет очень расстроена… хе-хе…
По толпе пробежали шепотки и смешки, достаточно громкие, чтобы достигнуть ушей герцога, стоящего рядом с Блисс. Поскольку королева была давней противницей леди Каслмейн, хвалить ее в этих покоях не рекомендовалось, а вот ругать и насмехаться над ней – сколько угодно.
Блисс было от души жаль маленькую королеву, чей очаровательный супруг разбил ей сердце бесчисленными изменами. Но, едва король вошел в зал, Блисс уже не думала ни о чем, кроме него.
Он ничуть не изменился за полгода и все так же притягивал взор. Несмотря на огромный рост, Карл двигался с ленивой грацией хищника. В темных глазах его, полуприкрытых тяжелыми веками, мерцал веселый огонек – он превращался в пламя, когда взор короля падал на лицо или фигуру хорошенькой женщины.
Черты лица его были некрасивы и неправильны – но необъяснимое обаяние, заключенное в них, властно влекло к королю женские сердца даже в те годы, когда он был всего лишь нищим безземельным принцем.
Барбара подвела короля к своим кузенам и Блисс. Мужчины низко поклонились; Блисс присела в глубочайшем реверансе.
– Ваше величество, – промурлыкала Барбара, по-хозяйски обвивая руку короля своей рукой, – вы уже знакомы с леди Блисс, но, может быть, не знаете, что она выходит замуж за моего кузена Стивена, лорда Вилльерса.
– Вот как?
Король протянул Блисс для поцелуя изящную, усеянную тяжелыми перстнями руку, а затем помог ей подняться на ноги. Темные глаза его внимательно всматривались в ее лицо, словно он видел ее в новом свете. И едва заметный изгиб губ под черными усиками подсказал Блисс, что увиденное королю понравилось.
Он поднес руку Блисс к своим губам. Поцелуй продолжался секундой дольше, чем следовало бы, и в глазах короля, устремленных на Блисс, зажегся теплый огонек. Леди Каслмейн недобро прищурилась. Неужели в этой девчонке скрывается что-то, чего она не заметила?
– Так вы, моя красавица, выходите за Стивена Вилльерса? – спрашивал тем временем король. – Я начинаю жалеть, что отказался от опекунства над вами!
Блисс улыбнулась в ответ, как и прежде, очарованная его незатейливым юмором.
Король вздохнул, переведя задумчивый взор на герцога Бекингема.
– Вот когда начинаешь жалеть, что право первой ночиушло в прошлое!
Все, кто слышал эту шутку, рассмеялись – все, кроме Блисс и леди Каслмейн.
14
15
– Естественно, – подтвердил Стивен и улыбнулся Блисс. – И бояться нечего. – Он надел шляпу с пером и пошел к дверям. – Я приеду к девяти.
Блисс молча смотрела, как сэр Бейзил выходит на крыльцо проводить будущего родственника. Она нисколько не боялась поездки в Уайтхолл или встречи со знаменитой кузиной Стивена. Ей просто хотелось как можно дольше оттянуть официальное объявление помолвки. Пока она не появилась в обществе как будущая леди Вилльерс, казалось ей, еще не все потеряно. Но, чем больше людей узнает о предстоящей свадьбе, тем крепче станут нити, привязывающие ее к постылому жениху.
Время близилось к девяти. В спальне, увешанной гобеленами с изображениями пасторальных сцен и обставленной гнутой мебелью с золотисто-розовой обивкой – в спальне, где прошло детство Блисс, – Мерси и еще две горничные под строгим надзором Луизы Лонсдейл одевали свою юную хозяйку на вечер.
Блисс была в шелковом платье цвета подснежника. На юбку и пышные рукава пошло, наверно, несколько ярдов кружев. На груди платье застегивалось жемчужными пуговицами. Жемчужины той же формы и размера украшали шею и уши Блисс. Несколько ниток жемчуга поменьше были вплетены в забранные кверху рыжие локоны.
– Дорогая моя, ты просто чудо! – заметила Луиза, промокнув глаза платочком. – Совсем как твоя мать, упокой, господи, ее душу, когда она бывала при дворе.
Блисс знала, что в устах Луизы это наивысшая похвала. И неудивительно, ведь мать Блисс была одной из первых красавиц при дворе Карла Первого, еще до гражданской войны и протектората, обрекшего короля на смерть, а его сына, ныне правящего Англией, – на изгнание.
Слабо улыбнувшись, Блисс приняла из рук домоправительницы расписной веер.
Раздался стук в дверь, и лакей возвестил о прибытии лорда Вилльерса. Блисс не удержалась от недовольной гримасы. Обнявшись с Луизой и выслушав ее благие пожелания, она спустилась вниз, где ожидал ее Стивен, разодетый в камзол лавандового цвета с лимонно-желтыми лентами и серебристыми кружевами.
До Уайтхолла они доехали в молчании. Блисс смотрела в окно, а Стивен не мог придумать, о чем с ней заговорить. Он был не настолько глуп, чтобы думать, что Блисс довольна насильственной помолвкой. По правде говоря, его немало удивило, что Блисс смирилась с волей сэра Бейзила всего после одной ночи, проведенной взаперти. Очевидно, что-то еще, кроме голода и одиночества, подействовало на нее и заставило покориться. В этом Стивен не сомневался. Но что такое могло произойти за ночь? Как он ни желал разгадать эту загадку, тайна Блисс оставалась от него сокрыта.
Карета остановилась, и Стивен и Блисс вышли. Лакеи повели их по дворцовым покоям в апартаменты, выходящие окнами на дворцовый сад. Здесь обитала любимая – хоть и не единственная – королевская фаворитка, Барбара Вилльерс, графиня Каслмейн.
О рыжеволосой красавице графине ходило немало слухов. Рассказывали, что ее связь с королем началась еще до Реставрации, и, несмотря на женитьбу короля на португальской инфанте и бесчисленные интрижки как с придворными дамами, так и с уличными девками, положение леди Каслмейн оставалось непоколебимым. Всякий раз, как при дворе появлялась новая юная красавица, злые языки шептали, что леди Каслмейн нашла себе достойную соперницу. Но красавицы приходили и уходили, выходили замуж за придворных или вовсе исчезали из дворца, а Барбара оставалась на прежнем месте – все такая же яркая, взбалмошная, алчная, жестокая… и прекрасная, как античная богиня.
Слуга объявил о прибытии Стивена и Блисс, и леди Каслмейн поспешила им навстречу. В роскошном изумрудном наряде с золотистой отделкой она выглядела экзотическим и опасным созданием. Блисс сделала глубокий реверанс, и Барбара поощрительно улыбнулась ей.
– Значит, вы – нареченная моего кузена, – заговорила она низким хрипловатым голосом, таким же необычным, как и ее красота. – Дорогая моя, вы просто прелесть!
Хоть Блисс и не поднимала глаз, но почувствовала, что леди Каслмейн смерила ее оценивающим взглядом и решила, что опасности новая родственница не представляет. Поэтому – а может быть, и потому, что Блисс должна была принести семейству Вилльерсов большое состояние – Барбара решила встретить новую кузину с родственной сердечностью.
– Вы очень добры, ваша милость, – механически ответила Блисс. Подчинившись воле опекуна, она согласилась участвовать в этом фарсе – и должна была играть свою роль, пока (точнее, если) не найдет путь к спасению.
– Идемте со мной, – пригласила Барбара, беря Блисс под руку. – Идемте, я познакомлю вас с Джорджем.
Вслед за любовницей короля Блисс вошла в салон, украшенный великолепными гобеленами. Впрочем, гобелены терялись за обилием роскошной мебели. В причудливых часах и подсвечниках из чистого серебра чувствовалась рука мастера-ювелира. Блисс догадалась, что большинство вещей здесь – подарки Барбаре от ее царственного любовника. Как видно, фавориткой быть куда выгоднее, чем разбойником, подумала она.
– Джордж! – Барбара фамильярно похлопала по плечу рослого светловолосого мужчину, разряженного в пух и прах.
Джордж Вилльерс, герцог Бекингем, обернулся. Этот человек, огромного роста, широкий в плечах, с грубым мясистым лицом и тяжелой нижней челюстью, казался в роскошном салоне чужим, его громадные кулачищи и бульдожья физиономия лучше смотрелись бы в какой-нибудь портовой таверне. Впрочем, первое впечатление нарушали глаза неуклюжего гиганта – бледно-голубые и холодные, как льдинки. За тонкой пеленой изящной скуки в них читался изворотливый ум, жестокость и презрительное равнодушие ко всему на свете, кроме собственной выгоды.
Улыбаясь, он прищуренными глазами оглядел Блисс с головы до ног.
– О! – протянул он, задержав взгляд на очертаниях ее груди под низким вырезом. – Так это и есть моя маленькая кузина! Идите сюда, кузиночка, я поздравлю вас с вступлением в нашу семью!
И на глазах у леди Каслмейн и всех элегантных леди и джентльменов, собравшихся в салоне, герцог заключил Блисс в объятия. Прижав ее к себе так, что она едва не задохнулась, он прильнул губами к ее губам. У Блисс закружилась голова, к горлу подступила тошнота, когда герцог наконец отпустил ее, она пошатнулась, не в силах поднять глаз.
Герцог улыбался во весь рот, явно полагая, что девушка не меньше его наслаждалась поцелуем. Леди Каслмейн разразилась звонким серебристым смехом, и смех ее подхватили все присутствующие. Только Стивен не разделял общего веселья: он стоял как оплеванный, побагровев от гнева, но не осмеливаясь перечить своему могущественному родичу. Интересно, подумала Блисс, как далеко должен зайти герцог, чтобы Стивен решился протестовать?
Со всех сторон Стивена и Блисс окружала толпа лизоблюдов, ловивших каждое слово леди Каслмейн и Бекингема в надежде, что им перепадет хоть кроха королевских милостей, которыми пользуется эта парочка. Их грубая лесть и подобострастие были отвратительны Блисс, но Барбара и Бекингем принимали эти знаки внимания как что-то само собой разумеющееся.
«Что, если эти двое впадут в немилость? – спрашивала себя Блисс. – Много ли у них останется друзей?»
В прихожей послышался какой-то шум. Взволнованный лакей вбежал в салон и что-то прошептал на ухо Барбаре.
– Король! – выдохнула та, зеленые глаза ее зажглись торжеством. Шурша изумрудными юбками, леди Каслмейн вышла в прихожую, чтобы достойно встретить своего повелителя и возлюбленного.
– Сегодня он должен был ужинать с королевой, – прошептал над ухом у Блисс какой-то бледный, чахоточный виконт. – Португалка будет очень расстроена… хе-хе…
По толпе пробежали шепотки и смешки, достаточно громкие, чтобы достигнуть ушей герцога, стоящего рядом с Блисс. Поскольку королева была давней противницей леди Каслмейн, хвалить ее в этих покоях не рекомендовалось, а вот ругать и насмехаться над ней – сколько угодно.
Блисс было от души жаль маленькую королеву, чей очаровательный супруг разбил ей сердце бесчисленными изменами. Но, едва король вошел в зал, Блисс уже не думала ни о чем, кроме него.
Он ничуть не изменился за полгода и все так же притягивал взор. Несмотря на огромный рост, Карл двигался с ленивой грацией хищника. В темных глазах его, полуприкрытых тяжелыми веками, мерцал веселый огонек – он превращался в пламя, когда взор короля падал на лицо или фигуру хорошенькой женщины.
Черты лица его были некрасивы и неправильны – но необъяснимое обаяние, заключенное в них, властно влекло к королю женские сердца даже в те годы, когда он был всего лишь нищим безземельным принцем.
Барбара подвела короля к своим кузенам и Блисс. Мужчины низко поклонились; Блисс присела в глубочайшем реверансе.
– Ваше величество, – промурлыкала Барбара, по-хозяйски обвивая руку короля своей рукой, – вы уже знакомы с леди Блисс, но, может быть, не знаете, что она выходит замуж за моего кузена Стивена, лорда Вилльерса.
– Вот как?
Король протянул Блисс для поцелуя изящную, усеянную тяжелыми перстнями руку, а затем помог ей подняться на ноги. Темные глаза его внимательно всматривались в ее лицо, словно он видел ее в новом свете. И едва заметный изгиб губ под черными усиками подсказал Блисс, что увиденное королю понравилось.
Он поднес руку Блисс к своим губам. Поцелуй продолжался секундой дольше, чем следовало бы, и в глазах короля, устремленных на Блисс, зажегся теплый огонек. Леди Каслмейн недобро прищурилась. Неужели в этой девчонке скрывается что-то, чего она не заметила?
– Так вы, моя красавица, выходите за Стивена Вилльерса? – спрашивал тем временем король. – Я начинаю жалеть, что отказался от опекунства над вами!
Блисс улыбнулась в ответ, как и прежде, очарованная его незатейливым юмором.
Король вздохнул, переведя задумчивый взор на герцога Бекингема.
– Вот когда начинаешь жалеть, что право первой ночиушло в прошлое!
Все, кто слышал эту шутку, рассмеялись – все, кроме Блисс и леди Каслмейн.
14
Музыканты смолкли, Блисс с трудом улыбнулась и сделала королю – своему партнеру в танце – глубокий реверанс. Со дня приезда в Лондон она ни одного вечера не провела дома – их со Стивеном беспрерывно приглашали на обеды и балы. Такая бурная светская жизнь не только утомляла, но смущала и пугала Блисс. Сперва она приписывала такую внезапную популярность тому, что скоро войдет в семейство Вилльерс, но скоро поняла, что дело не в этом. Приглашения, сыпавшиеся словно из рога изобилия, были следствием нескрываемого восхищения, которое испытывал к ней король. Блисс была в смятении, не понимая, как ей отвечать на королевскую благосклонность.
Ходили слухи, что король сходит с ума по Френсис Стюарт, легкомысленной юной красавице, чья семья в каком-то отдаленном родстве с правящей династией. Король не давал ей проходу с первого же ее появления в Уайтхолле. Все ожидали, что не сегодня-завтра Френсис сдастся… Однако, ко всеобщему изумлению, она не сдавалась. Эта девушка, на первый взгляд глупенькая и ветреная, была полна решимости отстаивать свою невинность и упрямо отвергала настойчивые домогательства короля. Она готова была скорее испытать его гнев, чем опозорить себя и свою семью, попав в длинную череду королевских любовниц.
Сплетники утверждали, что уязвленный король, не привыкший к отказам, оставил в покое леди Френсис и взялся за Блисс. Эта рыжеволосая красавица, несомненно, привлекала его, хоть красота ее была не такой зрелой и яркой, как у леди Каслмейн. Болтуны уже кричали на всех углах, что именно Блисс суждено свергнуть графиню Каслмейн с незыблемого трона первой любовницы.
Едва смолкла музыка, к танцующим подлетела Барбара. Вся сердечность ее испарилась, теперь она смотрела на Блисс недобро и подозрительно. Графиня подхватила короля под локоть, явно собираясь утащить его прочь от юной красавицы, и Блисс была этому только рада.
Все еще тяжело дыша после быстрого танца, Блисс сделала реверанс графине. Король улыбнулся ей и, подняв ее руку к губам, поцеловал мягкую белоснежную ладошку. Барбара пронзила девушку убийственным взглядом и, повиснув на короле, повлекла его прочь.
Оставшись одна, Блисс выскользнула из зала и скрылась в Каменной Галерее, в этот поздний час тихой и пустынной.
Галерея была сердцем Уайтхолла, осью, вокруг которой вертелись колеса двора. Здесь назначали свидания, завязывали связи, заключали договоры, сплетничали, интриговали и флиртовали. Но сейчас, когда весь цвет двора танцевал на балу, в Галерее было тихо, словно в пустыне, и догорающие свечи едва рассеивали уютный полумрак.
«То, что мне нужно», – подумала Блисс, присаживаясь в мягкое кресло у окна. На балу она держалась прямо, как статуя, но теперь позволила себе свернуться калачиком и опустить голову. Голова и шея у нее болели от тугой прически – волосы были стянуты в узел, из которого выбивалось несколько тщательно завитых прядей. Ладонью Блисс потерла ноющую шею.
Блисс ненавидела двор. Скажи кто-нибудь полгода назад, что она почувствует отвращение к роскошной и беззаботной придворной жизни, она расхохоталась бы пророку в лицо. Да что там: всего несколько месяцев назад Блисс впала в настоящее отчаяние, когда сэр Бейзил увез ее в замок Четем. Однако за эти короткие месяцы она стала другим человеком и теперь ничего так не желала, как вернуться в Четем, прочь от Лондона, от двора, от распутного короля и его придворных – сплетников и интриганов.
Блисс горько усмехнулась своим мыслям. Полно, точно ли она хотела покинуть Лондон или, может быть, мечтала вернуться к Киту и снова рискнуть своим сердцем и счастьем, надеясь, что в этот раз любовь одержит верх над недоверием и враждой?
– Кит! – прошептала Блисс – просто для того, чтобы еще раз услышать его имя. Мысли ее, забыв о привычной узде, вернулись к той ночи в лесном домике, и при воспоминаниях о его ласках, поцелуях, о том, как он учил ее дарить и принимать любовь, сердце у нее затрепетало.
Сладостно-горькие воспоминания охватили Блисс. «Этого никогда не повторится!» – сказала она себе. Такой любви не даст ей ни Стивен, ни, увы, какой-нибудь другой мужчина. Кит, один только Кит хранит ключи к ее сердцу и душе. Он…
Вдруг, сама не понимая почему, Блисс почувствовала, что в Галерее кто-то есть. Она оглянулась вокруг – и увидела неподвижно застывшую фигуру мужчины.
Высокий и широкоплечий; темный камзол и штаны сливаются с окружающими тенями. На голове – парик с густыми темными кудрями до плеч, такой же, как носят почти все мужчины при дворе. Незнакомца можно было бы узнать только по лицу, но лицо незнакомца скрывалось во тьме – его не достигал свет горящих в альковах свечей.
Мороз пробежал по спине Блисс. Незнакомец стоял не шелохнувшись, хотя Блисс и не видела его глаз, но догадывалась, что он смотрит на нее. Она почти физически ощущала на себе его взгляд, который, казалось, прожигал насквозь. Именно этот взгляд заставил ее обернуться. И хотя в незнакомце не было ничего страшного или угрожающего, Блисс догадывалась, что он пришел не со злом. Смущало ее только молчание и пристальный взгляд.
Блисс уже хотела подняться и окликнуть незнакомца, как вдруг из дверей бального зала послышался знакомый голос.
– Блисс! – Это был Стивен. – Вот ты где! Я всюду тебя искал!
– Где ты был? – спросила Блисс. Стивен протанцевал с ней первый танец – но после этого она его не видела.
– В карточном зале, играл в «азарт», – ответил он. – Увы, сегодня удача оказалась не на моей стороне.
Блисс сжала губы, чтобы удержаться от резкого ответа. Объявив о своей помолвке с богатой наследницей, Стивен сделался желанной добычей для игроков как в Уайтхолле, так и за его пределами. Разумеется, все они были только счастливы верить ему в кредит. Интересно узнать, думала Блисс, сколько тысяч фунтов из ее состояния уже утекли в бездонные карманы игроков? Однако она ничего не могла сделать – по закону состояние женщины после свадьбы переходило во владение мужа. А значит, не было смысла затевать спор.
Блисс вспомнила о незнакомце, глазевшем на нее. Он и сейчас стоит у нее за спиной. Понизив голос, она обратилась к жениху:
– Стивен, посмотри вон туда в угол. Видишь там человека, одетого в черное?
Стивен взглянул ей через плечо.
– Там кто-то стоял, но вышел, как только появился я.
– Кто это был?
Стивен пожал плечами.
– Я его не разглядел. Может быть, лорд Ньюкасл?
Блисс вздохнула и оглянулась кругом, однако незнакомец исчез, как будто его и не было. Блисс не представляла, кто это, но на лорда Ньюкасла он был совсем не похож. Не то чтобы ее очень волновал какой-то незнакомец, но любопытство ее было разбужено.
– Пойдем потанцуем, – пригласил Стивен.
Блисс, поморщившись, затрясла головой.
– Послушай, Стивен, может быть, поедем домой?
– Домой? – Он уставился на нее. – Блисс, да ведь сейчас только полночь! Бал в самом разгаре!
– Неважно. Мне здесь не нравится.
– Ты имеешь такой успех! – возразил Стивен. Он знал, что ему – жениху такой прелестной и богатой девушки – многие завидуют, и это было очень приятно. Слишком долго он оставался бедным родственником могущественных Вилльерсов! Теперь акции его поднялись во много раз: как только окончится срок траура, он женится на Блисс, и ее богатство позволит ему приобрести силу и влияние. А ее красота, может быть, вознесет его к таким вершинам, которые прежде ему и не снились…
– Успех! – гневно оборвала его фантазии Блисс. – Стивен, а тебя не волнует, что здешние сплетники уже уложили меня в постель к королю?
– А разве король… – начал Стивен, и его зеленые глаза (совсем, как заметила Блисс, непохожие на глаза леди Каслмейн) зажглись ревностью.
– Нет, – быстро ответила Блисс. – Но его внимание ко мне порождает слухи. Даже леди Каслмейн подозревает, что он мечтает переспать со мной.
Стивен рассмеялся.
– И это тебя удивляет? Не удивляйся, дорогая. Не сомневаюсь, все мужчины в этом зале, кроме разве инвалидов и дряхлых стариков, мечтают с тобой переспать. Ты так прекрасна – а король без ума от женской красоты. Не зря его прозвали именем призового жеребца из королевской конюшни – Старый Роули.
– И что из этого? – с отвращением спросила Блисс.
– Блисс! – ласково и терпеливо продолжал Стивен. – Ты очень мало знаешь о мужчинах и их привычках. Мужчины смотрят на любовь не так, как женщины. Да, мы осыпаем женщину комплиментами и клянемся в вечной любви, если ей так хочется, но на уме у нас одно – уложить ее в постель. Если женщина честно и просто предлагает свое тело, это для нас куда проще.
Блисс застыла, словно громом пораженная. Как подходят эти слова к Киту, как созвучны тому, что он говорил ей той ночью! Неужели это правда? Она предложила себя, он принял предложение… Нет, Блисс не могла об этом думать.
– Стивен! – заговорила она мягко, не давая воли своим истинным чувствам. – Когда мы поженимся, я хотела бы уехать из Лондона. Не в Четем, – поспешно добавила она. – Может быть, в Барторп-Холл или…
– В Йоркшир? – воскликнул Стивен с таким видом, словно она предлагала ему поселиться на луне. – Ты хочешь жить в Йоркшире?!
– Это же не на краю света, – защищалась Блисс. – Согласна, довольно далеко от Лондона и…
– В глуши! – горячо ответствовал Стивен. – В пустыне! Полно, Блисс, неужели ты не понимаешь, какое блестящее будущее ждет нас при дворе?
– И какое же? – гневно воскликнула Блисс. – Ты станешь добычей шулеров, а я – следующей королевской шлюхой?
Стивен побагровел: трудно сказать, какое из предположений его больше задело. Он уже открыл рот, чтобы возразить, но в этот миг над ухом у Блисс раздался слишком знакомый хриплый бас:
– Воркуете, детки?
Перед ними стоял герцог Бекингем собственной персоной.
– Конечно, ваша светлость, – автоматически ответил Стивен.
– На самом деле, – заговорила Блисс, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Стивена, – я просила Стивена отвезти меня домой. Боюсь, меня одолевает усталость.
– Король будет очень разочарован, – протянул Бекингем. – Он, без сомнения, мечтает протанцевать с вами следующий танец.
– О, на балу столько прекрасных дам, что король едва ли заметит мое отсутствие.
– Вы недооцениваете себя, – галантно ответил Бекингем, – если думаете, что кто-то другой сможет занять ваше место.
– А придется, – отрезала Блисс, – потому что я не собираюсь оставаться при дворе после свадьбы.
– Почему же так? – спросил герцог, поворачиваясь к Стивену.
Тот пожал плечами, стушевавшись под пронзительным взглядом кузена.
– Не знаю, с чего Блисс взбрело в голову поселиться после свадьбы в Барторп-Холле, в Йоркшире.
– В Йоркшире?! – всплеснул руками герцог. – Ну нет, этого мы не можем допустить!
– Однако именно таково мое желание, милорд, – упорствовала Блисс.
Герцог заметил, что янтарные глаза ее тверды, как сталь. Не стоит спорить с глупышкой, решил он, это только укрепит ее упрямство.
– Ну, если ненадолго… – смягчился он. – Но совсем ненадолго! Мы не позволим такой красавице похоронить себя в деревне! А теперь, мой мальчик, отвези свою даму домой. Она ведь так устала!
Блисс взглянула на герцога с удивлением. Похоже, он встал на ее сторону, но с чего вдруг? Вот неожиданный союзник!
– Благодарю вас, ваша светлость, – произнесла она, делая реверанс, – и желаю вам доброй ночи.
Задумчиво, даже мрачно герцог Бекингем следил, как Стивен и Блисс покидают бал. Сквозь грохот музыки и шум толпы до него доносился голос Барбары Каслмейн. Барбара говорила слишком громко, и в звонком смехе ее звучали явные истерические нотки. «Красивая женщина моя кузина, – сказал себе герцог, – но дура. Ох, какая дура!» Притворяется перед всеми, и главным образом – перед самой собой, что за десять с лишним лет ничто не изменилось! Но она, как и все вокруг, понимает, что Карл начал уставать от ее алчности, ревности и приступов гнева. И яркая красота ее, над которой, казалось, не властно время, все же понемногу меркнет. В каждой новой девушке при дворе Барбара теперь видит соперницу. Ей до боли ясно, что при первых же признаках падения нынешние «друзья» покинут ее и место их займут кредиторы. И многочисленные враги, которых Барбара успела нажить за время успеха, едва ли проникнутся к ней милосердием… Вряд ли ей приятно сознавать, что красавица, готовая сместить ее с насиженного места, – не кто иная, как невеста ее собственного кузена!
Бекингем оглянулся, словно надеялся снова увидеть Блисс. Быть любовницей короля – выгодное занятие, и родственникам ее тоже много перепадает. В последние годы деньги текли в карманы Вилльерсов рекой, король не скупился, раздавая им права и привилегии, дающие огромные возможности для обогащения. Земли, поместья, должности лились, словно из рога изобилия. Но что, если Барбара впадет в немилость? Поток оскудеет, а то и прекратится вовсе. Бекингем знал, что король всерьез обдумывает развод с бесплодной королевой и женитьбу на непокорной Френсис Стюарт. При одной мысли о том, что эта упрямая и ограниченная ханжа станет королевой, герцог содрогнулся.
Нет, если Барбаре суждено пасть, ее место должна занять женщина, симпатизирующая Вилльерсам. Лучше всего – член семьи. И кто же это?
Бекингем ухмыльнулся. Блисс, кто же еще! Пока что она дичится и упрямится, но со временем бросит свои глупости и…
Все еще улыбаясь, Бекингем вернулся в зал. Вот и ответ на мучившие его тревоги. Если Барбара потеряет благосклонность короля – а, по всем признакам, это скоро случится, – он позаботится о том, чтобы леди Блисс Пейнтер (Блисс, леди Вилльерс, поправил он себя) заняла ее место и выгоды близости к королю не ушли из рук семейства Вилльерс.
– А, вот ты где! – заметил король, увидев герцога. – А куда исчезли твой кузен и его прелестная дама?
– Боюсь, государь, леди утомлена, – ответил Бекингем. – Она привыкла к деревенскому распорядку дня. Знаете, «кто рано ложится и рано встает»…
– Не могу с ней не согласиться, – улыбнулся король. – Самое прекрасное время дня – раннее утро. А что до «рано ложиться» – будь леди Блисс моей, я бы укладывал ее в постель задолго до заката!
Придворные, толпящиеся вокруг короля, угодливо засмеялись, и герцог Бекингем с удовольствием присоединился к ним. Будущее, еще недавно затянутое тучами, теперь представлялось ему в розовых тонах.
Ходили слухи, что король сходит с ума по Френсис Стюарт, легкомысленной юной красавице, чья семья в каком-то отдаленном родстве с правящей династией. Король не давал ей проходу с первого же ее появления в Уайтхолле. Все ожидали, что не сегодня-завтра Френсис сдастся… Однако, ко всеобщему изумлению, она не сдавалась. Эта девушка, на первый взгляд глупенькая и ветреная, была полна решимости отстаивать свою невинность и упрямо отвергала настойчивые домогательства короля. Она готова была скорее испытать его гнев, чем опозорить себя и свою семью, попав в длинную череду королевских любовниц.
Сплетники утверждали, что уязвленный король, не привыкший к отказам, оставил в покое леди Френсис и взялся за Блисс. Эта рыжеволосая красавица, несомненно, привлекала его, хоть красота ее была не такой зрелой и яркой, как у леди Каслмейн. Болтуны уже кричали на всех углах, что именно Блисс суждено свергнуть графиню Каслмейн с незыблемого трона первой любовницы.
Едва смолкла музыка, к танцующим подлетела Барбара. Вся сердечность ее испарилась, теперь она смотрела на Блисс недобро и подозрительно. Графиня подхватила короля под локоть, явно собираясь утащить его прочь от юной красавицы, и Блисс была этому только рада.
Все еще тяжело дыша после быстрого танца, Блисс сделала реверанс графине. Король улыбнулся ей и, подняв ее руку к губам, поцеловал мягкую белоснежную ладошку. Барбара пронзила девушку убийственным взглядом и, повиснув на короле, повлекла его прочь.
Оставшись одна, Блисс выскользнула из зала и скрылась в Каменной Галерее, в этот поздний час тихой и пустынной.
Галерея была сердцем Уайтхолла, осью, вокруг которой вертелись колеса двора. Здесь назначали свидания, завязывали связи, заключали договоры, сплетничали, интриговали и флиртовали. Но сейчас, когда весь цвет двора танцевал на балу, в Галерее было тихо, словно в пустыне, и догорающие свечи едва рассеивали уютный полумрак.
«То, что мне нужно», – подумала Блисс, присаживаясь в мягкое кресло у окна. На балу она держалась прямо, как статуя, но теперь позволила себе свернуться калачиком и опустить голову. Голова и шея у нее болели от тугой прически – волосы были стянуты в узел, из которого выбивалось несколько тщательно завитых прядей. Ладонью Блисс потерла ноющую шею.
Блисс ненавидела двор. Скажи кто-нибудь полгода назад, что она почувствует отвращение к роскошной и беззаботной придворной жизни, она расхохоталась бы пророку в лицо. Да что там: всего несколько месяцев назад Блисс впала в настоящее отчаяние, когда сэр Бейзил увез ее в замок Четем. Однако за эти короткие месяцы она стала другим человеком и теперь ничего так не желала, как вернуться в Четем, прочь от Лондона, от двора, от распутного короля и его придворных – сплетников и интриганов.
Блисс горько усмехнулась своим мыслям. Полно, точно ли она хотела покинуть Лондон или, может быть, мечтала вернуться к Киту и снова рискнуть своим сердцем и счастьем, надеясь, что в этот раз любовь одержит верх над недоверием и враждой?
– Кит! – прошептала Блисс – просто для того, чтобы еще раз услышать его имя. Мысли ее, забыв о привычной узде, вернулись к той ночи в лесном домике, и при воспоминаниях о его ласках, поцелуях, о том, как он учил ее дарить и принимать любовь, сердце у нее затрепетало.
Сладостно-горькие воспоминания охватили Блисс. «Этого никогда не повторится!» – сказала она себе. Такой любви не даст ей ни Стивен, ни, увы, какой-нибудь другой мужчина. Кит, один только Кит хранит ключи к ее сердцу и душе. Он…
Вдруг, сама не понимая почему, Блисс почувствовала, что в Галерее кто-то есть. Она оглянулась вокруг – и увидела неподвижно застывшую фигуру мужчины.
Высокий и широкоплечий; темный камзол и штаны сливаются с окружающими тенями. На голове – парик с густыми темными кудрями до плеч, такой же, как носят почти все мужчины при дворе. Незнакомца можно было бы узнать только по лицу, но лицо незнакомца скрывалось во тьме – его не достигал свет горящих в альковах свечей.
Мороз пробежал по спине Блисс. Незнакомец стоял не шелохнувшись, хотя Блисс и не видела его глаз, но догадывалась, что он смотрит на нее. Она почти физически ощущала на себе его взгляд, который, казалось, прожигал насквозь. Именно этот взгляд заставил ее обернуться. И хотя в незнакомце не было ничего страшного или угрожающего, Блисс догадывалась, что он пришел не со злом. Смущало ее только молчание и пристальный взгляд.
Блисс уже хотела подняться и окликнуть незнакомца, как вдруг из дверей бального зала послышался знакомый голос.
– Блисс! – Это был Стивен. – Вот ты где! Я всюду тебя искал!
– Где ты был? – спросила Блисс. Стивен протанцевал с ней первый танец – но после этого она его не видела.
– В карточном зале, играл в «азарт», – ответил он. – Увы, сегодня удача оказалась не на моей стороне.
Блисс сжала губы, чтобы удержаться от резкого ответа. Объявив о своей помолвке с богатой наследницей, Стивен сделался желанной добычей для игроков как в Уайтхолле, так и за его пределами. Разумеется, все они были только счастливы верить ему в кредит. Интересно узнать, думала Блисс, сколько тысяч фунтов из ее состояния уже утекли в бездонные карманы игроков? Однако она ничего не могла сделать – по закону состояние женщины после свадьбы переходило во владение мужа. А значит, не было смысла затевать спор.
Блисс вспомнила о незнакомце, глазевшем на нее. Он и сейчас стоит у нее за спиной. Понизив голос, она обратилась к жениху:
– Стивен, посмотри вон туда в угол. Видишь там человека, одетого в черное?
Стивен взглянул ей через плечо.
– Там кто-то стоял, но вышел, как только появился я.
– Кто это был?
Стивен пожал плечами.
– Я его не разглядел. Может быть, лорд Ньюкасл?
Блисс вздохнула и оглянулась кругом, однако незнакомец исчез, как будто его и не было. Блисс не представляла, кто это, но на лорда Ньюкасла он был совсем не похож. Не то чтобы ее очень волновал какой-то незнакомец, но любопытство ее было разбужено.
– Пойдем потанцуем, – пригласил Стивен.
Блисс, поморщившись, затрясла головой.
– Послушай, Стивен, может быть, поедем домой?
– Домой? – Он уставился на нее. – Блисс, да ведь сейчас только полночь! Бал в самом разгаре!
– Неважно. Мне здесь не нравится.
– Ты имеешь такой успех! – возразил Стивен. Он знал, что ему – жениху такой прелестной и богатой девушки – многие завидуют, и это было очень приятно. Слишком долго он оставался бедным родственником могущественных Вилльерсов! Теперь акции его поднялись во много раз: как только окончится срок траура, он женится на Блисс, и ее богатство позволит ему приобрести силу и влияние. А ее красота, может быть, вознесет его к таким вершинам, которые прежде ему и не снились…
– Успех! – гневно оборвала его фантазии Блисс. – Стивен, а тебя не волнует, что здешние сплетники уже уложили меня в постель к королю?
– А разве король… – начал Стивен, и его зеленые глаза (совсем, как заметила Блисс, непохожие на глаза леди Каслмейн) зажглись ревностью.
– Нет, – быстро ответила Блисс. – Но его внимание ко мне порождает слухи. Даже леди Каслмейн подозревает, что он мечтает переспать со мной.
Стивен рассмеялся.
– И это тебя удивляет? Не удивляйся, дорогая. Не сомневаюсь, все мужчины в этом зале, кроме разве инвалидов и дряхлых стариков, мечтают с тобой переспать. Ты так прекрасна – а король без ума от женской красоты. Не зря его прозвали именем призового жеребца из королевской конюшни – Старый Роули.
– И что из этого? – с отвращением спросила Блисс.
– Блисс! – ласково и терпеливо продолжал Стивен. – Ты очень мало знаешь о мужчинах и их привычках. Мужчины смотрят на любовь не так, как женщины. Да, мы осыпаем женщину комплиментами и клянемся в вечной любви, если ей так хочется, но на уме у нас одно – уложить ее в постель. Если женщина честно и просто предлагает свое тело, это для нас куда проще.
Блисс застыла, словно громом пораженная. Как подходят эти слова к Киту, как созвучны тому, что он говорил ей той ночью! Неужели это правда? Она предложила себя, он принял предложение… Нет, Блисс не могла об этом думать.
– Стивен! – заговорила она мягко, не давая воли своим истинным чувствам. – Когда мы поженимся, я хотела бы уехать из Лондона. Не в Четем, – поспешно добавила она. – Может быть, в Барторп-Холл или…
– В Йоркшир? – воскликнул Стивен с таким видом, словно она предлагала ему поселиться на луне. – Ты хочешь жить в Йоркшире?!
– Это же не на краю света, – защищалась Блисс. – Согласна, довольно далеко от Лондона и…
– В глуши! – горячо ответствовал Стивен. – В пустыне! Полно, Блисс, неужели ты не понимаешь, какое блестящее будущее ждет нас при дворе?
– И какое же? – гневно воскликнула Блисс. – Ты станешь добычей шулеров, а я – следующей королевской шлюхой?
Стивен побагровел: трудно сказать, какое из предположений его больше задело. Он уже открыл рот, чтобы возразить, но в этот миг над ухом у Блисс раздался слишком знакомый хриплый бас:
– Воркуете, детки?
Перед ними стоял герцог Бекингем собственной персоной.
– Конечно, ваша светлость, – автоматически ответил Стивен.
– На самом деле, – заговорила Блисс, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Стивена, – я просила Стивена отвезти меня домой. Боюсь, меня одолевает усталость.
– Король будет очень разочарован, – протянул Бекингем. – Он, без сомнения, мечтает протанцевать с вами следующий танец.
– О, на балу столько прекрасных дам, что король едва ли заметит мое отсутствие.
– Вы недооцениваете себя, – галантно ответил Бекингем, – если думаете, что кто-то другой сможет занять ваше место.
– А придется, – отрезала Блисс, – потому что я не собираюсь оставаться при дворе после свадьбы.
– Почему же так? – спросил герцог, поворачиваясь к Стивену.
Тот пожал плечами, стушевавшись под пронзительным взглядом кузена.
– Не знаю, с чего Блисс взбрело в голову поселиться после свадьбы в Барторп-Холле, в Йоркшире.
– В Йоркшире?! – всплеснул руками герцог. – Ну нет, этого мы не можем допустить!
– Однако именно таково мое желание, милорд, – упорствовала Блисс.
Герцог заметил, что янтарные глаза ее тверды, как сталь. Не стоит спорить с глупышкой, решил он, это только укрепит ее упрямство.
– Ну, если ненадолго… – смягчился он. – Но совсем ненадолго! Мы не позволим такой красавице похоронить себя в деревне! А теперь, мой мальчик, отвези свою даму домой. Она ведь так устала!
Блисс взглянула на герцога с удивлением. Похоже, он встал на ее сторону, но с чего вдруг? Вот неожиданный союзник!
– Благодарю вас, ваша светлость, – произнесла она, делая реверанс, – и желаю вам доброй ночи.
Задумчиво, даже мрачно герцог Бекингем следил, как Стивен и Блисс покидают бал. Сквозь грохот музыки и шум толпы до него доносился голос Барбары Каслмейн. Барбара говорила слишком громко, и в звонком смехе ее звучали явные истерические нотки. «Красивая женщина моя кузина, – сказал себе герцог, – но дура. Ох, какая дура!» Притворяется перед всеми, и главным образом – перед самой собой, что за десять с лишним лет ничто не изменилось! Но она, как и все вокруг, понимает, что Карл начал уставать от ее алчности, ревности и приступов гнева. И яркая красота ее, над которой, казалось, не властно время, все же понемногу меркнет. В каждой новой девушке при дворе Барбара теперь видит соперницу. Ей до боли ясно, что при первых же признаках падения нынешние «друзья» покинут ее и место их займут кредиторы. И многочисленные враги, которых Барбара успела нажить за время успеха, едва ли проникнутся к ней милосердием… Вряд ли ей приятно сознавать, что красавица, готовая сместить ее с насиженного места, – не кто иная, как невеста ее собственного кузена!
Бекингем оглянулся, словно надеялся снова увидеть Блисс. Быть любовницей короля – выгодное занятие, и родственникам ее тоже много перепадает. В последние годы деньги текли в карманы Вилльерсов рекой, король не скупился, раздавая им права и привилегии, дающие огромные возможности для обогащения. Земли, поместья, должности лились, словно из рога изобилия. Но что, если Барбара впадет в немилость? Поток оскудеет, а то и прекратится вовсе. Бекингем знал, что король всерьез обдумывает развод с бесплодной королевой и женитьбу на непокорной Френсис Стюарт. При одной мысли о том, что эта упрямая и ограниченная ханжа станет королевой, герцог содрогнулся.
Нет, если Барбаре суждено пасть, ее место должна занять женщина, симпатизирующая Вилльерсам. Лучше всего – член семьи. И кто же это?
Бекингем ухмыльнулся. Блисс, кто же еще! Пока что она дичится и упрямится, но со временем бросит свои глупости и…
Все еще улыбаясь, Бекингем вернулся в зал. Вот и ответ на мучившие его тревоги. Если Барбара потеряет благосклонность короля – а, по всем признакам, это скоро случится, – он позаботится о том, чтобы леди Блисс Пейнтер (Блисс, леди Вилльерс, поправил он себя) заняла ее место и выгоды близости к королю не ушли из рук семейства Вилльерс.
– А, вот ты где! – заметил король, увидев герцога. – А куда исчезли твой кузен и его прелестная дама?
– Боюсь, государь, леди утомлена, – ответил Бекингем. – Она привыкла к деревенскому распорядку дня. Знаете, «кто рано ложится и рано встает»…
– Не могу с ней не согласиться, – улыбнулся король. – Самое прекрасное время дня – раннее утро. А что до «рано ложиться» – будь леди Блисс моей, я бы укладывал ее в постель задолго до заката!
Придворные, толпящиеся вокруг короля, угодливо засмеялись, и герцог Бекингем с удовольствием присоединился к ним. Будущее, еще недавно затянутое тучами, теперь представлялось ему в розовых тонах.
15
– Миледи! – В спальню Блисс заглянула Мерси.
– Входи, Мерси, – пригласила ее Блисс. – Что такое?
– Письмо, миледи, – ответила горничная, протягивая ей сложенный лист бумаги. – Для вас.
– Письмо – мне? – нахмурилась Блисс. – От кого?
Мерси молча вручила хозяйке послание. Блисс развернула его и первым делом взглянула на подпись.
– Айзек! – выдохнула она. – Мерси! Откуда ты его взяла?!
– Он прислал его мне, миледи, вложив в другое письмо. Попросил передать вам, когда вы будете одни.
С бьющимся сердцем Блисс начала читать вслух, пропустив обычные приветствия:
– «У меня просьба к вашей милости. Простите, что вмешиваюсь в дела, которые меня, по правде говоря, совсем не касаются…»
– Входи, Мерси, – пригласила ее Блисс. – Что такое?
– Письмо, миледи, – ответила горничная, протягивая ей сложенный лист бумаги. – Для вас.
– Письмо – мне? – нахмурилась Блисс. – От кого?
Мерси молча вручила хозяйке послание. Блисс развернула его и первым делом взглянула на подпись.
– Айзек! – выдохнула она. – Мерси! Откуда ты его взяла?!
– Он прислал его мне, миледи, вложив в другое письмо. Попросил передать вам, когда вы будете одни.
С бьющимся сердцем Блисс начала читать вслух, пропустив обычные приветствия:
– «У меня просьба к вашей милости. Простите, что вмешиваюсь в дела, которые меня, по правде говоря, совсем не касаются…»